Я посмотрела на него с благодарностью:
– Это было бы… невероятной помощью. Я будто разрываюсь между мужем и долгом перед гостями. Я офицер – и должна быть здесь. Но я жена – и моё место рядом с ним.
– Вы уже выбрали, Госпожа, и только поэтому полковник с нами! Теперь выбор за ним: взять себя в руки или страдать понапрасну. Нас с Вашим мужем связывает служба и приятельские отношения, и я исполню долг товарища – побуду с ним, а Вы идите к гостям и отмечайте свой особый вечер.
Откланявшись, капитан отошёл к своим ребятам, а через минуту покинул зал.
– М–да… вот чего уж точно не ожидал, так это процветания кинологического центра, – раздался за спиной хрипловатый голос генерала, и я обернулась.
– Почему же?
– Так вы же были на грани закрытия! – удивлённо взглянул на меня офицер. – Я тогда даже акции полковнику продал, чтобы вложенных денег не потерять. Помню, как было обидно прочесть в той статье, что учреждение рушится. А я ведь вкладывался в центр с верой!
Судя по искреннему тону мужчины, я поняла: за все эти годы он так и не догадался, что вся история с фальшивой статьёй была подстроена именно ради его активов. Муж был прав – генерал не понимал ничего в бизнесе.
– Хвала небесам, выстояли, – ответила я, смущённо улыбнувшись.
– Дно – по–другому и не скажешь, – продолжил он высказывать своё мнение. – Центр тогда превратился в бедлам: старый преступный полковник, аферистка–майорша в юридическом отделе..., – помотал мужчина головой. – Я рад. Правда. Рад, что вы с супругом воскресили этот центр. Сегодня, слыша с трибуны клички ваших ищеек, я даже испытал минуту гордости. Примите искренние поздравления!
Он расплылся в широкой улыбке и хлопнул меня по плечу.
– Благодарю, – сдержанно кивнула я и отошла к столу.
Присаживаясь, я почувствовала, что кто–то придержал мне стул. Взглянув на джентльмена, не ошиблась – то был итальянский акционер.
– Синьора, позвольте от всей души поздравить Вас с повышением в должности и заслуженными наградами!
– Grazie, con Lei ce l’ho fatta! Спасибо, я справилась благодаря Вам! – подчеркнула я неоценимый вклад акционера, о котором мало кто знал.
– Parla sempre meglio l’italiano! Ваш итальянский всё лучше!
– Alcune cose e meglio dirle in italiano. Некоторые вещи лучше говорить на иностранном языке! – обвела я стол глазами.
– Solo con cautela! Potrebbe sembrare sospetto. Только осторожно! Именно это и может показаться подозрительным, – кивнул он в сторону моей секретарши, глядевшей на нас.
– До сих пор не доверяете ей? – спросила я, чуть наклонившись к итальянцу.
– «До сих пор»? О, нет, синьора, всё только начинается, – загадочно ухмыльнулся он.
– А где мой роскошный букет, которым Вы бросили вызов многолетней военной строгости? – попыталась я пошутить, чтобы сбросить напряжение, но в голосе ещё звучала тревога из–за супруга.
– В моей машине. А раз полковник покинул здание МВД, позвольте мне сопроводить Вас до дома этим вечером.
– Иногда мне кажется, что у вас третий глаз… – слабо улыбнулась я. – Когда вы успеваете за всем проследить?
– Всё куда проще, синьора. Вашего мужа нет в зале. А судя по его реакции на Ваше назначение – он здесь и не появится. Простая логика и никакого волшебства.
– Вы правы. Однако мой автомобиль стоит на стоянке, и я смогу добраться до дома сама. Не хотелось бы, чтобы супруг случайно увидел меня в окно, выходящей из Вашей машины. Сейчас не лучший момент для лишних подозрений.
– Но Вы ведь выпьете вина? – улыбнулся итальянец, легко пополняя мой бокал. – Отказаться от богатого застолья в Вашу честь будет невежливым, а сесть за руль в состоянии лёгкого опьянения – опрометчивым. Я же могу и не пить этим вечером.
– Такси, синьор акционер, ещё никто не отменял, – с прищуром ответила я. – Но Вы явно что–то задумали, не так ли?
– Ничего опасного, – усмехнулся он, налив себе вина и поставив бутылку обратно на стол. – Просто хотелось бы поговорить с Вами наедине. А здесь, как видите, с этим сложно.
Я кивнула, ещё раз пробежав взглядом по залу, где вовсю бурлила праздничная суета: голоса, тосты, звон столовых приборов. Гости веселились и шептались каждый о своём. Не хватало только бывшей начальницы, и меня это настораживало. Я волновалась за её здоровье, ведь выйти на сцену после всего, что ей пришлось перенести, – стоило немалых сил.
В этот момент со своего места напротив меня поднялся новый министр.
– Ну что же, – произнёс он громко, обращаясь ко всем. – Пора сказать первый тост. И эта честь выпала мне. За бравых ребят из ФСБ: кинологов, опергруппу, техников, следователей. За наших четвероногих героев, служащих Родине не хуже людей! И – за ту, кто сегодня доказал: слабый пол может быть сильной опорой Родине и своим близким. За капитана! Прошу Вас встать, – обратился он ко мне.
Я поднялась со стула и, выпрямив спину, с гордостью отдала честь, а гости зааплодировали.
– Что у Вас в бокале? – прищурился министр. – Вино? Неужели в Италии новые погоны вином обмывают? – рассмеялся он, метнув насмешливый взгляд в сторону акционера, поняв, что за мной ухаживал именно он. – Нет, нет! – махнул силовик сержанту, и тот поспешил к нему с бутылкой коньяка – того самого, подаренного иностранным акционером. – В такой день мы можем себе позволить настоящую крепость!
Уверенным движением руки он вытащил пробку из тяжёлого хрустального декантера и, перегнувшись через стол, наполнил мою рюмку коньяком, а после – передал бутылку по кругу.
– Благодарю, – тихо сказала я.
– За Вас, капитан! – опрокинул он рюмку и приказал сержанту подать на стол горячее.
Вскоре наш стол украшали мясные яства, жареный картофель и курица с хрустящей корочкой.
Напиток мягко разлился по телу, приятно согревая изнутри. И вдруг пришло странное чувство веселья и лёгкости, как будто бы всё, что давило грузом на плечи, внезапно свалилось к ногам. Я улыбнулась искренне и душевно, впервые за вечер.
– Красивый жест со стороны министра, – с улыбкой заметил акционер, склонившись ко мне. – Он быстро учится быть джентльменом.
– Вы все сегодня словно сговорились меня опоить, – усмехнулась я. – А полковник не терпит запах табака и алкоголя, исходящий от меня.
– У строгости тоже бывает выходной.
– Не в нашем доме, – с грустью поковыряла я вилкой картофель.
Помолчав пару секунд, акционер продолжил разговор.
– «Замужем» – дословно означает «следовать за мужем». Но иногда – «действовать за его спиной».
– Поджигаете меня на бунт, синьор акционер?
– Отнюдь. Я лишь напоминаю: жизнь – это шахматная партия. Вы ведь играете с противником, а не воспринимаете ходы всерьёз. Так и с полковником: представьте его не как агрессора, а как любящего мужа, который может дать Вам «кусочек свободы». Но чтобы получить её, потребуется сделать ход – психологический, хитрый и мягкий.
– Не важно, как я его представляю. Важно – какой он есть на самом деле.
– Наше восприятие людей и действия по отношению к ним, – взаимосвязаны. Представляя мужа в качестве реальной угрозы, Вы пугаетесь, и либо потакаете его игре, либо идёте в наступление. А если увидеть в нём противника в шахматы, то страшно не будет, ведь его можно обыграть, стоит лишь подключить смекалку и смело сделать ход.
– К чему Вы клоните, синьор акционер? Вряд ли непереносимость мужем запаха спиртного от меня навеяла Вам мысль о шахматах.
– Продолжим беседу в машине, – стрельнул он взглядом в сторону секретарши, спокойно жующей салат.
Двери банкетного зала внезапно распахнулись, и в помещение вошла инструктор–кинолог. На ней была гражданская одежда, строгая, но свободная, а в глазах – спокойствие и лёгкая усталость. Под руку её вёл метролог – тот самый, что передал мне доказательства против контрабандистов.
Увидев их, я с радостью встала из–за стола и поспешила навстречу.
– Как же я рада вас видеть, – обняла я сначала бывшую начальницу, а затем и её кавалера.
– Я не могла пропустить торжество в твою честь, – улыбнулась приёмная мама. – Мне нужно было переодеться. Только вернувшись в столицу, я сразу же поспешила на церемонию награждения, а потом решила переодеться во что–то менее официальное и стягивающее усталое тело.
– А я тобой горжусь и поздравляю! Ты всё–таки добилась своего! – сказал метролог и с улыбкой поцеловал мне руку.
– Я плащ Вам задолжала!
– Оставь себе, как память о дождливых днях и солнце, которое ты нам вернула, – мягко ответил мужчина и приобнял инструктора–кинолога, чем от души порадовал меня, ведь стало ясно: между ними большее, чем дружба.
– Прошу к столу, мои самые долгожданные гости!
Милая пара устроилась справа от меня, а слева – сидел итальянец. И в этот момент я испытала счастье – неподдельное, полное, тёплое. Мои любимые, близкие люди делили со мной торжество и я, не имевшая в детстве нормальной семьи, ощущала домашний уют в этом казённом государственном зале. В такие минуты, лейтенант, мы понимаем, что «дом там, где наше сердце».
– А вот и наша славная таможенница! – встал министр, уже изрядно выпивший. – Позвольте поднять тост за Ваше здоровье!
Заметив пока ещё пустые бокалы запоздалых гостей, он обратился к итальянцу. – Пополните рюмки наших друзей! А главное, штрафные не забудьте! Ну что Вы, ей–Богу! Живёте здесь с детства и до сих пор не знаете, как у нас пьют? – захохотал силовик от своей же подколки.
Акционер рассмеялся, исполняя приказ, – с лёгким смущением, но искренне, восприняв с юмором колкость силовика.
– Похоже, у тебя появился новый друг, – сказала бывшая начальница и протянула руку итальянцу в знак знакомства.
– Много наслышан о Вас, синьора, – с уважением склонил он голову.
– Этот влюблённый чудак бродил в непогоду у меня под окном и рвал цветы для нашей капитанши, – хохотнул метролог, засмущав акционера. – Заодно намекал, что следит, и в обиду подругу не даст!
– Какой хороший парень! Однако женатый, судя по кольцу на пальце, – пресекла излишнюю романтику приёмная мама и строга взглянула на нас с акционером, порицая возможный роман. – А твой муж? Он не остался на банкет?
– Нет. Ему нужно было домой, – мягко ответила я. – У него… сосудистая деменция развилась в СИЗО. Его ведь тоже незаслуженно держали в заключении, но об этом я Вам потом расскажу.
Начальница кивнула, поняв, что разговор был не застольный.
– А Вы?.. – обвела я взглядом приёмную маму с метрологом. – Я так понимаю, вы… вместе?
– Ну, это громко сказано, – улыбнулась она, переглянувшись с кавалером. – Но да, мы решили, что хватит скитаться одинокими волками. Он продаёт дом, а я оформляю пенсию и жду выплаты моральной компенсации. На эти деньги мы вскладчину купим домик на юге страны. Хочется солнца, тёплого моря, фруктов и… тишины. А в столичной квартире будет по–прежнему жить дочка метролога с семьёй. У них уже ребёночек родился.
– Это замечательно, – сказала я, вновь ощутив белую зависть к женщине, ставшей мамой. – А Вы заслужили покой и тепло.
– Спасибо. Жаль только тех грузчиков несправедливо обвинённых и заключённых в тюрьму. Они тоже заслуживали солнечного света, а не загробной тьмы. Но их обидчики, как и мои, пошли под трибунал, включая надзирателей колонии и химзавода. Уж это я проконтролировала.
– Безмерно рада это слышать. Все негодяи должны получить по заслугам.
– А у тебя с полковником когда прибавление ожидается? – неожиданно спросила она. – Тебе ведь уже за тридцать. Не тяни, милая. Потом жалеть будешь. Говорю тебе как женщина упустившая шанс испытать радость материнства.
Я улыбнулась, хотя внутри всё сжалось.
– Работаю над этим, – прозвучал мой правдивый ответ, заставивший итальянца резко отпить из бокала вина.
– Dio mio… – закашлялся он. – Как будто порошок водой разбавили!
– Потише, синьор, – засмеялась инструктор–кинолог. – Это лучшее, что министерство смогло поставить на стол.
– Простите, не оценил, – прикрыв рот салфеткой, сморщился акционер.
– За крепкие северные желудки, – сказал шутливый тост метролог, и мы все рассмеялись.
Да, лейтенант, то был прекрасный вечер, полный веселья, шуток и любви моих близких.
– Госпожа! – услышала я голос позади и почувствовала лёгкий постук по плечу, а обернувшись, увидела репортёршу из независимого издания.
– Здравствуйте! – радостно поднялась я из–за стола и по–дружески обнялась сначала с ней, затем с оператором, стоявшим позади неё и уже нацелившим на меня объектив камеры.
– Примите поздравления с новой должностью, наградами и новым званием!
– Спасибо, дорогая! Как вам наш банкет? Вы со съёмочной группой не обделены вниманием?
– Всё просто великолепно! Но ещё великолепнее будет статья на два разворота, которую я подготовлю после сегодняшнего дня! Спасение инструктора–кинолога, собаки, учуявшие контрабанду через бетон, черный рынок картин, министры за решёткой, а вишенка на торте – благотворительный фонд для онкологических больных!
Я кивнула, довольно улыбаясь.
– Скажите, а как вам пришла идея проводить «парад героев»?
– Всё просто. Герои – это наши собаки. Спасатели, нюхачи, сопроводители грузов – наша гордость и смысл усердно работать! Увидев Титана и спаниеля на сцене во время награждения, я поняла, что праздники военнослужащих – это и их торжественные дни! Питомцы радуются вниманию общества, а люди радуются, видя четвероногих героев – в шлеях с медалями, с нашивками почёта. Мы будем делать шествия. И наш ретривер из бренда, верный сотрудник погранслужбы, будет его звездой. Кто откажется заплатить, чтобы лично отдать ему команду?
– И эту возможность Вы разыграете на благотворительном аукционе?
– Именно так. А все средства пойдут в отделение больницы, где лечатся больные раком кишечника.
– Почему именно эта онкология?
– Если Вы помните, то ныне закрытый фонд принадлежал судье, чья дочь лечилась от этого недуга, находясь в больнице. К сожалению, нечистая на руку, представительница закона использовала фонд для принятия взяток, а после – осуждённая за лживый вердикт, вынесенный мне, и сама отправилась в тюрьму, оставив дочь одну на этом свете – без материнской и финансовой помощи. В тот день, после суда, я дала себе слово: поддерживать фонд материально, чтобы и та девушка, и другие пациенты не остались без лечения. Позже фонд оказался в «нечистых» руках и в итоге его закрыли окончательно. Но я не отказываюсь от своего обещания, поэтому открываю новый фонд – при нашем центре кинологии.
– Вы станете героем общественности. Такое благородное дело нельзя не заметить!
– Благородство – это то, на чём должны держаться органы правопорядка, представители закона и армия. Настоящее благородство, а не показное. Я буду счастлива, если ваши читатели захотят участвовать в нашем «Параде героев» и внесут свой вклад в помощь тем, кто борется за жизнь.
– Уверена, что желающих будет немало!
Я улыбнулась, искренне надеясь, что слова репортёрши сбудутся.
– Но теперь, когда Вы утверждены в должности начальницы центра, что Вы планируете изменить в первую очередь?
