Предтеча
Есть охотники, есть жертвы.
Своей дисциплиной, хитростью,
повиновением и бдительностью
вы определяете, охотник вы или жертва.
(Джеймс Мэттис)
В зажатом каменными домами грязном переулке, покрытом брусчаткой, склизкой от дождя и постоянно выливаемых с верхних этажей помоев, зацокали женские каблучки деревянных сабо. Где-то на втором этаже одного из домов, грохнула от ветра ставня и вниз полетела кадка с цветком. Горшок грохнулся о камни мостовой, разбросав вокруг себя куски земли с шевелящимися личинками червей и давно высохших растений. Бегущая с ночного кухарка, в ужасе шарахнулась от цветка и прижалась спиной к мокрой и грязной стене ближайшего дома.
Осенив себя крестным знамением, женщина крепче сжала свои мозолистые кулачки и, прижав к груди тряпичный сверток со скудным ужином, побежала по кривому переулку, стараясь в свете полной луны, быстрее миновать опасный участок.
За судорожными передвижениями женщины, с крыши одного из нависающих над переулком домов, скрываясь в тени дымовой трубы, исторгавшей из своего жерла удушливый дым и искры догорающих частиц угля, наблюдало мерзкое существо.
С жёлтых клыков, торчавших из раскрытой, в вожделении поживиться свежей плотью, пасти, стекала тягучая белесая слюна. Красные зрачки, с отражающимся в них мертвенно-бледным диском ночного солнца, сопровождали бег жертвы по кривому загаженному его обитателями переулку.
Неожиданно, в темноте нога кухарки угодила в дырку, образовавшуюся на мостовой в результате выкрашивания одного из булыжников.
Женщина скривила своё некрасивое рябое лицо, но сумела подавить крик боли, готовый сорваться с её потрескавшихся губ.
Превозмогая тупую боль, прихрамывая, она бросилась дальше по переулку, гремя своими сабо по булыжной мостовой.
Тварь дёрнулась было по черепице кровли в направлении бегущей женщины, но стук двери где-то внизу, заставил её замереть на месте.
Снизу раздались пьяные выкрики и из-под водостока, венчающего конец черепичной кровли, показалась фигура пьяного ремесленника, который размахивая руками, направился по переулку в сторону арки, где на стене одиноко коптил факел, дрожащим пламенем освещая небольшой участок стены и грязную обшарпанную дверь с бронзовым кольцом, за место ручки.
Вслед за ним, из-под водостока появился ещё один, такой же пьяный, но только уже шарманщик, о чём свидетельствовала старая шарманка, которую её хозяин тащил на своём плече.
- Эй, Джакомо, ты, куда так припустил, ты что, чураешься своего старого друга!? – крикнул шарманщик вслед ремесленнику, чья спина уже скрылась в темноте арочного прохода.
С досадой сплюнув на мостовую, и затянув заунывную песню, шарманщик, поправив свою ношу за спиной, направился в сторону арки, догоняя своего закадычного друга.
Перестук сабо возобновился с другой стороны переулка, кухарка поспешила продолжить свой путь, прочь из зажатого домами места.
Злобно сверкнув глазами, тварь приподнялась на своих мохнатых лапах, повернув оскаленную морду в сторону бегущей кухарки.
Очередной звук заставил тварь повернуть морду в сторону, где раскрылись ставни второго этажа. Под водостоком, на котором расположилась тварь, показались створки окна, и наружу высунулась обитательница каморки, в соответствии с приказом бургомистра, своим истеричным криком предупреждая прохожих о том, что она собирается вылить содержимое ночного горшка на мостовую.
Вслед за криком, показалась дебелая рука с обгрызенными ногтями, и на мостовую полилось содержимое ночного горшка.
Тварь, мягко ступая по черепицам своими лапами, подкралась к окончанию кровли и опустила морду вниз.
Дёргающийся на сквозняке огонёк свечи отразился в красных зрачках монстра и тварь, молниеносно перекинув своё мохнатое тело на кирпичную стену, и зависнув на одно мгновение на решётке с цветами, что расположились около окна, встретилась своими глазами с хозяйкой каморки.
Сначала вниз полетел опустошённый горшок, что выпал из руки обитательницы дома, затем, густо напомаженный рот хозяйки начал открываться в беззвучном крике, ну а потом, тварь сиганула в каморку, задними лапами скидывая вниз горшки с высохшей землёй и поникшими цветками.
Из раскрытого окна донеслись звуки падающей на пол посуды, грохот роняемой мебели и запоздалый вопль хозяйки каморки, который прервало бульканье разорванного горла…
Охотник за головами
Я использую осколки чужих индивидуальностей,
чтобы построить свою
(Курт Кобейн)
В полутемном помещении харчевни, сквозь сизый угарный туман табачного дыма, что валил с курительных трубок половины завсегдатаев, провонявшего дешевым вином и пережаренным мясом, прибежища пьяниц и проституток, только что вошедший посетитель, оглядевшись по сторонам, начал шарить глазами по всем столикам.
Все столы, расположенные в питейном заведении, были заняты посетителями и даже в проходах между рядами скамеек, густо облепивших эти самые столы, ногой ступить было негде.
Посетитель, осторожно ступая, между лежащими на загаженном полу, телами пьяниц, и пристально осматривая каждого посетителя таверны, двинулся вглубь питейного заведения.
Пьяные выкрики, перемежал стук деревянных кружек друг об друга или о столешницы, густо заваленные, сгоревшим в горнилах курительных трубок, табаком, чешуёй вяленой рыбы и обглоданными посетителями костями свиной туши, часть которой изрезанная кухонным ножом, всё ещё поворачивалась на вертеле, густо поливая угли в камине своим горячим соком.
- Куда прёшь, скотина! – выплюнул оскорбление в лицо посетителя один из сидевших на краю стола.
Посетитель нервно отдернул ногу, которой он случайно придавил волосатые пальцы крикуна, которые торчали во все стороны из разорванного пулена, нагло выставленного пьянчужкой на проход между столами.
- Прошу прощения, сударь! – скоропалительно извинился посетитель, шарахаясь в сторону от изрыгающего стойкий перегар завсегдатая таверны.
- Засунь свои извинения себе в вонючий зад, а мне гони звонкую монету! – осклабился завсегдатай, пытаясь схватить своего обидчика за полу его добротного кожаного плаща.
- Конечно, конечно, держите сударь за причинённые вам неудобства! – посетитель пошарил рукой в бездонном кармане своего плаща и, выудив оттуда пару медяков, положил их на заблёванную столешницу.
В одно мгновения ока, монеты перекочевали со стола в карман забулдыги.
Пошарив глазами по полутемному питейному залу посетитель, наконец, обнаружил искомую цель.
Его цель, ничего не подозревая, сидела за столиком в одном из самых дальних углов питейного заведения.
Посетитель, ещё более осторожно ступая промеж лежащих на полу полумёртвых пьянчуг, направился в его сторону.
Целью посетителя оказался средних лет мужчина, с заросшим трёхдневной щетиной лицом, одетый в кожаную истертую куртку и не менее потасканные кожаные штаны. Перед ним, на столешнице, рядом с деревянной кружкой и треснутым кувшином, лежала широкополая фетровая шляпа и широкий тесак в ножнах, кожаный ремешок от которых свисал с краю стола.
Тесак в силу своих размеров не помещался полностью на столешнице, и его отполированная ручка торчала навершием в сторону своего хозяина.
- Сударь, не разрешите мне присесть напротив вас, за ваш стол? – осторожно спросил посетитель, когда протиснулся почти вплотную к столику, за которым расположился хозяин тесака.
- Тебе что, места мало, проваливай, я люблю поглощать этот вонючий напиток в гордом одиночестве! – просипел сидящий за столом в ответ, наливая из треснутого кувшина порцию темно-красного вина в кружку.
- Но всё дело в том сударь, что у меня, именно к вам, есть одно важное дело, а вернее будет сказать поручение от всех ремесленников с нашей улицы! – дрожащим голосом пояснил посетитель.
- Ты расскажи мне стоя, а я решу, пускать тебя за мой стол или нет! – предложил альтернативу нескромному посетителю хозяин тесака.
- Дело моё, нет, вернее будет сказать - предложение, хотя очень простое, но и сложное одновременно! – начал излагать посетитель, облокотившись на столешницу.
- Чудны слова твои, ремесленник! – удивился словам посетителя хозяин тесака.
- Дело всё в том, что у меня мастерская по пошиву платьев в переулке, что расположен сразу за аркой, что в свою очередь ведёт к питейному заведению Габриэля! – дополнил ремесленник, вытирая рукой пот, стекающий со лба на густые, начинающие седеть, брови.
- Бывал я в этом заведении, грязно там и шумно, как впрочем, и в этой забегаловке! – отозвался собеседник, в очередной раз, приложившись к кружке с вином.
- Да я не о нём, он один из многих, кто уполномочил меня нанять тебя! – продолжил ремесленник, сглотнув небритым кадыком.
- Ты случаем, ничего не попутал, а, портной? – удивился собеседник, разглядывая тщедушного ремесленника.
- Эй ты, доходяга! – донеслось из-за спины ремесленника, и на его плечо легла волосатая рука с грязными обломанными ногтями.
Портной обернулся, ему в лицо ухмылялся посетитель таверны, которому он давеча наступил ногой на рваный пулен.
- Я же извинился и заплатил вам за доставленные мной неудобства! – изумился портной, пугливо озираясь по сторонам.
- Те два ломаных медяка, которые ты брезгливо бросил мне на стол, ущемляют моё достоинство! – произнёс пьянчужка заплетающимся языком.
- Так что же вам ещё надо? – испугано, бросил портной в ответ.
- Ещё десяток ровно таких же монет, и будем считать, что мы с тобой в расчете! – пьянчужка улыбнулся, обнажая прогнившие зубы.
Портной поперхнулся от гнилостного запаха, вылетевшего изо рта пьянчуги вместе со словами претензии.
-Ты не видишь, что он разговаривает со мной?! – неожиданно заявил хозяин тесака, поднимая взгляд на стоявшего за спиной ремесленника, пьянчугу.
- Он должен мне денег, и если он сейчас же не вернёт мне долг, я и мои подельники переломаем ему все кости, а заодно и тебе, если ты будешь нам мешать в этом богоугодном деле! – нарочито громко заявил пьянчуга, бросая взгляд в сторону замызганного стола, за которым расположилась особенно шумная компания бродяг.
- Я дам тебе немного времени, чтобы обдумать сказанные мной слова, но когда отведенное тебе время закончится, на своих ногах ты уже отсюда не уйдешь, как и все те, кто будет мешать мне вести степенную беседу с этим, не в меру предупредительным и щедрым ремесленником! – предупредил хозяин тесака своего собеседника.
- Ты, чужестранец, я вижу, уже излишне хлебнул своего вина, которое шибануло в твою глупую голову и придало тебе неоправданной храбрости, но знай, что связался ты не с тем; в этой таверне, как и на всей улице аптекарей, все знают ловкого Ганса! – ответил пьянчужка, положив свою волосатую руку на рукоять кривого ножа, что был заткнут за его пояс.
- Ты я вижу конченый глупец, раз оскорбляешь неизвестного тебе человека! – произнёс зловещим голосом хозяин тесака и приподнялся над столешницей с деревянного колченого стула.
- Эй, братцы, айда все сюда, тут какой-то поганый чужестранец, заявил права на мои законные гроши! – залихватски крикнул пьянчуга в сторону своих подельников, что шумно потребляли красное вино за соседним с ним столом.
Больше он сказать ничего уже не успел. Когда пьянчужка обернулся в сторону чужестранца, в его голове взорвалась яркая вспышка, он, теряя последние зубы, опрокинулся на спину и упал под стол, на грязный заплеванный дощатый пол таверны.
Вверх взлетели только его ноги, обутые в рваные грязные пулены. Стукнувшись лысым затылком о деревянную лавку, стоявшую позади него, он затих на полу в луже разлитого темно-красного вина, растопырив из дырок пулен свои волосатые пальцы ног.
В таверне повисла гнетущая тишина, а хозяин тесака, незаметно убрал в карман своей куртки окровавленный кастет, который он снял с руки.
- Посмотрите братцы, что этот недоношенный утырок сделал с нашим Гансом?! – нарушил тишину один из подельников, сидящих за соседним столом.
- Я не потерплю оскорблений в свой адрес, ни от кого, тем более от этого застарелого дерьма! – крикнул хозяин тесака, кивая на беззубого пьянчужку и садясь обратно на свой колченогий стул.
Подельники, лежащего на полу Ганса, стали подниматься из-за стола, негромко переговариваясь между собой. Ремесленник, до сих пор стоявший между подельниками Ганса и чужестранцем, застыл как вкопанный посреди прохода, испуганно хлопая своими глазами.
- Исчезни, на время, наш разговор с тобой придется отложить на потом! – прошипел чужестранец, беря в руки тесак и вешая ножны себе на пояс.
Расшвыривая ногами, табуреты и скамейки, в их сторону двинулись подельники Ганса.
Испуганный ремесленник освободил проход между столами, прижавшись спиной к ближайшей стене таверны.
- Сейчас, ты сполна заплатишь за своего дружка, который оскорбил своим поведением нашего Ганса, ну и за его лечение тоже, а услуги цирюльника в этом городе дорогого стоят! – сказал, как выплюнул, идущий впереди всех детина, сжимающий в волосатой руке ржавый нож с зазубренным лезвием.
Стоявший около стены ремесленник тихо завыл, отползая вдоль стены в тёмный угол таверны.
Следом за детиной, увязались ещё двое подельников. Один был вооружён короткой дубинкой с небольшими шипами на утолщённом конце, а второй, коротким кистенём, который он с ловкостью фокусника, извлек из-под рваной полы своего ветхого халата.
В таверне повисла гнетущая тишина, все ждали продолжения схватки между завсегдатаями и чужаком, впервые оказавшимся за столом питейного заведения.
По-прежнему сидевший на колченогом стуле чужестранец не проявлял никаких эмоций, выдававших хоть какое-то волнение, а его землистого оттенка лицо со шрамами, густо заросшее щетиной, сохраняло полнейшее спокойствие.
Спина ремесленника упёрлась в угол деревянной стены питейного зала, а детина бросился в сторону чужестранца, выкидывая зазубренное лезвие ножа в грудь противника.
Неожиданно, столешница, сбрасывая с себя кувшин, деревянную кружку и прочий мусор, подлетела вверх, и врезалась в нападающего. Чужестранец ногами подбросил стол в сторону детины с ножом, сбивая его с ног.
Раздвигая спиной столы и лавки, детина с воплями рухнул на загаженный пол, роняя своё ржавое оружие под лавку.
Второй подельник Ганса оказался немногим более расторопнее своего напарника и, перепрыгнув скамейку, он быстро оказался на перевернутом чужаком столе. Из-под столешницы, донеслись грязные ругательства детины, теперь уже в сторону своего напарника.
- Умри фуфлыга! – крикнул обладатель кистеня, обрушивая его боёк на голову чужака.
Кистень, просвистев в воздухе, встретил только расщепленное дерево колченогого стула,
Зато, кастет чужака не пролетел мимо. Рука с зажатым в нём неприметным оружием врезалась в бок нападающего. В полнейшей тишине было слышно, как затрещали рёбра завсегдатая таверны и её стены огласил вопль хозяина кистеня.
Наконец, лежащему под столом детине удалось сбросить с себя столешницу, и он вскочил на ноги.
- Шинора, Безпелюха, обходите его по углам! – крикнул детина в сторону своих подельников, подбирая с пола свой нож.
Чужестранец не стал дожидаться, пока все пьянчужки таверны соберутся возле него, и обнажил свой зазубренный тесак.
Ремесленник стал сползать спиной вниз, пытаясь спрятаться за столом, на полу таверны.
Детина, выставив перед собой лезвие ножа, и тыкая им перед собой, стал обходить противника, пытаясь зайти сбоку.
Есть охотники, есть жертвы.
Своей дисциплиной, хитростью,
повиновением и бдительностью
вы определяете, охотник вы или жертва.
(Джеймс Мэттис)
В зажатом каменными домами грязном переулке, покрытом брусчаткой, склизкой от дождя и постоянно выливаемых с верхних этажей помоев, зацокали женские каблучки деревянных сабо. Где-то на втором этаже одного из домов, грохнула от ветра ставня и вниз полетела кадка с цветком. Горшок грохнулся о камни мостовой, разбросав вокруг себя куски земли с шевелящимися личинками червей и давно высохших растений. Бегущая с ночного кухарка, в ужасе шарахнулась от цветка и прижалась спиной к мокрой и грязной стене ближайшего дома.
Осенив себя крестным знамением, женщина крепче сжала свои мозолистые кулачки и, прижав к груди тряпичный сверток со скудным ужином, побежала по кривому переулку, стараясь в свете полной луны, быстрее миновать опасный участок.
За судорожными передвижениями женщины, с крыши одного из нависающих над переулком домов, скрываясь в тени дымовой трубы, исторгавшей из своего жерла удушливый дым и искры догорающих частиц угля, наблюдало мерзкое существо.
С жёлтых клыков, торчавших из раскрытой, в вожделении поживиться свежей плотью, пасти, стекала тягучая белесая слюна. Красные зрачки, с отражающимся в них мертвенно-бледным диском ночного солнца, сопровождали бег жертвы по кривому загаженному его обитателями переулку.
Неожиданно, в темноте нога кухарки угодила в дырку, образовавшуюся на мостовой в результате выкрашивания одного из булыжников.
Женщина скривила своё некрасивое рябое лицо, но сумела подавить крик боли, готовый сорваться с её потрескавшихся губ.
Превозмогая тупую боль, прихрамывая, она бросилась дальше по переулку, гремя своими сабо по булыжной мостовой.
Тварь дёрнулась было по черепице кровли в направлении бегущей женщины, но стук двери где-то внизу, заставил её замереть на месте.
Снизу раздались пьяные выкрики и из-под водостока, венчающего конец черепичной кровли, показалась фигура пьяного ремесленника, который размахивая руками, направился по переулку в сторону арки, где на стене одиноко коптил факел, дрожащим пламенем освещая небольшой участок стены и грязную обшарпанную дверь с бронзовым кольцом, за место ручки.
Вслед за ним, из-под водостока появился ещё один, такой же пьяный, но только уже шарманщик, о чём свидетельствовала старая шарманка, которую её хозяин тащил на своём плече.
- Эй, Джакомо, ты, куда так припустил, ты что, чураешься своего старого друга!? – крикнул шарманщик вслед ремесленнику, чья спина уже скрылась в темноте арочного прохода.
С досадой сплюнув на мостовую, и затянув заунывную песню, шарманщик, поправив свою ношу за спиной, направился в сторону арки, догоняя своего закадычного друга.
Перестук сабо возобновился с другой стороны переулка, кухарка поспешила продолжить свой путь, прочь из зажатого домами места.
Злобно сверкнув глазами, тварь приподнялась на своих мохнатых лапах, повернув оскаленную морду в сторону бегущей кухарки.
Очередной звук заставил тварь повернуть морду в сторону, где раскрылись ставни второго этажа. Под водостоком, на котором расположилась тварь, показались створки окна, и наружу высунулась обитательница каморки, в соответствии с приказом бургомистра, своим истеричным криком предупреждая прохожих о том, что она собирается вылить содержимое ночного горшка на мостовую.
Вслед за криком, показалась дебелая рука с обгрызенными ногтями, и на мостовую полилось содержимое ночного горшка.
Тварь, мягко ступая по черепицам своими лапами, подкралась к окончанию кровли и опустила морду вниз.
Дёргающийся на сквозняке огонёк свечи отразился в красных зрачках монстра и тварь, молниеносно перекинув своё мохнатое тело на кирпичную стену, и зависнув на одно мгновение на решётке с цветами, что расположились около окна, встретилась своими глазами с хозяйкой каморки.
Сначала вниз полетел опустошённый горшок, что выпал из руки обитательницы дома, затем, густо напомаженный рот хозяйки начал открываться в беззвучном крике, ну а потом, тварь сиганула в каморку, задними лапами скидывая вниз горшки с высохшей землёй и поникшими цветками.
Из раскрытого окна донеслись звуки падающей на пол посуды, грохот роняемой мебели и запоздалый вопль хозяйки каморки, который прервало бульканье разорванного горла…
Охотник за головами
Я использую осколки чужих индивидуальностей,
чтобы построить свою
(Курт Кобейн)
В полутемном помещении харчевни, сквозь сизый угарный туман табачного дыма, что валил с курительных трубок половины завсегдатаев, провонявшего дешевым вином и пережаренным мясом, прибежища пьяниц и проституток, только что вошедший посетитель, оглядевшись по сторонам, начал шарить глазами по всем столикам.
Все столы, расположенные в питейном заведении, были заняты посетителями и даже в проходах между рядами скамеек, густо облепивших эти самые столы, ногой ступить было негде.
Посетитель, осторожно ступая, между лежащими на загаженном полу, телами пьяниц, и пристально осматривая каждого посетителя таверны, двинулся вглубь питейного заведения.
Пьяные выкрики, перемежал стук деревянных кружек друг об друга или о столешницы, густо заваленные, сгоревшим в горнилах курительных трубок, табаком, чешуёй вяленой рыбы и обглоданными посетителями костями свиной туши, часть которой изрезанная кухонным ножом, всё ещё поворачивалась на вертеле, густо поливая угли в камине своим горячим соком.
- Куда прёшь, скотина! – выплюнул оскорбление в лицо посетителя один из сидевших на краю стола.
Посетитель нервно отдернул ногу, которой он случайно придавил волосатые пальцы крикуна, которые торчали во все стороны из разорванного пулена, нагло выставленного пьянчужкой на проход между столами.
- Прошу прощения, сударь! – скоропалительно извинился посетитель, шарахаясь в сторону от изрыгающего стойкий перегар завсегдатая таверны.
- Засунь свои извинения себе в вонючий зад, а мне гони звонкую монету! – осклабился завсегдатай, пытаясь схватить своего обидчика за полу его добротного кожаного плаща.
- Конечно, конечно, держите сударь за причинённые вам неудобства! – посетитель пошарил рукой в бездонном кармане своего плаща и, выудив оттуда пару медяков, положил их на заблёванную столешницу.
В одно мгновения ока, монеты перекочевали со стола в карман забулдыги.
Пошарив глазами по полутемному питейному залу посетитель, наконец, обнаружил искомую цель.
Его цель, ничего не подозревая, сидела за столиком в одном из самых дальних углов питейного заведения.
Посетитель, ещё более осторожно ступая промеж лежащих на полу полумёртвых пьянчуг, направился в его сторону.
Целью посетителя оказался средних лет мужчина, с заросшим трёхдневной щетиной лицом, одетый в кожаную истертую куртку и не менее потасканные кожаные штаны. Перед ним, на столешнице, рядом с деревянной кружкой и треснутым кувшином, лежала широкополая фетровая шляпа и широкий тесак в ножнах, кожаный ремешок от которых свисал с краю стола.
Тесак в силу своих размеров не помещался полностью на столешнице, и его отполированная ручка торчала навершием в сторону своего хозяина.
- Сударь, не разрешите мне присесть напротив вас, за ваш стол? – осторожно спросил посетитель, когда протиснулся почти вплотную к столику, за которым расположился хозяин тесака.
- Тебе что, места мало, проваливай, я люблю поглощать этот вонючий напиток в гордом одиночестве! – просипел сидящий за столом в ответ, наливая из треснутого кувшина порцию темно-красного вина в кружку.
- Но всё дело в том сударь, что у меня, именно к вам, есть одно важное дело, а вернее будет сказать поручение от всех ремесленников с нашей улицы! – дрожащим голосом пояснил посетитель.
- Ты расскажи мне стоя, а я решу, пускать тебя за мой стол или нет! – предложил альтернативу нескромному посетителю хозяин тесака.
- Дело моё, нет, вернее будет сказать - предложение, хотя очень простое, но и сложное одновременно! – начал излагать посетитель, облокотившись на столешницу.
- Чудны слова твои, ремесленник! – удивился словам посетителя хозяин тесака.
- Дело всё в том, что у меня мастерская по пошиву платьев в переулке, что расположен сразу за аркой, что в свою очередь ведёт к питейному заведению Габриэля! – дополнил ремесленник, вытирая рукой пот, стекающий со лба на густые, начинающие седеть, брови.
- Бывал я в этом заведении, грязно там и шумно, как впрочем, и в этой забегаловке! – отозвался собеседник, в очередной раз, приложившись к кружке с вином.
- Да я не о нём, он один из многих, кто уполномочил меня нанять тебя! – продолжил ремесленник, сглотнув небритым кадыком.
- Ты случаем, ничего не попутал, а, портной? – удивился собеседник, разглядывая тщедушного ремесленника.
- Эй ты, доходяга! – донеслось из-за спины ремесленника, и на его плечо легла волосатая рука с грязными обломанными ногтями.
Портной обернулся, ему в лицо ухмылялся посетитель таверны, которому он давеча наступил ногой на рваный пулен.
- Я же извинился и заплатил вам за доставленные мной неудобства! – изумился портной, пугливо озираясь по сторонам.
- Те два ломаных медяка, которые ты брезгливо бросил мне на стол, ущемляют моё достоинство! – произнёс пьянчужка заплетающимся языком.
- Так что же вам ещё надо? – испугано, бросил портной в ответ.
- Ещё десяток ровно таких же монет, и будем считать, что мы с тобой в расчете! – пьянчужка улыбнулся, обнажая прогнившие зубы.
Портной поперхнулся от гнилостного запаха, вылетевшего изо рта пьянчуги вместе со словами претензии.
-Ты не видишь, что он разговаривает со мной?! – неожиданно заявил хозяин тесака, поднимая взгляд на стоявшего за спиной ремесленника, пьянчугу.
- Он должен мне денег, и если он сейчас же не вернёт мне долг, я и мои подельники переломаем ему все кости, а заодно и тебе, если ты будешь нам мешать в этом богоугодном деле! – нарочито громко заявил пьянчуга, бросая взгляд в сторону замызганного стола, за которым расположилась особенно шумная компания бродяг.
- Я дам тебе немного времени, чтобы обдумать сказанные мной слова, но когда отведенное тебе время закончится, на своих ногах ты уже отсюда не уйдешь, как и все те, кто будет мешать мне вести степенную беседу с этим, не в меру предупредительным и щедрым ремесленником! – предупредил хозяин тесака своего собеседника.
- Ты, чужестранец, я вижу, уже излишне хлебнул своего вина, которое шибануло в твою глупую голову и придало тебе неоправданной храбрости, но знай, что связался ты не с тем; в этой таверне, как и на всей улице аптекарей, все знают ловкого Ганса! – ответил пьянчужка, положив свою волосатую руку на рукоять кривого ножа, что был заткнут за его пояс.
- Ты я вижу конченый глупец, раз оскорбляешь неизвестного тебе человека! – произнёс зловещим голосом хозяин тесака и приподнялся над столешницей с деревянного колченого стула.
- Эй, братцы, айда все сюда, тут какой-то поганый чужестранец, заявил права на мои законные гроши! – залихватски крикнул пьянчуга в сторону своих подельников, что шумно потребляли красное вино за соседним с ним столом.
Больше он сказать ничего уже не успел. Когда пьянчужка обернулся в сторону чужестранца, в его голове взорвалась яркая вспышка, он, теряя последние зубы, опрокинулся на спину и упал под стол, на грязный заплеванный дощатый пол таверны.
Вверх взлетели только его ноги, обутые в рваные грязные пулены. Стукнувшись лысым затылком о деревянную лавку, стоявшую позади него, он затих на полу в луже разлитого темно-красного вина, растопырив из дырок пулен свои волосатые пальцы ног.
В таверне повисла гнетущая тишина, а хозяин тесака, незаметно убрал в карман своей куртки окровавленный кастет, который он снял с руки.
- Посмотрите братцы, что этот недоношенный утырок сделал с нашим Гансом?! – нарушил тишину один из подельников, сидящих за соседним столом.
- Я не потерплю оскорблений в свой адрес, ни от кого, тем более от этого застарелого дерьма! – крикнул хозяин тесака, кивая на беззубого пьянчужку и садясь обратно на свой колченогий стул.
Подельники, лежащего на полу Ганса, стали подниматься из-за стола, негромко переговариваясь между собой. Ремесленник, до сих пор стоявший между подельниками Ганса и чужестранцем, застыл как вкопанный посреди прохода, испуганно хлопая своими глазами.
- Исчезни, на время, наш разговор с тобой придется отложить на потом! – прошипел чужестранец, беря в руки тесак и вешая ножны себе на пояс.
Расшвыривая ногами, табуреты и скамейки, в их сторону двинулись подельники Ганса.
Испуганный ремесленник освободил проход между столами, прижавшись спиной к ближайшей стене таверны.
- Сейчас, ты сполна заплатишь за своего дружка, который оскорбил своим поведением нашего Ганса, ну и за его лечение тоже, а услуги цирюльника в этом городе дорогого стоят! – сказал, как выплюнул, идущий впереди всех детина, сжимающий в волосатой руке ржавый нож с зазубренным лезвием.
Стоявший около стены ремесленник тихо завыл, отползая вдоль стены в тёмный угол таверны.
Следом за детиной, увязались ещё двое подельников. Один был вооружён короткой дубинкой с небольшими шипами на утолщённом конце, а второй, коротким кистенём, который он с ловкостью фокусника, извлек из-под рваной полы своего ветхого халата.
В таверне повисла гнетущая тишина, все ждали продолжения схватки между завсегдатаями и чужаком, впервые оказавшимся за столом питейного заведения.
По-прежнему сидевший на колченогом стуле чужестранец не проявлял никаких эмоций, выдававших хоть какое-то волнение, а его землистого оттенка лицо со шрамами, густо заросшее щетиной, сохраняло полнейшее спокойствие.
Спина ремесленника упёрлась в угол деревянной стены питейного зала, а детина бросился в сторону чужестранца, выкидывая зазубренное лезвие ножа в грудь противника.
Неожиданно, столешница, сбрасывая с себя кувшин, деревянную кружку и прочий мусор, подлетела вверх, и врезалась в нападающего. Чужестранец ногами подбросил стол в сторону детины с ножом, сбивая его с ног.
Раздвигая спиной столы и лавки, детина с воплями рухнул на загаженный пол, роняя своё ржавое оружие под лавку.
Второй подельник Ганса оказался немногим более расторопнее своего напарника и, перепрыгнув скамейку, он быстро оказался на перевернутом чужаком столе. Из-под столешницы, донеслись грязные ругательства детины, теперь уже в сторону своего напарника.
- Умри фуфлыга! – крикнул обладатель кистеня, обрушивая его боёк на голову чужака.
Кистень, просвистев в воздухе, встретил только расщепленное дерево колченогого стула,
Зато, кастет чужака не пролетел мимо. Рука с зажатым в нём неприметным оружием врезалась в бок нападающего. В полнейшей тишине было слышно, как затрещали рёбра завсегдатая таверны и её стены огласил вопль хозяина кистеня.
Наконец, лежащему под столом детине удалось сбросить с себя столешницу, и он вскочил на ноги.
- Шинора, Безпелюха, обходите его по углам! – крикнул детина в сторону своих подельников, подбирая с пола свой нож.
Чужестранец не стал дожидаться, пока все пьянчужки таверны соберутся возле него, и обнажил свой зазубренный тесак.
Ремесленник стал сползать спиной вниз, пытаясь спрятаться за столом, на полу таверны.
Детина, выставив перед собой лезвие ножа, и тыкая им перед собой, стал обходить противника, пытаясь зайти сбоку.
