Не могли же они любиться, когда Велислав находился при Яронеге неотлучно. Но теперь всё было по-другому. Под утро, утомлённая любовными утехами, молодая женщина уснула, приклонив пышноволосую головушку на крепкое и надёжное плечо полюбовника. Во сне она видела то безмятежное время, когда её жизнь была простой и понятной, и ничего не омрачало её счастья. Тогда она не носила паволоки да бусы заморские, не жила в тереме, не пленила своей красой могущественного человека. Она была обычной поселянкой, безмерно довольной своим уделом. Приснился ей лес, в который было заходить не страшно, её отец Беломил живой и здоровый, река Итиль, ещё не забравшая её близких и Вадим. Не тот Вадим, что изменил ей, а потом пообещал за её отказ и речи злые жестоко помститься. Ей приснился тот мальчик, в светлых глазах, которого сияло ничем не омрачённое обожание и безграничная любовь к своей будущей суженой. Что же творит Недоля с некогда близкими людьми?
Бояться волков — быть без грибов. А опасаться водяницы — не наловить вкусной рыбицы. В лес Чистозвана ходила без опаски. Больше там не лютовала нечисть, а может просто хорошо хоронилась. Решила она, что если кормить да пестовать свой страх, то он разрастётся, как снежный ком. Пересилила себя и пошла к реке, но решила не думать о княгине, которая сама не пожелала возвращаться к неверному мужу. Думала Чистозвана о том, как её жизнь за последний год переменилась. Прошлой весной она была счастливой невестой, а теперь была вековухой независимой. Велислав учил её читать руны и резы, предоставлял охрану, когда она на торги ездила и рассказывал много интересного обо всём. Теперь умела Чистозвана по звёздам ориентироваться, знала про обычаи, нравы и культуру иноземцев, про далёкие земли полуденные и полуночные. Женщина без защиты мужчины, что былинка в этом мире. Если бы не Святогнев добрый и мягкий, то плохо бы пришлось Гордеславе с её нравом вздорным.
Только подумала она об этом, как поднялась водяница и завела с ней безмолвный разговор. Дано им было передавать друг другу свои мысли, но это не вредило им обеим.
— Ты мне передаёшь небольшую частичку земной силы, я же взамен отдаю тебе силу магическую, — пояснила водяная княгиня.
— Но не исчерпаем мы эти силы? — так же безмолвно поинтересовалась Чистозвана.
— Исключено. Ты ходишь босыми ступнями по земле матери, а я беру силу от воды Итиля.
Опавшие осенние листья и рыжая, как шкурка лисицы, хвоя негромко потрескивали под осторожными, лёгкими шагами немолодой женщины. Даже звери опасались вылазить из своих нор, ибо им было ведомо то, о чём люди только подозревали и втихомолку шушукались, боясь озлить ведьму.
Колдунья бесстрашно раздвинула берёзовые ветви, обозначающие границу между Навью и Явью и вошла во владения той, в которой видела свою единственную надежду. Всё же в молодости этот путь казался бедняцкой дочери простым, как липовый лапоть. Теперь же её стареющие косточки предчувствовали, что скоро налетит грозный ветер Позвизд, омрачат серые, как гусаки, тучи яркую лазурь срединного неба, а то и снежные хлопья украсят жемчужным убором сброшенный наряд деревьев. Скоро Зима-Морена вновь вступит в свои права на законных основаниях. Голые ветви дубов, берёз и осин нарядятся в тяжёлые траурные белые одеяния, словно скорбя по ушедшему лету, теплу и веселью. Это сейчас пышные облака, похожие на белых лебёдушек, парят над деревьями, а скоро их сменят грозы, ненастье и холод, пробирающий старую Величану до самых косточек.
Старуха подошла к тонкой осине, кряхтя, нагнулась и извлекла из дупла деревянную дудочку. Эта мелодия должна была призвать её давнюю подругу и советчицу. Какая-то странная робость овладела душой Величаны. Она вспомнила как впервые встретила лесную чародейку в такой же непогожий осенний денёчек. С этих пор жизнь дочери Негомила изменилась. А в лучшую или в худшую сторону были те перемены, Величана не могла сказать даже сейчас. Ныне же ей казалось, что она делает прыжок с обрыва. Как голодный волчара раздирает ещё вздрагивающее и трепещущее тело неосторожного зайчишки серого, так и страх перед погибелью неминуемой рвал своими когтями душу Величаны. Ведь совсем недавно она подтолкнула молодую княгиню к роковому шагу. Без страха шагнула неразумная и храбрая Гордеслава с обрыва в подводное царство. А у Величаны нет той отваги и того безрассудства, которые отличали с малых лет дочь Творислава Муромского. Обречь человека на смерть легко, но самой добровольно покинуть землю тяжело. Когда казнили Уголька, единственного человека, которого любила Величана, то горе, жажда отмщения и ненависть к врагам придали ей сил. Но даже понёва из лучшей ткани когда-нибудь изнашивается. Жизнь Величаны была похожа на мрачную ночь на болоте, однако, сделать первый шаг, который приведёт к гибели всегда боязно. После недолгих колебаний старая женщина, превозмогая дрожь, поднесла дудочку к тонким бледным губам.
Лес ответил ей безмолвием. Казалось, что она стоит перед домовиной, в которой покоятся безмолвные пращуры. Тогда Величаной овладело нетерпение. Она, забыв про старческую немощь, сама стала прокладывать дорогу, ломая молодую поросль и ветви деревьев. Раздался жалобный плач. Так плачет только дух погубленного дерева. Но Величана не замечала ничего вокруг. Так было всегда, когда она шла напролом к своей цели.
— Ладно ты родичей своих не жалеешь, — раздался зычный голос, — но мои берёзки-то чем перед тобой провинились? Имей терпение, не губи деревья. Чай, я не девочка на посылках, сапоги-скороходы не ношу, а на ступу не сажусь без особой надобности. Раньше ты умела выжидать Величана, дщерь Негомилова.
— Прости меня, праматерь Яга.
— Какое дело тебя привело ко мне?
— Творислав Муромский заключил военный союз с дреговичами дикими, с древлянами лесными и хазарами кочующими. Теперь быть сечи лютой, польётся наша земля кровушкой красной, — на одном дыхании выпалила Величана, после чего закашлялась.
— Разве не этого ты хотела? Ты сгубила княжескую суложь, разожгла вражду и добилась своей цели. Ради мира князь Яронег и кудесник Велислав принесли в жертву Гостобрана, а теперь ты свела все их усилия на нет. Али радостью пришла поделиться? — зашлась леденящим душу хохотом Баба-Яга, чьи седые космы развивали порывы сильного осеннего ветра, пришедшего с полуночи. Внезапно она смолкла и пытливо посмотрела на свою гостью незваную, — Нет, тебе не хуже, чем мне известно, что ко мне приходят люди, когда у них горе, а в радости чураются меня. Хотя так можно сказать о многих смертных. Чего же ты ещё хочешь, Величана? Али месть на вкус отдаёт не сладостью мёда да сахара, а горечью пижмы золотоголовой. Месть так же прекрасна в мечтах, как пышное золотое соцветие, а на деле она обладает привкусом трав болотных да ягод могильных. Пробовала ли ты зарыть человека не в домовину, а в землю сырую, а после съесть землянику, выросшую из его плоти, крови и костей? Сия ягода отнимет жизнь у вкусившего такую мякоть. Прощение же иногда имеет вкус чистой колодезной воды.
Величана посмотрела с досадой, но упрямо промолчала.
— Вижу, что мои речи до тебя доходят не лучше, чем рассказы христианских миссионеров. Некоторые люди считают свои убеждения единственно правильными и держатся за них, как тонущий за бревно, которое ещё вернее утащит их на песчаное дно. Пройдём в мои хоромы. Потолкуем, как в старые добрые времена.
Только тут старуха перевела дух. Абы кого Баба-Яга в свою избу не пригласит. Это только бают, что она охотится за малышами да поедает путников. Обычно к ней все сами приходят. Да не каждого лесная ведунья на свой порог пустит, встретит и приветит. В том, что давняя знакомая пригласила её под свой кров, Величана увидела добрый знак и заулыбалась. Последний рубеж был перейдён.
В бревенчатую избушку, стоящую на птичьих ногах и напоминающую своим видом последнее пристанище покойника, было забираться труднее, чем прежде. В какой-то момент Величане показалось, что вот он, её последний приют. Перепугалась старуха, что Чернобог заберёт её раньше, чем она упьётся своей местью. А в том, что не видать ей светлого Ирия, как своих ушей, и в воду глядеть не надо. Ну и пусть. Всегда она прислуживала тёмным силам, потому что они дарили ей власть над людьми. Одно время Величана даже надеялась посадить правнучка своего Ярополка на Златокаменский стол. Не судилось. Тут Величана обмерла и в испуге прислонилась своей полускрюченной спиной к бревенчатой стене. На неё смотрел тот самый Ярополк, которого она отдала Бабе-Яге. Смотрит мрачно, серьёзно, осмысленно, но молчит, будто воды в рот набрал. Величана почти забыла про то, что Баба-Яга взяла мальца в учение.
Теперь же прабабка глядела на глуздыря во все глаза, словно не признавая его. Величана хотела окликнуть мальчика, но язык от чего-то не повиновался ей. Она отвела свои колдовские глаза, будто бы устыдившись осуждающих глаз ребёнка, в которых не было и тени прежней шаловливости, проказливости и безмятежности. Молчание обычно словоохотливого бывшего княжича не меньше настораживало ту, которая некогда была его прабабкой, но сама продала ребятёнка, как телёнка. Теперь она не имела права называться его прабабкой, но желание заговорить с малышом, прикоснуться к его тёмно-русым кудрям, убедиться, что он не совсем несчастен стало непереносимым. Вместо этого Величана с повышенным вниманием оглядела полузабытую обстановку деревянной избы. Она нашла пол чистым, посуду вычищенной, а запах еды восхитительным. В прошлый раз на брёвнах была паутина, пол был в застарелой грязи, а посуда тоже не отличалась чистотой.
— Это всё Ярополк, — проследила за её взглядом Баба-Яга. Я-то готовить люблю, особенно для дорогих гостей, а вот убираться в последнее время совсем не хочется. Обленилась я в конец. Тоска такая меня берет, что всё из рук валится. Я почитай здесь уже несколько столетий живу, если не больше. Надоело всё. Одно и тоже изо дня в день, из столетие в столетие. Вы смертные совсем не меняетесь. Знаешь сколько ко мне князей, княжичей, заморских принцев приходило. Все на словах хотят освободить славницу от дракона. А на деле им нужна слава да злато. Уж я-то знаю. По ночам я в красавицу обращаюсь и прихожу к ним. И хоть бы один устоял! Вот где они у меня, — и старушенция провела костлявой рукой по своему животу.
Величану не впечатлила история о съеденных князьях да королевичах. Такие люди редко сопереживают своим ближним.
— Да я собственно не об этом думаю. Как ты этого избалованного ребёнка заставила убираться в избе? Его же деревянную ложку не заставишь вымыть.
Ярополк молча играл с тряпичной куколкой без лица, наполненной лесными, луговыми и болотными травами. Казалось, что это занятие полностью увлекает маленького прислужника Бабы-Яги.
— Нужда не родичка, а голод — не стрыйка. Понял княжич избалованный, что за него никто дел не сделает. Он привык к чистоте, вот и ножкой потопал, кулачком по столу похлопал и сам посуду в ручье вымыл. Я тоже в свою очередь воспрянула, воды ему натаскала, а он полы и стены выскоблил. Не сразу, разумеется. В труде тоже надо соблюдать меру. А потом мы с ним ряд заключили. Я добываю и готовлю еду, а он поддерживает чистоту. Ну и обучаю его всяким премудростям. Заметила, что раньше-то одёжа была у него из некрашеного полотна, а теперь я ему раздобыла корня марены и ягод красных, а дальше он сам постарался. Вот и ходит теперь щёголем. Ну а солнце на одежде я ему сама вышила. Мальчик же не виноват, что его мать неткаха да непряха.
Баба-Яга, закончившая свою речь, посмотрела на поникшую Величану с явным превосходством. После она поставила на стол крынку с оленьим молоком, жбан с простоквашей и кувшин с кумысом, до которого Ярополк оказался весьма охочим. Дальше последовали лепешки из лесных трав, жареные грибы, варенье из черники, мочёная клюква и брусника, вяленое мясо и свежая рыба. А вот гречиха, пшеница, ячмень и овёс и рожь не произрастали в лесу, поэтому каш да белого или ржаного хлебушка не было на столе. Но и без того стол ломился от изобилия яств, которым могли похвастаться далеко не все крестьяне. За перегородкой блеяли козы, которых Ярополк умудрился умыкнуть у местных жителей. Из их молока получался превосходный сыр, да и шали из козьего пуха выходили тёплые и удобные. Когда настанет конец их жизни, то частокол Бабы-яги украсят козьи черепа. Люди сами строили свои дома, предварительно зарыв в землю черепа погибших животных, но о Бабе-Яге складывали страшные сказки и басни.
После того, как Баба-Яга попотчевала Величану, она отвела её в баньку, где Ярополк, всё так же не говоря ни слова, от души отхлестал тощую прабабкину спину и дряблый задок пышным берёзовым веником. Малец особо благоговел перед стройными берёзками, зеленоватые косы, которых любил трепать Стрибог. Они казались ему похожими на мавок, коих он видел мельком в роще. Но приближаться к ним мальчик побоялся. Всем известно, что от добра добра не ищут. Ему жилось в этой странной избушке, куда волготнее, чем в доме матери и прабабушки. Хозяйка была строгой, но обучала его интересным вещам, рассказывала сказки, кормила досыта и не скупилась на ласку. А главное, что в лесу было гораздо интереснее, чем даже в княжеском тереме. Здесь каждый день происходили новые события и некогда было скучать и тужить.
После мальчик задремал на печи-каменке, а Баба-Яга с Величаной перешли к главному делу.
— Ну? — спросила лесная ведунья.
— Я помстилась князю Яронегу. Теперь на очереди похотливый кудесник Велислав.
— Знаешь, Величана,— добавила Яга, рассеянно поглаживая чёрного кота, — когда-то я жила в селе. Потом на его месте осталось только селище, ну а затем там поселились волки и вороны. Ну а потом пришли поселенцы, убившие волков, ну а вороны нашли себе другое гнездо. Люди же основали вашу весь, которую назвали Золотые камни. Никакого золота и в помине не было, но для людей, нашедших своё пристанище, и простой камень кажется золотым.
Не раз ещё будет разрушена эта весь, но на её месте возникнет новое поселение. Но я, клянусь Сварогом и молниями Перуна, стала на удивление многословна.
Когда я жила тут, то была одна девица. Её жених поступил с ней, честно говоря, не очень хорошо. Гулял с ней парой два лета, а потом назвал своей суложью другую. И сия девица сделала месть смыслом своей жизни. Неплохая была девка ведь. Работящая, пригожая, добрая, отзывчивая. Но она отказалась от своей жизни и решила жить назло этому изменнику. Девушка стала вековухой и не упускала случая сделать ему гадость, выставить перед другими в дурном свете. Вначале мы её жалели, потом смеялись, а под конец её никто не воспринимал всерьёз.
— Это ещё почему? — возмутилась Величана, справедливо приняв эту историю на свой счёт.
— Известно почему. Вековуха, как и ты любила похваляться своей жизнью. Умерли у неё родители, она стала хозяйкой избы. Ходила по всему селу и хвасталась, как будто сама эту избушку построила. А у жениха-то бывшего семеро по лавкам. Вот и злорадствовала она. Работа у неё была несложная, по ребятёнку каждый год не рожала, вот и не увяла её краса.
Бояться волков — быть без грибов. А опасаться водяницы — не наловить вкусной рыбицы. В лес Чистозвана ходила без опаски. Больше там не лютовала нечисть, а может просто хорошо хоронилась. Решила она, что если кормить да пестовать свой страх, то он разрастётся, как снежный ком. Пересилила себя и пошла к реке, но решила не думать о княгине, которая сама не пожелала возвращаться к неверному мужу. Думала Чистозвана о том, как её жизнь за последний год переменилась. Прошлой весной она была счастливой невестой, а теперь была вековухой независимой. Велислав учил её читать руны и резы, предоставлял охрану, когда она на торги ездила и рассказывал много интересного обо всём. Теперь умела Чистозвана по звёздам ориентироваться, знала про обычаи, нравы и культуру иноземцев, про далёкие земли полуденные и полуночные. Женщина без защиты мужчины, что былинка в этом мире. Если бы не Святогнев добрый и мягкий, то плохо бы пришлось Гордеславе с её нравом вздорным.
Только подумала она об этом, как поднялась водяница и завела с ней безмолвный разговор. Дано им было передавать друг другу свои мысли, но это не вредило им обеим.
— Ты мне передаёшь небольшую частичку земной силы, я же взамен отдаю тебе силу магическую, — пояснила водяная княгиня.
— Но не исчерпаем мы эти силы? — так же безмолвно поинтересовалась Чистозвана.
— Исключено. Ты ходишь босыми ступнями по земле матери, а я беру силу от воды Итиля.
Прода от 16.06.2025, 17:31
Опавшие осенние листья и рыжая, как шкурка лисицы, хвоя негромко потрескивали под осторожными, лёгкими шагами немолодой женщины. Даже звери опасались вылазить из своих нор, ибо им было ведомо то, о чём люди только подозревали и втихомолку шушукались, боясь озлить ведьму.
Колдунья бесстрашно раздвинула берёзовые ветви, обозначающие границу между Навью и Явью и вошла во владения той, в которой видела свою единственную надежду. Всё же в молодости этот путь казался бедняцкой дочери простым, как липовый лапоть. Теперь же её стареющие косточки предчувствовали, что скоро налетит грозный ветер Позвизд, омрачат серые, как гусаки, тучи яркую лазурь срединного неба, а то и снежные хлопья украсят жемчужным убором сброшенный наряд деревьев. Скоро Зима-Морена вновь вступит в свои права на законных основаниях. Голые ветви дубов, берёз и осин нарядятся в тяжёлые траурные белые одеяния, словно скорбя по ушедшему лету, теплу и веселью. Это сейчас пышные облака, похожие на белых лебёдушек, парят над деревьями, а скоро их сменят грозы, ненастье и холод, пробирающий старую Величану до самых косточек.
Старуха подошла к тонкой осине, кряхтя, нагнулась и извлекла из дупла деревянную дудочку. Эта мелодия должна была призвать её давнюю подругу и советчицу. Какая-то странная робость овладела душой Величаны. Она вспомнила как впервые встретила лесную чародейку в такой же непогожий осенний денёчек. С этих пор жизнь дочери Негомила изменилась. А в лучшую или в худшую сторону были те перемены, Величана не могла сказать даже сейчас. Ныне же ей казалось, что она делает прыжок с обрыва. Как голодный волчара раздирает ещё вздрагивающее и трепещущее тело неосторожного зайчишки серого, так и страх перед погибелью неминуемой рвал своими когтями душу Величаны. Ведь совсем недавно она подтолкнула молодую княгиню к роковому шагу. Без страха шагнула неразумная и храбрая Гордеслава с обрыва в подводное царство. А у Величаны нет той отваги и того безрассудства, которые отличали с малых лет дочь Творислава Муромского. Обречь человека на смерть легко, но самой добровольно покинуть землю тяжело. Когда казнили Уголька, единственного человека, которого любила Величана, то горе, жажда отмщения и ненависть к врагам придали ей сил. Но даже понёва из лучшей ткани когда-нибудь изнашивается. Жизнь Величаны была похожа на мрачную ночь на болоте, однако, сделать первый шаг, который приведёт к гибели всегда боязно. После недолгих колебаний старая женщина, превозмогая дрожь, поднесла дудочку к тонким бледным губам.
Лес ответил ей безмолвием. Казалось, что она стоит перед домовиной, в которой покоятся безмолвные пращуры. Тогда Величаной овладело нетерпение. Она, забыв про старческую немощь, сама стала прокладывать дорогу, ломая молодую поросль и ветви деревьев. Раздался жалобный плач. Так плачет только дух погубленного дерева. Но Величана не замечала ничего вокруг. Так было всегда, когда она шла напролом к своей цели.
— Ладно ты родичей своих не жалеешь, — раздался зычный голос, — но мои берёзки-то чем перед тобой провинились? Имей терпение, не губи деревья. Чай, я не девочка на посылках, сапоги-скороходы не ношу, а на ступу не сажусь без особой надобности. Раньше ты умела выжидать Величана, дщерь Негомилова.
— Прости меня, праматерь Яга.
— Какое дело тебя привело ко мне?
— Творислав Муромский заключил военный союз с дреговичами дикими, с древлянами лесными и хазарами кочующими. Теперь быть сечи лютой, польётся наша земля кровушкой красной, — на одном дыхании выпалила Величана, после чего закашлялась.
— Разве не этого ты хотела? Ты сгубила княжескую суложь, разожгла вражду и добилась своей цели. Ради мира князь Яронег и кудесник Велислав принесли в жертву Гостобрана, а теперь ты свела все их усилия на нет. Али радостью пришла поделиться? — зашлась леденящим душу хохотом Баба-Яга, чьи седые космы развивали порывы сильного осеннего ветра, пришедшего с полуночи. Внезапно она смолкла и пытливо посмотрела на свою гостью незваную, — Нет, тебе не хуже, чем мне известно, что ко мне приходят люди, когда у них горе, а в радости чураются меня. Хотя так можно сказать о многих смертных. Чего же ты ещё хочешь, Величана? Али месть на вкус отдаёт не сладостью мёда да сахара, а горечью пижмы золотоголовой. Месть так же прекрасна в мечтах, как пышное золотое соцветие, а на деле она обладает привкусом трав болотных да ягод могильных. Пробовала ли ты зарыть человека не в домовину, а в землю сырую, а после съесть землянику, выросшую из его плоти, крови и костей? Сия ягода отнимет жизнь у вкусившего такую мякоть. Прощение же иногда имеет вкус чистой колодезной воды.
Величана посмотрела с досадой, но упрямо промолчала.
— Вижу, что мои речи до тебя доходят не лучше, чем рассказы христианских миссионеров. Некоторые люди считают свои убеждения единственно правильными и держатся за них, как тонущий за бревно, которое ещё вернее утащит их на песчаное дно. Пройдём в мои хоромы. Потолкуем, как в старые добрые времена.
Только тут старуха перевела дух. Абы кого Баба-Яга в свою избу не пригласит. Это только бают, что она охотится за малышами да поедает путников. Обычно к ней все сами приходят. Да не каждого лесная ведунья на свой порог пустит, встретит и приветит. В том, что давняя знакомая пригласила её под свой кров, Величана увидела добрый знак и заулыбалась. Последний рубеж был перейдён.
В бревенчатую избушку, стоящую на птичьих ногах и напоминающую своим видом последнее пристанище покойника, было забираться труднее, чем прежде. В какой-то момент Величане показалось, что вот он, её последний приют. Перепугалась старуха, что Чернобог заберёт её раньше, чем она упьётся своей местью. А в том, что не видать ей светлого Ирия, как своих ушей, и в воду глядеть не надо. Ну и пусть. Всегда она прислуживала тёмным силам, потому что они дарили ей власть над людьми. Одно время Величана даже надеялась посадить правнучка своего Ярополка на Златокаменский стол. Не судилось. Тут Величана обмерла и в испуге прислонилась своей полускрюченной спиной к бревенчатой стене. На неё смотрел тот самый Ярополк, которого она отдала Бабе-Яге. Смотрит мрачно, серьёзно, осмысленно, но молчит, будто воды в рот набрал. Величана почти забыла про то, что Баба-Яга взяла мальца в учение.
Прода от 16.06.2025, 21:53
Теперь же прабабка глядела на глуздыря во все глаза, словно не признавая его. Величана хотела окликнуть мальчика, но язык от чего-то не повиновался ей. Она отвела свои колдовские глаза, будто бы устыдившись осуждающих глаз ребёнка, в которых не было и тени прежней шаловливости, проказливости и безмятежности. Молчание обычно словоохотливого бывшего княжича не меньше настораживало ту, которая некогда была его прабабкой, но сама продала ребятёнка, как телёнка. Теперь она не имела права называться его прабабкой, но желание заговорить с малышом, прикоснуться к его тёмно-русым кудрям, убедиться, что он не совсем несчастен стало непереносимым. Вместо этого Величана с повышенным вниманием оглядела полузабытую обстановку деревянной избы. Она нашла пол чистым, посуду вычищенной, а запах еды восхитительным. В прошлый раз на брёвнах была паутина, пол был в застарелой грязи, а посуда тоже не отличалась чистотой.
— Это всё Ярополк, — проследила за её взглядом Баба-Яга. Я-то готовить люблю, особенно для дорогих гостей, а вот убираться в последнее время совсем не хочется. Обленилась я в конец. Тоска такая меня берет, что всё из рук валится. Я почитай здесь уже несколько столетий живу, если не больше. Надоело всё. Одно и тоже изо дня в день, из столетие в столетие. Вы смертные совсем не меняетесь. Знаешь сколько ко мне князей, княжичей, заморских принцев приходило. Все на словах хотят освободить славницу от дракона. А на деле им нужна слава да злато. Уж я-то знаю. По ночам я в красавицу обращаюсь и прихожу к ним. И хоть бы один устоял! Вот где они у меня, — и старушенция провела костлявой рукой по своему животу.
Величану не впечатлила история о съеденных князьях да королевичах. Такие люди редко сопереживают своим ближним.
— Да я собственно не об этом думаю. Как ты этого избалованного ребёнка заставила убираться в избе? Его же деревянную ложку не заставишь вымыть.
Ярополк молча играл с тряпичной куколкой без лица, наполненной лесными, луговыми и болотными травами. Казалось, что это занятие полностью увлекает маленького прислужника Бабы-Яги.
Прода от 17.06.2025, 16:39
— Нужда не родичка, а голод — не стрыйка. Понял княжич избалованный, что за него никто дел не сделает. Он привык к чистоте, вот и ножкой потопал, кулачком по столу похлопал и сам посуду в ручье вымыл. Я тоже в свою очередь воспрянула, воды ему натаскала, а он полы и стены выскоблил. Не сразу, разумеется. В труде тоже надо соблюдать меру. А потом мы с ним ряд заключили. Я добываю и готовлю еду, а он поддерживает чистоту. Ну и обучаю его всяким премудростям. Заметила, что раньше-то одёжа была у него из некрашеного полотна, а теперь я ему раздобыла корня марены и ягод красных, а дальше он сам постарался. Вот и ходит теперь щёголем. Ну а солнце на одежде я ему сама вышила. Мальчик же не виноват, что его мать неткаха да непряха.
Баба-Яга, закончившая свою речь, посмотрела на поникшую Величану с явным превосходством. После она поставила на стол крынку с оленьим молоком, жбан с простоквашей и кувшин с кумысом, до которого Ярополк оказался весьма охочим. Дальше последовали лепешки из лесных трав, жареные грибы, варенье из черники, мочёная клюква и брусника, вяленое мясо и свежая рыба. А вот гречиха, пшеница, ячмень и овёс и рожь не произрастали в лесу, поэтому каш да белого или ржаного хлебушка не было на столе. Но и без того стол ломился от изобилия яств, которым могли похвастаться далеко не все крестьяне. За перегородкой блеяли козы, которых Ярополк умудрился умыкнуть у местных жителей. Из их молока получался превосходный сыр, да и шали из козьего пуха выходили тёплые и удобные. Когда настанет конец их жизни, то частокол Бабы-яги украсят козьи черепа. Люди сами строили свои дома, предварительно зарыв в землю черепа погибших животных, но о Бабе-Яге складывали страшные сказки и басни.
После того, как Баба-Яга попотчевала Величану, она отвела её в баньку, где Ярополк, всё так же не говоря ни слова, от души отхлестал тощую прабабкину спину и дряблый задок пышным берёзовым веником. Малец особо благоговел перед стройными берёзками, зеленоватые косы, которых любил трепать Стрибог. Они казались ему похожими на мавок, коих он видел мельком в роще. Но приближаться к ним мальчик побоялся. Всем известно, что от добра добра не ищут. Ему жилось в этой странной избушке, куда волготнее, чем в доме матери и прабабушки. Хозяйка была строгой, но обучала его интересным вещам, рассказывала сказки, кормила досыта и не скупилась на ласку. А главное, что в лесу было гораздо интереснее, чем даже в княжеском тереме. Здесь каждый день происходили новые события и некогда было скучать и тужить.
После мальчик задремал на печи-каменке, а Баба-Яга с Величаной перешли к главному делу.
— Ну? — спросила лесная ведунья.
— Я помстилась князю Яронегу. Теперь на очереди похотливый кудесник Велислав.
— Знаешь, Величана,— добавила Яга, рассеянно поглаживая чёрного кота, — когда-то я жила в селе. Потом на его месте осталось только селище, ну а затем там поселились волки и вороны. Ну а потом пришли поселенцы, убившие волков, ну а вороны нашли себе другое гнездо. Люди же основали вашу весь, которую назвали Золотые камни. Никакого золота и в помине не было, но для людей, нашедших своё пристанище, и простой камень кажется золотым.
Не раз ещё будет разрушена эта весь, но на её месте возникнет новое поселение. Но я, клянусь Сварогом и молниями Перуна, стала на удивление многословна.
Когда я жила тут, то была одна девица. Её жених поступил с ней, честно говоря, не очень хорошо. Гулял с ней парой два лета, а потом назвал своей суложью другую. И сия девица сделала месть смыслом своей жизни. Неплохая была девка ведь. Работящая, пригожая, добрая, отзывчивая. Но она отказалась от своей жизни и решила жить назло этому изменнику. Девушка стала вековухой и не упускала случая сделать ему гадость, выставить перед другими в дурном свете. Вначале мы её жалели, потом смеялись, а под конец её никто не воспринимал всерьёз.
— Это ещё почему? — возмутилась Величана, справедливо приняв эту историю на свой счёт.
— Известно почему. Вековуха, как и ты любила похваляться своей жизнью. Умерли у неё родители, она стала хозяйкой избы. Ходила по всему селу и хвасталась, как будто сама эту избушку построила. А у жениха-то бывшего семеро по лавкам. Вот и злорадствовала она. Работа у неё была несложная, по ребятёнку каждый год не рожала, вот и не увяла её краса.
