Крепко осерчала Свинья прежде всего на ту, что при жизни носила имя Величана. Сестрино горе-то она прекрасно понимала, а к этой злонравной старухе у дочери Горазда не было сочувствия и понимания.
— Ты, что вытворяешь, ведьма древняя? Совсем стыд потеряла? Даже ночью людям спать не даёшь. Ещё Арысь расстроила. Никогда не думала, что скажу такое. Но мне даже Осинку стало жалко. Я ещё дивилась, отчего она такая злобная. Да я бы к хазарам от такой бабки убежала бы. Ты хуже кочевника дикого. Кикимора старая.
— Смотрю, что тебя, девица, не научили уважать старость и чужое горе, — заметила мёртвая голова.
— Смотря какую старость. Ты тоже не уважила Лихо.
— А ты ещё громче покличь кикимору, Лихо или Смога. А то им не слышно, — рассмеялась Величана.
Чистозвана молчала. Она вспомнила тот вечер, когда Гостобрана принесли в жертву. Тогда Величана точно так же плакала, хотя не утратила обычной практичности и язвительности.
— Ладно, бабка, слезами мёртвых не воскресишь.
— Именно поэтому ты сейчас находишься здесь, а не под тёплым бочком у кудесника сластолююивого?
— А я стараюсь не лить слёзы, а действовать. Ты при жизни была такова, а теперь можешь только ворчать да браниться. Я сама знаю, как тяжело терять тех, кого любишь. Отец мой Беломил, Олень, которого я любила, как родного, Святогнев и Вадим.
— Ты забыла одно имя, славница — раздался вкрадчивый голос, от которого Чистозвана вздрогнула.
Полная луна, точно светильник в тереме, озарила своим светом лес. Перед путницами стояла старуха, к которой они шли, минуя чащобы непролазные, ручьи ледяные, сражались с нежитью, противились своей Недоле.
Чистозвана, наученная горьким опытом, однако, усомнилась.
— Ты кто такая будешь?
— Али непонятно, кто осмеливается по ночам хозяйничать во владениях Бабы-Яги?
— Может, ты Лихо Одноглазое, которое Свинья призвала своими неразумными словами. У меня короткий разговор с подобными тебе. Видишь этот перстенёк. Сам Кощей мне его подарил. Обручница я Кощеева. Тронешь меня али моих спутниц, самого повелителя царства мёртвых озлишь.
Баба-Яга на мгновение утратила дар речи, только недоумённо глядела на дерзкую, а затем расхохоталась. Хохот у неё был зловещий, как уханье филина.
— Смотрю, заморочила тебе голову Величана своими байками.
— А что-то такого-то? — подала голос удавленница. — Я ни единого слова неправды не произнесла.
— Пошто славниц запугиваешь? — равнодушно спросила старушка.
Чистозвана глядела на неё и дивилась. Самая обычная женщина не первой молодости. Седые косы изящно заплетены и уложены короной вокруг маленькой головки. Глаза по цвету напоминают рыжие осенние листья. Лицо морщинистое, но не похоже на печёное яблочко. Ну насколько позволяет разглядеть лунный свет. Хотя никогда Чистозвана не видела столь яркой луны. Стан довольно стройный. А вот одежда необычная, словно сотканная из речной воды. То ли синяя парча, струящаяся, то ли ткань, сотканная из волшебных нитей. А ведь Величана баяла, что Лихо Одноглазое тоже было наряжено в парчу, чтобы запутать голодную девочку. Вот сейчас принялась Величана оправдываться.
— На нас дщерь Одноглазого напала. Еле славницы с нею справились. А потом её склевали вороны, чтобы за какого-то птенца помститься.
— Где же это случилось? Уж не в моих ли владениях? — так же спокойно вопрошала чародейка.
— Далеко отсюда. Но это было в твоих владениях.
— Наверное, ты их своими рассказами и приманила. Хотя в том, что Лихо и его дочери разбушевались, есть и твоя, и моя вина. Они почувствовали безнаказанность, вот и распустились, как первые весенние цветы. Но с этим я разберусь позже, — тут голос колдуньи сорвался на крик, — Ярополк, иди сюда.
Ярополка не было относительно долго. За это время Чистозвана и её товарки успели подумать о многом. Свинья вдруг страстно захотела очутиться в избе Горазда и укрыться лоскутным одеялом от всех невзгод мира. Арысь мечтала почти о том же. Только Чистозвана была почти счастлива, потому что, судя по всему достигла своей цели, к которой шла семимильными шагами. Но ей нужно было убедиться, что эта щеголеватая старушка, именно та, которую они искали. Наконец появился Ярополк. Чистозвана почти забыла, как выглядел мальчик. У него были русые волосы, серьёзные глаза, и он был довольно рослым для своего возраста. Он был похож скорее на Яронега, чем на Осинку и Гостобрана.
— Где ты шастал? — невежливо поинтересовалась Яга.
— Искал серебряное зеркальце.
— Это ещё зачем?
— Как зачем? Разве не ты остерегала меня от Лиха? Ты говорила, что стоит ему посмотреться в зеркало али в воду, как отразится истинный облик чудища.
— Вот полюбуйтесь, — с материнской гордостью сказала Яга, — малец, а соображает побольше взрослых. Я говорила про эту людоедку для острастки. Не думала, что она появится в моих угодьях. Но бережёного и Перун с Велесом сберегут. Ты слышал наш разговор?
— Да, я проснулся, едва бывшая бабка завыла. Я подумал, что медведиха пришла к нашей избушке. По мне-то она не горевала, — слегка обиженно протянул ребёнок.
— Знаешь, Ярополкушка, людям вообще свойственно забывать тех, кого принесли в жертву или тех, кто пожертвовал ради них всем. Чем раньше ты поймёшь это, тем лучше.
— Я понимаю, но не принимаю, — лаконично ответил глуздырь.
Яга протянула подругам серебряное полированное зеркальце и указала на своё отражение.
— Глядите, славницы недоверчивые. И ты погляди, мужняя жена. Не ожидала я тебя в человеческом виде узреть.
— Я этим обязана Величане, — нехотя, признала Арысь.
Чистозвана смотрела только на отражение Яги. Что ей толку любоваться красотой, когда тот единственный, ради кого она хотела быть красивой, забыл её. Восхищение в глазах цвета ежевики лучше водной глади убеждало Чистозвану, что она хороша собой, любима и желанна. А теперь всё это стало только воспоминанием. Свинья же нахмурила светлые брови, глядя на расцарапанные ветками щёки и растрёпанные, как у кикиморы, волосы. Как её теперь Вадим любить будет. И ведь Кощей даже запретил в бане париться. Арысь ожидала увидеть намного более худшую картину. Но очи цвета незрелого крыжовника, обрамлённые длинными пушистыми ресницами, не поблёкли от слёз, не поседела и густая коса цвета меди, лицо же было таким же белым, гладким и сияло здоровым румянцем. Шея по-прежнему напоминала лебединую, а грудь не усохла от тоски.
— Если девица не смотрится в зеркало, то её точит тайная печаль, как червь румяный плод. Так я повторяю свой вопрос. Ты забыла упомянуть одно имя.
— Какое имя?
— Имя того, чья любовь сковала тебя крепче, чем цепь Богов Морену.
— Разве вам неведомо это?
— Я хочу это услышать из твоих уст.
— Мы так и будем стоять тут или вы пустите нас на ночлег?
Яга ничего не сказала, но жестом пригласила странниц следовать за ней.
Тёмные ели расступились, давая пройти незваным гостьям.
Проснулись девушки ближе к обеду. Яга рассматривала череп Величаны, с какой-то скорбью вглядывалась в знакомые черты и даже казалась опечаленной. Но, узрев гостий, глядевших на неё настороженно, деланно улыбнулась.
— Прошу вас отобедать со старушкой. Ах, как давно не гостили у меня путники.
Чистозвана, помня наставления своего проводника из Закрадья, протянула старухе костяной гребень.
— Не побрезгуй, Яга мудрая, скромной платой за обед и ночлег.
Колдунья нахмурилась.
— Кто тебя надоумил так обидеть меня?
— Разве можно обидеть даром, предложенным от чистого сердца?
Яга ничего не сказала, но подношение приняла, хотя от былой приветливости и следа не осталось. На стол Ярополк подал мясо тетерева в ягодной подливе, простоквашу, ячневую кашу с маслом и маринованными грибами, творог со сметаной и малиновый квас.
— Пейте квас. Он не хуже ромейских вин, — протянула хозяйка.
— Благодарствую за хлеб-соль, Яга, но мы не пьём крепкие напитки. Научены чужими ошибками. Олень много страданий из-за своей слабости принял, отец моих товарок по несчастью тоже подвержен этой слабости.
— А твои товарки, стало быть, языки свои проглотили али меня забоялись?
— Язык при нас, а после того, как Когтистая погибла, мы ничего не боимся, — буркнула Свинья.
— Ой ли? — не поверила Яга.
— Наша бабушка учила нас не распускать язык во время трапезы и не вмешиваться в чужие разговоры, — пояснила Арысь.
— Если бы у Гостобрана была бы такая же бабушка, то судьба княжества повернулась бы по-другому, — одобрительно заметила ведунья.
Ярополк настороженно глядел на новых знакомых. Чистозвану он хорошо помнил, но не знал, чего ожидать от этих красавиц.
— А теперь можете в баньке попариться.
Тут уже Свинья, чтобы усыпить подозрение ведуньи приметливой беспечно сказала:
— Мы недавно в источнике искупались, но раз вы настаиваете, то мы не против. Вот вам за труды, — и она протянула Яге стеклянные бусы.
— Вы тут с ума что ли посходили? Не на торгах, чтобы за всё платить, — закричала и затопала ногами Яга. — Ну, Величана, благодарю.
— Я им слова не сказала. Это Кощей надоумил.
— Уже второй раз вы упоминаете Кощея.
— Он каким-то образом раздобыл мою голову и обручился с Чистозваной.
Яга от неожиданности даже уронила глиняную миску с квашеной капустой.
— Как это обручился? Хотя понятно как. А ты, старая кочерыжка, куда глядела?
— В воды ручья, на деревья, на облака.
— Тьфу на вас.
Яга со злостью хлопнула дверью и вышла из избушки. Череп оскалился мстительной гримасой.
— Чему вы, бабуля, радуетесь?
— Тому, что не всё вышло по хотению этой чародейки. Ну и отрадно слышать, что ты меня снова за родичку признала.
— Да лучше мне с мавками породниться, чем с тобой водиться.
Ярополк утешал свою наставницу.
— Ба, может это и не Кощей был.
— А кто ещё мог обручиться с девицей, которую я назначила в свои преемницы? Мог бы мужнюю жену сманить. Ему не привыкать. Мог бы на светлокосую красавицу внимание обратить. Ему всегда были любы рослые да статные. Но нет. Всё наоборот сделает. Ладно уж. На Чистозване свет клином не сошёлся. Да и тебя, мой мальчик, надо вырастить. А потом подрастёт новая смена. Только в следующий раз умнее буду. Так мне и надо старой дуре. Но всего предусмотреть даже Боги не могут.
— Ба, ты не старая и не дура. Вот мать моя дура, а бывшая прабабка старая.
— Ладно, краснослов. Пойдём в избушку, а то гостьи подумают, что мы невежливые люди. А с Кощеем я ещё разберусь.
Мрачная была Баба-Яга, когда вернулась в избушку на курьих ножках.
— Вот что, дщерь Беломила, не буду лукавить теперь. Хотела я тебя к себе в услужение взять да преемницу воспитать. Но мечтать никому не возбраняется. Не кудесник, а Кощей приковал тебя к себе обручальной цепью. Я отступаю перед его волей. Если бы ты хотела бороться, то я бы тебя поддержала. Но ты разочаровалась в людях, вот и тянешься к иному. Не мне тебя осуждать, славница. Хотя ты уже обручённая невеста. Если дева по доброй воле надевает обручье, то сам Сварог его не сломает. Что же, мне не привыкать к перемене планов. Череп я забираю себе. А взамен я отдам тебе Вадима или Оленя. Выбор за тобой. Ярополка не отдам, как не упрашивай.
— Я бы и не стала просить. Ребёнку лучше с вами, чем с матерью. Ведь Ярополк мог просто прийти, но он среди ночи стал искать зеркальце, чтобы угодить вам. Он, словно светится изнутри, радуется жизни и боится, что его заберут. Как же много потерял князь Яронег, услав своего брата. А ведь Ярополк за вас жизнь отдаст.
— Я ещё поборюсь за свой престол, — решительно сказал малец. — Кто знает? Возможно, я стану князем какого-то дальнего племени. А Яронег не смог удержать власть в своих руках. Допрыгался, козлик молодой.
Эти слова звучали так комично в устах глуздыря, что девушки тихо засмеялись, даже Яга мимолётно улыбнулась.
— Яронег вообще многое потерял. Но такая у него Недоля. Ни Гордеслава, ни Милава больше не любят его. Хотя он мог бы прожить свою жизнь по-другому. Он дважды предал Милаву и постоянно предавал Гордеславу. А ведь обе женщины необыкновенные, и каждая любила его. Он не только княжество скоро потеряет, но и саму жизнь. Хотя я не провидица. Так каков будет твой выбор?
— Возлюбленного я в любой момент найду. А дедушка у меня единственный. Поэтому я выбираю Оленя.
— Быть посему.
Свинья обиженно надулась, как мышь на крупу. В её голове билась одна единственная мысль: «Неужели, всё это было напрасно?». Даже дышать стало трудно от боли, обиды и безысходности. Но следующие слова Чистозваны пристыдили её подругу.
— А Вадима мы спасём собственными силами.
— В самом деле? Это даже интереснее.
— А как вы договоритесь с болотником?
— Никак. Мы пойдём к Гордеславе и возьмём у неё бредень или невод из крапивы.
— Хм. Что-то в этом есть. Тянуть топляка неводом, сплетённым мёртвой красавицей. Рационально. Но чтобы вытянуть Вадима нужно, чтобы болотная руда обратилась в золото. А потом его надо будет оживить.
— За этим дело не станет. А как обратить руду в золото?
— Вот этого не знаю. Ну или на худой конец кинуть золото, чтобы умилостивить болотника. Можно заменить его другим человеком.
В избушке у лесной колдуньи подруги провели почти месяц. Разочарование точило их души, точно ржа железо. Но сквозь эту тьму пробивались робкие лучики весеннего солнца. Пусть ещё не пришла пора спасти Вадима, но всё же путешествие было не вполне напрасным. Чистозвана чувствовала, что слову Бабы-Яги можно верить. Одна часть её души рвалась в Золотые камни, чтобы наконец-то обнять Оленя, другая же... Другая — стремилась на болото, чтобы вычерпать всю воду, извести болотника, но спасти Вадима из когтей нежити. Но не всё выходит по задуманному. Выходит, что Кощей спас саму Чистозвану, но погубил Вадима. Как и Велислав. Тут Чистозвана почувствовала острое желание увидеть своего сокола. Но даже если Велислав простит обиду, то быть им вместе не суждено. Не бросит же он вызов самому Кощею, чтобы отобрать невесту.
Чистозвана побрела до топи. Порой ей хотелось броситься в болото, чтобы больше ничего не чувствовать. Свинья и Арысь ломанулись за ней. Яга укоризненно качала головой, Ярополк наблюдал, Величана молчала.
Чистозвана бежала, не обращая внимания на колотящееся сердце. Вот и показались болотные камыши, заросли багульника, таволги, белокрыльника. Где-то пронзительно кричала выпь. На одном берегу болота выросла крохотная зелёная ёлочка, которой не было прошлым летом. Посередине топи возвышались низкорослые берёзы. Вода была мутно-зеленоватой. Напрасно Свинья и Арысь надеялись, что порыв Чистозваны пройдёт. Она стукнула маленьким кулачком по топи и прокричала.
— Выходи, болотное чудище. Потолкуем.
Свинья машинально схватилась за многострадальный оберег-лунницу. Но болото, к разочарованию Чистозваны и облегчёнию Свиньи, оставалось таким же безмолвным. Даже выпь приумолкла.
— Боишься выходить. Это тебе не жертв связанных заглатывать. Если ты не выйдешь, то я выпью болото.
Эти слова возымели своё действие. Выглянул из топи мохнатый человек, протянул руки длинные к дерзкой веснячке, а хвост примостил на камне, покрытом илом. Заговорил знакомым голосом:
— Ты, что вытворяешь, ведьма древняя? Совсем стыд потеряла? Даже ночью людям спать не даёшь. Ещё Арысь расстроила. Никогда не думала, что скажу такое. Но мне даже Осинку стало жалко. Я ещё дивилась, отчего она такая злобная. Да я бы к хазарам от такой бабки убежала бы. Ты хуже кочевника дикого. Кикимора старая.
— Смотрю, что тебя, девица, не научили уважать старость и чужое горе, — заметила мёртвая голова.
— Смотря какую старость. Ты тоже не уважила Лихо.
— А ты ещё громче покличь кикимору, Лихо или Смога. А то им не слышно, — рассмеялась Величана.
Чистозвана молчала. Она вспомнила тот вечер, когда Гостобрана принесли в жертву. Тогда Величана точно так же плакала, хотя не утратила обычной практичности и язвительности.
— Ладно, бабка, слезами мёртвых не воскресишь.
— Именно поэтому ты сейчас находишься здесь, а не под тёплым бочком у кудесника сластолююивого?
— А я стараюсь не лить слёзы, а действовать. Ты при жизни была такова, а теперь можешь только ворчать да браниться. Я сама знаю, как тяжело терять тех, кого любишь. Отец мой Беломил, Олень, которого я любила, как родного, Святогнев и Вадим.
— Ты забыла одно имя, славница — раздался вкрадчивый голос, от которого Чистозвана вздрогнула.
Полная луна, точно светильник в тереме, озарила своим светом лес. Перед путницами стояла старуха, к которой они шли, минуя чащобы непролазные, ручьи ледяные, сражались с нежитью, противились своей Недоле.
Чистозвана, наученная горьким опытом, однако, усомнилась.
— Ты кто такая будешь?
— Али непонятно, кто осмеливается по ночам хозяйничать во владениях Бабы-Яги?
— Может, ты Лихо Одноглазое, которое Свинья призвала своими неразумными словами. У меня короткий разговор с подобными тебе. Видишь этот перстенёк. Сам Кощей мне его подарил. Обручница я Кощеева. Тронешь меня али моих спутниц, самого повелителя царства мёртвых озлишь.
Баба-Яга на мгновение утратила дар речи, только недоумённо глядела на дерзкую, а затем расхохоталась. Хохот у неё был зловещий, как уханье филина.
— Смотрю, заморочила тебе голову Величана своими байками.
— А что-то такого-то? — подала голос удавленница. — Я ни единого слова неправды не произнесла.
— Пошто славниц запугиваешь? — равнодушно спросила старушка.
Чистозвана глядела на неё и дивилась. Самая обычная женщина не первой молодости. Седые косы изящно заплетены и уложены короной вокруг маленькой головки. Глаза по цвету напоминают рыжие осенние листья. Лицо морщинистое, но не похоже на печёное яблочко. Ну насколько позволяет разглядеть лунный свет. Хотя никогда Чистозвана не видела столь яркой луны. Стан довольно стройный. А вот одежда необычная, словно сотканная из речной воды. То ли синяя парча, струящаяся, то ли ткань, сотканная из волшебных нитей. А ведь Величана баяла, что Лихо Одноглазое тоже было наряжено в парчу, чтобы запутать голодную девочку. Вот сейчас принялась Величана оправдываться.
— На нас дщерь Одноглазого напала. Еле славницы с нею справились. А потом её склевали вороны, чтобы за какого-то птенца помститься.
— Где же это случилось? Уж не в моих ли владениях? — так же спокойно вопрошала чародейка.
— Далеко отсюда. Но это было в твоих владениях.
— Наверное, ты их своими рассказами и приманила. Хотя в том, что Лихо и его дочери разбушевались, есть и твоя, и моя вина. Они почувствовали безнаказанность, вот и распустились, как первые весенние цветы. Но с этим я разберусь позже, — тут голос колдуньи сорвался на крик, — Ярополк, иди сюда.
Ярополка не было относительно долго. За это время Чистозвана и её товарки успели подумать о многом. Свинья вдруг страстно захотела очутиться в избе Горазда и укрыться лоскутным одеялом от всех невзгод мира. Арысь мечтала почти о том же. Только Чистозвана была почти счастлива, потому что, судя по всему достигла своей цели, к которой шла семимильными шагами. Но ей нужно было убедиться, что эта щеголеватая старушка, именно та, которую они искали. Наконец появился Ярополк. Чистозвана почти забыла, как выглядел мальчик. У него были русые волосы, серьёзные глаза, и он был довольно рослым для своего возраста. Он был похож скорее на Яронега, чем на Осинку и Гостобрана.
— Где ты шастал? — невежливо поинтересовалась Яга.
— Искал серебряное зеркальце.
— Это ещё зачем?
— Как зачем? Разве не ты остерегала меня от Лиха? Ты говорила, что стоит ему посмотреться в зеркало али в воду, как отразится истинный облик чудища.
— Вот полюбуйтесь, — с материнской гордостью сказала Яга, — малец, а соображает побольше взрослых. Я говорила про эту людоедку для острастки. Не думала, что она появится в моих угодьях. Но бережёного и Перун с Велесом сберегут. Ты слышал наш разговор?
— Да, я проснулся, едва бывшая бабка завыла. Я подумал, что медведиха пришла к нашей избушке. По мне-то она не горевала, — слегка обиженно протянул ребёнок.
— Знаешь, Ярополкушка, людям вообще свойственно забывать тех, кого принесли в жертву или тех, кто пожертвовал ради них всем. Чем раньше ты поймёшь это, тем лучше.
— Я понимаю, но не принимаю, — лаконично ответил глуздырь.
Яга протянула подругам серебряное полированное зеркальце и указала на своё отражение.
— Глядите, славницы недоверчивые. И ты погляди, мужняя жена. Не ожидала я тебя в человеческом виде узреть.
— Я этим обязана Величане, — нехотя, признала Арысь.
Чистозвана смотрела только на отражение Яги. Что ей толку любоваться красотой, когда тот единственный, ради кого она хотела быть красивой, забыл её. Восхищение в глазах цвета ежевики лучше водной глади убеждало Чистозвану, что она хороша собой, любима и желанна. А теперь всё это стало только воспоминанием. Свинья же нахмурила светлые брови, глядя на расцарапанные ветками щёки и растрёпанные, как у кикиморы, волосы. Как её теперь Вадим любить будет. И ведь Кощей даже запретил в бане париться. Арысь ожидала увидеть намного более худшую картину. Но очи цвета незрелого крыжовника, обрамлённые длинными пушистыми ресницами, не поблёкли от слёз, не поседела и густая коса цвета меди, лицо же было таким же белым, гладким и сияло здоровым румянцем. Шея по-прежнему напоминала лебединую, а грудь не усохла от тоски.
— Если девица не смотрится в зеркало, то её точит тайная печаль, как червь румяный плод. Так я повторяю свой вопрос. Ты забыла упомянуть одно имя.
— Какое имя?
— Имя того, чья любовь сковала тебя крепче, чем цепь Богов Морену.
— Разве вам неведомо это?
— Я хочу это услышать из твоих уст.
— Мы так и будем стоять тут или вы пустите нас на ночлег?
Яга ничего не сказала, но жестом пригласила странниц следовать за ней.
Тёмные ели расступились, давая пройти незваным гостьям.
Проснулись девушки ближе к обеду. Яга рассматривала череп Величаны, с какой-то скорбью вглядывалась в знакомые черты и даже казалась опечаленной. Но, узрев гостий, глядевших на неё настороженно, деланно улыбнулась.
— Прошу вас отобедать со старушкой. Ах, как давно не гостили у меня путники.
Чистозвана, помня наставления своего проводника из Закрадья, протянула старухе костяной гребень.
— Не побрезгуй, Яга мудрая, скромной платой за обед и ночлег.
Колдунья нахмурилась.
— Кто тебя надоумил так обидеть меня?
— Разве можно обидеть даром, предложенным от чистого сердца?
Яга ничего не сказала, но подношение приняла, хотя от былой приветливости и следа не осталось. На стол Ярополк подал мясо тетерева в ягодной подливе, простоквашу, ячневую кашу с маслом и маринованными грибами, творог со сметаной и малиновый квас.
— Пейте квас. Он не хуже ромейских вин, — протянула хозяйка.
— Благодарствую за хлеб-соль, Яга, но мы не пьём крепкие напитки. Научены чужими ошибками. Олень много страданий из-за своей слабости принял, отец моих товарок по несчастью тоже подвержен этой слабости.
— А твои товарки, стало быть, языки свои проглотили али меня забоялись?
— Язык при нас, а после того, как Когтистая погибла, мы ничего не боимся, — буркнула Свинья.
— Ой ли? — не поверила Яга.
— Наша бабушка учила нас не распускать язык во время трапезы и не вмешиваться в чужие разговоры, — пояснила Арысь.
— Если бы у Гостобрана была бы такая же бабушка, то судьба княжества повернулась бы по-другому, — одобрительно заметила ведунья.
Ярополк настороженно глядел на новых знакомых. Чистозвану он хорошо помнил, но не знал, чего ожидать от этих красавиц.
— А теперь можете в баньке попариться.
Тут уже Свинья, чтобы усыпить подозрение ведуньи приметливой беспечно сказала:
— Мы недавно в источнике искупались, но раз вы настаиваете, то мы не против. Вот вам за труды, — и она протянула Яге стеклянные бусы.
— Вы тут с ума что ли посходили? Не на торгах, чтобы за всё платить, — закричала и затопала ногами Яга. — Ну, Величана, благодарю.
— Я им слова не сказала. Это Кощей надоумил.
— Уже второй раз вы упоминаете Кощея.
— Он каким-то образом раздобыл мою голову и обручился с Чистозваной.
Яга от неожиданности даже уронила глиняную миску с квашеной капустой.
— Как это обручился? Хотя понятно как. А ты, старая кочерыжка, куда глядела?
— В воды ручья, на деревья, на облака.
— Тьфу на вас.
Яга со злостью хлопнула дверью и вышла из избушки. Череп оскалился мстительной гримасой.
— Чему вы, бабуля, радуетесь?
— Тому, что не всё вышло по хотению этой чародейки. Ну и отрадно слышать, что ты меня снова за родичку признала.
— Да лучше мне с мавками породниться, чем с тобой водиться.
Ярополк утешал свою наставницу.
— Ба, может это и не Кощей был.
— А кто ещё мог обручиться с девицей, которую я назначила в свои преемницы? Мог бы мужнюю жену сманить. Ему не привыкать. Мог бы на светлокосую красавицу внимание обратить. Ему всегда были любы рослые да статные. Но нет. Всё наоборот сделает. Ладно уж. На Чистозване свет клином не сошёлся. Да и тебя, мой мальчик, надо вырастить. А потом подрастёт новая смена. Только в следующий раз умнее буду. Так мне и надо старой дуре. Но всего предусмотреть даже Боги не могут.
— Ба, ты не старая и не дура. Вот мать моя дура, а бывшая прабабка старая.
— Ладно, краснослов. Пойдём в избушку, а то гостьи подумают, что мы невежливые люди. А с Кощеем я ещё разберусь.
Мрачная была Баба-Яга, когда вернулась в избушку на курьих ножках.
— Вот что, дщерь Беломила, не буду лукавить теперь. Хотела я тебя к себе в услужение взять да преемницу воспитать. Но мечтать никому не возбраняется. Не кудесник, а Кощей приковал тебя к себе обручальной цепью. Я отступаю перед его волей. Если бы ты хотела бороться, то я бы тебя поддержала. Но ты разочаровалась в людях, вот и тянешься к иному. Не мне тебя осуждать, славница. Хотя ты уже обручённая невеста. Если дева по доброй воле надевает обручье, то сам Сварог его не сломает. Что же, мне не привыкать к перемене планов. Череп я забираю себе. А взамен я отдам тебе Вадима или Оленя. Выбор за тобой. Ярополка не отдам, как не упрашивай.
— Я бы и не стала просить. Ребёнку лучше с вами, чем с матерью. Ведь Ярополк мог просто прийти, но он среди ночи стал искать зеркальце, чтобы угодить вам. Он, словно светится изнутри, радуется жизни и боится, что его заберут. Как же много потерял князь Яронег, услав своего брата. А ведь Ярополк за вас жизнь отдаст.
— Я ещё поборюсь за свой престол, — решительно сказал малец. — Кто знает? Возможно, я стану князем какого-то дальнего племени. А Яронег не смог удержать власть в своих руках. Допрыгался, козлик молодой.
Эти слова звучали так комично в устах глуздыря, что девушки тихо засмеялись, даже Яга мимолётно улыбнулась.
— Яронег вообще многое потерял. Но такая у него Недоля. Ни Гордеслава, ни Милава больше не любят его. Хотя он мог бы прожить свою жизнь по-другому. Он дважды предал Милаву и постоянно предавал Гордеславу. А ведь обе женщины необыкновенные, и каждая любила его. Он не только княжество скоро потеряет, но и саму жизнь. Хотя я не провидица. Так каков будет твой выбор?
— Возлюбленного я в любой момент найду. А дедушка у меня единственный. Поэтому я выбираю Оленя.
— Быть посему.
Свинья обиженно надулась, как мышь на крупу. В её голове билась одна единственная мысль: «Неужели, всё это было напрасно?». Даже дышать стало трудно от боли, обиды и безысходности. Но следующие слова Чистозваны пристыдили её подругу.
— А Вадима мы спасём собственными силами.
— В самом деле? Это даже интереснее.
— А как вы договоритесь с болотником?
— Никак. Мы пойдём к Гордеславе и возьмём у неё бредень или невод из крапивы.
— Хм. Что-то в этом есть. Тянуть топляка неводом, сплетённым мёртвой красавицей. Рационально. Но чтобы вытянуть Вадима нужно, чтобы болотная руда обратилась в золото. А потом его надо будет оживить.
— За этим дело не станет. А как обратить руду в золото?
— Вот этого не знаю. Ну или на худой конец кинуть золото, чтобы умилостивить болотника. Можно заменить его другим человеком.
Прода от 16.07.2025, 19:01
В избушке у лесной колдуньи подруги провели почти месяц. Разочарование точило их души, точно ржа железо. Но сквозь эту тьму пробивались робкие лучики весеннего солнца. Пусть ещё не пришла пора спасти Вадима, но всё же путешествие было не вполне напрасным. Чистозвана чувствовала, что слову Бабы-Яги можно верить. Одна часть её души рвалась в Золотые камни, чтобы наконец-то обнять Оленя, другая же... Другая — стремилась на болото, чтобы вычерпать всю воду, извести болотника, но спасти Вадима из когтей нежити. Но не всё выходит по задуманному. Выходит, что Кощей спас саму Чистозвану, но погубил Вадима. Как и Велислав. Тут Чистозвана почувствовала острое желание увидеть своего сокола. Но даже если Велислав простит обиду, то быть им вместе не суждено. Не бросит же он вызов самому Кощею, чтобы отобрать невесту.
Чистозвана побрела до топи. Порой ей хотелось броситься в болото, чтобы больше ничего не чувствовать. Свинья и Арысь ломанулись за ней. Яга укоризненно качала головой, Ярополк наблюдал, Величана молчала.
Чистозвана бежала, не обращая внимания на колотящееся сердце. Вот и показались болотные камыши, заросли багульника, таволги, белокрыльника. Где-то пронзительно кричала выпь. На одном берегу болота выросла крохотная зелёная ёлочка, которой не было прошлым летом. Посередине топи возвышались низкорослые берёзы. Вода была мутно-зеленоватой. Напрасно Свинья и Арысь надеялись, что порыв Чистозваны пройдёт. Она стукнула маленьким кулачком по топи и прокричала.
— Выходи, болотное чудище. Потолкуем.
Свинья машинально схватилась за многострадальный оберег-лунницу. Но болото, к разочарованию Чистозваны и облегчёнию Свиньи, оставалось таким же безмолвным. Даже выпь приумолкла.
— Боишься выходить. Это тебе не жертв связанных заглатывать. Если ты не выйдешь, то я выпью болото.
Эти слова возымели своё действие. Выглянул из топи мохнатый человек, протянул руки длинные к дерзкой веснячке, а хвост примостил на камне, покрытом илом. Заговорил знакомым голосом:
