В зале воцарилась напряжённая тишина, ведь присутствовавшие также не ожидали от меня такого напора.
Ядовитый акционер сжал губы, а затем выхватил у секретарши ручку и со злостью подписал бумаги.
– Благодарю за понимание, – победно произнесла я.
По прямоугольному длинному столу были разложены бумаги для каждого присутствующего с сокращённым бизнес–планом проекта. Я села во главе стола, а иностранный акционер справа. Передо мной лежала повестка дня, а рядом – папка с расчётами бюджета. Видеокамера в углу размеренно мигала красным огоньком.
– Однако! – восторженно шепнул мне итальянец, пододвинув свой стул ближе ко мне. – Этого подлеца ещё никто так не чихвостил! Браво, синьора!
– Мечтаю от него избавиться!
– Исполнение Вашей прихоти не за горами. Он сам себя сбросит в обрыв.
– Мой муж не пришёл, – перевела я тему на более важную.
– Собрания всегда в двенадцать дня. Осталось пять минут, – улыбнулся мне иностранец.
Ровно в полдень я объявила заседание открытым, ведь больше ждать не могла.
– Господа, повестка сегодняшнего совещания была разослана Вам заранее. Главное – обсуждение проекта видеоконтроля тренировок для владельцев служебных собак. Позвольте уточнить. Если мы хотим укрепить доверие ведомств, необходимо фиксировать каждое занятие на видео. Я предлагаю установить стационарные камеры на тренировочных площадках и в классах послушания.
Внезапно дверь приоткрылась, и в зал вошёл мой муж – новый куратор центра. С невозмутимым выражением лица, под настороженные взгляды присутствующих, он сразу, будто по чутью, отметил мигающий огонёк камеры и задержал на нём взгляд.
– Я помогал установливать камеру, только трансляция поступает в частную фирму, – гордый собой, протараторил техник, присутствующий на собрании.
– Вот как?! Значит, «пишешь» не ты.
– Неа! Я только внешние камеры обслуживаю.
На несколько секунд воцарилась тишина, словно даже воздух застыл. Если авторитет супруга и раньше давил на всех, словно тяжёлая плита, то теперь, после повышения, он стал ещё более ощутимым грузом. Постепенно люди начали вставать, жать мужу руку, спрашивать о здоровье и желать благополучия. Закончив формальные приветствия, полковник сел с другой стороны стола, прямо напротив меня, тем самым подчеркнув, что стоит со мной в одной линии руководства.
Бывший сторонник дочери адмирала заметно оживился, словно увидел спасителя:
– Бесконечно рад Вашему присутствию, товарищ полковник! – заговорил он, когда все снова расселись по местам. – Как видите, без Вас тут полный хаос, – он выразительно махнул рукой в сторону камеры, – Вы же не позволите превратить наш серьёзный центр в кинематограф! Всех ещё и согласие на съёмку заставили подписать! Надеюсь, Вы положите конец этому безобразию!
– Почему же? – спокойно возразил супруг. – Видеодокументация – это отличное протоколирование, защита как для начальства, так и для всех присутствующих. А Вы чего испугались? Настоящий мужчина не должен бояться высказывать своё мнение, даже если оно идёт вразрез с позицией руководителя, – поддержал он меня, хотя от такой непривычной поддержки у меня побежали мурашки по коже. – Передайте мне бланк согласия, я подпишу.
– А Вы, синьор акционер, – обратился муж к иностранцу, подписывая переданный документ, – Вы что, заместитель начальства в кинологическом центре? Почему Вы сидите во главе стола рядом с руководителем? Займите место сбоку, как и другие!
– Я всего лишь хотел успеть сказать пару слов о проекте до начала совещания, – поспешно объяснился итальянец.
– Так это Ваш проект или моей супруги?
– Разумеется, начальницы учреждения.
– Тогда высказывать своё мнение Вы можете в общем порядке, во время собрания, наравне со всеми акционерами.
Итальянец без возражений пересел, избегая конфликта.
– Товарищ полковник, теперь Вы будете присутствовать на совещаниях? – неосторожно спросил мой бизнес–консультант.
– Я куратор этого центра, как, впрочем, и всех подобных учреждений в нашей столице, – ответил муж тяжёлым голосом. – И имею полное право лично присутствовать на всех квартальных собраниях. А вот Вам здесь не место, ведь мы не частники, чтобы советчиков держать, но начальнице центра видней!
Он коротко махнул мне рукой:
– Начинайте совещание!
Я едва заметно вдохнула, сдерживая волнение, и продолжила:
– Итак, сегодня на повестке дня утверждение пилотного проекта по ведомственной дрессировке служебных собак с обязательной видеозаписью тренировочного процесса и последующей передачей этих материалов владельцам. Причина проста: сокращение числа клиентов на 40% из–за недоверия к занятиям без личного присутствия хозяев. Мы намерены решить эту проблему видеозаписями.
Я сделала паузу и обвела взглядом участников.
– Проект предполагает заключение пилотных договоров ориентировочно на трёх служебных собак, независимо от того, сколько хозяев за ними закреплено. В рамках программы будут отработаны новые методики с полной видеофиксацией каждого этапа, чтобы владельцы могли контролировать результаты.
– Я уже всё просчитал! – выкрикнул юный техник, используя шанс продемонстрировать всем свои умения. – Нам понадобится четыре стационарные камеры по периметру площадок, чтобы вести запись с нескольких углов, а материалы могут транслироваться подрядчику для монтажа. Уже смонтированные видеозаписи они передадут нам, а мы – клиентам.
Полковник нахмурился:
– Какому ещё подрядчику? Почему техническим обслуживанием камер займётся сторонняя компания, а не ты, наш собственный техник?
– У технаря и так большая нагрузка, – ответила я за парня, скрывая истинную причину привлечения частников. – Монтаж и обслуживание четырёх стационарных камер занимает много времени. Он просто не справится с таким объёмом, совмещая это с текущими обязанностями.
– Я бы мог попробовать справиться, – неуверенно произнёс технарь.
Муж недовольно хмыкнул:
– Пусть пробует, раз сам желает. Бюджетные деньги не безразмерны. Гораздо выгоднее поднять ему зарплату, чем оплачивать команду посторонних. Частники могут снимать не только участников проекта, но и наших служебных собак, а потом сливать методики наших тренировок конкурентам. Мы ведь полугосударственный центр, фактически закрытое учреждение. Надо это учитывать.
– Риски можно свести к минимуму юридическими мерами, – вступил в разговор юрист. – Мы пропишем в договоре по проекту строгий пункт о неразглашении. Как уже подписали об этой съемке в зале собраний. Если подрядчик сольёт данные третьим лицам, его сразу можно будет привлечь к ответственности по закону. Кроме того, есть вариант нанять не коммерческих специалистов, а государственных техников по линии министерства – тогда уровень контроля будет выше.
– Что скажет наш экономический отдел? – обратилась я к главному бухгалтеру.
– Мы сможем оплачивать содержание клиентских собак, услуги двух кинологов и техническое обслуживание камер сторонней фирмой в течение одного месяца, при условии, что ищеек будет не больше трёх. Если проект себя оправдает, мы планируем выйти в плюс и полностью окупить все затраты за три месяца.
– По–прежнему не пойму, почему нельзя привлечь собственного техника? – возразил муж, повысив тон.
– Пострадает эффективность, – возразила я. – У нас всего один шанс во время пилотного проекта продемонстрировать клиентам качество и профессионализм. Если наш перегруженный техник не уследит за процессом съёмки или сделает плохой монтаж, результат окажется провальным. Клиенты, которые и без того с недоверием отдают своих собак в дрессировку, лишь убедятся, что сотрудничать с центром не стоит. Мы потеряем и время, и деньги, и, главное, доверие. Кроме того, внешняя фирма предоставляет собственное оборудование. В противном случае нам придётся самим закупать четыре полноценных камеры, а это куда дороже.
– Двух собаководов хватит? – спросила я инструктора–кинолога, сидящего с нами за столом.
– Вполне. Они могут работать посменно с тремя собаками. Да, нагрузка на сотрудников возрастёт, но это решаемая задача.
– Разрешаю привлечь кинологов из государственного сектора, – отозвался полковник. – Из коммерческого бренда никого не брать, чтобы не снижать его эффективность. Это важно.
– Так точно! – поддержал инструктор.
– Я не понял, товарищ полковник, – резко вмешался ядовитый акционер. – Вы серьёзно готовы позволить превратить наш центр в съёмочную площадку? Как за границей, в Голливуде? Вы же сами говорили, что тренировка ведомственных собак – задача второстепенная. Мы никогда не развивали это направление и не работали с чужими ищейками, ведь мы госцентр, который сдаёт в аренду именно своих подготовленных питомцев.
Несколько акционеров понимающе закивали, поддерживая его, и один из них добавил:
– Считаю, что бюджетные средства нужно направить на дальнейшее развитие уже действующих проектов, а не тратить на новый.
– Согласна, – подхватила другая акционер. – Браться за программу, успех которой под вопросом, – неоправданный риск. Это может повлечь убытки и отразиться на стабильных направлениях.
– Да, проект ничем не обоснован и не нужен, – поддержали ещё двое.
Я и сама понимала, что риск был в целом избыточен. Однако настоящей целью проекта для меня было оставить за собой акции супруга, а для этого было нужно его возмущение, записанное на камеру, а его пока что не было.
Выдержав паузу, полковник жёстко прервал спор:
– Чтобы вынести окончательный вердикт, я должен выслушать все аргументы, – сказал он с каменным лицом. – Лично я не считаю видеосъёмку чужих служебных собак целесообразной, и не уверен, что центр должен тратить на это ресурсы и рабочее время. Мы не испытываем дефицита прибыли, как и клиентов. Считаю проект не нужным. Это траты бюджетных средств без понятной перспективы. Пока что вижу только минусы. Ещё до того, как я покинул центр, я хотел убрать это направление полностью, но теперь…, – муж потёр подбородок. – Как объективный куратор, я обязан дослушать все доводы и затем увидеть результаты голосования.
В этот момент поднялся начальник рекламного отдела и высказался против ядовитого акционера:
– А я, напротив, считаю, что проект нужно продвигать под рекламой «европейского стандарта», того самого «Голливуда», как здесь выразились. Современные клиенты ждут европеизированного подхода к тренировке собак. Это огромный плюс для нас. После успешного пилотного этапа мы сможем запустить рекламу с демонстрацией довольных клиентов, а заодно показать заграничный уровень сервиса. Тогда к нам хлынет поток новых заказчиков, а значит – новая прибыль, которая позволит улучшить репутацию и достаток центра.
– За это мы тоже проголосуем, – ответил супруг. – Итак, чему вы собираетесь учить собак за месяц?
– Базовым тренировкам, – предложил один из акционеров.
– Я против, – возразил инструктор–кинолог. – Базовой подготовке могут обучать и частные дрессировщики. Для клиентов это неинтересно. За месяц куда разумнее обучить собак технике защиты хозяина. Это действительно востребовано на службе.
– Почему именно защите, а не нападению? – уточнил другой акционер.
– Потому что постепенно в законодательство вводятся статьи об ответственности за тяжкие телесные повреждения, нанесённые преступникам, – пояснил инструктор. – В современных условиях служебная собака должна уметь защищать, а не атаковать первой.
– Что за чушь? – вспыхнул ядовитый акционер. – Ищейки что, должны ждать, пока на их хозяев нападут?!
– В Италии такая практика существует уже давно, – вступил в обсуждение иностранец. – Речь не о том, чтобы ждать, а о том, чтобы правильно различать: человек действительно нападает или лишь угрожает. Собака должна реагировать только при реальной угрозе, но при этом иметь возможность задержать при подозрении.
– Мы не в Италии, – резко оборвал его супруг. – Этот центр кинологии относится к государственным структурам, и иностранные методики нам здесь неприменимы. А для Вас, начальник рекламного отдела, добавлю отдельно: клиенты, которые гонятся за трендами, нам не нужны. Они ветреные, сегодня им нравится одно, завтра другое. Нам важна надёжность, серьёзная постоянная клиентура и местные традиции дисциплинарного воспитания служебных собак – именно это отражено в нашем уставе, и к этому мы должны стремиться. Такова задача, поставленная государством.
Он сделал паузу и продолжил:
– Тем не менее, пункт о направление дрессировок я всё же внесу в список для голосования, чтобы услышать мнение большинства: защита, нападение или базовая подготовка.
– А что с прибылью? – поинтересовался один из присутствующих. – Мы уже обсудили государственные расходы, но меня, как акционера, больше волнует финансовый приток. Какова будет отдача?
– При трёх клиентах, которые продолжат оплачивать 9 месяцев после пилота, и привлечении ещё одного нового заказчика, центр получит около 400% от первоначальных затрат за год.
– Неплохо, – восхитился один из спонсоров. – Если всё сложится именно так, я готов вложиться в рекламу после завершения пилотного проекта. Прошу понять, товарищ полковник, что хотя клиентов и так хватает, и центр имеет стабильную прибыль, без развития нет смысла ни в одном бизнесе.
Супруг понимающе кивнул, и это ещё больше насторожило меня – обычно он бы стоял на своём: надёжность, стабильность, постоянство.
– Начнём голосование за и против проекта, включая отдельно вынесенные пункты, – объявил муж. – Каждый даёт свой голос.
– Минуточку, – вмешался один из акционеров. – Голосовать, по сути, можно только по отдельным пунктам. Но какой смысл голосовать за сам проект, если у начальницы 53% акций? Наше меньшинство ничего не изменит, разве только итальянский акционер не против? – все посмотрели на иностранца.
– Я «за», – коротко подтвердил он.
– Будем голосовать по количеству голосов, а не по проценту акций, – попытался утвердить муж, несмотря на приведённые доводы.
– Нет, – поднялась я с места, впервые решившись открыто возразить супругу, чувствуя, что большинство, судя по ропоту, склонно выступить против новой программы. – Количеством голосов решаются вопросы изменения структуры центра, регламента, устава и состава руководства. Но видеосъёмка – это всего лишь метод фиксации тренировочного процесса в направлении уже предусмотренном регламентом в пункте «дрессировка ведомственных собак». Мы можем голосовать процентным большинством акций, но вы правы – в итоге решающий голос остаётся за мной, – подчеркнула я каждое слово, чтобы ни у кого не возникло сомнений. – Проект состоится, но каждый из вас вправе выразить согласие или возражение по его деталям.
Полковник мельком взглянул на камеру, напомнив себе о том, что всё записывается.
– Что же, моя жена – начальница центра, сначала временно руководившая им с моим контрольным пакетом акций, а затем утверждённая министром МВД на постоянную должность, сказала своё весомое слово, – процедил он, дискредитируя меня перед всеми и намекая, что это место я занимала незаслуженно.
– Как ты верно подметил, дорогой супруг, – твёрдо ответила я, задетая его высказыванием, – контрольным пакетом акций обладаю я, и именно я руковожу центром.
