Они сильно потужились в больничном туалете. Да что толку: они даже не позавтракали, так торопились поскорее отметить первый день заслуженного отдыха. То есть ничего путного в желудках не находилось. Не появилось и в горшках.
- Мы только что дома как следует сходили, честное слово! Теперь - нечем.
- Тогда давайте к раковине.
И она заставила их пить тёплую воду - обильно хлорированную, тьфу! - разведённую с содой. Тихон сломался на третьем стакане, Козьма опрокинул все пять и полуобморочном состоянии рухнул на кушетку.
- Кстати, тут ко мне пришли двое, - доложила кому-то по зазвонившему телефону врачиха. - Один, вроде, ничего, - взгляд на Тихона, который отрешённо уставился в потолок, - а у другого явные признаки дизентерии.
«Вот и приходи здоровым!» - сильно стукнуло в мозгу Козьмы. Но он отчаянно продолжал бороться, вспоминая, где же должно болеть, когда милая с виду женщина энергично давила ему живот.
- Что ж, придётся класть в больницу.
- Я стационарно вылечусь и больше не буду таким, - искренне поклялся псевдобольной.
Шприц с какой-то жидкостью - видимо, так было надо - она вонзила ему в левую руку. Козьма тут же отключился. Он пришёл в сознание оттого, что били ладонями по щекам и обзывали «кисейной барышней». Конечно, следовало что-нибудь поесть, дабы не случилось слабости перед ответственным испытанием. Да что теперь говорить.
Больничные листы им всё-таки выписали.
- Я же говорил, что лучше к терапевту, с гриппом!
Козьма хотел накинуться на Тихона с кулаками, но левая рука висела, как плеть, а одной правой с крепышом-токарем никак не совладать.
- Там индифферентная старушка медсестра читает себе газетку, пока ты о коленку натираешь градусник до нужной температуры. Что же лучшего пожелать?
Тихон тем временем корчился от смеха.
- А ты был хорош на кушетке, особенно, когда стеклянную палочку в зад пихали. Я слышал, это называется «полёт на Луну». Ощущения не такие ли? Но как ты правдоподобно отключился после укола! Вот это класс, вот это мастерство. Я уж посчитал, что нам ничего не светит, и смирился с несчастной судьбой.
Козьма не стал разубеждать приятеля на счёт мастерства. Хотя стеклянная палочка - совсем не смешно. Странно, как же гомосексуалисты промежду собой...? Ведь там потолще будет...
Однако всем прощай, и тебе простится. Будь терпелив и милосерден, ибо не все и не всегда на тебя похожи. Козьма успокоился.
Их путь уверенно петлял к продовольственному магазину. Но есть ли там необходимое? Навстречу шёл какой-то тип. «Мужик, ты мимо магазина не проходил?». «Мимо, - мужик распахнул пальто, где в каждом внутреннем кармане имелось по пузырю, - не проходил». Тихон достал прочный стиранный целлофановый пакет. Нести бутылки предстояло ему на правах менее пострадавшего в сражении.
А злополучная пельменная уже месяц находилась в ремонте. Так-то.
- А я люблю механические часы. Стрелки весело бегают, попискивая: «Всё ещё впереди!». А вот электронные холодно отшлёпывают: «Уже поменьше тебе осталось...».
- А по мне, - ответила Василиса, - лишь бы ходили хорошо. Не в смысле, вместе со мной. Чтобы стоишь в толпе, и вдруг вопрос: который час? А ты: ну-ка, выбросьте все свои часы, я скажу!... Козьма, а ведь мы едем без билета.
- А, где наша не пропадала... Там и ваша не пропадёт. А табличку в автобусе я бы переиначил: «Совесть контролёра - лучший пассажир». А не наоборот. И вообще припух платить.
Нервная женщина с красной повязкой на руке покачала головой и взяла с Козьмы штраф за двоих.
- Ну вот, передача подошла к концу. То есть, они встретились.
- Ты ещё шутишь. Столько денег потрачено... Чем я могу отблагодарить? - барышня игриво ущипнула кавалера. Они шли, весело прыгая через лужи на тротуаре.
- В смысле: каким местом?
Остроумие порой имеет призрачные границы с пошлостью, и мгновением позже Козьма уже раскаивался, но ещё раньше Василиса оттолкнулась от него и перешла на другую сторону дороги. И пошла в обратном направлении от кинотеатра. Билеты в кино шутник смял и бросил, не доходя до общаги.
В комнате сидел Тихон и читал Шопенгауэра.
- Если б выпало кому-то, слава Богу, а не мне с бубенцами встретить утро, корча рожицы луне, - декларацией хотелось подчеркнуть стойкость характера. - А знаешь ли ты, чем отличается умный от знающего? – спросил Козьма, зло стягивая прилипшую кофту.
- Есессенно. Умный создаёт инструкции, а знающий по ним движется. Пользуется грамотно плодами. Это точнее всех экстраполяций, ядрёней каждого ядра, как ты говоришь. Я ведь токарь не по предназначению. Просрал экзамены в вуз, загребли в армию. После уже ничего не хотелось, кроме как зарабатывать и наполняться философскими измышлениями.
- Кстати, умных, как и глупых не так много. Это крайности. Основная масса болтается между ними. Многие считают себя умными, а на самом деле - это обученные мартышки. Плохо обученные прыгают с тумбы на тумбу, хорошо обученные - ещё и через кольцо. Кстати, о кольце. Не кажется ли тебе, умнеющий не по минутам гражданин, что в мужских туалетах по всему предприятию безжалостно нассано прямо на стульчак? Ну и рядом не лучше. Я тут от нехрен делать набросал листовки. Давай наклеим везде. В стенгазете такое не представишь, а народ повеселится и перестанет пакостить.
Тихон отложил книгу и стал перебирать бумажки, периодически похмыкивая.
«Если бы мы умели пользоваться унитазами, то не просрали бы всю войну…» (Наполеон I, Бонапарт)
«Если не будет свиней, то есть тех, кто не убирает за собой, то не будет и охотников на свиней…» (И. С. Тургенев: «Записки охотника»)
«Когда я нёс свой ночной горшок, повстречался мне Фридька и сказал: «Kapital !!!», в смысле: «Ну ты навалил, дружище !!!». Так и появилось название одной книжки. А были бы унитазы, может, всё и обошлось…» (К. Маркс, из воспоминаний)
«Делать море возле отхожего места? Нет, не с этого я начинал…» (Адмирал Нельсон, дневник моряка)
«Не надо быть Робином Гудом, чтобы попасть струёй мочи, причём своей, в универсальный тазик. Не в лесу, чай, живём. Шервудском…» (Р. Гуд, на пиру в замке)
«Все Авгиевы конюшни начинаются с одного, отдельно взятого, загаженного сортира…» (Геракл, очень уставший)
«Сначала была рыба. Она родила ящера. Ящер родил не помню кого. Не помню кто родил обезьяну. Обезьяна родила человека. Не сразу, а научившись ходить по нужде в специальное отхожее место…» (Ч. Дарвин: «Происхождение видов»)
- Что-то в этом есть. Где-то и сколько-то. Давай наклеим. Мне-то что.
Потом они каждую неделю проверяли. Бумажки были, а мокроты не поубавилось. Вывод: конкретная материя сильнее конкретного бытия. Как по учебнику марксизма-ленинизма.
Анфиса готовилась к свадьбе третий день. Она крутилась перед сервантом, пофыркивая.
- Да, - решительно поднялась со стула Василиса, - сэкономили на материале нижней юбки, «неделька» сюда не лезет. Так и выпирает своим «монтагом». Сыграют тебе Мендельсона мимо нот. Или нет, просто сыграют гимн понедельнику. Или рапсодию про рабочего и колхозницу.
- У меня других трусов нету, чтобы прямо тон в тон. Есть одни чисто белые, но я их так заносила, что лучше нагишом под платье. А в городе дефицитно с нижним бельём, сама знаешь, как и со всем остальным.
- Ладно, возьмёшь мои. Прокипячу только. Пожмут тебе деньком, зато ночкой расслабишься и рассчитаешься вовсю...
И обе покатились со смеху в разные стороны.
В это время, минута в минуту, Тихон и Козьма несли ящик пива из последних сил. По случаю Дня здоровья на предприятии отгрузили выходной. В их районе весь алкоголь выжрали, а до вычисленного разведкой магазина был не «ближний свет». Как назло, присесть было негде, а рубахи противно присосались к спинам. Четвёртые сутки синоптики обещали дождь, и потому солнце пекло особенно нещадно.
Вдруг обоих чуть не сшиб бетонный забор кладбища.
- Во! - прохрипел Козьма. Слюна закончилась квартала за два. Тихон не растерялся и очумело, но однозначно мотнул головой в сторону одной из ближайших безымянных могил, где стояла вполне симпатичная лавочка.
Козьма шумно перевёл дыхание, допив вторую бутылку, и огляделся. Рядом булькал с закрытыми глазами Тихон, позади гуляли разного возраста ротозеи, разглядывая счастливо улыбающиеся лица на памятниках. Мир-покой стелился над землёю. Даже сумасшедшие птицы не портили его.
- Зело! Очень шибко зело! А то всё время состояние «был», а не «есть». Вот и жизнь пройдёт, и будешь идиотски улыбаться с пожелтевшей карточки на надгробии. Кто-то попялится и через две микросекунды забудет. Как и вовсе ничего не видел. И, заметь, большинство, то самое, что очень гордится принадлежностью к большинству, закончит совсем одинаково: как бабочки-однодневки, безымянно. А с чего они вообще решили, что пока живы? Просто ходят, жрут и какают по инерции. Зато раздувают ноздри, воображая свою непомерную значимость. Им бы хоть на финальной вывеске отличиться, выкинуть эдакий фортель. Чтобы вот подошёл к могиле, а там - бац! «Легко привязывался к людям. Но отвязывался ещё легче». Или: «А ты читал Шекспира по складам?».
Тихон оторвался от бутылки, но посчитал, что этого недостаточно.
- Или: «Не долго мучился дилеммой. В высоковольтных проводах».
- Или: «По смерти твоей да не вздрогнет Россия. И даже осьмушка её».
- Или: «Так как большинство - бараны, человек всегда прав в своих заблуждениях».
- Или: «Я знаю, никому не жаль, что опрокинули Грааль».
- Или: «Всякая тварь - Божья. Даже самая распоследняя».
- Какой же ты всё-таки… Не Тихон, а Громохон!
Тихон хотел изобразить недоумение или обиду, не свою, а настоящую, и оскорбление, с тем же адресом, но не стал. Возможно потому, что обижаться - это удел убогих, абсолютно себя не уважающих. Но скорее всего, потому, что ему было лень. Он вытянул длинные ноги, с которых стекала усталость прямо в землю, и разглядывал могильную плиту, перед которой они замечательно устроились.
- Заметь, на ней одни цифры. Как бы гулял покойник без паспорта. Теперь лежит себе безвестный. Как символично! Не оставил следа в жизни - нету тебе награды, окромя наших пустых бутылок. Да и то - не тебе. Хотя цифры - это, вероятно, номер заказа. Твоё последнее клеймо.
- О не трави меня, как серной кислотой. Так хочется в величии своём затрепыхаться! И остаться навсегда в сердечках и черепушках. Кстати, не принимаешь ли ты жизнь на Земле как промежуточное звено между Вечностью и Вечностью? Например, Вечностью-Минус и Вечностью-Плюс? И кладбище - дверь в Неизведанное, не могущее быть изведанным. Чувствуешь: мирно и тревожно сразу? Здесь, как школьник перед академиком. Да нет, нет! Как младенец перед океаном. Нет, не то. Гораздо больше и страшнее, и описать сие не готов я сейчас.
- Эка тебя вынесло! Что же ты, брат? Нанюхался буддизма и опупел?
- Причём тут...
И Козьма подставил лицо мелкому грибному дождю, прогоняя ненавистную мысль о закончившемся пиве.
Тёплый вечер окутывал город, а площадку возле кафе - тем более. Злая оттого, что внутрь не пускали по причине переполненности, и уже пьяная молодёжь осаждала дверь. С великим трудом Козьма с Василисой просочились и предъявили приглашения на свадьбу. Кто-то сзади крикнул: «Я с ними!», но бдительный швейцар даже не моргнул.
А днём случилось следующее. Шампанское сразу после бракосочетания Анфисы и Тихона улетучилось, а когда пили красное вино возле памятника воинам-освободителям поднялся ветер и с ним - край платья Василисы. В порыве невесть откуда нагрянувшей скромности она схватила его руками, забыв, что в одной из них - полный бокал. А Козьма воспитывался на заповеди: «Уж если и бросать девушку, то исключительно, на кровать», - поэтому он, к тому же, как и Василиса, свидетель на свадьбе, вызвался даму с интересным пятном проводить до дома для переодевания. Тем более на новеньких «Жигулях» водителя, а заодно и мужа матери невесты. Туда и сразу обратно. Ещё нужно было всей толпой прошвырнуться по набережной и помочить ножки в реке. Обычай такой, типа в реке совместной жизни. Пока хозяин машины ждал из деликатности за рулём, Козьма отбивался от настойчивости матери девушки отобедать, параллельно выслушивая последние новости прикарьерного района, почти окончательно охреневая, в том числе, от предложений отца, окосевшего с водки по случаю выходного дня, поиграть в шахматы. Вместо созерцания пикантных сцен со сменой верхнего, а может, и нижнего. Наконец, появилась Василиса в коротком платье, заманчиво обтянувшее попу. За которую позднее прихватил девушку какой-то ухарь в толчее у кафе. Настроение тогда на какое-то время у Василисы подпортилось.
Свадьба занимала четыре стола, три из них оккупировали не пойми какие родственники. Остальная часть зала жила своей жизнью. Гремел и фальшивил местный ансамбль, усердно поглощая деньги на заказанные песни. Несли тонко порезанные сервелат и ветчину, умело растянутые по поверхности каждого блюда. Несли оливье, овощи с фруктами - позвольте, а где жульен? Несли водку и вино - не забыть сосчитать и свериться с заказом... Несло и Козьму в промежутках между стандартными речами родственников - пожалуйста, эксклюзивные тосты, домашние заготовки и экспромты! Даже децибелы ансамбля пасовали. А как же! Ведь не каждый день отрывают от тебя верного, закаленного в передрягах товарища. Сочинённое накануне стихотворение привело всех в восторг.
«Сердцу и разуму внемля,
соединились сейчас вы.
Пусть это славное время
станет предтечею счастья.
Будет незыблемо стойкой
вашей любви глубина.
Пусть произносится «горько»
редко и в адрес вина!».
Ура! Горько! А потом дурацкий отсчёт длительности поцелуя. Всё, как у людей.
Стало совсем душно. Свидетели вышли на воздух.
- А ты когда надумаешь жениться?
- Не знаю. В поиске. Требуется симпатичная, со стоячей грудью, упругими ягодицами и без выпирающего живота вместе с пузырём. И непременно девственница.
- А сам-то девственник?
- Не-а.
- Как же можно требовать от других того, чего нет у тебя?
- Не от других, а от девушек. Если быть точным, между мужчиной и женщиной не существует строгого, как говорят математики, равенства. Только примерное. Мужчина, например, не рожает. А для этого процесса должно быть чистое, укромное место, а не проходной двор. К тому же после родов жене не рекомендуется расползтись, одрябнуть, зарасти сальными оковалками.
- Ты, наверное, не знаешь, но роды – тяжёлое испытание, приводящее к гормональному сбою.
- Может, у кого-то так и есть. Но в основном, я уверен, сбой в мозгу. Организм женщины настроен уже на воспроизводство. Какие такие неполадки? Завлекательная до свадьбы просто распускает верёвочку. Муж есть, ребёнок есть, можно и до седьмой отрыжки поесть. Не понимая, что любовь состоит из трёх частей: платонической, гастрономической и физиологической. А товарный вид, в данном случае, нарушается без правильного питания и физических упражнений. Толстуха не возбуждает. Женщине для сношения достаточно раздвинуть ноги. А у мужчины, если влечения нет, то и эрекции нет. Интима нет - семьи нет. А потом эти целлюлитные создания поднимают хай: подлецы, изменщики! Когда их благоверные западают на других. К тому же не стремиться быть привлекательной – это плевок в партнёра. А ещё - сексуальная связь со свинюшкой не только не эстетична, но и не этична. На то существует статья в уголовном кодексе про совокупление с животными.
- Мы только что дома как следует сходили, честное слово! Теперь - нечем.
- Тогда давайте к раковине.
И она заставила их пить тёплую воду - обильно хлорированную, тьфу! - разведённую с содой. Тихон сломался на третьем стакане, Козьма опрокинул все пять и полуобморочном состоянии рухнул на кушетку.
- Кстати, тут ко мне пришли двое, - доложила кому-то по зазвонившему телефону врачиха. - Один, вроде, ничего, - взгляд на Тихона, который отрешённо уставился в потолок, - а у другого явные признаки дизентерии.
«Вот и приходи здоровым!» - сильно стукнуло в мозгу Козьмы. Но он отчаянно продолжал бороться, вспоминая, где же должно болеть, когда милая с виду женщина энергично давила ему живот.
- Что ж, придётся класть в больницу.
- Я стационарно вылечусь и больше не буду таким, - искренне поклялся псевдобольной.
Шприц с какой-то жидкостью - видимо, так было надо - она вонзила ему в левую руку. Козьма тут же отключился. Он пришёл в сознание оттого, что били ладонями по щекам и обзывали «кисейной барышней». Конечно, следовало что-нибудь поесть, дабы не случилось слабости перед ответственным испытанием. Да что теперь говорить.
Больничные листы им всё-таки выписали.
- Я же говорил, что лучше к терапевту, с гриппом!
Козьма хотел накинуться на Тихона с кулаками, но левая рука висела, как плеть, а одной правой с крепышом-токарем никак не совладать.
- Там индифферентная старушка медсестра читает себе газетку, пока ты о коленку натираешь градусник до нужной температуры. Что же лучшего пожелать?
Тихон тем временем корчился от смеха.
- А ты был хорош на кушетке, особенно, когда стеклянную палочку в зад пихали. Я слышал, это называется «полёт на Луну». Ощущения не такие ли? Но как ты правдоподобно отключился после укола! Вот это класс, вот это мастерство. Я уж посчитал, что нам ничего не светит, и смирился с несчастной судьбой.
Козьма не стал разубеждать приятеля на счёт мастерства. Хотя стеклянная палочка - совсем не смешно. Странно, как же гомосексуалисты промежду собой...? Ведь там потолще будет...
Однако всем прощай, и тебе простится. Будь терпелив и милосерден, ибо не все и не всегда на тебя похожи. Козьма успокоился.
Их путь уверенно петлял к продовольственному магазину. Но есть ли там необходимое? Навстречу шёл какой-то тип. «Мужик, ты мимо магазина не проходил?». «Мимо, - мужик распахнул пальто, где в каждом внутреннем кармане имелось по пузырю, - не проходил». Тихон достал прочный стиранный целлофановый пакет. Нести бутылки предстояло ему на правах менее пострадавшего в сражении.
А злополучная пельменная уже месяц находилась в ремонте. Так-то.
*****
- А я люблю механические часы. Стрелки весело бегают, попискивая: «Всё ещё впереди!». А вот электронные холодно отшлёпывают: «Уже поменьше тебе осталось...».
- А по мне, - ответила Василиса, - лишь бы ходили хорошо. Не в смысле, вместе со мной. Чтобы стоишь в толпе, и вдруг вопрос: который час? А ты: ну-ка, выбросьте все свои часы, я скажу!... Козьма, а ведь мы едем без билета.
- А, где наша не пропадала... Там и ваша не пропадёт. А табличку в автобусе я бы переиначил: «Совесть контролёра - лучший пассажир». А не наоборот. И вообще припух платить.
Нервная женщина с красной повязкой на руке покачала головой и взяла с Козьмы штраф за двоих.
- Ну вот, передача подошла к концу. То есть, они встретились.
- Ты ещё шутишь. Столько денег потрачено... Чем я могу отблагодарить? - барышня игриво ущипнула кавалера. Они шли, весело прыгая через лужи на тротуаре.
- В смысле: каким местом?
Остроумие порой имеет призрачные границы с пошлостью, и мгновением позже Козьма уже раскаивался, но ещё раньше Василиса оттолкнулась от него и перешла на другую сторону дороги. И пошла в обратном направлении от кинотеатра. Билеты в кино шутник смял и бросил, не доходя до общаги.
В комнате сидел Тихон и читал Шопенгауэра.
- Если б выпало кому-то, слава Богу, а не мне с бубенцами встретить утро, корча рожицы луне, - декларацией хотелось подчеркнуть стойкость характера. - А знаешь ли ты, чем отличается умный от знающего? – спросил Козьма, зло стягивая прилипшую кофту.
- Есессенно. Умный создаёт инструкции, а знающий по ним движется. Пользуется грамотно плодами. Это точнее всех экстраполяций, ядрёней каждого ядра, как ты говоришь. Я ведь токарь не по предназначению. Просрал экзамены в вуз, загребли в армию. После уже ничего не хотелось, кроме как зарабатывать и наполняться философскими измышлениями.
- Кстати, умных, как и глупых не так много. Это крайности. Основная масса болтается между ними. Многие считают себя умными, а на самом деле - это обученные мартышки. Плохо обученные прыгают с тумбы на тумбу, хорошо обученные - ещё и через кольцо. Кстати, о кольце. Не кажется ли тебе, умнеющий не по минутам гражданин, что в мужских туалетах по всему предприятию безжалостно нассано прямо на стульчак? Ну и рядом не лучше. Я тут от нехрен делать набросал листовки. Давай наклеим везде. В стенгазете такое не представишь, а народ повеселится и перестанет пакостить.
Тихон отложил книгу и стал перебирать бумажки, периодически похмыкивая.
«Если бы мы умели пользоваться унитазами, то не просрали бы всю войну…» (Наполеон I, Бонапарт)
«Если не будет свиней, то есть тех, кто не убирает за собой, то не будет и охотников на свиней…» (И. С. Тургенев: «Записки охотника»)
«Когда я нёс свой ночной горшок, повстречался мне Фридька и сказал: «Kapital !!!», в смысле: «Ну ты навалил, дружище !!!». Так и появилось название одной книжки. А были бы унитазы, может, всё и обошлось…» (К. Маркс, из воспоминаний)
«Делать море возле отхожего места? Нет, не с этого я начинал…» (Адмирал Нельсон, дневник моряка)
«Не надо быть Робином Гудом, чтобы попасть струёй мочи, причём своей, в универсальный тазик. Не в лесу, чай, живём. Шервудском…» (Р. Гуд, на пиру в замке)
«Все Авгиевы конюшни начинаются с одного, отдельно взятого, загаженного сортира…» (Геракл, очень уставший)
«Сначала была рыба. Она родила ящера. Ящер родил не помню кого. Не помню кто родил обезьяну. Обезьяна родила человека. Не сразу, а научившись ходить по нужде в специальное отхожее место…» (Ч. Дарвин: «Происхождение видов»)
- Что-то в этом есть. Где-то и сколько-то. Давай наклеим. Мне-то что.
Потом они каждую неделю проверяли. Бумажки были, а мокроты не поубавилось. Вывод: конкретная материя сильнее конкретного бытия. Как по учебнику марксизма-ленинизма.
*****
Анфиса готовилась к свадьбе третий день. Она крутилась перед сервантом, пофыркивая.
- Да, - решительно поднялась со стула Василиса, - сэкономили на материале нижней юбки, «неделька» сюда не лезет. Так и выпирает своим «монтагом». Сыграют тебе Мендельсона мимо нот. Или нет, просто сыграют гимн понедельнику. Или рапсодию про рабочего и колхозницу.
- У меня других трусов нету, чтобы прямо тон в тон. Есть одни чисто белые, но я их так заносила, что лучше нагишом под платье. А в городе дефицитно с нижним бельём, сама знаешь, как и со всем остальным.
- Ладно, возьмёшь мои. Прокипячу только. Пожмут тебе деньком, зато ночкой расслабишься и рассчитаешься вовсю...
И обе покатились со смеху в разные стороны.
В это время, минута в минуту, Тихон и Козьма несли ящик пива из последних сил. По случаю Дня здоровья на предприятии отгрузили выходной. В их районе весь алкоголь выжрали, а до вычисленного разведкой магазина был не «ближний свет». Как назло, присесть было негде, а рубахи противно присосались к спинам. Четвёртые сутки синоптики обещали дождь, и потому солнце пекло особенно нещадно.
Вдруг обоих чуть не сшиб бетонный забор кладбища.
- Во! - прохрипел Козьма. Слюна закончилась квартала за два. Тихон не растерялся и очумело, но однозначно мотнул головой в сторону одной из ближайших безымянных могил, где стояла вполне симпатичная лавочка.
Козьма шумно перевёл дыхание, допив вторую бутылку, и огляделся. Рядом булькал с закрытыми глазами Тихон, позади гуляли разного возраста ротозеи, разглядывая счастливо улыбающиеся лица на памятниках. Мир-покой стелился над землёю. Даже сумасшедшие птицы не портили его.
- Зело! Очень шибко зело! А то всё время состояние «был», а не «есть». Вот и жизнь пройдёт, и будешь идиотски улыбаться с пожелтевшей карточки на надгробии. Кто-то попялится и через две микросекунды забудет. Как и вовсе ничего не видел. И, заметь, большинство, то самое, что очень гордится принадлежностью к большинству, закончит совсем одинаково: как бабочки-однодневки, безымянно. А с чего они вообще решили, что пока живы? Просто ходят, жрут и какают по инерции. Зато раздувают ноздри, воображая свою непомерную значимость. Им бы хоть на финальной вывеске отличиться, выкинуть эдакий фортель. Чтобы вот подошёл к могиле, а там - бац! «Легко привязывался к людям. Но отвязывался ещё легче». Или: «А ты читал Шекспира по складам?».
Тихон оторвался от бутылки, но посчитал, что этого недостаточно.
- Или: «Не долго мучился дилеммой. В высоковольтных проводах».
- Или: «По смерти твоей да не вздрогнет Россия. И даже осьмушка её».
- Или: «Так как большинство - бараны, человек всегда прав в своих заблуждениях».
- Или: «Я знаю, никому не жаль, что опрокинули Грааль».
- Или: «Всякая тварь - Божья. Даже самая распоследняя».
- Какой же ты всё-таки… Не Тихон, а Громохон!
Тихон хотел изобразить недоумение или обиду, не свою, а настоящую, и оскорбление, с тем же адресом, но не стал. Возможно потому, что обижаться - это удел убогих, абсолютно себя не уважающих. Но скорее всего, потому, что ему было лень. Он вытянул длинные ноги, с которых стекала усталость прямо в землю, и разглядывал могильную плиту, перед которой они замечательно устроились.
- Заметь, на ней одни цифры. Как бы гулял покойник без паспорта. Теперь лежит себе безвестный. Как символично! Не оставил следа в жизни - нету тебе награды, окромя наших пустых бутылок. Да и то - не тебе. Хотя цифры - это, вероятно, номер заказа. Твоё последнее клеймо.
- О не трави меня, как серной кислотой. Так хочется в величии своём затрепыхаться! И остаться навсегда в сердечках и черепушках. Кстати, не принимаешь ли ты жизнь на Земле как промежуточное звено между Вечностью и Вечностью? Например, Вечностью-Минус и Вечностью-Плюс? И кладбище - дверь в Неизведанное, не могущее быть изведанным. Чувствуешь: мирно и тревожно сразу? Здесь, как школьник перед академиком. Да нет, нет! Как младенец перед океаном. Нет, не то. Гораздо больше и страшнее, и описать сие не готов я сейчас.
- Эка тебя вынесло! Что же ты, брат? Нанюхался буддизма и опупел?
- Причём тут...
И Козьма подставил лицо мелкому грибному дождю, прогоняя ненавистную мысль о закончившемся пиве.
*****
Тёплый вечер окутывал город, а площадку возле кафе - тем более. Злая оттого, что внутрь не пускали по причине переполненности, и уже пьяная молодёжь осаждала дверь. С великим трудом Козьма с Василисой просочились и предъявили приглашения на свадьбу. Кто-то сзади крикнул: «Я с ними!», но бдительный швейцар даже не моргнул.
А днём случилось следующее. Шампанское сразу после бракосочетания Анфисы и Тихона улетучилось, а когда пили красное вино возле памятника воинам-освободителям поднялся ветер и с ним - край платья Василисы. В порыве невесть откуда нагрянувшей скромности она схватила его руками, забыв, что в одной из них - полный бокал. А Козьма воспитывался на заповеди: «Уж если и бросать девушку, то исключительно, на кровать», - поэтому он, к тому же, как и Василиса, свидетель на свадьбе, вызвался даму с интересным пятном проводить до дома для переодевания. Тем более на новеньких «Жигулях» водителя, а заодно и мужа матери невесты. Туда и сразу обратно. Ещё нужно было всей толпой прошвырнуться по набережной и помочить ножки в реке. Обычай такой, типа в реке совместной жизни. Пока хозяин машины ждал из деликатности за рулём, Козьма отбивался от настойчивости матери девушки отобедать, параллельно выслушивая последние новости прикарьерного района, почти окончательно охреневая, в том числе, от предложений отца, окосевшего с водки по случаю выходного дня, поиграть в шахматы. Вместо созерцания пикантных сцен со сменой верхнего, а может, и нижнего. Наконец, появилась Василиса в коротком платье, заманчиво обтянувшее попу. За которую позднее прихватил девушку какой-то ухарь в толчее у кафе. Настроение тогда на какое-то время у Василисы подпортилось.
Свадьба занимала четыре стола, три из них оккупировали не пойми какие родственники. Остальная часть зала жила своей жизнью. Гремел и фальшивил местный ансамбль, усердно поглощая деньги на заказанные песни. Несли тонко порезанные сервелат и ветчину, умело растянутые по поверхности каждого блюда. Несли оливье, овощи с фруктами - позвольте, а где жульен? Несли водку и вино - не забыть сосчитать и свериться с заказом... Несло и Козьму в промежутках между стандартными речами родственников - пожалуйста, эксклюзивные тосты, домашние заготовки и экспромты! Даже децибелы ансамбля пасовали. А как же! Ведь не каждый день отрывают от тебя верного, закаленного в передрягах товарища. Сочинённое накануне стихотворение привело всех в восторг.
«Сердцу и разуму внемля,
соединились сейчас вы.
Пусть это славное время
станет предтечею счастья.
Будет незыблемо стойкой
вашей любви глубина.
Пусть произносится «горько»
редко и в адрес вина!».
Ура! Горько! А потом дурацкий отсчёт длительности поцелуя. Всё, как у людей.
Стало совсем душно. Свидетели вышли на воздух.
- А ты когда надумаешь жениться?
- Не знаю. В поиске. Требуется симпатичная, со стоячей грудью, упругими ягодицами и без выпирающего живота вместе с пузырём. И непременно девственница.
- А сам-то девственник?
- Не-а.
- Как же можно требовать от других того, чего нет у тебя?
- Не от других, а от девушек. Если быть точным, между мужчиной и женщиной не существует строгого, как говорят математики, равенства. Только примерное. Мужчина, например, не рожает. А для этого процесса должно быть чистое, укромное место, а не проходной двор. К тому же после родов жене не рекомендуется расползтись, одрябнуть, зарасти сальными оковалками.
- Ты, наверное, не знаешь, но роды – тяжёлое испытание, приводящее к гормональному сбою.
- Может, у кого-то так и есть. Но в основном, я уверен, сбой в мозгу. Организм женщины настроен уже на воспроизводство. Какие такие неполадки? Завлекательная до свадьбы просто распускает верёвочку. Муж есть, ребёнок есть, можно и до седьмой отрыжки поесть. Не понимая, что любовь состоит из трёх частей: платонической, гастрономической и физиологической. А товарный вид, в данном случае, нарушается без правильного питания и физических упражнений. Толстуха не возбуждает. Женщине для сношения достаточно раздвинуть ноги. А у мужчины, если влечения нет, то и эрекции нет. Интима нет - семьи нет. А потом эти целлюлитные создания поднимают хай: подлецы, изменщики! Когда их благоверные западают на других. К тому же не стремиться быть привлекательной – это плевок в партнёра. А ещё - сексуальная связь со свинюшкой не только не эстетична, но и не этична. На то существует статья в уголовном кодексе про совокупление с животными.
