— Ты чего лежишь? — Я задрала голову. Ярик появился из-за спины чудовища.
— Убери его с меня!
Как только обрела свободу, желудок скрутило от боли, но я смогла сдержаться и не кинуться на ворожея, а вот вспомнить, зачем пришли, было тяжелее.
Ярик легко снял печать на моём тайнике. Внутри оказался камень, формой напоминавший крылья фей, и связка писем. Мне не терпелось, их просмотреть, но я чувствовала, как с каждым мгновением рана высасывает все мои силы, а с ними утекает самообладание.
— Надо уходить! Мне нужно поесть! — Я вцепилась в собственные руки. На коже остались глубокие следы. В ушах стучало чужое сердце.
Охоту и свою жертву я почти не запомнила. Ярик всё это время стоял рядом с моим гробом и старательно делал вид, что его здесь нет.
Когда боль прошла, а голова вновь стала ясной, я пошла к нему, на ходу стирая кровь с губ. Я заставила себя не оборачиваться.
— Как думаешь, сколько времени? — спросила я.
Ярик раскрыл ладонь, и на покрытой мозолями коже засветился маленький циферблат.
— Четверть после двух, — сказал он. — Куда пойдём дальше?
Я потёрла затылок. В пансион или в Совет? В два места мы точно не успеем, но сможем ли попасть хотя бы в одно? Если там нас ждёт такой же сюрприз(кто знает, что ворожба Воемира могла сделать с десятком чёрных кошек, что жили в подвале совет?), то до рассвета не обернёмся, а ещё надо найти, где спрятаться от солнца. Не могу же я поставить свой гроб посреди улицы? Я спросила Ярика.
—Как думаешь, мы успеем попасть в Совет?
Он поморщился и поднял руки. Тут я вспомнила, что Совета давно не существует, и Ярик просто не знает, где это.
— Такое двухэтажное, круглое здание с большими окнами, — Я попыталась вспомнить какие-то ориентиры, чтобы описать дорогу. — Рядом с рынком.
— Понятно, - протянул Ярик, — но я не знаю такого места.
— А такое длинное вытянутое здание с тигровыми полосками и воротами в виде волчьей пасти?
— Кажется, ты недостаточно долго лежала в ящике, — Ярик закатил глаза. — Давай найдём место для ночлега… Для дневлега. В общем, где день проведём, и ты сегодня ляжешь пораньше, а завтра толком объяснишь, куда нам надо.
Я не обиделась на его недоверие.
Приют мы нашли не сразу. Сначала Ярик просто стучал в заколоченные двери. Меня с гробом он попросил держаться позади, чтобы не напугать местных.
— Это я, — сказал он непонятно кому, а затем дверь растворилась в воздухе. Ярик махнул рукой и нырнул в чёрный проход. Перед ним вспыхнула свеча и поплыла мутным светом, указывая путь в лабиринте ходом.
— Хоть не заблудимся, — пробубнил себе под нос Ярик.
Я слышала стук десятка сердец впереди. Ярик вышел первым на маленькую площадку. Его сердце забилось чаще.
— Ахты, рыжий кот! — сонный голос всё же был достаточно радостным.
—Аима! — Ярик раскинул руки. К нам быстро приближалась женщина. На ней была длинная, до пят рубаха с кружевами. На голове повязан красный, цветастый платок. Комната, в которой мы оказались, была такой же примечательной, как и её хозяйка. Здесь были ядовито-зеленые стены, на которых в жуткий клубок переплетались множество чёрных змей. По их расположению, по стилю и изгибу линий я поняла, что это не просто картина, а ворожеевский рисунок. Стало понятно, почему Ярик говорил, про возможность заблудиться. На полу – лоскутный ковёр. У дальней стены стояла широкая скамья на толстых ногах, а ещё повсюду были разбросаны большие мешки.
— А это кто? —Я поняла, что ворожея говорят обо мне. — Твоя подружка?
Я посмотрела на неё, и глаза у женщины вспыхнули ворожбой.
— Ты привёл ко мне вампира?! С ума сошёл?!
Мне было неприятно, но её возмущение я понимала. Сама бы вампира на порог не пускала.
— Не волнуйся, — Ярик приобнял женщину. — Это мой работодатель. Она сытая.
— Я вижу, — Аима ткнула пальцем в меня. —Убирайся!
Я попятилась.
— Постой! — Ярик перехватил её руку. — Ты не можешь выставить её на улицу. Скоро рассвет.
— Меня это не волнует! — зашипела ворожея. — У меня три семьи здесь. Думаешь, я позволю вампиру спокойно расхаживать туда-сюда?
Ярик нахмурился, затем вздохнул.
— Она из клана Розеуар, — сказал он шёпотом.
Аима поджала губы.
— Следи за ней, а то вышвырну обоих.
Ярик расслабился, и, пройдя через комнату, плюхнулся на один из мешков. Так стало понятно, что это используется для сидения. Я всё же решила устроиться на скамье. Хозяйка подошла к стене и стала водить пальцем вдоль одной из нарисованных змей, которая тут же зашевелилась и оскалилась.
— Вам одну комнату или две?
— А сколько за комнату сейчас берешь? — Ярик посмотрел на меня и кивнул.
— Пятьдесят медов.
Меня как по голове ударили. Денег же нет.
— Это грабёж! Да ещё и старого друга!
— Могу дать комнату без окон, — закатила глаза Аима. — Будет сорок.
—За «без окон» тридцать. Поимей совесть.
— Сорок, рыжий кот. Только для тебя, — Аима повернулась к нему. — Одну или две?
Я поняла, что надо уходить, но Ярик уже ответил.
— Одна сойдёт, — пробубнил он. — И бесплатный завтрак!
— Боюсь, мы не сможем нанять у вас комнату! — Я надеялась, что слова прозвучали не грубо.
— Почему? — Ярик повернул ко мне голову так резко, что мог бы шею себе свернуть.
— Я не хочу нанимать комнату!
— А я не хочу спать в каких-нибудь руинах! — с нажимом сказал он.
У меня не было других аргументов, а признаваться, что не могу себе позволить такой роскоши, я не собиралась. Мы сверлили друг друга взглядами около минуты, а затем Ярик вздохнул и повернулся к хозяйке.
—Нам тёплую комнату с одной койкой. Я заплачу!
— Кто платит – тот и выбирает, — хозяйка перестала водить пальцем. — Идём, я покажу что осталось.
Они растворились перед правой стеной и последнее, что я услышала, был шёпот:
–Как тебя угораздило связаться с такой скрягой?
Настроение испортилось. Никто ещё не обвинял меня в скупости. Да, я всегда аккуратно вела учёт своих доходов, не желая оказаться ситуации, когда не могу заплатить за квартиру или еду, но скряга? Это откровенное оскорбление.
Я фыркнула, желая пойти за этим грубияном и объясниться, но в этот момент у меня с пояса сорвалась связка писем. Бумага хлопнулась на пол. Я подняла её и позабыла обо всём.
Пальцы с наслаждением проводили по строчкам знакомого почерка. Развязав ленту, я перекладывала один конверт за другим, и иногда хрупкая бумага рассыпалась прямо у меня в руках.
Я просила Сердце, чтобы здесь нашлось хоть что-то полезное. Одновременно какая-то часть моего сознания грызла себя вопросом: не зря ли всё это? Может Воемир уже выкинул Баско на солнце? Или не кормит, от чего тот превратился в безумного зверя? Этот панический комок становился всё сильнее, по мере того, как конвертов в моих руках становилось всё меньше. Ничего. Никакой подсказки, о которой я так просила. От отчаяния я чуть не закричала. Что делать, если ни в Совете, ни в пансионе я ничего не найду? Нельзя об этом думать!
У меня осталось последнее письмо. Адреса на криво склеенном конверте не прочитать. Я двумя пальцами достала лист из серой бумаги. На нём с трудом угадывались написанные печатными буквами слова «СЕСТРА ЭТ ТЕБЕ СЕМЕЙНЫЙ ПЕРСТЕНЬ ОН ЗА ПЕЧАТЬЮ НИКОМУ НЕ ДАВАЙ ДАЖЕ МНЕ ВОЕМИР».
Я ещё раз перечитала короткое послание. Что же это значит: Воемир сам прислал мне семейный перстень, сказав никому не отдавать, а теперь сам хочет забрать. Зачем?
В углу письма было маленькое, неуклюжее, словно ребенком нарисованное, изображение луны. В голову пришла шальная мысль, что может быть вот он, конец моих поисков. Что кольцо всё ещё здесь, на этом клочке дешёвой бумаги. Где же Ярик?
Я встала и подняла за ручку свой гроб. Оказалось невероятно, тяжело протиснуться с ним в узкий проход. Я оцарапала крышку, а ещё разбила какую-то вазу. На звон появилась недовольная хозяйка и отвела меня в нашу комнату. Ярик с закрытыми глазами сидел на кровати, больше похожей на стол для проведения исследований.
—Проснись!
— Отстань. Я устал, — ответил он, не открывая глаз.
Я поставила свой гроб между кроватью и стеной, частично сунув его под столик. Иной мебели в комнате не было. Только голые стены и ни одного окна. Даже в кладовке было бы уютнее, но я промолчала. Вряд ли Ярик выбрал эту комнату, потому что она ему нравилась. Скорее ему приглянулась цена.
— Не спи! Лучше глянь на это!
Он открыл глаза.
— Чего тебе?
Я показала ему письмо, одновременно сбивчиво объясняя, что спрятано за печатью. Ярик немного поцарапал её и сообщил, что печать пуста. Разочарование было таким же сильным, как и надежда на то, что кольцо всё ещё в этом письме — глупой.
—Хорошо, а что-нибудь можешь сказать о ворожбе в моём доме? Структура, способ создания, источник питания? — спросила я, чтобы перевести тему. Нужно было говорить о чём-нибудь, чтобы заглушить острое чувство разочарования.
Ярик усмехнулся.
— Какие мудрёные слова. Я, прости, так красиво выражаться не умею, в университетах не учен, но и так понял, что ворожба древняя и злобная. Её сотворили не обдуманно, а поддавшись ярости и ненависти.
— Тварь! Всю жизнь призирал меня за то, что из всех я одна оказалась здоровой!
—Мне нет дела до ваших семейных дрязг, — Ярик поднял руку. — Слушай дальше. Голема, кстати, создали специально для охраны и контур очертили. Любой ворожей, ступивший в него, становился мишенью.
— Что он охранял?
— У создателя нужно спрашивать. И ещё. Ворожба, что создала голема, и та, что спасла твой дом, принадлежала одному ворожею, — Он нахмурился, — но это не та ворожба, что создала те маленькие метки по дому.
— Тут всё просто. Печати создала я, а голема Воемир.
— А кому принадлежат следы пламени?
Вот теперь и я была сбита с толку.
—Был третий?
— Да, на досках остались следы завороженного пламени. И его создатель не ты и не твой брат.
После этого всё ещё больше запуталось. Получается, если чудовищный пожар создал Воемир, то кто сотворил голема? Если голем — дело рук Воемира, то кто устроил пожар? Ещё нельзя забывать о силе, что привела Панкраца ко мне в ту ночь.
Но обдумать эту мысль мне не удалось. Голова внезапно стала тяжелой и словно набита соломой. Путаясь в собственном платье, я забралась в гроб.
Маруся перевернула страницу. В дверь постучали. Надоели. Как она хотела уйти из дома, но даже если исхитришься и найдёшь предлог, мама потребует взять с собой Воемира. «Сейчас такое неспокойное время», - повторяет она неустанно, хотя неспокойно становится только, когда Этот покидает дом.
Стук повторился ещё несколько раз. Стало уже неприличным делать вид, что не слышишь. Маруся встала с кровати, поправила юбку и открыла дверь. За ней мялся Милолик. Выше Маруси, красивый и статный, в позе нашкодившего ребенка он вызывал улыбку.
—Маруся внимательно посмотрела на старшего брата.
—Может, научишь меня играть на флейте, — Он потёр щёку и опустил взгляд. — Если, конечно, хочешь, — Милолик сделал паузу, потом чуть наклонился и заговорчески сообщил. - Матушка опять изыскивает способ занять нас чем-нибудь. Меня это пугает. Не хотелось бы опять копаться в горшках.
Маруся почувствовала, как губы растягиваются в улыбке, пусть и против её воли.
— Хорошо, научу.
Она взяла брата под локоть и повела в музыкальную комнату, где в день их приезда матушка заставила её играть на клавире, а затем петь и даже танцевать. На лестнице они столкнулись с Воемиром. Он, как всегда, был мрачнее тучи. Маруся иногда размышляла, умеет ли Воемир улыбаться. Но спокойно думать она могла только, когда ворожей был далеко, а сейчас она сжалась и смотрела только перед собой, чтобы ни за что не встретиться с ним взглядом.
В музыкальной комнате Маруся взяла флейту со столика и с наслаждением, чувствуя себя невероятно взрослой, принялась объяснять, что тут и как. Затем она наиграла простую мелодию и протянула флейту Милолику.
— Я так не смогу, — тут же замотал он головой.
— Попробуй!
Брат аккуратно взял деревянную дудочку и приложил к губам. В первый раз подул и ничего не произошло.
— Легче, — сказа Маруся. — Дыхание должно подниматься из живота.
Милолик скосил на неё глаза. И из флейты донёсся тихий, приятный звук.
— Молодец! — Маруся захлопала в ладоши.
Милолик посмотрел на неё, потом перевёл взгляд за спину, и беззаботность пропала с худого лица. Маруся повернулась: через приоткрытую дверь за ними наблюдал Воемир. Маруся сглотнула.
— Можно мне с вами? Я тоже хочу играть.
— Прости, брат. Но мы уже начали, — Милолик улыбнулся. — Может…
Воемир захлопнул дверь. Из коридора послышался звон бьющегося стекла и крик.
Милолик. Как я могла о нём забыть? Мой старший, к сожалению не единственный брат. Губы сами собой расползались в улыбке когда я думала о нём. Вив ли Милолик? Должен быть, если Воемир смог, то почему Милолик нет? Жаль, что он не писал мне в последнее время. Точнее, жаль, что он просто не писал мне.
Снаружи доносились голоса. Я открыла крышку — звуки стали чётче, но в комнате никого не было. Говорящие очень громко шептались в коридоре.
— Ты совсем дурак? Тебя же пристрелят на границе! — возмущённо шипела хозяйка.
— А что ты предлагаешь? К вампирам податься? — ответил Ярик
— Не указывай мне! Только не ты! — продолжила с ещё большим жаром женщина. — Знаешь, зачем я это делаю!
—Ты никак не можешь понять, что всё бесполезно! Он никогда не вернётся!
—Дурак! — послышались шаги. — Осёл!
Я рухнула обратно в гроб, но закрыть крышку не успела.
— Подслушиваешь, — хмуро констатировал Ярик, входя в комнату.
— Я не специально, — решила пояснить. — Вы очень громко ругались.
—Лучше иди к своему вампиру, - он опустился на койку и прикрыл глаза. - Он тебя ждёт у сарая.
— Какого сарая? — не поняла я.
— Большое здание со свиной мордой над дверью.
Мне оставалась только закатить глаза. Сараем он обозвал «Драгоценный ларец», лавку Тихира Златого, самого искусного ювелира во всём Клянштадте.
Когда я подошла к дому, на пороге появился силуэт. Чёрный плащ отодвинулся – стало видно белое лицо Панкраца.
— Ты чего так нарядился?
Он поманил меня внутрь, где не было ничего кроме обшарпанных стен, да мусора на полу.
—Среди охотников на вампиров объявлена большая награда за тебя. У них есть ваши с ворожеем описания, — прошептал он.
—Заказчик тот же?
—Возможно. Сегодня я получил это, —В падавшем из окна лунном свете можно было разглядеть на белой ладони серебряную монету. На одной стороне можно было отчеканено распухшее лицо мужчины с неестественной гривой кудрявых волос, спадавших до плеч.
— Этим монетам двести лет, — добавил Панкрац.
Значит, вампир.
—Хорошо, буду осторожна.
—На самом деле, я хочу предложить небольшую игру. Скоро появится Роджер. Скажи ему, что разругалась с ворожеем и не собираешься и ночи здесь проводить, а отправишься в заброшенный дом за пределами города.
— Это он? — Не могла поверить. Пусть я провела с вампиром совсем немного, но что-то в нём, возможно, то, как прямо, без кривляний и замалчиваний он отвечал на вопросы, заставляло меня верить, что он не способен на подлость исподтишка.
— Нет. Он патологически честен и до глупости добр, но кое-кто умеет играть на его добродетелях, - губы Панкраца скривились в презрительной ухмылке.
— Убери его с меня!
Как только обрела свободу, желудок скрутило от боли, но я смогла сдержаться и не кинуться на ворожея, а вот вспомнить, зачем пришли, было тяжелее.
Ярик легко снял печать на моём тайнике. Внутри оказался камень, формой напоминавший крылья фей, и связка писем. Мне не терпелось, их просмотреть, но я чувствовала, как с каждым мгновением рана высасывает все мои силы, а с ними утекает самообладание.
— Надо уходить! Мне нужно поесть! — Я вцепилась в собственные руки. На коже остались глубокие следы. В ушах стучало чужое сердце.
Охоту и свою жертву я почти не запомнила. Ярик всё это время стоял рядом с моим гробом и старательно делал вид, что его здесь нет.
Когда боль прошла, а голова вновь стала ясной, я пошла к нему, на ходу стирая кровь с губ. Я заставила себя не оборачиваться.
— Как думаешь, сколько времени? — спросила я.
Ярик раскрыл ладонь, и на покрытой мозолями коже засветился маленький циферблат.
— Четверть после двух, — сказал он. — Куда пойдём дальше?
Я потёрла затылок. В пансион или в Совет? В два места мы точно не успеем, но сможем ли попасть хотя бы в одно? Если там нас ждёт такой же сюрприз(кто знает, что ворожба Воемира могла сделать с десятком чёрных кошек, что жили в подвале совет?), то до рассвета не обернёмся, а ещё надо найти, где спрятаться от солнца. Не могу же я поставить свой гроб посреди улицы? Я спросила Ярика.
—Как думаешь, мы успеем попасть в Совет?
Он поморщился и поднял руки. Тут я вспомнила, что Совета давно не существует, и Ярик просто не знает, где это.
— Такое двухэтажное, круглое здание с большими окнами, — Я попыталась вспомнить какие-то ориентиры, чтобы описать дорогу. — Рядом с рынком.
— Понятно, - протянул Ярик, — но я не знаю такого места.
— А такое длинное вытянутое здание с тигровыми полосками и воротами в виде волчьей пасти?
— Кажется, ты недостаточно долго лежала в ящике, — Ярик закатил глаза. — Давай найдём место для ночлега… Для дневлега. В общем, где день проведём, и ты сегодня ляжешь пораньше, а завтра толком объяснишь, куда нам надо.
Я не обиделась на его недоверие.
Приют мы нашли не сразу. Сначала Ярик просто стучал в заколоченные двери. Меня с гробом он попросил держаться позади, чтобы не напугать местных.
— Это я, — сказал он непонятно кому, а затем дверь растворилась в воздухе. Ярик махнул рукой и нырнул в чёрный проход. Перед ним вспыхнула свеча и поплыла мутным светом, указывая путь в лабиринте ходом.
— Хоть не заблудимся, — пробубнил себе под нос Ярик.
Я слышала стук десятка сердец впереди. Ярик вышел первым на маленькую площадку. Его сердце забилось чаще.
— Ахты, рыжий кот! — сонный голос всё же был достаточно радостным.
—Аима! — Ярик раскинул руки. К нам быстро приближалась женщина. На ней была длинная, до пят рубаха с кружевами. На голове повязан красный, цветастый платок. Комната, в которой мы оказались, была такой же примечательной, как и её хозяйка. Здесь были ядовито-зеленые стены, на которых в жуткий клубок переплетались множество чёрных змей. По их расположению, по стилю и изгибу линий я поняла, что это не просто картина, а ворожеевский рисунок. Стало понятно, почему Ярик говорил, про возможность заблудиться. На полу – лоскутный ковёр. У дальней стены стояла широкая скамья на толстых ногах, а ещё повсюду были разбросаны большие мешки.
— А это кто? —Я поняла, что ворожея говорят обо мне. — Твоя подружка?
Я посмотрела на неё, и глаза у женщины вспыхнули ворожбой.
— Ты привёл ко мне вампира?! С ума сошёл?!
Мне было неприятно, но её возмущение я понимала. Сама бы вампира на порог не пускала.
— Не волнуйся, — Ярик приобнял женщину. — Это мой работодатель. Она сытая.
— Я вижу, — Аима ткнула пальцем в меня. —Убирайся!
Я попятилась.
— Постой! — Ярик перехватил её руку. — Ты не можешь выставить её на улицу. Скоро рассвет.
— Меня это не волнует! — зашипела ворожея. — У меня три семьи здесь. Думаешь, я позволю вампиру спокойно расхаживать туда-сюда?
Ярик нахмурился, затем вздохнул.
— Она из клана Розеуар, — сказал он шёпотом.
Аима поджала губы.
— Следи за ней, а то вышвырну обоих.
Ярик расслабился, и, пройдя через комнату, плюхнулся на один из мешков. Так стало понятно, что это используется для сидения. Я всё же решила устроиться на скамье. Хозяйка подошла к стене и стала водить пальцем вдоль одной из нарисованных змей, которая тут же зашевелилась и оскалилась.
— Вам одну комнату или две?
— А сколько за комнату сейчас берешь? — Ярик посмотрел на меня и кивнул.
— Пятьдесят медов.
Меня как по голове ударили. Денег же нет.
— Это грабёж! Да ещё и старого друга!
— Могу дать комнату без окон, — закатила глаза Аима. — Будет сорок.
—За «без окон» тридцать. Поимей совесть.
— Сорок, рыжий кот. Только для тебя, — Аима повернулась к нему. — Одну или две?
Я поняла, что надо уходить, но Ярик уже ответил.
— Одна сойдёт, — пробубнил он. — И бесплатный завтрак!
— Боюсь, мы не сможем нанять у вас комнату! — Я надеялась, что слова прозвучали не грубо.
— Почему? — Ярик повернул ко мне голову так резко, что мог бы шею себе свернуть.
— Я не хочу нанимать комнату!
— А я не хочу спать в каких-нибудь руинах! — с нажимом сказал он.
У меня не было других аргументов, а признаваться, что не могу себе позволить такой роскоши, я не собиралась. Мы сверлили друг друга взглядами около минуты, а затем Ярик вздохнул и повернулся к хозяйке.
—Нам тёплую комнату с одной койкой. Я заплачу!
— Кто платит – тот и выбирает, — хозяйка перестала водить пальцем. — Идём, я покажу что осталось.
Они растворились перед правой стеной и последнее, что я услышала, был шёпот:
–Как тебя угораздило связаться с такой скрягой?
Настроение испортилось. Никто ещё не обвинял меня в скупости. Да, я всегда аккуратно вела учёт своих доходов, не желая оказаться ситуации, когда не могу заплатить за квартиру или еду, но скряга? Это откровенное оскорбление.
Я фыркнула, желая пойти за этим грубияном и объясниться, но в этот момент у меня с пояса сорвалась связка писем. Бумага хлопнулась на пол. Я подняла её и позабыла обо всём.
Пальцы с наслаждением проводили по строчкам знакомого почерка. Развязав ленту, я перекладывала один конверт за другим, и иногда хрупкая бумага рассыпалась прямо у меня в руках.
Я просила Сердце, чтобы здесь нашлось хоть что-то полезное. Одновременно какая-то часть моего сознания грызла себя вопросом: не зря ли всё это? Может Воемир уже выкинул Баско на солнце? Или не кормит, от чего тот превратился в безумного зверя? Этот панический комок становился всё сильнее, по мере того, как конвертов в моих руках становилось всё меньше. Ничего. Никакой подсказки, о которой я так просила. От отчаяния я чуть не закричала. Что делать, если ни в Совете, ни в пансионе я ничего не найду? Нельзя об этом думать!
У меня осталось последнее письмо. Адреса на криво склеенном конверте не прочитать. Я двумя пальцами достала лист из серой бумаги. На нём с трудом угадывались написанные печатными буквами слова «СЕСТРА ЭТ ТЕБЕ СЕМЕЙНЫЙ ПЕРСТЕНЬ ОН ЗА ПЕЧАТЬЮ НИКОМУ НЕ ДАВАЙ ДАЖЕ МНЕ ВОЕМИР».
Я ещё раз перечитала короткое послание. Что же это значит: Воемир сам прислал мне семейный перстень, сказав никому не отдавать, а теперь сам хочет забрать. Зачем?
В углу письма было маленькое, неуклюжее, словно ребенком нарисованное, изображение луны. В голову пришла шальная мысль, что может быть вот он, конец моих поисков. Что кольцо всё ещё здесь, на этом клочке дешёвой бумаги. Где же Ярик?
Я встала и подняла за ручку свой гроб. Оказалось невероятно, тяжело протиснуться с ним в узкий проход. Я оцарапала крышку, а ещё разбила какую-то вазу. На звон появилась недовольная хозяйка и отвела меня в нашу комнату. Ярик с закрытыми глазами сидел на кровати, больше похожей на стол для проведения исследований.
—Проснись!
— Отстань. Я устал, — ответил он, не открывая глаз.
Я поставила свой гроб между кроватью и стеной, частично сунув его под столик. Иной мебели в комнате не было. Только голые стены и ни одного окна. Даже в кладовке было бы уютнее, но я промолчала. Вряд ли Ярик выбрал эту комнату, потому что она ему нравилась. Скорее ему приглянулась цена.
— Не спи! Лучше глянь на это!
Он открыл глаза.
— Чего тебе?
Я показала ему письмо, одновременно сбивчиво объясняя, что спрятано за печатью. Ярик немного поцарапал её и сообщил, что печать пуста. Разочарование было таким же сильным, как и надежда на то, что кольцо всё ещё в этом письме — глупой.
—Хорошо, а что-нибудь можешь сказать о ворожбе в моём доме? Структура, способ создания, источник питания? — спросила я, чтобы перевести тему. Нужно было говорить о чём-нибудь, чтобы заглушить острое чувство разочарования.
Ярик усмехнулся.
— Какие мудрёные слова. Я, прости, так красиво выражаться не умею, в университетах не учен, но и так понял, что ворожба древняя и злобная. Её сотворили не обдуманно, а поддавшись ярости и ненависти.
— Тварь! Всю жизнь призирал меня за то, что из всех я одна оказалась здоровой!
—Мне нет дела до ваших семейных дрязг, — Ярик поднял руку. — Слушай дальше. Голема, кстати, создали специально для охраны и контур очертили. Любой ворожей, ступивший в него, становился мишенью.
— Что он охранял?
— У создателя нужно спрашивать. И ещё. Ворожба, что создала голема, и та, что спасла твой дом, принадлежала одному ворожею, — Он нахмурился, — но это не та ворожба, что создала те маленькие метки по дому.
— Тут всё просто. Печати создала я, а голема Воемир.
— А кому принадлежат следы пламени?
Вот теперь и я была сбита с толку.
—Был третий?
— Да, на досках остались следы завороженного пламени. И его создатель не ты и не твой брат.
После этого всё ещё больше запуталось. Получается, если чудовищный пожар создал Воемир, то кто сотворил голема? Если голем — дело рук Воемира, то кто устроил пожар? Ещё нельзя забывать о силе, что привела Панкраца ко мне в ту ночь.
Но обдумать эту мысль мне не удалось. Голова внезапно стала тяжелой и словно набита соломой. Путаясь в собственном платье, я забралась в гроб.
Глава 8, о Музее ворожбы
Маруся перевернула страницу. В дверь постучали. Надоели. Как она хотела уйти из дома, но даже если исхитришься и найдёшь предлог, мама потребует взять с собой Воемира. «Сейчас такое неспокойное время», - повторяет она неустанно, хотя неспокойно становится только, когда Этот покидает дом.
Стук повторился ещё несколько раз. Стало уже неприличным делать вид, что не слышишь. Маруся встала с кровати, поправила юбку и открыла дверь. За ней мялся Милолик. Выше Маруси, красивый и статный, в позе нашкодившего ребенка он вызывал улыбку.
—Маруся внимательно посмотрела на старшего брата.
—Может, научишь меня играть на флейте, — Он потёр щёку и опустил взгляд. — Если, конечно, хочешь, — Милолик сделал паузу, потом чуть наклонился и заговорчески сообщил. - Матушка опять изыскивает способ занять нас чем-нибудь. Меня это пугает. Не хотелось бы опять копаться в горшках.
Маруся почувствовала, как губы растягиваются в улыбке, пусть и против её воли.
— Хорошо, научу.
Она взяла брата под локоть и повела в музыкальную комнату, где в день их приезда матушка заставила её играть на клавире, а затем петь и даже танцевать. На лестнице они столкнулись с Воемиром. Он, как всегда, был мрачнее тучи. Маруся иногда размышляла, умеет ли Воемир улыбаться. Но спокойно думать она могла только, когда ворожей был далеко, а сейчас она сжалась и смотрела только перед собой, чтобы ни за что не встретиться с ним взглядом.
В музыкальной комнате Маруся взяла флейту со столика и с наслаждением, чувствуя себя невероятно взрослой, принялась объяснять, что тут и как. Затем она наиграла простую мелодию и протянула флейту Милолику.
— Я так не смогу, — тут же замотал он головой.
— Попробуй!
Брат аккуратно взял деревянную дудочку и приложил к губам. В первый раз подул и ничего не произошло.
— Легче, — сказа Маруся. — Дыхание должно подниматься из живота.
Милолик скосил на неё глаза. И из флейты донёсся тихий, приятный звук.
— Молодец! — Маруся захлопала в ладоши.
Милолик посмотрел на неё, потом перевёл взгляд за спину, и беззаботность пропала с худого лица. Маруся повернулась: через приоткрытую дверь за ними наблюдал Воемир. Маруся сглотнула.
— Можно мне с вами? Я тоже хочу играть.
— Прости, брат. Но мы уже начали, — Милолик улыбнулся. — Может…
Воемир захлопнул дверь. Из коридора послышался звон бьющегося стекла и крик.
Милолик. Как я могла о нём забыть? Мой старший, к сожалению не единственный брат. Губы сами собой расползались в улыбке когда я думала о нём. Вив ли Милолик? Должен быть, если Воемир смог, то почему Милолик нет? Жаль, что он не писал мне в последнее время. Точнее, жаль, что он просто не писал мне.
Снаружи доносились голоса. Я открыла крышку — звуки стали чётче, но в комнате никого не было. Говорящие очень громко шептались в коридоре.
— Ты совсем дурак? Тебя же пристрелят на границе! — возмущённо шипела хозяйка.
— А что ты предлагаешь? К вампирам податься? — ответил Ярик
— Не указывай мне! Только не ты! — продолжила с ещё большим жаром женщина. — Знаешь, зачем я это делаю!
—Ты никак не можешь понять, что всё бесполезно! Он никогда не вернётся!
—Дурак! — послышались шаги. — Осёл!
Я рухнула обратно в гроб, но закрыть крышку не успела.
— Подслушиваешь, — хмуро констатировал Ярик, входя в комнату.
— Я не специально, — решила пояснить. — Вы очень громко ругались.
—Лучше иди к своему вампиру, - он опустился на койку и прикрыл глаза. - Он тебя ждёт у сарая.
— Какого сарая? — не поняла я.
— Большое здание со свиной мордой над дверью.
Мне оставалась только закатить глаза. Сараем он обозвал «Драгоценный ларец», лавку Тихира Златого, самого искусного ювелира во всём Клянштадте.
Когда я подошла к дому, на пороге появился силуэт. Чёрный плащ отодвинулся – стало видно белое лицо Панкраца.
— Ты чего так нарядился?
Он поманил меня внутрь, где не было ничего кроме обшарпанных стен, да мусора на полу.
—Среди охотников на вампиров объявлена большая награда за тебя. У них есть ваши с ворожеем описания, — прошептал он.
—Заказчик тот же?
—Возможно. Сегодня я получил это, —В падавшем из окна лунном свете можно было разглядеть на белой ладони серебряную монету. На одной стороне можно было отчеканено распухшее лицо мужчины с неестественной гривой кудрявых волос, спадавших до плеч.
— Этим монетам двести лет, — добавил Панкрац.
Значит, вампир.
—Хорошо, буду осторожна.
—На самом деле, я хочу предложить небольшую игру. Скоро появится Роджер. Скажи ему, что разругалась с ворожеем и не собираешься и ночи здесь проводить, а отправишься в заброшенный дом за пределами города.
— Это он? — Не могла поверить. Пусть я провела с вампиром совсем немного, но что-то в нём, возможно, то, как прямо, без кривляний и замалчиваний он отвечал на вопросы, заставляло меня верить, что он не способен на подлость исподтишка.
— Нет. Он патологически честен и до глупости добр, но кое-кто умеет играть на его добродетелях, - губы Панкраца скривились в презрительной ухмылке.
