— Не волнуйся, — улыбнулся Панкрац. Он сам накрыл меня крышкой без единой царапины. Я коснулась гладкого дерева. Здесь было тесно и страшно. Померещилось, что сейчас меня закопают, а выкопать забудут, и тогда я буду вечность лежать здесь, пока не иссохну и не впаду в беспамятство, как те древние вампиры, которых откопали в кургане Гауро.
— Не забудьте про меня, — сказала я. Страх пересилил стыд за собственную трусость. Не забудь выкопать!
— Я не забуду, — сказал Панкрац. — Никогда.
Топот шагов. Дребезг. Завыл ветер, и меня пронзил холод. Не такой, как когда тебя щиплет за щёки мороз в снежный день, а словно ты встретился со своим самым жутким кошмаром. Я сжалась, пытаясь спрятаться.
Маруся покрепче ухватила свою корзинку с вязанием и зашагала по тропинке через фруктовый сад к беседке. Айка и Дана решили позаниматься в библиотеке.
Она могла бы вязать и там. Не в первый раз. Но у неё была причина прятаться: сегодня пришло письмо от родителей. Если подруги увидят, сразу начнут спрашивать, и придётся рассказать о братьях. Нет! Никто не должен знать!
Сев на занозистую скамью, Маруся достала плотный конверт. Она бы сожгла белоснежную бумагу, если бы не обязанность написать ответ, иначе мама завалит её ещё большим количеством писем. В комнате, на самом дне большого кованого сундука уже лежала стопка посланий, и каждый раз получая новое, Маруся чувствовала, как душат нежные руки родного дома.
Весточку от матери даже нельзя было назвать настоящим письмом. Она сообщала, что наняла Воемиру учителя музыки и хвасталась его успехами, намекая, что когда Маруся приедет на каникулы, они вдвоём смогут сыграть дуэтом.
Маруся усмехнулась. Она, боясь сглазить, ещё не сообщила родителям, что этой зимой у неё другие планы: отец Даны пригласил обеих подруг дочери провести три недели в заснеженных горах. Так что никакой совместной игры на флейтах не будет.
Маруся продолжила читать. В самом конце, мама немного рассказала о Милолике, который почти всё своё время читал или гулял по лесам и полям, вокруг имения. Вот и всё, и это после того, как Маруся буквально завалила мать вопросами о старшем брате. Милолик ей, в отличие от Воемира, очень нравился: он был не таким угрюмым и отрешенным, не использовал ворожбу по любому поводу, а ещё он очень много знал, и с ним было интересно общаться.
— Добрый день! — она вздрогнула от громкого голоса, разорвавшего тишину. У входа в каменную беседку стоял Баско, тот незадачливый собиратель огнецвета.
Марусе стало нечем дышать.
— Что с вами? Я так сильно напугал? — Он шагнул внутрь.
— Нет. Совсем нет, - она осторожно, стараясь не подать виду, что эта записка какая-то особенная, сунула её в корзину с шерстью и веретеном. Никто не должен понять, что у неё есть тайна. — Что вы здесь делаете?
— Бегаю штрафные круги, — только тут Маруся заметила, что темнохватец тяжело дышит. — Устал, как скотина. Можно просьбу?
Маруся опешила. О чём он может попросить её?
— Да, что бы вы хотели?
— Сделайте вид, что вам дурно? Я бы вас к знахарю проводил и сам отдохнул. Сил моих больше нет, - лицо у него было красным, как помидор.
— Хорошо, пойдёмте, — Маруся встала.
Баско пристроился рядом, и они зашагали по тропинке.
— Как ваш ожог? — спросил он.
Маруся чуть спустила рукав коричневого платья и показала ему чистую ладонь. Благодаря отварам, заговорам и нескольким самодельным амулетам кожа затянулась в тот же день, хотя наведенная боль прошла только к вечеру следующего.
— Всё хорошо. Спасибо. Как вы сами?
— Отрабатываю свою оплошность ежедневными пробежками, - он усмехнулся.
В этот момент из-за большого куста крыжовника впереди выступил мужчина с густой рыжей бородой. На плечах у него была накидка из медвежьей шкуры.
— Медведь! — придушено зашипел Баско и сделал шаг назад, но «Медведь» уже шёл в нашу сторону.
— Добрый день, Честимир Яромирович! — прокричал Баско, выпрямившись.
— Мохов, сукин ты сын! Чего шатаешься?
— Девушка попросила проводить к знахарю, так как ей дурно, — пробубнил Баско, опустив голову.
— Мне плевать на ваши отговорки! Три штрафных круга вокруг пансиона!
Маруся вздрогнула. Молодой ворожей уже разворачивался. Она поняла, что нужно что-то сделать. Широко распахнув глаза и рот, она рухнула на пол и завизжала, требуя помощи.
— Мохов! — закричал глава Темнохвата. —Шибко тащи её внутрь!
Маруся почувствовала, как её хватают за подмышки, поднимают и тащат. Она старалась помочь, но не сильно явно дёргать ногами. При этом сильнее жмурилась. Через некоторое время послышался тихий вопрос:
— Тебе реально плохо?
Маруся открыла глаза. Честимира Яромировича нигде рядом не было.
— Нет, просто я за тебя испугалась.
— Благодарю.
Они переглянулись. Через мгновение послышался заливистый смех.
Я открыла глаза. Передо мной было чёрное небо, но сегодня на нём светился кусок луны. В белом свете мир вокруг был виден, как днём.
— Маруся, ты в порядке? — Панкрац навис надо мной.
Увидела его, и всё внутри обожгло яростью. Почему рядом ОН, а не Баско? Чем я так прогневала Сердце?
— Тебе больно? — Панкрац вцепился мою руку.
— Не трогай меня! — Я вырвалась, не желая, чтобы это лживый, наглый изменник касался меня.
Вампир не двигался. Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах абсолютное спокойствие. Это привело меня в чувства.
Произошедшее было лишь сном, ночным, точнее, дневным видением, а я здесь и сейчас, рядом с тем, кто помогает мне, а значит, в его сердце есть доброта.
— Я… Всё хорошо. Прости.
Панкрац протянул мне руку и помог подняться. Я слышала над головой бурный разговор с участием Ярика.
— Как себя чувствуешь? — спросил Панкрац.
— Хорошо, — На самом деле, у меня немного кружилась голова.
Панкрац помог мне выбраться из могильной ямы.
— Спасибо за всё.
Он махнул рукой — двое вампиров, Роджер и щуплая девушка, стали вытягивать на веревках мой гроб. Он выглядел не так как прежний: тёмное дерево, блестящая в белом свете поверхность, изящные линии. Я даже залюбовалась.
— А что стало с прежним?
— Этот гроб только отчасти новый. Здесь много старых досок,— Панкрац улыбнулся, но выглядело это очень наигранно. — Не беспокойся. Энд своё дело знает.
Я кивнула. Внутри, как ни странно, не было никакого волнения. Наоборот, все мои мысли устремились в будущее.
— Спасибо ещё раз. Ты мне сильно помог.
— Я рад, — он сделал паузу. — Ты уходишь?
Взгляд вампира был внимательным, но, что меня удивило, без обиды. Просто ждал ответа, а мне стало не по себе.
— Я не могу остаться. Мне нужно сделать одно дело, — мысленно я говорила себе, что в моём поступке нет ничего плохого. Панкрац сам согласился мне помочь, поэтому я не использовала его.
— Если ищешь семейный перстень, — усмехнулся Панкрац,— разве не хочешь ни о чём меня спросить?
— Отк… Ты подслушивал?
— Нет, — Он замолчал. —Ты не помнишь, но сама мне сказала, что так будет.
— Как?
Я почувствовала, как мир, хоть на некоторое время ставший понятным, вновь рассыпается.
— Что ж, думаю, стоит начать сначала, — Панкрац поморщился. — Ты изменилась незадолго до пожара. Больше не ругалась и не пыталась сжечь. Мне даже удалось выманить тебя на свидание, но когда я ждал у ворот, на меня напали, — тонкие пальцы коснулись моего запястья. Я опустила взгляд и заметила тонкий кривой шрам на внутренней стороне.
— Откуда он?
— Ты дала мне испить своей крови, чтобы спасти. Я благодарен, — Он улыбнулся. — После этого мы стали ближе, а перед самым пожаром я пригласил тебя на бал. Там ты сказала, что скоро всё забудешь, а как вспомнишь, отправишься на поиски кольца. А ещё, что я должен каждые сто лет устраивать этот бал, — Панкрац говорил, а его лицо приближалось, пока наши губы не коснулись. Так мягко, нежно. Я охнула.
— Мне сейчас плохо станет от вашей сахарной любви! — крикнул Ярик.
Что я делаю?
Я смогла сделать шаг назад. Меня переполняла неловкость и растерянность, и благодарность. Нужно было уходить, но перед этим было ещё одно важное дело.
— Скажи, где я бывала в те дни, которые я забыла? До моего обращения.
—Нигде особо. Дома, в своём Совете и в пансионе, а ещё на балу со мной.
—Где состоялся бал?
— Во дворце Амадоера Фурнье. Он был разрушен и восстановлен только семьдесят лет назад.
Из всех мест моя комната была ближе всех к кладбищу. Не стоило забывать и о странных знаках. Наверняка, печати наложены для защиты тайника. Но я ли их наложила? Такой странный рисунок.
Я хотела сказать.
«— Что ж, тогда я пойду. Ещё раз спасибо, — и мило улыбнуться».
Панкрац изучал меня взглядом с потаённой надеждой. Но, что я могла ему дать? Поцелуй или он рассчитывает на что-то большее?
Мы смотрели друг на друга, пока он не заговорил. Серый голос сильно отличался от живого взгляда тёмных глаз.
— Ты говорила о каких-то сведеньях.
Я себя чуть по лбу не ударила. Точно, а я напридумывала себе тут всяких непристойностей. Аж, стыдно.
— Это на счёт охотников. Они следили за мной от самого ходока. И у них было моё описание. Их кто-то подослал, и я думаю, что это из твоего клана…
— Ведь только мы знали, на каком ходоке ты уехала, — закончил Панкрац. —Разберусь. Не волнуйся.
Я позвала Ярика, околачивающегося у дальней могилы.
— Что мы теперь делаем?
— Надо проверить одно место.
— Хорошо. Пока, клыкастые!
Я повернулась: Панкрац с подручными исчезли. Остался только мой гроб у могилы.
— Сама неси, — тут же припечатал Ярик. — Я спину себе так сломаю.
Спорить не стала. Угроба обнаружились удобные ручки по бокам, видимо, чтобы удобнее было нести(это специальный переносной гроб для вампиров или я чего-то не знаю о новых обрядах погребения?).
Мы пошли вглубь города, и я почти сразу узнала дорогу, даже в полной темноте. Мысли крутились вокруг новых откровений Панкраца. Значит, я не один раз, а целых два потеряла память. Меня дважды прокляли? И оба раза Воемир или был ещё кто-то? Но что я сделала? Или не сделала? Панкрац сказал, что я предупреждала его, что всё это случится. Во мне проснулся дар провидца? Но такое никогда не приводило к потере памяти. Разве что я заболела ворожеевской проказой. Могло ли это привести к подобному? Вопросы, вопросы. Их было всё больше.
В десятке шагов от моего дома Ярик остановился и зажал нос рукой.
— Что за вонь!
Я принюхалась, но, конечно, ничего не почувствовала.
— Отвратительная ворожба! — просипел он, дыша через рот, и пошёл дальше.
Зрачки его тут же сузились, а тапет на пальце засветился.
—Показать, где ворожба? — прошептал он, когда мы вошли в переднюю. В темноте я видела лишь примерное очертание предметов. Как Ярик спокойно шёл вперед, не угодив ни в одну дырку в деревянном полу, осталось загадкой.
Я кивнула. Он нырнул под лестницу.
— Здесь метка! — послышался голос.
Я полезла за ним. Там было грязно и мало места. Ярик сидел на корточках, согнувшись, как старое дерево.
— Где?
Он указал на маленький рисунок оленя. Будь у меня живое сердце, оно бы точно забилось быстрее.
—Идём дальше!
Несколько рисунков нашлись по пути в квартиру.
— Можешь сказать, что это за ворожба?
Ярик потёр рисунок, принюхался, затем приложил ладонь, и под ней расползлись голубые, дымные щупальца, которые тут же обвили ладонь.
— Ворожба для защиты, не сильная, но намешали неизвестно что, — Ярик убрал ладонь. — Вороживший был в отчаянии и, вероятно, использовал всё, что знал.
Это подтверждало слова, что я и вправду знала, что должно случиться.
Мы вошли в квартиру, он вновь сморщился, словно съел кислятину, и закрутил головой в два раза быстрее.
— А вот это интересно,— Ярик прошёл по комнате, подняв руки, словно в каком-то призыве к Сердцу. Я хотела спросить, но он тут же зашипел и приказал отойти к стене.
Ворожей ходил по комнате, прикрыв глаза и задрав голову. Это напоминало фигуру странного танца. Я была уверена, что его глаза светились, как камень на пальце.
Крик резанул мне слух. Я закрыла уши руками, но не могла отвести взгляда. Ярик крутился как вихрь в огненной клетке. Губы шептали заговор, а вокруг него прыгали золотые молнии, и ревела буря.
— …конец настал! — произнёс он.
Комната погрузилась в тишину и темноту. Я сглотнула и отлепилась от кирпичей.
— Стой, где стоишь! —чеканил каждое слово Ярик.
Он провёл рукой по своему лицу, и на меня взглянул ВОЕМИР!
— Что… Что это такое? —собственный голос противно дрогнул.
— Слепок с ворожбы. На кого похоже?
—Воемир, — всё, что я смогла выдавить из себя.
Ярик сделал шаг к камину. Ещё один. Тишина треснула, разлетевшись скрежетом. Левый от камина угол сморщился, словно помятая бумага. В нос ударило зловоние, словно кто-то смешал прокисший суп с грязными носками и приправил несвежим дыханием.
— Что это?!
— Молчи, дура! — Ярик попятился. В его руке вспыхнул огненный хлыст. В стене что-то закопошилось. Кусочки камня упали на пол. Из щели показалась медвежья лапа. Когти длиною с человеческий палец прочертили полосы на деревянных досках, затем вылезла и отвратительная морда. Жёлтые, выпученные глаза смотрели с бессмысленным голодом. Из без губой пасти торчали обломки клыков. Понадобилось мгновение, чтобы я поняла, что это не клыки, а сломанные кости, которые кто-то присобачил вместо клыков.
— Голем! — Я тут же зажала себе рот рукой.
Ярик хлестнул — голем взвыл и кинулся. Свист удара, всполох пламени. Голем шмякнулся на доски, но тут же поднялся. Я выдрала из пола несколько досок для защиты. Из угла по всему полу расползалась тонкая, ледяная плёнка. Ярик отступил, поскользнулся, распластался, как готовый кусок мяса. У меня ноги подкосились, но я же вампир, одно из самых опасных существ на свете! Никакая глиняная кукла меня не остановит. Три размашистых шага, удар - голем отлетел к стене.
— Спасибо, — прошептал Ярик, одновременно посылая пучок раскаленных шариков в голема.
— Потом скажешь! — Я стояла, пытаясь удержать равновесие.
— Надо убираться отсюда, — Ярик поднялся на ноги и потянул меня за локоть в сторону. Наш шаткий дуэт добрался до окна, и тут меня буквально по голове ударила мысль: а что если это чудовище пойдёт за нами?
—Я знаю это место, как собственное кольцо — скроемся, — Ярик толкнул раму.
— Вдруг оно кинется на ворожеев внизу?! Они смогу защититься?
Ярик смотрел на меня несколько мгновений, словно не понимая, что я сказала. Чудовище напомнило о себе ворчанием.
— Чтоб гремлины разорвали тебя за твою болтовню! — Он обернулся к подползающему голему. — Отвлеки его, а я подготовлю ворожбу!
Светящиеся глаза наполнила пустота.
— Эй! Что за шутки! — Я ударила его в плечо, но Ярик только покачнулся, как болванчик. А голему остался всего шаг, клацая зубами, как заводная игрушка. Я пнула его со всей силы — тварь отскочила назад. Скрежет когтей – он вновь ринулся вперед. Я отпрыгнула, поскользнулась и плюхнулась. Краем глаза увидела, как когти чудовища пронзили моё плечо. Накатило чувство нереальности происходящего из-за отсутствия боли. Голем поднял вторую лапу.
— Чужая плоть — умри! Мёртвая кость — замри!
Голем замер, а я почувствовала себя коллекционным жуком, пришпиленная когтями к полу.
— Не забудьте про меня, — сказала я. Страх пересилил стыд за собственную трусость. Не забудь выкопать!
— Я не забуду, — сказал Панкрац. — Никогда.
Топот шагов. Дребезг. Завыл ветер, и меня пронзил холод. Не такой, как когда тебя щиплет за щёки мороз в снежный день, а словно ты встретился со своим самым жутким кошмаром. Я сжалась, пытаясь спрятаться.
Глава 7, про «дом, милый дом»
Маруся покрепче ухватила свою корзинку с вязанием и зашагала по тропинке через фруктовый сад к беседке. Айка и Дана решили позаниматься в библиотеке.
Она могла бы вязать и там. Не в первый раз. Но у неё была причина прятаться: сегодня пришло письмо от родителей. Если подруги увидят, сразу начнут спрашивать, и придётся рассказать о братьях. Нет! Никто не должен знать!
Сев на занозистую скамью, Маруся достала плотный конверт. Она бы сожгла белоснежную бумагу, если бы не обязанность написать ответ, иначе мама завалит её ещё большим количеством писем. В комнате, на самом дне большого кованого сундука уже лежала стопка посланий, и каждый раз получая новое, Маруся чувствовала, как душат нежные руки родного дома.
Весточку от матери даже нельзя было назвать настоящим письмом. Она сообщала, что наняла Воемиру учителя музыки и хвасталась его успехами, намекая, что когда Маруся приедет на каникулы, они вдвоём смогут сыграть дуэтом.
Маруся усмехнулась. Она, боясь сглазить, ещё не сообщила родителям, что этой зимой у неё другие планы: отец Даны пригласил обеих подруг дочери провести три недели в заснеженных горах. Так что никакой совместной игры на флейтах не будет.
Маруся продолжила читать. В самом конце, мама немного рассказала о Милолике, который почти всё своё время читал или гулял по лесам и полям, вокруг имения. Вот и всё, и это после того, как Маруся буквально завалила мать вопросами о старшем брате. Милолик ей, в отличие от Воемира, очень нравился: он был не таким угрюмым и отрешенным, не использовал ворожбу по любому поводу, а ещё он очень много знал, и с ним было интересно общаться.
— Добрый день! — она вздрогнула от громкого голоса, разорвавшего тишину. У входа в каменную беседку стоял Баско, тот незадачливый собиратель огнецвета.
Марусе стало нечем дышать.
— Что с вами? Я так сильно напугал? — Он шагнул внутрь.
— Нет. Совсем нет, - она осторожно, стараясь не подать виду, что эта записка какая-то особенная, сунула её в корзину с шерстью и веретеном. Никто не должен понять, что у неё есть тайна. — Что вы здесь делаете?
— Бегаю штрафные круги, — только тут Маруся заметила, что темнохватец тяжело дышит. — Устал, как скотина. Можно просьбу?
Маруся опешила. О чём он может попросить её?
— Да, что бы вы хотели?
— Сделайте вид, что вам дурно? Я бы вас к знахарю проводил и сам отдохнул. Сил моих больше нет, - лицо у него было красным, как помидор.
— Хорошо, пойдёмте, — Маруся встала.
Баско пристроился рядом, и они зашагали по тропинке.
— Как ваш ожог? — спросил он.
Маруся чуть спустила рукав коричневого платья и показала ему чистую ладонь. Благодаря отварам, заговорам и нескольким самодельным амулетам кожа затянулась в тот же день, хотя наведенная боль прошла только к вечеру следующего.
— Всё хорошо. Спасибо. Как вы сами?
— Отрабатываю свою оплошность ежедневными пробежками, - он усмехнулся.
В этот момент из-за большого куста крыжовника впереди выступил мужчина с густой рыжей бородой. На плечах у него была накидка из медвежьей шкуры.
— Медведь! — придушено зашипел Баско и сделал шаг назад, но «Медведь» уже шёл в нашу сторону.
— Добрый день, Честимир Яромирович! — прокричал Баско, выпрямившись.
— Мохов, сукин ты сын! Чего шатаешься?
— Девушка попросила проводить к знахарю, так как ей дурно, — пробубнил Баско, опустив голову.
— Мне плевать на ваши отговорки! Три штрафных круга вокруг пансиона!
Маруся вздрогнула. Молодой ворожей уже разворачивался. Она поняла, что нужно что-то сделать. Широко распахнув глаза и рот, она рухнула на пол и завизжала, требуя помощи.
— Мохов! — закричал глава Темнохвата. —Шибко тащи её внутрь!
Маруся почувствовала, как её хватают за подмышки, поднимают и тащат. Она старалась помочь, но не сильно явно дёргать ногами. При этом сильнее жмурилась. Через некоторое время послышался тихий вопрос:
— Тебе реально плохо?
Маруся открыла глаза. Честимира Яромировича нигде рядом не было.
— Нет, просто я за тебя испугалась.
— Благодарю.
Они переглянулись. Через мгновение послышался заливистый смех.
Я открыла глаза. Передо мной было чёрное небо, но сегодня на нём светился кусок луны. В белом свете мир вокруг был виден, как днём.
— Маруся, ты в порядке? — Панкрац навис надо мной.
Увидела его, и всё внутри обожгло яростью. Почему рядом ОН, а не Баско? Чем я так прогневала Сердце?
— Тебе больно? — Панкрац вцепился мою руку.
— Не трогай меня! — Я вырвалась, не желая, чтобы это лживый, наглый изменник касался меня.
Вампир не двигался. Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах абсолютное спокойствие. Это привело меня в чувства.
Произошедшее было лишь сном, ночным, точнее, дневным видением, а я здесь и сейчас, рядом с тем, кто помогает мне, а значит, в его сердце есть доброта.
— Я… Всё хорошо. Прости.
Панкрац протянул мне руку и помог подняться. Я слышала над головой бурный разговор с участием Ярика.
— Как себя чувствуешь? — спросил Панкрац.
— Хорошо, — На самом деле, у меня немного кружилась голова.
Панкрац помог мне выбраться из могильной ямы.
— Спасибо за всё.
Он махнул рукой — двое вампиров, Роджер и щуплая девушка, стали вытягивать на веревках мой гроб. Он выглядел не так как прежний: тёмное дерево, блестящая в белом свете поверхность, изящные линии. Я даже залюбовалась.
— А что стало с прежним?
— Этот гроб только отчасти новый. Здесь много старых досок,— Панкрац улыбнулся, но выглядело это очень наигранно. — Не беспокойся. Энд своё дело знает.
Я кивнула. Внутри, как ни странно, не было никакого волнения. Наоборот, все мои мысли устремились в будущее.
— Спасибо ещё раз. Ты мне сильно помог.
— Я рад, — он сделал паузу. — Ты уходишь?
Взгляд вампира был внимательным, но, что меня удивило, без обиды. Просто ждал ответа, а мне стало не по себе.
— Я не могу остаться. Мне нужно сделать одно дело, — мысленно я говорила себе, что в моём поступке нет ничего плохого. Панкрац сам согласился мне помочь, поэтому я не использовала его.
— Если ищешь семейный перстень, — усмехнулся Панкрац,— разве не хочешь ни о чём меня спросить?
— Отк… Ты подслушивал?
— Нет, — Он замолчал. —Ты не помнишь, но сама мне сказала, что так будет.
— Как?
Я почувствовала, как мир, хоть на некоторое время ставший понятным, вновь рассыпается.
— Что ж, думаю, стоит начать сначала, — Панкрац поморщился. — Ты изменилась незадолго до пожара. Больше не ругалась и не пыталась сжечь. Мне даже удалось выманить тебя на свидание, но когда я ждал у ворот, на меня напали, — тонкие пальцы коснулись моего запястья. Я опустила взгляд и заметила тонкий кривой шрам на внутренней стороне.
— Откуда он?
— Ты дала мне испить своей крови, чтобы спасти. Я благодарен, — Он улыбнулся. — После этого мы стали ближе, а перед самым пожаром я пригласил тебя на бал. Там ты сказала, что скоро всё забудешь, а как вспомнишь, отправишься на поиски кольца. А ещё, что я должен каждые сто лет устраивать этот бал, — Панкрац говорил, а его лицо приближалось, пока наши губы не коснулись. Так мягко, нежно. Я охнула.
— Мне сейчас плохо станет от вашей сахарной любви! — крикнул Ярик.
Что я делаю?
Я смогла сделать шаг назад. Меня переполняла неловкость и растерянность, и благодарность. Нужно было уходить, но перед этим было ещё одно важное дело.
— Скажи, где я бывала в те дни, которые я забыла? До моего обращения.
—Нигде особо. Дома, в своём Совете и в пансионе, а ещё на балу со мной.
—Где состоялся бал?
— Во дворце Амадоера Фурнье. Он был разрушен и восстановлен только семьдесят лет назад.
Из всех мест моя комната была ближе всех к кладбищу. Не стоило забывать и о странных знаках. Наверняка, печати наложены для защиты тайника. Но я ли их наложила? Такой странный рисунок.
Я хотела сказать.
«— Что ж, тогда я пойду. Ещё раз спасибо, — и мило улыбнуться».
Панкрац изучал меня взглядом с потаённой надеждой. Но, что я могла ему дать? Поцелуй или он рассчитывает на что-то большее?
Мы смотрели друг на друга, пока он не заговорил. Серый голос сильно отличался от живого взгляда тёмных глаз.
— Ты говорила о каких-то сведеньях.
Я себя чуть по лбу не ударила. Точно, а я напридумывала себе тут всяких непристойностей. Аж, стыдно.
— Это на счёт охотников. Они следили за мной от самого ходока. И у них было моё описание. Их кто-то подослал, и я думаю, что это из твоего клана…
— Ведь только мы знали, на каком ходоке ты уехала, — закончил Панкрац. —Разберусь. Не волнуйся.
Я позвала Ярика, околачивающегося у дальней могилы.
— Что мы теперь делаем?
— Надо проверить одно место.
— Хорошо. Пока, клыкастые!
Я повернулась: Панкрац с подручными исчезли. Остался только мой гроб у могилы.
— Сама неси, — тут же припечатал Ярик. — Я спину себе так сломаю.
Спорить не стала. Угроба обнаружились удобные ручки по бокам, видимо, чтобы удобнее было нести(это специальный переносной гроб для вампиров или я чего-то не знаю о новых обрядах погребения?).
Мы пошли вглубь города, и я почти сразу узнала дорогу, даже в полной темноте. Мысли крутились вокруг новых откровений Панкраца. Значит, я не один раз, а целых два потеряла память. Меня дважды прокляли? И оба раза Воемир или был ещё кто-то? Но что я сделала? Или не сделала? Панкрац сказал, что я предупреждала его, что всё это случится. Во мне проснулся дар провидца? Но такое никогда не приводило к потере памяти. Разве что я заболела ворожеевской проказой. Могло ли это привести к подобному? Вопросы, вопросы. Их было всё больше.
В десятке шагов от моего дома Ярик остановился и зажал нос рукой.
— Что за вонь!
Я принюхалась, но, конечно, ничего не почувствовала.
— Отвратительная ворожба! — просипел он, дыша через рот, и пошёл дальше.
Зрачки его тут же сузились, а тапет на пальце засветился.
—Показать, где ворожба? — прошептал он, когда мы вошли в переднюю. В темноте я видела лишь примерное очертание предметов. Как Ярик спокойно шёл вперед, не угодив ни в одну дырку в деревянном полу, осталось загадкой.
Я кивнула. Он нырнул под лестницу.
— Здесь метка! — послышался голос.
Я полезла за ним. Там было грязно и мало места. Ярик сидел на корточках, согнувшись, как старое дерево.
— Где?
Он указал на маленький рисунок оленя. Будь у меня живое сердце, оно бы точно забилось быстрее.
—Идём дальше!
Несколько рисунков нашлись по пути в квартиру.
— Можешь сказать, что это за ворожба?
Ярик потёр рисунок, принюхался, затем приложил ладонь, и под ней расползлись голубые, дымные щупальца, которые тут же обвили ладонь.
— Ворожба для защиты, не сильная, но намешали неизвестно что, — Ярик убрал ладонь. — Вороживший был в отчаянии и, вероятно, использовал всё, что знал.
Это подтверждало слова, что я и вправду знала, что должно случиться.
Мы вошли в квартиру, он вновь сморщился, словно съел кислятину, и закрутил головой в два раза быстрее.
— А вот это интересно,— Ярик прошёл по комнате, подняв руки, словно в каком-то призыве к Сердцу. Я хотела спросить, но он тут же зашипел и приказал отойти к стене.
Ворожей ходил по комнате, прикрыв глаза и задрав голову. Это напоминало фигуру странного танца. Я была уверена, что его глаза светились, как камень на пальце.
Крик резанул мне слух. Я закрыла уши руками, но не могла отвести взгляда. Ярик крутился как вихрь в огненной клетке. Губы шептали заговор, а вокруг него прыгали золотые молнии, и ревела буря.
— …конец настал! — произнёс он.
Комната погрузилась в тишину и темноту. Я сглотнула и отлепилась от кирпичей.
— Стой, где стоишь! —чеканил каждое слово Ярик.
Он провёл рукой по своему лицу, и на меня взглянул ВОЕМИР!
— Что… Что это такое? —собственный голос противно дрогнул.
— Слепок с ворожбы. На кого похоже?
—Воемир, — всё, что я смогла выдавить из себя.
Ярик сделал шаг к камину. Ещё один. Тишина треснула, разлетевшись скрежетом. Левый от камина угол сморщился, словно помятая бумага. В нос ударило зловоние, словно кто-то смешал прокисший суп с грязными носками и приправил несвежим дыханием.
— Что это?!
— Молчи, дура! — Ярик попятился. В его руке вспыхнул огненный хлыст. В стене что-то закопошилось. Кусочки камня упали на пол. Из щели показалась медвежья лапа. Когти длиною с человеческий палец прочертили полосы на деревянных досках, затем вылезла и отвратительная морда. Жёлтые, выпученные глаза смотрели с бессмысленным голодом. Из без губой пасти торчали обломки клыков. Понадобилось мгновение, чтобы я поняла, что это не клыки, а сломанные кости, которые кто-то присобачил вместо клыков.
— Голем! — Я тут же зажала себе рот рукой.
Ярик хлестнул — голем взвыл и кинулся. Свист удара, всполох пламени. Голем шмякнулся на доски, но тут же поднялся. Я выдрала из пола несколько досок для защиты. Из угла по всему полу расползалась тонкая, ледяная плёнка. Ярик отступил, поскользнулся, распластался, как готовый кусок мяса. У меня ноги подкосились, но я же вампир, одно из самых опасных существ на свете! Никакая глиняная кукла меня не остановит. Три размашистых шага, удар - голем отлетел к стене.
— Спасибо, — прошептал Ярик, одновременно посылая пучок раскаленных шариков в голема.
— Потом скажешь! — Я стояла, пытаясь удержать равновесие.
— Надо убираться отсюда, — Ярик поднялся на ноги и потянул меня за локоть в сторону. Наш шаткий дуэт добрался до окна, и тут меня буквально по голове ударила мысль: а что если это чудовище пойдёт за нами?
—Я знаю это место, как собственное кольцо — скроемся, — Ярик толкнул раму.
— Вдруг оно кинется на ворожеев внизу?! Они смогу защититься?
Ярик смотрел на меня несколько мгновений, словно не понимая, что я сказала. Чудовище напомнило о себе ворчанием.
— Чтоб гремлины разорвали тебя за твою болтовню! — Он обернулся к подползающему голему. — Отвлеки его, а я подготовлю ворожбу!
Светящиеся глаза наполнила пустота.
— Эй! Что за шутки! — Я ударила его в плечо, но Ярик только покачнулся, как болванчик. А голему остался всего шаг, клацая зубами, как заводная игрушка. Я пнула его со всей силы — тварь отскочила назад. Скрежет когтей – он вновь ринулся вперед. Я отпрыгнула, поскользнулась и плюхнулась. Краем глаза увидела, как когти чудовища пронзили моё плечо. Накатило чувство нереальности происходящего из-за отсутствия боли. Голем поднял вторую лапу.
— Чужая плоть — умри! Мёртвая кость — замри!
Голем замер, а я почувствовала себя коллекционным жуком, пришпиленная когтями к полу.
