я уже знал: двести пятьдесят тысяч долларов премии легко не достанутся, компания наверняка выплачивает компенсацию за некоторые лишения, но был уверен, что сумеет сделать для Миры все необходимое. Несмотря на отвращение к Станиславу Росману понимал, что тот имеет право беспокоиться за дочь. Впервые с той минуты, как я переступил порог кабинета, он решил заговорить:
- В тридцати километрах есть большая деревня, — хладнокровно сообщил я.
- Бред! Тридцать километров — это четыре часа на джипе, если, конечно, тропа, которую прорубили, еще не успела зарасти. Или намереваешься заточить мою дочь в деревне на полтора года? А когда собираешься навещать? Насколько я понимаю, там приняты двенадцатичасовые смены.
- На буровой построены коттеджи, — возразил я, хотя подозревал, что, вопреки уверениям Шорина, они вряд ли пригодны для не привыкшей к трудностям молодой женщины. Кроме того, Росман был прав: там и сильному мужчине трудно выжить. Оставалось надеяться лишь на то, что Мире понравится Урал и что она посчитает свое пребывание там чем-то вроде приключения.
- Да, прекрасное будущее ты ей предлагаешь, - с уничтожающим презрением фыркнул Росман. — Хижина на буровой или лачуга в заброшенной деревне, на краю света.
И, проворачивая словесный нож в ране, продолжал:
- У тебя толстая шкура, Байсаров, должен признать. Вынес все, что я тут наговорил, не моргнув глазом. Но есть ли у тебя совесть? Продал свои мечты моей дочери в обмен на всю ее жизнь. Так вот, у нее тоже были мечты! Мира после учебы хотела работать и с детства любила одного человека… сына банкира, кто мог бы подарить ей весь мир. Она не знала, что мне об этом известно. А тебе она говорила что-нибудь?
Я сцепил челюсти, но ничего не ответил.
- Моя дочь привыкла жить в роскоши, носить брендовую одежду. Скажи, где она взяла то, что на ней надето? Подумать только, пробыла с тобой всего несколько дней и уже выглядит как домохозяйка из поселка! Так вот, - деловито продолжал он, - это приводит нас к следующему вопросу, который, как я уверен, жизненно важен для вас, — деньги. Вы ни копейки не увидите из денег Миры. Я достаточно ясно выразился?
Он нетерпеливо наклонился вперед:
- По завещанию отца я остаюсь ее попечителем до двадцати шести лет, и если она к тому времени все еще не разведется с тобой, постараюсь вложить каждый рубль в вещи, которые она не сможет ни продать, ни обменять в течение еще двадцати пяти лет.
И, не обращая внимания на мое молчание, продолжил:
- Если думаешь, что я пожалею дочь, увидев, в какой нужде она живет с тобой, и начну сорить деньгами, чтобы хоть немного помочь ей, - ошибаешься! Ты еще плохо знаешь меня, и я не остановлюсь ни перед чем, только бы освободить Миру от тебя, даже если ей придется ходить босиком и в лохмотьях. Повторяю, я достаточно ясно выразился? - рявкнул он, снова приходя в бешенство при виде моего бесстрастного лица.
- Абсолютно, - процедил я. - А теперь позвольте мне напомнить вам кое о чем. У нас будет ребенок. Мира уже беременна, поэтому почти все сказанное вами практически не имеет значения.
- Я отошлю ее отсюда, и она сможет спокойно родить. Кроме того, еще есть время предпринять кое-какие меры…
Сверкнув яростно глазами, я холодно процедил:
- С моим ребенком ничего не должно случиться, - предостерег я тихо, но разъяренно.
- Прекрасно. Если хочешь, можешь забрать его, когда он родиться.
В хаосе последних дней никто из нас не подумал о такой возможности. Правда, в этом не было особой необходимости. И я с гораздо большей долей убедительности, чем чувствовал на самом деле, ответил:
- Мирея сама хочет остаться со мной.
- Вздор! - вскинулся Росман.
Я держался из последних сил, чтобы не врезать Росману. Но я все время напоминал себе, что он отец Миры.
- Когда ты уедешь, Мира начнет мыслить более ясно, — с абсолютной убежденностью провозгласил Росман. - И захочет осуществить свои мечты, не твои... Поэтому прошу, уступи мне, и я готов заплатить любую сумму. Если она похожа на мать, значит, беременность не будет заметна до шести месяцев, и у нее еще будет время передумать. Пожалуйста, уговори ее, чтобы она держала этот омерзительный брак и беременность в секрете…
Не желая показывать, что он победил, я коротко ответил:
— Она уже решила сделать это и пока не сможет приехать ко мне.
И при виде радости, осветившей лицо, я сжал зубы.
- Прекрасно, если никто не узнает о том, что вы женаты, значит, можно будет спокойно получить развод, без лишних сплетен. Вот что я предлагаю, Байсаров: в обмен на то, что ты освободишь Миру от своего присутствия, я вложу значительную сумму денег в любое сумасбродное предприятие, которое ты намереваешься затеять, вернувшись из нефтекачки.
Я холодно наблюдал, как Станислав достает из стола чековую книжку. Из чистого злорадства я остался сидеть на месте и наблюдал, как Росман выписывает чек - пусть потрудится, прежде чем я откажется от его подачки. Это не такое уж большое возмездие за все пытки, которым он подверг меня. Закончив писать, отбросил ручку и устремился ко мне. Я медленно встал.
- Через пять минут после того, как ты выйдешь из комнаты и пойдешь убеждать Миру покончить с этой комедией брака, я велю выплатить деньги. Это твоя награда - сто пятьдесят тысяч долларов за то, что не захочешь уничтожить жизнь молодой девушки. Возьми!
Я не обратил внимания на протянутую руку.
- Господин Росман! Не нужны мне ваши проклятые деньги! - Так что, возьмите этот чек и ... За суньте его себе в заднее место! - с ледяным хладнокровием отозвался я.
Росман с поразительной силой выбросил вперед кулак, но я увернулся от удара, схватил противника за запястье, и рванул на себя, развернул и заломил руку за спину.
- Слушайте меня, Росман, - тихо прорычал я. - Через несколько лет у меня будет достаточно денег, чтобы купить и продать вас с потрохами, но если попытаетесь вмешиваться в нашу жизнь, я убью вас! Надеюсь, мы поняли друг друга?
- Отпусти меня, сукин сын! Я отшвырнул его и пошел к выходу. Росман в мгновение ока успел оправиться и прийти в себя.
- Обедаем в три часа, — рявкнул он. — Предпочитаю, чтобы ты не расстраивали Миру рассказами о том, что здесь произошло. Как ты верно указал, она беременна.
Я, уже положив ладонь на дверную ручку, обернулся, словно против воли соглашаясь, но Росман еще не закончил. Как ни удивительно, он словно растратил ярость и теперь был вынужден неохотно признать, что не может разорвать этот союз и все дальнейшие попытки могут вызвать непоправимое отчуждение между мной и Мирой..
- Я не хочу потерять дочь, Байсаров, - мрачно признался он. - Очевидно, что мы не выносим друг друга, но хотя бы ради нее нужно попытаться поладить.
Я изучал рассерженное, замкнутое лицо собеседника, но не мог найти никаких признаков двуличия, и кроме того, предложение Росмана действительно было сделано в интересах Миры. Поэтому я коротко кивнул, соглашаясь:
- Попытаюсь. - И вышел.
Тогда я не предполагал, что выйдя из кабинета отца Миры, я приобрел коварного врага...
Станислав Росман поглядел ему вслед и, подождав, пока закроется дверь, со зловещей улыбкой медленно разорвал чек.
Амир Байсаров! - презрительно бросил он, - сейчас ты совершил две роковые ошибки: отказался от денег и недооценил своего врага.
Стоя на подъездной аллее, я в третий раз за утро поцеловала на прощание Амира. День начался не очень хорошо. За завтраком отец спросил, знает ли кто-нибудь еще о ее замужестве, и это напомнило мне о том, что на прошлой неделе, когда в доме Амира никто не брал трубку, я позвонила Александру Шортину и насочиняла, будто нашла на сиденье машины кредитную карточку Амира, после того, как подвозила его домой из «Глобал», и теперь не знаю, куда ее послать и теперь не знаю, куда ее послать и мне нужен был его домашний адрес.
И теперь, по мнению отца, идея объявить о свадьбе всего через несколько дней после этого звонка казалась поистине смехотворной. Он предложил, чтобы я отправилась с Амиром, и пусть окружающие считают, что мы поженились там. Я понимала правоту отца, но не умела лгать и злилась на себя за то, что по собственной вине оказалась в подобном положении.
Но теперь отъезд Амира висел над головой темной тучей.
- Я позвоню тебе из аэропорта, - пообещал он. - А как только доберусь до ЯНАО немедленно сообщу тебе
- Пиши мне и звони - попросила я, пытаясь улыбнуться.
- Обязательно. - Но там говорят плохая связь и интернет плохо работает.
Я долго стояла на аллее, глядя ему вслед, и наконец медленно побрела домой, стараясь думать лишь о том, что через несколько недель мы снова будем вместе. Отец, встретивший меня в холле, с жалостью посмотрел:
- Байсаров, из тех людей, которым постоянно требуются новые женщины, новые места, новые приключения. Не стоит на него рассчитывать, иначе он разобьет тебе сердце.
- Немедленно прекрати, - вскинулась я, твердо намереваясь не дать отцу понять, что его слова попали в цель. - Ты ошибаешься. Вот увидишь.
Амир, как и обещал, позвонил из аэропорта, и как прилетел на место скинул сообщение. Следующие два дня старалась найти любое занятие по дому, только бы отвлечься от тяжелых мыслей в ожидании весточки от Амира. Он позвонил на третий день, когда я тряслась от страха в приемной гинеколога, потому что боялась выкидыша.
- Кровянистые выделения во время первых трех месяцев - не такое уж необычное явление, - заверила Вера Александровна, после осмотра. - Они могут ничего не значить. Однако в этот срок чаще всего случаются выкидыши.
Она сказала это так, словно ожидала, что я подпрыгну от радости. Вера Александровна была знакомой отца. И я знала ее много лет и не сомневалась, что она пришла к такому же выводу, что и отец, - скоропалительный брак из-за беременности невесты.
- Но именно сейчас, - добавил она, - нет никаких причин считать, что тебе грозит опасность выкидыша.
Когда я спросила, могу ли я совершить поездку доктор слегка нахмурилась:
- Не советовала бы, я вам спешить, пока не убедитесь, что медицинское обслуживание там на достаточно высоком уровне.
Я провела почти месяц, отчаянно надеясь на выкидыш, но теперь ощущала невыразимое облегчение, узнав, что не потеряю ребенка Амира… нашего ребенка. И поэтому по дороге домой с моего лица не сходила улыбка.
- Байсаров звонил, не смог до тебя дозвониться. - сообщил отец тем пренебрежительным тоном, каким всегда упоминал об Амире. - Передал, что сегодня вечером позвонит.
Я не отходила от телефона и поспешно хватала трубку при каждом звонке. Амир не преувеличил, когда сказал, что связь будет плохая:
- У Шорина, весьма странное представление о том, что такое нормальные условия. Сейчас не может быть и речи о твоем приезде. Люди живут в бараках. Правда, есть и хорошие новости - через несколько месяцев должен освободиться один из коттеджей.
- Прекрасно, - ответила я, пытаясь говорить как можно жизнерадостнее, поскольку не хотела объяснять, почему так поспешно поехала к доктору.
- Кажется, ты не слишком разочарована.
- Разочарована! – вздохнула я. – Я была сегодня у доктора, она сказала, что в первые три месяца чаще всего случаются выкидыши, так что, вероятно мне лучше всего пока остаться здесь.
- Существует какая-то причина, по которой ты внезапно начала тревожиться насчет выкидыша? - спросил он, когда треск и шорохи в трубке немного утихли.
- Было небольшое кровотечение. Но Доктор заверила, что в первом триместре такое бывает. Но я чувствую себя хорошо! - помолчав, я добавила… - Амир… Я скучаю… - в трубке зашипело и замолчало. Я не знаю, услышал ли он меня, но мне бы очень этого хотелось.
Поняв, что связь прервалась, я выключила разочаровано телефон.
Через две недели после отъезда Амира вернулась из Европы Лиза, и ее реакция на мой рассказ о встрече и браке с Амиром оказалась почти комической.
- Просто не могу поверить, - повторяла она, как только поняла, что я совсем не угнетена тем, что произошло. - Просто не могу поверить, - охнула она в сотый раз, потрясение уставясь на меня. - Что-то во всем этом неладно! Именно я всю жизнь была сорвиголовой, а ты - тихоня, не говоря уже о том, что более благоразумной и осторожной личности я не встречала. Если кто-то и должен был влюбиться с первого взгляда, влететь и выскочить замуж, так это я!
Я невольно улыбнулась, заразившись весельем подруги:
- Давно пора и мне отважиться на что-то! - Лиза мгновенно стала серьезной:
- Какой он. Мир? Потрясающе хорош? Я хочу сказать, если он не по-настоящему чудесный человек, значит, просто не достоин тебя.
Говорить об Амире и своих чувствах к нему было чем-то совершенно новым для меня, особенно потому, что она знала, каким странным покажется признание в любви к человеку после шести дней совместной жизни. Поэтому я просто кивнула, улыбнулась и искренне подтвердила:
- Лучше его на всем свете нет!
Однако, начав говорить, обнаружила, что не могу остановиться, и поэтому, разместившись удобно на своей кровати, попыталась объяснить:
- Лиз, с тобой так было: вот ты встречаешь человека и уже через несколько минут понимаешь, что он — самый особенный для тебя во всем свете?
- Обычно я испытываю нечто подобное ко всем при первом свидании… Успокойся, шучу!
Я бросила в нее подушкой фыркнув:
- Амир необыкновенный, настоящий бриллиант… то есть невероятно силен, и иногда слишком властен, но глубоко в его душе скрывается что-то еще, тонкое и нежное и…
- Кстати, у тебя нет снимка этого ангела совершенства? - перебила Лиза, завороженная такими непривычными словами.
Я взяла телефон открыв галерею показало фотографию с Амиром, мы сделали ее за день до его отъезда. Там на снимке мы оба улыбались обнявшись.
- Вау! - прошептала Лиза, широко раскрыв глаза. - Вот это магнетизм! Мужское обаяние… и сексапильность…
Я смеясь, выхватила телефон:
- Эй, ты пускаешь слюнки над моим мужем, не забудь!
- Да, но тебе всегда нравились аккуратно подстриженные, чистенькие, светловолосые лорды!
- Говоря, по правде, Амир показался мне сначала не таким уж привлекательным, однако с тех пор мои вкусы значительно изменились.
Лиза сосредоточенно нахмурилась:
- Мир, ты влюблена в него?
- Мне нравится жить с ним. Разве это не одно и то же? - беспомощно улыбнулась я. Задумавшись на слова Лизы. Я действительно влюбилась в своего мужа! Муж! Мне нравится чувствовать себя замужем за Амиром!
Вспоминая его поцелуи, мне становилось все тягостнее переносить наше расстояние. И живя в ожидании встречи, я надеялась, что и он за мной скучал…
Амир
Связь работала куда хуже, чем я предполагал. Интернет вообще появлялся по желанию. От Миры сообщения доходили позже. Я старался писать, как был свободен. Спрашивал о самочувствии. Чем больше проходило времени, тем тяжелее становилось переносить разлуку. Работа была тяжелая, я уставал по двенадцать часов работая на буровой. Доходя до кровати, я падал без сил и мечтал забыться сном, где я видел Миру.
Я понимал, что меня тянет к ней и нашему ребенку. Я боялся, что она заживет своей светской жизнью и забудет о об мне и ребенок будет ей не помеха.
Я описывал красоту природы и меньше жаловался на тоску и разлуку, строил планы на будущее, теперь же больше распространялся о работе на буровой и описывал местные пейзажи.
- В тридцати километрах есть большая деревня, — хладнокровно сообщил я.
- Бред! Тридцать километров — это четыре часа на джипе, если, конечно, тропа, которую прорубили, еще не успела зарасти. Или намереваешься заточить мою дочь в деревне на полтора года? А когда собираешься навещать? Насколько я понимаю, там приняты двенадцатичасовые смены.
- На буровой построены коттеджи, — возразил я, хотя подозревал, что, вопреки уверениям Шорина, они вряд ли пригодны для не привыкшей к трудностям молодой женщины. Кроме того, Росман был прав: там и сильному мужчине трудно выжить. Оставалось надеяться лишь на то, что Мире понравится Урал и что она посчитает свое пребывание там чем-то вроде приключения.
- Да, прекрасное будущее ты ей предлагаешь, - с уничтожающим презрением фыркнул Росман. — Хижина на буровой или лачуга в заброшенной деревне, на краю света.
И, проворачивая словесный нож в ране, продолжал:
- У тебя толстая шкура, Байсаров, должен признать. Вынес все, что я тут наговорил, не моргнув глазом. Но есть ли у тебя совесть? Продал свои мечты моей дочери в обмен на всю ее жизнь. Так вот, у нее тоже были мечты! Мира после учебы хотела работать и с детства любила одного человека… сына банкира, кто мог бы подарить ей весь мир. Она не знала, что мне об этом известно. А тебе она говорила что-нибудь?
Я сцепил челюсти, но ничего не ответил.
- Моя дочь привыкла жить в роскоши, носить брендовую одежду. Скажи, где она взяла то, что на ней надето? Подумать только, пробыла с тобой всего несколько дней и уже выглядит как домохозяйка из поселка! Так вот, - деловито продолжал он, - это приводит нас к следующему вопросу, который, как я уверен, жизненно важен для вас, — деньги. Вы ни копейки не увидите из денег Миры. Я достаточно ясно выразился?
Он нетерпеливо наклонился вперед:
- По завещанию отца я остаюсь ее попечителем до двадцати шести лет, и если она к тому времени все еще не разведется с тобой, постараюсь вложить каждый рубль в вещи, которые она не сможет ни продать, ни обменять в течение еще двадцати пяти лет.
И, не обращая внимания на мое молчание, продолжил:
- Если думаешь, что я пожалею дочь, увидев, в какой нужде она живет с тобой, и начну сорить деньгами, чтобы хоть немного помочь ей, - ошибаешься! Ты еще плохо знаешь меня, и я не остановлюсь ни перед чем, только бы освободить Миру от тебя, даже если ей придется ходить босиком и в лохмотьях. Повторяю, я достаточно ясно выразился? - рявкнул он, снова приходя в бешенство при виде моего бесстрастного лица.
- Абсолютно, - процедил я. - А теперь позвольте мне напомнить вам кое о чем. У нас будет ребенок. Мира уже беременна, поэтому почти все сказанное вами практически не имеет значения.
- Я отошлю ее отсюда, и она сможет спокойно родить. Кроме того, еще есть время предпринять кое-какие меры…
Сверкнув яростно глазами, я холодно процедил:
- С моим ребенком ничего не должно случиться, - предостерег я тихо, но разъяренно.
- Прекрасно. Если хочешь, можешь забрать его, когда он родиться.
В хаосе последних дней никто из нас не подумал о такой возможности. Правда, в этом не было особой необходимости. И я с гораздо большей долей убедительности, чем чувствовал на самом деле, ответил:
- Мирея сама хочет остаться со мной.
- Вздор! - вскинулся Росман.
Я держался из последних сил, чтобы не врезать Росману. Но я все время напоминал себе, что он отец Миры.
- Когда ты уедешь, Мира начнет мыслить более ясно, — с абсолютной убежденностью провозгласил Росман. - И захочет осуществить свои мечты, не твои... Поэтому прошу, уступи мне, и я готов заплатить любую сумму. Если она похожа на мать, значит, беременность не будет заметна до шести месяцев, и у нее еще будет время передумать. Пожалуйста, уговори ее, чтобы она держала этот омерзительный брак и беременность в секрете…
Не желая показывать, что он победил, я коротко ответил:
— Она уже решила сделать это и пока не сможет приехать ко мне.
И при виде радости, осветившей лицо, я сжал зубы.
- Прекрасно, если никто не узнает о том, что вы женаты, значит, можно будет спокойно получить развод, без лишних сплетен. Вот что я предлагаю, Байсаров: в обмен на то, что ты освободишь Миру от своего присутствия, я вложу значительную сумму денег в любое сумасбродное предприятие, которое ты намереваешься затеять, вернувшись из нефтекачки.
Я холодно наблюдал, как Станислав достает из стола чековую книжку. Из чистого злорадства я остался сидеть на месте и наблюдал, как Росман выписывает чек - пусть потрудится, прежде чем я откажется от его подачки. Это не такое уж большое возмездие за все пытки, которым он подверг меня. Закончив писать, отбросил ручку и устремился ко мне. Я медленно встал.
- Через пять минут после того, как ты выйдешь из комнаты и пойдешь убеждать Миру покончить с этой комедией брака, я велю выплатить деньги. Это твоя награда - сто пятьдесят тысяч долларов за то, что не захочешь уничтожить жизнь молодой девушки. Возьми!
Я не обратил внимания на протянутую руку.
- Господин Росман! Не нужны мне ваши проклятые деньги! - Так что, возьмите этот чек и ... За суньте его себе в заднее место! - с ледяным хладнокровием отозвался я.
Росман с поразительной силой выбросил вперед кулак, но я увернулся от удара, схватил противника за запястье, и рванул на себя, развернул и заломил руку за спину.
- Слушайте меня, Росман, - тихо прорычал я. - Через несколько лет у меня будет достаточно денег, чтобы купить и продать вас с потрохами, но если попытаетесь вмешиваться в нашу жизнь, я убью вас! Надеюсь, мы поняли друг друга?
- Отпусти меня, сукин сын! Я отшвырнул его и пошел к выходу. Росман в мгновение ока успел оправиться и прийти в себя.
- Обедаем в три часа, — рявкнул он. — Предпочитаю, чтобы ты не расстраивали Миру рассказами о том, что здесь произошло. Как ты верно указал, она беременна.
Я, уже положив ладонь на дверную ручку, обернулся, словно против воли соглашаясь, но Росман еще не закончил. Как ни удивительно, он словно растратил ярость и теперь был вынужден неохотно признать, что не может разорвать этот союз и все дальнейшие попытки могут вызвать непоправимое отчуждение между мной и Мирой..
- Я не хочу потерять дочь, Байсаров, - мрачно признался он. - Очевидно, что мы не выносим друг друга, но хотя бы ради нее нужно попытаться поладить.
Я изучал рассерженное, замкнутое лицо собеседника, но не мог найти никаких признаков двуличия, и кроме того, предложение Росмана действительно было сделано в интересах Миры. Поэтому я коротко кивнул, соглашаясь:
- Попытаюсь. - И вышел.
Тогда я не предполагал, что выйдя из кабинета отца Миры, я приобрел коварного врага...
***
Станислав Росман поглядел ему вслед и, подождав, пока закроется дверь, со зловещей улыбкой медленно разорвал чек.
Амир Байсаров! - презрительно бросил он, - сейчас ты совершил две роковые ошибки: отказался от денег и недооценил своего врага.
Глава 25
***
Стоя на подъездной аллее, я в третий раз за утро поцеловала на прощание Амира. День начался не очень хорошо. За завтраком отец спросил, знает ли кто-нибудь еще о ее замужестве, и это напомнило мне о том, что на прошлой неделе, когда в доме Амира никто не брал трубку, я позвонила Александру Шортину и насочиняла, будто нашла на сиденье машины кредитную карточку Амира, после того, как подвозила его домой из «Глобал», и теперь не знаю, куда ее послать и теперь не знаю, куда ее послать и мне нужен был его домашний адрес.
И теперь, по мнению отца, идея объявить о свадьбе всего через несколько дней после этого звонка казалась поистине смехотворной. Он предложил, чтобы я отправилась с Амиром, и пусть окружающие считают, что мы поженились там. Я понимала правоту отца, но не умела лгать и злилась на себя за то, что по собственной вине оказалась в подобном положении.
Но теперь отъезд Амира висел над головой темной тучей.
- Я позвоню тебе из аэропорта, - пообещал он. - А как только доберусь до ЯНАО немедленно сообщу тебе
- Пиши мне и звони - попросила я, пытаясь улыбнуться.
- Обязательно. - Но там говорят плохая связь и интернет плохо работает.
Я долго стояла на аллее, глядя ему вслед, и наконец медленно побрела домой, стараясь думать лишь о том, что через несколько недель мы снова будем вместе. Отец, встретивший меня в холле, с жалостью посмотрел:
- Байсаров, из тех людей, которым постоянно требуются новые женщины, новые места, новые приключения. Не стоит на него рассчитывать, иначе он разобьет тебе сердце.
- Немедленно прекрати, - вскинулась я, твердо намереваясь не дать отцу понять, что его слова попали в цель. - Ты ошибаешься. Вот увидишь.
Амир, как и обещал, позвонил из аэропорта, и как прилетел на место скинул сообщение. Следующие два дня старалась найти любое занятие по дому, только бы отвлечься от тяжелых мыслей в ожидании весточки от Амира. Он позвонил на третий день, когда я тряслась от страха в приемной гинеколога, потому что боялась выкидыша.
- Кровянистые выделения во время первых трех месяцев - не такое уж необычное явление, - заверила Вера Александровна, после осмотра. - Они могут ничего не значить. Однако в этот срок чаще всего случаются выкидыши.
Она сказала это так, словно ожидала, что я подпрыгну от радости. Вера Александровна была знакомой отца. И я знала ее много лет и не сомневалась, что она пришла к такому же выводу, что и отец, - скоропалительный брак из-за беременности невесты.
- Но именно сейчас, - добавил она, - нет никаких причин считать, что тебе грозит опасность выкидыша.
Когда я спросила, могу ли я совершить поездку доктор слегка нахмурилась:
- Не советовала бы, я вам спешить, пока не убедитесь, что медицинское обслуживание там на достаточно высоком уровне.
Я провела почти месяц, отчаянно надеясь на выкидыш, но теперь ощущала невыразимое облегчение, узнав, что не потеряю ребенка Амира… нашего ребенка. И поэтому по дороге домой с моего лица не сходила улыбка.
- Байсаров звонил, не смог до тебя дозвониться. - сообщил отец тем пренебрежительным тоном, каким всегда упоминал об Амире. - Передал, что сегодня вечером позвонит.
Я не отходила от телефона и поспешно хватала трубку при каждом звонке. Амир не преувеличил, когда сказал, что связь будет плохая:
- У Шорина, весьма странное представление о том, что такое нормальные условия. Сейчас не может быть и речи о твоем приезде. Люди живут в бараках. Правда, есть и хорошие новости - через несколько месяцев должен освободиться один из коттеджей.
- Прекрасно, - ответила я, пытаясь говорить как можно жизнерадостнее, поскольку не хотела объяснять, почему так поспешно поехала к доктору.
- Кажется, ты не слишком разочарована.
- Разочарована! – вздохнула я. – Я была сегодня у доктора, она сказала, что в первые три месяца чаще всего случаются выкидыши, так что, вероятно мне лучше всего пока остаться здесь.
- Существует какая-то причина, по которой ты внезапно начала тревожиться насчет выкидыша? - спросил он, когда треск и шорохи в трубке немного утихли.
- Было небольшое кровотечение. Но Доктор заверила, что в первом триместре такое бывает. Но я чувствую себя хорошо! - помолчав, я добавила… - Амир… Я скучаю… - в трубке зашипело и замолчало. Я не знаю, услышал ли он меня, но мне бы очень этого хотелось.
Поняв, что связь прервалась, я выключила разочаровано телефон.
Через две недели после отъезда Амира вернулась из Европы Лиза, и ее реакция на мой рассказ о встрече и браке с Амиром оказалась почти комической.
- Просто не могу поверить, - повторяла она, как только поняла, что я совсем не угнетена тем, что произошло. - Просто не могу поверить, - охнула она в сотый раз, потрясение уставясь на меня. - Что-то во всем этом неладно! Именно я всю жизнь была сорвиголовой, а ты - тихоня, не говоря уже о том, что более благоразумной и осторожной личности я не встречала. Если кто-то и должен был влюбиться с первого взгляда, влететь и выскочить замуж, так это я!
Я невольно улыбнулась, заразившись весельем подруги:
- Давно пора и мне отважиться на что-то! - Лиза мгновенно стала серьезной:
- Какой он. Мир? Потрясающе хорош? Я хочу сказать, если он не по-настоящему чудесный человек, значит, просто не достоин тебя.
Говорить об Амире и своих чувствах к нему было чем-то совершенно новым для меня, особенно потому, что она знала, каким странным покажется признание в любви к человеку после шести дней совместной жизни. Поэтому я просто кивнула, улыбнулась и искренне подтвердила:
- Лучше его на всем свете нет!
Однако, начав говорить, обнаружила, что не могу остановиться, и поэтому, разместившись удобно на своей кровати, попыталась объяснить:
- Лиз, с тобой так было: вот ты встречаешь человека и уже через несколько минут понимаешь, что он — самый особенный для тебя во всем свете?
- Обычно я испытываю нечто подобное ко всем при первом свидании… Успокойся, шучу!
Я бросила в нее подушкой фыркнув:
- Амир необыкновенный, настоящий бриллиант… то есть невероятно силен, и иногда слишком властен, но глубоко в его душе скрывается что-то еще, тонкое и нежное и…
- Кстати, у тебя нет снимка этого ангела совершенства? - перебила Лиза, завороженная такими непривычными словами.
Я взяла телефон открыв галерею показало фотографию с Амиром, мы сделали ее за день до его отъезда. Там на снимке мы оба улыбались обнявшись.
- Вау! - прошептала Лиза, широко раскрыв глаза. - Вот это магнетизм! Мужское обаяние… и сексапильность…
Я смеясь, выхватила телефон:
- Эй, ты пускаешь слюнки над моим мужем, не забудь!
- Да, но тебе всегда нравились аккуратно подстриженные, чистенькие, светловолосые лорды!
- Говоря, по правде, Амир показался мне сначала не таким уж привлекательным, однако с тех пор мои вкусы значительно изменились.
Лиза сосредоточенно нахмурилась:
- Мир, ты влюблена в него?
- Мне нравится жить с ним. Разве это не одно и то же? - беспомощно улыбнулась я. Задумавшись на слова Лизы. Я действительно влюбилась в своего мужа! Муж! Мне нравится чувствовать себя замужем за Амиром!
Вспоминая его поцелуи, мне становилось все тягостнее переносить наше расстояние. И живя в ожидании встречи, я надеялась, что и он за мной скучал…
Глава 26
***
Амир
Связь работала куда хуже, чем я предполагал. Интернет вообще появлялся по желанию. От Миры сообщения доходили позже. Я старался писать, как был свободен. Спрашивал о самочувствии. Чем больше проходило времени, тем тяжелее становилось переносить разлуку. Работа была тяжелая, я уставал по двенадцать часов работая на буровой. Доходя до кровати, я падал без сил и мечтал забыться сном, где я видел Миру.
Я понимал, что меня тянет к ней и нашему ребенку. Я боялся, что она заживет своей светской жизнью и забудет о об мне и ребенок будет ей не помеха.
Я описывал красоту природы и меньше жаловался на тоску и разлуку, строил планы на будущее, теперь же больше распространялся о работе на буровой и описывал местные пейзажи.
