Зальфия побелела как полотно и судорожно впилась ногтями в руку Янфеды.
- Ты что, совсем умом тронулась, дура малахольная?! - взвизгнула от боли девушка.
- Нет, это ты лишилась ума, если повторяешь чьи-то глупые сплетни! Икбал такой же сын паши, как и Даниял.
- Ага, как бы ни так! - злобно выпалила Янфеда. - Уж я-то знаю! Шила в мешке не утаишь!
- И что ты знаешь, зловредная пигалица?
- Всё! У паши была любовница, которая выдала своего ублюдка за его сына. И он ей поверил, потому и взял мальчишку в свой дом. Но вскоре распутницу прибрал Азраил. Перед смертью она созналась паше в обмане. Только он успел привязаться к малышу и продолжал его воспитывать как собственного сына.
- Это ложь! - с болью в сердце проговорила Зальфия. - Всё, от первого до последнего слова - враньё! Всё было совсем не так!
- Тебе-то откуда знать? - презрительно фыркнула Янфеда.
- Кому же и знать, как не мне! Ведь Икбал... мой сын, Янфеда! И он рождён в законном браке. Слышишь, ты, сплетница? Мой сын не приблудный! Не приблудный!
- Твой сын? - От безмерного удивления Янфеда зацокала языком, как цикада. - Но как это возможно? Он же ровесник твоего Абдуллы. Ты кормила их грудью в одно и то же время. Выходит, что они кровные, а не молочные братья? Конечно, природа щедра на сюрпризы, но не до такой же степени. Близнецы не могут так сильно разниться: один белый, другой чёрный. Ой, только не говори мне, что Икбал пророс из семени паши, а Абдулла - из семечка Бехрама.
- Абдулла мне не сын, Янфеда, - призналась Зальфия. - Я люблю его как сына, но родила его другая женщина.
- О боже праведный! - оторопела девушка. - Что на свете делается! Погоди, что-то я вконец запуталась. Ты же сказала, что Икбал рождён в законном браке, но ты ведь не была женой паши. Он женился на госпоже, едва овдовев, даже положенного траура не выдержал. И, при всём этом, ты утверждаешь, что Икбал такой же сын паши, как Даниял?
Зальфия закрыла лицо руками и в отчаянии затрясла головой.
- Не спрашивай меня больше ни о чём, Янфеда. Я дала обет молчания и никогда бы его не нарушила, но мне так горько от того, что моего сына считают приблудным!
- А что нам остаётся думать, - резонно заметила Янфеда, - если он старше Данияла, а наследником паши слывёт Даниял?
- Это справедливо, если паша так решил.
- Но и порождает молву о чужеродном происхождении Икбала.
- Как бы там ни было, а я не в силах ничего изменить в его судьбе. Забудь обо всём, что я тебе наговорила, Янфеда.
- Как? - возмутилась девушка. - Ты не удовлетворишь моего любопытства, Зальфия?
- Любопытство - очень опасный порок, Янфеда. Борись с ним, пока не нажила себе врагов.
- Ты что, мне угрожаешь? - завопила Янфеда.
Ничего не ответив, Зальфия направилась к мальчишкам, игравшим в мяч, и с удовольствием присоединилась к ним. Янфеда проводила товарку пристальным взглядом и впервые обратила внимание, с какой нежностью она обращается к Икбалу. Раньше ей бы и в голову не пришло, что эта нежность продиктована материнскими чувствами.
- Ну и дела! Подумать только, Зальфия родная мать Икбала. И как такое могло случиться?
Янфеда напрягла свои извилины, припоминая всё, о чём шептались на досуге в людской старожилы Алиф. В частности, ей вспомнилась одна старая сплетня, которой никто не поверил, поскольку она сильно порочила пашу. Якобы его первая жена скончалась от разрыва сердца, узнав о ребёнке, родившемся от его любовной связи с замужней женщиной.
- Вот я и разгадала твою тайну, Зальфия. Как цинично с твоей стороны - считать своего сына законным, потому что на момент его рождения ты состояла в браке с Бехрамом. Впрочем, как женщина я могу тебя понять. Конечно, тебе до смерти обидно, что Икбала не признают наследником паши по причине того, что он зачат во грехе. По крови-то он ему такой же сын, как Даниял. Ох, чует моё сердце, добром это не кончится!
В эту минуту в конце дорожки, ведущей к дому, показался долгожданный Мансур с седельной сумкой за плечом.
- Мансур приехал! - дружно закричали дети и шумной гурьбой ринулись ему навстречу.
Наргиз отбросила лейку, из которой поливала нарциссы и понеслась вдогонку за братьями, резво перебирая толстенькими ножками. Сарнияр подошёл к жене и ободряюще положил руку ей на плечо.
- Ну вот, моя радость, наконец-то Мансур пожаловал.
Обвешанный повисшими на нём малышами, скороход приблизился к супружеской чете и с улыбкой извинился:
- Прошу прощения, паша, за то, что не могу приветствовать вас в соответствии с этикетом из-за вашей детворы.
Сарнияр притворно нахмурил брови и строго приказал:
- Дети, отвяжитесь от Мансура. У него ничего нет для вас.
- Как раз-таки есть, паша, - возразил гонец, доставая из своей сумы аккуратный узелок, - жена китайца приготовила для маленького Данияла его любимые засахаренные каштаны.
- Машалла, каштаны! - обрадовался Даниял. - Только я вовсе не маленький, дядя Мансур.
- Если ты большой мальчик, Даниял, докажи это и воздержись от сладостей, которые портят тебе фигуру, - предложил Сарнияр. - Отдай их своей сестре.
- Ещё чего! Разве вы не слышали, отец? Жена китайца приготовила их специально для меня. Я не хочу обидеть эту женщину.
- Хорошо, но всё равно поделись с сестрой, - настаивал Сарнияр.
- Ладно, - нехотя согласился Даниял. - Няня Зальфия, раздели моё лакомство на две порции. Мне побольше, а Наргиз поменьше.
- Э, нет, - погрозил ему пальцем отец. - Лучше бы наоборот.
- Почему наоборот? - сдвинул золотистые бровки малыш. - Она ведь младше меня. И тоже не отличается стройностью.
- Ну, хорошо, хорошо, - предотвращая ссору, сдался Сарнияр. - Зальфия, раздели каштаны поровну.
- Только после завтрака, паша, - наставническим тоном заявила Зальфия. - Ничто так не портит аппетита, как сладости, съеденные на голодный желудок.
- Ладно, - снова согласился Даниял. - Тогда накрой нам завтрак в мраморной беседке. Прямо сейчас.
- Слушаю и повинуюсь, мой принц.
Зальфия отправилась на кухню, прихватив с собой миску с каштанами.
- Эй, Зальфия, - крикнула ей вдогонку Янфеда, - оставь узелок, я за ним пригляжу.
Зальфия, не оборачиваясь, помахала ей рукой.
- Всё ещё дуется, - пробурчала Янфеда. - Пойдёмте, маленькая госпожа.
Она взяла Наргиз за руку и повела её в беседку. Икбал и Абдулла тронулись за ними, подхватив под руки коротышку Данияла.
- Какая идиллия, паша! - умилился гонец, провожая их глазами.
- У нас очень дружная семья, Мансур, - улыбнулся Сарнияр. - Даниял немного ревнует меня к сестричке. Ему кажется, что я уделяю ей больше внимания. Думаю, когда он подрастёт, кто-нибудь обязательно скажет ему, что я поступаю так, потому что я дамский угодник. Хочу, чтобы он усвоил трепетное отношение к женщинам, а не рос избалованным папенькиным сынком. Довольно и того, что он маменькин. Но в целом, повторюсь, мы дружная семья.
- Да не разлучит вас Аллах, господин! - Мансур поцеловал полу его отороченного чёрным мехом халата, на золотой парче которого выделялись чёрные бархатные тюльпаны. Затем достал из своей сумы алебастровый кувшинчик. - Вот эликсир, способный, по заверению Сун Янга, поправить здоровье госпожи без ущерба для священного плода.
Сервиназ протянула руку к кувшину, но Сарнияр перехватил его у жены.
- В каких дозах Сун Янг рекомендовал принимать это снадобье? - осведомился он.
- По половине мерного стаканчика, но непременно натощак, до первого приёма пищи.
- Я ничего ещё не ела сегодня, - сказала Сервиназ. - Может, мне опробовать эликсир прямо сейчас, мой лев?
Но у Сарнияра вдруг болезненно защемило сердце.
- Мне кажется, не стоит этого делать, дорогая. Зачем принимать снадобье, если ты чувствуешь себя хорошо?
- Но если лекарство безвредно, оно только укрепит моё хорошее самочувствие, дорогой. Дай его мне.
Она опять протянула руку к кувшину. Но царевич, предчувствуя что-то недоброе, хотя и не мог объяснить, что именно его беспокоит, спрятал кувшинчик за спину. В это время Мансур, придвинувшись к нему на непозволительно близкое расстояние, сообщил полушёпотом:
- Я забыл сказать, паша: жена китайца просила засвидетельствовать вам своё высочайшее почтение.
Сарнияр притворился, что не расслышал, заметив отразившееся на лице Сервиназ удивление. В тот же миг он почуял, как её нежные пальчики разжимают его пальцы, и кувшин переходит из его рук в её руки.
- Так вот что ты имел в виду, - прошипела она, - говоря, что он не меньше твоего заинтересован в моём выздоровлении.
- Дорогая, - растерянно пробормотал Сарнияр и примолк, не находя, что сказать себе в оправдание.
В этот момент, как бы нарочно для того, чтобы разрядить накалявшуюся атмосферу, в конце дорожки показался Бехрам.
- Паша, к вам прибыл скороход из крепости Капуджа, - возвестил он, приблизившись.
- Это от Рахима, - обрадовался возможности избежать объяснений с женой Сарнияр. Он потянулся к её бледной щёчке, но она уклонилась, слишком сердитая на него, чтобы принять его ласку. - Я ненадолго, любимая.
- Ступай, мой лев, - буркнула Сервиназ. - Позже поговорим.
После его ухода она, движимая любопытством, хотела расспросить гонца о той женщине, но подавила это нескромное желание. Мансур, чувствуя себя неловко из-за своей оплошности, которая чуть не привела к семейной ссоре, ничего так не желал в эту минуту, как поскорее совершить омовение.
- Если вы позволите, госпожа, я пойду в баню.
- Конечно, ступай, - ответила Сервиназ, улыбаясь одними губами. Она была так расстроена, что снова почувствовала себя плохо и решила, не дожидаясь мужа, вернуться в дом и принять лекарство.
Проходя мимо мраморной беседки, Мансур поневоле остановился, залюбовавшись очаровательным зрелищем.
Как раз в это время с кухни вернулась Зальфия, принеся поднос с молоком, медовыми лепёшками, сладким маслом и овечьим сыром. Дети расселись вокруг стола, а няни прислуживали им. Когда с едой было покончено, Зальфия поставила на стол между Даниялом и его сестрой миску с каштанами, поделёнными на две равные порции.
Даниял почти разделался со своей долей, когда его золотисто-карие глаза встретились с чёрными глазами Абдуллы, прикованными к нему. Как все дети, сынок Бехрама обожал сладости и не мог понять, почему им с Икбалом не досталось десерта.
- Не исходи зря слюной, Абдулла, - пробурчал Даниял. - Мне и так пришлось делиться с сестрёнкой тем, что назначалось мне одному.
Наргиз великодушно отделила половину своей порции и протянула её темнокожему малышу.
- Возьми, Абдулла. А ты хочешь, Икбал?
Мальчуган отрицательно помотал головой.
- Спасибо, Наргиз, не нужно. Я не большой любитель сладкого.
Зальфия ласково склонилась к сыну, проведя ладонью по его плечу.
- Ты хороший мальчик, Икбал, но всё-таки невежливо отказываться от угощения маленькой госпожи.
Икбал приблизил пухлые губы к её уху и прошептал:
- Да, но если я не откажусь, ей самой ничего не останется, няня.
Сердце Зальфии затопила волна нежности к нему. Ей пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы скрыть свои материнские чувства.
- Итак, Бехрам, готовься принять дорогого гостя, - сказал Сарнияр, выходя из залы, где беседовал с прибывшим гонцом.
- Надолго он к нам? - спросил мавр.
- Думаю, насовсем. Должность коменданта Капуджи стала тесна для Рахима, он вырос из неё, как вырастают из детского платья. А у меня вскоре ожидается прибавление семейства, и я уже не могу с прежним рвением следить за порядком на границе. В ближайшее время Рахим заменит меня на моём посту, а я с женой и детьми вернусь в Алькадир.
- Поселитесь в той прелестной загородной усадьбе, что давным-давно вас дожидается? - полюбопытствовал Бехрам.
- Вот-вот. Детишкам будет хорошо в той местности. Воздух там гораздо чище, чем в городе.
- Когда приедет Рахим? - спросил мавр.
- Полагаю, сегодня же к вечеру. Наверняка он уже в дороге, скороход опередил его на считанные часы.
Бехрам усмехнулся.
- Выходит, он не сомневался, что вы примете его в заместители?
- Разумеется. Мы с ним так близки, что легко угадываем мысли друг друга даже на большом расстоянии.
Бехрам вздохнул с чувством лёгкой зависти.
- Да, о такой дружбе, как у вас с Рахимом, можно только мечтать.
- А разве твоего Абдуллу с моим Икбалом связывает не столь же тесная дружба?
По лицу мавра вдруг пробежала хмурая тень.
- Не знаю, откуда оно появилось, паша...
- Что появилось, Бехрам?
- Предчувствие, что их дружбе наступает конец.
Сарнияр побледнел.
- Не говори так, мне не по себе от твоих слов. Чёрт, сердце снова кольнуло. Это уже второй раз за сегодняшнее утро.
- Беда, коль у вас начались неполадки с сердцем, паша.
- До сих пор я не жаловался на здоровье, Бехрам.
- Всё когда-нибудь случается впервые, повелитель.
- Чёрт, мне не нравится твоё пасмурное настроение. По-моему, для этого нет никаких причин. Всё ведь замечательно. У нас обоих любящие жёны и почтительные чада.
- Так-то оно так, но всё-таки Зальфия уже могла бы подарить мне парочку мулатиков. Мы женаты без малого семь лет.
- Надо лучше стараться в постели, дружок, - усмехнулся царевич. - А ты придумал какие-то посты...
- Не я придумал их, а наш мулла, - возразил Бехрам, краснея. - Он по убеждениям суфий (прим. автора: последователь одной из мусульманских сект), а все суфии осуждают плотские утехи.
- Ты что, совсем умом тронулась, дура малахольная?! - взвизгнула от боли девушка.
- Нет, это ты лишилась ума, если повторяешь чьи-то глупые сплетни! Икбал такой же сын паши, как и Даниял.
- Ага, как бы ни так! - злобно выпалила Янфеда. - Уж я-то знаю! Шила в мешке не утаишь!
- И что ты знаешь, зловредная пигалица?
- Всё! У паши была любовница, которая выдала своего ублюдка за его сына. И он ей поверил, потому и взял мальчишку в свой дом. Но вскоре распутницу прибрал Азраил. Перед смертью она созналась паше в обмане. Только он успел привязаться к малышу и продолжал его воспитывать как собственного сына.
- Это ложь! - с болью в сердце проговорила Зальфия. - Всё, от первого до последнего слова - враньё! Всё было совсем не так!
- Тебе-то откуда знать? - презрительно фыркнула Янфеда.
- Кому же и знать, как не мне! Ведь Икбал... мой сын, Янфеда! И он рождён в законном браке. Слышишь, ты, сплетница? Мой сын не приблудный! Не приблудный!
- Твой сын? - От безмерного удивления Янфеда зацокала языком, как цикада. - Но как это возможно? Он же ровесник твоего Абдуллы. Ты кормила их грудью в одно и то же время. Выходит, что они кровные, а не молочные братья? Конечно, природа щедра на сюрпризы, но не до такой же степени. Близнецы не могут так сильно разниться: один белый, другой чёрный. Ой, только не говори мне, что Икбал пророс из семени паши, а Абдулла - из семечка Бехрама.
- Абдулла мне не сын, Янфеда, - призналась Зальфия. - Я люблю его как сына, но родила его другая женщина.
- О боже праведный! - оторопела девушка. - Что на свете делается! Погоди, что-то я вконец запуталась. Ты же сказала, что Икбал рождён в законном браке, но ты ведь не была женой паши. Он женился на госпоже, едва овдовев, даже положенного траура не выдержал. И, при всём этом, ты утверждаешь, что Икбал такой же сын паши, как Даниял?
Зальфия закрыла лицо руками и в отчаянии затрясла головой.
- Не спрашивай меня больше ни о чём, Янфеда. Я дала обет молчания и никогда бы его не нарушила, но мне так горько от того, что моего сына считают приблудным!
- А что нам остаётся думать, - резонно заметила Янфеда, - если он старше Данияла, а наследником паши слывёт Даниял?
- Это справедливо, если паша так решил.
- Но и порождает молву о чужеродном происхождении Икбала.
- Как бы там ни было, а я не в силах ничего изменить в его судьбе. Забудь обо всём, что я тебе наговорила, Янфеда.
- Как? - возмутилась девушка. - Ты не удовлетворишь моего любопытства, Зальфия?
- Любопытство - очень опасный порок, Янфеда. Борись с ним, пока не нажила себе врагов.
- Ты что, мне угрожаешь? - завопила Янфеда.
Ничего не ответив, Зальфия направилась к мальчишкам, игравшим в мяч, и с удовольствием присоединилась к ним. Янфеда проводила товарку пристальным взглядом и впервые обратила внимание, с какой нежностью она обращается к Икбалу. Раньше ей бы и в голову не пришло, что эта нежность продиктована материнскими чувствами.
- Ну и дела! Подумать только, Зальфия родная мать Икбала. И как такое могло случиться?
Янфеда напрягла свои извилины, припоминая всё, о чём шептались на досуге в людской старожилы Алиф. В частности, ей вспомнилась одна старая сплетня, которой никто не поверил, поскольку она сильно порочила пашу. Якобы его первая жена скончалась от разрыва сердца, узнав о ребёнке, родившемся от его любовной связи с замужней женщиной.
- Вот я и разгадала твою тайну, Зальфия. Как цинично с твоей стороны - считать своего сына законным, потому что на момент его рождения ты состояла в браке с Бехрамом. Впрочем, как женщина я могу тебя понять. Конечно, тебе до смерти обидно, что Икбала не признают наследником паши по причине того, что он зачат во грехе. По крови-то он ему такой же сын, как Даниял. Ох, чует моё сердце, добром это не кончится!
Прода от 07.07.2022, 16:05
В эту минуту в конце дорожки, ведущей к дому, показался долгожданный Мансур с седельной сумкой за плечом.
- Мансур приехал! - дружно закричали дети и шумной гурьбой ринулись ему навстречу.
Наргиз отбросила лейку, из которой поливала нарциссы и понеслась вдогонку за братьями, резво перебирая толстенькими ножками. Сарнияр подошёл к жене и ободряюще положил руку ей на плечо.
- Ну вот, моя радость, наконец-то Мансур пожаловал.
Обвешанный повисшими на нём малышами, скороход приблизился к супружеской чете и с улыбкой извинился:
- Прошу прощения, паша, за то, что не могу приветствовать вас в соответствии с этикетом из-за вашей детворы.
Сарнияр притворно нахмурил брови и строго приказал:
- Дети, отвяжитесь от Мансура. У него ничего нет для вас.
- Как раз-таки есть, паша, - возразил гонец, доставая из своей сумы аккуратный узелок, - жена китайца приготовила для маленького Данияла его любимые засахаренные каштаны.
- Машалла, каштаны! - обрадовался Даниял. - Только я вовсе не маленький, дядя Мансур.
- Если ты большой мальчик, Даниял, докажи это и воздержись от сладостей, которые портят тебе фигуру, - предложил Сарнияр. - Отдай их своей сестре.
- Ещё чего! Разве вы не слышали, отец? Жена китайца приготовила их специально для меня. Я не хочу обидеть эту женщину.
- Хорошо, но всё равно поделись с сестрой, - настаивал Сарнияр.
- Ладно, - нехотя согласился Даниял. - Няня Зальфия, раздели моё лакомство на две порции. Мне побольше, а Наргиз поменьше.
- Э, нет, - погрозил ему пальцем отец. - Лучше бы наоборот.
- Почему наоборот? - сдвинул золотистые бровки малыш. - Она ведь младше меня. И тоже не отличается стройностью.
- Ну, хорошо, хорошо, - предотвращая ссору, сдался Сарнияр. - Зальфия, раздели каштаны поровну.
- Только после завтрака, паша, - наставническим тоном заявила Зальфия. - Ничто так не портит аппетита, как сладости, съеденные на голодный желудок.
- Ладно, - снова согласился Даниял. - Тогда накрой нам завтрак в мраморной беседке. Прямо сейчас.
- Слушаю и повинуюсь, мой принц.
Зальфия отправилась на кухню, прихватив с собой миску с каштанами.
- Эй, Зальфия, - крикнула ей вдогонку Янфеда, - оставь узелок, я за ним пригляжу.
Зальфия, не оборачиваясь, помахала ей рукой.
- Всё ещё дуется, - пробурчала Янфеда. - Пойдёмте, маленькая госпожа.
Она взяла Наргиз за руку и повела её в беседку. Икбал и Абдулла тронулись за ними, подхватив под руки коротышку Данияла.
- Какая идиллия, паша! - умилился гонец, провожая их глазами.
- У нас очень дружная семья, Мансур, - улыбнулся Сарнияр. - Даниял немного ревнует меня к сестричке. Ему кажется, что я уделяю ей больше внимания. Думаю, когда он подрастёт, кто-нибудь обязательно скажет ему, что я поступаю так, потому что я дамский угодник. Хочу, чтобы он усвоил трепетное отношение к женщинам, а не рос избалованным папенькиным сынком. Довольно и того, что он маменькин. Но в целом, повторюсь, мы дружная семья.
- Да не разлучит вас Аллах, господин! - Мансур поцеловал полу его отороченного чёрным мехом халата, на золотой парче которого выделялись чёрные бархатные тюльпаны. Затем достал из своей сумы алебастровый кувшинчик. - Вот эликсир, способный, по заверению Сун Янга, поправить здоровье госпожи без ущерба для священного плода.
Сервиназ протянула руку к кувшину, но Сарнияр перехватил его у жены.
- В каких дозах Сун Янг рекомендовал принимать это снадобье? - осведомился он.
- По половине мерного стаканчика, но непременно натощак, до первого приёма пищи.
- Я ничего ещё не ела сегодня, - сказала Сервиназ. - Может, мне опробовать эликсир прямо сейчас, мой лев?
Но у Сарнияра вдруг болезненно защемило сердце.
- Мне кажется, не стоит этого делать, дорогая. Зачем принимать снадобье, если ты чувствуешь себя хорошо?
- Но если лекарство безвредно, оно только укрепит моё хорошее самочувствие, дорогой. Дай его мне.
Она опять протянула руку к кувшину. Но царевич, предчувствуя что-то недоброе, хотя и не мог объяснить, что именно его беспокоит, спрятал кувшинчик за спину. В это время Мансур, придвинувшись к нему на непозволительно близкое расстояние, сообщил полушёпотом:
- Я забыл сказать, паша: жена китайца просила засвидетельствовать вам своё высочайшее почтение.
Сарнияр притворился, что не расслышал, заметив отразившееся на лице Сервиназ удивление. В тот же миг он почуял, как её нежные пальчики разжимают его пальцы, и кувшин переходит из его рук в её руки.
- Так вот что ты имел в виду, - прошипела она, - говоря, что он не меньше твоего заинтересован в моём выздоровлении.
- Дорогая, - растерянно пробормотал Сарнияр и примолк, не находя, что сказать себе в оправдание.
В этот момент, как бы нарочно для того, чтобы разрядить накалявшуюся атмосферу, в конце дорожки показался Бехрам.
- Паша, к вам прибыл скороход из крепости Капуджа, - возвестил он, приблизившись.
- Это от Рахима, - обрадовался возможности избежать объяснений с женой Сарнияр. Он потянулся к её бледной щёчке, но она уклонилась, слишком сердитая на него, чтобы принять его ласку. - Я ненадолго, любимая.
- Ступай, мой лев, - буркнула Сервиназ. - Позже поговорим.
После его ухода она, движимая любопытством, хотела расспросить гонца о той женщине, но подавила это нескромное желание. Мансур, чувствуя себя неловко из-за своей оплошности, которая чуть не привела к семейной ссоре, ничего так не желал в эту минуту, как поскорее совершить омовение.
- Если вы позволите, госпожа, я пойду в баню.
- Конечно, ступай, - ответила Сервиназ, улыбаясь одними губами. Она была так расстроена, что снова почувствовала себя плохо и решила, не дожидаясь мужа, вернуться в дом и принять лекарство.
Проходя мимо мраморной беседки, Мансур поневоле остановился, залюбовавшись очаровательным зрелищем.
Как раз в это время с кухни вернулась Зальфия, принеся поднос с молоком, медовыми лепёшками, сладким маслом и овечьим сыром. Дети расселись вокруг стола, а няни прислуживали им. Когда с едой было покончено, Зальфия поставила на стол между Даниялом и его сестрой миску с каштанами, поделёнными на две равные порции.
Даниял почти разделался со своей долей, когда его золотисто-карие глаза встретились с чёрными глазами Абдуллы, прикованными к нему. Как все дети, сынок Бехрама обожал сладости и не мог понять, почему им с Икбалом не досталось десерта.
- Не исходи зря слюной, Абдулла, - пробурчал Даниял. - Мне и так пришлось делиться с сестрёнкой тем, что назначалось мне одному.
Наргиз великодушно отделила половину своей порции и протянула её темнокожему малышу.
- Возьми, Абдулла. А ты хочешь, Икбал?
Мальчуган отрицательно помотал головой.
- Спасибо, Наргиз, не нужно. Я не большой любитель сладкого.
Зальфия ласково склонилась к сыну, проведя ладонью по его плечу.
- Ты хороший мальчик, Икбал, но всё-таки невежливо отказываться от угощения маленькой госпожи.
Икбал приблизил пухлые губы к её уху и прошептал:
- Да, но если я не откажусь, ей самой ничего не останется, няня.
Сердце Зальфии затопила волна нежности к нему. Ей пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы скрыть свои материнские чувства.
Глава 4. Трагедия в крепости Алиф.
- Итак, Бехрам, готовься принять дорогого гостя, - сказал Сарнияр, выходя из залы, где беседовал с прибывшим гонцом.
- Надолго он к нам? - спросил мавр.
- Думаю, насовсем. Должность коменданта Капуджи стала тесна для Рахима, он вырос из неё, как вырастают из детского платья. А у меня вскоре ожидается прибавление семейства, и я уже не могу с прежним рвением следить за порядком на границе. В ближайшее время Рахим заменит меня на моём посту, а я с женой и детьми вернусь в Алькадир.
- Поселитесь в той прелестной загородной усадьбе, что давным-давно вас дожидается? - полюбопытствовал Бехрам.
- Вот-вот. Детишкам будет хорошо в той местности. Воздух там гораздо чище, чем в городе.
- Когда приедет Рахим? - спросил мавр.
- Полагаю, сегодня же к вечеру. Наверняка он уже в дороге, скороход опередил его на считанные часы.
Бехрам усмехнулся.
- Выходит, он не сомневался, что вы примете его в заместители?
- Разумеется. Мы с ним так близки, что легко угадываем мысли друг друга даже на большом расстоянии.
Бехрам вздохнул с чувством лёгкой зависти.
- Да, о такой дружбе, как у вас с Рахимом, можно только мечтать.
- А разве твоего Абдуллу с моим Икбалом связывает не столь же тесная дружба?
По лицу мавра вдруг пробежала хмурая тень.
- Не знаю, откуда оно появилось, паша...
- Что появилось, Бехрам?
- Предчувствие, что их дружбе наступает конец.
Сарнияр побледнел.
- Не говори так, мне не по себе от твоих слов. Чёрт, сердце снова кольнуло. Это уже второй раз за сегодняшнее утро.
- Беда, коль у вас начались неполадки с сердцем, паша.
- До сих пор я не жаловался на здоровье, Бехрам.
- Всё когда-нибудь случается впервые, повелитель.
- Чёрт, мне не нравится твоё пасмурное настроение. По-моему, для этого нет никаких причин. Всё ведь замечательно. У нас обоих любящие жёны и почтительные чада.
- Так-то оно так, но всё-таки Зальфия уже могла бы подарить мне парочку мулатиков. Мы женаты без малого семь лет.
- Надо лучше стараться в постели, дружок, - усмехнулся царевич. - А ты придумал какие-то посты...
- Не я придумал их, а наш мулла, - возразил Бехрам, краснея. - Он по убеждениям суфий (прим. автора: последователь одной из мусульманских сект), а все суфии осуждают плотские утехи.
