На противоположной стороне поляны мелькнул и тут же исчез белый силуэт. Показалось? Нет, поняла я по прошествии пары минут, когда мягкая лапа нетерпеливо потеребила веревку. Знаю, Алис, что надо уходить, но не могу. Динька все еще в опасности, да и меченому я обязана.
— Отвлеки их, — чуть слышно прошептала я. Кошка недовольно фыркнула и исчезла.
Чтобы через минуту появиться. Алис с истинно королевской грацией нахально прошлась рядом с повозками, развернулась и направилась к костру, села, обвив лапы пушистым хвостом, требовательно посмотрела на людей. Один из разбойников рассмеялся и отломил кусок от краюхи хлеба, бросил на землю. Алис презрительно обнюхала подачку, зло сверкнула зеленью глаз и белой молнией метнулась вперед, вцепляясь в лицо доброжелателя. Отскочила, оставив глубокие кровоточащие царапины. Припала к земле, угрожающе зашипела.
— Лови! — взвыла жертва кошачьей неблагодарности. У костра начался переполох. Толпа здоровых мужиков пыталась поймать юркого зверька, который, словно дразнясь, крутился под ногами, не спеша удирать в лес. Шум, поднятый горе-охотниками, удачно скрыл звуки боя, донесшиеся с севера.
— Лови, лови беса! — громче всех орал поцарапанный бандит.
— Это ж звереныш ведьмы! — вспомнил знакомец господина Хока. Недобрые взгляды не совсем честной, а если быть точной, то совсем нечестной компании обратились ко мне. Пора драпать! Я вскочила на ноги и бросилась бежать — моя очередь поиграть роль приманки.
Шатало. Выяснить бы, паршивое самочувствие — последствие удара по голове или странного зелья? Сейчас не важно, а если мне не удастся достаточно шустро перебирать ногами, то и в будущем это не будет иметь никакого значения.
Бег по лесу превратился в увлекательнейшую забаву. За спиной пыхтела, сопела, материлась и улюлюкала толпа. Под сапогами разъезжалась земля, ветки, пни и корни так и норовили подставить подножку. Да и деревья, как назло, неслись навстречу, почему-то постоянно возникая на пути моего бегства — что им в лесу места мало?!
Вперед! Продраться сквозь заросли орешника, увернуться от раскрывшей объятия березы. Извини, милая, сегодня не твой день. И вообще я растениями не увлекаюсь. Хе-хе. Перескочить яму, заполненную валежником. Отшатнуться от одного чересчур резвого типа. Это они что задумали? Собираются меня окружить. Нечестно! Свернуть налево, где есть зазор между замыкающими кольцо преследователями. Ух, проскочила! Через куст на просвет. Хаос, неужели я наконец-то выбралась из проклятого леса!
Мда. Ошибочка вышла. Похоже, загонщики именно этого и добивались — заманивали меня на поляну, где должен был находиться их маг. Если так, они крупно просчитались. Маг присутствовал, только колдовать он уже не мог — не сподручно-то без головы. А рядом, чутко вслушиваясь в доносящиеся из чащи крики, стоял меченый. Не нравятся мне его пустой мертвый взгляд и клинок, мчащийся мне в лицо. Ой, как не нравятся! В последний момент я пригнулась, меч пронесся над макушкой и с глухим чавкающим звуком врезался в препятствие. За шиворот полилось липкое и теплое. Хаос! Я споткнулась и кувырком пролетела остаток поляны, оказываясь рядом с Динькой. Живой. Судорожно вцепилась в девчонку, не зная, кому больше нужна поддержка — мне или ей. Прошептала.
— Не смотри, — а сама не могла отвести взгляд.
Бойня. Этот сын гулящей собаки! Простите мои манеры. Он же настоящий убийца! Вихрь стали и смерти, кружившийся по поляне, не давал бандитам ни шанса. Кровь лилась на темную землю, рубиновыми росчерками ложилась на стволы деревьев, словно безумный художник всего одной краской рисовал нереальную картину — пугающую, но талантливую. А я еще переживала за изгоя! Он и сотню положит — не заметит.
— Прекрати, — я прижала девчонку к себе, игнорируя ее слабого трепыхание. — Пожалуйста, остановись!
Разбойники не успели понять, что произошло. Вдохновленные перевесом, они напали, слишком поздно осознав, им не справиться с воином севера. Меченому доставало одного удара. Дракон без жалости и колебаний собирал кровавую жатву... Да, передо мной были преступники. Возможно, они заслуживали смерти. Любой бы суд приговорил их. Но побоище… Так не должно быть! Это слишком страшно… Я зажмурилась, не в силах дальше смотреть.
— Тетя Лана, — услышав неуверенный голос, я открыла глаза. Динька робко заглянула мне в лицо. — Тетя Лана, у вас кровь?
Коснулась ладонью затылка, на пальцах остались темные пятна.
— Не волнуйся, это не моя.
Я поняла, что больше не слышу ни звона стали об сталь, ни криков раненых и умирающих. Над лесом воцарилась неестественная тишина. Меченый статуей застыл в центре поляны, единственный живой среди покойников. Он даже не ранен. На лице бесконечно усталое выражение, глаза полуприкрыты, затянуты мутной дымкой, губы искривила горькая усмешка. Руки бессильно опустились, будто потемневшие от крови клинки вдруг стали неподъемным грузом. Медленно на щеках дракона проступили черные линии клейма, свиваясь и изменяясь, складываясь в окончательный узор. Я замерла, не смея разрушить хрустальное затишье этого нереального вечера, не зная, что будет дальше. Боясь предположить…
— Вот он, убивец! Демон западный! Сюда, все скорее сюда!
На поляне появились люди. Много людей. Разношерстная толпа, сливавшаяся в одно цветное пятно, ведомая знакомым мне бандитом — Грэгором. Но пришедшие с ним не были разбойниками, всего лишь жителями близлежащих деревень, ищущими похищенных детей. Я увидела паренька, обитающего по соседству с трактиром, Дану и Марфу, и даже уважаемого старосту, держащегося вблизи мрачного начальника шахт.
— Весь честной народ положил, грешник проклятый! — надрывался Грэгор, напоминая мне ярого проповедника Новой Религии(24). — Что с купцами сделал, вы посмотрите!
На лицах людей читалось напряжение. Кое-кто сжимал вилы, другие вооружились топорами, третьи прихватили обычные дрыны. Селяне окружили изгоя, но пока выжидали, медлили, с опаской косясь на мечи в руках дракона. Он враг, убийца, предатель. У меня не оставалось сил сказать им правду. Да и желания тоже не было, наверно.
Они колебались, решаясь. Их много, он один. Если Рик станет сражаться… Пальцы меченого разжались, клинки глубоко вонзились в землю. И это послужило сигналом. Вся толпа бросилась на противника, словно стая шакалов на умирающего льва. Повалила на землю, избивая. Кулаками, ногами, самодельными дубинками. Я не знала, чего в их действиях больше — ужаса перед Западными завоевателями и чудовищами в облике людей, мести за обманутое доверие, ненависти. Дракон даже не пытался сопротивляться, инстинктивно свернувшись в комок, прикрыв голову руками. Динька всхлипнула, рванулась из моей хватки. Маленькая птичка, попавшая в сети. Маленькая птичка, не боявшаяся бури — обезумевшей толпы, убивающей живое воплощение своих страхов. Пара минут, и все закончится. Не будет больше бесконечных раздумий, постоянного ожидания удара в спину. Месяц желаемого покоя, после которого я пересеку Морозные горы, навсегда оставив эту богами забытую деревеньку. Да, лучше бы он умер. Но, Хаос, будь я проклята, если не попробую вмешаться!
Я поднялась, опираясь на соседнее дерево. Колени подгибались, силой воли я удержалась на ногах.
— Довольно, — выговорить удалось со второй попытки. Безрезультатно: озверевшую, опьяненную кровью толпу не остановить одним сказанным едва слышно словом.
Я сорвала с шеи медальон (и как бандиты на него не позарились?), провела дрожащим пальцем по тонким линиям узора, надеясь, что получится. У меня не осталось магии, но большинство выпускниц Южного Храма ей и не владеют. Медальон сам по себе артефакт, воспользоваться которым должен суметь и обычный человек. Протянула вещицу Диньке, хрипло выдавила.
— Кричи!
Она недоуменно нахмурилась, спустя секунду глаза озарились пониманием. Девчонка схватила медальон и завопила что есть силы.
— Беда! Пожар! Враги!
Тоненький детский голосок, усиленный в сотни раз, обрушился на окрестности оглушающим громом. Эхо подхватило и понесло слова по лесу.
— Беда! Пожар! Враги! Беда!..
Динька, оробев, вжала голову в плечи. Но напугалась не она одна. Я достигла цели: люди на поляне пригнулись к земле, шарахаясь от теней, разбегались в стороны, прячась в кусты и за деревьями. И лишь пару минут спустя они сообразили, что опасности нет. Удивленные лица обернулись ко мне и мелкой, наконец-то замечая нас. Селяне будто очнулись ото сна и теперь пытались уразуметь, что происходит.
Вперед выскочил Грэгор, потрясая указующим перстом.
— Ить ведьма! Она с демоном заодно.
Чьи-то руки оттащили его.
— Успокойся. Это просто госпожа Целительница.
— Вы же не звери, люди, — прошептала я, крепко прижимая к себе Диньку. — Вы же не звери.
Во взглядах, обращенных ко мне, друг к другу, к неподвижному дракону, скорчившемуся на земле, расплескалось непонимание. Растерянные, испуганные, люди не знали, что делать. Сейчас толпа пойдет за тем, кто первым покажет выход, даст верное направление.
— Права ить госпожа Целительница. Чего ж это мы творим-то? — староста обернулся к односельчанам. Ответом ему служили пустота в глазах и тишина. Староста потеребил бороду, задумчиво почесал маковку. — Истину глаголет. Все по правилам да по законам должно свершаться. Вяжите демона, судить его будем!
____________________________________________________________________
Дорогие читатели!
Если вам нравится книга (а я смею надеяться, что это так), поддержите автора звездочками и комментариями — это порадует муза, даст понять, что история находит благодарный отклик, и подарит мне стимул творить дальше.
Ночь. Несколько часов до рассвета. Короткая весенняя ночь, за которой неотвратимо наступит день. День принесет новую смерть.
Над землей распахнула крылья ночь. В окно улыбался острыми рожками месяц, затмивший неярким сиянием более тусклые звезды. Подмигивал огонек, дрожавший на кончике очередной лучины. Его слабый призрачный свет почти не разгонял мрак, царивший в комнате.
Ночь. Все давно успокоились. Не переступала корова в сарае, не кудахтали бестолковые куры. Вредная коза, недовольно блеявшая с вечера, наконец-то угомонилась. Стихло шуршание мышей в кладовке, задремала дворовая кошка на теплой печке. Мирно посапывали старшие дочери трактирщика, малышка Рина, разметавшаяся на кровати, видела третий сон. Господин Хок отвернулся к стенке и всхрапывал, то замолкая, то начиная выводить затейливые рулады.
Деревня спала, весенняя ночь не время для празднеств и гулянок.
Еле слышно поскрипывало перо, на бумагу ложились ровные, аккуратные строчки. Ладно, не совсем ровные и далеко не аккуратные, но я старалась изо всех сил. Даже клякс намного меньше обычного. Хаос, сглазила! Я раздраженно смяла в комок очередное письмо и отправила на пол. Одумалась: глухая, затерянная среди гор деревенька — это не Южный Храм и не Капитолий, бумагу здесь достать трудно. Пришлось вылезать из-за стола, поднимать испорченный лист. Нехитрое заклинание расправило складки, вернуло свитку первозданную чистоту. Я начала заново.
«Al’iav’el’ al’t tel’ Ra…»
Ненавижу вырисовывать руны. Зато дальше пойдет легче — я смогу писать на человеческом языке, хотя требованиями этикета это не приветствуется. Впрочем, мне не привыкать нарушать общепринятые нормы. Та, кому адресовано послание, несомненно, ощутит остатки восстанавливающей магии, мне приходится уповать, что необходимость не истолкуют как знак неуважения(25).
Спутница туда-сюда металась по столу, сердито подергивая кончиком пушистого хвоста. Знаю, Алис, мне тоже происходящее не доставляет ни капли удовольствия. Но я не умею по-другому.
Рука замерла в нерешительности. Хаос его возьми! Кто он мне? Сват? Брат? Я боюсь меченого больше всего на свете, но не позволю умереть. Это будет неправильно.
Горько усмехнулась. Снова мое «правильно» и «правильно» остального мира кардинально расходятся. Если мир перевернулся вверх ногами, не спеши осуждать его — возможно, именно ты стоишь на голове. Проблема в том, что я не хочу меняться.
Обсасывая кончик пера, я задумчиво посмотрела в окно на небольшой кусок свободного пространства перед трактиром — центральную, и единственную, деревенскую площадь. Одинокий обтесанный столб, врытый сегодня, казался совершенно не к месту: и вид портил, и телегам проехать мешал. Слева беспорядочно навалили кучу хвороста, который весь прошедший день трудолюбиво собирали жительницы селения. Огонь. Говорят, драконы рождаются из огня и умирают в огне. Мало ли что говорят. Или не говорят…
…Полдень. Но вся деревня, забыв о повседневных обязанностях, собралась около дома старосты. Почему около? Внутрь не пустили — комната не безразмерная, всем желающим не поместиться. Да и суд не бесплатное шоу гастролирующего цирка-шапито, хотя для такой глуши событие незаурядное. Ведь в селении каждый о соседях всю подноготную знает, если что ненароком пропадет, сразу виновника сыщут и примерно накажут, чтоб впредь неповадно было. Подстерегут в поле или за сараем и набьют морду, по-соседски сурово, но без членовредительства и не доводя дело до королевских дознавателей.
Галдеж, доносящийся с улицы, не смогли приглушить даже толстые дубовые стены. Шахтеры не отправились в штольни, женщины забросили домашние хлопоты, дети, старики… За место у окна случилась драка, пока не задернули шторы — и без того не слишком светлая комната погрузилась в мрачные тревожные сумерки. Я болезненно поморщилась, потерла виски, до сих пор страдая от последствий мятного зелья. Хорошо хоть способности к магии практически вернулись.
За широким столом восседал совет деревни. Староста, казалось, гордился тем, что исполнял волю короля. Парадный добротный костюм, важно надутые щеки, на лице выражение спокойствия и осознания собственной значимости, и только пальцы, суетливо теребившие жиденькую бородку, выдавали плохо скрываемое волнение. Начальник шахт, черный, шкафообразный мужик, скрестил руки на груди и смотрел прямо перед собой в известную лишь ему одному точку. Мне оставалось догадываться, о чем он думал. Господин Хок, непривычно строгий, угрюмый, изучал виновника сегодняшнего собрания. Самые уважаемые и влиятельные люди селения. И я, скромно пристроившаяся сбоку, в роли писаря и свидетеля от Храма.
Рик смирно встал посреди комнаты. На лбу меченого алела свежая царапина, в глазах читалось абсолютное безразличие к происходящему. Дракону совершенно не было дела до окружающих и себя. Ему не мешали веревки, стягивающие запястья, и два сторожащих его мужичка.
Господин Хок кашлянул. Староста вздрогнул, вспомнил о своих обязанностях.
— Это-с, начнем, пожалуй. Пишите, госпожа Целительница, — он обратился ко мне. — Двадцать третьего дня месяца Снегогона года Арки… пишите... деревня Шахтенки королевства…
Я опустила взгляд, полностью уделяя внимание выведению букв, стараясь не замечать угрюмую фигуру в центре комнаты.
— Что тут не понятного? — как винная бочка прогудел шахтер. — Он демон? Демон. На его клинках кровь была. Да и на лице узорчик, или я не прав, госпожа Целительница?
Я промолчала. Я ничего не могла сделать, даже если у меня вдруг возникло бы такое желание: совет деревни не воспримет мои слова всерьез.
— Отвлеки их, — чуть слышно прошептала я. Кошка недовольно фыркнула и исчезла.
Чтобы через минуту появиться. Алис с истинно королевской грацией нахально прошлась рядом с повозками, развернулась и направилась к костру, села, обвив лапы пушистым хвостом, требовательно посмотрела на людей. Один из разбойников рассмеялся и отломил кусок от краюхи хлеба, бросил на землю. Алис презрительно обнюхала подачку, зло сверкнула зеленью глаз и белой молнией метнулась вперед, вцепляясь в лицо доброжелателя. Отскочила, оставив глубокие кровоточащие царапины. Припала к земле, угрожающе зашипела.
— Лови! — взвыла жертва кошачьей неблагодарности. У костра начался переполох. Толпа здоровых мужиков пыталась поймать юркого зверька, который, словно дразнясь, крутился под ногами, не спеша удирать в лес. Шум, поднятый горе-охотниками, удачно скрыл звуки боя, донесшиеся с севера.
— Лови, лови беса! — громче всех орал поцарапанный бандит.
— Это ж звереныш ведьмы! — вспомнил знакомец господина Хока. Недобрые взгляды не совсем честной, а если быть точной, то совсем нечестной компании обратились ко мне. Пора драпать! Я вскочила на ноги и бросилась бежать — моя очередь поиграть роль приманки.
Шатало. Выяснить бы, паршивое самочувствие — последствие удара по голове или странного зелья? Сейчас не важно, а если мне не удастся достаточно шустро перебирать ногами, то и в будущем это не будет иметь никакого значения.
Бег по лесу превратился в увлекательнейшую забаву. За спиной пыхтела, сопела, материлась и улюлюкала толпа. Под сапогами разъезжалась земля, ветки, пни и корни так и норовили подставить подножку. Да и деревья, как назло, неслись навстречу, почему-то постоянно возникая на пути моего бегства — что им в лесу места мало?!
Вперед! Продраться сквозь заросли орешника, увернуться от раскрывшей объятия березы. Извини, милая, сегодня не твой день. И вообще я растениями не увлекаюсь. Хе-хе. Перескочить яму, заполненную валежником. Отшатнуться от одного чересчур резвого типа. Это они что задумали? Собираются меня окружить. Нечестно! Свернуть налево, где есть зазор между замыкающими кольцо преследователями. Ух, проскочила! Через куст на просвет. Хаос, неужели я наконец-то выбралась из проклятого леса!
Мда. Ошибочка вышла. Похоже, загонщики именно этого и добивались — заманивали меня на поляну, где должен был находиться их маг. Если так, они крупно просчитались. Маг присутствовал, только колдовать он уже не мог — не сподручно-то без головы. А рядом, чутко вслушиваясь в доносящиеся из чащи крики, стоял меченый. Не нравятся мне его пустой мертвый взгляд и клинок, мчащийся мне в лицо. Ой, как не нравятся! В последний момент я пригнулась, меч пронесся над макушкой и с глухим чавкающим звуком врезался в препятствие. За шиворот полилось липкое и теплое. Хаос! Я споткнулась и кувырком пролетела остаток поляны, оказываясь рядом с Динькой. Живой. Судорожно вцепилась в девчонку, не зная, кому больше нужна поддержка — мне или ей. Прошептала.
— Не смотри, — а сама не могла отвести взгляд.
Бойня. Этот сын гулящей собаки! Простите мои манеры. Он же настоящий убийца! Вихрь стали и смерти, кружившийся по поляне, не давал бандитам ни шанса. Кровь лилась на темную землю, рубиновыми росчерками ложилась на стволы деревьев, словно безумный художник всего одной краской рисовал нереальную картину — пугающую, но талантливую. А я еще переживала за изгоя! Он и сотню положит — не заметит.
— Прекрати, — я прижала девчонку к себе, игнорируя ее слабого трепыхание. — Пожалуйста, остановись!
Разбойники не успели понять, что произошло. Вдохновленные перевесом, они напали, слишком поздно осознав, им не справиться с воином севера. Меченому доставало одного удара. Дракон без жалости и колебаний собирал кровавую жатву... Да, передо мной были преступники. Возможно, они заслуживали смерти. Любой бы суд приговорил их. Но побоище… Так не должно быть! Это слишком страшно… Я зажмурилась, не в силах дальше смотреть.
— Тетя Лана, — услышав неуверенный голос, я открыла глаза. Динька робко заглянула мне в лицо. — Тетя Лана, у вас кровь?
Коснулась ладонью затылка, на пальцах остались темные пятна.
— Не волнуйся, это не моя.
Я поняла, что больше не слышу ни звона стали об сталь, ни криков раненых и умирающих. Над лесом воцарилась неестественная тишина. Меченый статуей застыл в центре поляны, единственный живой среди покойников. Он даже не ранен. На лице бесконечно усталое выражение, глаза полуприкрыты, затянуты мутной дымкой, губы искривила горькая усмешка. Руки бессильно опустились, будто потемневшие от крови клинки вдруг стали неподъемным грузом. Медленно на щеках дракона проступили черные линии клейма, свиваясь и изменяясь, складываясь в окончательный узор. Я замерла, не смея разрушить хрустальное затишье этого нереального вечера, не зная, что будет дальше. Боясь предположить…
— Вот он, убивец! Демон западный! Сюда, все скорее сюда!
На поляне появились люди. Много людей. Разношерстная толпа, сливавшаяся в одно цветное пятно, ведомая знакомым мне бандитом — Грэгором. Но пришедшие с ним не были разбойниками, всего лишь жителями близлежащих деревень, ищущими похищенных детей. Я увидела паренька, обитающего по соседству с трактиром, Дану и Марфу, и даже уважаемого старосту, держащегося вблизи мрачного начальника шахт.
— Весь честной народ положил, грешник проклятый! — надрывался Грэгор, напоминая мне ярого проповедника Новой Религии(24). — Что с купцами сделал, вы посмотрите!
На лицах людей читалось напряжение. Кое-кто сжимал вилы, другие вооружились топорами, третьи прихватили обычные дрыны. Селяне окружили изгоя, но пока выжидали, медлили, с опаской косясь на мечи в руках дракона. Он враг, убийца, предатель. У меня не оставалось сил сказать им правду. Да и желания тоже не было, наверно.
Они колебались, решаясь. Их много, он один. Если Рик станет сражаться… Пальцы меченого разжались, клинки глубоко вонзились в землю. И это послужило сигналом. Вся толпа бросилась на противника, словно стая шакалов на умирающего льва. Повалила на землю, избивая. Кулаками, ногами, самодельными дубинками. Я не знала, чего в их действиях больше — ужаса перед Западными завоевателями и чудовищами в облике людей, мести за обманутое доверие, ненависти. Дракон даже не пытался сопротивляться, инстинктивно свернувшись в комок, прикрыв голову руками. Динька всхлипнула, рванулась из моей хватки. Маленькая птичка, попавшая в сети. Маленькая птичка, не боявшаяся бури — обезумевшей толпы, убивающей живое воплощение своих страхов. Пара минут, и все закончится. Не будет больше бесконечных раздумий, постоянного ожидания удара в спину. Месяц желаемого покоя, после которого я пересеку Морозные горы, навсегда оставив эту богами забытую деревеньку. Да, лучше бы он умер. Но, Хаос, будь я проклята, если не попробую вмешаться!
Я поднялась, опираясь на соседнее дерево. Колени подгибались, силой воли я удержалась на ногах.
— Довольно, — выговорить удалось со второй попытки. Безрезультатно: озверевшую, опьяненную кровью толпу не остановить одним сказанным едва слышно словом.
Я сорвала с шеи медальон (и как бандиты на него не позарились?), провела дрожащим пальцем по тонким линиям узора, надеясь, что получится. У меня не осталось магии, но большинство выпускниц Южного Храма ей и не владеют. Медальон сам по себе артефакт, воспользоваться которым должен суметь и обычный человек. Протянула вещицу Диньке, хрипло выдавила.
— Кричи!
Она недоуменно нахмурилась, спустя секунду глаза озарились пониманием. Девчонка схватила медальон и завопила что есть силы.
— Беда! Пожар! Враги!
Тоненький детский голосок, усиленный в сотни раз, обрушился на окрестности оглушающим громом. Эхо подхватило и понесло слова по лесу.
— Беда! Пожар! Враги! Беда!..
Динька, оробев, вжала голову в плечи. Но напугалась не она одна. Я достигла цели: люди на поляне пригнулись к земле, шарахаясь от теней, разбегались в стороны, прячась в кусты и за деревьями. И лишь пару минут спустя они сообразили, что опасности нет. Удивленные лица обернулись ко мне и мелкой, наконец-то замечая нас. Селяне будто очнулись ото сна и теперь пытались уразуметь, что происходит.
Вперед выскочил Грэгор, потрясая указующим перстом.
— Ить ведьма! Она с демоном заодно.
Чьи-то руки оттащили его.
— Успокойся. Это просто госпожа Целительница.
— Вы же не звери, люди, — прошептала я, крепко прижимая к себе Диньку. — Вы же не звери.
Во взглядах, обращенных ко мне, друг к другу, к неподвижному дракону, скорчившемуся на земле, расплескалось непонимание. Растерянные, испуганные, люди не знали, что делать. Сейчас толпа пойдет за тем, кто первым покажет выход, даст верное направление.
— Права ить госпожа Целительница. Чего ж это мы творим-то? — староста обернулся к односельчанам. Ответом ему служили пустота в глазах и тишина. Староста потеребил бороду, задумчиво почесал маковку. — Истину глаголет. Все по правилам да по законам должно свершаться. Вяжите демона, судить его будем!
____________________________________________________________________
Дорогие читатели!
Если вам нравится книга (а я смею надеяться, что это так), поддержите автора звездочками и комментариями — это порадует муза, даст понять, что история находит благодарный отклик, и подарит мне стимул творить дальше.
Глава шестая
Ночь. Несколько часов до рассвета. Короткая весенняя ночь, за которой неотвратимо наступит день. День принесет новую смерть.
Над землей распахнула крылья ночь. В окно улыбался острыми рожками месяц, затмивший неярким сиянием более тусклые звезды. Подмигивал огонек, дрожавший на кончике очередной лучины. Его слабый призрачный свет почти не разгонял мрак, царивший в комнате.
Ночь. Все давно успокоились. Не переступала корова в сарае, не кудахтали бестолковые куры. Вредная коза, недовольно блеявшая с вечера, наконец-то угомонилась. Стихло шуршание мышей в кладовке, задремала дворовая кошка на теплой печке. Мирно посапывали старшие дочери трактирщика, малышка Рина, разметавшаяся на кровати, видела третий сон. Господин Хок отвернулся к стенке и всхрапывал, то замолкая, то начиная выводить затейливые рулады.
Деревня спала, весенняя ночь не время для празднеств и гулянок.
Еле слышно поскрипывало перо, на бумагу ложились ровные, аккуратные строчки. Ладно, не совсем ровные и далеко не аккуратные, но я старалась изо всех сил. Даже клякс намного меньше обычного. Хаос, сглазила! Я раздраженно смяла в комок очередное письмо и отправила на пол. Одумалась: глухая, затерянная среди гор деревенька — это не Южный Храм и не Капитолий, бумагу здесь достать трудно. Пришлось вылезать из-за стола, поднимать испорченный лист. Нехитрое заклинание расправило складки, вернуло свитку первозданную чистоту. Я начала заново.
«Al’iav’el’ al’t tel’ Ra…»
Ненавижу вырисовывать руны. Зато дальше пойдет легче — я смогу писать на человеческом языке, хотя требованиями этикета это не приветствуется. Впрочем, мне не привыкать нарушать общепринятые нормы. Та, кому адресовано послание, несомненно, ощутит остатки восстанавливающей магии, мне приходится уповать, что необходимость не истолкуют как знак неуважения(25).
Спутница туда-сюда металась по столу, сердито подергивая кончиком пушистого хвоста. Знаю, Алис, мне тоже происходящее не доставляет ни капли удовольствия. Но я не умею по-другому.
Рука замерла в нерешительности. Хаос его возьми! Кто он мне? Сват? Брат? Я боюсь меченого больше всего на свете, но не позволю умереть. Это будет неправильно.
Горько усмехнулась. Снова мое «правильно» и «правильно» остального мира кардинально расходятся. Если мир перевернулся вверх ногами, не спеши осуждать его — возможно, именно ты стоишь на голове. Проблема в том, что я не хочу меняться.
Обсасывая кончик пера, я задумчиво посмотрела в окно на небольшой кусок свободного пространства перед трактиром — центральную, и единственную, деревенскую площадь. Одинокий обтесанный столб, врытый сегодня, казался совершенно не к месту: и вид портил, и телегам проехать мешал. Слева беспорядочно навалили кучу хвороста, который весь прошедший день трудолюбиво собирали жительницы селения. Огонь. Говорят, драконы рождаются из огня и умирают в огне. Мало ли что говорят. Или не говорят…
…Полдень. Но вся деревня, забыв о повседневных обязанностях, собралась около дома старосты. Почему около? Внутрь не пустили — комната не безразмерная, всем желающим не поместиться. Да и суд не бесплатное шоу гастролирующего цирка-шапито, хотя для такой глуши событие незаурядное. Ведь в селении каждый о соседях всю подноготную знает, если что ненароком пропадет, сразу виновника сыщут и примерно накажут, чтоб впредь неповадно было. Подстерегут в поле или за сараем и набьют морду, по-соседски сурово, но без членовредительства и не доводя дело до королевских дознавателей.
Галдеж, доносящийся с улицы, не смогли приглушить даже толстые дубовые стены. Шахтеры не отправились в штольни, женщины забросили домашние хлопоты, дети, старики… За место у окна случилась драка, пока не задернули шторы — и без того не слишком светлая комната погрузилась в мрачные тревожные сумерки. Я болезненно поморщилась, потерла виски, до сих пор страдая от последствий мятного зелья. Хорошо хоть способности к магии практически вернулись.
За широким столом восседал совет деревни. Староста, казалось, гордился тем, что исполнял волю короля. Парадный добротный костюм, важно надутые щеки, на лице выражение спокойствия и осознания собственной значимости, и только пальцы, суетливо теребившие жиденькую бородку, выдавали плохо скрываемое волнение. Начальник шахт, черный, шкафообразный мужик, скрестил руки на груди и смотрел прямо перед собой в известную лишь ему одному точку. Мне оставалось догадываться, о чем он думал. Господин Хок, непривычно строгий, угрюмый, изучал виновника сегодняшнего собрания. Самые уважаемые и влиятельные люди селения. И я, скромно пристроившаяся сбоку, в роли писаря и свидетеля от Храма.
Рик смирно встал посреди комнаты. На лбу меченого алела свежая царапина, в глазах читалось абсолютное безразличие к происходящему. Дракону совершенно не было дела до окружающих и себя. Ему не мешали веревки, стягивающие запястья, и два сторожащих его мужичка.
Господин Хок кашлянул. Староста вздрогнул, вспомнил о своих обязанностях.
— Это-с, начнем, пожалуй. Пишите, госпожа Целительница, — он обратился ко мне. — Двадцать третьего дня месяца Снегогона года Арки… пишите... деревня Шахтенки королевства…
Я опустила взгляд, полностью уделяя внимание выведению букв, стараясь не замечать угрюмую фигуру в центре комнаты.
— Что тут не понятного? — как винная бочка прогудел шахтер. — Он демон? Демон. На его клинках кровь была. Да и на лице узорчик, или я не прав, госпожа Целительница?
Я промолчала. Я ничего не могла сделать, даже если у меня вдруг возникло бы такое желание: совет деревни не воспримет мои слова всерьез.
