Кроме того, теперь я чётко представляла, каким должен быть мой избранник – решительным защитником с инстинктом зверя. А капитан и был таким!
Мой офицер читал вечернюю газету новостей, как и всегда, пригубливая чай на кухне. А я за его спиной протирала сухим полотенцем посуду.
– Я хочу пригласить Отвёртку на свадьбу! – заявила я.
– Я уже устал твердить тебе, что с этой дружбой надо покончить!
– Тем не менее, она подруга, приютившая меня прямо с улицы.
– Тебя бы и не оказалось на улице, поубавь ты гордыню и побори капризы.
– Скажи правду, почему ты позволил мне покинуть тебя?
– Я же сказал, что ты была вольна уйти.
– Но это звучит как равнодушие!
– Это звучит, как мудрость, обретённая с годами. Конфетно–букетный период – дофамин для пары, при спаде которого и возникает вопрос: «а стоит ли продолжать?». Другими словами, я знал, что в какой–то момент ты захочешь уйти, особенно после известий о моём бесплодии. Если бы я попытался удержать тебя, желание сбежать стало бы навязчивой идеей, в конце концов разрушавшей отношения. Я же сохранил их, дав тебе шанс на познания себя в иной атмосфере. Ты вернулась ко мне, и теперь я уверен в серьёзности твоего решения стать моей женой.
– Но пока я искала свой путь, я отдалась пехотинцу, – сказала я тихим тоном, а капитан резко перевернул газетную страницу, не выдав мне в ответ ни слова. – Так почему ты простил меня?
– Я с трудом закрыл на это глаза, отдав предпочтение рассудку, а не эмоциям. Ошибки для юной особы, строптивой вроде тебя, только на пользу! Но ты заблуждаешься: я не прощал! Но приняв обратно после измены, я лишил тебя права на ревность!
Я горько сглотнула, поняв, что капитан был прав. У меня больше не было права упрекать или винить его во флирте, ведь я оказалась ему «должна».
– А ты что, собираешь мне изменять? – задала я вопрос, серьёзно огорчившись.
– Жизнь – штука непредсказуемая, и глупо отрицать что–то или клясться в чём–то, не зная, что ждёт впереди!
– А то, что любишь меня, ты тоже сказал с каким–то умыслом, руководствуясь рассудком? – с грустью поинтересовалась я.
– Тебе нужно было это слышать, чтоб окончательно решиться на брак, я и сказал.
– Так ты соврал?
– Нет, я просто дал тебе услышать то, что понять без слов ты, видимо, была не в силах. Я и на работу тебе ходить не запрещал! Это ты так решила и чуть снова не покинула меня. А я лишь хотел облегчить тебе жизнь, предложив свою единоличную финансовую поддержку на время твоего обучения. Нет, так нет! Иди, работай!
– Но ты же хотел, чтобы я была хозяйкой на кухне! А получается, что трижды в неделю я поздно прихожу домой. Мне не верится, что ты, действительно, готов питаться полуфабрикатами.
– Ты девочка ответственная и совестливая. Уверен, что без ужина ты меня не оставишь! – капитан похлопал меня, наивную, по ягодицам и прошёл мимо, в гостиную. Вернувшись, он протянул мне деньги:
– Это на аренду свадебного наряда! Здесь достаточно, чтобы ты выглядела восхитительно. Ну и сходи, куда там вы, женщины, ходите, чтоб привести себя в достойный вид!
– Постой! Я не желаю арендовать своё свадебное платье! Это личная памятная вещь, которая должна остаться в гардеробе!
– Не глупи! Этот наряд на тебе будет лишь однажды, а дальше станет кормом для моли. Купить выйдет дороже, чем арендовать. За счёт аренды, ты можешь выбрать что–то роскошнее, чем покупное.
– Я так не хочу! – расстроилась я, нахмурив брови и даже топнув в отказ.
Капитан вложил мне в правую ладонь купюры и, улыбнувшись, сказал:
– Делай, как хочешь! Только гости на нашем торжестве будут из высшего общества, и ты должна быть красивей белоснежной царицы нашего северного края!
Выбирать торжественное одеяние я отправилась с Отвёрткой, ведь именно она была мне как сестра, и хоть капитан считал, что клятвы – это только слова, сила которых зависит от обстоятельств, я была уверена, что мы с подругой сдержим свою, и останемся преданными друг другу навсегда.
– Ты извини, что пригласить тебя я не смогу, – стыдливо призналась я ей.
– Твоё счастье важней всего остального! – сказала Отвёртка, оптимистично добавив, что девичью гулянку в мою честь мы ещё устроим.
– На таком важном для меня событие не будет ни одного близкого человека, – грустно сказала я.
– А кто будет свидетелем с твоей стороны в ЗАГСе?
– Не знаю! Это решит капитан! Мне всё равно! Главное, чтобы не сучка–юрист.
– Не грусти, подруга! Это всего лишь ритуал! А в медовый месяц вы куда отправитесь?
– Ты смеёшься? Хорошо, что мне на платье и парикмахера деньги выдали! Весь наш бюджет уходит на вклад в кинологический центр.
– За причёску и подготовительные процедуры для лица и тела не беспокойся! Придёшь ко мне, мама и я сделаем всё по высшему классу! – подруга ободряюще кивнула, и мы зашли в свадебное ателье на одной из центральных улиц города.
Рассматривая великолепные платья, развешанные в ряды, я вдруг ощутила приток радости от предстоящего дня. Для многих девушек – свадьба, особое сладостное веселье, когда хочется выглядеть неотразимой.
Отвёртка протянула руку к платью с огромным объёмным подъюбником:
– Смотри–ка сюда! Будешь как принцесса! Просто представь, какое впечатление ты произведешь на всех!
Я приподняла платье к подбородку и посмотрела в зеркало:
– Да, но, возможно, оно слишком... классическое? Я бы хотела что–то посовременнее. Посмотрим ещё!
Мы двинулись глубже в ателье, останавливаясь перед разнообразными моделями и стилями. От обширного выбора тканей и фасонов кружилась голова. Тут я заметила красивое облегающее платье, чуть прикрывающее колени, со стразами и кружевной отделкой.
– А что ты думаешь об этом экземпляре? – спросила я мнения подруги.
– Оно элегантно и женственно! И шикарно обтянет твои аппетитные бедра! – захихикала Отвёртка.
Я взглянула на неё неодобрительным взглядом, в шутку осудив последнюю фразу. А затем повесила наряд на место.
– Не будешь мерять?
– Нет. Ты сказала, что оно женственно, а я больше не хочу подчёркивать мягкость и нежность своего глупого нрава.
– Что? – удивлённо приподняла она брови. – С каких это пор ты решила стать солдафонкой?
– Не так грубо, но… понимаешь, моя начальница верно заметила мою заниженную самооценку. Капитан тоже уловил её и пользуется этим. Если я буду говорить с ним жёстко и выглядеть также, он будет прислушиваться к моему мнению.
Отвёртка от души рассмеялась и, держась за живот, привлекла внимание продавщиц в магазине.
– Во–первых, я вовсе не считаю, что у тебя проблемы с самооценкой, – выдавила она, поуспокоившись. – Просто твоя начальница не знает, как ты расправилась со всеми неприятелями в казарме. Не уважай ты себя, они бы об тебя ноги пообтёрли. А то, что ты, подруга, перед своим мужчиной ластишься, так это нормально для женщины по натуре мягкой, женственной и влюблённой.
– Не лащусь, но позволяю ему многое решать. Начальница считает, что такие отношения – губящие.
– У твоей начальницы мужик–то есть?
– Был, такой вот, как капитан – с крутым нравом. Она и развелась!
– Ну и что ты одинокую бабу слушаешь? Может ещё и мужененавистницу!
– Не знаю, но временами мне кажется, что рядом с ним я, действительно, не знаю себе цену, и надо быть строже самой к себе и к нему.
– Не переживай! Строгость в браке – дело наживное! – вновь захохотала она. – А пока позволь себе быть без зубок и коготочков! – показала Отвёртка глазами на выбранное мной платье.
Я примерила его и оно на самом деле, село на меня как влитое. Я кружилась перед зеркалом, любуясь самой собой. Блестящие камешки «бросались» лучиками на свету, а моя фигура была изящно подчёркнута кроем платья.
– Ты грациозна, подруга! – дала оценку Отвёртка, искренне покачивая головой в восхищение.
– Тогда решено! Берём!
"На кассе я и проявила жёсткость! – засмеялась майор, прислонив пальцы левой руки к губам. – Я исполнила своё желание, которое было похоже на приказ, исходящий из традиций бракосочетания – я купила платье, а не взяла его в аренду".
В день свадьбы я очень волновалась. Регистрация брака в ЗАГСе была запланирована на три дня. Конечно же, я слышала о традиции, по которой жених не должен видеть невесту в свадебном наряде вплоть до самой церемонии. По этой причине за несколько часов до торжества я покинула квартиру капитана и отправилась к Отвёртке, где она и её добродушная мама помогли мне с праздничным макияжем, причёской, маникюром и прочими хлопотами по сборам невесты к свадьбе. Подруга также разрешила мне пригласить на сборы Ветеринара, которая лично собрала для меня свадебный букет, а вот семья Отвёртки преподнесла мне в подарок прекрасное жемчужное ожерелье.
– Оно тебе так к лицу! Будь счастлива, милая девочка! – обняла меня искренне расплакавшаяся от радости мама подруги.
– Благодарю Вас за такой красивый подарок, и никогда не забуду всё хорошее, что Вы для меня сделали!
– Главное, дружите с моей дочкой, и никогда не бросайте друг друга в беде! Ты единственная из её подруг, кто мне по душе!
– Мам, да перестань ты! – возмутилась Отвёртка. – Нормальные у меня подруги, но согласна, что Искра лучшая!
Женщина недовольно махнула рукой на дочь и позволила нам собираться дальше.
– Ты ведь больше не общаешься с преступностью? – насторожилась я словами матери.
– Да нет! Разве тут пообщаешься, когда подруга в таможне работает следователем с напарником – собакой! – перевела она тему в шутку.
– Я серьёзно!
– Да не дружу я с ними, – успокоила меня подруга, погладив по плечу.
Тем днём я была несказанно счастлива. Мне, у которой не было близких в столице, семьёй были верные подруги, чья поддержка, улыбки и забота была ценней любого подарка, завёрнутого в праздничную упаковку. Я улыбалась, кружила перед зеркалом и наслаждалась последними минутами незамужнего существования на свете.
Тем временем к нам подошла Ветеринар, ненадолго отлучившаяся на кухню, чтобы позвонить домой. Её, как и обычно, родители «назначали» главной по контролю младшей сестры, который она и осуществляла путём телефонных допросов.
– Там под окнами Пехотинец шастает. Подняться не решается, – сообщила мне Ветеринар.
– Вот это сюрприз! Ладно, спущусь к нему, пока не одета в свадебное платье, – решила я и направилась к двери «попрощаться» с тем, кто был мне верен своим чувством, но моей любовью так и не стал.
День был солнечным и тёплым, и, несмотря на конец октября, на небе сияло приятное греющее солнце, и не было ни намёка на дождь или пасмурность. Я улыбнулась лучику света, коснувшемуся моего лица при выходе из подъезда, и махнула рукой Пехотинцу, нервозно гуляющему на противоположной стороне улице.
Он бросился навстречу мне через дорогу, а подбежав, волнительно вздохнул:
– Вот и настал этот день, да?
– Настал!
– твой капитан говорил мне, что ты за него пойдёшь, так или иначе! А я мечтал, чтобы ты вышла за меня! – с упрёком сказал мне друг, и я почувствовала запах алкоголя, тянувшийся от него.
– Ты отличный парень и обязательно встретишь свою судьбу! – подбадривающе взяла я его за руку, но он вывернулся, демонстрируя нелепую обиду.
– Признайся мне, кто лучше в постели: я или он? – продолжил Пехотинец пьяный от грусти и выпитого градуса.
– Если ты пришёл за этим, то я, пожалуй, вернусь к подругам продолжить приготовления к свадьбе.
Друг задержал меня за запястье и повторил вопрос.
– Женщина любит не за заслуги в постели и даже не за внешность! – ответила я ему. – У нас иная система ценностей!
– Но ты переспала со мной, а вернулась к нему! Значит, он лучший любовник, чем я! – закричал во весь голос поверженный друг и, качаясь, закрыл ладонями лицо и, кажется, заплакал. – Я надеялся, так надеялся, что ты забеременеешь, и ребёнок свяжет нас.
– Дети должны рождаться от любви и для любви, а не в качестве каната между взрослыми, которые повели себя бездумно. Мне жаль, что я совершила эту ошибку, и я счастлива, что она не принесла мне последствий!
– То есть, я – твоя ошибка? – спросил он и раздул ноздри в негодовании.
– Прости, но мне пора! – я зашла обратно в подъезд, точно зная, что разговор с человеком, рассудок которого не трезв, не обстоятелен и излишен. В тот солнечный день мне хотелось туч в душе.
– Я ещё одержу над ним победу, ясно? Так и передай своему капитану! Пусть тоже запомнит мои слова! – не успокаивался Пехотинец, но я уже поднималась по лестнице, обратно в квартиру Отвёртки, оставив его за дверью, как воспоминание, которое пора стереть.
– И откуда он только узнал, что я приду сюда сегодня днём, – удивлялась я перед подругами.
– Извини, это я сказала, что мы встретимся здесь, чтобы собрать тебя! – виновато призналась Ветеринар.
– В этом нет твоей вины! Даже лучше, что со своими пьяными поздравлениями он приехал к Отвёртке, а не к даче подполковника, – обрадованно воскликнула я, поняв, что избежала публичного позора.
– Я же не знала, что он напьётся, – опустив голову, продолжила подруга.
– Зато парнишка уже пьёт за твой день! – сыронизировала Отвёртка.
– Скорее омывает любовную потерю, – ответила я, опечалившись состоянием друга.
– Переживёт! – Отвёртка закрыла тему, так как все мы кивнули головой в согласие и продолжили наряжать меня к самому важному событию тех лет.
И вот я была готова! Перед зеркалом стояла красивая, молодая девушка, одетая в роскошное белое платье. Её глаза светились счастьем, сердце бешено билось в груди, а губы довольно улыбались отражению.
– Ты просто красавица! – сказала Ветеринар.
– Не «просто», а ослепительная, неподражаемая красавица! – поддержала восхищение Отвёртка.
– Спасибо, девочки! – поцеловала я каждую на прощанье.
Они проводили вниз по лестнице до самого такси, которое увезло меня от вольной жизни к семейному порабощению.
Майор засмеялась и попросила закурить. Я достал последнюю самокрутку из пачки и, прикурив её привычным жестом, передал начальнице.
– Ты всё ещё хочешь жениться? – спросила она меня, сделав первую затяжку.
– Хочу! На той, что люблю! – искренне ответил я, а она рассмеялась:
– Мечтаешь стать рабом?
– Мы все несвободны! Воля – просто иллюзия. Самообман.
– Какой ты пессимистичный, лейтенант! С чего в твои годы такой негатив?
Ничего не ответив, я просто ухмыльнулся:
– А Вы считали иначе, когда вступали в брак?
– Нет, конечно! – коварно оскалилась она. – Я вообще не считала, что изменения будут, ведь я никогда и не была свободной. С детства меня кто–то порабощал, откуда мне было знать, что значит воля, и как это – потерять её. Выходя замуж за капитана, я просто поступала так, как мне шептала совесть: я узаконивала свои отношения, что не быть подружкой зрелого мужчины. Я хотела быть его супругой, чтобы никто не мог сказать, что он развлекается со мной, или что я раздвигаю ноги перед офицером из меркантильного интереса. Мне ошибочно казалось, что о замужней женщине так не говорят! И я его любила, а влюблённая девушка без рода и семьи, вроде меня, сродни Золушке – мечтает стать женою принца, не понимая, что жена всё та же Золушка, только с кольцом на пальце.
Мой офицер читал вечернюю газету новостей, как и всегда, пригубливая чай на кухне. А я за его спиной протирала сухим полотенцем посуду.
– Я хочу пригласить Отвёртку на свадьбу! – заявила я.
– Я уже устал твердить тебе, что с этой дружбой надо покончить!
– Тем не менее, она подруга, приютившая меня прямо с улицы.
– Тебя бы и не оказалось на улице, поубавь ты гордыню и побори капризы.
– Скажи правду, почему ты позволил мне покинуть тебя?
– Я же сказал, что ты была вольна уйти.
– Но это звучит как равнодушие!
– Это звучит, как мудрость, обретённая с годами. Конфетно–букетный период – дофамин для пары, при спаде которого и возникает вопрос: «а стоит ли продолжать?». Другими словами, я знал, что в какой–то момент ты захочешь уйти, особенно после известий о моём бесплодии. Если бы я попытался удержать тебя, желание сбежать стало бы навязчивой идеей, в конце концов разрушавшей отношения. Я же сохранил их, дав тебе шанс на познания себя в иной атмосфере. Ты вернулась ко мне, и теперь я уверен в серьёзности твоего решения стать моей женой.
– Но пока я искала свой путь, я отдалась пехотинцу, – сказала я тихим тоном, а капитан резко перевернул газетную страницу, не выдав мне в ответ ни слова. – Так почему ты простил меня?
– Я с трудом закрыл на это глаза, отдав предпочтение рассудку, а не эмоциям. Ошибки для юной особы, строптивой вроде тебя, только на пользу! Но ты заблуждаешься: я не прощал! Но приняв обратно после измены, я лишил тебя права на ревность!
Я горько сглотнула, поняв, что капитан был прав. У меня больше не было права упрекать или винить его во флирте, ведь я оказалась ему «должна».
– А ты что, собираешь мне изменять? – задала я вопрос, серьёзно огорчившись.
– Жизнь – штука непредсказуемая, и глупо отрицать что–то или клясться в чём–то, не зная, что ждёт впереди!
– А то, что любишь меня, ты тоже сказал с каким–то умыслом, руководствуясь рассудком? – с грустью поинтересовалась я.
– Тебе нужно было это слышать, чтоб окончательно решиться на брак, я и сказал.
– Так ты соврал?
– Нет, я просто дал тебе услышать то, что понять без слов ты, видимо, была не в силах. Я и на работу тебе ходить не запрещал! Это ты так решила и чуть снова не покинула меня. А я лишь хотел облегчить тебе жизнь, предложив свою единоличную финансовую поддержку на время твоего обучения. Нет, так нет! Иди, работай!
– Но ты же хотел, чтобы я была хозяйкой на кухне! А получается, что трижды в неделю я поздно прихожу домой. Мне не верится, что ты, действительно, готов питаться полуфабрикатами.
– Ты девочка ответственная и совестливая. Уверен, что без ужина ты меня не оставишь! – капитан похлопал меня, наивную, по ягодицам и прошёл мимо, в гостиную. Вернувшись, он протянул мне деньги:
– Это на аренду свадебного наряда! Здесь достаточно, чтобы ты выглядела восхитительно. Ну и сходи, куда там вы, женщины, ходите, чтоб привести себя в достойный вид!
– Постой! Я не желаю арендовать своё свадебное платье! Это личная памятная вещь, которая должна остаться в гардеробе!
– Не глупи! Этот наряд на тебе будет лишь однажды, а дальше станет кормом для моли. Купить выйдет дороже, чем арендовать. За счёт аренды, ты можешь выбрать что–то роскошнее, чем покупное.
– Я так не хочу! – расстроилась я, нахмурив брови и даже топнув в отказ.
Капитан вложил мне в правую ладонь купюры и, улыбнувшись, сказал:
– Делай, как хочешь! Только гости на нашем торжестве будут из высшего общества, и ты должна быть красивей белоснежной царицы нашего северного края!
Выбирать торжественное одеяние я отправилась с Отвёрткой, ведь именно она была мне как сестра, и хоть капитан считал, что клятвы – это только слова, сила которых зависит от обстоятельств, я была уверена, что мы с подругой сдержим свою, и останемся преданными друг другу навсегда.
– Ты извини, что пригласить тебя я не смогу, – стыдливо призналась я ей.
– Твоё счастье важней всего остального! – сказала Отвёртка, оптимистично добавив, что девичью гулянку в мою честь мы ещё устроим.
– На таком важном для меня событие не будет ни одного близкого человека, – грустно сказала я.
– А кто будет свидетелем с твоей стороны в ЗАГСе?
– Не знаю! Это решит капитан! Мне всё равно! Главное, чтобы не сучка–юрист.
– Не грусти, подруга! Это всего лишь ритуал! А в медовый месяц вы куда отправитесь?
– Ты смеёшься? Хорошо, что мне на платье и парикмахера деньги выдали! Весь наш бюджет уходит на вклад в кинологический центр.
– За причёску и подготовительные процедуры для лица и тела не беспокойся! Придёшь ко мне, мама и я сделаем всё по высшему классу! – подруга ободряюще кивнула, и мы зашли в свадебное ателье на одной из центральных улиц города.
Рассматривая великолепные платья, развешанные в ряды, я вдруг ощутила приток радости от предстоящего дня. Для многих девушек – свадьба, особое сладостное веселье, когда хочется выглядеть неотразимой.
Отвёртка протянула руку к платью с огромным объёмным подъюбником:
– Смотри–ка сюда! Будешь как принцесса! Просто представь, какое впечатление ты произведешь на всех!
Я приподняла платье к подбородку и посмотрела в зеркало:
– Да, но, возможно, оно слишком... классическое? Я бы хотела что–то посовременнее. Посмотрим ещё!
Мы двинулись глубже в ателье, останавливаясь перед разнообразными моделями и стилями. От обширного выбора тканей и фасонов кружилась голова. Тут я заметила красивое облегающее платье, чуть прикрывающее колени, со стразами и кружевной отделкой.
– А что ты думаешь об этом экземпляре? – спросила я мнения подруги.
– Оно элегантно и женственно! И шикарно обтянет твои аппетитные бедра! – захихикала Отвёртка.
Я взглянула на неё неодобрительным взглядом, в шутку осудив последнюю фразу. А затем повесила наряд на место.
– Не будешь мерять?
– Нет. Ты сказала, что оно женственно, а я больше не хочу подчёркивать мягкость и нежность своего глупого нрава.
– Что? – удивлённо приподняла она брови. – С каких это пор ты решила стать солдафонкой?
– Не так грубо, но… понимаешь, моя начальница верно заметила мою заниженную самооценку. Капитан тоже уловил её и пользуется этим. Если я буду говорить с ним жёстко и выглядеть также, он будет прислушиваться к моему мнению.
Отвёртка от души рассмеялась и, держась за живот, привлекла внимание продавщиц в магазине.
– Во–первых, я вовсе не считаю, что у тебя проблемы с самооценкой, – выдавила она, поуспокоившись. – Просто твоя начальница не знает, как ты расправилась со всеми неприятелями в казарме. Не уважай ты себя, они бы об тебя ноги пообтёрли. А то, что ты, подруга, перед своим мужчиной ластишься, так это нормально для женщины по натуре мягкой, женственной и влюблённой.
– Не лащусь, но позволяю ему многое решать. Начальница считает, что такие отношения – губящие.
– У твоей начальницы мужик–то есть?
– Был, такой вот, как капитан – с крутым нравом. Она и развелась!
– Ну и что ты одинокую бабу слушаешь? Может ещё и мужененавистницу!
– Не знаю, но временами мне кажется, что рядом с ним я, действительно, не знаю себе цену, и надо быть строже самой к себе и к нему.
– Не переживай! Строгость в браке – дело наживное! – вновь захохотала она. – А пока позволь себе быть без зубок и коготочков! – показала Отвёртка глазами на выбранное мной платье.
Я примерила его и оно на самом деле, село на меня как влитое. Я кружилась перед зеркалом, любуясь самой собой. Блестящие камешки «бросались» лучиками на свету, а моя фигура была изящно подчёркнута кроем платья.
– Ты грациозна, подруга! – дала оценку Отвёртка, искренне покачивая головой в восхищение.
– Тогда решено! Берём!
"На кассе я и проявила жёсткость! – засмеялась майор, прислонив пальцы левой руки к губам. – Я исполнила своё желание, которое было похоже на приказ, исходящий из традиций бракосочетания – я купила платье, а не взяла его в аренду".
Глава 63 - Предсвадебные сюрпризы
В день свадьбы я очень волновалась. Регистрация брака в ЗАГСе была запланирована на три дня. Конечно же, я слышала о традиции, по которой жених не должен видеть невесту в свадебном наряде вплоть до самой церемонии. По этой причине за несколько часов до торжества я покинула квартиру капитана и отправилась к Отвёртке, где она и её добродушная мама помогли мне с праздничным макияжем, причёской, маникюром и прочими хлопотами по сборам невесты к свадьбе. Подруга также разрешила мне пригласить на сборы Ветеринара, которая лично собрала для меня свадебный букет, а вот семья Отвёртки преподнесла мне в подарок прекрасное жемчужное ожерелье.
– Оно тебе так к лицу! Будь счастлива, милая девочка! – обняла меня искренне расплакавшаяся от радости мама подруги.
– Благодарю Вас за такой красивый подарок, и никогда не забуду всё хорошее, что Вы для меня сделали!
– Главное, дружите с моей дочкой, и никогда не бросайте друг друга в беде! Ты единственная из её подруг, кто мне по душе!
– Мам, да перестань ты! – возмутилась Отвёртка. – Нормальные у меня подруги, но согласна, что Искра лучшая!
Женщина недовольно махнула рукой на дочь и позволила нам собираться дальше.
– Ты ведь больше не общаешься с преступностью? – насторожилась я словами матери.
– Да нет! Разве тут пообщаешься, когда подруга в таможне работает следователем с напарником – собакой! – перевела она тему в шутку.
– Я серьёзно!
– Да не дружу я с ними, – успокоила меня подруга, погладив по плечу.
Тем днём я была несказанно счастлива. Мне, у которой не было близких в столице, семьёй были верные подруги, чья поддержка, улыбки и забота была ценней любого подарка, завёрнутого в праздничную упаковку. Я улыбалась, кружила перед зеркалом и наслаждалась последними минутами незамужнего существования на свете.
Тем временем к нам подошла Ветеринар, ненадолго отлучившаяся на кухню, чтобы позвонить домой. Её, как и обычно, родители «назначали» главной по контролю младшей сестры, который она и осуществляла путём телефонных допросов.
– Там под окнами Пехотинец шастает. Подняться не решается, – сообщила мне Ветеринар.
– Вот это сюрприз! Ладно, спущусь к нему, пока не одета в свадебное платье, – решила я и направилась к двери «попрощаться» с тем, кто был мне верен своим чувством, но моей любовью так и не стал.
День был солнечным и тёплым, и, несмотря на конец октября, на небе сияло приятное греющее солнце, и не было ни намёка на дождь или пасмурность. Я улыбнулась лучику света, коснувшемуся моего лица при выходе из подъезда, и махнула рукой Пехотинцу, нервозно гуляющему на противоположной стороне улице.
Он бросился навстречу мне через дорогу, а подбежав, волнительно вздохнул:
– Вот и настал этот день, да?
– Настал!
– твой капитан говорил мне, что ты за него пойдёшь, так или иначе! А я мечтал, чтобы ты вышла за меня! – с упрёком сказал мне друг, и я почувствовала запах алкоголя, тянувшийся от него.
– Ты отличный парень и обязательно встретишь свою судьбу! – подбадривающе взяла я его за руку, но он вывернулся, демонстрируя нелепую обиду.
– Признайся мне, кто лучше в постели: я или он? – продолжил Пехотинец пьяный от грусти и выпитого градуса.
– Если ты пришёл за этим, то я, пожалуй, вернусь к подругам продолжить приготовления к свадьбе.
Друг задержал меня за запястье и повторил вопрос.
– Женщина любит не за заслуги в постели и даже не за внешность! – ответила я ему. – У нас иная система ценностей!
– Но ты переспала со мной, а вернулась к нему! Значит, он лучший любовник, чем я! – закричал во весь голос поверженный друг и, качаясь, закрыл ладонями лицо и, кажется, заплакал. – Я надеялся, так надеялся, что ты забеременеешь, и ребёнок свяжет нас.
– Дети должны рождаться от любви и для любви, а не в качестве каната между взрослыми, которые повели себя бездумно. Мне жаль, что я совершила эту ошибку, и я счастлива, что она не принесла мне последствий!
– То есть, я – твоя ошибка? – спросил он и раздул ноздри в негодовании.
– Прости, но мне пора! – я зашла обратно в подъезд, точно зная, что разговор с человеком, рассудок которого не трезв, не обстоятелен и излишен. В тот солнечный день мне хотелось туч в душе.
– Я ещё одержу над ним победу, ясно? Так и передай своему капитану! Пусть тоже запомнит мои слова! – не успокаивался Пехотинец, но я уже поднималась по лестнице, обратно в квартиру Отвёртки, оставив его за дверью, как воспоминание, которое пора стереть.
– И откуда он только узнал, что я приду сюда сегодня днём, – удивлялась я перед подругами.
– Извини, это я сказала, что мы встретимся здесь, чтобы собрать тебя! – виновато призналась Ветеринар.
– В этом нет твоей вины! Даже лучше, что со своими пьяными поздравлениями он приехал к Отвёртке, а не к даче подполковника, – обрадованно воскликнула я, поняв, что избежала публичного позора.
– Я же не знала, что он напьётся, – опустив голову, продолжила подруга.
– Зато парнишка уже пьёт за твой день! – сыронизировала Отвёртка.
– Скорее омывает любовную потерю, – ответила я, опечалившись состоянием друга.
– Переживёт! – Отвёртка закрыла тему, так как все мы кивнули головой в согласие и продолжили наряжать меня к самому важному событию тех лет.
И вот я была готова! Перед зеркалом стояла красивая, молодая девушка, одетая в роскошное белое платье. Её глаза светились счастьем, сердце бешено билось в груди, а губы довольно улыбались отражению.
– Ты просто красавица! – сказала Ветеринар.
– Не «просто», а ослепительная, неподражаемая красавица! – поддержала восхищение Отвёртка.
– Спасибо, девочки! – поцеловала я каждую на прощанье.
Они проводили вниз по лестнице до самого такси, которое увезло меня от вольной жизни к семейному порабощению.
Майор засмеялась и попросила закурить. Я достал последнюю самокрутку из пачки и, прикурив её привычным жестом, передал начальнице.
– Ты всё ещё хочешь жениться? – спросила она меня, сделав первую затяжку.
– Хочу! На той, что люблю! – искренне ответил я, а она рассмеялась:
– Мечтаешь стать рабом?
– Мы все несвободны! Воля – просто иллюзия. Самообман.
– Какой ты пессимистичный, лейтенант! С чего в твои годы такой негатив?
Ничего не ответив, я просто ухмыльнулся:
– А Вы считали иначе, когда вступали в брак?
– Нет, конечно! – коварно оскалилась она. – Я вообще не считала, что изменения будут, ведь я никогда и не была свободной. С детства меня кто–то порабощал, откуда мне было знать, что значит воля, и как это – потерять её. Выходя замуж за капитана, я просто поступала так, как мне шептала совесть: я узаконивала свои отношения, что не быть подружкой зрелого мужчины. Я хотела быть его супругой, чтобы никто не мог сказать, что он развлекается со мной, или что я раздвигаю ноги перед офицером из меркантильного интереса. Мне ошибочно казалось, что о замужней женщине так не говорят! И я его любила, а влюблённая девушка без рода и семьи, вроде меня, сродни Золушке – мечтает стать женою принца, не понимая, что жена всё та же Золушка, только с кольцом на пальце.
