- Ничего себе командировочка… Я бы от такой не отказалась.
Прислонившись спиной к торцевому пилону с отгораживающими прихожую полками и сложив руки на груди, наблюдаю, как Светлана возвращается на кухню, наливает в вазу воду из-под крана, а потом тащит ее, вздыхая, вместе с цветами обратно в гостиную.
- Красиво, да?
Нехотя соглашаюсь:
- Да, очень красиво.
Но мои мысли сейчас не о букетах, они по-прежнему бурлят там, в офисе. Я еле дождался подругу и мне просто невтерпеж высказать все, что я думаю о Пригожине.
- Слушай, Свет, я вот вообще, вообще ни хрена не понимаю.
Дорохина садится на диван, все еще держа в руках вазу и цветы, а я плюхаюсь на боковой модуль. Светлана ставит вазу на стол и продолжает крутить в руках свой букет, так и эдак, рассматривая его. Никак не налюбуется. Не глядя на меня, она спрашивает:
- Чего ты не понимаешь?
Я тут же вываливаю на нее свое недоумение:
- Ну, вот ты объясни мне, хотя бы, как так можно, а? Сам же отвез меня к врачу, потом привез меня домой, сидел тут, ухаживал, еду готовил. Пятки целовал, миловал там, я не знаю….
Наконец, Дорохина вставляет букет в вазу и расправляет его. И может мне, наконец, уделить немного своего драгоценного внимания. Я возмущенно продолжаю:
- И что? И все это для чего? Чтобы, вот так вот, просто взять и улететь с этой дурой в Испанию, да?
- Слушай, ну ты же сама говорила, что он не отдыхать едет, а работать. И потом, для его карьерной лестницы это же ого – го!
- Слушай Дорохина, я тебя умоляю, о какой карьерной лестнице ты вообще говоришь, а? Ты что, думаешь, я ничего не понимаю?
Светка разводит руками:
- Филатова, тебя саму никак не поймешь - то ты говоришь, что ничего не понимаешь, то говоришь, что ты наоборот, понимаешь все!
Судорожно убираю волосы с лица. Поднимаю к потолку повлажневшие глаза. Чего она идиотку то из себя строит? Я не понимаю мутных поступков Пригожина, но мотивы семейки Федотовых примитивны как дрова. Дорохина продолжает разоряться не по делу, тратя избыток энергии на размахивание руками:
- Уже бы села и поговорила с ним, наконец. Уже бы тет-а-тет поговорили: «Да? Да! Нет? Нет!». И разбежались.
Это произносится так бездумно и равнодушно, с разглядыванием своего бесценного букета, что во мне поднимается волна раздражения. Светкин эгоизм меня бесит - кричит, ручками машет и все ни о чем. У нее, с этим своим Колюней совсем крыша съехала, и на меня ей плевать абсолютно…
Я же вроде внятно говорю, человеческим языком - у Пригожина семь пятниц на неделе, вот сегодня, например, на меня, уродливую, даже смотреть не захотел... Мое недовольство достигает предела, и я встаю, желая уйти. Цежу сквозь зубы:
- Спасибо.
Дорохина все также беззаботно счастлива, и тянется к букету.
- Пожалуйста.
Неожиданный звонок в дверь заставляет не торопясь отправиться в прихожую, под неумолкающие входные трели.
- Ох, кого там еще…
Не глядя в домофон, поворачиваю защелку и распахиваю дверь... Ого-го! Машкины родители!
Я их только на фотках видел. Растерянно лепечу:
- Мам, пап…
Радостно смеясь, они заходят внутрь, и я раскрываю объятия, изображая любящую дочь:
- Мамуля
Бросаюсь обниматься с ней, потом перехожу к отцу:
- Па-а-ап!
- Смотри, признала... Хэ… Признала.
Отступаю, делая шаг назад и силясь вспомнить, как же их зовут.
- Слушайте, ну какие вы молодцы, что вы приехали.
- Мы тут в Москве на пару дней.
Мать осторожно касается бандажа на шее:
- А вот это, что это? Что с тобой? Не звонишь и не звонишь, мы уже начали волноваться.
- Упала. Там со связками что-то, но скоро бандаж снимут.
Они снимают верхнюю одежду, и я начинаю копаться в стенном шкафу в поисках вешалок.
Родители за спиной о чем-то шепчутся, и я разворачиваюсь, чтобы подхватить плащ Надежды Григорьевны. Да, точно, вспомнил! Ее зовут Надежда Григорьевна, а его Павел Степанович!
Отец, прихватив сумки у ног, направляется в гостиную:
- Замуж еще не вышла? Кстати, этот твой кавалер, вы, по-прежнему, встречаетесь, перезваниваетесь?
Замираю, тыча вешалкой в рукав:
- А-а-а… Да буквально, вот…
Иду вслед за родителями, обеими руками разводя волосы с лица за уши:
- Буквально, вчера… Э-э-э… Кстати, вам привет передавал.
Отец недовольно ворчит:
- Привет он передавал. А знакомится с нами, он не собирается?
Неуверенно дергаю плечом:
- Ну-у… Собирается, конечно.
Машка, Машка… Похоже, меня уж без меня тут, поженили. Мы дружно садимся на диван, и мать разворачивается к отцу:
- Так, Паша, будешь мне помогать.
Она оглядывается на меня:
- Я сегодня приготовлю утку. У нас будет праздничный ужин. Позовем гостей.
Она прижимает руку к груди и с придыханием сообщает:
- Мы такое вкусное вино привезли.
Обхватив себя руками за плечи, нервно поддерживаю:
- Слушайте, супер. А кого мы будем звать?
Надежда Григорьевна смотрит на мужа:
- Ну, как… Светочку Дорохину…
Отец подхватывает:
- И кавалера своего, познакомишь нас, наконец. Или ты против?
Не зная, что сказать, растерянно бормочу:
- Я? Чего это я буду против…
Интересно, эту пару дней в Москве, они в этой квартире собираются жить? С учетом особенностей нашего с Филатовой существования, особенно с учетом беспамятства о прошедшем дне, это может привести к проблемам. Смущенно отвожу глаза:
- Может вам гостиницу снять?
Улыбки сползают с их лиц и отец обиженно тянет:
- В смысле?
- Ну-у-у… Квартира небольшая …, чтобы вам раскрепоститься.
Жестикуляцией стараюсь смягчить свое предложение, а потом, лукаво улыбаясь, подаюсь к ним:
- Ну, сами понимаете.
Отец поднимает протестующе руку:
- Так, стоп, стоп.
Он поднимается со своего места:
- Дочка, ты не переживай, мы сюда не только раскрепощаться приехали.
Он обходит вокруг, заступая мне за спину и нависая. Мне приходится крутить головой вслед за ним и смотреть снизу вверх.
- Я хотел вот, лично познакомиться поближе с твоим молодым человеком.
Он выпрямляется:
- Не каждый день наша дочь жениха домой приводит.
Мать укоризненно перебивает:
- Паш, что ты мелешь?! Какой, жених?
- А что я такого говорю? Все так и есть. Пора!
Стараясь прекратить неприятный разговор, поднимаюсь, хлопая в ладоши:
- Да ничего страшного… Так! Давайте располагаться.
Подхватываю сумки, но отец останавливает:
- Cтоп, замри.
Недоуменно оглядываюсь.
- Дочка, ты хочешь унизить меня? Как, мужчину.
И забирает из моих рук поклажу:
- По какому адресу доставить вещи?
Улыбнувшись, киваю в сторону моей комнаты:
- Вот, туда… Хэ… Располагайтесь, будьте как дома.
Я и в гостиной переночую. Отец, удаляясь, добавляет:
- Но не забывайте, что вы в гостях.
Мать тоже поднимается и присоединяется к отцу:
- Паш.
- Хе-хе-хе. Слушай, ну юмор.
- У тебя юмор плоский
Он разводит руки с сумками в стороны:
- Плоский. Какой есть, такой вот, юмор.
3-2
Ромаша
Спустя полчаса стол накрыт и, похоже, отец подготовился к мероприятию заранее, не с бухты-барахты. Тут и бутылка с шампанским для дам и графинчик с коньяком для себя любимого, и общая салатница наполненная винегретом, тарелка с нарезанным сыром, блюдо винограда с дольками манго, белый хлеб, перед каждым едоком тарелка с курицей в листиках салата. Сидим полукругом – Павел Степанович на диване, мы с Надеждой Григорьевной напротив друг друга: она в кресле, я на придиванном модуле. Звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть, отец недовольно поднимается:
- Черт, ну, как всегда, не вовремя.
Опережаю его, с хмурым видом направляясь в прихожую:
- Я сама открою - вдруг это кто по работе.
Но подойдя к домофону, ошеломленно зависаю, несмотря на продолжающиеся звонки.
- А…Сергей?
Почему он приехал? Не предупредив, не позвонив… Все-таки, открываю дверь, судорожно придумывая, что говорить и делать. Пригожин взъерошенный и нервный:
- Ну, привет.
В ответ издаю что-то квакающее, переминаясь с ноги на ногу:
- А...У…
- Ну, я войду?
- А… М-м-м… Привет.
Судорожно приглаживаю ладонью волосы, не приглашая, и Сергей делает шаг внутрь прихожей.
Ничего сказать не успеваю – к нам в прихожую впархивает радостная мать:
- Маш!
И делает вид, что только что заметила нового гостя:
- Ой, здравствуйте!
Вот, артистка! Сергей, наконец, замечает, что мы в квартире не одни и это сбивает его настрой выяснять отношения. В его голосе настороженность:
- Здравствуйте.
Сказать, что случайно зашел по работе? Но почему и кто? Время явно неурочное для посторонних визитов. Как автомат машу и машу рукой в сторону Пригожина и почему-то говорю другое:
- Мам, познакомься…. Это… Роман. Я о нем тебе рассказывала, да? Вы же хотели встретиться?
- Да, да, да, да, тот самый Роман… Вы еще вместе работаете?
Торопливо киваю:
- Да!
– Очень приятно, Надежда Григорьевна.
У бедняги видок все более ошалелый:
- А… Нет…Да…
- Проходите. А у нас как раз торжественное мероприятие!
Совсем растерявшись, плыву по течению - закинув руку за голову и почесывая затылок, киваю с идиотской улыбкой: сейчас самое главное как-то предупредить Пригожина, объяснить, но как это сделать? На кону вся Машкина легенда о счастливой личной жизни. Удаляясь назад в гостиную, мать приглашает:
- Маш, не держи своего молодого человека в прихожей, проходите, проходите к столу! Проходите.
Чуть ли не уткнувшись Пригожину в грудь, снова начинаю причитать, умоляя:
- Сережа, не спорь, пожалуйста. Я тебе очень прошу, ни о чем не спрашивай! Прошу! Я тебе потом все объясню. Я тебя умоляю, просто поверь мне и подыграй.
Пригожин, не слушая бормотания, недоуменно перебивает:
- Какого своего молодого человека?
Из столовой доносится зов отца:
- Невеста, а что ты там жениха то прячешь? Давай его сюда!
Черт, и этот туда же! Невеста! Деревянно скалюсь в ответ сквозь полки, потом опять перевожу взгляд на Серегу, призывая дрожащим голосом:
- Пошли! Господи, Сереж, я тебя заклинаю. Я все равно не смогу ответить на все твои вопросы за десять секунд. Я тебя прошу, пожалуйста, подыграй мне до конца. Скажи, что ты Ромка, я тебе потом все объясню!
Сопя и вздыхая, тороплюсь обойти полки, увлекая за собой Пригожина, и тот, как завороженный, следует за мной. Нервно блею:
- А… Роман, а-а-а… Познакомься, пожалуйста…
Тыкаю, не глядя, в сторону отца:
- Вот это, Павел Степанович, мой папа.
Отец, вскочив, крепко жмет руку Пригожину и голос у того чуть дрожит:
- О-очень приятно.
Его растерянный взгляд постоянно возвращается ко мне, но отец крепко встряхивает сжатую ладонь, заставляя перевести внимание на себя:
- Взаимно. Ну, что стоим то? Присаживаемся.
Отец продолжает колобродить, обхаживая гостя:
- Кстати, как? Может по рюмашке? За знакомство?
Он берет со стола бутылку и бокал:
- А я все смотрю - чего это смурной какой-то, мутный какой-то…
Наполнив стопку коньяком, он передает ее Пригожину, но тот мнется:
- Вы простите, что я … Ну….
Мать пытается завести общий разговор:
- Роман, а где вы живете?
- Ну, если вам о чем-то говорит – Борисовские пруды, вот.
Вмешиваюсь:
- Мам! Ну, дай человеку прийти в себя, ну!
Отец перебивает, торопясь продемонстрировать радушие возможному собутыльнику:
- Действительно, Надя, ты чего… Ты, вон, возьми лучше, человеку, разогрей чего-нибудь! А то он у нас с пылу c жару… Хэ-хэ.
Не могу удержаться:
- Папа!
- Согласен, плоский юмор. Все! Пьем!
Сергей протягивает стопку чокнуться и тихо бормочет:
- Ваше здоровье
И одним глотком опрокидывает алкоголь в себя.
Продолжаем ужинать и отец снова поднимает свою рюмку, чокаясь с Сергеем:
- Сквозная.
Мы тоже с Надеждой Григорьевной поднимаем свои бокалы с шампанским, которые сталкиваются с веселым звоном, и я делаю глоток шипящего вина, посматривая поверх стекла на Машкиных родителей. Отец, сморщившись, ставит со стуком рюмку на стол и решительно разворачивается к Пригожину:
- Все, давай вставай!
Тот не понимает:
- Зачем? Мне и так хорошо.
- Вставай, говорю!
Он подталкивает Сергея под локоть и тот нехотя поднимается. Отец, сложив на груди руки, бросает победные взгляды то на меня, то на мать.
- Ну, слушаем тебя. Сегодня у нас помолвка!
Стоп - машина! Поворот совершенно непредусмотренный моим с Пригожиным планом и я оглушено шлепаю губами, раскрыв рот, совершенно ошарашенный новой инициативой. Опасливо выдавливаю из себя:
- Какая помолвка?!
- Какая… Обыкновенная! Я хочу, чтобы этот парень при мне, при матери, обещал сегодня, что возьмет тебя в жены!
Видимо это экспромт – на лице матери явное удивление:
- Подожди, Паш…
- Чего ждать!? Мы уже столько лет ждем. И потом я их знаю. Мы сейчас за порог и они опять нас за нос будет водить.
Сергей, неуверенно поглядывая на меня, с волнением в голосе озвучивает:
- Ну, я обещаю, что… Маша будет моей женой.
В голосе заметна растерянность, и я отворачиваюсь – слава богу, хоть изображать радость никто не требует... Торопливо выпалив требуемое, Сергей пытается сесть, но отец не дает:
- Потому, что…
Приходится выдохнуть:
- Потому что я ее сильно люблю.
Он с облегчением плюхается на свое место, но отец остается недовольным:
- Ну, это не серьезно, это так не пойдет.
- А как пойдет?
- Ну, что мы таких обещаний не знаем. Ты давай, клянись!
Но… Я аж вскидываюсь, с ужасом, с отвисшей челюстью, глядя на Машкиного родителя – клятва это серьезно, клятвы надо выполнять. Не дай бог здоровьем матери поклясться скажет или будущих детей! Не удивлюсь, если Сергей сейчас откажется. Пытаюсь отвлечь огонь на себя:
- Пап!
- Дочка, я хочу, чтобы он поклялся. Любишь, давай клянись!
Сергей молчит, а потом все-таки бубнит скороговоркой:
- Хорошо клянусь. Я клянусь, что Маша будет моей женой.
И быстро садится, раздраженно ворча:
- Так, нормально?
Батяня возмущенно вскидывается:
- Ты, что мне… Ты что, нам одолжение делаешь?
Тут уж вмешивается мать, стараясь урезонить обоих:
– Паш, ну что ты, в самом деле. Хорошо сказал.
И тут же смотрит на меня:
- Маша, теперь ты!
- Гхм.
Клясться выйти замуж за Пригожина не хочу, Машка мне спасибо не скажет. Или… Скажет? Ну не меня же ей дожидаться… Ей замуж пора, детей рожать… Отложив вилку, неторопливо встаю, мысленно готовясь.
- Мам, пап…
- Ну?
- Я обещаю, что-о-о...
На миг замолкаю и кошусь на Сергея:
- Полностью растворюсь в любимом человеке. Клянусь… И, произойдет это очень скоро.
Прислонившись спиной к торцевому пилону с отгораживающими прихожую полками и сложив руки на груди, наблюдаю, как Светлана возвращается на кухню, наливает в вазу воду из-под крана, а потом тащит ее, вздыхая, вместе с цветами обратно в гостиную.
- Красиво, да?
Нехотя соглашаюсь:
- Да, очень красиво.
Но мои мысли сейчас не о букетах, они по-прежнему бурлят там, в офисе. Я еле дождался подругу и мне просто невтерпеж высказать все, что я думаю о Пригожине.
- Слушай, Свет, я вот вообще, вообще ни хрена не понимаю.
Дорохина садится на диван, все еще держа в руках вазу и цветы, а я плюхаюсь на боковой модуль. Светлана ставит вазу на стол и продолжает крутить в руках свой букет, так и эдак, рассматривая его. Никак не налюбуется. Не глядя на меня, она спрашивает:
- Чего ты не понимаешь?
Я тут же вываливаю на нее свое недоумение:
- Ну, вот ты объясни мне, хотя бы, как так можно, а? Сам же отвез меня к врачу, потом привез меня домой, сидел тут, ухаживал, еду готовил. Пятки целовал, миловал там, я не знаю….
Наконец, Дорохина вставляет букет в вазу и расправляет его. И может мне, наконец, уделить немного своего драгоценного внимания. Я возмущенно продолжаю:
- И что? И все это для чего? Чтобы, вот так вот, просто взять и улететь с этой дурой в Испанию, да?
- Слушай, ну ты же сама говорила, что он не отдыхать едет, а работать. И потом, для его карьерной лестницы это же ого – го!
- Слушай Дорохина, я тебя умоляю, о какой карьерной лестнице ты вообще говоришь, а? Ты что, думаешь, я ничего не понимаю?
Светка разводит руками:
- Филатова, тебя саму никак не поймешь - то ты говоришь, что ничего не понимаешь, то говоришь, что ты наоборот, понимаешь все!
Судорожно убираю волосы с лица. Поднимаю к потолку повлажневшие глаза. Чего она идиотку то из себя строит? Я не понимаю мутных поступков Пригожина, но мотивы семейки Федотовых примитивны как дрова. Дорохина продолжает разоряться не по делу, тратя избыток энергии на размахивание руками:
- Уже бы села и поговорила с ним, наконец. Уже бы тет-а-тет поговорили: «Да? Да! Нет? Нет!». И разбежались.
Это произносится так бездумно и равнодушно, с разглядыванием своего бесценного букета, что во мне поднимается волна раздражения. Светкин эгоизм меня бесит - кричит, ручками машет и все ни о чем. У нее, с этим своим Колюней совсем крыша съехала, и на меня ей плевать абсолютно…
Я же вроде внятно говорю, человеческим языком - у Пригожина семь пятниц на неделе, вот сегодня, например, на меня, уродливую, даже смотреть не захотел... Мое недовольство достигает предела, и я встаю, желая уйти. Цежу сквозь зубы:
- Спасибо.
Дорохина все также беззаботно счастлива, и тянется к букету.
- Пожалуйста.
***
Неожиданный звонок в дверь заставляет не торопясь отправиться в прихожую, под неумолкающие входные трели.
- Ох, кого там еще…
Не глядя в домофон, поворачиваю защелку и распахиваю дверь... Ого-го! Машкины родители!
Я их только на фотках видел. Растерянно лепечу:
- Мам, пап…
Радостно смеясь, они заходят внутрь, и я раскрываю объятия, изображая любящую дочь:
- Мамуля
Бросаюсь обниматься с ней, потом перехожу к отцу:
- Па-а-ап!
- Смотри, признала... Хэ… Признала.
Отступаю, делая шаг назад и силясь вспомнить, как же их зовут.
- Слушайте, ну какие вы молодцы, что вы приехали.
- Мы тут в Москве на пару дней.
Мать осторожно касается бандажа на шее:
- А вот это, что это? Что с тобой? Не звонишь и не звонишь, мы уже начали волноваться.
- Упала. Там со связками что-то, но скоро бандаж снимут.
Они снимают верхнюю одежду, и я начинаю копаться в стенном шкафу в поисках вешалок.
Родители за спиной о чем-то шепчутся, и я разворачиваюсь, чтобы подхватить плащ Надежды Григорьевны. Да, точно, вспомнил! Ее зовут Надежда Григорьевна, а его Павел Степанович!
Отец, прихватив сумки у ног, направляется в гостиную:
- Замуж еще не вышла? Кстати, этот твой кавалер, вы, по-прежнему, встречаетесь, перезваниваетесь?
Замираю, тыча вешалкой в рукав:
- А-а-а… Да буквально, вот…
Иду вслед за родителями, обеими руками разводя волосы с лица за уши:
- Буквально, вчера… Э-э-э… Кстати, вам привет передавал.
Отец недовольно ворчит:
- Привет он передавал. А знакомится с нами, он не собирается?
Неуверенно дергаю плечом:
- Ну-у… Собирается, конечно.
Машка, Машка… Похоже, меня уж без меня тут, поженили. Мы дружно садимся на диван, и мать разворачивается к отцу:
- Так, Паша, будешь мне помогать.
Она оглядывается на меня:
- Я сегодня приготовлю утку. У нас будет праздничный ужин. Позовем гостей.
Она прижимает руку к груди и с придыханием сообщает:
- Мы такое вкусное вино привезли.
Обхватив себя руками за плечи, нервно поддерживаю:
- Слушайте, супер. А кого мы будем звать?
Надежда Григорьевна смотрит на мужа:
- Ну, как… Светочку Дорохину…
Отец подхватывает:
- И кавалера своего, познакомишь нас, наконец. Или ты против?
Не зная, что сказать, растерянно бормочу:
- Я? Чего это я буду против…
Интересно, эту пару дней в Москве, они в этой квартире собираются жить? С учетом особенностей нашего с Филатовой существования, особенно с учетом беспамятства о прошедшем дне, это может привести к проблемам. Смущенно отвожу глаза:
- Может вам гостиницу снять?
Улыбки сползают с их лиц и отец обиженно тянет:
- В смысле?
- Ну-у-у… Квартира небольшая …, чтобы вам раскрепоститься.
Жестикуляцией стараюсь смягчить свое предложение, а потом, лукаво улыбаясь, подаюсь к ним:
- Ну, сами понимаете.
Отец поднимает протестующе руку:
- Так, стоп, стоп.
Он поднимается со своего места:
- Дочка, ты не переживай, мы сюда не только раскрепощаться приехали.
Он обходит вокруг, заступая мне за спину и нависая. Мне приходится крутить головой вслед за ним и смотреть снизу вверх.
- Я хотел вот, лично познакомиться поближе с твоим молодым человеком.
Он выпрямляется:
- Не каждый день наша дочь жениха домой приводит.
Мать укоризненно перебивает:
- Паш, что ты мелешь?! Какой, жених?
- А что я такого говорю? Все так и есть. Пора!
Стараясь прекратить неприятный разговор, поднимаюсь, хлопая в ладоши:
- Да ничего страшного… Так! Давайте располагаться.
Подхватываю сумки, но отец останавливает:
- Cтоп, замри.
Недоуменно оглядываюсь.
- Дочка, ты хочешь унизить меня? Как, мужчину.
И забирает из моих рук поклажу:
- По какому адресу доставить вещи?
Улыбнувшись, киваю в сторону моей комнаты:
- Вот, туда… Хэ… Располагайтесь, будьте как дома.
Я и в гостиной переночую. Отец, удаляясь, добавляет:
- Но не забывайте, что вы в гостях.
Мать тоже поднимается и присоединяется к отцу:
- Паш.
- Хе-хе-хе. Слушай, ну юмор.
- У тебя юмор плоский
Он разводит руки с сумками в стороны:
- Плоский. Какой есть, такой вот, юмор.
3-2
Ромаша
Спустя полчаса стол накрыт и, похоже, отец подготовился к мероприятию заранее, не с бухты-барахты. Тут и бутылка с шампанским для дам и графинчик с коньяком для себя любимого, и общая салатница наполненная винегретом, тарелка с нарезанным сыром, блюдо винограда с дольками манго, белый хлеб, перед каждым едоком тарелка с курицей в листиках салата. Сидим полукругом – Павел Степанович на диване, мы с Надеждой Григорьевной напротив друг друга: она в кресле, я на придиванном модуле. Звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть, отец недовольно поднимается:
- Черт, ну, как всегда, не вовремя.
Опережаю его, с хмурым видом направляясь в прихожую:
- Я сама открою - вдруг это кто по работе.
Но подойдя к домофону, ошеломленно зависаю, несмотря на продолжающиеся звонки.
- А…Сергей?
Почему он приехал? Не предупредив, не позвонив… Все-таки, открываю дверь, судорожно придумывая, что говорить и делать. Пригожин взъерошенный и нервный:
- Ну, привет.
В ответ издаю что-то квакающее, переминаясь с ноги на ногу:
- А...У…
- Ну, я войду?
- А… М-м-м… Привет.
Судорожно приглаживаю ладонью волосы, не приглашая, и Сергей делает шаг внутрь прихожей.
Ничего сказать не успеваю – к нам в прихожую впархивает радостная мать:
- Маш!
И делает вид, что только что заметила нового гостя:
- Ой, здравствуйте!
Вот, артистка! Сергей, наконец, замечает, что мы в квартире не одни и это сбивает его настрой выяснять отношения. В его голосе настороженность:
- Здравствуйте.
Сказать, что случайно зашел по работе? Но почему и кто? Время явно неурочное для посторонних визитов. Как автомат машу и машу рукой в сторону Пригожина и почему-то говорю другое:
- Мам, познакомься…. Это… Роман. Я о нем тебе рассказывала, да? Вы же хотели встретиться?
- Да, да, да, да, тот самый Роман… Вы еще вместе работаете?
Торопливо киваю:
- Да!
– Очень приятно, Надежда Григорьевна.
У бедняги видок все более ошалелый:
- А… Нет…Да…
- Проходите. А у нас как раз торжественное мероприятие!
Совсем растерявшись, плыву по течению - закинув руку за голову и почесывая затылок, киваю с идиотской улыбкой: сейчас самое главное как-то предупредить Пригожина, объяснить, но как это сделать? На кону вся Машкина легенда о счастливой личной жизни. Удаляясь назад в гостиную, мать приглашает:
- Маш, не держи своего молодого человека в прихожей, проходите, проходите к столу! Проходите.
Чуть ли не уткнувшись Пригожину в грудь, снова начинаю причитать, умоляя:
- Сережа, не спорь, пожалуйста. Я тебе очень прошу, ни о чем не спрашивай! Прошу! Я тебе потом все объясню. Я тебя умоляю, просто поверь мне и подыграй.
Пригожин, не слушая бормотания, недоуменно перебивает:
- Какого своего молодого человека?
Из столовой доносится зов отца:
- Невеста, а что ты там жениха то прячешь? Давай его сюда!
Черт, и этот туда же! Невеста! Деревянно скалюсь в ответ сквозь полки, потом опять перевожу взгляд на Серегу, призывая дрожащим голосом:
- Пошли! Господи, Сереж, я тебя заклинаю. Я все равно не смогу ответить на все твои вопросы за десять секунд. Я тебя прошу, пожалуйста, подыграй мне до конца. Скажи, что ты Ромка, я тебе потом все объясню!
Сопя и вздыхая, тороплюсь обойти полки, увлекая за собой Пригожина, и тот, как завороженный, следует за мной. Нервно блею:
- А… Роман, а-а-а… Познакомься, пожалуйста…
Тыкаю, не глядя, в сторону отца:
- Вот это, Павел Степанович, мой папа.
Отец, вскочив, крепко жмет руку Пригожину и голос у того чуть дрожит:
- О-очень приятно.
Его растерянный взгляд постоянно возвращается ко мне, но отец крепко встряхивает сжатую ладонь, заставляя перевести внимание на себя:
- Взаимно. Ну, что стоим то? Присаживаемся.
Отец продолжает колобродить, обхаживая гостя:
- Кстати, как? Может по рюмашке? За знакомство?
Он берет со стола бутылку и бокал:
- А я все смотрю - чего это смурной какой-то, мутный какой-то…
Наполнив стопку коньяком, он передает ее Пригожину, но тот мнется:
- Вы простите, что я … Ну….
Мать пытается завести общий разговор:
- Роман, а где вы живете?
- Ну, если вам о чем-то говорит – Борисовские пруды, вот.
Вмешиваюсь:
- Мам! Ну, дай человеку прийти в себя, ну!
Отец перебивает, торопясь продемонстрировать радушие возможному собутыльнику:
- Действительно, Надя, ты чего… Ты, вон, возьми лучше, человеку, разогрей чего-нибудь! А то он у нас с пылу c жару… Хэ-хэ.
Не могу удержаться:
- Папа!
- Согласен, плоский юмор. Все! Пьем!
Сергей протягивает стопку чокнуться и тихо бормочет:
- Ваше здоровье
И одним глотком опрокидывает алкоголь в себя.
***
Продолжаем ужинать и отец снова поднимает свою рюмку, чокаясь с Сергеем:
- Сквозная.
Мы тоже с Надеждой Григорьевной поднимаем свои бокалы с шампанским, которые сталкиваются с веселым звоном, и я делаю глоток шипящего вина, посматривая поверх стекла на Машкиных родителей. Отец, сморщившись, ставит со стуком рюмку на стол и решительно разворачивается к Пригожину:
- Все, давай вставай!
Тот не понимает:
- Зачем? Мне и так хорошо.
- Вставай, говорю!
Он подталкивает Сергея под локоть и тот нехотя поднимается. Отец, сложив на груди руки, бросает победные взгляды то на меня, то на мать.
- Ну, слушаем тебя. Сегодня у нас помолвка!
Стоп - машина! Поворот совершенно непредусмотренный моим с Пригожиным планом и я оглушено шлепаю губами, раскрыв рот, совершенно ошарашенный новой инициативой. Опасливо выдавливаю из себя:
- Какая помолвка?!
- Какая… Обыкновенная! Я хочу, чтобы этот парень при мне, при матери, обещал сегодня, что возьмет тебя в жены!
Видимо это экспромт – на лице матери явное удивление:
- Подожди, Паш…
- Чего ждать!? Мы уже столько лет ждем. И потом я их знаю. Мы сейчас за порог и они опять нас за нос будет водить.
Сергей, неуверенно поглядывая на меня, с волнением в голосе озвучивает:
- Ну, я обещаю, что… Маша будет моей женой.
В голосе заметна растерянность, и я отворачиваюсь – слава богу, хоть изображать радость никто не требует... Торопливо выпалив требуемое, Сергей пытается сесть, но отец не дает:
- Потому, что…
Приходится выдохнуть:
- Потому что я ее сильно люблю.
Он с облегчением плюхается на свое место, но отец остается недовольным:
- Ну, это не серьезно, это так не пойдет.
- А как пойдет?
- Ну, что мы таких обещаний не знаем. Ты давай, клянись!
Но… Я аж вскидываюсь, с ужасом, с отвисшей челюстью, глядя на Машкиного родителя – клятва это серьезно, клятвы надо выполнять. Не дай бог здоровьем матери поклясться скажет или будущих детей! Не удивлюсь, если Сергей сейчас откажется. Пытаюсь отвлечь огонь на себя:
- Пап!
- Дочка, я хочу, чтобы он поклялся. Любишь, давай клянись!
Сергей молчит, а потом все-таки бубнит скороговоркой:
- Хорошо клянусь. Я клянусь, что Маша будет моей женой.
И быстро садится, раздраженно ворча:
- Так, нормально?
Батяня возмущенно вскидывается:
- Ты, что мне… Ты что, нам одолжение делаешь?
Тут уж вмешивается мать, стараясь урезонить обоих:
– Паш, ну что ты, в самом деле. Хорошо сказал.
И тут же смотрит на меня:
- Маша, теперь ты!
- Гхм.
Клясться выйти замуж за Пригожина не хочу, Машка мне спасибо не скажет. Или… Скажет? Ну не меня же ей дожидаться… Ей замуж пора, детей рожать… Отложив вилку, неторопливо встаю, мысленно готовясь.
- Мам, пап…
- Ну?
- Я обещаю, что-о-о...
На миг замолкаю и кошусь на Сергея:
- Полностью растворюсь в любимом человеке. Клянусь… И, произойдет это очень скоро.
