– Что случилось? Идвар? Что произошло?
– Я уезжаю в Мирополь...
– Что? – Она нахмурилась, не веря своим ушам.
– На рассвете, завтра, еле-еле уговорил, чтоб остались на ночь, хотели ехать прямо сейчас. Король вызывает срочно. Ох, как не вовремя. – Идвар сокрушённо покачал головой. – Уж и не знаю, что там случилось, ничего не говорят, одно лишь: «король срочно требует вас к себе...» Может, война у них собирается, Адорру помощь нужна, не знаю. Посмотрим...
– А у нас? Что у нас с войной?
– Пока тихо, разведка молчит. Я написал сейчас несколько приказов Ноддару на случай войны, если что, но он-то не местный, а у меня нет на примете никого из местных, кому бы я доверял, как себе... Я приеду быстро, так быстро, как только смогу. Я успею...
Аэлла вздохнула, всё так же нахмуренная от неприятных новостей, спросила:
– И придумать ничего нельзя? – Идвар отрицательно дёрнул подбородком, стал расстёгивать пуговицы камзола. – Никаких отговорок? А письмами? Король мог бы написать письмо, какая надобность ехать туда, в такую даль?
– Я приеду быстро...
– Самое быстрое – больше двадцати дней, это, если ехать и днём и ночью, и там не останавливаться. – Она покачала головой от плеча к плечу. – Идвар, я не хочу, чтоб ты ехал и не только из-за войны...
– Почему?
Она помолчала, словно думая, говорить ему или нет, поймёт ли он её.
– Я боюсь... боюсь за тебя... Как представлю ту дорогу... А король? Что он задумал? От него одни неприятности... Он хуже той дороги...
– Аэлла, милая, почему ты такая мнительная? Всё будет хорошо. Я возьму своих телохранителей, ты даже не успеешь соскучиться... Вернёмся быстро, мы уже ездили так. Двадцать два дня, и мы здесь. Вот увидишь.
Аэлла покачала головой с сомнением.
– Король не вызвал бы тебя просто так, он что-то затевает...
Идвар усмехнулся:
– Что он может мне сделать? И зачем?
– Не знаю...
Она унесла ребёнка в кроватку, пока уложила, вернулась, Идвар был уже в кровати. В одной кружевной рубашке Аэлла прошлась по комнате, собирая в кресло разбросанные вещи, – задумавшись, Идвар, где раздевался, там и бросал их. А сам сейчас лежал и следил за Аэллой в свете свечей. Свет их падал прямо и обрисовывал женскую фигуру под тонкой тканью, и от этого аж в жар бросало.
– Оставь ты это всё – иди сюда... – шепнул он ей с нетерпением, приподнимаясь на локте.
– Сейчас, сам виноват, разбросал всё, как мальчишка, даже хуже, и кто тебя этому научил?
– Так получилось...
Аэлла погасила свечи и забралась под одеяло, касаясь Идвара застывшими ногами, поправляя одеяло, спросила вдруг:
– Что вы делали с Айрилом? Я застала вас сегодня вместе, что у вас за секреты?
– Просто выпили вина... – Идвар придвинулся ближе, стараясь согреть её, Аэлла отозвалась, тоже прижимаясь, грела холодные ноги, шепнула:
– Ты же не прикажешь казнить его, правда?
– Я приеду и подумаю над этим, хорошо?
Он притянул к себе её голову, благо, лежала она так удобно на правом плече, поцеловал в губы, левой рукой осторожно коснулся груди, ощущая её под кружевом ткани. Боль от движения ещё жила где-то внутри, хотя кость уже срослась. Сейчас он меньше всего хотел думать об этом, и о дороге, и о короле. Всё это будет потом, завтра, позже, всё потом... Сейчас была Аэлла, его Аэлла, которую он долго не увидит, о которой он будет скучать... И он набросился на неё, как пылкий мальчишка в свою первую любовь: целовал, ласкал, шептал, шептал, дыша горячим дыханием... И Аэлла принимала это всё, отвечая тем же...
Лишь потом шепнула, опуская его с небес на землю:
– Будь осторожен, пожалуйста, я боюсь за тебя...
Он даже не ответил ей, какими пустыми казались ему её страхи, он больше боялся за то, что оставлял Райрон, чем за то, что приходилось уезжать в Мирополь. А думать о том или о другом сейчас он не хотел.
* * * * *
Король Эдуор заметно постарел с последней встречи, как видел его Идвар в последний раз, смотрел неприветливо, исподлобья. Седые волосы лежали на плечах серебряной волной. Ещё больше похудел, вытянулся.
Идвар давно не видел его, уже и забыл о его влиянии на себя, а тут увидел опять, ощутил на себе холодный взгляд из-под ресниц, и почувствовал, как голос дрогнул при встречном приветствии.
Король настроен был решительно, начал задавать вопросы, не сводя взгляда с лица герцога Райронского, будто подвоха ждал или лжи:
– Ты привёл мои войска?
– Нет, мой король...
– Почему?
– Я решил, что они мне ещё пригодятся... – Но объяснить не успел, почему, – король перебил его:
– Что ты сделал? – Эдуор нахмурился, словно не расслышал с первого раза, и Идвар терпеливо повторил:
– Я решил, что эти части мне ещё пригодятся, по моим предположениям, на востоке Райрона зреет сопротивление, я уже предпринял некоторые меры, но для уверенности решил, ещё оставить эти части у себя. Райрон располагает небольшим корпусом, я боюсь, его только силами мне не удержать города... – он говорил, говорил, и король его не останавливал почему-то, смотрел спокойно, остановившись всего в двух-трёх шагах от герцога, как раз напротив. Смотрел прямо в лицо говорившего, чуть наклонившись вперёд, сцепив руки за спиной. Идвар намеренно глядел мимо монарха, поверх плеча, хотя и чувствовал кожей его взгляд на себе. – После войны в Райроне осталась небольшая армия, а местным аристократам я не доверяю, хотя они и поклялись служить мне. Эти части, мой король, – он только при этих словах осмелился перевести глаза на короля, и теперь смотрел ему в глаза и продолжал говорить, – я оставил в Райроне не из блажи, а по необходимости, но, если вы считаете, что здесь они нужнее, я могу послать приказ прямо сейчас. – Он договорил, замолчал и снова отвернулся, вскидывая подбородок, смотрел мимо короля, ожидая его решения.
Король долго молчал, разглядывая лицо герцога. Что случилось? Всё вроде бы то же, всё по-прежнему, внешне всё тот же, но что это с ним? Почему это он ведёт себя так? Что это за тон? Что за голос? Забыл, с кем разговаривает?
– Почему ты молчал на мои письма? Ты не мог объяснить это всё письмом?
– Я болел... – С таким же успехом он мог бы добавить «я чуть-чуть не умер», это произвело бы на короля такое же впечатление – никакое...
– Всё я знаю про твою болезнь! Сам виноват! Беспечность, она никогда никому добра не делала, и ты – не исключение...
Идвар смолчал. Откуда он всё знает? Неужели кругом, даже там, есть шпионы? Как он смеет? В моём доме! Как можешь ты... Будь ты не ладен... От возмущения снова заболела недавняя рана, ключица заныла, она и так дорогой не давала покоя, и тут ещё... Но Идвар не хотел казаться ему слабым, стоял, несломленным, упрямым, сам себе удивляясь.
Король спросил вдруг:
– Ты хоть додумался казнить его?
Идвар помолчал немного, пока молчание уже не затянулось и не стало подозрительным до неприличия, будто он игнорирует вопрос короля, своего сеньора.
– Нет, мой король, я не казнил его... он в тюрьме...
– Почему? – король удивился, глянул изумлённо, даже потянулся навстречу. Идвар опять долго молчал, будто с мыслями собирался.
– Я допросил его – он не участник заговора.
– Ну и что? Он угрожал твоей жизни! Ты вечно, как... – Король замолчал, не зная как выразиться, чтоб не выругаться.
Идвар добавил через несколько секунд раздумий:
– После моей свадьбы на княжне Райрона, князь стал моим родственником, теперь он – брат моей жены, я не могу казнить своих родных...
– Что-что? – Король нахмурился недоверчиво, скривил лицо в удивлении. – Что ты там вытворяешь? Держишь возле себя опасное окружение? Я не для этого послал тебя в Райрон! Я хотел, чтобы ты навёл там порядок, чтобы земля стала послушной, хорошо служила... А получается что? Рядом опальная княжна, её родной братец! Может, ты там и старого князя из могилы поднял? – Король громко усмехнулся. – Какой ценой ты наводишь там порядок? Что ты вытворяешь? Может, скоро со своими родственниками ты приведёшь армию и сюда? Будешь добиваться трона? Ты ведь этого хотел, да?
Идвар сухо сглотнул, таких обвинений он не ожидал по отношению к себе. Он там в самом деле наводит порядок, мечется по всем землям, затеял строительство, получает ранения и претензии – ещё и виноват? Да пусть бы хоть кто другой этим занимался, ему бы и в Мирополе было хорошо на любой должности!
– Осмелюсь напомнить, что княжну в жёны мне вы сами выбрали... Не я себе невесту выбирал...
– Что?! – Король аж вскинулся от дерзости такой немыслимой. – Может, это я тогда спал с ней в Райроне? Кто её обрюхатил? От кого она привезла сюда ублюдка под сердцем? Не ты ли рад был этой свадьбе?.. Ты давно всё замыслил, трона захотел...
Идвар стиснул зубы от злости, еле-еле сумел ответить королю:
– Ваши обвинения беспочвенны... Мне не нужен ваш трон...
– Да брось ты!
– Я добивался положения Майнора для своего сына, а не трона для себя...
– Прекрати нести эту чушь! Кто поверит тебе!
– Я действовал по закону, мой сын – старший наследник рода, он должен быть Майнором...
– Замолчи! Ты специально всё сделал!
– Может, по моей вине и невестка ваша мёртвого сына родила?
Такой дерзости король стерпеть не мог, ударил герцога наотмашь по лицу, как бил когда-то такими пощёчинами его ещё мальчишкой, когда он Мироном рос.
Идвар отвернулся, опуская глаза в пол. Не сильно больно, но обидно, обидно до злости, нет, совсем не до слёз. Медленно поднял голову, поднимая глаза на лицо короля, старался выдержать взгляд чёрных прожигающих глаз монарха.
– Устроил в Райроне змеиное логово... Я тебе покажу, как огрызаться, как спорить...
Именно эти слова король говорил в детстве, воспитывая сына, и Идвар хорошо помнил их. Тогда он плакал и искал защиты и понимания на груди кормилицы, теперь он один здесь, и самому за всё отвечать.
Король продолжал спокойно:
– Вернёшься в Райрон и казнишь князя, и наведи там порядок, чтоб не было необходимости держать там лишние войска. Ты меня понял? – Выждал секунду. – Я не слышу, герцог! Ты понял приказ?
– Это моя земля, и я буду сам править ею, без ваших советов, и казнить буду того, кого считаю нужным...
Король снова попытался ударить его, но Идвар успел отступить назад и в бок, избегая удара по лицу, отдёрнул и голову, всё так же не сводя взгляда.
– Да как ты... смеешь?
– Вы имеет возможность в своей земле жить не по закону, нарушать закон престолонаследия, по которому жили короли Мирополя. И я в своей земле, в Райроне, буду жить, как считаю нужным, как правильно... Да, я не казнил князя, но я и не отпустил его на свободу, он сидит в тюрьме, как преступник, мне нужны его советы... вы не правы в этом и вы не можете меня заставить, как я не могу заставить вас, считать моего сына Майнором...
– Знай своё место! Я – сеньор, а ты – слуга, и не указывай мне, что делать!
– Я исправно плачу вам налоги из Райрона, почему вы вмешиваетесь в мои дела?
– Райрон – земля короля! Моя земля! А ты – мой слуга, мой вассал, и жизнь твоя, твоей жены и вашего ребёнка в моих руках, я буду решать, что с вами сделать...
– В таком случае, я буду защищаться!
– Ты должен выполнять приказы!
– Я не считаю их приемлемыми для себя...
– Я накажу тебя, я приду к тебе с войсками, ты заговоришь по-другому... Мальчишка! Негодный мальчишка! Я знаю, откуда веет этот ветер... Это всё райронские настроения, я разгребу это змеиное гнездо, что ты свил там со своей жёнушкой... Я убью вашего ублюдка, а твою жену отдам солдатам, ты ещё будешь умолять меня, чтобы я сохранил тебе жизнь, ты будешь рад быть хоть оруженосцем, хоть конюхом у меня, последним слугой... Вот увидишь...
– Вы не посмеете... вас не поддержут... я – бывший Мирон, меня здесь помнят.
– А кто посмеет? Кто будет против?
Идвар почувствовал, как в груди, под сердцем, поселился страх, он сможет, он, в самом деле, сможет сделать то, что обещает. У него хватит сил. И ненависти хватит...
– Вы вымещаете зло на мне, за то, что у меня всё благополучно, за то, что я справился в Райроне, вы же думали по-другому... Вы хотели войны там, хотели выставить меня дураком, поэтому и на ней женили, и туда же послали, чтоб меня ненавидели там, чтобы и она меня ненавидела. Вы хотели посмеяться надо мной, ведь Мироном у меня всё получалось... – Идвар говорил быстро, не сводя глаз с лица короля. – А вышло всё по-другому... иначе... Я справился там, войны нет, хотя меня там и ненавидят... И я люблю свою жену и своего Уарда... А вам не повезло... Удача оставляет вас, ваш любимый сын должен будет передать трон не своему сыну, а моему...
– Уарда? Ты сказал, Уарда? – король перебил его, мгновенно сменяясь в лице.
Идвар нахмурился, не понимая вопроса.
– Ты назвал его Уардом? – переспросил король.
– А что такого? – Идвар удивился вопросу.
Король Эдуор побледнел лицом, глаза его лишь оставались чёрными, как уголь.
– Никогда, слышишь, никогда я не позволю пока живу, чтоб даже близко к трону... Никогда! – Повысил голос, сверкая глазами.
– Это незаконно... – начал было Идвар, но король перебил его решительно:
– Ни тебе, ни детям твоим, ни внукам – никому!
– Почему?
– Убирайся с глаз моих, ублюдок... Захотел тоже... Не будет твоего рода... никогда не будет... Огнём сожгу, убью всех, но чтобы позволить тебе? Никогда! Убить тебя надо было ещё в детстве, когда родился... чтоб вслед за матерью потаскухой... Нагуляла тебя, родила ублюдка... В подоле притащила грех на свет божий... – Короля понесло, он даже не думал, что говорит, кричал бессвязно, обрывками мыслей, словно вслух думал. А Идвар с каждым сказанным словом короля на ногах еле-еле держался. Сердце разрывалось. Нет! Нет! Нет! Быть этого не может...
– Неправда... Неправда... – шептал еле слышно.
– Сама умерла, мне тебя оставила, чтоб сам позор этот всю жизнь нёс...
– Неправда... Я не верю...
– Как последняя... родила и сама, поди, не знала, от кого... Слуга какой-нибудь вшивый ублажал похотливую...
– Нет!
– А ты теперь трона захотел, для себя, для сыночка... Не будет! Ничего не будет... Убирайся! Радуйся ещё, что живой, что хоть что-то имеешь... Что не убил с горячки ещё мальчишкой... Не выбросил по-доброте душевной... Убирайся, и помни об этом... О жизни, подаренной...
Идвар и сам не помнил, как вышел из зала, на слабых ногах спустился по лестнице куда-то, сел на корточки у окна башни, сжался от боли, что сердце разрывала на части, и расплакался, как мальчишка много-много лет назад.
Пощёчины не возымели действия, как было когда-то, король сумел найти другой способ, жестокий способ, но тоже сумел вызвать слёзы, как когда-то давно.
Плакал и сам себя не ощущал, никого и ничего не видел, кроме боли своей, что жгла изнутри, не давала покоя.
Нет... Не может быть... Это неправда...
Он мог сказать это по-другому, подобрать другие слова, вообще не говорить об этом, раз двадцать шесть лет не говорил, но он сказал, сказал именно так и именно вот этими грязными словами, обвиняя его, предъявляя претензии в том, что не лишил жизни. И эти слова звучали в ушах, звенели в сердце, сохранялись, врезаясь с болью, с кровью, на всю жизнь.
– Я уезжаю в Мирополь...
– Что? – Она нахмурилась, не веря своим ушам.
– На рассвете, завтра, еле-еле уговорил, чтоб остались на ночь, хотели ехать прямо сейчас. Король вызывает срочно. Ох, как не вовремя. – Идвар сокрушённо покачал головой. – Уж и не знаю, что там случилось, ничего не говорят, одно лишь: «король срочно требует вас к себе...» Может, война у них собирается, Адорру помощь нужна, не знаю. Посмотрим...
– А у нас? Что у нас с войной?
– Пока тихо, разведка молчит. Я написал сейчас несколько приказов Ноддару на случай войны, если что, но он-то не местный, а у меня нет на примете никого из местных, кому бы я доверял, как себе... Я приеду быстро, так быстро, как только смогу. Я успею...
Аэлла вздохнула, всё так же нахмуренная от неприятных новостей, спросила:
– И придумать ничего нельзя? – Идвар отрицательно дёрнул подбородком, стал расстёгивать пуговицы камзола. – Никаких отговорок? А письмами? Король мог бы написать письмо, какая надобность ехать туда, в такую даль?
– Я приеду быстро...
– Самое быстрое – больше двадцати дней, это, если ехать и днём и ночью, и там не останавливаться. – Она покачала головой от плеча к плечу. – Идвар, я не хочу, чтоб ты ехал и не только из-за войны...
– Почему?
Она помолчала, словно думая, говорить ему или нет, поймёт ли он её.
– Я боюсь... боюсь за тебя... Как представлю ту дорогу... А король? Что он задумал? От него одни неприятности... Он хуже той дороги...
– Аэлла, милая, почему ты такая мнительная? Всё будет хорошо. Я возьму своих телохранителей, ты даже не успеешь соскучиться... Вернёмся быстро, мы уже ездили так. Двадцать два дня, и мы здесь. Вот увидишь.
Аэлла покачала головой с сомнением.
– Король не вызвал бы тебя просто так, он что-то затевает...
Идвар усмехнулся:
– Что он может мне сделать? И зачем?
– Не знаю...
Она унесла ребёнка в кроватку, пока уложила, вернулась, Идвар был уже в кровати. В одной кружевной рубашке Аэлла прошлась по комнате, собирая в кресло разбросанные вещи, – задумавшись, Идвар, где раздевался, там и бросал их. А сам сейчас лежал и следил за Аэллой в свете свечей. Свет их падал прямо и обрисовывал женскую фигуру под тонкой тканью, и от этого аж в жар бросало.
– Оставь ты это всё – иди сюда... – шепнул он ей с нетерпением, приподнимаясь на локте.
– Сейчас, сам виноват, разбросал всё, как мальчишка, даже хуже, и кто тебя этому научил?
– Так получилось...
Аэлла погасила свечи и забралась под одеяло, касаясь Идвара застывшими ногами, поправляя одеяло, спросила вдруг:
– Что вы делали с Айрилом? Я застала вас сегодня вместе, что у вас за секреты?
– Просто выпили вина... – Идвар придвинулся ближе, стараясь согреть её, Аэлла отозвалась, тоже прижимаясь, грела холодные ноги, шепнула:
– Ты же не прикажешь казнить его, правда?
– Я приеду и подумаю над этим, хорошо?
Он притянул к себе её голову, благо, лежала она так удобно на правом плече, поцеловал в губы, левой рукой осторожно коснулся груди, ощущая её под кружевом ткани. Боль от движения ещё жила где-то внутри, хотя кость уже срослась. Сейчас он меньше всего хотел думать об этом, и о дороге, и о короле. Всё это будет потом, завтра, позже, всё потом... Сейчас была Аэлла, его Аэлла, которую он долго не увидит, о которой он будет скучать... И он набросился на неё, как пылкий мальчишка в свою первую любовь: целовал, ласкал, шептал, шептал, дыша горячим дыханием... И Аэлла принимала это всё, отвечая тем же...
Лишь потом шепнула, опуская его с небес на землю:
– Будь осторожен, пожалуйста, я боюсь за тебя...
Он даже не ответил ей, какими пустыми казались ему её страхи, он больше боялся за то, что оставлял Райрон, чем за то, что приходилось уезжать в Мирополь. А думать о том или о другом сейчас он не хотел.
* * * * *
Глава 39
Король Эдуор заметно постарел с последней встречи, как видел его Идвар в последний раз, смотрел неприветливо, исподлобья. Седые волосы лежали на плечах серебряной волной. Ещё больше похудел, вытянулся.
Идвар давно не видел его, уже и забыл о его влиянии на себя, а тут увидел опять, ощутил на себе холодный взгляд из-под ресниц, и почувствовал, как голос дрогнул при встречном приветствии.
Король настроен был решительно, начал задавать вопросы, не сводя взгляда с лица герцога Райронского, будто подвоха ждал или лжи:
– Ты привёл мои войска?
– Нет, мой король...
– Почему?
– Я решил, что они мне ещё пригодятся... – Но объяснить не успел, почему, – король перебил его:
– Что ты сделал? – Эдуор нахмурился, словно не расслышал с первого раза, и Идвар терпеливо повторил:
– Я решил, что эти части мне ещё пригодятся, по моим предположениям, на востоке Райрона зреет сопротивление, я уже предпринял некоторые меры, но для уверенности решил, ещё оставить эти части у себя. Райрон располагает небольшим корпусом, я боюсь, его только силами мне не удержать города... – он говорил, говорил, и король его не останавливал почему-то, смотрел спокойно, остановившись всего в двух-трёх шагах от герцога, как раз напротив. Смотрел прямо в лицо говорившего, чуть наклонившись вперёд, сцепив руки за спиной. Идвар намеренно глядел мимо монарха, поверх плеча, хотя и чувствовал кожей его взгляд на себе. – После войны в Райроне осталась небольшая армия, а местным аристократам я не доверяю, хотя они и поклялись служить мне. Эти части, мой король, – он только при этих словах осмелился перевести глаза на короля, и теперь смотрел ему в глаза и продолжал говорить, – я оставил в Райроне не из блажи, а по необходимости, но, если вы считаете, что здесь они нужнее, я могу послать приказ прямо сейчас. – Он договорил, замолчал и снова отвернулся, вскидывая подбородок, смотрел мимо короля, ожидая его решения.
Король долго молчал, разглядывая лицо герцога. Что случилось? Всё вроде бы то же, всё по-прежнему, внешне всё тот же, но что это с ним? Почему это он ведёт себя так? Что это за тон? Что за голос? Забыл, с кем разговаривает?
– Почему ты молчал на мои письма? Ты не мог объяснить это всё письмом?
– Я болел... – С таким же успехом он мог бы добавить «я чуть-чуть не умер», это произвело бы на короля такое же впечатление – никакое...
– Всё я знаю про твою болезнь! Сам виноват! Беспечность, она никогда никому добра не делала, и ты – не исключение...
Идвар смолчал. Откуда он всё знает? Неужели кругом, даже там, есть шпионы? Как он смеет? В моём доме! Как можешь ты... Будь ты не ладен... От возмущения снова заболела недавняя рана, ключица заныла, она и так дорогой не давала покоя, и тут ещё... Но Идвар не хотел казаться ему слабым, стоял, несломленным, упрямым, сам себе удивляясь.
Король спросил вдруг:
– Ты хоть додумался казнить его?
Идвар помолчал немного, пока молчание уже не затянулось и не стало подозрительным до неприличия, будто он игнорирует вопрос короля, своего сеньора.
– Нет, мой король, я не казнил его... он в тюрьме...
– Почему? – король удивился, глянул изумлённо, даже потянулся навстречу. Идвар опять долго молчал, будто с мыслями собирался.
– Я допросил его – он не участник заговора.
– Ну и что? Он угрожал твоей жизни! Ты вечно, как... – Король замолчал, не зная как выразиться, чтоб не выругаться.
Идвар добавил через несколько секунд раздумий:
– После моей свадьбы на княжне Райрона, князь стал моим родственником, теперь он – брат моей жены, я не могу казнить своих родных...
– Что-что? – Король нахмурился недоверчиво, скривил лицо в удивлении. – Что ты там вытворяешь? Держишь возле себя опасное окружение? Я не для этого послал тебя в Райрон! Я хотел, чтобы ты навёл там порядок, чтобы земля стала послушной, хорошо служила... А получается что? Рядом опальная княжна, её родной братец! Может, ты там и старого князя из могилы поднял? – Король громко усмехнулся. – Какой ценой ты наводишь там порядок? Что ты вытворяешь? Может, скоро со своими родственниками ты приведёшь армию и сюда? Будешь добиваться трона? Ты ведь этого хотел, да?
Идвар сухо сглотнул, таких обвинений он не ожидал по отношению к себе. Он там в самом деле наводит порядок, мечется по всем землям, затеял строительство, получает ранения и претензии – ещё и виноват? Да пусть бы хоть кто другой этим занимался, ему бы и в Мирополе было хорошо на любой должности!
– Осмелюсь напомнить, что княжну в жёны мне вы сами выбрали... Не я себе невесту выбирал...
– Что?! – Король аж вскинулся от дерзости такой немыслимой. – Может, это я тогда спал с ней в Райроне? Кто её обрюхатил? От кого она привезла сюда ублюдка под сердцем? Не ты ли рад был этой свадьбе?.. Ты давно всё замыслил, трона захотел...
Идвар стиснул зубы от злости, еле-еле сумел ответить королю:
– Ваши обвинения беспочвенны... Мне не нужен ваш трон...
– Да брось ты!
– Я добивался положения Майнора для своего сына, а не трона для себя...
– Прекрати нести эту чушь! Кто поверит тебе!
– Я действовал по закону, мой сын – старший наследник рода, он должен быть Майнором...
– Замолчи! Ты специально всё сделал!
– Может, по моей вине и невестка ваша мёртвого сына родила?
Такой дерзости король стерпеть не мог, ударил герцога наотмашь по лицу, как бил когда-то такими пощёчинами его ещё мальчишкой, когда он Мироном рос.
Идвар отвернулся, опуская глаза в пол. Не сильно больно, но обидно, обидно до злости, нет, совсем не до слёз. Медленно поднял голову, поднимая глаза на лицо короля, старался выдержать взгляд чёрных прожигающих глаз монарха.
– Устроил в Райроне змеиное логово... Я тебе покажу, как огрызаться, как спорить...
Именно эти слова король говорил в детстве, воспитывая сына, и Идвар хорошо помнил их. Тогда он плакал и искал защиты и понимания на груди кормилицы, теперь он один здесь, и самому за всё отвечать.
Король продолжал спокойно:
– Вернёшься в Райрон и казнишь князя, и наведи там порядок, чтоб не было необходимости держать там лишние войска. Ты меня понял? – Выждал секунду. – Я не слышу, герцог! Ты понял приказ?
– Это моя земля, и я буду сам править ею, без ваших советов, и казнить буду того, кого считаю нужным...
Король снова попытался ударить его, но Идвар успел отступить назад и в бок, избегая удара по лицу, отдёрнул и голову, всё так же не сводя взгляда.
– Да как ты... смеешь?
– Вы имеет возможность в своей земле жить не по закону, нарушать закон престолонаследия, по которому жили короли Мирополя. И я в своей земле, в Райроне, буду жить, как считаю нужным, как правильно... Да, я не казнил князя, но я и не отпустил его на свободу, он сидит в тюрьме, как преступник, мне нужны его советы... вы не правы в этом и вы не можете меня заставить, как я не могу заставить вас, считать моего сына Майнором...
– Знай своё место! Я – сеньор, а ты – слуга, и не указывай мне, что делать!
– Я исправно плачу вам налоги из Райрона, почему вы вмешиваетесь в мои дела?
– Райрон – земля короля! Моя земля! А ты – мой слуга, мой вассал, и жизнь твоя, твоей жены и вашего ребёнка в моих руках, я буду решать, что с вами сделать...
– В таком случае, я буду защищаться!
– Ты должен выполнять приказы!
– Я не считаю их приемлемыми для себя...
– Я накажу тебя, я приду к тебе с войсками, ты заговоришь по-другому... Мальчишка! Негодный мальчишка! Я знаю, откуда веет этот ветер... Это всё райронские настроения, я разгребу это змеиное гнездо, что ты свил там со своей жёнушкой... Я убью вашего ублюдка, а твою жену отдам солдатам, ты ещё будешь умолять меня, чтобы я сохранил тебе жизнь, ты будешь рад быть хоть оруженосцем, хоть конюхом у меня, последним слугой... Вот увидишь...
– Вы не посмеете... вас не поддержут... я – бывший Мирон, меня здесь помнят.
– А кто посмеет? Кто будет против?
Идвар почувствовал, как в груди, под сердцем, поселился страх, он сможет, он, в самом деле, сможет сделать то, что обещает. У него хватит сил. И ненависти хватит...
– Вы вымещаете зло на мне, за то, что у меня всё благополучно, за то, что я справился в Райроне, вы же думали по-другому... Вы хотели войны там, хотели выставить меня дураком, поэтому и на ней женили, и туда же послали, чтоб меня ненавидели там, чтобы и она меня ненавидела. Вы хотели посмеяться надо мной, ведь Мироном у меня всё получалось... – Идвар говорил быстро, не сводя глаз с лица короля. – А вышло всё по-другому... иначе... Я справился там, войны нет, хотя меня там и ненавидят... И я люблю свою жену и своего Уарда... А вам не повезло... Удача оставляет вас, ваш любимый сын должен будет передать трон не своему сыну, а моему...
– Уарда? Ты сказал, Уарда? – король перебил его, мгновенно сменяясь в лице.
Идвар нахмурился, не понимая вопроса.
– Ты назвал его Уардом? – переспросил король.
– А что такого? – Идвар удивился вопросу.
Король Эдуор побледнел лицом, глаза его лишь оставались чёрными, как уголь.
– Никогда, слышишь, никогда я не позволю пока живу, чтоб даже близко к трону... Никогда! – Повысил голос, сверкая глазами.
– Это незаконно... – начал было Идвар, но король перебил его решительно:
– Ни тебе, ни детям твоим, ни внукам – никому!
– Почему?
– Убирайся с глаз моих, ублюдок... Захотел тоже... Не будет твоего рода... никогда не будет... Огнём сожгу, убью всех, но чтобы позволить тебе? Никогда! Убить тебя надо было ещё в детстве, когда родился... чтоб вслед за матерью потаскухой... Нагуляла тебя, родила ублюдка... В подоле притащила грех на свет божий... – Короля понесло, он даже не думал, что говорит, кричал бессвязно, обрывками мыслей, словно вслух думал. А Идвар с каждым сказанным словом короля на ногах еле-еле держался. Сердце разрывалось. Нет! Нет! Нет! Быть этого не может...
– Неправда... Неправда... – шептал еле слышно.
– Сама умерла, мне тебя оставила, чтоб сам позор этот всю жизнь нёс...
– Неправда... Я не верю...
– Как последняя... родила и сама, поди, не знала, от кого... Слуга какой-нибудь вшивый ублажал похотливую...
– Нет!
– А ты теперь трона захотел, для себя, для сыночка... Не будет! Ничего не будет... Убирайся! Радуйся ещё, что живой, что хоть что-то имеешь... Что не убил с горячки ещё мальчишкой... Не выбросил по-доброте душевной... Убирайся, и помни об этом... О жизни, подаренной...
Идвар и сам не помнил, как вышел из зала, на слабых ногах спустился по лестнице куда-то, сел на корточки у окна башни, сжался от боли, что сердце разрывала на части, и расплакался, как мальчишка много-много лет назад.
Пощёчины не возымели действия, как было когда-то, король сумел найти другой способ, жестокий способ, но тоже сумел вызвать слёзы, как когда-то давно.
Плакал и сам себя не ощущал, никого и ничего не видел, кроме боли своей, что жгла изнутри, не давала покоя.
Нет... Не может быть... Это неправда...
Он мог сказать это по-другому, подобрать другие слова, вообще не говорить об этом, раз двадцать шесть лет не говорил, но он сказал, сказал именно так и именно вот этими грязными словами, обвиняя его, предъявляя претензии в том, что не лишил жизни. И эти слова звучали в ушах, звенели в сердце, сохранялись, врезаясь с болью, с кровью, на всю жизнь.
