- Да хоть до раны «прикладай»! Пойди лучше часы настенные заведи, а то они отстают!
- Дорогая, - произносит с легкой укоризной, - они не отстают! Они просто никуда не торопятся!
Возвожу глаза к потолку, типа взывая о помощи небеса, потом прищуриваюсь:
- Дорогой, а не пойти бы тебе в магазин за яйцами, кексик буду печь.
- Мне яйца не надо, свои есть, а тебе надо – сама топай, - мгновенно отвечает, подхватывает двухлитровую пластиковую бутылку с зеленющим слоем вновь возрождающейся жизни на внутренних стенках, размашисто плещет воду в горшок на подоконнике.
Я открываю рот, чтобы оповестить, что и из его яиц я смогу что-то вроде кекса вытворить, вижу как цветочный горшок плюется мокрой землей на пол, пытаюсь переключиться на возмущенный вопль по поводу грязи, но опять не успеваю – демон подлетает ко мне, сидящей на ковровой дорожке в окружении приправ, своей пятерней взбивает копну волос на моей голове и вскрикивает:
- Бодрее надо быть! Ладно я устал – сегодня поздно встал!
Мой забитый хренотенью мозг за энергией мужа никогда не успевает…
Звонок. Незнакомый номер.
- Алло?
- Я вас слушаю.
- Я адвокат вашей мамы, Нины Музагитовны. Я так понимаю, что вы с вашей мамой не общаетесь?
- А в чем дело?
Меня начинает потряхивать.
- Я готовлю ее заявление на передачу в суд.
- Куда? В какой суд? По поводу?!
- У вашей мамы к вам несколько претензий. Первая: она требует возмещения затрат на лечение ее мужа, вашего отца. За последний год по чекам из аптеки было потрачено 76 тысяч гривен с копейками. Вы меня слышите?
- Да! – каркаю.
- Вторая: на крайне жизненно необходимый ремонт дома было израсходовано 90 тысяч гривен, тоже там с копейками. Она меняла всю электропроводку, красила крышу, бетонировала площадку перед домом, ну, вы понимаете, не она сама, а специальная фирма. Дальше. Она хочет ежемесячное содержание по уходу за матерью. Еще – оплату коммунальных услуг пополам, вы же унаследовали часть имущества?!
- Послушайте теперь меня, - я попадаю точно в паузу адвокатши, - чеки из аптеки не могут быть подтверждением того, что мой папа принимал все купленные лекарства. Согласитесь, должны быть рекомендации врачей в медицинской карточке. Лекарства можно покупать половине улицы. Так? Ремонт дома? Вдова может выстелить весь двор платиновой плиткой и украсить крышу стразами Сваровски – я тут при чем? У меня еще нет на руках права о собственности. А если меня причисляют к совладельцам – надо подписывать договор совместный на проведение каких-либо ремонтов!.. Содержание по уходу? Она получает пенсию умершего мужа, военного, полковника в отставке, афганца. Кроме того, дееспособна, весь огород засадила элитными цветами и успешно их продает в обход налоговой – за сезон имеет до двух тысяч долларов дохода. Кроме того, рядом с ней вторая дочь – тоже работающая. – Перевожу дыхание от злости. – Коммунальные услуги? А я ими пользуюсь?!
- Я вас услышала. До свидания.
Адвокат или кто это там в ее роли выступал – положила трубку.
Я махаю ладошкой перед собой, пытаясь отодвинуть от себя тугую плотность, перекрывающую мне доступ воздуха.
Ну, конечно. Тонометр на значении 220 вырубается…
Скорая. Медики. Укол в зад. Горькие таблетки под язык…
Семейный врач, назначенный нашему «кусочку» Киева, с дефектом то ли глотки, то ли еще чего, невнятно что-то выдавил из себя. Меня так и подмывало повернуться к медсестре и попросить ее о переводе на нормальный язык произнесенный им абзац и, по-видимому, вопрос. Я решила пожать плечами и уставилась в окно.
Он опять накачал тонометр, намалевал фигню свою медицинскую в моей новенькой, никем еще не писанной, карте, затем на листике написал три названия лекарств и опять промычал. Я потопала домой, включила интернет и ввела названия препаратов. Ёпт… Два мощнейших «стабилизатора» давления плюс «успокойка». На хер. Выбираю более знакомое название, записываю на листике, еду в аптеку и покупаю самую маленькую дозу.
Неделя употребления этого химического говна ничего не дает. Я живу с давкой в 160. У меня постоянное головокружение и чугун на груди. Ах, как я люблю врачей…
Топаю в клинику Амосова на обследование. Вот этой старенькой бабушке-врачу я верю. Результаты она просматривает мельком, задает всего несколько вопросов вроде ни о чем и назначает… адреноблокатор. На мой «овечий» вес – четверть таблетки. Все. Я в норме…
Глотать дозу раз в сутки. Кандалы на моей жизни…
«Это старость, Шурка, - доносится до меня голос папы, - это всего лишь старость и наша с тобой судьба «стрельцов», хоть я и не верю в эти гороскопы бредовые».
ХуАнэ: «Что, адвокат Мамы уже звонила тебе? Выкуси, шалава! Вижу, что твоё время в Киеве подходит к концу... Для меня это весьма приятное известие! Ты уже давно сгнила изнутри и не так долго, как ты намереваешься, проживёшь...И смерть тебе к лицу...»
Мне плевать. Не буду отвечать тебе. Забыть вас не смогу, а вот близко к сердцу постараюсь уже не допускать… Жить хочу. Так же сильно жить хочу, как мой папа хотел умереть…
Проходит полгода. Я закрыла свой «ниточный» магазин. Покупатель мужских пуловеров предложил мне работать в его швейном цехе. Поначалу у меня глаза на лоб вылезли: я о швейном деле имею такое же представление, какое имеет воспитанница консерватории об обработке и сохранении семян в аграрном производстве.
Но он оказался очень убедительным…
Месяц я осваивалась, отшивая эко - сумочки из саржи для фирменных интернет-магазинов. Когда я достигла уровня, что могу строчить, разговаривать с девчонками под тихий стрекот машин, быстро тыкать пальцами сообщения в вайбере и не забывать закинуть в рот кусочек шоколадки – я вернулась к своему обычному саркастическому состоянию. К примеру, тихо хихикать над мыслью: «я могу обворовать какой-нибудь банк! Меня посадят в тюрьму. И я точно также буду шить целый день. Разница в том, что мои дети будут с деньгами, а я – при своем удовольствии погружаться в работу. Кроме того, мне не надо будет «хавать» готовить и платить коммуналку…»
Мой оптимизм медленно возвращается в прежнее русло…
«Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не поют.
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрела в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или когда все время против шерсти,
Или когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово «честь» забыто.
И что в «чести» наветы «за глаза».
Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют…»
Еще через полгода…
В мобилке я давно переименовала контакт «Мама» на «Тварь». Так вот, утром раздается звонок. Я - на работе. Окантовочные строчки на сумочках требуют особого внимания: обязательно необходимо рассчитать длину ниток на шпульке так, чтобы шов не закончился посередине. . Иначе придется взять в пальцы щипцы и начать вспарывать… Самое мерзкое занятие в швейном деле… В данном случае саржа покрывается мелкими белесыми точками. Придется по новой строчке ловко и виртуозно пройтись огнем зажигалки… Недопалила – полбеды. Перепалила… Кроя с дорогущим логотипом нет, чтобы переделать… Гемор тот еще…
Я привычно отбрасываю с экрана защитный «колпак» и в первые секунды тупо всматриваюсь в слово «Тварь». Чего надо-то? Оповестить о дате суда?
Да пох… Делаю звук тише. Давлю на педаль, ускоряя ход иглы по ткани. Стоп! Не нервничать! Помнишь про последствия «порки»?! Ха-хаххх…
Снова звонок. Я опять делаю тише. Закидываю в рот грецкие орешки и с остервенением грызу. Белка, еп…
Моя подруга на седьмом «проигрыше» спрашивает:
- Чого це ты трубку не зiймаэшь?
- Разговаривать с ней не хочу, - отвечаю.
Ксюха - с западной части Украины. Худенькая, красивая, эмоциональная и абсолютно открытая и искренняя. Я ее обожаю. Таких людей в моей жизни – единицы.
- Це кто?
- Типа мама…
- Що трапилося?
Я ей потом, отдельно от коллектива, расскажу буквально в паре фраз. А сейчас, удерживая вибрирующий телефон, зло выхожу за дверь. Поднимаю трубку и молчу.
По ту сторону эфир заполняет испуганный, глухой шепот ХуАнэ:
- Сестричка! Ну, ответь, ну, пожалуйста-пожалуйста, родная, ответь… пожалуйста…
Несмотря на вовремя принятый «блокатор», сердце мое сначала сжимается, а потом начинает долбить о грудную клетку, перегоняя кровь.
- Алло? – говорю, обозначая начало связи.
- Привет! – она издает отчетливый облегченный вздох. - Выслушай, прошу тебя!
- Ну?
- Мама сказала, что ты мне никогда в жизни не поможешь, и в том, о чем я тебя попрошу сейчас – на х… пошлешь.
Я отмалчиваюсь. Я жду. Что она скажет, что вдова представилась… Тьфу, грех какой…
- Понимаешь, мама сказала, что ты никогда мне не поможешь! Она меня выписала из дома. Хотела субсидию, а ей не дали. А мне работу в маркете предложили. А там нужна прописка. А ты – совладелица дома и только с твоего согласия меня могут прописать обратно, - выдает на одном дыхании.
По моей физиономии растекается подлая ухмылка. Вот мой шанс получить свидетельство о праве на собственность! По-другому от вдовы документы на землю и дом для оформления я бы не дождалась!
Вдова очередной раз «маху» дала! Папа всегда говорил, что она дура…Сначала нахуевертит, а потом мужественно пытается преодолеть свою глупость и жадность…
- Хорошо. Я дам тебе согласие на прописку. Но ты же знаешь, против закона не попрешь – мне сначала надо от нотариуса получить свидетельство, - говорю, еле сдерживая ликование.
- Ты его получишь! Я сама поищу документы! Сама пробегусь к нотариусу и в паспортный, чтоб ты приехала и мы за один день решили все это. А потом, может, шашлыки в огороде сделаем! Так хочется! Пора мириться и забыть все дрязги! Правда, сестричка?
- Посмотрим, - сдержанно отвечаю. – Мне придется с работы отпроситься, а это в деньги «встанет».
- Мама все компенсирует! – уверяет с энтузиазмом.
- Пока, мне нельзя отвлекаться…
- Звони, как сможешь, сестричка!..
Засовываю мобилку в карман широких брюк. Испытываю целый спектр чувств – от желтого радостного до черного погребального.
Возвращаюсь за машинку. Уже забыла, сколько окантовочных строчек сделала. Ладно, просто поменяю шпульку на новую и начну отсчет снова…
Одна за одной «бэмкают» смс-ки. Не вайбер. Мне вообще сегодня дадут поработать? Или сразу планировать выйти в воскресенье, чтоб нагнать количество продукции?
Открываю.
ХуАнэ: «Представляешь, я разбила айфон, который мне отдал папа – подарок его сестры! У меня теперь старый кнопочный!..Если честно, то я всегда тебя любила! Мне всегда тебя не хватало! Мне было очень больно, когда тебе было одиноко без нас у бабушки с дедушкой в Светловодске!»
Ага. Понеслась… В шестом классе я умоляла бабушку забрать меня из Узбекистана в Украину. Я с детства мечтала сбежать из дома. Во втором классе я даже на листике список вещей написала, которые в сумку загружу, чтоб на какое-то время хватило. Остановила мысль, как же папа без меня будет? С кем ему набивать пыжами патроны для охоты и взвешивать порох на малюсеньких весах, кто ему поможет дробь из куропаток выковыривать, с кем ему выносить далеко-далеко мусор по ночам, кому он расскажет про звезды?..
Список вещей, куда входила упаковка папиного шоколада, я порвала…
Следующий побег удался! Бабушка меня увезла в Светловодск. Три спокойных, чудесных, великолепных года я прожила там. Ни минуты свободной! Все дни расписаны: школа, бальные танцы, театральная студия, музыкальная школа. Мне дедушка даже фортепиано новое купил! И настройщик раз в полгода приезжал, чтобы я слух не испортила…Тетя Наташа, папина сестра, учила английскому. И весной устроила мне путешествие в Москву – по театрам!.. Неделя блаженства!..
А мои шестнадцать как праздновали в Светловодске? Полкласса девчонок пришли. Дедушка торт заказал размером со стол и два ящика ПЕПСИ!!! Это сейчас пепси – на каждом шагу. А в 85 году хрен найдешь!
Но бабушка умерла на моих руках и мне пришлось вернуться в Узбекистан – заканчивать десятый класс.
Да, конечно, да – охуенно мне было одиноко!
ХуАнэ: «Несмотря ни на что, и как бы там ни было, спасибо, что ты у меня есть! Я многому у тебя научилась!»
Эк, заливает! А несколько дней назад «твоя шалава дочь», «уебок сынуля», «надо было по-честному продолжать жить с отцом твоих уебышей». Как сильно припекло-то! Казалось бы… прописка… И опять без меня – никак, ахаххххх!!!
ХуАнэ: «Когда планируешь приехать? Я купила тебе блокнот, который содержит много черных листов. Это теперь такое ноу-хау. Не знаю, одобришь ли ты. Может, вместе придумаем, как нам двоим остаться с наследством честно пополам? И знай! Я не считаю тебя убийцей папы! Я проконсультировалась по поводу причины его смерти… Я прошу прощения у тебя за все, что сказала, не подумав»
Тихо смеюсь, переправляя шпульку. Больше года «не подумав» херь молотила, а сейчас прозрела! Как, однако, собственная нужда меняет человека!..
Да надолго ли…
ХуАнэ: «Я тебе сейчас пожалуюсь! Моя орхидея, имея два расцветших цветоноса, дала в неположенное время третий! Ну, не сволочь же, а?! Когда тебя ждать? А то моя работа может «уплыть». Что приготовить к твоему приезду? А давай – оливье? Знаешь, Мама продала комнату своей умершей матери, так что мы при деньгах! Я опять прошла полное обследование, МРТ в том числе. Терапевт назначила БАДы для поддержки организма»
Супер-пупер! Она опять вытошнила бабла на «свое здоровье»!
Я: «Узнай график работы нотариуса и паспортного стола»
ХуАнэ: « До 17.00. можно попробовать получить прописку по маминому документу, где ты вписана, как вторая владелица»
А вот это мне ни хрена не нравится. Сестрица «виляет». Или вдова «подванивает» рядышком…
Я: «Сначала – мое свидетельство. Так что позаботься о документах на землю и дом»
ХуАнэ: «Но разумнее все-таки будет поехать в паспортный стол, остальное – потом»
Я перестаю писать – переключаюсь на сумочки. Мне за них бумажками платят, а на эти бумажки я еду беру в магазине…
Вечером мужу рассказываю об изменении моего статуса с убийцы опять на «сестричку». У него брови подскакивают аж до начала волос на лбу.
- И ты ей поверила?! В это «прошу прощения»?!
Мы по магазину в данный момент ходим, в корзинку складываем фарш, яйца, хлеб, спагетти.
- Не особо я и поверила, - отвечаю и беру с полки маленькую упаковочку с орешками, и вторую – с изюмом.
- Зачем это дорогое барахло? – спрашивает Дима.
- Мне хуАнэ БЛОКНОТ купила. И я сестричке тоже что-нибудь хочу презентовать, - величественно и весьма театрально вздергиваю вверх подбородок и жестом поправляю несуществующую корону на голове.
Муж крутит пальцем у виска.
- И вдове коробку конфет возьмем, хоть они вообще ничего не заслужили, - продолжаю.
Он тяжко вздыхает.
- Ладно. Один – один. Без этих… гм! родственниц ты все равно право собственности не получишь. Давай, выбирай конфеты.
Всматриваюсь в цены и скидки. Обычно «в подарок» я покупаю то, что сама бы с удовольствием захомячила бы. Но тут другая ситуэйшн. Вот, рошен, подойдут. Псевдошоколад с псевдоначинкой. Скорее всего, они их передарят. Может, даже соцработнице Валюшке достанеТЦО. Звание отравительницы с меня никто не снимал…
- Дорогая, - произносит с легкой укоризной, - они не отстают! Они просто никуда не торопятся!
Возвожу глаза к потолку, типа взывая о помощи небеса, потом прищуриваюсь:
- Дорогой, а не пойти бы тебе в магазин за яйцами, кексик буду печь.
- Мне яйца не надо, свои есть, а тебе надо – сама топай, - мгновенно отвечает, подхватывает двухлитровую пластиковую бутылку с зеленющим слоем вновь возрождающейся жизни на внутренних стенках, размашисто плещет воду в горшок на подоконнике.
Я открываю рот, чтобы оповестить, что и из его яиц я смогу что-то вроде кекса вытворить, вижу как цветочный горшок плюется мокрой землей на пол, пытаюсь переключиться на возмущенный вопль по поводу грязи, но опять не успеваю – демон подлетает ко мне, сидящей на ковровой дорожке в окружении приправ, своей пятерней взбивает копну волос на моей голове и вскрикивает:
- Бодрее надо быть! Ладно я устал – сегодня поздно встал!
Мой забитый хренотенью мозг за энергией мужа никогда не успевает…
Звонок. Незнакомый номер.
- Алло?
- Я вас слушаю.
- Я адвокат вашей мамы, Нины Музагитовны. Я так понимаю, что вы с вашей мамой не общаетесь?
- А в чем дело?
Меня начинает потряхивать.
- Я готовлю ее заявление на передачу в суд.
- Куда? В какой суд? По поводу?!
- У вашей мамы к вам несколько претензий. Первая: она требует возмещения затрат на лечение ее мужа, вашего отца. За последний год по чекам из аптеки было потрачено 76 тысяч гривен с копейками. Вы меня слышите?
- Да! – каркаю.
- Вторая: на крайне жизненно необходимый ремонт дома было израсходовано 90 тысяч гривен, тоже там с копейками. Она меняла всю электропроводку, красила крышу, бетонировала площадку перед домом, ну, вы понимаете, не она сама, а специальная фирма. Дальше. Она хочет ежемесячное содержание по уходу за матерью. Еще – оплату коммунальных услуг пополам, вы же унаследовали часть имущества?!
- Послушайте теперь меня, - я попадаю точно в паузу адвокатши, - чеки из аптеки не могут быть подтверждением того, что мой папа принимал все купленные лекарства. Согласитесь, должны быть рекомендации врачей в медицинской карточке. Лекарства можно покупать половине улицы. Так? Ремонт дома? Вдова может выстелить весь двор платиновой плиткой и украсить крышу стразами Сваровски – я тут при чем? У меня еще нет на руках права о собственности. А если меня причисляют к совладельцам – надо подписывать договор совместный на проведение каких-либо ремонтов!.. Содержание по уходу? Она получает пенсию умершего мужа, военного, полковника в отставке, афганца. Кроме того, дееспособна, весь огород засадила элитными цветами и успешно их продает в обход налоговой – за сезон имеет до двух тысяч долларов дохода. Кроме того, рядом с ней вторая дочь – тоже работающая. – Перевожу дыхание от злости. – Коммунальные услуги? А я ими пользуюсь?!
- Я вас услышала. До свидания.
Адвокат или кто это там в ее роли выступал – положила трубку.
Я махаю ладошкой перед собой, пытаясь отодвинуть от себя тугую плотность, перекрывающую мне доступ воздуха.
Ну, конечно. Тонометр на значении 220 вырубается…
Скорая. Медики. Укол в зад. Горькие таблетки под язык…
Семейный врач, назначенный нашему «кусочку» Киева, с дефектом то ли глотки, то ли еще чего, невнятно что-то выдавил из себя. Меня так и подмывало повернуться к медсестре и попросить ее о переводе на нормальный язык произнесенный им абзац и, по-видимому, вопрос. Я решила пожать плечами и уставилась в окно.
Он опять накачал тонометр, намалевал фигню свою медицинскую в моей новенькой, никем еще не писанной, карте, затем на листике написал три названия лекарств и опять промычал. Я потопала домой, включила интернет и ввела названия препаратов. Ёпт… Два мощнейших «стабилизатора» давления плюс «успокойка». На хер. Выбираю более знакомое название, записываю на листике, еду в аптеку и покупаю самую маленькую дозу.
Неделя употребления этого химического говна ничего не дает. Я живу с давкой в 160. У меня постоянное головокружение и чугун на груди. Ах, как я люблю врачей…
Топаю в клинику Амосова на обследование. Вот этой старенькой бабушке-врачу я верю. Результаты она просматривает мельком, задает всего несколько вопросов вроде ни о чем и назначает… адреноблокатор. На мой «овечий» вес – четверть таблетки. Все. Я в норме…
Глотать дозу раз в сутки. Кандалы на моей жизни…
«Это старость, Шурка, - доносится до меня голос папы, - это всего лишь старость и наша с тобой судьба «стрельцов», хоть я и не верю в эти гороскопы бредовые».
ХуАнэ: «Что, адвокат Мамы уже звонила тебе? Выкуси, шалава! Вижу, что твоё время в Киеве подходит к концу... Для меня это весьма приятное известие! Ты уже давно сгнила изнутри и не так долго, как ты намереваешься, проживёшь...И смерть тебе к лицу...»
Мне плевать. Не буду отвечать тебе. Забыть вас не смогу, а вот близко к сердцу постараюсь уже не допускать… Жить хочу. Так же сильно жить хочу, как мой папа хотел умереть…
Проходит полгода. Я закрыла свой «ниточный» магазин. Покупатель мужских пуловеров предложил мне работать в его швейном цехе. Поначалу у меня глаза на лоб вылезли: я о швейном деле имею такое же представление, какое имеет воспитанница консерватории об обработке и сохранении семян в аграрном производстве.
Но он оказался очень убедительным…
Месяц я осваивалась, отшивая эко - сумочки из саржи для фирменных интернет-магазинов. Когда я достигла уровня, что могу строчить, разговаривать с девчонками под тихий стрекот машин, быстро тыкать пальцами сообщения в вайбере и не забывать закинуть в рот кусочек шоколадки – я вернулась к своему обычному саркастическому состоянию. К примеру, тихо хихикать над мыслью: «я могу обворовать какой-нибудь банк! Меня посадят в тюрьму. И я точно также буду шить целый день. Разница в том, что мои дети будут с деньгами, а я – при своем удовольствии погружаться в работу. Кроме того, мне не надо будет «хавать» готовить и платить коммуналку…»
Мой оптимизм медленно возвращается в прежнее русло…
«Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не поют.
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрела в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или когда все время против шерсти,
Или когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово «честь» забыто.
И что в «чести» наветы «за глаза».
Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют…»
Еще через полгода…
В мобилке я давно переименовала контакт «Мама» на «Тварь». Так вот, утром раздается звонок. Я - на работе. Окантовочные строчки на сумочках требуют особого внимания: обязательно необходимо рассчитать длину ниток на шпульке так, чтобы шов не закончился посередине. . Иначе придется взять в пальцы щипцы и начать вспарывать… Самое мерзкое занятие в швейном деле… В данном случае саржа покрывается мелкими белесыми точками. Придется по новой строчке ловко и виртуозно пройтись огнем зажигалки… Недопалила – полбеды. Перепалила… Кроя с дорогущим логотипом нет, чтобы переделать… Гемор тот еще…
Я привычно отбрасываю с экрана защитный «колпак» и в первые секунды тупо всматриваюсь в слово «Тварь». Чего надо-то? Оповестить о дате суда?
Да пох… Делаю звук тише. Давлю на педаль, ускоряя ход иглы по ткани. Стоп! Не нервничать! Помнишь про последствия «порки»?! Ха-хаххх…
Снова звонок. Я опять делаю тише. Закидываю в рот грецкие орешки и с остервенением грызу. Белка, еп…
Моя подруга на седьмом «проигрыше» спрашивает:
- Чого це ты трубку не зiймаэшь?
- Разговаривать с ней не хочу, - отвечаю.
Ксюха - с западной части Украины. Худенькая, красивая, эмоциональная и абсолютно открытая и искренняя. Я ее обожаю. Таких людей в моей жизни – единицы.
- Це кто?
- Типа мама…
- Що трапилося?
Я ей потом, отдельно от коллектива, расскажу буквально в паре фраз. А сейчас, удерживая вибрирующий телефон, зло выхожу за дверь. Поднимаю трубку и молчу.
По ту сторону эфир заполняет испуганный, глухой шепот ХуАнэ:
- Сестричка! Ну, ответь, ну, пожалуйста-пожалуйста, родная, ответь… пожалуйста…
Несмотря на вовремя принятый «блокатор», сердце мое сначала сжимается, а потом начинает долбить о грудную клетку, перегоняя кровь.
- Алло? – говорю, обозначая начало связи.
- Привет! – она издает отчетливый облегченный вздох. - Выслушай, прошу тебя!
- Ну?
- Мама сказала, что ты мне никогда в жизни не поможешь, и в том, о чем я тебя попрошу сейчас – на х… пошлешь.
Я отмалчиваюсь. Я жду. Что она скажет, что вдова представилась… Тьфу, грех какой…
- Понимаешь, мама сказала, что ты никогда мне не поможешь! Она меня выписала из дома. Хотела субсидию, а ей не дали. А мне работу в маркете предложили. А там нужна прописка. А ты – совладелица дома и только с твоего согласия меня могут прописать обратно, - выдает на одном дыхании.
По моей физиономии растекается подлая ухмылка. Вот мой шанс получить свидетельство о праве на собственность! По-другому от вдовы документы на землю и дом для оформления я бы не дождалась!
Вдова очередной раз «маху» дала! Папа всегда говорил, что она дура…Сначала нахуевертит, а потом мужественно пытается преодолеть свою глупость и жадность…
- Хорошо. Я дам тебе согласие на прописку. Но ты же знаешь, против закона не попрешь – мне сначала надо от нотариуса получить свидетельство, - говорю, еле сдерживая ликование.
- Ты его получишь! Я сама поищу документы! Сама пробегусь к нотариусу и в паспортный, чтоб ты приехала и мы за один день решили все это. А потом, может, шашлыки в огороде сделаем! Так хочется! Пора мириться и забыть все дрязги! Правда, сестричка?
- Посмотрим, - сдержанно отвечаю. – Мне придется с работы отпроситься, а это в деньги «встанет».
- Мама все компенсирует! – уверяет с энтузиазмом.
- Пока, мне нельзя отвлекаться…
- Звони, как сможешь, сестричка!..
Засовываю мобилку в карман широких брюк. Испытываю целый спектр чувств – от желтого радостного до черного погребального.
Возвращаюсь за машинку. Уже забыла, сколько окантовочных строчек сделала. Ладно, просто поменяю шпульку на новую и начну отсчет снова…
Одна за одной «бэмкают» смс-ки. Не вайбер. Мне вообще сегодня дадут поработать? Или сразу планировать выйти в воскресенье, чтоб нагнать количество продукции?
Открываю.
ХуАнэ: «Представляешь, я разбила айфон, который мне отдал папа – подарок его сестры! У меня теперь старый кнопочный!..Если честно, то я всегда тебя любила! Мне всегда тебя не хватало! Мне было очень больно, когда тебе было одиноко без нас у бабушки с дедушкой в Светловодске!»
Ага. Понеслась… В шестом классе я умоляла бабушку забрать меня из Узбекистана в Украину. Я с детства мечтала сбежать из дома. Во втором классе я даже на листике список вещей написала, которые в сумку загружу, чтоб на какое-то время хватило. Остановила мысль, как же папа без меня будет? С кем ему набивать пыжами патроны для охоты и взвешивать порох на малюсеньких весах, кто ему поможет дробь из куропаток выковыривать, с кем ему выносить далеко-далеко мусор по ночам, кому он расскажет про звезды?..
Список вещей, куда входила упаковка папиного шоколада, я порвала…
Следующий побег удался! Бабушка меня увезла в Светловодск. Три спокойных, чудесных, великолепных года я прожила там. Ни минуты свободной! Все дни расписаны: школа, бальные танцы, театральная студия, музыкальная школа. Мне дедушка даже фортепиано новое купил! И настройщик раз в полгода приезжал, чтобы я слух не испортила…Тетя Наташа, папина сестра, учила английскому. И весной устроила мне путешествие в Москву – по театрам!.. Неделя блаженства!..
А мои шестнадцать как праздновали в Светловодске? Полкласса девчонок пришли. Дедушка торт заказал размером со стол и два ящика ПЕПСИ!!! Это сейчас пепси – на каждом шагу. А в 85 году хрен найдешь!
Но бабушка умерла на моих руках и мне пришлось вернуться в Узбекистан – заканчивать десятый класс.
Да, конечно, да – охуенно мне было одиноко!
ХуАнэ: «Несмотря ни на что, и как бы там ни было, спасибо, что ты у меня есть! Я многому у тебя научилась!»
Эк, заливает! А несколько дней назад «твоя шалава дочь», «уебок сынуля», «надо было по-честному продолжать жить с отцом твоих уебышей». Как сильно припекло-то! Казалось бы… прописка… И опять без меня – никак, ахаххххх!!!
ХуАнэ: «Когда планируешь приехать? Я купила тебе блокнот, который содержит много черных листов. Это теперь такое ноу-хау. Не знаю, одобришь ли ты. Может, вместе придумаем, как нам двоим остаться с наследством честно пополам? И знай! Я не считаю тебя убийцей папы! Я проконсультировалась по поводу причины его смерти… Я прошу прощения у тебя за все, что сказала, не подумав»
Тихо смеюсь, переправляя шпульку. Больше года «не подумав» херь молотила, а сейчас прозрела! Как, однако, собственная нужда меняет человека!..
Да надолго ли…
ХуАнэ: «Я тебе сейчас пожалуюсь! Моя орхидея, имея два расцветших цветоноса, дала в неположенное время третий! Ну, не сволочь же, а?! Когда тебя ждать? А то моя работа может «уплыть». Что приготовить к твоему приезду? А давай – оливье? Знаешь, Мама продала комнату своей умершей матери, так что мы при деньгах! Я опять прошла полное обследование, МРТ в том числе. Терапевт назначила БАДы для поддержки организма»
Супер-пупер! Она опять вытошнила бабла на «свое здоровье»!
Я: «Узнай график работы нотариуса и паспортного стола»
ХуАнэ: « До 17.00. можно попробовать получить прописку по маминому документу, где ты вписана, как вторая владелица»
А вот это мне ни хрена не нравится. Сестрица «виляет». Или вдова «подванивает» рядышком…
Я: «Сначала – мое свидетельство. Так что позаботься о документах на землю и дом»
ХуАнэ: «Но разумнее все-таки будет поехать в паспортный стол, остальное – потом»
Я перестаю писать – переключаюсь на сумочки. Мне за них бумажками платят, а на эти бумажки я еду беру в магазине…
Вечером мужу рассказываю об изменении моего статуса с убийцы опять на «сестричку». У него брови подскакивают аж до начала волос на лбу.
- И ты ей поверила?! В это «прошу прощения»?!
Мы по магазину в данный момент ходим, в корзинку складываем фарш, яйца, хлеб, спагетти.
- Не особо я и поверила, - отвечаю и беру с полки маленькую упаковочку с орешками, и вторую – с изюмом.
- Зачем это дорогое барахло? – спрашивает Дима.
- Мне хуАнэ БЛОКНОТ купила. И я сестричке тоже что-нибудь хочу презентовать, - величественно и весьма театрально вздергиваю вверх подбородок и жестом поправляю несуществующую корону на голове.
Муж крутит пальцем у виска.
- И вдове коробку конфет возьмем, хоть они вообще ничего не заслужили, - продолжаю.
Он тяжко вздыхает.
- Ладно. Один – один. Без этих… гм! родственниц ты все равно право собственности не получишь. Давай, выбирай конфеты.
Всматриваюсь в цены и скидки. Обычно «в подарок» я покупаю то, что сама бы с удовольствием захомячила бы. Но тут другая ситуэйшн. Вот, рошен, подойдут. Псевдошоколад с псевдоначинкой. Скорее всего, они их передарят. Может, даже соцработнице Валюшке достанеТЦО. Звание отравительницы с меня никто не снимал…
