«Подожди, я друга возьму!», – сказал я отцу, хромая к, валявшемуся на земле, сокамернику.
Иракские военнослужащие завозмущались, напоминая моему родителю на ломаном английском о том, что выкуп был выплачен лишь за одного.
Папа подошёл ко мне и, резко взяв за грудки, поднял к себе: «Ты, щенок, из–за твоей глупости, все перенервничали, и я кучу денег потратил, чтобы вызволить тебя отсюда! А ты ещё и труп нести с собой хочешь?»
– Без него не пойду!
– Пойдёшь! – потащил он меня к выходу.
– Нет! – вырвался я из последних сил и упал на землю. – Я за службу в Ираке от Министерства Вооруженных Сил получу очень хорошую зарплату по приезду. Я тебе верну! Заплати за друга, умоляю! Без него не уйду! Он заботился обо мне и спасал в трудные минуты. Преданность – всё, отец!
– Вернёшь всё до копейки!
– Верну, клянусь!
– Сам его, как хочешь, так и тащи! Может, надорвёшься и бросишь! Я вижу, ты ни на йоту не поумнел!
Отец вместе с военными отошёл в сторону на разговор. Я знал, что он в состоянии заплатить за друга и был уверен, что из своей зарплаты смогу покрыть непредвиденный расход. Мой родитель – мужчина решительный, деловой и смекалистый мог запросто договориться с иракцами о том, чтобы забрать нас обоих. Я понимал это и верил в него! Так и случилось.
«Пойдём, друг! Мы уходим отсюда! Слышишь? Уходим!», – тормошил я товарища по несчастью, но реакции была очень слабой. Встать на ноги он не мог. Тогда я взвалил его себе на плечи, держа одной рукой за ляжку, а другой за предплечье, и пошёл на выход. Обессиленный и с больным коленом, я чуть приседал под тяжестью друга, и меня ни раз заносило в стороны, но я вытаскивал его из ада и не собирался бросать. Шаг за шагом, я ступал из темноты пещерного туннеля на свет, от смерти к жизни.
Солнце ослепило мне глаза, и я зажмурился, давно уже отвыкший от его сияния. У выхода из темницы нас ждал внедорожник. Свалив товарища на заднее сидение, я оглянулся на место своего заточения в последний раз и, спотыкаясь, залез в машину. Усевшись рядом с, уже бывшим, сокамерником, я оставил место слева для отца. Военные, сопровождавшие нас сели вперёд: один за руль, другой на сидение пассажира.
«Держи воды!», – протянул мне папа бутылку. Я открутил крышку и дал товарищу, на которого явно благоприятно подействовали таблетка, что я дал, и воля, на которую мы вышли. Дрожащей рукой он сам придержал пластиковую ёмкость и отпил воды из горла.
– Свет! – прошептал он мне, и по его щеке покатилась слеза. – Галеб, свет!
– Да, брат! Свет! – обнял я его, с трудом улыбающегося. – Теперь всё будет хорошо! Мы свободны!
Глава 11. Жизнь заново
Так бывает, что настоящая жизнь начинается с середины жизни.
© Мария Фариса
Мы пересекли границу Иордании и остановились в лагере беженцев, при котором были европейские медики–волонтёры, оказывавшие первую помощь пострадавшим в Ираке. Моего друга тут же осмотрели, но зашив рваную рану и накачав обезболивающим, направили в больницу Аммана, где его должны обследовать на предмет повреждения внутренних органов, а также компенсировать потерю крови. Пока мы с товарищем прибывали в палатке врачей, отец с военными отправился в соседний город, где, по всей видимости, решал вопрос с деньгами в каком–то банке. Я не задавал ему вопросов о финансах, дабы не раздражать напоминанием о крупной сумме, потраченной на наше освобождение из плена. Вернулся он уже один, на том же внедорожнике, который, как выяснилось, изначально сам арендовал в столице.
В Аммане товарища положили в палату раненых на диагностику и переливание крови, а меня «подлатали», перебинтовали, назначили таблетки на все случаи жизни и сказали, как лечить гематому глаза. За деньги тамошние врачи творили чудеса, и мне было прискорбно понимать, что те, кто не имел достаточных финансовых ресурсов, был обречён на более протяжные страдания. Однако в странах с коррупцией, слабой экономикой и низкими зарплатами фаворитизм – явление нередкое и даже естественное. Вечером я с папой разместился в отеле неподалёку от больницы. Домой мы планировали лететь с пересадкой в Турции, и билеты были заказаны через сутки. Будучи практичным, отец взял денёк про запас, на случай непредвиденных обстоятельств.
– Спасибо за то, что не оставил в беде! – обратился я к нему, когда мы остались наедине.
– В Турции останешься на неделю, в санатории у хвойного леса и моря, чтобы прийти в себя и показаться дома в приемлемом виде. На тебя смотреть страшно! Тощий, обросший, избитый, в каком–то дранье! Похож на бомжа! Завтра одежду тебе купим и к парикмахеру зайдём. Тебя надо в порядок привести, иначе люди шарахаться будут, а мачеха с сёстрами и подавно испугаются! В санаторий друга своего можешь взять, я всё равно забронировал бунгало на семью, другие варианты уже расхватали. Я остаться с вами не смогу, мне в командировку в Америку надо. Билеты из Турции в Скандинавию я тебе вручу при прощании. В аэропорту по прилёту тебя родные встретят.
– Благодарю тебя! Расскажешь, как ты оказался в той темнице, где меня держали? – поинтересовался я.
– Меня вызвали в посольство Ирака, где передали плёнку и конверт с заграничным номером счёта и суммой в долларах; сказали для отговорки, что будут искать, кто посылку под дверь им подсунул. Сначала я привлёк Министерства вооруженных сил и иностранных дел, но ты же знаешь нашу бюрократию и неохотность к действиям, особенно в вопросах связанных с внешней политикой. Мы не входим в международную коалицию в Иракской войне и держим нейтралитет.
– Да, зато поставляем оружие американцам. Чёртовы двойные стандарты!
– Бизнес есть бизнес, мы не воюем, а экспортируем! Не лезь туда, в чём ничего не смыслишь! – огрызнулся отец, и мне пришлось закрыть дискуссию о военной алчности и несправедливости. – Потом я посетил мусульманскую мечеть, узнав по слухам, что там заседают подпольные исламистские группировки. Рассказал о плёнке и заплатил, скажем так, на нужды святыни. Естественно, что в причастности к терроризму мне никто не сознался, однако посоветовали обратиться к американским представителям власти на Ближнем Востоке, которые смогли бы свести меня с Министерством внутренних дел Ирака по моему приезду туда. Я так и сделал, и по прибытию на место, заплатил немалые деньги, чтобы эти министры связали меня с теми, кто крышевал ту заброшенную тюрьму, где тебя держали. Молодец, что назвал своё местоположения по телефону! Это всем облегчало поиск нужных людей. Крышующим я пообещал выплатить выкуп при одном условие: они помогут мне забрать тебя прямо из камеры и довести до Иордании, где и получат свои деньги. Конечно же, я заплатил аванс и «заложил» наши жизни на случай неуплаты.
– Но зачем ты так рисковал, отец? Ты же мог совершить перевод на их счёт из Скандинавии и оставаться в безопасности.
– А ты думаешь, что при прямом переводе суммы на их счёт, они посадили бы тебя в автомобиль до Аммана, а оттуда заботливо билет на самолёт до дома купили? Ты что, совсем идиот? Они бы сняли полученные деньги и ничего бы не изменилось. Тебя бы замучили до смерти, а я уже ничего не смог бы сделать! Ни найти их, ни выкуп заплатить, ни, тем более уж, доказать, что выполнил условия! Ты знаешь, сколько историй я успел наслушаться и на скольких несчастных родителей в Министерстве вооруженных сил насмотреться?!
– Но ты же теперь знаешь, где их гнездо! Это может представлять угрозу для твоей жизни!
– Не говори глупостей! Знаю, и что? Кому я доложить могу об этом? Властям, которые их и прикрывают? Или англичанам с американцами, трусящим выйти из казарм на территории страны, куда им соваться не стоило? К тому же они передвижники. Другую нору найдут за те деньги, что я им заплатил! А как ты вообще умудрился в плен попасть?
– Нас окружили, и я не смог нечего поделать, – солгал я отцу, ибо, будучи не сентиментальным, он вряд ли бы оценил моего сердечного порыва спасти девушку ценой собственной свободы, и возненавидел бы её уже заранее, посчитав источником хлопот и экономических расходов. – А ты сына моего уже видел?
– Дорогой мой мальчик, ему уже пять месяцев! Конечно, видел! А учитывая, что у твоей подруги нет матери, а отец пропитый алкоголик, я обязался помогать ей материально, пока ты не вернешься. Вот приедешь, найдёшь себе нормальную работу и будешь их содержать! Только после того, как долг мне вернёшь!
– Да верну я тебе деньги! Странно, что она мне ни слова не писала о беременности и родах.
– Девчонка ждала, когда ты вернёшься со службы и хотела сделать сюрприз: встретить тебя с ребёнком на руках. Да только ты в плен попал, и план её не удался!
– Хороший такой сюрприз! Неожиданный! Я рад, что узнал о нём заранее.
– Головой думать надо было! Я надеюсь, ты на ней из благородства жениться не собираешься?
– А что так?
– А то, что я кардиохирург с известным именем и значимым положением в обществе, и ты мой сын, а она без рода, без семьи!
– Я не женюсь на ней не из–за разницы в статусе, а потому что не люблю!
– Хорошо, хоть на это мозгов хватает! Найди себе скандинавскую женщину, которая будет нам ровней, со статусом и достатком!
Я ничего не ответил отцу, так как вовсе не считал себя особенным членом высшего общества, да и невесту я себе уже наметил. Окончив разговор, я отправился в душ. Отвыкший от ласковых струй тёплой воды, я наслаждался ими больше часа. Мне всё казалось, что грязь, налипшую на меня за три месяца плена, было не отмыть, и эта грязь была не только физической, но и глубоко моральной. Я тёр себя что есть мочи холщовой мочалкой и трясся от эмоционального перенапряжения, накопившегося за всё это время, вспоминая корыто с холодной водой, что выливал на себя раз в неделю.
После душа я надел вьетнамки, купленные для меня отцом, и напялил его запасную одежду, сползавшую с исхудалого тела. Но подпоясанный ремнём, я выглядел вполне сносно, во всяком случае, приличнее, чем в обрывках потрёпанной военной формы. И вот мы спустились в столовую отеля на вечерний перекус.
– Что ты будешь? – спросил меня отец, глядя в меню.
– Всё! – голодно ответил я.
– Значит, будешь местную млухию – куриный суп с рисом и приправами, – решающе ответил он, передав заказ официанту.
Ждать было недолго, но я весь изъерзался на стуле, желая поскорей удовлетворить потребности вновь ожившего желудка. Вскоре нам подали наваристый бульон, приятно пахнувший экзотическими специями, и напичканный перетёртыми листьями растения джут, объясняющими зелёный цвет блюда. Глядя на горячий ужин, я взял ложку в руки и до боли сжал её в ладони:
– А друга там покормят?
– Несомненно! Он теперь пациент больницы и больше не пленник подземелья. К тому же мы оставили ему свежие фрукты с рынка.
– Верно! – взволнованно подтвердил я и вкусил экзотического супа. Прикрыв глаза от удовольствия, я ел его ложка за ложкой, и хотелось ещё!
Справа от моей руки стояла корзинка с национальными лепёшками, аппетитно смазанными маслом и присыпанными кунжутом. Я посматривал на них исподтишка, хотя никто не запрещал мне отведать свежевыпеченного мучного. Оглядевшись по сторонам из привычки и убедившись, что никто не смотрит на меня, я схватил одну лепёшку и оперативно запихал её в карман штанов.
«Мне к товарищу надо, в больницу. Я там заночую!», – объявил я отцу и вскочил со стула.
«Сын! Сын, услышь меня!», – кричал мне в спину отец, пытаясь образумить и вернуть за стол, но я уже был у дверей отеля, готовый отправиться к другу.
В палате, похожей на заброшенный дом со стёртыми обоями и скрипучим полом, лежало около 10 мужчин, отгороженных друг от друга тканевыми перегородками, державшимися на натянутых верёвках.
– Брат, ты спишь? – потеребил я уснувшего друга.
– Галеб, какой ты красавец! – подшутил он над моим вымытым видом.
– Смотри, я нам хлеба принёс! – вытащил я из кармана помятую лепешку и, разделив на две части, протянул другу половину. Сам же уселся на полу у его железной койки и, прислонившись спиной к её царге, стал жадно поедать добычу.
– Мм, вкуснотища! – с наслаждением промолвил бывший сокамерник.
– А то!
– Спасибо, что вытащил меня оттуда! Я у тебя в неоплатном долгу!
– Когда–нибудь вернёшь! – добро ухмыльнулся я.
– А как там жизнь снаружи?
– Снаружи? – задумавшись, перестал я жевать. – Там мир, к которому надо снова привыкать.
– Ну, у тебя есть ради чего стараться это делать: сынок и твоя любимая! Кстати, ты уже подумал, как будешь её искать? Ты, ведь, не знаешь, откуда она.
– Пока ещё не размышлял об этом, но обязательно её найду!
– С чего начнёшь? Мир–то огромный!
– Моя любовь глобальнее! – ответил я, слегка взгрустнув от того, что и, правда, не знал, с чего начать поиски. – Ты как тут, вообще? Что врачи говорят?
– Один, неплохо говорящий по–английски, сказал, что рана внешняя и внутренние органы не задеты. «Заштопали» меня, влили кровь и завтра выпишут. Здесь, как ты можешь заметить, мест и так нехватка, чтобы меня ещё на ноги ставить.
– Ничего! Мы с тобой в Турцию полетим! Отец мне там домик в санатории забронировал. Подлечимся на свежем воздухе. За недельку, как новенький будешь!
– Мне бы домой позвонить, девушке моей. Сказать, что жив, попросить помощи с билетом до Москвы и домой поскорее вернуться.
– Будет тебе телефон! Поправляйся, давай! Нам завтра предстоит полёт на самолёте.
– Может, ко мне на койку ляжешь? Чего ты там внизу уселся, как в проклятой темнице?
– Привычка. Спи!
Я устроился поудобнее на полу у койки и, уставший от всех переживаний и впечатлений за день, уснул.
На следующее утро товарища выписали, и за определенную плату обеспечили необходимыми медикаментами на ближайшую неделю.
Перед вылетом я с отцом зашёл в небольшую парикмахерскую, расположенную на территории аэропорта. Усадив меня в кресло и облачив в защитную пелерину, мастер с рвением дела взял в руки ножницы и подошёл ко мне с целью отстричь отросшие пакли. Отвыкший от человеческого обращения, я механически схватил парикмахера за руку и скрутил её так, что инструмент слетел с вывернутых пальцев.
«Тише! Тише! – усмирил меня, тяжело дышащего, папа. – У тебя, похоже, посттравматическое стрессовое расстройство. Приедешь в Скандинавию, к знакомому психиатру запишу!».
С недоверием и тревогой я позвонил себя постричь и побрить, после чего мы зашли в магазин и купили одежды для меня и товарища, заведомо приведшего себя в относительный порядок у нас в отеле. Позже мы сели втроём в кафе, ожидая посадки на рейс. «Кофе, как же давно я не пил кофе!», – подметил я про себя, отпивая напиток из чашечки.
Мой друг взял мобильный отца взаймы и позвонил домой. Радость сквозь текущие слёзы охватила его в диалоге с любимой женщиной и мамой. Родные обещали выслать деньги на билет от Турции до России, которые он должен был получить в Стамбуле международным переводом. Счастливый и позабывший о своём ранение, он улыбался и благодарил моего родителя за помощь и спасение.
Улетая из Иордании, я глядел вниз на пустынный ландшафт Ближнего Востока и думал обо всём, что здесь со мной случилось.
