Люди часто верят лишь в то, во что им выгодно верить. Видят то, что хотят видеть. А истина? Кому она нужна, если меняет привычное представление о жизни, разбивает хрупкий счастливый мирок, построенный на человеческих заблуждениях? Легче разглядеть чудовище в страннике, чем в душе соседа, с которым полвека вместе прожил, ел из одного котелка.
— Все по закону должно быть, уважаемый, — перебил коллегу староста. — Так-с. Вызов свидетелей, слово обвиняемому. Мы же не темнота какая.
— Имя у него спроси для начала, — с ехидцей подсказал Хок.
— И спрошу, — огрызнулся староста. — Представьтесь, обвиняемый.
— Рик, — коротко и равнодушно, будто имя ничего не значило. Староста ожидал продолжения, которого не последовало.
— Так и запиши, — перо недовольно скрипнуло, глубже вгрызаясь в свиток, почти порвав его. Староста исправился. — Запишите, пожалуйста, госпожа Целительница.
Имя легло на бумагу молчаливым упреком. «Демон»(26). Дракон. Пришелец из другого мира, пугающий людей своей непохожестью на них. Во все времена «иной» означало «враг». И поэтому попавшему в плен чужаку не стоило надеяться на милосердие.
Староста не собирался угомониться.
— Кого первым слушать будем? Позовите этого, Грэгора.
Меченый устало вздохнул, видно, ему тоже наскучил разыгрываемый фарс.
— Не надо никого звать.
— Почему же? Цель нашего собрания докопаться до истины, отделить семена пшеницы от плевел, так сказать. Покарать виновных и спасти невинных…
Меченый пристально посмотрел в глаза сидящих перед ним людей.
— Я их убил. Я убил купцов.
Староста оторопел: дракону удалось сорвать забаву. Когда еще представится возможность поиграть в судью?!
— А… э… пишите, госпожа. Признание…
Господин Хок перебил старосту. Трактирщик, умудренный годами и бесценным опытом общения с многочисленными людьми, внимательно изучал лицо пленника, пытаясь прочесть, понять оставшееся недосказанным.
— Ты хочешь что-нибудь добавить?
— Нет, — холодный безучастный ответ прозвучал звоном погребальных колоколов. Коротким словом меченый сам вынес свой приговор.
Человек не выдержал взгляда дракона, отвернулся. Я стиснула в пальцах перо, неловко задела чернильницу, расплескав краску. На тыльной стороне ладони раскрылись темные цветы. Букет на могиле робко загоревшегося и тут же сгинувшего огонька надежды. Сейчас Рик лишился единственного возможного союзника.
— Виновен! — прогудел шахтер. Господин Хок согласно склонил голову. Староста закивал, словно восточный болванчик. Я промолчала. Снова. В который раз.
Виновен, виновен, виновен… По законам людей. По законам драконов. Разных, но сходящихся в одном: изгой по имени Рик должен быть казнен. Я посмотрела на очередное испорченное письмо. Хаос! Я догадываюсь, почему ты не сопротивляешься, меченый. Но отчего ты так сильно хочешь умереть?! И какая блажь не дает мне просто согласиться с твоим выбором? Потому что ты пришел мне на выручку? Или это глупое наивное желание спасти весь мир? Столь сильное, что я готова прибегнуть к древнему праву защиты и получить кучу хлопот с Карателями?
Причин всегда несколько, как любила говаривать одна из моих наставниц. Некоторые лежат на поверхности, иные надежно скрыты от чужого ока. Об одних мы кричим всему миру, в других не признаемся даже самим себе. Вера в справедливость, неоплаченный долг, выгода. Стремление хоть раз сделать нечто стоящее. Страх перед смертью, которую я давным-давно окрестила своим личным врагом. И непонятное желание видеть улыбку одной-единственной обыкновенной девочки.
Упрямо закусив губу, я в очередной раз начала письмо, вспоминая…
…Дверь приоткрылась с тихим, но противным скрипом. Хаос, я же просила, чтобы меня не беспокоили! Я хандрю, понимаете ли, впадаю в глухую депрессию. А ко мне являются всякие назойливые личности, отвлекают от самоуничижительных мыслей! Что опять случилось? Простуда? Растяжение связок? Перелом? Сегодня я не принимаю! Никуда не пойду! Пусть хоть лавина, наводнение или «черная смерть»(27)! Даже Второе Пришествие! Мне все равно. Буду нагло игнорировать посетителя — авось раскается и исчезнет.
— Тетя Лана, — звонкий голосок дрожит от слез.
Я вскочила.
— Динька!
Обняла готовую разреветься девчонку. Прижала к себе, ласково гладя по темным волосам, повторяя как молитву.
— Все нормально. Все в порядке.
— Тетя Лана, люди болтают, что Рик дурной. Они ведь врут, тетя Лана? — Динька подняла заплаканные глазенки. — Мама расстроилась. Ругается, закрыла в комнате и велела забыть про братика, — девочка крепко вцепилась в мою одежду худенькими ручонками. — А он спас меня от злых разбойников, которые нас похитили.
— Он и меня спас. Он, — я невольно запнулась, прежде чем соврать, — хороший.
— Тогда почему его заперли?
Я мучительно попыталась подобрать ответ. Динька не знала про расправу, намеченную на завтра. Ей не сообщили, решили, что так будет лучше для мелкой. Может, селяне и правы.
Но окруженный недомолвками, предчувствующий беду, растерявшийся ребенок пришел ко мне в поисках поддержки и опоры. Хаос, помоги найти верные слова!
— Жители села ошиблись. Они считают, что Рик поступил плохо. Тебя же мамка в угол ставит, когда ты капризничаешь. Но скоро они поймут, что Рик не виноват. И отпустят.
— Вы мне лжете! — вырвалась Динька. — Почему вы все меня обманываете?! И мама неправду говорила, когда петуха заперла в сарае, а потом сказала, что он улетел в далекую-далекую страну. А он умер, и из него суп сварили!
Динька всхлипнула.
— И папка не вернется! Он тоже умер. И братик… теперь…
— С Риком ничего не случится, — я протянула руку, желая обнять утешить, смахнуть слезинки, блестящие на горящих щеках. Но девочка ловко увернулась. Терпение, только терпение, Лана. Спешить нельзя. — Ты мне веришь?
Динька заколебалась.
— Вы обещаете, тетя Лана?
Снова я попадаюсь в одну и ту же ловушку? Пусть.
— Обещаю…
Странно, я совершенно не сожалела об обещании, данном маленькой девочке. Прости, мелкая, я не смогу поцеловать тебя на прощание. Надеюсь, Мария передаст дочери мой подарок.
Я улыбнулась при воспоминании о жизнерадостной непоседе. Спасибо за все, чему ты научила меня, Динька. Я счастлива, что судьба подарила мне твою дружбу. Но теперь пора уходить. До свидания, мелкая. Сомневаюсь, что нам суждено снова встретиться, но буду надеяться: однажды, лет через десять или двадцать, я вновь увижу тебя, повзрослевшую и неизменно добрую, окруженную манящим ореолом любви и света. Прощай, и будь счастлива.
В углу лежали собранные сумки. Мне придется покинуть эту «хлебосольную» деревню раньше, чем я рассчитывала. Не важно. Я найду другой путь. Жаль, конечно, что не удалось решить дело миром…
…Староста гладил бороду, озадаченно смотря на меня. Я не понимала, что могло быть неясного в шести простых словах. Устало повторила.
— Я беру дракона под свою защиту.
Староста икнул и, наконец, выдал.
— Зачем вам убивец, госпожа Целительница? — почтительности в его голосе заметно прибавилось со времени суда, вероятно, потому что сейчас я выглядела не растерянной девчонкой, а властной леди, каковой мне и надлежит быть. Хотя бы выглядела, коли не чувствовала внутренней уверенности.
Вздохнула. Я предполагала, что разговор предстоит не из легких. Терпение, Лана, сегодня твой главный помощник.
— Мне нужен слуга. Вы ведь знаете законы, уважаемый?
— Госпожа, — староста тщился решить непосильную задачу. — Сами видели, что он на поляне натворил. Он демон западный! Ваши сестры велели казнить предателей без жалости и пощады.
— Я отменяю приговор. Дракон мне нужен живым.
Не получается у меня властный тон. Харатель сахарным голоском заставляет дрожать закаленного в боях воина, а я не способна напугать одного деревенщину. Староста скривился, будто от зубной боли, но от своего не отступил.
— Госпожа, не могу я его отпустить, не правильно это, чтоб убивец от наказания ушел. При всем моем уважении, что я людям скажу? Южный Храм далече, а с соседями полвека прожил и еще, дай боги, столько же проживу. Не могу я вмешиваться. И вам, госпожа, не советую. Вы хоть и помогаете нам, а все ж чуждая здесь…
Чужая. Все правильно. Я и не желала становиться своей. Мне просто требовалось временное убежище на зиму. Пришла пора прощаться. Однажды начатый путь обязан быть продолжен.
Я накалякала замысловатую подпись. Глупо сочинять письма, когда достаточно немного магии, чтобы связаться с любым драконом, который согласится ответить. Я знала, мне не откажут в беседе. Дело в другом. Я боялась взглянуть в глаза той, кому предназначено письмо. И увидеть в них разочарование или снисхождение. Не уверена, что хуже. Не оправдать ожидания дорогого человека, не дотянуться до непомерно высокой планки. Впрочем, разочароваться можно лишь в том, кого считают по меньшей мере равным себе, а вот когда на тебя смотрят со снисхождением, значит, заранее отказывают в возможности достичь чего-либо.
Хватит! Я же решила больше не прятаться за чужие спины. Я смогу обойтись без опеки мамок и нянек. Сама, только сама!
— Алис, — протянула руку, собираясь закрепить свиток на ошейнике кошки. Моя Спутница недовольно сощурилась, заворчала, хвост стукнул по столешнице.
— Алис, кроме тебя, мне некому доверить это письмо. Отнеси его Альтэссе. Пожалуйста.
Кошке не нравилась моя просьба, не хотелось расставаться, но она покорно ждала, пока я прилаживала свиток. Не удержавшись, я коснулась рукой шерстки. Странное ощущение, словно утрачиваешь частичку сердца.
— Береги себя.
Спутница потерлась макушкой о пальцы, выпрыгнула в окно, растворившись в темноте. Пожалуй, мне тоже пора. Решение принято, осталось исполнить его.
Я забросила тяжелые сумки на плечо, бесшумно покинула комнату. Спустилась вниз, осторожно выбирая, куда ставить ноги, чтобы старая лестница не выдала случайным скрипом. Вышла на улицу. Весна на дворе, а ночами по-прежнему прихватывал морозец. Я поежилась, накидывая на волосы капюшон. Воздух легким облачком пара вырвался изо рта, устремился к темному небу. Я стряхнула ношу у плетня, прямо на замерзшую грязь. Вернулась в конюшню, неторопливо оседлала сонных лошадей. Звезды яркие, до рассвета еще часа четыре, времени достаточно.
Мне везло: деревня спала, даже сторожа не было видно. Вероятно, лентяй забросил колотушку и безответственно дремал в каком-нибудь сарае. Тем лучше. Никто не заметил, как я вывела кобыл за околицу. Темные ветви старого тополя качались над головой. Животные нервно переступали, не понимая, с чего их хозяйке вздумалось отправиться на прогулку посреди ночи. Я, успокаивая, погладила по шеям испуганно вздрагивающих лошадей. Потерпите, милые. Опасности нет.
Оглянулась на деревню, на мирные оцепеневшие дома, пустынные дворы. Меня снова одолели сомнения. Досадливо прикусила губу. Чему тебя только учили, жрица?! Решила — действуй!
Не спеша я брела по сонной улице. Ноги странным образом норовили повернуть вспять к окраине. Вперед, ленивые! Письмо послано, поздно отступать.
А вот и изба старосты. Добротные, недавно покрашенные стены. Небольшие окна, что разумно при здешних-то морозах. Резные наличники. Тяжелая дубовая дверь, под козырьком намалеван образ какого-то божка-хранителя дома. Во дворе несколько сараев, коровник, птичник, свинарник. Хорошее хозяйство, сразу видать сноровистого человека. Неудивительно, у старосты трое дюжих сыновей, один другого крепче. Не то, что у бедной Марии…
Я глубоко вздохнула, сосредоточилась. Начала плести заклинание, словно умелый рыбак сеть. Паутинка побежала от моих ног, накрыла двор, дом, часть улицы и кусочек соседней избы. Спите, спите крепче, люди добрые. Смотрите диковинные сны и не замечайте, что творится у вас под носом.
Массивная дверь оказалась заперта на засов изнутри. Впрочем, когда это мы сдавались перед трудностями?! Немного колдовства, и путь освободился. Я бесшумно прокралась через темные сени, освещенные тусклым сиянием месяца. Мда, из тебя бы вышла отличная воровка, эсса. Правда, ненадолго — до первого дракона. Я хмыкнула, представив лица леди и лордов, Повелителей Небес, застукавших одну из советниц Южного Предела за столь непристойным занятием. Плевать. Лишь бы меня не обнаружили селяне, проблем возникнет гораздо больше.
Коридор сделал поворот, оставив меня в кромешной тьме. Я брела практически на ощупь, чувствуя себя слепым котенком. Рука наткнулась на шкаф, я шагнула в сторону. Болезненно приложилась коленкой об острый угол неудачно подвернувшейся лавки. Сдержанно, сжато выругалась. Наставили препятствий, честному дракону не пройти.
Кухня, спасибо вам, Древние, добралась! На тонком тюфяке, подложив руку под голову, безмятежно храпел один из сыновей старосты — добрый молодец в королевскую сажень(28) ростом. Уж не тот ли Петрушка, за которого меня упорно сватали? Напряженно косясь в его сторону, я сдвинула тяжелый сундук, коим придавили крышку погреба. Раздавшийся скрежет показался мне оглушительным, но на самом деле, наверно, был едва слышен. Я успокоилась тем, что этой ночью спящих не разбудит и отряд королевской кавалерии, в полном обмундировании марширующий мимо дома под звуки оркестра.
Несколько минут с сомнением всматривалась во тьму подпола. Тщетно. Я знала, меченый там, но разглядеть что-то в липкой мгле было невозможно. Сердце в груди трепетало, словно испуганная птица. Прежде чем решимость окончательно покинула меня, я спустилась вниз, зажгла прихваченную с собой свечу. Круг света выхватил из темноты посыпанный опилками пол, пыльные банки с соленьями-вареньями, груды ящиков у стены, изрытой крысиными норами, меченого.
Он сидел, прислонившись спиной к опорному столбу. Одна нога выпрямлена, другая согнута в колене. Руки расслаблены. Черная спутанная грива волос разметалась по плечам. На звук моих шагов, дракон оглянулся, окинул меня безразличным взглядом.
— А, это ты, жрица?
Рик равнодушно отвернулся. Я замерла, соображая, что ответить на такое приветствие — все тщательно подобранные и многократно прокрученные в голове слова неожиданно разлетелись, оставив после себя звенящую пустоту. Голос изгоя звучал странно: немного разочарованно, точно он ожидал кого-то другого, каплю недовольно, словно я отвлекла дракона от чего-то очень важного. Но больше всего в нем слышалось усталости.
— Я хотела сказать спасибо, — тихо прошептала я. Хаос, трудно принять, но это происходит на самом деле! Я благодарю меченого!
Он никак не отреагировал на слова, будто даже не услышал их. Я повторила еще раз, громче.
— Я хотела сказать спасибо. Ты спас меня.
— Это получилось случайно, — и снова дракон не повернулся. Во мне нарастало раздражение: я буквально переступила через гордость и все свои убеждения, не упоминая о риске, которому подвергаюсь, идя против воли деревни, а он даже не удостоил меня взглядом! Сдерживая злость (свирепый оскал не лучший спутник для слов признательности), я пересекла подвал, нависла над меченым. Теперь дракон смотрел на меня… сквозь меня, для него я осталась пустым местом.
— Ты спас мою жизнь, — повторила я. — Я хочу вернуть долг.
Горькая усмешка искривила тонкие губы.
— Ты опоздала, жрица. Я уже четырнадцать лет как мертв, — черная бездна глаз все-таки обратила на меня внимание, на одно мгновение, но меня снова бросило в дрожь. — Знаешь, это было жестоко. То, как с нами поступили. Нам оставили надежду... Что за бесполезное чувство!
— Все по закону должно быть, уважаемый, — перебил коллегу староста. — Так-с. Вызов свидетелей, слово обвиняемому. Мы же не темнота какая.
— Имя у него спроси для начала, — с ехидцей подсказал Хок.
— И спрошу, — огрызнулся староста. — Представьтесь, обвиняемый.
— Рик, — коротко и равнодушно, будто имя ничего не значило. Староста ожидал продолжения, которого не последовало.
— Так и запиши, — перо недовольно скрипнуло, глубже вгрызаясь в свиток, почти порвав его. Староста исправился. — Запишите, пожалуйста, госпожа Целительница.
Имя легло на бумагу молчаливым упреком. «Демон»(26). Дракон. Пришелец из другого мира, пугающий людей своей непохожестью на них. Во все времена «иной» означало «враг». И поэтому попавшему в плен чужаку не стоило надеяться на милосердие.
Староста не собирался угомониться.
— Кого первым слушать будем? Позовите этого, Грэгора.
Меченый устало вздохнул, видно, ему тоже наскучил разыгрываемый фарс.
— Не надо никого звать.
— Почему же? Цель нашего собрания докопаться до истины, отделить семена пшеницы от плевел, так сказать. Покарать виновных и спасти невинных…
Меченый пристально посмотрел в глаза сидящих перед ним людей.
— Я их убил. Я убил купцов.
Староста оторопел: дракону удалось сорвать забаву. Когда еще представится возможность поиграть в судью?!
— А… э… пишите, госпожа. Признание…
Господин Хок перебил старосту. Трактирщик, умудренный годами и бесценным опытом общения с многочисленными людьми, внимательно изучал лицо пленника, пытаясь прочесть, понять оставшееся недосказанным.
— Ты хочешь что-нибудь добавить?
— Нет, — холодный безучастный ответ прозвучал звоном погребальных колоколов. Коротким словом меченый сам вынес свой приговор.
Человек не выдержал взгляда дракона, отвернулся. Я стиснула в пальцах перо, неловко задела чернильницу, расплескав краску. На тыльной стороне ладони раскрылись темные цветы. Букет на могиле робко загоревшегося и тут же сгинувшего огонька надежды. Сейчас Рик лишился единственного возможного союзника.
— Виновен! — прогудел шахтер. Господин Хок согласно склонил голову. Староста закивал, словно восточный болванчик. Я промолчала. Снова. В который раз.
Виновен, виновен, виновен… По законам людей. По законам драконов. Разных, но сходящихся в одном: изгой по имени Рик должен быть казнен. Я посмотрела на очередное испорченное письмо. Хаос! Я догадываюсь, почему ты не сопротивляешься, меченый. Но отчего ты так сильно хочешь умереть?! И какая блажь не дает мне просто согласиться с твоим выбором? Потому что ты пришел мне на выручку? Или это глупое наивное желание спасти весь мир? Столь сильное, что я готова прибегнуть к древнему праву защиты и получить кучу хлопот с Карателями?
Причин всегда несколько, как любила говаривать одна из моих наставниц. Некоторые лежат на поверхности, иные надежно скрыты от чужого ока. Об одних мы кричим всему миру, в других не признаемся даже самим себе. Вера в справедливость, неоплаченный долг, выгода. Стремление хоть раз сделать нечто стоящее. Страх перед смертью, которую я давным-давно окрестила своим личным врагом. И непонятное желание видеть улыбку одной-единственной обыкновенной девочки.
Упрямо закусив губу, я в очередной раз начала письмо, вспоминая…
…Дверь приоткрылась с тихим, но противным скрипом. Хаос, я же просила, чтобы меня не беспокоили! Я хандрю, понимаете ли, впадаю в глухую депрессию. А ко мне являются всякие назойливые личности, отвлекают от самоуничижительных мыслей! Что опять случилось? Простуда? Растяжение связок? Перелом? Сегодня я не принимаю! Никуда не пойду! Пусть хоть лавина, наводнение или «черная смерть»(27)! Даже Второе Пришествие! Мне все равно. Буду нагло игнорировать посетителя — авось раскается и исчезнет.
— Тетя Лана, — звонкий голосок дрожит от слез.
Я вскочила.
— Динька!
Обняла готовую разреветься девчонку. Прижала к себе, ласково гладя по темным волосам, повторяя как молитву.
— Все нормально. Все в порядке.
— Тетя Лана, люди болтают, что Рик дурной. Они ведь врут, тетя Лана? — Динька подняла заплаканные глазенки. — Мама расстроилась. Ругается, закрыла в комнате и велела забыть про братика, — девочка крепко вцепилась в мою одежду худенькими ручонками. — А он спас меня от злых разбойников, которые нас похитили.
— Он и меня спас. Он, — я невольно запнулась, прежде чем соврать, — хороший.
— Тогда почему его заперли?
Я мучительно попыталась подобрать ответ. Динька не знала про расправу, намеченную на завтра. Ей не сообщили, решили, что так будет лучше для мелкой. Может, селяне и правы.
Но окруженный недомолвками, предчувствующий беду, растерявшийся ребенок пришел ко мне в поисках поддержки и опоры. Хаос, помоги найти верные слова!
— Жители села ошиблись. Они считают, что Рик поступил плохо. Тебя же мамка в угол ставит, когда ты капризничаешь. Но скоро они поймут, что Рик не виноват. И отпустят.
— Вы мне лжете! — вырвалась Динька. — Почему вы все меня обманываете?! И мама неправду говорила, когда петуха заперла в сарае, а потом сказала, что он улетел в далекую-далекую страну. А он умер, и из него суп сварили!
Динька всхлипнула.
— И папка не вернется! Он тоже умер. И братик… теперь…
— С Риком ничего не случится, — я протянула руку, желая обнять утешить, смахнуть слезинки, блестящие на горящих щеках. Но девочка ловко увернулась. Терпение, только терпение, Лана. Спешить нельзя. — Ты мне веришь?
Динька заколебалась.
— Вы обещаете, тетя Лана?
Снова я попадаюсь в одну и ту же ловушку? Пусть.
— Обещаю…
Странно, я совершенно не сожалела об обещании, данном маленькой девочке. Прости, мелкая, я не смогу поцеловать тебя на прощание. Надеюсь, Мария передаст дочери мой подарок.
Я улыбнулась при воспоминании о жизнерадостной непоседе. Спасибо за все, чему ты научила меня, Динька. Я счастлива, что судьба подарила мне твою дружбу. Но теперь пора уходить. До свидания, мелкая. Сомневаюсь, что нам суждено снова встретиться, но буду надеяться: однажды, лет через десять или двадцать, я вновь увижу тебя, повзрослевшую и неизменно добрую, окруженную манящим ореолом любви и света. Прощай, и будь счастлива.
В углу лежали собранные сумки. Мне придется покинуть эту «хлебосольную» деревню раньше, чем я рассчитывала. Не важно. Я найду другой путь. Жаль, конечно, что не удалось решить дело миром…
…Староста гладил бороду, озадаченно смотря на меня. Я не понимала, что могло быть неясного в шести простых словах. Устало повторила.
— Я беру дракона под свою защиту.
Староста икнул и, наконец, выдал.
— Зачем вам убивец, госпожа Целительница? — почтительности в его голосе заметно прибавилось со времени суда, вероятно, потому что сейчас я выглядела не растерянной девчонкой, а властной леди, каковой мне и надлежит быть. Хотя бы выглядела, коли не чувствовала внутренней уверенности.
Вздохнула. Я предполагала, что разговор предстоит не из легких. Терпение, Лана, сегодня твой главный помощник.
— Мне нужен слуга. Вы ведь знаете законы, уважаемый?
— Госпожа, — староста тщился решить непосильную задачу. — Сами видели, что он на поляне натворил. Он демон западный! Ваши сестры велели казнить предателей без жалости и пощады.
— Я отменяю приговор. Дракон мне нужен живым.
Не получается у меня властный тон. Харатель сахарным голоском заставляет дрожать закаленного в боях воина, а я не способна напугать одного деревенщину. Староста скривился, будто от зубной боли, но от своего не отступил.
— Госпожа, не могу я его отпустить, не правильно это, чтоб убивец от наказания ушел. При всем моем уважении, что я людям скажу? Южный Храм далече, а с соседями полвека прожил и еще, дай боги, столько же проживу. Не могу я вмешиваться. И вам, госпожа, не советую. Вы хоть и помогаете нам, а все ж чуждая здесь…
Чужая. Все правильно. Я и не желала становиться своей. Мне просто требовалось временное убежище на зиму. Пришла пора прощаться. Однажды начатый путь обязан быть продолжен.
Я накалякала замысловатую подпись. Глупо сочинять письма, когда достаточно немного магии, чтобы связаться с любым драконом, который согласится ответить. Я знала, мне не откажут в беседе. Дело в другом. Я боялась взглянуть в глаза той, кому предназначено письмо. И увидеть в них разочарование или снисхождение. Не уверена, что хуже. Не оправдать ожидания дорогого человека, не дотянуться до непомерно высокой планки. Впрочем, разочароваться можно лишь в том, кого считают по меньшей мере равным себе, а вот когда на тебя смотрят со снисхождением, значит, заранее отказывают в возможности достичь чего-либо.
Хватит! Я же решила больше не прятаться за чужие спины. Я смогу обойтись без опеки мамок и нянек. Сама, только сама!
— Алис, — протянула руку, собираясь закрепить свиток на ошейнике кошки. Моя Спутница недовольно сощурилась, заворчала, хвост стукнул по столешнице.
— Алис, кроме тебя, мне некому доверить это письмо. Отнеси его Альтэссе. Пожалуйста.
Кошке не нравилась моя просьба, не хотелось расставаться, но она покорно ждала, пока я прилаживала свиток. Не удержавшись, я коснулась рукой шерстки. Странное ощущение, словно утрачиваешь частичку сердца.
— Береги себя.
Спутница потерлась макушкой о пальцы, выпрыгнула в окно, растворившись в темноте. Пожалуй, мне тоже пора. Решение принято, осталось исполнить его.
Я забросила тяжелые сумки на плечо, бесшумно покинула комнату. Спустилась вниз, осторожно выбирая, куда ставить ноги, чтобы старая лестница не выдала случайным скрипом. Вышла на улицу. Весна на дворе, а ночами по-прежнему прихватывал морозец. Я поежилась, накидывая на волосы капюшон. Воздух легким облачком пара вырвался изо рта, устремился к темному небу. Я стряхнула ношу у плетня, прямо на замерзшую грязь. Вернулась в конюшню, неторопливо оседлала сонных лошадей. Звезды яркие, до рассвета еще часа четыре, времени достаточно.
Мне везло: деревня спала, даже сторожа не было видно. Вероятно, лентяй забросил колотушку и безответственно дремал в каком-нибудь сарае. Тем лучше. Никто не заметил, как я вывела кобыл за околицу. Темные ветви старого тополя качались над головой. Животные нервно переступали, не понимая, с чего их хозяйке вздумалось отправиться на прогулку посреди ночи. Я, успокаивая, погладила по шеям испуганно вздрагивающих лошадей. Потерпите, милые. Опасности нет.
Оглянулась на деревню, на мирные оцепеневшие дома, пустынные дворы. Меня снова одолели сомнения. Досадливо прикусила губу. Чему тебя только учили, жрица?! Решила — действуй!
Не спеша я брела по сонной улице. Ноги странным образом норовили повернуть вспять к окраине. Вперед, ленивые! Письмо послано, поздно отступать.
А вот и изба старосты. Добротные, недавно покрашенные стены. Небольшие окна, что разумно при здешних-то морозах. Резные наличники. Тяжелая дубовая дверь, под козырьком намалеван образ какого-то божка-хранителя дома. Во дворе несколько сараев, коровник, птичник, свинарник. Хорошее хозяйство, сразу видать сноровистого человека. Неудивительно, у старосты трое дюжих сыновей, один другого крепче. Не то, что у бедной Марии…
Я глубоко вздохнула, сосредоточилась. Начала плести заклинание, словно умелый рыбак сеть. Паутинка побежала от моих ног, накрыла двор, дом, часть улицы и кусочек соседней избы. Спите, спите крепче, люди добрые. Смотрите диковинные сны и не замечайте, что творится у вас под носом.
Массивная дверь оказалась заперта на засов изнутри. Впрочем, когда это мы сдавались перед трудностями?! Немного колдовства, и путь освободился. Я бесшумно прокралась через темные сени, освещенные тусклым сиянием месяца. Мда, из тебя бы вышла отличная воровка, эсса. Правда, ненадолго — до первого дракона. Я хмыкнула, представив лица леди и лордов, Повелителей Небес, застукавших одну из советниц Южного Предела за столь непристойным занятием. Плевать. Лишь бы меня не обнаружили селяне, проблем возникнет гораздо больше.
Коридор сделал поворот, оставив меня в кромешной тьме. Я брела практически на ощупь, чувствуя себя слепым котенком. Рука наткнулась на шкаф, я шагнула в сторону. Болезненно приложилась коленкой об острый угол неудачно подвернувшейся лавки. Сдержанно, сжато выругалась. Наставили препятствий, честному дракону не пройти.
Кухня, спасибо вам, Древние, добралась! На тонком тюфяке, подложив руку под голову, безмятежно храпел один из сыновей старосты — добрый молодец в королевскую сажень(28) ростом. Уж не тот ли Петрушка, за которого меня упорно сватали? Напряженно косясь в его сторону, я сдвинула тяжелый сундук, коим придавили крышку погреба. Раздавшийся скрежет показался мне оглушительным, но на самом деле, наверно, был едва слышен. Я успокоилась тем, что этой ночью спящих не разбудит и отряд королевской кавалерии, в полном обмундировании марширующий мимо дома под звуки оркестра.
Несколько минут с сомнением всматривалась во тьму подпола. Тщетно. Я знала, меченый там, но разглядеть что-то в липкой мгле было невозможно. Сердце в груди трепетало, словно испуганная птица. Прежде чем решимость окончательно покинула меня, я спустилась вниз, зажгла прихваченную с собой свечу. Круг света выхватил из темноты посыпанный опилками пол, пыльные банки с соленьями-вареньями, груды ящиков у стены, изрытой крысиными норами, меченого.
Он сидел, прислонившись спиной к опорному столбу. Одна нога выпрямлена, другая согнута в колене. Руки расслаблены. Черная спутанная грива волос разметалась по плечам. На звук моих шагов, дракон оглянулся, окинул меня безразличным взглядом.
— А, это ты, жрица?
Рик равнодушно отвернулся. Я замерла, соображая, что ответить на такое приветствие — все тщательно подобранные и многократно прокрученные в голове слова неожиданно разлетелись, оставив после себя звенящую пустоту. Голос изгоя звучал странно: немного разочарованно, точно он ожидал кого-то другого, каплю недовольно, словно я отвлекла дракона от чего-то очень важного. Но больше всего в нем слышалось усталости.
— Я хотела сказать спасибо, — тихо прошептала я. Хаос, трудно принять, но это происходит на самом деле! Я благодарю меченого!
Он никак не отреагировал на слова, будто даже не услышал их. Я повторила еще раз, громче.
— Я хотела сказать спасибо. Ты спас меня.
— Это получилось случайно, — и снова дракон не повернулся. Во мне нарастало раздражение: я буквально переступила через гордость и все свои убеждения, не упоминая о риске, которому подвергаюсь, идя против воли деревни, а он даже не удостоил меня взглядом! Сдерживая злость (свирепый оскал не лучший спутник для слов признательности), я пересекла подвал, нависла над меченым. Теперь дракон смотрел на меня… сквозь меня, для него я осталась пустым местом.
— Ты спас мою жизнь, — повторила я. — Я хочу вернуть долг.
Горькая усмешка искривила тонкие губы.
— Ты опоздала, жрица. Я уже четырнадцать лет как мертв, — черная бездна глаз все-таки обратила на меня внимание, на одно мгновение, но меня снова бросило в дрожь. — Знаешь, это было жестоко. То, как с нами поступили. Нам оставили надежду... Что за бесполезное чувство!
