– А его жена не помнит дней отпуска мужа? – с откровенным упрёком в голосе бросила инспектор.
– Я не календарь, чтобы держать в голове его расписание. И попрошу Вас обращаться ко мне напрямую, а не в третьем лице, и желательно глядя в глаза, лейтенант, – жёстко и по–военному обозначила я границы её наглости.
– А что, какие–то проблемы с делом полковника? – вмешался юрист, не позволяя разговору перейти в открытый конфликт.
– Никаких, – ответила она коротко, пронзая меня укоризненным взглядом. – В кабинете дежурного освободили стол. Распишитесь в журнале и работайте там.
Не отдав честь, как положено, инспекторша ушла, постукивая каблуками по паркету. Я обросила взглядом её надменную походку: женщина знала себе цену и считала себя почти всевластной.
– Что это было за поведение такое? – возмущённо поделилась я с юристом, когда та скрылась за дверью.
– Она нервничает. Мы нагрянули неожиданно, не дав ей возможности подготовиться. Вот и защищается, нападая. Это даже к лучшему. Мы на верном пути, – воодушевлённо ответил он.
– Думаете, она всё принесёт честно? Ничего не вытащит и не подложит в папки?
– Справка полковника – поддельная, не так ли? И за этим стоит именно она, – уточнил юрист, поняв всё без объяснений. – Здоровье Вашего мужа не настолько блестящее, как в чернильных каракулях, верно?
– Допустим, – сжала я губы, раздражённая излишней проницательностью.
– Не волнуйтесь, – подмигнул он, наклоняясь ближе. – Справку мы с неё вытянем, я же не зря причиной «невыходы» назвал. Туда и отпуска, и больничные входят. Ваш муж оформлял отгул по причине медицинской комиссии, а значит, и справка должна быть приложена к его объяснительной записке. Но даже, если инспекторша решит схитрить, у меня есть знакомый архиватор, который в новом году здесь практику будет проходить. На крайний случай обратимся к нему.
Я доверительно кивнула.
– А ещё я видел ваши «перестрелки» взглядами – продолжил юрист. – Вы намного изящнее и красивее. Не примете за фамильярность, но я бы однозначно выбрал Вас.
Уголки моих губ довольно приподнялись.
«Любовница? – растолковала я слова юриста как намёк. – Ну, это вряд ли! Полковник болен, и она об этом знает лучше всех! Тут что–то другое – настолько ценное, что можно даже свободой рискнуть, ведь в случае разоблачения, инспекторше светила тюрьма».
Когда нам принесли все личные дела, я тут же схватила папку полковника. Всё, как я и думала – справки там не было.
– Не беда, как я и сказал, – поддержал меня юрист. – Для вида просмотрим личные дела других сотрудников центра, а потом я добуду Вам выписку.
Мы листали разные папки пару часов. Бумаги казались бесконечными, а воздух в комнате всё тяжелел. В конце концов мой напарник вытащил из дела нашего собаковода справку о рождение ребёнка. Я удивлённо взглянула на него.
«Отвлекающий манёвр, отводящий подозрение от того, что нам интересен только ваш муж», – шепнул он и вызвал инспекторшу к нам.
– Мы просмотрели все дела, – начал он, – но некоторые сотрудники оформляли свои выходные по медицинским причинам. Например, инструктор–кинолог брал однодневный отпуск в связи с родами жены, но соответствующий документ отсутствует. А у полковника в деле нет справки о прохождении медкомиссии, хотя именно из–за неё он был в отгуле несколько дней.
– Этого не может быть! – возмутилась инспекторша и резко притянула дело собаковода к себе. Именно собаковода, лейтенант, а не обоих мужчин, что говорило само за себя: отсутствие справки в его деле стало для неё неожиданностью. А вот то, что в деле полковника выписки не было, её совсем не шокировало – она прекрасно знала об этом, потому что сама её и вытащила.
– Не понимаю, куда могла деться справка о рождении ребёнка! – хмурилась инспекторша всё сильней.
– Так сверьтесь с другими сотрудниками архива, – порекомендовал юрист. – И про выписку полковника не забудьте! Он перенёс инсульт и страдает сосудистой деменцией. Эта бумажка очень важна – она подтверждает, что он ограничено годен. Без неё этого не доказать!
– Министр уже подписал эту справку и на адрес вашего куратора было отправлено подтверждение, – со злобой в голосе ответила она. – За кадры в главном управление МВД отвечаю я, и я прекрасно помню о вердикте медкомиссии.
– Какая у Вас отличная память на моего супруга, – съязвила я.
Покраснев, она стиснула зубы.
– Похвально, что Вы помните подробности по каждому личному делу, но мне нужны медицинские отчёты по кинологу и полковнику, бравшим отгулы по причинам здоровья в уходящем году, – твёрдо приказал юрист. – Если я не увижу их собственными глазами, придётся, действительно вернуться сюда с официальным запросом.
Инспектор нехотя подчинилась. И – вуаля! – через двадцать минут подделанная справка оказалась в руках юриста.
– Не успели пришить её к делу, – оправдалась холодная лейтенант, слишком часто моргая, пока он изучал фальшивый документ.
– «Ограниченно годен. Разрешено вернуть водительское удостоверение. Оперативная работа допустима при отсутствии стрессовых факторов», – зачитал он вслух. – Отлично, теперь всё на месте!
– Мы не можем найти бумагу о рождении ребёнка у инструктора – кинолога, – успокоившись, что к справке полковника юрист не придрался, сказала она.
– Ах, простите, она выпала из его дела, а я не заметил! – соврал мой напарник, размахивая документов, который нарочито до этого спрятал.
– Что же, отлично! – верните все папки секретарю, когда закончите, – натянуто улыбнулась инспекторша и оставила нас наедине.
Взяв в руки справку супруга, я внимательно вчиталась в неё, а затем достала из сумки оригинал – тот, что удалось добыть в здании медкомиссии. Подпись и печать главврача совпадали – она действительно их ставила. Но сама поддельная выписка оказалась ксерокопией, сделанной с искусно сфабрикованного документа: то ли напечатанного на машинке, то ли скомпонованного в компьютерной программе. Я сняла две копии с обеих справок – подлинной и поддельной, на всякий случай. Теперь у меня были все доказательства подлога. Мой план по обузданию полковника строился именно на них. И я совсем не волновалась о том, что лейтенантша расскажет ему о нашем визите в МВД.
Тем вечером я решила действительно быть хорошей женой – такой, какой меня видел министр. Наша случайная встреча многое мне разъяснила, включая то, куда ходил супруг вместо врача – работал в министерстве, не успевая закончить все дела за рабочие будни. Мне он об этом не говорил по понятным причинам: хотел казаться прежним – сильным и деловым, а на деле – сильно уставал, не выдерживая ежедневной нагрузки.
Мне захотелось сделать для мужа что–то приятное, ведь я жалела его, больного, упрямого, но всё же родного человека. Я открыла холодильник и на мгновение застыла перед полками, разглядывая содержимое. В глаза бросились сёмга, пучок зелёного лука и остатки сметаны. Всё, что нужно на рыбный пирог. Он любил его – с мягким тестом, хрустящей корочкой, посыпанный тмином. «Хоть так покажу, что я рядом», – подумала я, мучаясь совестью после слов ФСБшника.
– Чем это так вкусно пахнет? – спросил с порога, вернувшийся домой полковник.
– Я рыбник испекла. Такой, как ты любишь: с воздушным тестом и золотистой корочкой, – крикнула я в прихожую, доставая пирог из духовки.
– У нас что, перемирие? Или ты опять задумала что–то? – зашёл он на кухню, бросив пальто на спинку стула, чего раньше никогда себе не позволял, ведь верхней одежде не место у стола.
– Когда ты готовишь мне ужин, ты тоже что–то замышляешь?
– Это бывает так редко, – улыбнулся супруг. – И я – человек прямой, а ты – вечно хитришь!
«Кто бы говорил!» – подумала я про себя, но промолчала.
Поставив горячий противень на столешницу, я обернулась к мужу.
– Просто порадовать тебя захотелось. Сегодня столкнулась с министром в коридоре МВД, он сказал, что ты молодец, и что много работаешь.
– Свою похвалу пусть в рамку вставит и перед носом у себя повесит!
– Не будь грубияном. Иди, помой руки и садись за стол.
Муж подчинился, а когда вернулся, хмуро спросил:
– Что за внеплановой контроль вы с юристом затеяли?
«Сообщница преступления уже донесла…», – ухмыльнулась я про себя.
– Внеплановый контроль? – изобразила я удивление, будто впервые слышу об этом, выжидая, когда он сам заговорит об инспекторше.
– Ты же сказала, что в министерстве была.
– Была, но о юристе и проверке я не говорила.
– Это что, тайна?
– Конечно, нет. Наш кадровый отдел нашёл несоответствия в реестре отпусков – вот мы и уточняли что к чему. Но вот откуда у тебя такая информация?
– Заезжал на работу. В регистратуре сказали, – буркнул супруг, стыдливо опуская взгляд.
– Кстати, любимый, – выложила я кусок рыбника на его тарелку, – я хотела забрать кое–какие бумаги из сейфа, но, к сожалению, код не сработал. Ты, видимо, его сменил?
– Не помню. А что тебе там понадобилось?
– Мои документы. Хотела глянуть, не пора ли обновить заявление на службу в резерве МВД.
– Потом посмотрю. Сейчас я хочу есть.
– Ешь, на здоровье. А после – вместе проверим, – произнесла я мягко, старясь подарить ему спокойным вечер.
Муж недовольно кашлянул, но с нетерпением куснул горячий пирог.
– Вкусно…, – проговорил он, выпуская жар из обожжённого рта. – Я и забыл, что ты умеешь так божественно готовить!
– Ты так говоришь, словно ужином в нашем доме чужая кухарка занимается! Я каждый вечер стол накрываю.
– Но без души, а сегодня, заметно, что постаралась. Это и настораживает: с чего такая доброта?
– Перестань нести чушь. Просто решила тебя побаловать.
– Иди ко мне! – как всегда посередине трапезы, он потянул меня к себе и усадил на колени. – Знаешь, что возбуждает мужчину? Красивое тело и вкусный ужин!
– А женщину, как думаешь, что заводит? – спросила я осторожно, прощупывая почву на то, чем он сумел подкупил инспекторшу.
– Влияние в обществе. Успешность мужчины. Реализация.
– Это ментально. А если говорить о материальных благах? Что может действительно порадовать женщину?
– Ты что, контрольный пакет себе оставить хочешь? Поэтому пирог и испекла? – вскипел супруг.
«Так вот он план! – загорелась мысль в моей голове. – Передать акции инспекторше по трасту. Так же как я – итальянцу. Муж уже однажды говорил, что может повторить мой ход – для сохранения власти. Выходит, регистраторша будет владеть активами формально и получать огромные дивиденды, а он – управлять центром через неё, по факту являясь владельцем активов. Что же, такое было бы выгодно и ему, и ей!», – повела я итог.
Мне захотелось стукнуть супруга и высказать всё, что я о нём думаю, но я сдержала пламя эмоций, ведь волноваться было не о чём – улики, собранные мной по учреждениям, позволяли держать их обоих на коротком поводке, просто поводка они пока не заметили.
– Сегодня тёплый предновогодний вечер. Давай не будем ссориться из–за работы, – ответила я мужу.
– Ты сама ведёшь в эту сторону!
– Я просто спросила твоё мнение, – пересела я обратно на свой стул, демонстрируя обиду. – Надо же насколько не любить жену, чтобы взрываться по мелочам…
– Милая, – вытер он рот салфеткой. – У нас с тобой борьба за центр. Но это не значит, что я тебя не люблю. Я просто умею отделять эмоции от логики.
– Что это за любовь такая – на фоне вечных стычек?
– Когда вернёшь то, что мне принадлежит, скандалы прекратятся. Я же сказал, что ты – любовь моей жизни, и, если будет надо, я за тебя эту жизнь и отдам. Но центр, прости, не смогу.
«Романтик!» – с сарказмом подметила я про себя, наблюдая как муж доедал рыбный пирог.
– Скажи, а как идёт лечение у частного невролога? – спросила я будто невзначай.
– Неплохо, раз я прошёл комиссию и получил обратно права на вождение, – лгал он мне, глядя в глаза.
– Может, как–нибудь вместе к нему сходим? Я поспрашиваю про твои успехи…
– Я тебе что, инвалид? Или дитя малое, которому мама нужна? – вскипел супруг.
– Почему ты всё сразу в штыки воспринимаешь? Я же из заботы…
– Хочешь заботиться – так прекрати напоминать мне о болезни! – вскрикнул он, ударив кулаком по столу.
– Проблемы не исчезнуть, если о них просто молчать. Может, если поговоришь со мной, станет легче.
– Ты ужин приготовила, чтобы испортить его?! – вскочил он.
– Успокойся, пожалуйста.
– Не дождёшься! Контрольный пакет тебе не достанется! Я в здравом уме и в крепком теле!
– Да чёрт бы с ним, с этим драным пакетом! – вскочила и я, сжав кулаки от раздражения. – Я за тебя переживаю! Ты же мой муж!
Полковник выдохнул и, снова плюхнувшись на стул, произнёс:
– А знаешь, что врач с медкомиссии сказал?
– Расскажи, – я тоже села обратно за стол, дрожащими пальцами отпив воды.
– Этот … уролог… сказал, что я ещё могу зачать, – он схватился за голову, точно теряя связь с реальностью. – Хочешь попробовать? Хочешь?
Я никогда ещё не видела мужа таким – вызывающим жалость. Он занимался самообманом, не в состоянии смириться с болезнью.
– Хочу, – печально ответила я, зная, что чудо вряд ли случится, но желая облегчить его боль.
– Тогда пошли в спальню!
– А доедать не будешь?
– Пошли, я докажу тебя, что стал ещё крепче, чем раньше.
Мы встали из–за стола и отправились в спальную комнату. Потенция мужа сходила на «нет». Была ли тому причиной физиология или психологическое напряжение, я не знала, но после секса, когда он уснул, тихо заплакала в подушку: от жалости к нему и от несбыточной мечты родить от него малыша.
Наутро, в канун Нового года, нас разбудил телефонный звонок, раздавшийся из гостиной. Муж что–то пробормотал спросонья, но даже не шевельнулся, чтобы встать к аппарату. Встала я.
– Алло... – шепнули мои тёплые, заспанные губы. Но в ответ – тишина. Только чьё–то приглушённое дыхание в трубке.
– Я вас слушаю! Говорите! – в моём голосе уже звучало раздражение.
На том конце провода дали отбой, и я вернулась в постель, надеясь сладко доспать, уткнувшись в подушку.
Через минуту звонок повторился. Толкнув супруга в плечо, я разбудила его и попросила взять трубку.
– Слушаю, – прохрипел он недовольно. – Подъеду через час. Встретимся снаружи.
Вернувшись в спальню, он стал одеваться, что удивило меня.
– Кто это был? – спросила я насторожившись.
– С работы звонили.
– Сегодня? В канун праздника?
– Я задолжал кое–что одному человеку из министерства. Нужно съездить, отдать.
– Задолжал? – смекнула я, что речь шла об инспекторе, которой не хватило смелости ответить мне во время первого звонка.
– Да. Коллега звонил. Он пару раз помогал мне по работе. Бумажная волокита для меня всё ещё в новинку, ты же знаешь... – замялся муж, виновато покашливая. – В общем, надо поблагодарить. Я вернусь к праздничному ужину.
– Подожди–ка, – села я на кровати. – Ты собираешься уйти на весь день? Что это за благодарность такая – на часы?
– Я просто… к врачу ещё хотел заехать. Он в отпуск уходит. Вот думаю успеть на последний сеанс.
– Полагаю, он давно уже в отпуске.
– Слушай, ты же сама хотела, чтобы я лечился! Что тебе снова не нравится? Мы платим ему деньги – пусть поработает пару часов в выходной. С него не убудет.
