Одним прыжком к столу он достиг трофея в виде очищенной большой твердой луковицы и, не размышляя, засадил ею прямо в затылок наступающему ноженосцу. Удар, хвала здоровью, получился добротный, нож улетел в траву, а коварный любитель нападать с тыла торкнулся носом в матушку землю.
– Вы хоть знаете, недалекие, кому отдых хотите испортить? – спросил господин в шляпе, правда, уже без очков. Странно, но этот гражданин держал себя спокойно в отличие от визжащих девчонок и впавших в ступор некогда агрессивных спутников.
Кое-как его сподвижники, покряхтывая и постанывая, поднялись, и потянулись было к реке охладиться, но тут же остановились. На другом берегу стояли местные, молча наблюдая за происходящим.
Двое во главе с Пы?хало незаметно проявились уже по эту сторону моста в самой гуще военных действий.
Лафет не спеша сходил за топориком и, положив «осу» на камень, этим инструментом разобрал оную на мелкие детали. Топорик и детали убрал аккуратно в пакет и сунул в багажник машины. Никто не возражал, стояла тишина.
– Итак, кому мы испортили отдых? – осведомился у Шляпы Бул.
– Скоро узнаешь, – лаконично ответил тот, – вы, шпана мелкопоместная, оборзели совсем. Я только рукой махну, и сюда примчатся двадцать, нет, тридцать машин с бронелбами. Раскатают в блины всю эту гопоту местную. Понял, да?
Вертя в руках сломанные очки, он смотрел на Була, но ответил ему Пыхало. Он подошел вплотную к этому гражданину, заглянул в глаза и сказал только одну фразу, – пусть приезжают.
Незадачливый главарь вяло махнул своим соратникам. Те сноровисто собрали весь скарб и запихнули в багажник. Подгонять непрошеных гостей не пришлось, только товарищ в шляпе с минуту на них смотрел, демонстрируя характер и, якобы, запоминая.
Наконец и он забрался в «мерин» цвета куриного желтка, и поехали себе они скромно так, без музыки. Следом тронулась машина с притихшими красавицами.
– Ну, привет, Бул! Привет, Лафет! – местные окружили, здороваясь.
– Привет, Пыхало! Привет, селяне! – отвечали городские, они сюда ездили не первый год и с этими ребятами давно сдружились.
В прошлом году, пользуясь оказией, Дуче втайне набрал под «Таинственным мостом» мелких разноцветных камней, пленили они его своей красивой игрой в солнечных лучах. Выпросив пятилитровое цинковое ведро у бабки Поли, примчался на «горняке», спустился у моста, забрался по колено в прозрачную воду омута, да и подчерпнул целехонькое.
На обратном пути его перехватили гвардейцы Пыхало, и быть бы Дуче подвергнутым словесной обструкции и физическому воздействию, не подоспей вовремя Бул с Лафетом.
Пыхало с Булом, отойдя в сторонку, тихо переговорили, похлопали друг друга по плечам и разошлись. Пока вожаки решали, Дуче под взглядами местных, хоть и стоял рядом с Лафетом, испытывал душевный неуют.
– Нельзя чужим! – Бул забрал ведро у Дуче. – Приедем в город, отдам. Вообще, зачем тебе этот гравий?
– Да ты что?! Это же самый лучший грунт для аквариума. Прокипятить и на дно! – Так друзьям объяснил Дуче свою вылазку по возвращении к бабке Поле.
– Да у тебя и аквариума-то нет! И, вообще, дружище, ты в следующий раз хоть посоветуйся, что ли. Тут, понимаешь, свои правила, пусть и странные, нам непонятные, но их лучше соблюдать, а то накличешь проблемы на свой загривок. Хорошо еще деда Ставра не было, а то...
– А то не видать мне камней, словно собственных ушей, – «споэтил» Дуче, –
а аквариум дело наживное, давно хочу рыбок завести.
– Пиит аквариумный, – беззлобно отругал его Бул, – ладно, бабка Поля к пирогам ждет. Хо?ду!
Ведро с грунтом для будущего аквариума, убранное в два пакета, так до сих пор и стоит на лоджии Була, хотя обещаний забрать его на следующий день было предостаточно. Лафет не без иронии предложил Дуче про этот случай придумать «перефраз» на поговорку, аналогичную свистящему на горе раку.
Это, пожалуй, был единственный случай, когда по дружбе был не выполнен местный негласный закон: следить за порядком, «иноземцев хватать и не пущать», а также не позволять кому-либо «своевольничать и безобразить».
Что касаемо наших героев – история простая. Они дружили с раннего детства: один район, дома по соседству, родители знакомы меж собой, все друг друга знали, потом
учились в одной школе, более того, в одном классе. Два друга – Ромка Булаев и Ленька Пушкарев. Позднее к ним присоединился и Дуче, вернее на тот момент Янек Бодучевский.
Еще в начальных классах у Ромки с Ленькой завязалась дружба. Оба они любители «камчатки», причем, облюбовали и вовремя заняли местечко в самом углу кабинета. Именно за место «в тени», подальше от «светоча знаний» (классному руководителю была фамилия Светлова), им пришлось выдержать самую настоящую осаду и не одно сражение.
Как вскоре выяснилось, желающих на «камчатку» было предостаточно, а задних столов всего было три. Два из них заняли достойнейшие личности. К примеру, через ряд на ближайшем к окну почетном месте расположился Таракан. Рядом с собой позволил сидеть верному Палтусу.
Рано вымахавший вверх, почти на голову выше всех учеников в классе, Таракан на физкультуре в шеренге был правофланговым. Таковым он считал себя и в интеллектуальном плане, смотрел свысока на копошащийся внизу плебс, в общении снисходил избирательно.
Конечно, среди желающих с ним дружить Таракан выбирал и терпел тех, кто был полезен и нужен, ему, Таракану! Как, например, сосед его Палтус. Палтус – он же Леха Палутин, с блекло-голубыми глазами, хитрый и наблюдательный провокатор и незаменимый наушник. На параллельном ряду к ним присоседились еще двое его верных подпевал – Завитай и Пиявка. Пиявка получил прозвище за умение ставить пацанам «пиявки». Положит на лоб какому-нибудь бедолаге ладонь, отогнет средний палец другой рукой и отпустит, а так как пальцы имел сильные, то пиявки выходили славные, до слез. Вот уж было весело, вот уж хорошо. Таракан одобрял подобные действа, особливо применяемые к тем, кто ему не нравился.
В начальных классах Ромка с Ленькой ростом не выделялись, никаких выдающихся физданных у них не было, обычные школьники, таких в школе, как копеек в рубле.
К тому же они не срывали уроков (прерогатива последних рядов), вели себя тихо, учеба у них получалась (а это же пятно на репутации «камчатки»!), потому-то и решено было их выжать со столь достойного места любыми путями, а посадить туда нормальных пацанов, типа Еремы, например.
– Доколе? – взывал Таракан после уроков к внимающим массам, – мы будем терпеть этих двоих в своих рядах? Ерема и Жентос – наше все!
Массы понимающе кивали. Палтус кивал энергичней всех. Пиявка выписал громким щелчком по столу «пиявку», видимо, от избытка согласия.
Поэтому пришлось вскоре друзьям отстаивать плечом к плечу свое право сидеть, где они хотят, и учиться, как у них получается, без оглядки на кого-либо.
Сначала оборонялись от нападок закоренелых двоечников Еремы с Жентосом, потом давали отпор задиристому Завитаю. Получалось когда как, стычки происходили с переменным успехом. К примеру, Пиявке Ленька вполне весомо на затылок обрушил портфель, когда тот выписал свою фирменную подлянку застигнутому врасплох Ромке. Потом, наоборот, Ромка подстраховал Леньку, когда на перемене того атаковало целое трио таракановских прихвостней, прикрыл другу спину. Со временем обидчики все-таки для себя уяснили – просто так эти ребята не уступят, характеры не те. Противостояние продолжалось.
Таракан как бы со стороны с интересом наблюдал за событиями в классе, но не упускал случая смоделировать для особо неуступчивых оппозиционеров очередную пакость.
Вскоре по его поручению верный Палтус нажаловался Борьке Пырьеву (прозвище Барбос) из выпускного класса, мол, есть в их классе пара негодяев! Всех уже достали!
Тот выслушав, проникся бедой и с приятелем Геркой Ханаковым пришел на перемене внушить уважение и послушание этим двоим дерзким, коим особли?во неймется.
Не вникая в суть дела, Барбос повелел ребятам убираться по-легкому. – Парт много,
а в учебе главное быть поближе к учителю и не мешать другим, – назидательно заметил он.
Когда старшие ушли, расстроенные Ромка и Ленька остались в классе после уроков, хитрый Палтус тоже. Приспичило ему срочно «домашку» сделать. Недалече расположился, уши как у купированного добермана торчат, но ребята, видя такое дело, собрались и ушли. По пути домой договорились не уступать, и будь что будет!
У самого подъезда Ромку окликнул Ханаков, кстати, он тоже жил рядом, в соседнем доме. – Слышь, а что у вас там, собственно, за терки происходят? – поинтересовался он.
Ромка с сомнением поглядел на Герку, но не почувствовал какой-либо издевки и решился, рассказал как есть. Нет, он не жаловался, тот не понял бы, а вот рассказать по-пацански, как старшему товарищу, это он сумел.
– Ну и что делать будете? – немного помолчав, спросил старшеклассник. Выслушав их общее решение, он кивнул, пожал руку, словно равному себе, и ушел.
Посчитав тему о выселении закрытой, Ерема с Жентосом на следующее утро, придя
на занятия, устремились было на завоеванное место, но там невозмутимо, как обычно, уже сидели «изгои».
Затевать очередную потасовку соискатели не рискнули и вернулись на свои прежние места, бурча и кидая косые взгляды на упрямцев. Таракан, видя такое дело, зело нахмурился и что-то стал выговаривать Палтусу.
Через два урока на перемене пожаловал Барбос. При виде «старшака» прошелестело оживление по рядам, а Палтус предусмотрительно подскочил к дверям и встал на страже, дабы ничего не помешало справедливому внушению нарушителям установленного таракановцами порядка.
Шелест, докатившись до галерки, стих, и настала торжественная минута ожидания. Барбос, между тем, подойдя к упрямым оппозиционерам, поздоровался с каждым за руку, потом мрачно оглядел соседей и произнес, – эти парни сидят на своих местах, а кто сомневается, добро пожаловать на аудиенцию к нам, в филиал отдела инквизиции.
Еще раз, пожав руки Ромке и Леньке, Барбос неспешно покинул класс, по пути подарив Палтусу дружеский щелбан, после которого озадаченный клеврет, потирая покрасневший лоб, растерянно развел руками и получил порцию дружного смеха от одноклассников.
Первый раз, словно сбросив долговременные оковы, коллектив в классе, не сговариваясь, захлопал в ладоши. Открыто заулыбались девчонки, и, наконец, примолкли те, кто обычно был всех шумней.
Ребята, не примкнувшие к таракановской подленькой компании, подходили к героям дня, хлопали по плечам, одобрительно улыбались, всячески выражали дружескую поддержку.
Озадаченные таким поворотом, бывшие сомнительные лидеры, а ныне обособленцы, как-то сразу поскромнели, и именно с этой минуты климат в классе изменился. Стали налаживаться более добрые, человечные отношения. Со временем школьная жизнь уверенно переменилась в лучшую сторону. Родители Завитая вынуждены были перевести его в другую школу. Пиявка с Еремой остались на второй год. Коалиция под эгидой Таракана окончательно развалилась, да и учителя стали жестче проводить политику – сам учись и другим не мешай. Вскоре «ботаны» перестали ощущать свою второсортность, и класс по успеваемости стал не хуже других. Авторитет Булаева Романа и Пушкарева Леонида среди сверстников значительно вырос, Таракана же, категорически наоборот, вдребезги был низвергнут. Одноклассники перестали бояться его насмешек, не обращали внимания на никчемные потуги жалких остатков таракановской группировки вернуть себе хоть какое-то уважение.
Оказалось, что в классе много интересных девчонок и мальчишек. Кто-то увлекался нумизматикой, кто филателией, некоторые занимались в спортивных секциях.
Опять же, кого-то сближали книги, музыка и компьютерные игры, да всего и не перечислишь, все это обсуждалось, обменивалось, развивалось. В общем, жизнь класса забурлила в хорошем смысле этого слова, стала насыщенней и намного ярче.
Нужно ли говорить, что и родители стали весьма довольны своими чадами, раньше в школу собирались без настроения, на подручных Таракана жаловались, но вдруг внезапно ситуация изменилась самым наилучшим образом.
Ромка записался в секцию бокса и с удовольствием стал посещать тренировки, не ленился и не пропускал. Глядя на него, туда же пришел и Ленька, стали на пару лупцевать «груши» и друг друга. Тренер попался толковый, чемпионов из ребят не клеил, но гонял добросовестно, за тренировку, бывало, не один пот сойдет.
Дуче, он же Ян Бодучевский, появился позднее, когда они уже учились в восьмом классе. Завуч привела долговязого парня на урок, представила классу и тихонько исчезла.
Шла «контроха» по физике и, недолго думая, новенький подсел к Ленке-буксиру, полненькой девочке в очках, хронической отличнице, потому и сидевшей в одиночестве. Не обращая ни на кого внимания, он с олимпийским спокойствием стал решать выданное ему задание.
Со временем к нему привыкли, учился Ян хорошо, обладал универсальным складом ума, одинаково любил и математику, и литературу. Особо этот парень ни с кем не сближался, Таракана отшил на раз, когда они с Палтусом попытались втянуть его в свое сомнительное сообщество. А с Ромкой и его компанией свел случай.
Летом, в каникулы, Бул с друзьями выбрались на «пески», позагорать, покупаться.
«Пески» – это гигантские горы песка, добытые краном с огромным ковшом со дна Волги. Место это находилось рядом с Волжским портом и пользовалось популярностью у ловцов рыбы на закидушки и разнокалиберной купающейся там ребятни.
Команда Була спускалась с песчаных гор к пляжу и отчетливо видела, как только что вылезшего из воды Яна обступила стайка наглых юнцов с «Подковы». Почти все были ниже его на голову, но их было много. Горластые и нахальные, словно стая ворон, они сплоченно окружили и стали теснить одинокого чужака.
Тут же пропали часы Яна, отцовский подарок, полетела в воду рубашка. Парень едва успел надеть джинсы и обувь, но, не теряя самообладания, спокойно стоял и как-то равнодушно отмахивался от особо оголтелых.
– Рома, опять братцы наглеют! – обронил Пашка Махов, – не пора ли урезонить?
– Маховик прав, Бул! Доколе? – подхватил тему Лафет. – Они же не у себя на Подкове, качают тут права, понимаешь!
Бул издалека узнал одноклассника, поэтому сомнений не было. Пятеро ребят подтянулись к месту конфликта. Братья Митрохины, стоявшие во главе этой «бучи», не сразу заметили опасность. Когда же заметили, отступать было нельзя, авторитет уронишь.
Шушера калибром помельче брызнула вдоль пляжа, братцы и пацаны повыше ростом остались держать разговор.
– Ян, привет! Проблемы? – приветствовал Ромка одноклассника.
– Почти нет, – спокойно ответил тот, – мошкара, правда, назойливая вьется! Часы вот опять же...
– Где часы? – Ленька Пушкарев вывернул руку одному из Митрох, – верни, пока не инвалид!
Митрохинские было бросились выручать собрата, но тут же кто-то полетел на песок, кто-то в воду в полной амуниции. Часы, конечно, нашлись и, потирая там-сям, агрессоры нехотя, оглядываясь и бормоча угрозы, ретировались. Один из братьев подленько метнул камень напоследок, хорошо, что ребята настороже были, увернулись.
– Вы хоть знаете, недалекие, кому отдых хотите испортить? – спросил господин в шляпе, правда, уже без очков. Странно, но этот гражданин держал себя спокойно в отличие от визжащих девчонок и впавших в ступор некогда агрессивных спутников.
Кое-как его сподвижники, покряхтывая и постанывая, поднялись, и потянулись было к реке охладиться, но тут же остановились. На другом берегу стояли местные, молча наблюдая за происходящим.
Двое во главе с Пы?хало незаметно проявились уже по эту сторону моста в самой гуще военных действий.
Лафет не спеша сходил за топориком и, положив «осу» на камень, этим инструментом разобрал оную на мелкие детали. Топорик и детали убрал аккуратно в пакет и сунул в багажник машины. Никто не возражал, стояла тишина.
– Итак, кому мы испортили отдых? – осведомился у Шляпы Бул.
– Скоро узнаешь, – лаконично ответил тот, – вы, шпана мелкопоместная, оборзели совсем. Я только рукой махну, и сюда примчатся двадцать, нет, тридцать машин с бронелбами. Раскатают в блины всю эту гопоту местную. Понял, да?
Вертя в руках сломанные очки, он смотрел на Була, но ответил ему Пыхало. Он подошел вплотную к этому гражданину, заглянул в глаза и сказал только одну фразу, – пусть приезжают.
Незадачливый главарь вяло махнул своим соратникам. Те сноровисто собрали весь скарб и запихнули в багажник. Подгонять непрошеных гостей не пришлось, только товарищ в шляпе с минуту на них смотрел, демонстрируя характер и, якобы, запоминая.
Наконец и он забрался в «мерин» цвета куриного желтка, и поехали себе они скромно так, без музыки. Следом тронулась машина с притихшими красавицами.
– Ну, привет, Бул! Привет, Лафет! – местные окружили, здороваясь.
– Привет, Пыхало! Привет, селяне! – отвечали городские, они сюда ездили не первый год и с этими ребятами давно сдружились.
В прошлом году, пользуясь оказией, Дуче втайне набрал под «Таинственным мостом» мелких разноцветных камней, пленили они его своей красивой игрой в солнечных лучах. Выпросив пятилитровое цинковое ведро у бабки Поли, примчался на «горняке», спустился у моста, забрался по колено в прозрачную воду омута, да и подчерпнул целехонькое.
На обратном пути его перехватили гвардейцы Пыхало, и быть бы Дуче подвергнутым словесной обструкции и физическому воздействию, не подоспей вовремя Бул с Лафетом.
Пыхало с Булом, отойдя в сторонку, тихо переговорили, похлопали друг друга по плечам и разошлись. Пока вожаки решали, Дуче под взглядами местных, хоть и стоял рядом с Лафетом, испытывал душевный неуют.
– Нельзя чужим! – Бул забрал ведро у Дуче. – Приедем в город, отдам. Вообще, зачем тебе этот гравий?
– Да ты что?! Это же самый лучший грунт для аквариума. Прокипятить и на дно! – Так друзьям объяснил Дуче свою вылазку по возвращении к бабке Поле.
– Да у тебя и аквариума-то нет! И, вообще, дружище, ты в следующий раз хоть посоветуйся, что ли. Тут, понимаешь, свои правила, пусть и странные, нам непонятные, но их лучше соблюдать, а то накличешь проблемы на свой загривок. Хорошо еще деда Ставра не было, а то...
– А то не видать мне камней, словно собственных ушей, – «споэтил» Дуче, –
а аквариум дело наживное, давно хочу рыбок завести.
– Пиит аквариумный, – беззлобно отругал его Бул, – ладно, бабка Поля к пирогам ждет. Хо?ду!
Ведро с грунтом для будущего аквариума, убранное в два пакета, так до сих пор и стоит на лоджии Була, хотя обещаний забрать его на следующий день было предостаточно. Лафет не без иронии предложил Дуче про этот случай придумать «перефраз» на поговорку, аналогичную свистящему на горе раку.
Это, пожалуй, был единственный случай, когда по дружбе был не выполнен местный негласный закон: следить за порядком, «иноземцев хватать и не пущать», а также не позволять кому-либо «своевольничать и безобразить».
Что касаемо наших героев – история простая. Они дружили с раннего детства: один район, дома по соседству, родители знакомы меж собой, все друг друга знали, потом
учились в одной школе, более того, в одном классе. Два друга – Ромка Булаев и Ленька Пушкарев. Позднее к ним присоединился и Дуче, вернее на тот момент Янек Бодучевский.
Еще в начальных классах у Ромки с Ленькой завязалась дружба. Оба они любители «камчатки», причем, облюбовали и вовремя заняли местечко в самом углу кабинета. Именно за место «в тени», подальше от «светоча знаний» (классному руководителю была фамилия Светлова), им пришлось выдержать самую настоящую осаду и не одно сражение.
Как вскоре выяснилось, желающих на «камчатку» было предостаточно, а задних столов всего было три. Два из них заняли достойнейшие личности. К примеру, через ряд на ближайшем к окну почетном месте расположился Таракан. Рядом с собой позволил сидеть верному Палтусу.
Рано вымахавший вверх, почти на голову выше всех учеников в классе, Таракан на физкультуре в шеренге был правофланговым. Таковым он считал себя и в интеллектуальном плане, смотрел свысока на копошащийся внизу плебс, в общении снисходил избирательно.
Конечно, среди желающих с ним дружить Таракан выбирал и терпел тех, кто был полезен и нужен, ему, Таракану! Как, например, сосед его Палтус. Палтус – он же Леха Палутин, с блекло-голубыми глазами, хитрый и наблюдательный провокатор и незаменимый наушник. На параллельном ряду к ним присоседились еще двое его верных подпевал – Завитай и Пиявка. Пиявка получил прозвище за умение ставить пацанам «пиявки». Положит на лоб какому-нибудь бедолаге ладонь, отогнет средний палец другой рукой и отпустит, а так как пальцы имел сильные, то пиявки выходили славные, до слез. Вот уж было весело, вот уж хорошо. Таракан одобрял подобные действа, особливо применяемые к тем, кто ему не нравился.
В начальных классах Ромка с Ленькой ростом не выделялись, никаких выдающихся физданных у них не было, обычные школьники, таких в школе, как копеек в рубле.
К тому же они не срывали уроков (прерогатива последних рядов), вели себя тихо, учеба у них получалась (а это же пятно на репутации «камчатки»!), потому-то и решено было их выжать со столь достойного места любыми путями, а посадить туда нормальных пацанов, типа Еремы, например.
– Доколе? – взывал Таракан после уроков к внимающим массам, – мы будем терпеть этих двоих в своих рядах? Ерема и Жентос – наше все!
Массы понимающе кивали. Палтус кивал энергичней всех. Пиявка выписал громким щелчком по столу «пиявку», видимо, от избытка согласия.
Поэтому пришлось вскоре друзьям отстаивать плечом к плечу свое право сидеть, где они хотят, и учиться, как у них получается, без оглядки на кого-либо.
Сначала оборонялись от нападок закоренелых двоечников Еремы с Жентосом, потом давали отпор задиристому Завитаю. Получалось когда как, стычки происходили с переменным успехом. К примеру, Пиявке Ленька вполне весомо на затылок обрушил портфель, когда тот выписал свою фирменную подлянку застигнутому врасплох Ромке. Потом, наоборот, Ромка подстраховал Леньку, когда на перемене того атаковало целое трио таракановских прихвостней, прикрыл другу спину. Со временем обидчики все-таки для себя уяснили – просто так эти ребята не уступят, характеры не те. Противостояние продолжалось.
Таракан как бы со стороны с интересом наблюдал за событиями в классе, но не упускал случая смоделировать для особо неуступчивых оппозиционеров очередную пакость.
Вскоре по его поручению верный Палтус нажаловался Борьке Пырьеву (прозвище Барбос) из выпускного класса, мол, есть в их классе пара негодяев! Всех уже достали!
Тот выслушав, проникся бедой и с приятелем Геркой Ханаковым пришел на перемене внушить уважение и послушание этим двоим дерзким, коим особли?во неймется.
Не вникая в суть дела, Барбос повелел ребятам убираться по-легкому. – Парт много,
а в учебе главное быть поближе к учителю и не мешать другим, – назидательно заметил он.
Когда старшие ушли, расстроенные Ромка и Ленька остались в классе после уроков, хитрый Палтус тоже. Приспичило ему срочно «домашку» сделать. Недалече расположился, уши как у купированного добермана торчат, но ребята, видя такое дело, собрались и ушли. По пути домой договорились не уступать, и будь что будет!
У самого подъезда Ромку окликнул Ханаков, кстати, он тоже жил рядом, в соседнем доме. – Слышь, а что у вас там, собственно, за терки происходят? – поинтересовался он.
Ромка с сомнением поглядел на Герку, но не почувствовал какой-либо издевки и решился, рассказал как есть. Нет, он не жаловался, тот не понял бы, а вот рассказать по-пацански, как старшему товарищу, это он сумел.
– Ну и что делать будете? – немного помолчав, спросил старшеклассник. Выслушав их общее решение, он кивнул, пожал руку, словно равному себе, и ушел.
Посчитав тему о выселении закрытой, Ерема с Жентосом на следующее утро, придя
на занятия, устремились было на завоеванное место, но там невозмутимо, как обычно, уже сидели «изгои».
Затевать очередную потасовку соискатели не рискнули и вернулись на свои прежние места, бурча и кидая косые взгляды на упрямцев. Таракан, видя такое дело, зело нахмурился и что-то стал выговаривать Палтусу.
Через два урока на перемене пожаловал Барбос. При виде «старшака» прошелестело оживление по рядам, а Палтус предусмотрительно подскочил к дверям и встал на страже, дабы ничего не помешало справедливому внушению нарушителям установленного таракановцами порядка.
Шелест, докатившись до галерки, стих, и настала торжественная минута ожидания. Барбос, между тем, подойдя к упрямым оппозиционерам, поздоровался с каждым за руку, потом мрачно оглядел соседей и произнес, – эти парни сидят на своих местах, а кто сомневается, добро пожаловать на аудиенцию к нам, в филиал отдела инквизиции.
Еще раз, пожав руки Ромке и Леньке, Барбос неспешно покинул класс, по пути подарив Палтусу дружеский щелбан, после которого озадаченный клеврет, потирая покрасневший лоб, растерянно развел руками и получил порцию дружного смеха от одноклассников.
Первый раз, словно сбросив долговременные оковы, коллектив в классе, не сговариваясь, захлопал в ладоши. Открыто заулыбались девчонки, и, наконец, примолкли те, кто обычно был всех шумней.
Ребята, не примкнувшие к таракановской подленькой компании, подходили к героям дня, хлопали по плечам, одобрительно улыбались, всячески выражали дружескую поддержку.
Озадаченные таким поворотом, бывшие сомнительные лидеры, а ныне обособленцы, как-то сразу поскромнели, и именно с этой минуты климат в классе изменился. Стали налаживаться более добрые, человечные отношения. Со временем школьная жизнь уверенно переменилась в лучшую сторону. Родители Завитая вынуждены были перевести его в другую школу. Пиявка с Еремой остались на второй год. Коалиция под эгидой Таракана окончательно развалилась, да и учителя стали жестче проводить политику – сам учись и другим не мешай. Вскоре «ботаны» перестали ощущать свою второсортность, и класс по успеваемости стал не хуже других. Авторитет Булаева Романа и Пушкарева Леонида среди сверстников значительно вырос, Таракана же, категорически наоборот, вдребезги был низвергнут. Одноклассники перестали бояться его насмешек, не обращали внимания на никчемные потуги жалких остатков таракановской группировки вернуть себе хоть какое-то уважение.
Оказалось, что в классе много интересных девчонок и мальчишек. Кто-то увлекался нумизматикой, кто филателией, некоторые занимались в спортивных секциях.
Опять же, кого-то сближали книги, музыка и компьютерные игры, да всего и не перечислишь, все это обсуждалось, обменивалось, развивалось. В общем, жизнь класса забурлила в хорошем смысле этого слова, стала насыщенней и намного ярче.
Нужно ли говорить, что и родители стали весьма довольны своими чадами, раньше в школу собирались без настроения, на подручных Таракана жаловались, но вдруг внезапно ситуация изменилась самым наилучшим образом.
Ромка записался в секцию бокса и с удовольствием стал посещать тренировки, не ленился и не пропускал. Глядя на него, туда же пришел и Ленька, стали на пару лупцевать «груши» и друг друга. Тренер попался толковый, чемпионов из ребят не клеил, но гонял добросовестно, за тренировку, бывало, не один пот сойдет.
Дуче, он же Ян Бодучевский, появился позднее, когда они уже учились в восьмом классе. Завуч привела долговязого парня на урок, представила классу и тихонько исчезла.
Шла «контроха» по физике и, недолго думая, новенький подсел к Ленке-буксиру, полненькой девочке в очках, хронической отличнице, потому и сидевшей в одиночестве. Не обращая ни на кого внимания, он с олимпийским спокойствием стал решать выданное ему задание.
Со временем к нему привыкли, учился Ян хорошо, обладал универсальным складом ума, одинаково любил и математику, и литературу. Особо этот парень ни с кем не сближался, Таракана отшил на раз, когда они с Палтусом попытались втянуть его в свое сомнительное сообщество. А с Ромкой и его компанией свел случай.
Летом, в каникулы, Бул с друзьями выбрались на «пески», позагорать, покупаться.
«Пески» – это гигантские горы песка, добытые краном с огромным ковшом со дна Волги. Место это находилось рядом с Волжским портом и пользовалось популярностью у ловцов рыбы на закидушки и разнокалиберной купающейся там ребятни.
Команда Була спускалась с песчаных гор к пляжу и отчетливо видела, как только что вылезшего из воды Яна обступила стайка наглых юнцов с «Подковы». Почти все были ниже его на голову, но их было много. Горластые и нахальные, словно стая ворон, они сплоченно окружили и стали теснить одинокого чужака.
Тут же пропали часы Яна, отцовский подарок, полетела в воду рубашка. Парень едва успел надеть джинсы и обувь, но, не теряя самообладания, спокойно стоял и как-то равнодушно отмахивался от особо оголтелых.
– Рома, опять братцы наглеют! – обронил Пашка Махов, – не пора ли урезонить?
– Маховик прав, Бул! Доколе? – подхватил тему Лафет. – Они же не у себя на Подкове, качают тут права, понимаешь!
Бул издалека узнал одноклассника, поэтому сомнений не было. Пятеро ребят подтянулись к месту конфликта. Братья Митрохины, стоявшие во главе этой «бучи», не сразу заметили опасность. Когда же заметили, отступать было нельзя, авторитет уронишь.
Шушера калибром помельче брызнула вдоль пляжа, братцы и пацаны повыше ростом остались держать разговор.
– Ян, привет! Проблемы? – приветствовал Ромка одноклассника.
– Почти нет, – спокойно ответил тот, – мошкара, правда, назойливая вьется! Часы вот опять же...
– Где часы? – Ленька Пушкарев вывернул руку одному из Митрох, – верни, пока не инвалид!
Митрохинские было бросились выручать собрата, но тут же кто-то полетел на песок, кто-то в воду в полной амуниции. Часы, конечно, нашлись и, потирая там-сям, агрессоры нехотя, оглядываясь и бормоча угрозы, ретировались. Один из братьев подленько метнул камень напоследок, хорошо, что ребята настороже были, увернулись.
