- На принцессе Раминан - моей невесте, между прочим, папенька. Мы были помолвлены, если вы не забыли.
Аль-Шукрейн с сожалением и нежностью посмотрел на своего любимца.
- А ты не забыл, сынок, что впоследствии сказал по этому поводу султан Акбар? Что он отдаст свою дочь только за твоего старшего брата.
- Мой брат слишком стар для принцессы, - возразил Зигфар. - И недостаточно красив. Я больше подхожу ей по возрасту и внешности.
- В браке это не главное, мой мальчик.
- А что главное? - взвился младший царевич. - Польза для страны? Мы, румалийцы, женимся лишь единожды и при этом должны думать о чём угодно, только не о своих чувствах. По-вашему, это справедливо, отец? Нам даётся всего один шанс построить своё счастье, а мы опираемся в своём выборе на благо государства.
Все собравшиеся в салоне царицы были ошеломлены разумными речами, прозвучавшими из уст десятилетнего ребёнка. Почувствовав всеобщее внимание, Зигфар рассудительно продолжал:
- Возьмём, к примеру, моего братца. Что он получил от своего брака, кроме права распоряжаться денежным мешком? Его жена спит мёртвым сном, и он не может её ни целовать, ни ласкать, ни любить. Ещё хорошо, что его сердце осталось свободным, и он не страдает от невозможности жениться на другой женщине.
Сарнияр подавил тяжёлый вздох, но лицо его при этом стало мрачнее тучи. Никто из присутствующих ничего не заметил; всё их внимание было приковано к Зигфару.
- А вы только послушайте, каким циником он стал! И всё из-за своей женитьбы. Он скоро возненавидит весь белый свет и особенно его женскую половину.
- Думаю, до этого не дойдёт, - возразил Аль-Шукрейн. - Твой брат вскорости освободится от своих уз, уедет в Голконду и женится на дочери Акбара.
Зигфар в отчаянии топнул ногой.
- В таком случае, - воскликнул он, - я буду молить Аллаха, чтобы его жена оставалась в своём нынешнем состоянии ещё лет двадцать. Тогда султан Акбар будет вынужден отдать свою дочь за меня, если не хочет, чтобы она ходила в перестарках.
Выпалив последнюю фразу одним духом, он выбежал из материнских покоев весь в слезах.
- Ах, ну что за негодник! - всплеснула руками царица Хафиза, обронив ещё несколько жемчужин.
- Вынужден признать, что его увлечение этой голубоглазой малюткой стало походить на навязчивую идею, - вздохнул Аль-Шукрейн.
- А я бы сказала, на затяжную болезнь, - присовокупила царица Хафиза.
Сарнияр подошёл ближе к отцу и спросил, уставившись на него в упор и словно пронизывая насквозь своими чёрными глазами:
- Что за дела, отец? Когда это вы успели договориться с Акбаром о моём браке с принцессой Раминан? Ещё в Индии, надо полагать?
- Ах, сынок! - сконфузился царь. - Не буду отрицать, что мы обсуждали такую возможность. Но, согласись, твой брак с княжной перечеркнул её... - Аль-Шукрейн запнулся, не находя нужных слов.
- На какое-то время? - закипая от злости, подсказал Сарнияр. - Ведь вы же знали, что княжна Лейла неизлечимо больна? И Акбар наверняка знал. И что же, вы рассчитали, что я освобожусь от своих уз к тому моменту, когда его дочь достигнет брачного возраста?
- Ну, полно, сынок! - смутился государь ещё пуще. - Ручаюсь тебе, что мы не заглядывали так далеко.
- А я уверен, что заглянули. Помнится, вы мне говорили, что никогда всерьёз не задумывались о моём браке с дочерью Акбара, ибо я уже не в том возрасте, чтобы согласиться на неполноценный брак. Однако мой брак с княжной Лейлой тоже трудно назвать полноценным. Так в чём же здесь всё-таки дело, батюшка? Почему вы заставили меня вести под венец не малолетнюю вполне здоровую принцессу, а взрослую дочь умирающего магараджи с букетом тяжелейших заболеваний? Не потому ли, что султан Акбар хотел увенчать меня короной Голконды, прежде чем брать себе в зятья?
- О Аллах! - взмолился царь, воздев руки к потолку. - Помилосердствуй, сынок!
- А где было ваше милосердие, когда вы хладнокровно выстраивали свои мудрёные комбинации с Акбаром? Отчего он сам не женился на княжне? Какая разница, что ему уже под сорок, а в его гареме более дюжины жён, если он продолжает каждые полгода заключать очередной брачный договор!
Аль-Шукрейн искоса глянул на сына, и уголки его губ потянула лёгкая, чуть ироничная усмешка.
- Даже на смертном одре магараджа не желал родниться с Акбаром. Иначе Голконда, потеряв свою независимость, вошла бы в состав империи Великих Моголов, как другие индийские княжества. Хумаюн присоединил бы её своим мечом, но Акбар не завоеватель, как его отец, а дипломат и миролюбивый политик. Я не сомневаюсь, что ему удалось бы убеждением сломить волю угасающего горемыки, но я опередил своего шурина и первым заявился к магарадже. Он ухватился за меня, как утопающий за соломинку. Акбару ничего не оставалось, как уступить мне Голконду с её высокогорными чайными плантациями и бесперебойной золотодобычей.
Сарнияр выслушал откровения отца с большим вниманием, после чего спросил:
- А за эту уступку вы обещали ему, что я женюсь на его дочери, как только овдовею? Одного вы не предвидели, отец: что это случится так скоро, и дочь Акбара не успеет созреть.
- Принцесса Раминан наделена многими достоинствами, - завёл Аль-Шукрейн.
- Но ей всего восемь лет, отец!!! И прелести этого зелёного персика способен оценить разве что такой молокосос, как Зигфар.
- Я не спорю, она ещё дитя. Но время летит быстро, сынок. Ты не успеешь оглянуться, как она оформится в прекрасную девушку. Её мать-француженка, любимая жена Акбара - жемчужина необычайной красоты. А дочь пошла в неё и лицом, и фигурой. У неё кожа цвета нежных сливок, огромные голубые глаза с поволокой и роскошные каштановые волосы. Она обещает стать дивной красавицей западного типа, который особенно ценится на Востоке.
Слова отца произвели ожидаемое впечатление на Сарнияра; и всё же разница в возрасте сильно смущала его.
- Если я обручусь с ней сразу после смерти Лейлы, мне придётся выжидать пять-шесть лет, прежде чем я смогу взять её в жёны. А это мои лучшие годы, папенька. За это время я обрасту гаремом и детьми. И даже если не женюсь на матери своего первенца, всё равно, по нашим законам, он будет признан моим наследником. И тогда Акбар вряд ли сочтёт меня завидным женихом для своей любимой доченьки. Он просто не допустит, чтобы его внуки, кровь и плоть Великих Моголов, оказались ущемлёнными в своих правах на наследство.
- Но если за эти годы ты не обзаведёшься сыновьями...
- Тогда и вернёмся к этому разговору, отец. Но это маловероятно. Кто, глядя на меня, осмелится сказать, что я негодный производитель? Лучше оставьте эту затею, и обратите своё внимание на моего брата Зигфара. Он, и в самом деле, больше подходит принцессе по возрасту. А главное, сможет сделать её счастливой, ибо уже сейчас сгорает от своей любви к ней.
- Да-да, батюшка, подумайте обо мне, - поддакнул Зигфар, выглянув из-за двери, где прятался всё это время.
Аль-Шукрейн с досадой махнул рукой.
- Акбар никогда не отдаст свою старшую дочь за моего третьего сына. Зигфар вправе рассчитывать лишь на её младшую единокровную сестру, четырёхлетнюю Кандру.
- Ни за что я не женюсь на этой хромоножке! - зарыдал Зигфар. - Вы совсем не любите меня, папенька!
- Я обожаю тебя, родник души моей!
- Почему же тогда всё лучшее отдаёте своему первенцу?
Аль-Шукрейн горестно вздохнул.
- Потому что тебе не посчастливилось родиться у меня первым, бедное дитя. И всё же, будь на то моя воля, я бы исполнил твоё самое заветное желание, мой ангелочек. Но Акбар и его жена Элизабель отдадут свою любимицу только за престолонаследника, потому что хотят для неё самой лучшей доли.
- Но мой брат не желает жениться на их дочери. Она слишком мала, чтобы делить с ним постель, и он не хочет ждать, когда она подрастёт. А я бы подождал, потому что мне и самому ещё нужно подрасти.
Аль-Шукрейн с досады вырвал из своей бороды целый клок.
- Устами младенца глаголет истина, - влез в их спор Сарнияр. - А я и не подозревал, какой разумненький мой младший братик. Будь ты постарше, Зигфар, я бы тебя посадил управлять Аль-Акик вместо нашего новобрачного.
- Но ведь ты и для меня завоюешь парочку городов, - мигом утешился Зигфар, и слёзы у него на глазах волшебным образом высохли. - Тогда я смогу предложить принцессе лучшую долю, какой желают ей родители.
Аль-Шукрейн и Сарнияр посмотрели друг на друга, и эти взгляды были значительнее любых слов.
- Зигфар поражает меня своим недетским умом, - отметил Сарнияр. - Вам необходимо уделить побольше внимания его образованию.
- У него лучшие учителя, каких только можно было отыскать в Румайле, - заверил его государь. - Он мой третий сын, и ему самому придётся пробиваться в жизни. А ты, мой первенец, умерь своё сочувствие и лучше объясни ему, что корона Румайлы неделима. Что по нашим законам даже у твоих внебрачных детей больше прав на неё, чем у младших братьев. И что «управлять» отнюдь не означает «владеть»! Не порти мне мальчишку. Не внушай ему, что когда-нибудь он получит руку принцессы Раминан, если ты откажешься от неё. Акбар считает тебя наиболее подходящим зятем, но ты не единственный престолонаследник на земле.
От дверей понеслись горькие всхлипывания. Услышав слова отца, Зигфар живо уяснил, что они значат для него: он и вправду был умен не по годам.
- Кто тут рыдает в такой счастливый день? - раздался весёлый голос, и в покои царицы Хафизы впорхнули, держась за руки, две юные царевны: Сухейла и Марджин.
- Матушка! - строго позвала старшая царевна Сухейла, рослая и чуточку нескладная двенадцатилетняя девочка. - Нам пора готовиться к отъезду в Аль-Акик. Почему вы до сих пор не выпроводили мальчишек?
- Я тоже хочу повеселиться на свадьбе Амирана! - захныкала меньшая, царевна Марджин. - Братец Сарнияр! Скажи им, пусть они возьмут меня с собой.
Она без церемоний забралась на колени к Сарнияру. Он с нежностью прижал к себе младшую сестрёнку. Марджин была его любимицей. Он находил её самым очаровательным существом на свете, восхищался её жизнерадостным, бойким и весёлым нравом, прощал ей любые шалости и баловал сверх меры.
- Нельзя, Марджин, - сурово покачала головой царица. - Это праздник для взрослых, и тебе там делать нечего, как и Зигфару.
- Ну, пожалуйста, братец! - принялась к нему ластиться, точно котёнок, Марджин. - Ты можешь уговорить родителей, они тебя послушают.
Сарнияр улыбнулся девочке и наградил её за доверие поцелуем в лобик.
- Хорошо, кисонька, я попытаюсь.
- Не порти мне детей, Сарнияр Измаил, - рассердился государь, с неодобрением наблюдавший эту сцену. - Когда у тебя будут собственные дети, можешь позволять им всё, что заблагорассудится.
- Боюсь, это случится не так скоро, как мне хотелось бы, - притворно вздохнул Сарнияр. - Пока я женат на княжне Лейле, мне не дождаться потомства. И вы тому виной, отец. Так что сделайте одолжение, не мешайте мне изливать мою нежность на ваших чад.
Аль-Шукрейн не нашёлся, что ему возразить. А маленькая плутовка, радуясь тому, что её старший брат одержал верх над отцом, спросила:
- Так я поеду в Аль-Акик с матушкой и сестрицей Сухейлой?
- Конечно, киска, - заверил Сарнияр, - тебе непременно надо побывать там и увидеть всё своими глазами. Ты ведь тоже когда-нибудь выйдешь замуж и даже скорее, чем твоя чопорная сестрица.
Марджин благодарно обвила его шею пухлыми ручонками и чмокнула в щёку.
- А ты сам отвезёшь меня туда, братец?
- Нет, котёнок, не обещаю. У меня масса неотложных дел в столице.
- Твоему брату негоже веселиться на свадьбе, когда его жена так серьёзно занемогла, - объяснила дочери царица Хафиза, стаскивая её с колен Сарнияра. - Ступай в свою комнату и скажи няне, что тебе пора укладываться в постель.
- Но мне тоже нужно готовиться к свадьбе, - возразила Марджин. - Я хочу выбрать самое нарядное платье, подобрать к нему украшения, и туфельки, и всё прочее. Когда же я займусь этим, если буду спать, как малышка?
- Мы с твоей сестрицей приготовим всё для тебя. Ступай, Марджин. Не заставляй меня с тобой возиться, у нас и так дел невпроворот.
Помахав своему заступнику ручкой на прощание, девчонка вприпрыжку умчалась из комнаты, нескрываемо радуясь тому, что её берут на свадьбу, как взрослую.
- Мне тоже пора, пожалуй, - подхватился вслед за ней Сарнияр. - Я ещё не был у своей жены. Желаю всем приятного отдыха - и тем, кто уезжает, и кто остаётся. Да пребудет с вами Аллах!
Выйдя из приёмной матери, он ободряюще погладил по плечу Зигфара, который всё ещё жалобно всхлипывал, и сказал ему:
- Не плачь, малыш. Я что-нибудь придумаю, обещаю. У нас впереди ещё уйма времени.
Зигфар вытер слёзы и посмотрел на него поразительно красивыми оленьими глазами.
- Ты не женишься на принцессе, братец?
- Не женюсь.
- Потому что она малолетка? А через пять-шесть лет, когда она станет взрослой?
- И тогда не женюсь, даю тебе слово. Это слишком большой срок. Я не могу холостить так долго в свои лучшие годы.
- Значит, ты намерен жениться на другой женщине?
- Верно, малыш, - улыбнулся Сарнияр. - На женщине, наделённой отменным здоровьем, которая проживёт со мной много лет и родит мне кучу детишек.
- А ты уже выбрал такую женщину?
- Пусть это пока останется моей тайной. Обещаю, ты всё узнаешь в тот день, когда преставится Лейла.
Аль-Шукрейн с сожалением и нежностью посмотрел на своего любимца.
- А ты не забыл, сынок, что впоследствии сказал по этому поводу султан Акбар? Что он отдаст свою дочь только за твоего старшего брата.
- Мой брат слишком стар для принцессы, - возразил Зигфар. - И недостаточно красив. Я больше подхожу ей по возрасту и внешности.
- В браке это не главное, мой мальчик.
- А что главное? - взвился младший царевич. - Польза для страны? Мы, румалийцы, женимся лишь единожды и при этом должны думать о чём угодно, только не о своих чувствах. По-вашему, это справедливо, отец? Нам даётся всего один шанс построить своё счастье, а мы опираемся в своём выборе на благо государства.
Все собравшиеся в салоне царицы были ошеломлены разумными речами, прозвучавшими из уст десятилетнего ребёнка. Почувствовав всеобщее внимание, Зигфар рассудительно продолжал:
- Возьмём, к примеру, моего братца. Что он получил от своего брака, кроме права распоряжаться денежным мешком? Его жена спит мёртвым сном, и он не может её ни целовать, ни ласкать, ни любить. Ещё хорошо, что его сердце осталось свободным, и он не страдает от невозможности жениться на другой женщине.
Сарнияр подавил тяжёлый вздох, но лицо его при этом стало мрачнее тучи. Никто из присутствующих ничего не заметил; всё их внимание было приковано к Зигфару.
- А вы только послушайте, каким циником он стал! И всё из-за своей женитьбы. Он скоро возненавидит весь белый свет и особенно его женскую половину.
- Думаю, до этого не дойдёт, - возразил Аль-Шукрейн. - Твой брат вскорости освободится от своих уз, уедет в Голконду и женится на дочери Акбара.
Зигфар в отчаянии топнул ногой.
- В таком случае, - воскликнул он, - я буду молить Аллаха, чтобы его жена оставалась в своём нынешнем состоянии ещё лет двадцать. Тогда султан Акбар будет вынужден отдать свою дочь за меня, если не хочет, чтобы она ходила в перестарках.
Выпалив последнюю фразу одним духом, он выбежал из материнских покоев весь в слезах.
- Ах, ну что за негодник! - всплеснула руками царица Хафиза, обронив ещё несколько жемчужин.
- Вынужден признать, что его увлечение этой голубоглазой малюткой стало походить на навязчивую идею, - вздохнул Аль-Шукрейн.
- А я бы сказала, на затяжную болезнь, - присовокупила царица Хафиза.
Сарнияр подошёл ближе к отцу и спросил, уставившись на него в упор и словно пронизывая насквозь своими чёрными глазами:
- Что за дела, отец? Когда это вы успели договориться с Акбаром о моём браке с принцессой Раминан? Ещё в Индии, надо полагать?
- Ах, сынок! - сконфузился царь. - Не буду отрицать, что мы обсуждали такую возможность. Но, согласись, твой брак с княжной перечеркнул её... - Аль-Шукрейн запнулся, не находя нужных слов.
- На какое-то время? - закипая от злости, подсказал Сарнияр. - Ведь вы же знали, что княжна Лейла неизлечимо больна? И Акбар наверняка знал. И что же, вы рассчитали, что я освобожусь от своих уз к тому моменту, когда его дочь достигнет брачного возраста?
- Ну, полно, сынок! - смутился государь ещё пуще. - Ручаюсь тебе, что мы не заглядывали так далеко.
- А я уверен, что заглянули. Помнится, вы мне говорили, что никогда всерьёз не задумывались о моём браке с дочерью Акбара, ибо я уже не в том возрасте, чтобы согласиться на неполноценный брак. Однако мой брак с княжной Лейлой тоже трудно назвать полноценным. Так в чём же здесь всё-таки дело, батюшка? Почему вы заставили меня вести под венец не малолетнюю вполне здоровую принцессу, а взрослую дочь умирающего магараджи с букетом тяжелейших заболеваний? Не потому ли, что султан Акбар хотел увенчать меня короной Голконды, прежде чем брать себе в зятья?
- О Аллах! - взмолился царь, воздев руки к потолку. - Помилосердствуй, сынок!
- А где было ваше милосердие, когда вы хладнокровно выстраивали свои мудрёные комбинации с Акбаром? Отчего он сам не женился на княжне? Какая разница, что ему уже под сорок, а в его гареме более дюжины жён, если он продолжает каждые полгода заключать очередной брачный договор!
Аль-Шукрейн искоса глянул на сына, и уголки его губ потянула лёгкая, чуть ироничная усмешка.
- Даже на смертном одре магараджа не желал родниться с Акбаром. Иначе Голконда, потеряв свою независимость, вошла бы в состав империи Великих Моголов, как другие индийские княжества. Хумаюн присоединил бы её своим мечом, но Акбар не завоеватель, как его отец, а дипломат и миролюбивый политик. Я не сомневаюсь, что ему удалось бы убеждением сломить волю угасающего горемыки, но я опередил своего шурина и первым заявился к магарадже. Он ухватился за меня, как утопающий за соломинку. Акбару ничего не оставалось, как уступить мне Голконду с её высокогорными чайными плантациями и бесперебойной золотодобычей.
Сарнияр выслушал откровения отца с большим вниманием, после чего спросил:
- А за эту уступку вы обещали ему, что я женюсь на его дочери, как только овдовею? Одного вы не предвидели, отец: что это случится так скоро, и дочь Акбара не успеет созреть.
- Принцесса Раминан наделена многими достоинствами, - завёл Аль-Шукрейн.
- Но ей всего восемь лет, отец!!! И прелести этого зелёного персика способен оценить разве что такой молокосос, как Зигфар.
- Я не спорю, она ещё дитя. Но время летит быстро, сынок. Ты не успеешь оглянуться, как она оформится в прекрасную девушку. Её мать-француженка, любимая жена Акбара - жемчужина необычайной красоты. А дочь пошла в неё и лицом, и фигурой. У неё кожа цвета нежных сливок, огромные голубые глаза с поволокой и роскошные каштановые волосы. Она обещает стать дивной красавицей западного типа, который особенно ценится на Востоке.
Слова отца произвели ожидаемое впечатление на Сарнияра; и всё же разница в возрасте сильно смущала его.
- Если я обручусь с ней сразу после смерти Лейлы, мне придётся выжидать пять-шесть лет, прежде чем я смогу взять её в жёны. А это мои лучшие годы, папенька. За это время я обрасту гаремом и детьми. И даже если не женюсь на матери своего первенца, всё равно, по нашим законам, он будет признан моим наследником. И тогда Акбар вряд ли сочтёт меня завидным женихом для своей любимой доченьки. Он просто не допустит, чтобы его внуки, кровь и плоть Великих Моголов, оказались ущемлёнными в своих правах на наследство.
- Но если за эти годы ты не обзаведёшься сыновьями...
- Тогда и вернёмся к этому разговору, отец. Но это маловероятно. Кто, глядя на меня, осмелится сказать, что я негодный производитель? Лучше оставьте эту затею, и обратите своё внимание на моего брата Зигфара. Он, и в самом деле, больше подходит принцессе по возрасту. А главное, сможет сделать её счастливой, ибо уже сейчас сгорает от своей любви к ней.
- Да-да, батюшка, подумайте обо мне, - поддакнул Зигфар, выглянув из-за двери, где прятался всё это время.
Аль-Шукрейн с досадой махнул рукой.
- Акбар никогда не отдаст свою старшую дочь за моего третьего сына. Зигфар вправе рассчитывать лишь на её младшую единокровную сестру, четырёхлетнюю Кандру.
- Ни за что я не женюсь на этой хромоножке! - зарыдал Зигфар. - Вы совсем не любите меня, папенька!
- Я обожаю тебя, родник души моей!
- Почему же тогда всё лучшее отдаёте своему первенцу?
Аль-Шукрейн горестно вздохнул.
- Потому что тебе не посчастливилось родиться у меня первым, бедное дитя. И всё же, будь на то моя воля, я бы исполнил твоё самое заветное желание, мой ангелочек. Но Акбар и его жена Элизабель отдадут свою любимицу только за престолонаследника, потому что хотят для неё самой лучшей доли.
- Но мой брат не желает жениться на их дочери. Она слишком мала, чтобы делить с ним постель, и он не хочет ждать, когда она подрастёт. А я бы подождал, потому что мне и самому ещё нужно подрасти.
Аль-Шукрейн с досады вырвал из своей бороды целый клок.
- Устами младенца глаголет истина, - влез в их спор Сарнияр. - А я и не подозревал, какой разумненький мой младший братик. Будь ты постарше, Зигфар, я бы тебя посадил управлять Аль-Акик вместо нашего новобрачного.
- Но ведь ты и для меня завоюешь парочку городов, - мигом утешился Зигфар, и слёзы у него на глазах волшебным образом высохли. - Тогда я смогу предложить принцессе лучшую долю, какой желают ей родители.
Аль-Шукрейн и Сарнияр посмотрели друг на друга, и эти взгляды были значительнее любых слов.
- Зигфар поражает меня своим недетским умом, - отметил Сарнияр. - Вам необходимо уделить побольше внимания его образованию.
- У него лучшие учителя, каких только можно было отыскать в Румайле, - заверил его государь. - Он мой третий сын, и ему самому придётся пробиваться в жизни. А ты, мой первенец, умерь своё сочувствие и лучше объясни ему, что корона Румайлы неделима. Что по нашим законам даже у твоих внебрачных детей больше прав на неё, чем у младших братьев. И что «управлять» отнюдь не означает «владеть»! Не порти мне мальчишку. Не внушай ему, что когда-нибудь он получит руку принцессы Раминан, если ты откажешься от неё. Акбар считает тебя наиболее подходящим зятем, но ты не единственный престолонаследник на земле.
От дверей понеслись горькие всхлипывания. Услышав слова отца, Зигфар живо уяснил, что они значат для него: он и вправду был умен не по годам.
Прода от 02.06.2022, 17:22
- Кто тут рыдает в такой счастливый день? - раздался весёлый голос, и в покои царицы Хафизы впорхнули, держась за руки, две юные царевны: Сухейла и Марджин.
- Матушка! - строго позвала старшая царевна Сухейла, рослая и чуточку нескладная двенадцатилетняя девочка. - Нам пора готовиться к отъезду в Аль-Акик. Почему вы до сих пор не выпроводили мальчишек?
- Я тоже хочу повеселиться на свадьбе Амирана! - захныкала меньшая, царевна Марджин. - Братец Сарнияр! Скажи им, пусть они возьмут меня с собой.
Она без церемоний забралась на колени к Сарнияру. Он с нежностью прижал к себе младшую сестрёнку. Марджин была его любимицей. Он находил её самым очаровательным существом на свете, восхищался её жизнерадостным, бойким и весёлым нравом, прощал ей любые шалости и баловал сверх меры.
- Нельзя, Марджин, - сурово покачала головой царица. - Это праздник для взрослых, и тебе там делать нечего, как и Зигфару.
- Ну, пожалуйста, братец! - принялась к нему ластиться, точно котёнок, Марджин. - Ты можешь уговорить родителей, они тебя послушают.
Сарнияр улыбнулся девочке и наградил её за доверие поцелуем в лобик.
- Хорошо, кисонька, я попытаюсь.
- Не порти мне детей, Сарнияр Измаил, - рассердился государь, с неодобрением наблюдавший эту сцену. - Когда у тебя будут собственные дети, можешь позволять им всё, что заблагорассудится.
- Боюсь, это случится не так скоро, как мне хотелось бы, - притворно вздохнул Сарнияр. - Пока я женат на княжне Лейле, мне не дождаться потомства. И вы тому виной, отец. Так что сделайте одолжение, не мешайте мне изливать мою нежность на ваших чад.
Аль-Шукрейн не нашёлся, что ему возразить. А маленькая плутовка, радуясь тому, что её старший брат одержал верх над отцом, спросила:
- Так я поеду в Аль-Акик с матушкой и сестрицей Сухейлой?
- Конечно, киска, - заверил Сарнияр, - тебе непременно надо побывать там и увидеть всё своими глазами. Ты ведь тоже когда-нибудь выйдешь замуж и даже скорее, чем твоя чопорная сестрица.
Марджин благодарно обвила его шею пухлыми ручонками и чмокнула в щёку.
- А ты сам отвезёшь меня туда, братец?
- Нет, котёнок, не обещаю. У меня масса неотложных дел в столице.
- Твоему брату негоже веселиться на свадьбе, когда его жена так серьёзно занемогла, - объяснила дочери царица Хафиза, стаскивая её с колен Сарнияра. - Ступай в свою комнату и скажи няне, что тебе пора укладываться в постель.
- Но мне тоже нужно готовиться к свадьбе, - возразила Марджин. - Я хочу выбрать самое нарядное платье, подобрать к нему украшения, и туфельки, и всё прочее. Когда же я займусь этим, если буду спать, как малышка?
- Мы с твоей сестрицей приготовим всё для тебя. Ступай, Марджин. Не заставляй меня с тобой возиться, у нас и так дел невпроворот.
Помахав своему заступнику ручкой на прощание, девчонка вприпрыжку умчалась из комнаты, нескрываемо радуясь тому, что её берут на свадьбу, как взрослую.
- Мне тоже пора, пожалуй, - подхватился вслед за ней Сарнияр. - Я ещё не был у своей жены. Желаю всем приятного отдыха - и тем, кто уезжает, и кто остаётся. Да пребудет с вами Аллах!
Выйдя из приёмной матери, он ободряюще погладил по плечу Зигфара, который всё ещё жалобно всхлипывал, и сказал ему:
- Не плачь, малыш. Я что-нибудь придумаю, обещаю. У нас впереди ещё уйма времени.
Зигфар вытер слёзы и посмотрел на него поразительно красивыми оленьими глазами.
- Ты не женишься на принцессе, братец?
- Не женюсь.
- Потому что она малолетка? А через пять-шесть лет, когда она станет взрослой?
- И тогда не женюсь, даю тебе слово. Это слишком большой срок. Я не могу холостить так долго в свои лучшие годы.
- Значит, ты намерен жениться на другой женщине?
- Верно, малыш, - улыбнулся Сарнияр. - На женщине, наделённой отменным здоровьем, которая проживёт со мной много лет и родит мне кучу детишек.
- А ты уже выбрал такую женщину?
- Пусть это пока останется моей тайной. Обещаю, ты всё узнаешь в тот день, когда преставится Лейла.
