БОНУС на «МАКТУБ»
ЭРИКА
Из крепких объятий сна меня вырывает оглушительный раскат грома, сотрясающий стены нашей уютной виллы на берегу Индийского океана, куда мы прилетели отдохнуть и отметить третью годовщину свадьбы.
Сердце, взволнованное внезапным «выстрелом» небес, болезненно сжимается и с перебоями бьется о ребра, пока я пытаюсь спрятать лицо от вспышки молнии, на мгновение озаряющей нашу с Джамалем спальню. Я вижу ее даже сквозь полузакрытые веки, и очередной рокочущий звук, разрывающий грозовые тучи, заставляет меня нервно поежиться на кровати, сжаться в беззащитный комочек. Подобные тропические ливни всегда настолько жуткие и мощные, что я всерьез переживаю за то, что нашу нескромную виллу из дерева и камня вот-вот может снести бушующий муссон, а сами раскаты грома и ослепляющие вспышки кажутся настолько «близкими», что в голове невольно возникают жуткие образы Богов природы, которые каждую ночь ведут кровавые битвы над облаками этого райского острова.
Возможно, приехать на Бали в сезон дождей было не лучшей идеей, но я очень хотела освоить серфинг и посетить парочку местных вулканов, рисовых полей и заповедников. Теперь, когда Хамдану почти два с половиной года, мы с Джамалем можем позволить себе более активный отдых, на что я и рассчитывала.
Очередной порыв прохладного ветра доводит меня до мелкого озноба. Наощупь ищу одеяло в надежде укрыть обнаженную кожу, мгновенно покрывшуюся мурашками.
Черт возьми, почему муж не спешит обнять меня?
Между прочим, я вынуждена спать голой по его «милости». Примерно год назад я приняла решение завязать с сорочками, пижамами и комбинациями — никогда не знаешь, в какой момент Джамаль вернется с работы домой и захочет, наконец, уделить внимание не своей стране, а посвятить время только жене. Иногда он возвращался домой далеко за полночь, и никакие мои возмущения и протесты не были способны утолить его голод. И я сдавалась ему, каждый раз сдавалась, мгновенно отходя ото сна и своего гнева, связанного с его поздним возвращением домой, позволяя ему сковать меня в плен из горячих поцелуев, нежных и грубых ласк, жадных до меня, безумных, сносящих голову до сих пор, несмотря на семейную жизнь и рождение ребенка. Когда число порванных трусиков и дорогих шелковых пеньюаров достигло критической отметки, я отказалась от них совсем, и сейчас бы с удовольствием воспользовалась своим любимым источником тепла и пламени — моим мужем.
— Любимый, я замерзла, — сонным голосом сообщаю я, передвигаясь на половину Джамаля. — Иди ко мне, согрей меня, — тихо, но требовательно произношу я. Поднимаю ладонь в надежде обхватить плечи Джамаля и прижаться к его горячему крепкому телу, ощутить его раскаленную кожу своей. Из груди вырывается болезненный и полный разочарования стон, когда вместо стальных мышц мужа моя ладонь накрывает остывшую часть шелковой простыни.
Осознание того, что его нет рядом, пробуждает меня мгновенно, я резко сажусь на постели, жадно втягивая ртом воздух, словно после удара под дых. Мне так обидно, что Джамаль снова исчез посреди ночи, а еще неприятнее то, что он поступил так во время нашего отпуска… в глазах собираются непролитые слезы, вызванные негодованием внутренней маленькой и капризной девочки. Неловким успокаивающим движением откидываю волосы за спину, с ужасом осматривая пустое место рядом с собой.
Он не мог так поступить со мной, с нами. Что я скажу Хамдану, когда он спросит, почему папы нет? Это просто ненормально. Три года назад я переживала за то, что стану третьей женой Джамаля, и почувствовала невероятное облегчение, когда Аида и Лейла сами собой исчезли из нашей жизни. Да только первой женой Джамаля я так и не стала, или точнее сказать, «первое место» мы делим на пополам с его работой, что занимает двадцать четыре часа его жизни, семь дней в неделю. Я невероятно горжусь мужем и знаю, что мое испорченное настроение беспочвенно и неоправданно, но и поделать с собой ничего не могу — ведь мы в отпуске, он обещал, что эти две недели мы проведем вместе. Я хотела, чтобы это был отдых нашей мечты, и чтобы не вышло как в прошлый раз, когда мы прилетели на Мальдивы и спустя три дня Джамаль уехал, оставив нас с сыном валяться на пляже и объедаться фруктами на нелюдимом личном острове.
Я тогда чуть с ума не сошла и каждый день рассчитывала на то, что он вернется, но дела в АРС не терпели отлагательств, и мне пришлось смириться с подобным «совместным отпуском». Через некоторое время, оказавшись дома, я забыла об этом неприятном инциденте. Пару дней подула губы, но Джамаль, как всегда, нашел правильные слова и подобрал «ключ» к моему сердцу, в два счета заставив его растаять. Помню, как муж пообещал мне, что такого больше никогда не повторится и что к следующей поездке он найдет себе надежную «правую руку». Насколько я знаю, так и случилось, но, судя по остывшей простыне и его отсутствию) в нашей постели, что-то пошло не так.
Ладно, мне грех жаловаться. Я замужем за мужчиной мечты, которым горжусь и восхищаюсь, которого люблю всем сердцем, и могу смириться с тем, что порой просыпаюсь одна. Работа Джамаля — это особый вид «энергетического вампиризма», и его сила и концентрация в Анмаре всегда требует внимания в самый неподходящий момент. За все три года Джамаль лишь однажды делегировал свои обязанности полковника третьему лицу — это был день рождения нашего сына, который решил появиться на свет именно в тот момент, когда его отец выполнял одну из важнейших международных операций, требующую его полного внимания и погружения. До сих пор помню выражение лица Джамаля в тот момент, когда ему позвонили во время моих первых схваток. Я умоляла его оставить меня с водителем и отправиться спасать Анмар от очередной информационной атаки и пыталась заверить мужа в том, что справлюсь с рождением сына и без его помощи.
« — Я еду с тобой, Эйнин. Это не обсуждается, девочка, — мое сердце взлетело до небес, когда я услышала эти не терпящие возражений слова, полные решимости и заботы, нервного напряжения, отражающие внутреннее волнение и трепет мужчины, что вот-вот впервые станет отцом. Казалось, он забрал часть моей боли на себя, потому что процесс, которого я с замиранием сердца ждала девять месяцев, мгновенно перестал быть таким неизвестным и пугающе страшным от одного лишь осознания того факта, что Джамаль будет присутствовать на родах. Ровно через пять часов, которые я провела в тумане, где пыталась правильно дышать и не залезть на стенку от болезненных спазмов, Джамаль лично перерезал пуповину после того, как Хамдан Нейтан Каттан появился на свет.
Ход моих мыслей вновь резко обрывает затихающий вдали, но до сих пор сильный раскат грома. Черт, Нейт, должно быть, проснулся от этих душераздирающих звуков и, наверное, жутко напуган, несмотря на то, что спит обычно сын очень крепко.
Пытаясь мысленно угомонить обезумевшее в груди сердце, соскакиваю с постели и, облачившись в длинный халат, бегу в детскую комнату, почти не ощущая, как обжигает холодом каменный пол босые ступни. Опасаясь лишний раз издать слишком громкий звук шагов или скрипнуть дверью, осторожно пробираюсь к Хамдану и наконец оказываюсь рядом с кроватью сына, которую изредка озаряют вспышки молнии и свет, бьющий в окно от фонарей с террасы.
У меня дух захватывает каждый раз, когда я смотрю на спящего Нейтана. Вот и сейчас я фактически не дышу, тщательно разглядывая черты лица своего сына, что мирно и сладко спит, подложив сложенные вместе ладони под голову. Наше с Джамалем совершенство, наша абсолютная и безусловная любовь во плоти, без всякой скромности. Нейт любит спать без подушек, но пижама с драконами — постоянный артефакт в ночном арсенале сына. За подобную любовь к этим рептилиям я иногда называю его Дракончиком, и несмотря на то, что ему всего два года, его характер, мне кажется, соответствует любимому фэнтезийному животному. Он довольно вспыльчивый ребенок, и если ему что-то не нравится, начинает немедленно строить нас с Джамалем, изрыгая на бедных родителей свое адское пламя… в общем, сын пошел в отца, мне остается лишь рассчитывать на то, что мы воспитаем его достойным мужчиной и направим его неутомимую энергию в правильное русло.
Нежным и аккуратным движением накрываю Хамдана одеялом, которое сползло до колен из-за того, что он много ворочается во сне, и на долгие минуты зависаю около его кровати, просто разглядывая идеальные для моего взора черты лица сына.
Не верится, что он так быстро вырос и теперь даже не нуждается в моем обществе или присутствии няни круглые сутки. Еще вчера он был крошечным комочком, к которому я не знала, как подступиться: буквально боялась взять его на руки, опасаясь сделать это неправильно и ненароком слишком крепко обнять, задушить, пережать, сломать… комочком, который полностью зависел от мамы и папы. А сегодня он уже играет наедине с собой или с белокурой Алисой Саадат.
Я столкнулась с Меланией Саадат на одном из благотворительных мероприятий будучи глубоко беременной. Мы узнали друг друга сразу, несмотря на то, что обе были с закрытыми никабом лицами и одеты в традиционные абайи. Это невероятное везение, что мы с Мэл встретились в густонаселённом Асаде. Я была уверена, что после свадьбы Мелания ненадолго задержится на родине своего ревнивого вспыльчивого мужа-собственника. Но, как оказалось, после рождения дочери Мэл изменила свои категоричные взгляды на традиции супруга и, когда Джаред приезжал в Асад по делам бизнеса или приглашению шейха, то всегда следовала за ним. Как и полагается верной и покорной жене…
Поверили?
Напрасно. Разумеется, ни о какой покорности в паре Джаред-Мэл не может быть и речи. Девушкам, выросшим в Нью-Йорке, не хватит жизни, чтобы до конца смириться со своей ролью «тени от солнца». Наверное, благодаря бурному противостоянию наши браки настолько крепкие, страстные, наполненные эмоциями. Любовь не имеет никакого отношения к смирению и покорности. Мы принимаем правила наших мужей, потому что уважаем их и боготворим и они идут на уступки тоже именно по этой причине. К слову, отец Джареда оказался в числе немногих шейхов, входящих в кабинет министров, которого миновала череда арестов. Он по-прежнему возглавлял центральный регион страны и готовил сына к политической карьере. Алмазная корпорация «Лакшери корп» с каждым годом расширялась, что порождало немало слухов о заоблачном богатстве шейха Саадата.
После случайной встречи мы с Мэл стали часто созваниваться, и каждый раз, когда она приезжала в столицу Анмара с Джаредом, находили время, чтобы встретиться, устраивали семейные сборища и пикники или даже отдыхали вместе, как сейчас. Кстати, идея позвать Саадатов с нами в отпуск принадлежала Джамалю. Им с Джаредом каким-то чудом удалось найти общий язык и зарыть топор войны, для которой, впрочем, никогда не было ни малейшей причины. В знак примирения Джамаль написал семейный портрет Саадатов в полный рост. Получилось как всегда фантастически. Если бы еще у мужа было чуть больше времени на его творчество… И на меня с сыном. Нет, я не жалуюсь, и мастерская Джмаля постепенно пополняется картинами, где теперь изображена не только я, но и Хамдан и Реза с Эмили, которые по-прежнему живут с нами. Я уговорила Аделу остаться в качестве домработницы, а мой муж помог ей с оформлением документов и опекой над Резой. К слову, мальчишка проводит в мастерской Джмаля гораздо больше времени, чем ее хозяин, и, надо заметить, делает огромные успехи.
У меня тепло на сердце от того, что дом, построенный для меня Джамалем, стал убежищем не только для нашей семьи. Огорчает только то, что моим отцу и брату пришлось вернуться в Нью-Йорк, но они навещают нас по возможности. Раз, два в год. Джамаль обещал мне, что спустя какое-то время мы тоже сможем выехать в Штаты, но пока это, к сожалению, невозможно.
Поверьте, я счастлива, по-настоящему счастлива. У меня есть любимый муж, сын, Адела, Реза и Эмили, дети, которым я помогаю, и друзья из прошлой, кажущейся сейчас далекой жизни. Разве можно жаловаться, находясь в отпуске на райском острове со своей семьей? В сотне метров от нашей располагается вилла Саадатов, и днем мы весело проводим время вместе. Белокурая дочь Джареда и Мелании старше Хамдана всего на полтора года. Алиса и Хамдан могут часами играть, и, кажется, находясь вдвоем, совершенно не нуждаются в обществе взрослых, несмотря на то, что мы с Меланией глаз с них не сводим.
Нейтан — просто полная копия своего отца. Такое чувство, что Джамаль клонировал самого себя. Во внешности сына ничего нет от меня, даже глаза цвета Индиго, на первый взгляд, полностью повторяют цвет радужки Джамаля… хотя, пожалуй, врожденное упрямство и любопытство ему достались от меня, и последнее вечно играет с ним злую шутку. За Хамданом нужен глаз да глаз, иначе убежит изучать океанский прибой, забыв о родителях. Несмотря на его жажду познавать этот мир любыми доступными для него путями, мы с Джамалем не демонстрируем сыну свою излишнюю опеку над ним, с детства формируя у него иллюзию самостоятельности, но, конечно, никогда не снимаем с Нейта железный занавес родительского незримого контроля.
Мне кажется, с ним я и сама начала заново познавать этот мир, а еще сильнее — саму себя. Отношения с Джамалем, замужество и материнство раскрыли те грани моей души, о которых я могла только мечтать. Я ощущаю себя другой: повзрослевшей, женственной, мягкой, сильной и слабой одновременно, находясь рядом с двумя самыми любимыми мужчинами в мире, и прекрасно понимаю, что тот день, когда я увидела Джамаля в Нью-Йорке, разделил не только мою жизнь, но и меня, Эрику Доусон, на «до» и «после». Несмотря на то, что у нас, как и у каждой пары, бывают свои трудности, я понимаю, что наш Мактуб послужил мощным толчком в изменении наших личностей и позволил стать лучшими версиями себя. К тому же я стала не только женой и матерью, но и занялась тем, к чему действительно вела меня душа — восстановлением психологического состояние детей, попавших в трудную жизненную ситуацию, и продолжила курировать проекты по строительству приютов, школ, детских садов в Анмаре. Я лично продумываю все детали в будущем объекте, отбираю лучших специалистов, которые обеспечат каждому ребенку ощущение «семьи» или передадут свои знания в наилучшей для детского сознания, интерактивной форме.
— Спи, Дракончик, — тихим шепотом успокаиваю я, замечая, как трепещут от очередного раската грома пушистые ресницы Хамдана. — Ничего не бойся. Это всего лишь гроза. И она пройдет с рассветом.
— Детка, я специально встал, чтобы ты выспалась, — каждая клеточка моего тела непроизвольно вздрагивает, с губ срывается удивленный вздох, когда горячие руки мужа свинцовыми оковами в одно мгновение заковывают меня в свой сладкий плен. Сердце стучит на разрыв от ощущения радости и умиротворения, которое вызывает его близость и осознание того, что он никуда не улетел от нас. Мой Асад рядом. Как я сразу не поняла, что он здесь? Ведь почувствовала аромат его геля для душа, как только оказалась в спальне Нейтана. Подумала, что показалось, почудилось, словно одержимой, или просто комната пропиталась запахом Джамаля, когда он укладывал Хамдана спать.
ЭРИКА
Из крепких объятий сна меня вырывает оглушительный раскат грома, сотрясающий стены нашей уютной виллы на берегу Индийского океана, куда мы прилетели отдохнуть и отметить третью годовщину свадьбы.
Сердце, взволнованное внезапным «выстрелом» небес, болезненно сжимается и с перебоями бьется о ребра, пока я пытаюсь спрятать лицо от вспышки молнии, на мгновение озаряющей нашу с Джамалем спальню. Я вижу ее даже сквозь полузакрытые веки, и очередной рокочущий звук, разрывающий грозовые тучи, заставляет меня нервно поежиться на кровати, сжаться в беззащитный комочек. Подобные тропические ливни всегда настолько жуткие и мощные, что я всерьез переживаю за то, что нашу нескромную виллу из дерева и камня вот-вот может снести бушующий муссон, а сами раскаты грома и ослепляющие вспышки кажутся настолько «близкими», что в голове невольно возникают жуткие образы Богов природы, которые каждую ночь ведут кровавые битвы над облаками этого райского острова.
Возможно, приехать на Бали в сезон дождей было не лучшей идеей, но я очень хотела освоить серфинг и посетить парочку местных вулканов, рисовых полей и заповедников. Теперь, когда Хамдану почти два с половиной года, мы с Джамалем можем позволить себе более активный отдых, на что я и рассчитывала.
Очередной порыв прохладного ветра доводит меня до мелкого озноба. Наощупь ищу одеяло в надежде укрыть обнаженную кожу, мгновенно покрывшуюся мурашками.
Черт возьми, почему муж не спешит обнять меня?
Между прочим, я вынуждена спать голой по его «милости». Примерно год назад я приняла решение завязать с сорочками, пижамами и комбинациями — никогда не знаешь, в какой момент Джамаль вернется с работы домой и захочет, наконец, уделить внимание не своей стране, а посвятить время только жене. Иногда он возвращался домой далеко за полночь, и никакие мои возмущения и протесты не были способны утолить его голод. И я сдавалась ему, каждый раз сдавалась, мгновенно отходя ото сна и своего гнева, связанного с его поздним возвращением домой, позволяя ему сковать меня в плен из горячих поцелуев, нежных и грубых ласк, жадных до меня, безумных, сносящих голову до сих пор, несмотря на семейную жизнь и рождение ребенка. Когда число порванных трусиков и дорогих шелковых пеньюаров достигло критической отметки, я отказалась от них совсем, и сейчас бы с удовольствием воспользовалась своим любимым источником тепла и пламени — моим мужем.
— Любимый, я замерзла, — сонным голосом сообщаю я, передвигаясь на половину Джамаля. — Иди ко мне, согрей меня, — тихо, но требовательно произношу я. Поднимаю ладонь в надежде обхватить плечи Джамаля и прижаться к его горячему крепкому телу, ощутить его раскаленную кожу своей. Из груди вырывается болезненный и полный разочарования стон, когда вместо стальных мышц мужа моя ладонь накрывает остывшую часть шелковой простыни.
Осознание того, что его нет рядом, пробуждает меня мгновенно, я резко сажусь на постели, жадно втягивая ртом воздух, словно после удара под дых. Мне так обидно, что Джамаль снова исчез посреди ночи, а еще неприятнее то, что он поступил так во время нашего отпуска… в глазах собираются непролитые слезы, вызванные негодованием внутренней маленькой и капризной девочки. Неловким успокаивающим движением откидываю волосы за спину, с ужасом осматривая пустое место рядом с собой.
Он не мог так поступить со мной, с нами. Что я скажу Хамдану, когда он спросит, почему папы нет? Это просто ненормально. Три года назад я переживала за то, что стану третьей женой Джамаля, и почувствовала невероятное облегчение, когда Аида и Лейла сами собой исчезли из нашей жизни. Да только первой женой Джамаля я так и не стала, или точнее сказать, «первое место» мы делим на пополам с его работой, что занимает двадцать четыре часа его жизни, семь дней в неделю. Я невероятно горжусь мужем и знаю, что мое испорченное настроение беспочвенно и неоправданно, но и поделать с собой ничего не могу — ведь мы в отпуске, он обещал, что эти две недели мы проведем вместе. Я хотела, чтобы это был отдых нашей мечты, и чтобы не вышло как в прошлый раз, когда мы прилетели на Мальдивы и спустя три дня Джамаль уехал, оставив нас с сыном валяться на пляже и объедаться фруктами на нелюдимом личном острове.
Я тогда чуть с ума не сошла и каждый день рассчитывала на то, что он вернется, но дела в АРС не терпели отлагательств, и мне пришлось смириться с подобным «совместным отпуском». Через некоторое время, оказавшись дома, я забыла об этом неприятном инциденте. Пару дней подула губы, но Джамаль, как всегда, нашел правильные слова и подобрал «ключ» к моему сердцу, в два счета заставив его растаять. Помню, как муж пообещал мне, что такого больше никогда не повторится и что к следующей поездке он найдет себе надежную «правую руку». Насколько я знаю, так и случилось, но, судя по остывшей простыне и его отсутствию) в нашей постели, что-то пошло не так.
Ладно, мне грех жаловаться. Я замужем за мужчиной мечты, которым горжусь и восхищаюсь, которого люблю всем сердцем, и могу смириться с тем, что порой просыпаюсь одна. Работа Джамаля — это особый вид «энергетического вампиризма», и его сила и концентрация в Анмаре всегда требует внимания в самый неподходящий момент. За все три года Джамаль лишь однажды делегировал свои обязанности полковника третьему лицу — это был день рождения нашего сына, который решил появиться на свет именно в тот момент, когда его отец выполнял одну из важнейших международных операций, требующую его полного внимания и погружения. До сих пор помню выражение лица Джамаля в тот момент, когда ему позвонили во время моих первых схваток. Я умоляла его оставить меня с водителем и отправиться спасать Анмар от очередной информационной атаки и пыталась заверить мужа в том, что справлюсь с рождением сына и без его помощи.
« — Я еду с тобой, Эйнин. Это не обсуждается, девочка, — мое сердце взлетело до небес, когда я услышала эти не терпящие возражений слова, полные решимости и заботы, нервного напряжения, отражающие внутреннее волнение и трепет мужчины, что вот-вот впервые станет отцом. Казалось, он забрал часть моей боли на себя, потому что процесс, которого я с замиранием сердца ждала девять месяцев, мгновенно перестал быть таким неизвестным и пугающе страшным от одного лишь осознания того факта, что Джамаль будет присутствовать на родах. Ровно через пять часов, которые я провела в тумане, где пыталась правильно дышать и не залезть на стенку от болезненных спазмов, Джамаль лично перерезал пуповину после того, как Хамдан Нейтан Каттан появился на свет.
Ход моих мыслей вновь резко обрывает затихающий вдали, но до сих пор сильный раскат грома. Черт, Нейт, должно быть, проснулся от этих душераздирающих звуков и, наверное, жутко напуган, несмотря на то, что спит обычно сын очень крепко.
Пытаясь мысленно угомонить обезумевшее в груди сердце, соскакиваю с постели и, облачившись в длинный халат, бегу в детскую комнату, почти не ощущая, как обжигает холодом каменный пол босые ступни. Опасаясь лишний раз издать слишком громкий звук шагов или скрипнуть дверью, осторожно пробираюсь к Хамдану и наконец оказываюсь рядом с кроватью сына, которую изредка озаряют вспышки молнии и свет, бьющий в окно от фонарей с террасы.
У меня дух захватывает каждый раз, когда я смотрю на спящего Нейтана. Вот и сейчас я фактически не дышу, тщательно разглядывая черты лица своего сына, что мирно и сладко спит, подложив сложенные вместе ладони под голову. Наше с Джамалем совершенство, наша абсолютная и безусловная любовь во плоти, без всякой скромности. Нейт любит спать без подушек, но пижама с драконами — постоянный артефакт в ночном арсенале сына. За подобную любовь к этим рептилиям я иногда называю его Дракончиком, и несмотря на то, что ему всего два года, его характер, мне кажется, соответствует любимому фэнтезийному животному. Он довольно вспыльчивый ребенок, и если ему что-то не нравится, начинает немедленно строить нас с Джамалем, изрыгая на бедных родителей свое адское пламя… в общем, сын пошел в отца, мне остается лишь рассчитывать на то, что мы воспитаем его достойным мужчиной и направим его неутомимую энергию в правильное русло.
Нежным и аккуратным движением накрываю Хамдана одеялом, которое сползло до колен из-за того, что он много ворочается во сне, и на долгие минуты зависаю около его кровати, просто разглядывая идеальные для моего взора черты лица сына.
Не верится, что он так быстро вырос и теперь даже не нуждается в моем обществе или присутствии няни круглые сутки. Еще вчера он был крошечным комочком, к которому я не знала, как подступиться: буквально боялась взять его на руки, опасаясь сделать это неправильно и ненароком слишком крепко обнять, задушить, пережать, сломать… комочком, который полностью зависел от мамы и папы. А сегодня он уже играет наедине с собой или с белокурой Алисой Саадат.
Я столкнулась с Меланией Саадат на одном из благотворительных мероприятий будучи глубоко беременной. Мы узнали друг друга сразу, несмотря на то, что обе были с закрытыми никабом лицами и одеты в традиционные абайи. Это невероятное везение, что мы с Мэл встретились в густонаселённом Асаде. Я была уверена, что после свадьбы Мелания ненадолго задержится на родине своего ревнивого вспыльчивого мужа-собственника. Но, как оказалось, после рождения дочери Мэл изменила свои категоричные взгляды на традиции супруга и, когда Джаред приезжал в Асад по делам бизнеса или приглашению шейха, то всегда следовала за ним. Как и полагается верной и покорной жене…
Поверили?
Напрасно. Разумеется, ни о какой покорности в паре Джаред-Мэл не может быть и речи. Девушкам, выросшим в Нью-Йорке, не хватит жизни, чтобы до конца смириться со своей ролью «тени от солнца». Наверное, благодаря бурному противостоянию наши браки настолько крепкие, страстные, наполненные эмоциями. Любовь не имеет никакого отношения к смирению и покорности. Мы принимаем правила наших мужей, потому что уважаем их и боготворим и они идут на уступки тоже именно по этой причине. К слову, отец Джареда оказался в числе немногих шейхов, входящих в кабинет министров, которого миновала череда арестов. Он по-прежнему возглавлял центральный регион страны и готовил сына к политической карьере. Алмазная корпорация «Лакшери корп» с каждым годом расширялась, что порождало немало слухов о заоблачном богатстве шейха Саадата.
После случайной встречи мы с Мэл стали часто созваниваться, и каждый раз, когда она приезжала в столицу Анмара с Джаредом, находили время, чтобы встретиться, устраивали семейные сборища и пикники или даже отдыхали вместе, как сейчас. Кстати, идея позвать Саадатов с нами в отпуск принадлежала Джамалю. Им с Джаредом каким-то чудом удалось найти общий язык и зарыть топор войны, для которой, впрочем, никогда не было ни малейшей причины. В знак примирения Джамаль написал семейный портрет Саадатов в полный рост. Получилось как всегда фантастически. Если бы еще у мужа было чуть больше времени на его творчество… И на меня с сыном. Нет, я не жалуюсь, и мастерская Джмаля постепенно пополняется картинами, где теперь изображена не только я, но и Хамдан и Реза с Эмили, которые по-прежнему живут с нами. Я уговорила Аделу остаться в качестве домработницы, а мой муж помог ей с оформлением документов и опекой над Резой. К слову, мальчишка проводит в мастерской Джмаля гораздо больше времени, чем ее хозяин, и, надо заметить, делает огромные успехи.
У меня тепло на сердце от того, что дом, построенный для меня Джамалем, стал убежищем не только для нашей семьи. Огорчает только то, что моим отцу и брату пришлось вернуться в Нью-Йорк, но они навещают нас по возможности. Раз, два в год. Джамаль обещал мне, что спустя какое-то время мы тоже сможем выехать в Штаты, но пока это, к сожалению, невозможно.
Поверьте, я счастлива, по-настоящему счастлива. У меня есть любимый муж, сын, Адела, Реза и Эмили, дети, которым я помогаю, и друзья из прошлой, кажущейся сейчас далекой жизни. Разве можно жаловаться, находясь в отпуске на райском острове со своей семьей? В сотне метров от нашей располагается вилла Саадатов, и днем мы весело проводим время вместе. Белокурая дочь Джареда и Мелании старше Хамдана всего на полтора года. Алиса и Хамдан могут часами играть, и, кажется, находясь вдвоем, совершенно не нуждаются в обществе взрослых, несмотря на то, что мы с Меланией глаз с них не сводим.
Нейтан — просто полная копия своего отца. Такое чувство, что Джамаль клонировал самого себя. Во внешности сына ничего нет от меня, даже глаза цвета Индиго, на первый взгляд, полностью повторяют цвет радужки Джамаля… хотя, пожалуй, врожденное упрямство и любопытство ему достались от меня, и последнее вечно играет с ним злую шутку. За Хамданом нужен глаз да глаз, иначе убежит изучать океанский прибой, забыв о родителях. Несмотря на его жажду познавать этот мир любыми доступными для него путями, мы с Джамалем не демонстрируем сыну свою излишнюю опеку над ним, с детства формируя у него иллюзию самостоятельности, но, конечно, никогда не снимаем с Нейта железный занавес родительского незримого контроля.
Мне кажется, с ним я и сама начала заново познавать этот мир, а еще сильнее — саму себя. Отношения с Джамалем, замужество и материнство раскрыли те грани моей души, о которых я могла только мечтать. Я ощущаю себя другой: повзрослевшей, женственной, мягкой, сильной и слабой одновременно, находясь рядом с двумя самыми любимыми мужчинами в мире, и прекрасно понимаю, что тот день, когда я увидела Джамаля в Нью-Йорке, разделил не только мою жизнь, но и меня, Эрику Доусон, на «до» и «после». Несмотря на то, что у нас, как и у каждой пары, бывают свои трудности, я понимаю, что наш Мактуб послужил мощным толчком в изменении наших личностей и позволил стать лучшими версиями себя. К тому же я стала не только женой и матерью, но и занялась тем, к чему действительно вела меня душа — восстановлением психологического состояние детей, попавших в трудную жизненную ситуацию, и продолжила курировать проекты по строительству приютов, школ, детских садов в Анмаре. Я лично продумываю все детали в будущем объекте, отбираю лучших специалистов, которые обеспечат каждому ребенку ощущение «семьи» или передадут свои знания в наилучшей для детского сознания, интерактивной форме.
— Спи, Дракончик, — тихим шепотом успокаиваю я, замечая, как трепещут от очередного раската грома пушистые ресницы Хамдана. — Ничего не бойся. Это всего лишь гроза. И она пройдет с рассветом.
— Детка, я специально встал, чтобы ты выспалась, — каждая клеточка моего тела непроизвольно вздрагивает, с губ срывается удивленный вздох, когда горячие руки мужа свинцовыми оковами в одно мгновение заковывают меня в свой сладкий плен. Сердце стучит на разрыв от ощущения радости и умиротворения, которое вызывает его близость и осознание того, что он никуда не улетел от нас. Мой Асад рядом. Как я сразу не поняла, что он здесь? Ведь почувствовала аромат его геля для душа, как только оказалась в спальне Нейтана. Подумала, что показалось, почудилось, словно одержимой, или просто комната пропиталась запахом Джамаля, когда он укладывал Хамдана спать.
