Для Алгриса до сих пор оставалось загадкой, как Норвьеру удалось выжить во всех своих предприятиях. Она не была ни бессмертной, ни всесильной, да и недоброжелателей у неё хватало. Пока что большинство её идей увенчалось успехом. Но кто был защищён от ошибок?..
Верлион не мог позволить себе потерять её, особенно теперь, когда родился Северный Альянс. Смерть Норвьеру слишком дорого бы обошлась королевству. К тому же, у неё не было не то что наследника, но даже консорта1, и вот это действительно беспокоило. Но никто, и сам Алгрис в том числе, не взял на себя смелость настаивать на том, чтобы она поскорее заключила политический брак.
«Надеюсь, Вы знаете, что делаете, миледи», – подумал Алгрис, бросив на Норвьеру тревожный взгляд.
Её прекрасное лицо с обманчиво нежными чертами почти не выдавало напряжения. В каждом её жесте, в каждом слове читалась несгибаемая воля. Королева держалась с привычным достоинством, но за ним шаман ощущал волнение. В отличие от Крэйена, Норвьеру не была бесстрастной, хотя с успехом могла производить такое впечатление.
– Кстати говоря, а какой он вообще из себя, наш лорд-властитель? – поинтересовался Крэйен, переводя на неё чуть потеплевший – если такое вообще было применимо к нему – взгляд.
Шамана этот вопрос тоже интересовал.
Тёмно-бирюзовые глаза королевы, холодные, как горный источник, сверкнули над хрустальным бокалом, когда она пригубила вино. Зачарованно Алгрис наблюдал, как Норвьеру провела ладонью над кувшином. Алые струи взмыли вверх и стали переплетаться в картину, меняя цвет. Над столом возникла уменьшенная копия зверя, напоминавшего поджарого пса с гладкой иссиня-чёрной шерстью, длинной мордой и острыми ушами. Было в его оскале и чёрно-янтарных глазах что-то демоническое, пугающее. Алгрис подался вперёд, разглядывая его со смесью восхищения и опаски.
– Оборотень? – он говорил шёпотом, словно боясь спугнуть морок.
– Не совсем, мой друг. Как и я, он тэйриэ, просто давно позабывший о своём призвании, – мягко ответила чародейка. Она рассматривала пса внимательно, словно впервые. – Клан Энсору был одним из самых могучих в нашем Мире… и одним из самых опасных. Он рождал великих мужчин и женщин – великих... и страшных. Как Правящий Лорд клана, Арданнор Энсору обладает их Даром в полной мере.
– И насколько опасным считаете его Вы, миледи? – спокойно спросил некромант, переходя сразу к делу.
Норвьеру рассмеялась, негромко, с нотками горечи.
- Насколько опасным может быть тот, кому однажды удалось убить меня?
Глаза шамана расширились от изумления. Крэйен перевёл взгляд на нож, соскочивший словно сам по себе, и две аккуратные половинки плода, рассечённого вместе с косточкой. Бесстрастно он стёр салфеткой сок и кровь с ладони и кивнул:
– По мне, ответ вполне исчерпывающий.
Королева чуть улыбнулась.
– Я предпочитаю создать наиболее точное впечатление наименьшим количеством слов.
Склонив голову на бок, словно художник, размышляющий, каких оттенков не хватает его будущему шедевру, она пошевелила пальцами, меняя форму образа. Демонический пёс начал таять, и вместо него постепенно возникало лицо с красивыми будто выточенными из камня чертами в обрамлении прямых иссиня-чёрных, как шерсть давешнего зверя, волос. Мужчина в серебристой диадеме, украшенной крупными острыми клыками сапфиров, человеком явно не был. Глаза у него были чёрными с янтарной радужкой, не изменившись от ипостаси к ипостаси, взгляд – одновременно и мудрым, и каким-то хищным. Но уверенная полу улыбка на резко очерченных губах делала его, как показалось Алгрису… нет, не добрее, но как-то живее, чем Крэйен.
– Арданнор Энсору, – беззвучно повторил шаман, врезая в память имя и образ врага, надёжнее, чем можно было выбить на скале.
Некоторое время чародейка изучала созданный ею образ, а потом резко сжала руку в кулак, и вино хлынуло обратно в кувшин, яростно, но почти без брызг.
– По крайней мере, так он выглядел в лучшие свои времена, – Норвьеру по-прежнему не отрывала взгляд от кувшина. – Сейчас, когда он окончательно обезумел, я уже не уверена, каков он. Но безумие не делает его менее опасным противником. Скорее, наоборот. Он подобен дикому зверю, чья предсмертная агония всё никак не придёт к милосердному исходу.
– На всякого зверя найдётся свой охотник. Излишним милосердием я не страдаю, но в этот раз можно сделать исключение, – Крэйен хищно улыбнулся и отправил в рот кусочек персика.
– Я не знаю, какому охотнику будет по зубам пёс Энсору, – охладила его пыл чародейка.
Задумчиво она коснулась кончиком посеребрённого ногтя камня на своём перстне, сейчас по цвету напоминавшего яркий сапфир.
Маг пожал плечами:
– Кто не пробует, тот не преуспевает в экспериментах. Ставки очень высоки. Я не могу отказать себе в удовольствии поучаствовать. Надеюсь, и Вы не будете оставаться в стороне, миледи? – его улыбка стала лукавой.
Норвьеру медленно подняла голову. Её взгляд был пронзительным, самой сути. Алгрису показалось, что на несколько мгновений беседку наполнил холод суровой зимы. Невольно шаман зябко повёл плечами.
Резко проговорив несколько слов на незнакомом языке, королева ответила:
– Разумеется, нет, тем более теперь. К тому же, при всей Вашей мудрости, милорд, Вы вряд ли сумеете обойтись без моей помощи, - она с горечью усмехнулась. – Я знаю Энсору лучше, чем многие… к сожалению.
* * *
Как ни относись к Северным Землям, одного у Рандавэйра было не отнять: жизнь здесь была… комфортной. Когда-то Кэлраи считала верхом людских изобретений энферийские акведуки и купальни. Единый Орден употребил на их строительство едва ли не больше золота, чем на хвалёные мощёные дороги, паутиной оплетавшие всю страну. Но даже знаменитые на весь континент акведуки меркли рядом со сложной системой водоснабжения в центральном королевстве Северного Альянса. И почему никому из магов прежде не приходило в голову использовать энергию стихий вот так? Норвьеру оказалась первой. Она вообще привлекала чародеев к самым разным задачам, безусловно, полезным, но абсолютно для тех непривычным. Сначала кое-кто из них возмущался, что не подобает магам заниматься такой ерундой. Но первые волнения быстро поутихли, учитывая, что подавала пример сама королева-чародейка.
С наслаждением погружаясь в горячую ванну, вампиресса усмехнулась. «Не иначе именно с помощью вот таких вещей Норвьеру снискала народную любовь, – подумала девушка, закидывая ноги на мраморный бортик. – Легендарные артефакты, боевые заклинания… Толковая бытовая магия – вот истинный ключ к любому сердцу!»
Дневной отдых пошёл ей на пользу. В голове уже не звенело, да и мышцы наполнились привычной силой. Кэлраи с удовольствием поспала бы ещё, но ей нужно было как можно скорее поговорить с Алгрисом – единственным, кто мог пролить хоть немного света на происходящее. За время пребывания в Рандавэйре с шаманом у них сложились дружеские отношения. Правда, в том, что касалось тайн Норвьеру, от него можно было не ждать помощи – слишком уж предан он был своей королеве.
Когда сумерки начали сгущаться, плавно перетекая в вечер, вампиресса уже привела себя в надлежащий вид и выскользнула из покоев с целью найти Алгриса.
Шаман как сквозь землю провалился. Кэлраи глубоко сомневалась, что их встреча до сих пор не закончилась, и решила попытать счастья за пределами замка. Стараясь никому не попадаться на глаза, девушка быстро дошла до городской стены. Ловко и, главное, незаметно для стражников вампиресса перебралась через неё и устремилась к граничащему со столицей лесу. Она всегда очень гордилась такими вылазками, ведь многие стражники были оборотнями, а от них мог укрыться далеко не всякий серкари!
Священная Роща, сокрытая где-то в непроходимом верлионском массиве, издревле считалась оплотом шаманов. Когда последний король Верлиона Виллериар Гваар устраивал гонения на тех своих подданных, кто не был человеком – а таковых здесь было не меньше, если не больше, чем людей – многие нашли убежище у шаманов Рощи. Её хранителями был могучий клан оборотней, и именно благодаря им бесчинства своенравного властителя не обрели для верлионцев совсем уж фатальных последствий. Виллериар Гваар умудрился пошатнуть доверие других народов к Верлиону и разрушить многовековые союзы почти со всеми дружественными «варварскими» землями. Но, по крайней мере, он не успел существенно проредить население собственного королевства. Династия Гваар, к слову сказать, никогда не состояла из чистокровных людей, учитывая традиционные верлионские нравы. Но Виллериар предпочитал думать о себе, как о человеке, и не благодарить своих предков за чуть более крепкое здоровье и чуть большую силу, чем была у его собратьев-людей.
Попытки Гваара подружиться с владыкой единственного на Севере эльфийского княжества Илар-ар-Равьель мало у кого обрели поддержку и не увенчались успехом. Совет Жрецов, правивший более цивилизованной на взгляд короля Энферией, тоже не выказал энтузиазма от возможности союза. Ни тем, ни другим Виллериар не был интересен и откровенно смущал двойственностью своих порывов.
После того, как последний отпрыск династии Гваар обрёл союзницу в лице чародейки Норвьеру – «Посланницы Духов», как её тут называли – он был вынужден признать свои неудачи и изменить политику. Но, видимо, старался он недостаточно, так как народ о завершении его рода и отсутствии у него наследников особенно не печалился. Кэлраи не раз смеялась, что, похоже, день, когда король Виллериар погиб на охоте, для многих вообще стал негласным национальным праздником. У Гваара, конечно же, были свои ярые сторонники, но они довольно быстро теряли и популярность, и политический вес ещё в бытность Норвьеру советницей. Чародейка сделала верную ставку, полностью поддерживая исконные традиции Верлиона. На традициях, в конце концов, держался весь Север, да и заведены они были не просто так – Норвьеру это понимала. Вводить какие-либо новшества следовало с умом, и новшества эти ни в коей мере не должны были противоречить основным ценностям северян.
Заняв Ледяной Трон, королева-чародейка получила поддержку и людей, и нелюдей. Новый двор состоял и из тех, и из других, тайно отобранных со всей тщательностью ещё во время правления Гваара. Норвьеру привнесла в государственный уклад Верлиона немало нового, но преподнесла всё так, словно это было лишь усовершенствованием старых порядков. По большому счёту, так оно и было.
Хотя сама королева была чародейкой, она активно поддерживала исконную магию Севера – шаманизм, природное колдовство. Так же, вместо того, чтобы обратить свой взгляд к Энферии и прочим, так называемым, цивилизованным землям, она занялась укреплением собственного королевства. Ей не только удалось воскресить величие Верлиона и восстановить старые союзы, но и объединить разрозненные племена и земли в Северный Альянс. Альянс пока ещё был совсем юным, но пользу его видели даже орочьи вожди и Король Серебряных Гор, дварфийский властитель. А уж этим-то объяснить что-то, с чем они были не согласны, было абсолютно невозможным предприятием.
Кэлраи не знала, что там себе думали обо всём этом равьельские эльфы, не оказавшие благосклонности Гваару, но о Норвьеру шептались даже в Диких Пустошах – регионе, который дела остального Мира вообще трогали мало. При всей своей личной неприязни к королеве по-своему вампиресса восхищалась ею. Норвьеру была полезна для Верлиона, но она так же была опасна и непостижима. С таким гремучим сочетанием качеств Кэлраи ещё не сталкивалась. Пожалуй, как союзник, королева и правда была в чём-то достойна внимания Учителя.
Мысли вампирессы вернулись к тому же, ради чего она сейчас неслась по вечернему осеннему лесу в поисках Верховного Шамана Верлиона: что открыла королева Крэйену? Алгрис явно знал больше, чем притворялся. Кэлраи не исключала, что во время встречи он поведал о каком-то очень важном своём видении. Но вот с чем оно могло быть связано, если Норвьеру понадобился сам Лорд-Некромант? Девушка была от природы очень осторожна, но её мало что могло по-настоящему испугать, так как повидала она всякое. Дикие Пустоши никогда не были благословенными землями, даже для серкари. Но одна вещь вызывала у неё тот же страх, который втайне питали все, от крестьян до властителей: неизвестность, неопределённость будущего.
Священная Роща шаманов не была закрыта для Кэлраи, ведь она не желала зла тамошним обитателям. Но проход сквозь магическую завесу – невидимую границу, где лес переходил уже в саму мистическую Рощу – всегда вызывал в ней лёгкую дрожь. По ощущениям это напоминало проход сквозь водопад. Невидимые потоки силы омывали её ласково, но неизменно напоминали о непостижимой мощи и величии этого места.
Девушка значительно умерила шаг, прислушиваясь к течению энергий. Она не была эльфеей или оборотнем, но магия природы по-своему была знакома и ей. Хищник, не умеющий жить в согласии с окружающим миром, очень быстро погибает.
– Здесь моё чутьё не уступает твоему, Кэл, – насмешливый голос заставил её буквально подскочить на месте.
Серкари вообще сложно было застать врасплох, и тем более человеку.
– Поймал, – признала девушка и фыркнула. – Думаешь, так легко было тебя в твоей хвалёной Роще выследить?
– Ещё кто кого выслеживал, милая хищница, – Алгрис широко улыбнулся, явно довольный собой. – Не дуйся.
– У тебя есть возможность искупить вину, – с готовностью предложила вампиресса и подмигнула ему. – Всего-то парочка государственных секретов, а?
Шаман выразительно закатил глаза и погрозил ей пальцем. Потом оба рассмеялись. Такого рода шутками они обменивались постоянно.
Они расположились прямо там, под деревом. Алгрис угостил девушку восхитительной брусничной наливкой, которую частенько носил при себе в походной фляге. После того, как оба сделали по несколько глотков, Кэлраи тихо спросила:
– С чем связана твоя тревога? Ты редко приходишь сюда просто так.
Мужчина изобразил удивление, потом кивнул, как всегда, предпочитая не лгать ей. Между ними существовала своего рода договорённость: если тема была неудобной, она просто обозначалась как закрытая, без ненужных уловок. Иметь с шаманом дело было одно удовольствие, особенно после придворных интриг, каковых хватало даже на Севере, хотя здесь дела решались, как правило, напрямую.
– Иногда знания бывают в тягость. Некоторые вещи не хочется знать наперёд, но духи сами выбирают, что открывать.
– Но ведь не все их вести плохи. Они вывели тебя на ту судьбоносную охоту, – мягко заметила вампиресса. – Ты знал о Норвьеру задолго до того, как остальные могли даже предполагать. Знания, подобные твоим, редки и драгоценны. У нас тут, в конце концов, не Энферия с их сонмом древних пророчеств, в которых от обещанных героев буквально не протолкнуться.
Алгрис, несмотря на свой серьёзный настрой, не удержался от смеха. Девушка улыбнулась и сделала ещё один глоток наливки, радуясь, что он был расположен поговорить.
– Забавно, что ты про Энферию заговорила… Как раз она тут будет замешана.
– Оо? Никак их новый лорд-властитель решил устремить к нам свой царственный взор? Или жрецы, впервые за века, захотели расширить границы своих владений? Ну так местные орки с варварами им быстро амбиции подправят. Верлионцам даже когтем шевельнуть не придётся.
Верлион не мог позволить себе потерять её, особенно теперь, когда родился Северный Альянс. Смерть Норвьеру слишком дорого бы обошлась королевству. К тому же, у неё не было не то что наследника, но даже консорта1, и вот это действительно беспокоило. Но никто, и сам Алгрис в том числе, не взял на себя смелость настаивать на том, чтобы она поскорее заключила политический брак.
«Надеюсь, Вы знаете, что делаете, миледи», – подумал Алгрис, бросив на Норвьеру тревожный взгляд.
Её прекрасное лицо с обманчиво нежными чертами почти не выдавало напряжения. В каждом её жесте, в каждом слове читалась несгибаемая воля. Королева держалась с привычным достоинством, но за ним шаман ощущал волнение. В отличие от Крэйена, Норвьеру не была бесстрастной, хотя с успехом могла производить такое впечатление.
– Кстати говоря, а какой он вообще из себя, наш лорд-властитель? – поинтересовался Крэйен, переводя на неё чуть потеплевший – если такое вообще было применимо к нему – взгляд.
Шамана этот вопрос тоже интересовал.
Тёмно-бирюзовые глаза королевы, холодные, как горный источник, сверкнули над хрустальным бокалом, когда она пригубила вино. Зачарованно Алгрис наблюдал, как Норвьеру провела ладонью над кувшином. Алые струи взмыли вверх и стали переплетаться в картину, меняя цвет. Над столом возникла уменьшенная копия зверя, напоминавшего поджарого пса с гладкой иссиня-чёрной шерстью, длинной мордой и острыми ушами. Было в его оскале и чёрно-янтарных глазах что-то демоническое, пугающее. Алгрис подался вперёд, разглядывая его со смесью восхищения и опаски.
– Оборотень? – он говорил шёпотом, словно боясь спугнуть морок.
– Не совсем, мой друг. Как и я, он тэйриэ, просто давно позабывший о своём призвании, – мягко ответила чародейка. Она рассматривала пса внимательно, словно впервые. – Клан Энсору был одним из самых могучих в нашем Мире… и одним из самых опасных. Он рождал великих мужчин и женщин – великих... и страшных. Как Правящий Лорд клана, Арданнор Энсору обладает их Даром в полной мере.
– И насколько опасным считаете его Вы, миледи? – спокойно спросил некромант, переходя сразу к делу.
Норвьеру рассмеялась, негромко, с нотками горечи.
- Насколько опасным может быть тот, кому однажды удалось убить меня?
Глаза шамана расширились от изумления. Крэйен перевёл взгляд на нож, соскочивший словно сам по себе, и две аккуратные половинки плода, рассечённого вместе с косточкой. Бесстрастно он стёр салфеткой сок и кровь с ладони и кивнул:
– По мне, ответ вполне исчерпывающий.
Королева чуть улыбнулась.
– Я предпочитаю создать наиболее точное впечатление наименьшим количеством слов.
Склонив голову на бок, словно художник, размышляющий, каких оттенков не хватает его будущему шедевру, она пошевелила пальцами, меняя форму образа. Демонический пёс начал таять, и вместо него постепенно возникало лицо с красивыми будто выточенными из камня чертами в обрамлении прямых иссиня-чёрных, как шерсть давешнего зверя, волос. Мужчина в серебристой диадеме, украшенной крупными острыми клыками сапфиров, человеком явно не был. Глаза у него были чёрными с янтарной радужкой, не изменившись от ипостаси к ипостаси, взгляд – одновременно и мудрым, и каким-то хищным. Но уверенная полу улыбка на резко очерченных губах делала его, как показалось Алгрису… нет, не добрее, но как-то живее, чем Крэйен.
– Арданнор Энсору, – беззвучно повторил шаман, врезая в память имя и образ врага, надёжнее, чем можно было выбить на скале.
Некоторое время чародейка изучала созданный ею образ, а потом резко сжала руку в кулак, и вино хлынуло обратно в кувшин, яростно, но почти без брызг.
– По крайней мере, так он выглядел в лучшие свои времена, – Норвьеру по-прежнему не отрывала взгляд от кувшина. – Сейчас, когда он окончательно обезумел, я уже не уверена, каков он. Но безумие не делает его менее опасным противником. Скорее, наоборот. Он подобен дикому зверю, чья предсмертная агония всё никак не придёт к милосердному исходу.
– На всякого зверя найдётся свой охотник. Излишним милосердием я не страдаю, но в этот раз можно сделать исключение, – Крэйен хищно улыбнулся и отправил в рот кусочек персика.
– Я не знаю, какому охотнику будет по зубам пёс Энсору, – охладила его пыл чародейка.
Задумчиво она коснулась кончиком посеребрённого ногтя камня на своём перстне, сейчас по цвету напоминавшего яркий сапфир.
Маг пожал плечами:
– Кто не пробует, тот не преуспевает в экспериментах. Ставки очень высоки. Я не могу отказать себе в удовольствии поучаствовать. Надеюсь, и Вы не будете оставаться в стороне, миледи? – его улыбка стала лукавой.
Норвьеру медленно подняла голову. Её взгляд был пронзительным, самой сути. Алгрису показалось, что на несколько мгновений беседку наполнил холод суровой зимы. Невольно шаман зябко повёл плечами.
Резко проговорив несколько слов на незнакомом языке, королева ответила:
– Разумеется, нет, тем более теперь. К тому же, при всей Вашей мудрости, милорд, Вы вряд ли сумеете обойтись без моей помощи, - она с горечью усмехнулась. – Я знаю Энсору лучше, чем многие… к сожалению.
* * *
Как ни относись к Северным Землям, одного у Рандавэйра было не отнять: жизнь здесь была… комфортной. Когда-то Кэлраи считала верхом людских изобретений энферийские акведуки и купальни. Единый Орден употребил на их строительство едва ли не больше золота, чем на хвалёные мощёные дороги, паутиной оплетавшие всю страну. Но даже знаменитые на весь континент акведуки меркли рядом со сложной системой водоснабжения в центральном королевстве Северного Альянса. И почему никому из магов прежде не приходило в голову использовать энергию стихий вот так? Норвьеру оказалась первой. Она вообще привлекала чародеев к самым разным задачам, безусловно, полезным, но абсолютно для тех непривычным. Сначала кое-кто из них возмущался, что не подобает магам заниматься такой ерундой. Но первые волнения быстро поутихли, учитывая, что подавала пример сама королева-чародейка.
С наслаждением погружаясь в горячую ванну, вампиресса усмехнулась. «Не иначе именно с помощью вот таких вещей Норвьеру снискала народную любовь, – подумала девушка, закидывая ноги на мраморный бортик. – Легендарные артефакты, боевые заклинания… Толковая бытовая магия – вот истинный ключ к любому сердцу!»
Дневной отдых пошёл ей на пользу. В голове уже не звенело, да и мышцы наполнились привычной силой. Кэлраи с удовольствием поспала бы ещё, но ей нужно было как можно скорее поговорить с Алгрисом – единственным, кто мог пролить хоть немного света на происходящее. За время пребывания в Рандавэйре с шаманом у них сложились дружеские отношения. Правда, в том, что касалось тайн Норвьеру, от него можно было не ждать помощи – слишком уж предан он был своей королеве.
Когда сумерки начали сгущаться, плавно перетекая в вечер, вампиресса уже привела себя в надлежащий вид и выскользнула из покоев с целью найти Алгриса.
Шаман как сквозь землю провалился. Кэлраи глубоко сомневалась, что их встреча до сих пор не закончилась, и решила попытать счастья за пределами замка. Стараясь никому не попадаться на глаза, девушка быстро дошла до городской стены. Ловко и, главное, незаметно для стражников вампиресса перебралась через неё и устремилась к граничащему со столицей лесу. Она всегда очень гордилась такими вылазками, ведь многие стражники были оборотнями, а от них мог укрыться далеко не всякий серкари!
Священная Роща, сокрытая где-то в непроходимом верлионском массиве, издревле считалась оплотом шаманов. Когда последний король Верлиона Виллериар Гваар устраивал гонения на тех своих подданных, кто не был человеком – а таковых здесь было не меньше, если не больше, чем людей – многие нашли убежище у шаманов Рощи. Её хранителями был могучий клан оборотней, и именно благодаря им бесчинства своенравного властителя не обрели для верлионцев совсем уж фатальных последствий. Виллериар Гваар умудрился пошатнуть доверие других народов к Верлиону и разрушить многовековые союзы почти со всеми дружественными «варварскими» землями. Но, по крайней мере, он не успел существенно проредить население собственного королевства. Династия Гваар, к слову сказать, никогда не состояла из чистокровных людей, учитывая традиционные верлионские нравы. Но Виллериар предпочитал думать о себе, как о человеке, и не благодарить своих предков за чуть более крепкое здоровье и чуть большую силу, чем была у его собратьев-людей.
Попытки Гваара подружиться с владыкой единственного на Севере эльфийского княжества Илар-ар-Равьель мало у кого обрели поддержку и не увенчались успехом. Совет Жрецов, правивший более цивилизованной на взгляд короля Энферией, тоже не выказал энтузиазма от возможности союза. Ни тем, ни другим Виллериар не был интересен и откровенно смущал двойственностью своих порывов.
После того, как последний отпрыск династии Гваар обрёл союзницу в лице чародейки Норвьеру – «Посланницы Духов», как её тут называли – он был вынужден признать свои неудачи и изменить политику. Но, видимо, старался он недостаточно, так как народ о завершении его рода и отсутствии у него наследников особенно не печалился. Кэлраи не раз смеялась, что, похоже, день, когда король Виллериар погиб на охоте, для многих вообще стал негласным национальным праздником. У Гваара, конечно же, были свои ярые сторонники, но они довольно быстро теряли и популярность, и политический вес ещё в бытность Норвьеру советницей. Чародейка сделала верную ставку, полностью поддерживая исконные традиции Верлиона. На традициях, в конце концов, держался весь Север, да и заведены они были не просто так – Норвьеру это понимала. Вводить какие-либо новшества следовало с умом, и новшества эти ни в коей мере не должны были противоречить основным ценностям северян.
Заняв Ледяной Трон, королева-чародейка получила поддержку и людей, и нелюдей. Новый двор состоял и из тех, и из других, тайно отобранных со всей тщательностью ещё во время правления Гваара. Норвьеру привнесла в государственный уклад Верлиона немало нового, но преподнесла всё так, словно это было лишь усовершенствованием старых порядков. По большому счёту, так оно и было.
Хотя сама королева была чародейкой, она активно поддерживала исконную магию Севера – шаманизм, природное колдовство. Так же, вместо того, чтобы обратить свой взгляд к Энферии и прочим, так называемым, цивилизованным землям, она занялась укреплением собственного королевства. Ей не только удалось воскресить величие Верлиона и восстановить старые союзы, но и объединить разрозненные племена и земли в Северный Альянс. Альянс пока ещё был совсем юным, но пользу его видели даже орочьи вожди и Король Серебряных Гор, дварфийский властитель. А уж этим-то объяснить что-то, с чем они были не согласны, было абсолютно невозможным предприятием.
Кэлраи не знала, что там себе думали обо всём этом равьельские эльфы, не оказавшие благосклонности Гваару, но о Норвьеру шептались даже в Диких Пустошах – регионе, который дела остального Мира вообще трогали мало. При всей своей личной неприязни к королеве по-своему вампиресса восхищалась ею. Норвьеру была полезна для Верлиона, но она так же была опасна и непостижима. С таким гремучим сочетанием качеств Кэлраи ещё не сталкивалась. Пожалуй, как союзник, королева и правда была в чём-то достойна внимания Учителя.
Мысли вампирессы вернулись к тому же, ради чего она сейчас неслась по вечернему осеннему лесу в поисках Верховного Шамана Верлиона: что открыла королева Крэйену? Алгрис явно знал больше, чем притворялся. Кэлраи не исключала, что во время встречи он поведал о каком-то очень важном своём видении. Но вот с чем оно могло быть связано, если Норвьеру понадобился сам Лорд-Некромант? Девушка была от природы очень осторожна, но её мало что могло по-настоящему испугать, так как повидала она всякое. Дикие Пустоши никогда не были благословенными землями, даже для серкари. Но одна вещь вызывала у неё тот же страх, который втайне питали все, от крестьян до властителей: неизвестность, неопределённость будущего.
Священная Роща шаманов не была закрыта для Кэлраи, ведь она не желала зла тамошним обитателям. Но проход сквозь магическую завесу – невидимую границу, где лес переходил уже в саму мистическую Рощу – всегда вызывал в ней лёгкую дрожь. По ощущениям это напоминало проход сквозь водопад. Невидимые потоки силы омывали её ласково, но неизменно напоминали о непостижимой мощи и величии этого места.
Девушка значительно умерила шаг, прислушиваясь к течению энергий. Она не была эльфеей или оборотнем, но магия природы по-своему была знакома и ей. Хищник, не умеющий жить в согласии с окружающим миром, очень быстро погибает.
– Здесь моё чутьё не уступает твоему, Кэл, – насмешливый голос заставил её буквально подскочить на месте.
Серкари вообще сложно было застать врасплох, и тем более человеку.
– Поймал, – признала девушка и фыркнула. – Думаешь, так легко было тебя в твоей хвалёной Роще выследить?
– Ещё кто кого выслеживал, милая хищница, – Алгрис широко улыбнулся, явно довольный собой. – Не дуйся.
– У тебя есть возможность искупить вину, – с готовностью предложила вампиресса и подмигнула ему. – Всего-то парочка государственных секретов, а?
Шаман выразительно закатил глаза и погрозил ей пальцем. Потом оба рассмеялись. Такого рода шутками они обменивались постоянно.
Они расположились прямо там, под деревом. Алгрис угостил девушку восхитительной брусничной наливкой, которую частенько носил при себе в походной фляге. После того, как оба сделали по несколько глотков, Кэлраи тихо спросила:
– С чем связана твоя тревога? Ты редко приходишь сюда просто так.
Мужчина изобразил удивление, потом кивнул, как всегда, предпочитая не лгать ей. Между ними существовала своего рода договорённость: если тема была неудобной, она просто обозначалась как закрытая, без ненужных уловок. Иметь с шаманом дело было одно удовольствие, особенно после придворных интриг, каковых хватало даже на Севере, хотя здесь дела решались, как правило, напрямую.
– Иногда знания бывают в тягость. Некоторые вещи не хочется знать наперёд, но духи сами выбирают, что открывать.
– Но ведь не все их вести плохи. Они вывели тебя на ту судьбоносную охоту, – мягко заметила вампиресса. – Ты знал о Норвьеру задолго до того, как остальные могли даже предполагать. Знания, подобные твоим, редки и драгоценны. У нас тут, в конце концов, не Энферия с их сонмом древних пророчеств, в которых от обещанных героев буквально не протолкнуться.
Алгрис, несмотря на свой серьёзный настрой, не удержался от смеха. Девушка улыбнулась и сделала ещё один глоток наливки, радуясь, что он был расположен поговорить.
– Забавно, что ты про Энферию заговорила… Как раз она тут будет замешана.
– Оо? Никак их новый лорд-властитель решил устремить к нам свой царственный взор? Или жрецы, впервые за века, захотели расширить границы своих владений? Ну так местные орки с варварами им быстро амбиции подправят. Верлионцам даже когтем шевельнуть не придётся.
