сама не своя, взбиралась на Грома под тревожным взглядом Рико, когда мчалась через поля, глотая прохладный воздух, когда замедлила шаг на опушке леса и когда пробиралась осторожно по тропинкам к домику лесника, показанному Лионом на одной из конных прогулок.
Она приехала первой. Привязала Грома, прошлась перед домом, запрокинув голову, вбирая в себя птичий щебет и запахи леса. К тому времени, как послышался топот, она уже почти успокоилась.
Знакомый белый жеребец, знакомый всадник - Лион спрыгнул на землю и в два шага очутился рядом: бледный, но лицо сияет торжеством.
- Я знал, что вы решитесь!
Схватил ее в объятия и прижался к губам долгим поцелуем.
Ольви застыла на несколько мгновений, а потом вырвалась и влепила ему пощёчину - изо всех сил, так что заболели ладонь и пальцы.
Лион отступил на шаг, обескураженный, схватившись за покрасневшую щеку.
- Ольви, за что?!
- За лицемерие и подлость, - выдохнула она. - Не получилось достать Барта напрямую? Решили через меня? У вас не вышло - можете так и передать алу Анрису.
Он дернулся, как от второй пощечины, и Ольви поняла, что угадала верно.
- Ал Анрис Алва, - повторила раздельно и чётко, глядя ему в глаза. - Глава рода Алва. Ваш троюродный дядя. Не жалует бедных и незнатных родственников. Но когда это нужно для дела, можно о них и вспомнить, правда? Бросить подачку - к примеру, чистокровного инарца... в обмен на небольшую услугу. Сущий пустяк: всего лишь соблазнить жену своего противника, посягнувшего на привилегии чистокровных - какая неслыханная дерзость! А Барт всего лишь хочет, чтобы все алвои были равны по-настоящему, во всем, а не только на бумаге. Таким, как Алва, это как кость в горле, верно? И он придумал свой... хитрый план.
Устроить так, чтобы от Барта сбежала его нечистокровная жена. Развод со скандалом - самое то, чтобы бросить тень на всех новых алвоев. Ненадёжны! Неблагодарны! Брак с такими - плохая идея. А еще - что может вывести противника из игры так же хорошо, как предательство любимой жены?
Дело оставалось за малым - найти исполнителя. Например, юного красавца с изысканными манерами. Мечту романтичной девицы, скучающей в глуши родового поместья. Или давнего знакомого, друга и бывшего поклонника из родного города. Новой алвойке не очень рады в высшем круге, ей приходится нелегко. Она уже наверняка не раз пожалела, что вышла замуж. А тут такой выбор... Перед одним из двоих точно не сможет устоять.
Вот только Валену в какой-то момент стало стыдно. А вам - нет.
И кем же надо меня считать, - ее голос зазвенел от гнева, - если, зная обо всем, что со мной произошло... Вален ведь все рассказал, верно? Да и я была предельно откровенна с вами... зная обо всем... как можно было даже предположить во мне такую глупость - или такую низость, чтобы я вот так просто, ради приятной внешности и пары красивых сказок, могла предать человека, который спас мне жизнь? Да еще обещать мне помощь в этом предательстве!
- Так вы... все знали? - неверяще переспросил Лион, медленно отнимая руку от лица. - И все это время - играли со мной?!
- Неприятно быть фишкой в игре, правда? А знаете, Лион, - она сказала это с горечью, - вы ведь мне сначала понравились. Вы чем-то напомнили мне брата. Да только Ориен ни за что не поступил бы - вот так. Ни за какие подачки и посулы. Мой брат погиб на дуэли, защищая мою честь. Вы же... понятия не имеете, что это такое.
- Вы... вы... - не находя слов, побелев от ярости, он стремительно шагнул к ней - и замер, словно налетел на невидимую преграду, увидев что-то (или кого-то) у нее за спиной. Серые глаза широко раскрылись от ужаса.
Ольви, усмехнувшись, сделала шаг назад, не оглядываясь, точно туда, куда нужно, и тут же тёплая тяжёлая рука мужа легла на ее плечо. Только Барт, при его огромном росте и массивной фигуре, умел появляться настолько незаметно и двигаться настолько бесшумно. Его пальцы легонько сжались, и она повернула голову, прильнула щекой к его груди и закрыла глаза, вдыхая лавандовый запах его туалетной воды и чувствуя, как все огромное напряжение последних недель исчезает без следа. Голос Барта звучал над ее ухом, как самая лучшая музыка, но она почти не вслушивалась в слова.
- Мало что могу добавить к тому, что сказала моя жена. Разве что: никогда больше не приближайтесь ни к ней, ни вообще к кому-либо из моей семьи. И очень рекомендую не появляться там, где я или кто-либо из моих родственников - вообще кто-либо, понимаете, о чем я? - мог бы вас увидеть.
Бледный Лион, не смея поднять голову, нервно кивнул и шагнул было к своему жеребцу.
- Не так быстро, мой юный друг, - холодно сказал Барт. - Эта лошадь принадлежит не вам. Я лично верну ее дяде Анри.
- А как же я? - растерялся Лион.
- Как доберётесь вы? Это ваши заботы. Спешить вам больше некуда.
У Лиона задрожали губы.
- Ал Авиль, - начал он срывающимся голосом, - вы бы не так сильно доверяли жене, если бы знали, что она о вас рассказывала...
- О том, как я трижды делал ей предложение? О сделке, о старой и новой крови? Я твержу это почти каждый день, но мало кто из старых алвоев обращает внимание... И дядя Анри не ищет легких путей, - вздохнул Барт. - Если он предпочел нанять и снарядить шпиона, чтобы следить за моей семьей, втереться в доверие к моей жене, хитростью выведать то, о чем я открыто говорю вот уже десять лет, если ему нужно было извернуться вот так, чтобы наконец меня услышать, то... я согласен уже хотя бы на это.
А что касается остального... Того, что я люблю свою жену, я никогда не держал в секрете. Счастливо оставаться. И не попадайтесь нам больше на глаза.
Беспомощно сжимая кулаки, Лион следил, как они уезжали, - Ольви на белом инарце, а Барт на Громе.
Когда домик лесника скрылся за деревьями, Ольви повернулась к мужу и все-таки не удержалась от упрека:
- Я уже думала, ты никогда не появишься!
А он ответил самым бархатным голосом, со своей неизменной, одними краешками губ, улыбкой:
- Ты же сама хотела высказать все, что о них думаешь... Я заслушался. Это было просто волшебно, моя птичка. Я и не подозревал, как ты прекрасна в гневе. Этот твой румянец и сверкающий взгляд... Должен признаться, они очень... заводят.
- Да ты всегда... все об одном! - вспыхнула Ольви.
- Ничего не могу с собой поделать, - промурлыкал Барт.
Она мстительно фыркнула.
- Сперва догони! - и послала инарца вперед.
Барт со смехом помчался за ней.
- Я увлекся изучением истории своего рода, еще когда учился в пансионе. Прочитал все, что было в библиотеке о наших с сестрой знаменитых предках. Мне показалось мало, и я стал отправлять запросы в центральный архив. Заразил этим увлечением парочку приятелей... Мы составляли генеалогические древа наших родов - и один из нас был из новых алвоев, одержимый мыслью построить своё древо, доказать, что его предки не хуже наших, пусть алвоев среди них меньше. Возможно, если бы не это, нам не так бы бросилась в глаза разница в продолжительности жизни...
А еще меня зацепило то, что эта продолжительность сокращалась все больше, таяла с каждым новым поколением. В роду Авилей еще три столетия назад не осталось долгожителей. В истории рода моего чистокровного друга наблюдалась та же картина.
И я спросил себя: что-то не так с нами? А как же другие древние роды? И, когда я закончил пансион, я несколько лет посвятил этому вопросу. Я и сейчас знаю генеалогию многих родов не хуже их собственных представителей... Не побоюсь признаться, даже лучше некоторых - тех, кто стыдился родства с новыми алвоями и вычеркнул из фамильного древа дерзнувших связать с ними жизнь.
Мои выводы оказались неутешительными. Как я уже сказал, если соблюдается чистокровность рода, каждое новое поколение живёт меньше предыдущего. Сейчас, спустя пятьсот лет после Переселения, мало кто из чистокровных переживает сорокапятилетний рубеж, и никто не доживает до пятидесяти. Исключения крайне редки.
До сорока лет между нами и новыми алвоями нет никакой разницы. А потом у нас начинается обратный отсчет - у кого-то несколько месяцев, у кого-то лет, но рано или поздно появляются первые признаки недомогания, и с этого момента никто не живёт больше года. Этот процесс невозможно ни остановить, ни предотвратить. Причем совершенно неважно, обладал ли человек до этого отменным здоровьем или слабым, предавался излишествам или берег себя - после сорока его дни сочтены.
- Вы хотите сказать, Барт, что почти все ныне живущие алвои... потомки сорока пяти родов, включая меня, мою жену и детей, не переживут этот рубеж?
- Да, Ваше Величество. Но вы можете продлить жизнь вашим внукам. И другие старые алвои - тоже.
Говорили только Барт и император Амальрик - как будто строили шаткую башенку из деревянных плашек. Одно неверное движение, и она рассыплется. Поэтому остальные четверо молчали над своими чашками, затаив дыхание, изредка поднимая глаза на одного из собеседников. Ольви держала напряжение привычно, и на лице не дрогнул ни один мускул, когда взгляды императорской четы скрестились на ней.
- Говорят, что вы женились на новой алвойке, поддавшись... чувствам. А потом, осознав, что ваши дети потеряют все неписаные привилегии потомков древних родов, решили заставить всех последовать вашему примеру.
Барт улыбнулся одними краешками губ.
- Узнаю дядю Анри. О том, что браки с новыми алвоями для нас - спасение, я говорил задолго до своей женитьбы. И, если уж на то пошло, я готов отказаться от всех наших... преимуществ - основанных, к слову, на устаревших традициях, но никак не на законах - готов отказаться от них и для себя, и для сына, и всех своих потомков. Только бы они жили долго. Только бы не готовились к смерти в сорок лет.
А привилегии... через несколько поколений останутся только новые алвои, и больше не будет каких-то особых привилегий. Просто я решил, что слишком... эгоистично приберегать это знание только для себя. Мне бы не хотелось, чтобы древние роды, еще дожившие до нынешнего времени, исчезли без следа. Мы и так потеряли слишком многих.
- Ваша сестра вышла замуж за нового алвоя по тем же соображениям? - взгляд Амальрика обратился к Арлэви и Ларри.
- Я вышла замуж по любви, Ваше Величество. И только много позже узнала, что мое внутреннее чувство выбрало верно.
Ольви не видела их: она сидела напротив императора и его супруги по правую руку от Барта, а Арлэви и Ларри - по левую.
Это приглашение на чай с императором организовали тоже они, по поручению Барта.
- Я многого успел добиться за десять лет, - рассказывал Барт по дороге к сестре, - несколько лет ушло на изучение родословных, сбор сведений. Потом я стал делиться с другими тем, что узнал. Кому-то этого хватило, чтобы принять мою сторону. Кого-то я уговорил, кого-то убедил, кому-то... очень сильно помог, и после этого они готовы были исполнить любую мою просьбу. Я играл на тщеславии и любопытстве, на благодарности и страхе. Кого-то соблазнил возможной выгодой, а кого-то просто заставил. Скупил векселя, и... В общем, сейчас на моей стороне больше половины представителей древних семейств. Правда, не все из них главы родов. Большинство - дети, жены, младшие братья и сестры, чей голос мало что решает.
И я понял, что так никогда не достигну того, чего хочу. Нужна воля императора и его прямой указ. А мои противники, и главный из них - дядя Анри - делали все, чтобы этому помешать.
Его Величество очень любит дядю. Как старшего брата. Когда Амальрик был еще очень молод, смерть отца стала для него сильным ударом, а дядя Анри очень его поддержал. Неудивительно, что он до сих пор к нему прислушивается - практически во всем.
Зато теперь, когда дядя немного занят - благодаря тебе, моя птичка, - у меня появилась надежда наконец-то быть услышанным.
Обеспокоенная Арлэви и сияющий Ларри встретили их в гостиной сразу по приезду.
- Я рада, что ваша авантюра закончилась удачно, - сказала с облегчением Арлэви, обнимая Ольви, а Ларри вставил, улыбаясь до ушей:
- А я тебе всегда говорил: это Синица!
- Все равно, мне никогда не нравились эти игры, - вздохнула сестра Барта.
- Потому что ты можешь позволить себе не играть, - заметил ее муж.
Арлэви только покачала головой.
- Вам нужно отдохнуть и переодеться с дороги. Их Величества Амальрик и Эстель ждут нас в пять.
*
Император задумчиво побарабанил пальцами по столу, потом поднял глаза на Барта.
- Мы бы хотели взглянуть на результаты ваших исследований. Я так понимаю, они у вас с собой.
- Да, Ваше Величество. Мин Лель Авист, мой личный помощник и доктор нашего рода в течение многих лет, ждет со всеми бумагами.
- В таком случае перейдем в кабинет, - сказал Его Величество Амальрик, поднимаясь.
В кабинет им подали кофе и коньяк, сигары для мужчин, тонкие сигареты и мундштуки для дам. Эстель закурила первой, пока Лель раскладывал на столе принесенные документы. Потом они уселись за стол все вместе. Амальрик погрузился в бумаги, хмурясь, дымя сигарой и изредка задавая вопросы Барту и Лелю.
- Вы проделали впечатляющую работу, - наконец заявил он. - Истории сорока пяти родов подтверждают ваши выкладки. Но как быть с тремя исключениями? Ольо, Виали, Алва? Они все старше сорока пяти. Никто не доживает до пятидесяти, сказали вы. Но Анрису Алве пятьдесят один, и он прекрасно себя чувствует.
- Это так, - склонил голову Барт. - К сожалению, мы не можем проверить, подвержены ли были его ближайшие предки недугу чистокровных алвоев - его отец погиб при пожаре, дед убит на дуэли... Прадед вполне вписывался в картину, но сам дядя Анри - похоже, счастливое исключение.
- То есть объяснений у вас нет.
- К сожалению. И я понимаю, что именно это дает дяде основания для того, чтобы отрицать мои находки.
- Да, - кивнул Амальрик. - Он живое им опровержение.
- И все-таки я настаиваю, что он и двое остальных - всего лишь игра удачи, счастливый случай. Подавляющему большинству древних семейств по-прежнему грозит вымирание, если мы ничего не предпримем.
- Насколько я понимаю, сейчас все ваши выводы основаны только на умозаключениях, на архивных материалах? А как насчет более материальных доказательств? Научных исследований? Я в курсе, что одно из ваших направлений - изучение свойств крови.
- Увы, с этой стороны пока ничего.
- Я знаю вас как блестящего ученого, Барт. Некоторые ваши изобретения намного опередили науку нашего времени. Если бы к началу зимы вы смогли найти и предъявить что-нибудь... осязаемое, ваша позиция в Совете министров стала бы намного прочнее. И если бы я издал тот указ, о котором вы просите, - имея убедительные... материальные основания, мы были бы уверены, что остальные алвои его примут. Что отнесутся серьезно. Что не станут, к примеру, его тихо саботировать, дожидаясь, пока я умру и можно будет убедить моего сына вернуть все, как было. Мне все-таки уже сорок один.
- Я сделаю все, что от меня зависит, - поклонился Барт.
- Что дальше, Барт? - спросила Арлэви уже дома, за ужином, на котором, кроме них, присутствовали мисаны: Кельвин, Лель, Милена и мина Альва Лейт, семейный юрист Авилей. Двадцати шести лет от роду, она выглядела едва ли на девятнадцать, и тот, кто видел ее впервые - бледную невзрачную пигалицу с белесыми бровями и ресницами, не мог взять в толк, почему ее коллеги-юристы белели, каменели лицом и подбирались при любом упоминании ее имени.
Она приехала первой. Привязала Грома, прошлась перед домом, запрокинув голову, вбирая в себя птичий щебет и запахи леса. К тому времени, как послышался топот, она уже почти успокоилась.
Знакомый белый жеребец, знакомый всадник - Лион спрыгнул на землю и в два шага очутился рядом: бледный, но лицо сияет торжеством.
- Я знал, что вы решитесь!
Схватил ее в объятия и прижался к губам долгим поцелуем.
Ольви застыла на несколько мгновений, а потом вырвалась и влепила ему пощёчину - изо всех сил, так что заболели ладонь и пальцы.
Лион отступил на шаг, обескураженный, схватившись за покрасневшую щеку.
- Ольви, за что?!
- За лицемерие и подлость, - выдохнула она. - Не получилось достать Барта напрямую? Решили через меня? У вас не вышло - можете так и передать алу Анрису.
Он дернулся, как от второй пощечины, и Ольви поняла, что угадала верно.
- Ал Анрис Алва, - повторила раздельно и чётко, глядя ему в глаза. - Глава рода Алва. Ваш троюродный дядя. Не жалует бедных и незнатных родственников. Но когда это нужно для дела, можно о них и вспомнить, правда? Бросить подачку - к примеру, чистокровного инарца... в обмен на небольшую услугу. Сущий пустяк: всего лишь соблазнить жену своего противника, посягнувшего на привилегии чистокровных - какая неслыханная дерзость! А Барт всего лишь хочет, чтобы все алвои были равны по-настоящему, во всем, а не только на бумаге. Таким, как Алва, это как кость в горле, верно? И он придумал свой... хитрый план.
Устроить так, чтобы от Барта сбежала его нечистокровная жена. Развод со скандалом - самое то, чтобы бросить тень на всех новых алвоев. Ненадёжны! Неблагодарны! Брак с такими - плохая идея. А еще - что может вывести противника из игры так же хорошо, как предательство любимой жены?
Дело оставалось за малым - найти исполнителя. Например, юного красавца с изысканными манерами. Мечту романтичной девицы, скучающей в глуши родового поместья. Или давнего знакомого, друга и бывшего поклонника из родного города. Новой алвойке не очень рады в высшем круге, ей приходится нелегко. Она уже наверняка не раз пожалела, что вышла замуж. А тут такой выбор... Перед одним из двоих точно не сможет устоять.
Вот только Валену в какой-то момент стало стыдно. А вам - нет.
И кем же надо меня считать, - ее голос зазвенел от гнева, - если, зная обо всем, что со мной произошло... Вален ведь все рассказал, верно? Да и я была предельно откровенна с вами... зная обо всем... как можно было даже предположить во мне такую глупость - или такую низость, чтобы я вот так просто, ради приятной внешности и пары красивых сказок, могла предать человека, который спас мне жизнь? Да еще обещать мне помощь в этом предательстве!
- Так вы... все знали? - неверяще переспросил Лион, медленно отнимая руку от лица. - И все это время - играли со мной?!
- Неприятно быть фишкой в игре, правда? А знаете, Лион, - она сказала это с горечью, - вы ведь мне сначала понравились. Вы чем-то напомнили мне брата. Да только Ориен ни за что не поступил бы - вот так. Ни за какие подачки и посулы. Мой брат погиб на дуэли, защищая мою честь. Вы же... понятия не имеете, что это такое.
- Вы... вы... - не находя слов, побелев от ярости, он стремительно шагнул к ней - и замер, словно налетел на невидимую преграду, увидев что-то (или кого-то) у нее за спиной. Серые глаза широко раскрылись от ужаса.
Ольви, усмехнувшись, сделала шаг назад, не оглядываясь, точно туда, куда нужно, и тут же тёплая тяжёлая рука мужа легла на ее плечо. Только Барт, при его огромном росте и массивной фигуре, умел появляться настолько незаметно и двигаться настолько бесшумно. Его пальцы легонько сжались, и она повернула голову, прильнула щекой к его груди и закрыла глаза, вдыхая лавандовый запах его туалетной воды и чувствуя, как все огромное напряжение последних недель исчезает без следа. Голос Барта звучал над ее ухом, как самая лучшая музыка, но она почти не вслушивалась в слова.
- Мало что могу добавить к тому, что сказала моя жена. Разве что: никогда больше не приближайтесь ни к ней, ни вообще к кому-либо из моей семьи. И очень рекомендую не появляться там, где я или кто-либо из моих родственников - вообще кто-либо, понимаете, о чем я? - мог бы вас увидеть.
Бледный Лион, не смея поднять голову, нервно кивнул и шагнул было к своему жеребцу.
- Не так быстро, мой юный друг, - холодно сказал Барт. - Эта лошадь принадлежит не вам. Я лично верну ее дяде Анри.
- А как же я? - растерялся Лион.
- Как доберётесь вы? Это ваши заботы. Спешить вам больше некуда.
У Лиона задрожали губы.
- Ал Авиль, - начал он срывающимся голосом, - вы бы не так сильно доверяли жене, если бы знали, что она о вас рассказывала...
- О том, как я трижды делал ей предложение? О сделке, о старой и новой крови? Я твержу это почти каждый день, но мало кто из старых алвоев обращает внимание... И дядя Анри не ищет легких путей, - вздохнул Барт. - Если он предпочел нанять и снарядить шпиона, чтобы следить за моей семьей, втереться в доверие к моей жене, хитростью выведать то, о чем я открыто говорю вот уже десять лет, если ему нужно было извернуться вот так, чтобы наконец меня услышать, то... я согласен уже хотя бы на это.
А что касается остального... Того, что я люблю свою жену, я никогда не держал в секрете. Счастливо оставаться. И не попадайтесь нам больше на глаза.
Беспомощно сжимая кулаки, Лион следил, как они уезжали, - Ольви на белом инарце, а Барт на Громе.
Когда домик лесника скрылся за деревьями, Ольви повернулась к мужу и все-таки не удержалась от упрека:
- Я уже думала, ты никогда не появишься!
А он ответил самым бархатным голосом, со своей неизменной, одними краешками губ, улыбкой:
- Ты же сама хотела высказать все, что о них думаешь... Я заслушался. Это было просто волшебно, моя птичка. Я и не подозревал, как ты прекрасна в гневе. Этот твой румянец и сверкающий взгляд... Должен признаться, они очень... заводят.
- Да ты всегда... все об одном! - вспыхнула Ольви.
- Ничего не могу с собой поделать, - промурлыкал Барт.
Она мстительно фыркнула.
- Сперва догони! - и послала инарца вперед.
Барт со смехом помчался за ней.
***
- Я увлекся изучением истории своего рода, еще когда учился в пансионе. Прочитал все, что было в библиотеке о наших с сестрой знаменитых предках. Мне показалось мало, и я стал отправлять запросы в центральный архив. Заразил этим увлечением парочку приятелей... Мы составляли генеалогические древа наших родов - и один из нас был из новых алвоев, одержимый мыслью построить своё древо, доказать, что его предки не хуже наших, пусть алвоев среди них меньше. Возможно, если бы не это, нам не так бы бросилась в глаза разница в продолжительности жизни...
А еще меня зацепило то, что эта продолжительность сокращалась все больше, таяла с каждым новым поколением. В роду Авилей еще три столетия назад не осталось долгожителей. В истории рода моего чистокровного друга наблюдалась та же картина.
И я спросил себя: что-то не так с нами? А как же другие древние роды? И, когда я закончил пансион, я несколько лет посвятил этому вопросу. Я и сейчас знаю генеалогию многих родов не хуже их собственных представителей... Не побоюсь признаться, даже лучше некоторых - тех, кто стыдился родства с новыми алвоями и вычеркнул из фамильного древа дерзнувших связать с ними жизнь.
Мои выводы оказались неутешительными. Как я уже сказал, если соблюдается чистокровность рода, каждое новое поколение живёт меньше предыдущего. Сейчас, спустя пятьсот лет после Переселения, мало кто из чистокровных переживает сорокапятилетний рубеж, и никто не доживает до пятидесяти. Исключения крайне редки.
До сорока лет между нами и новыми алвоями нет никакой разницы. А потом у нас начинается обратный отсчет - у кого-то несколько месяцев, у кого-то лет, но рано или поздно появляются первые признаки недомогания, и с этого момента никто не живёт больше года. Этот процесс невозможно ни остановить, ни предотвратить. Причем совершенно неважно, обладал ли человек до этого отменным здоровьем или слабым, предавался излишествам или берег себя - после сорока его дни сочтены.
- Вы хотите сказать, Барт, что почти все ныне живущие алвои... потомки сорока пяти родов, включая меня, мою жену и детей, не переживут этот рубеж?
- Да, Ваше Величество. Но вы можете продлить жизнь вашим внукам. И другие старые алвои - тоже.
Говорили только Барт и император Амальрик - как будто строили шаткую башенку из деревянных плашек. Одно неверное движение, и она рассыплется. Поэтому остальные четверо молчали над своими чашками, затаив дыхание, изредка поднимая глаза на одного из собеседников. Ольви держала напряжение привычно, и на лице не дрогнул ни один мускул, когда взгляды императорской четы скрестились на ней.
- Говорят, что вы женились на новой алвойке, поддавшись... чувствам. А потом, осознав, что ваши дети потеряют все неписаные привилегии потомков древних родов, решили заставить всех последовать вашему примеру.
Барт улыбнулся одними краешками губ.
- Узнаю дядю Анри. О том, что браки с новыми алвоями для нас - спасение, я говорил задолго до своей женитьбы. И, если уж на то пошло, я готов отказаться от всех наших... преимуществ - основанных, к слову, на устаревших традициях, но никак не на законах - готов отказаться от них и для себя, и для сына, и всех своих потомков. Только бы они жили долго. Только бы не готовились к смерти в сорок лет.
А привилегии... через несколько поколений останутся только новые алвои, и больше не будет каких-то особых привилегий. Просто я решил, что слишком... эгоистично приберегать это знание только для себя. Мне бы не хотелось, чтобы древние роды, еще дожившие до нынешнего времени, исчезли без следа. Мы и так потеряли слишком многих.
- Ваша сестра вышла замуж за нового алвоя по тем же соображениям? - взгляд Амальрика обратился к Арлэви и Ларри.
- Я вышла замуж по любви, Ваше Величество. И только много позже узнала, что мое внутреннее чувство выбрало верно.
Ольви не видела их: она сидела напротив императора и его супруги по правую руку от Барта, а Арлэви и Ларри - по левую.
Это приглашение на чай с императором организовали тоже они, по поручению Барта.
- Я многого успел добиться за десять лет, - рассказывал Барт по дороге к сестре, - несколько лет ушло на изучение родословных, сбор сведений. Потом я стал делиться с другими тем, что узнал. Кому-то этого хватило, чтобы принять мою сторону. Кого-то я уговорил, кого-то убедил, кому-то... очень сильно помог, и после этого они готовы были исполнить любую мою просьбу. Я играл на тщеславии и любопытстве, на благодарности и страхе. Кого-то соблазнил возможной выгодой, а кого-то просто заставил. Скупил векселя, и... В общем, сейчас на моей стороне больше половины представителей древних семейств. Правда, не все из них главы родов. Большинство - дети, жены, младшие братья и сестры, чей голос мало что решает.
И я понял, что так никогда не достигну того, чего хочу. Нужна воля императора и его прямой указ. А мои противники, и главный из них - дядя Анри - делали все, чтобы этому помешать.
Его Величество очень любит дядю. Как старшего брата. Когда Амальрик был еще очень молод, смерть отца стала для него сильным ударом, а дядя Анри очень его поддержал. Неудивительно, что он до сих пор к нему прислушивается - практически во всем.
Зато теперь, когда дядя немного занят - благодаря тебе, моя птичка, - у меня появилась надежда наконец-то быть услышанным.
Обеспокоенная Арлэви и сияющий Ларри встретили их в гостиной сразу по приезду.
- Я рада, что ваша авантюра закончилась удачно, - сказала с облегчением Арлэви, обнимая Ольви, а Ларри вставил, улыбаясь до ушей:
- А я тебе всегда говорил: это Синица!
- Все равно, мне никогда не нравились эти игры, - вздохнула сестра Барта.
- Потому что ты можешь позволить себе не играть, - заметил ее муж.
Арлэви только покачала головой.
- Вам нужно отдохнуть и переодеться с дороги. Их Величества Амальрик и Эстель ждут нас в пять.
*
Император задумчиво побарабанил пальцами по столу, потом поднял глаза на Барта.
- Мы бы хотели взглянуть на результаты ваших исследований. Я так понимаю, они у вас с собой.
- Да, Ваше Величество. Мин Лель Авист, мой личный помощник и доктор нашего рода в течение многих лет, ждет со всеми бумагами.
- В таком случае перейдем в кабинет, - сказал Его Величество Амальрик, поднимаясь.
В кабинет им подали кофе и коньяк, сигары для мужчин, тонкие сигареты и мундштуки для дам. Эстель закурила первой, пока Лель раскладывал на столе принесенные документы. Потом они уселись за стол все вместе. Амальрик погрузился в бумаги, хмурясь, дымя сигарой и изредка задавая вопросы Барту и Лелю.
- Вы проделали впечатляющую работу, - наконец заявил он. - Истории сорока пяти родов подтверждают ваши выкладки. Но как быть с тремя исключениями? Ольо, Виали, Алва? Они все старше сорока пяти. Никто не доживает до пятидесяти, сказали вы. Но Анрису Алве пятьдесят один, и он прекрасно себя чувствует.
- Это так, - склонил голову Барт. - К сожалению, мы не можем проверить, подвержены ли были его ближайшие предки недугу чистокровных алвоев - его отец погиб при пожаре, дед убит на дуэли... Прадед вполне вписывался в картину, но сам дядя Анри - похоже, счастливое исключение.
- То есть объяснений у вас нет.
- К сожалению. И я понимаю, что именно это дает дяде основания для того, чтобы отрицать мои находки.
- Да, - кивнул Амальрик. - Он живое им опровержение.
- И все-таки я настаиваю, что он и двое остальных - всего лишь игра удачи, счастливый случай. Подавляющему большинству древних семейств по-прежнему грозит вымирание, если мы ничего не предпримем.
- Насколько я понимаю, сейчас все ваши выводы основаны только на умозаключениях, на архивных материалах? А как насчет более материальных доказательств? Научных исследований? Я в курсе, что одно из ваших направлений - изучение свойств крови.
- Увы, с этой стороны пока ничего.
- Я знаю вас как блестящего ученого, Барт. Некоторые ваши изобретения намного опередили науку нашего времени. Если бы к началу зимы вы смогли найти и предъявить что-нибудь... осязаемое, ваша позиция в Совете министров стала бы намного прочнее. И если бы я издал тот указ, о котором вы просите, - имея убедительные... материальные основания, мы были бы уверены, что остальные алвои его примут. Что отнесутся серьезно. Что не станут, к примеру, его тихо саботировать, дожидаясь, пока я умру и можно будет убедить моего сына вернуть все, как было. Мне все-таки уже сорок один.
- Я сделаю все, что от меня зависит, - поклонился Барт.
***
- Что дальше, Барт? - спросила Арлэви уже дома, за ужином, на котором, кроме них, присутствовали мисаны: Кельвин, Лель, Милена и мина Альва Лейт, семейный юрист Авилей. Двадцати шести лет от роду, она выглядела едва ли на девятнадцать, и тот, кто видел ее впервые - бледную невзрачную пигалицу с белесыми бровями и ресницами, не мог взять в толк, почему ее коллеги-юристы белели, каменели лицом и подбирались при любом упоминании ее имени.
