— Вот этот что ли? — Михаэль указал на портрет с сожжённой головой.
— Верно. Кто это сделал?
Михаэль пожал плечами.
— Он вроде всегда таким был, хотя говорят прапрадед был безумным. Мож он.
В дверь заколотили так, что хлипкая щеколда задрожала.
— Иди сюда. И вы, милочка, спускайтесь, — протянул мужской голос.
Михаэль поморщился, как от зубной боли.
— Это отец, — прошептал он. — Сейчас опять будет занудствовать.
На мгновение захотелось захлопнуть дверь и не выходить, но подобное поведение выглядело бы глупым. Я не ребенок, чтобы прятаться. Михаэль уже стоял возле лестницы, низко опустив голову.
— Алексиус Решаев,— представился отец Михаэля, когда я ступила на каменный пол, затем тут же перевёл взгляд на сына. — И кто это?
— Мари… — Я осеклась, — Маруся Решаева.
Он выпучил глаза так, словно до этого был убеждён в моей немоте. Пришлось повторить своё имя, а Михаэль добавил, что я сестра Воемира.
— Какого ещё…
— Твой предок, деревяшка! — на пороге кухни появилась жена. — Мих тебе уж сто раз сказывал.
— Молчи, дура! — прикрикнул Алексиус, а затем посмотрел на сына. — В глаза смотри! В глаза!
Михаэль поднял голову, при этом ссутулился и небрежно сложил руки на груди.
— Да, я опять за старое, — протянул он.
Алексиус замахнулся, но я перехватила его руку.
— Э, вы чего? — Он во второй раз выпучил глаза, словно до этого не знал, что у меня есть руки.
Михаэль же, не будь дурак, быстро взбежал по лестнице и скрылся в своей комнате. Я отпустила Алексиуса.
— Вы нежить? — спросил тот хмуро.
— Вампир.
Лицо его почернело.
— Что вам нужно от этого дурака? — и бросил такой взгляд, что я сразу вспомнила Воемира: злой и недоверчивый.
— Давайте поговорим на кухне? — предложила я, с сожалением понимая, что беседа не будет ни простой, ни приятной.
— Скажите, что вам нужно. Я дам и уходите. Это маленький город и убийства здесь не нужны.
Меня его слова не задели. Я убийца. Что поделать, но договориться нам как-то нужно.
Сверху донёсся вопль: «Я всё равно его найду и уеду! Пусть гремлены сожрут твои шахты!»
Отец даже голову не поднял, сосредоточив взгляд на мне.
—У вас есть семейный перстень? — спросила я.
Лицо Алексиуса вытянулось.
— Нет, конечно.
— Именно его я ищу. Может, поговорим? — я кивнула в сторону кухни.
Ворожей повернулся к жене и после её кивка сделал страдальческий вдох и пошёл в кухню. Там он занял большой табурет, жена тут же поставила перед ним миску гречки и тарелку котлет. Хозяин дома чавкал. Мне ни присесть, ни тем более поесть, хотя бы из вежливости, никто не предложил. А раз не предлагают, сяду сама. Я подвинула скамью с максимальным шумом и села напротив Воемирова.
Некоторое время мы молчали, рассматривая друг друга. Во мне боролись два чувства: поскорее высказать всё и вернуться к Михаэлю, и понимание, что сейчас главное выждать. Кто первым заговорит, тот и получит преимущество. Во мне боролись две я: я, Маруся, прожившая всего двадцать лет и я Мари, шестисот лет от перерождения.
— Так ты то кольцо хотела? — пробубнил Алексиус, так и не доев котлету.
—Да, и ваш сын его тоже ищет.
— Ну, ищет и что с того.
Он старался казаться безразличным, но я видела, как глубокая морщинка пересекла лоб.
— Ваш предок, Воемир, был очень сильным и опасным ворожеем, — я старалась говорить, как можно спокойнее и чётче. — А Михаэль упрям. Я могу сейчас уйти, но его это не остановит. Он будет искать и однажды попадёт в беду.
Жена Алексиуса со стуком поставила тарелку хлеба перед мужем.
— Ты нам помочь хочешь?
— Нет. Я хочу получить кольцо.
— А что, если поиски займут месяцы или годы? Перегрызёшь весь город?
Алексиус провёл рукой по столу. Я видела, как засветился его камень, но подавила нервное движение шеей.
— Если увижу, что всё безнадёжно, уйду через две ночи и вернусь через десять лет. Мне проблемы тоже не нужны, — и ведь хотя бы полуправду сказала. Кому вообще нужны проблемы?
Супруги Воемировы переглянулись.
— Хорошо, два дня и никаких убийств в городе, — сказал Алексиус и продолжил есть. Жена взмахнула рукой, отправляя посуду в бадью с водой. Я поняла, что разговор окончен.
Михаэль сидел у самого люка, хмурый и печальный.
— Твоему отцу это не нравится? — Я обвела взглядом комнату.
Михаэль фыркнул.
— Он хочет, что б я, как он, зарылся под землю и всю жизнь гонял воздух в шахты. Тоже мне работа. Вот найду перстень и… — Он посмотрел на меня. — А вам кольцо зачем?
Несколько мгновений понадобилось, чтобы придумать отговорку. Так как Михаэль не вампир, можно было не опасаться, что он слышал о моём желании забрать семейный перстень.
— Видение было. Решила узнать всё ли хорошо с перстнем.
Михаэль некоторое время молчал.
— Что было в вашем видении о перстне?
— Ты и этот портрет.
Хорошо, что Михаэль не спросил, как я узнала его имя или название города. Вместо этого он вновь полез под кровать и достал резную шкатулку. Изнутри появился браслет из ракушек и листок с точками, да палочками.
— Прапрапрадед тоже увлекался поисками перстня и нашёл дверь, а ключ от неё этот браслет, но он настолько боялся, что семейную реликвию умыкнут, что никому ничего толком и не объяснил. Так и помер.
Звучало обнадеживающе. Я взяла несуразный браслет из серых с белыми пятнами ракушек, повязанных на шнурке. Что-то он мне напоминал, но мысль ускользала, а Михаэль выдвигал одну теорию за другой.
В какой-то момент, поняв, что дальше от этого толку не будет. Я озаботилась более насущными вопросам.
— Мне нужно написать письмо. Сможешь отправить?
Михаэль чуть наклонил голову в сторону.
— Ты умеешь?
— Конечно.
— Но ты же вампир.
— И как это связано? — Мысли начали путаться. Появилось одно единственное желание: лечь.
— Вампиры, ходячие мертвецы, слишком безмозглые, чтобы писать.
Я не знала обидеться или смеяться в ответ на это, сказанное столь серьёзно, утверждение.
— Если надо, и кот научится. Дай мне бумагу и перо. Покажу.
Михаэль дал мне и то и другое и всё время не сводил с меня глаз.
Записка получилась совсем короткой. «Добралась до места. Надеюсь, у тебя и Аимы всё хорошо. Как Баско?» Подумав, добавила: «Ты знаешь, что-нибудь про клан? Всё спокойно?». Подумав ещё, я зачеркнула имя Аимы. В голову вдруг пришла мысль, что если письмо перехватят, могут быть проблемы и лучше обойтись без лишних подробностей. Я попросила новый листок и переписала.
Рука двигалась с трудом. Адрес я выводила, почти теряя сознание.
— Отправь, пожалуйста.
— Правда, умеешь, — пробубнил Михаэль, беря письмо. — А читать тоже?
— И читать.
Я достала гроб из сундука.
Михаэль пододвинулся поближе и потянулся к крышке.
— Не тронь! — выпалила я без единой мысли.
Он тут же убрал руку.
— Если хошь, я ворожбу нанесу, чтоб никто не вскрыл.
— Нанеси.
Блаженная темнота.
Маруся куталась в лёгкую накидку, и была твёрдо намерена просидеть в шатре для переодевания всё время, что они останутся на пляже. Не хватало ещё, чтобы от этих жёлтых лучей у неё на носу появились веснушки. Тогда в пансионе точно все будут над ней смеяться.
— Дочка, вылезай! — позвала её мама.
— Нет!
— Солнце не такое уж и сильное, — сказал отец, — и совсем скоро оно скроется за облаками.
—Когда скроется, тогда и выйду, — кинула Маруся, снова пытаясь сильнее закутаться в накидку, хотя уже напоминала гусеницу.
— Сестра, — это был Милолик. Он говорил, как всегда, мягко и плавно. В голосе слышалась улыбка, — выходи, и я подарю тебе морское сокровище.
Маруся замотала головой, но червячок любопытства уже зашевелился внутри. Она в первый раз приехала на море и очень хотела бы, конечно, гулять по покрытому галькой берегу, подставлять лицо порывам солёного ветра и даже, может, окунуться в набегающие на берег волны, не боясь показаться пошлой, но перед самым отъездом она получила письмо от Айки. У той от целого месяца работы в поле всё лицо покрылось рыжими пятнышками, сделав подругу, по её собственным словам, похожей на «пятнистую белянку». Марусе даже страшно было представить, что она увидит такое у себя на лице. И так нос пуговкой и рот слишком большой, и лоб тоже.
В этот момент прямо в палатку влетел браслет. Сделан он был из ракушек. Она потянулась, но браслет вдруг отпрыгнул. Маруся поползла следом. Диковинное украшение словно лягушка прыгала вперед, пока не исчезло за приделами палатки.
Маруся закусила губу и всё же выползла наружу.
Море накатило на неё. Звуки, запахи полнили всё вокруг. Босые ноги ощущали твёрдый, шершавый гравий, коловший ступни. Птицы с криками неслись по голубому небу. Волны бежали навстречу, разбиваясь о берег. Вдалеке на чёрной скале стоял Воемир, не в пляжном костюме, а в своём обычном коричневом кафтане. Ветер трепал его рыжие волосы.
Маруся поискала взглядом браслет.
— Это ищешь?
Она охнула.
Воемир стоял в шаге от неё. В толстой ладони он держал браслет.
— Он мне не нужен, — Маруся опустила взгляд.
— Жаль, — Воемир помолчал. — На нём даже свистеть можно.
Маруся посмотрела на брата. Он поднёс к губам самую большую ракушку, сложил толстые губы трубочкой и засвистел весело, как морской ветер. У него даже получалось выводить какую-то мелодию.
Маруся постаралась сдержать улыбку.
В детстве она очень любила свистеть, но мама постоянно ругала её.
— Чего морщишься? — спросил Воемир.
Маруся тут же опустила взгляд на свои босые ноги.
— Прекрати её пугать, — Милолик возник внезапно и, как обычно, пришёл ей на помощь.— Вот и твоё сокровище.
Его улыбку не портил даже выбитый во время падения с дерева зуб. Брат протянул ей жёлтое ведро, полное воды. А ещё там были ракушки, монеты, янтарь и даже маленькая рыбка.
— Настоящее сокровище, — выдохнула Маруся. Порыв ветра – Воемир исчез.
Вспомнила! Я вспомнила, зачем здесь браслет из ракушек. Михаэль уже спал. Шкатулки нигде не было видно. Я заглянула под кровать, затем подняла несколько бумаг, стараясь не шуметь.
— Ищешь браслет? — пробубнили с кровати. — Не найдёшь.
Я повернулась. Михаэль зевнул на кровати, потирая глаза.
— Я поняла, что значит браслет.
— Точно? Или просто решила с ним улизнуть?
У меня в голове начала появляться теория, что теперь у ворожеев вместо цвета глаз и волос отличительная черта – дрянной характер.
— Даже не собиралась. Где браслет?
Михаэль сел, потёр глаза, а затем раздвинул кожу на пухлом запястье, словно это была глина и достал оттуда браслет.
— Всё своё – ношу с собой! — сказал он, гордо вздернув подбородок.
Было мерзко, но без запаха крови. Я подумала, что не хотела узнать это о современном ворожеевстве.
Взяв браслет, я нашла ту, самую большую ракушку. Свист получился не сразу. Я дула, стараясь не делать этого слишком сильно. Теперь надо было вспомнить мелодию.
— Может это поможет? — Михаэль протянул мне листок.
Я взглянула, и у меня словно глаза открылись. Это было похоже на самую простую нотную запись: палочка – длинный звук, точка – короткий. Мелодия Воемира была грубой и не складной.
Последний свист стих — портрет на стене исчез. На его месте остался проход, маленький как кроличья нора. Пройти через него можно было только ползком.
— Его здесь не было, — у Михаэля отпала челюсть.
— Пойду первой, — Я приблизилась к кушетке, но Михаэль тут же вытянул руку, мешая мне.
— Почему это ты?
Глазами так и сверкает.
—Я бессмертна.
Он покивал и убрал руку. Я, честно говоря, очень надеялась, что ничего смертельного не случится. Ведь Воемир не человеческие ловушки поставил, а ворожеевские. Я посмотрела на Михаэля, пожалела, что со мной нет Ярика, и повернулась к люку.
— Куда ты?
— Надо позвать твоего отца. Это может быть опасно.
Я успела только крышку поднять, когда заметила исчезающий в темноте ботинок, метнулась к люку, и схватила паршивца за ногу.
— Отпусти! — закричал Михаэль, дёргая ногой.
— Вылезай, дурак! Там опасно!
— Плевать! Отец всё равно ничего не умеет!
— Не делай глупостей! – Нога постепенно выскальзывала. Я вцепилась второй рукой. – Там могут быть ловушки!
Так мы и «играли» в перетягивание, пока Михаэль, выдохшись, не выполз. Лицо у него покраснело, а в глазах уже плясала ворожба.
— Это серьёзно, — сказала я тихо. — Ты же не хочешь всё испортить?
Михаэль вздохнул.
— Хорошо, тащи его.
Он меня за дуру принимает?
— Нет уж, пойдём вместе.
Алексиус точил нож на кухне.
— Чего тебе? — взгляда от своего клинка не оторвал.
Михаэль фыркнул и сложил руки на груди. Они оба молчали, а у меня от нетерпения дёргались пальцы.
— Мы нашли проход. Возможно, он ведет к кольцу, — сказала я, не дожидаясь, пока они перестанут мериться упрямством.
— Что дальше?
Мне захотелось дать ему по голове.
— Прикроете нас?
Алексиус посмотрел на меня, затем отбросил нож.
— Тебе записка, — он достал из-за пазухи распечатанный конверт.
Я посмотрела на него, но промолчала. Я была так близка к семейному кольцу, что на подобное можно было и не обращать внимания.
«Он исчез. Ворожеевский порог был прорван ворожбой. В остальном всё спокойно».
Я испытала удивление, ужас и непонимание одновременно, потом ещё раз пробежала глазами по строчке. Ярик понял мои опасения и тоже постарался обойтись без подробностей. Это было отвратительно. Я хотела знать больше. Понятно, что Воемир подчинил себе Баско и смог вырваться.
— Ты точно уверенна, что хочешь остаться? — спросил Алексиус.
Я вздрогнула и посмотрела в его нетерпеливые глаза.
— Нет, — сложив записку, я убрала её в сумочку на поясе. — Вы поможете нам?
Алексиус вздохнул и встал. В комнату мы вернулись в молчании. У меня мурашки бежали по мёртвой коже. Я понимала, что это невозможно, но казалось, что Воемир бродит где-то вокруг. Мне действительно следовало вернуться в Кляйнштадт, чтобы во всём разобраться, но не раньше, чем я узнаю, что же за этим проходом.
Он всё ещё зиял в стене чёрной дырой. Алексиус подошёл, щуря глаза в полумраке комнаты, а затем сделал несколько неловких движений руками. Глаза засветились.
— Чисто, — но как только Михаэль рванулся вперед, хватил того за плечо. — Вампир, полезай первой.
Стало понятно, что его «чисто» совсем не чисто. Я второй раз пожалела, что Ярик остался в столице, но теперь уже деваться некуда. Пойду искать другого ворожея, и мелкий наверняка первым сунется и убьётся. Осталось только положиться на амулеты Ярика.
Под пальцами была земля, а макушка упиралась в потолок.
— Поторапливайся! Чело ты еле движешься! — бубнил Михаэль у меня за спиной.
— Кто тебя так разговаривать со старшими учил!
Звук шлепка и оханье. Я почувствовала себя отомщённой. Не сразу, но я заметила, что тоннель начинает наклоняться. Ещё через какое-то время земляной пол сменился гладким камнем. На языке появилось гадкое послевкусие, оставшееся видимо ещё с того раза в архиве.
— Быстрее! — опять заныл Михаэль.
— Я тебя сейчас пну! — не выдержала я. – Осторожнее! Пол наклоняется!
— И что?
— И то!
— Слушай, а тебе точно шестьсот лет? — вмешался Алексиус.
— Верно. Кто это сделал?
Михаэль пожал плечами.
— Он вроде всегда таким был, хотя говорят прапрадед был безумным. Мож он.
В дверь заколотили так, что хлипкая щеколда задрожала.
— Иди сюда. И вы, милочка, спускайтесь, — протянул мужской голос.
Михаэль поморщился, как от зубной боли.
— Это отец, — прошептал он. — Сейчас опять будет занудствовать.
Глава семьи оказался так же не высок ростом, широк в плечах и ещё шире в талии. На голове ни одного волоска. Лицо разрезали глубокие морщины. Он был зол. Нет, в бешенстве и это выражение лица я узнала.
На мгновение захотелось захлопнуть дверь и не выходить, но подобное поведение выглядело бы глупым. Я не ребенок, чтобы прятаться. Михаэль уже стоял возле лестницы, низко опустив голову.
— Алексиус Решаев,— представился отец Михаэля, когда я ступила на каменный пол, затем тут же перевёл взгляд на сына. — И кто это?
— Мари… — Я осеклась, — Маруся Решаева.
Он выпучил глаза так, словно до этого был убеждён в моей немоте. Пришлось повторить своё имя, а Михаэль добавил, что я сестра Воемира.
— Какого ещё…
— Твой предок, деревяшка! — на пороге кухни появилась жена. — Мих тебе уж сто раз сказывал.
— Молчи, дура! — прикрикнул Алексиус, а затем посмотрел на сына. — В глаза смотри! В глаза!
Михаэль поднял голову, при этом ссутулился и небрежно сложил руки на груди.
— Да, я опять за старое, — протянул он.
Алексиус замахнулся, но я перехватила его руку.
— Э, вы чего? — Он во второй раз выпучил глаза, словно до этого не знал, что у меня есть руки.
Михаэль же, не будь дурак, быстро взбежал по лестнице и скрылся в своей комнате. Я отпустила Алексиуса.
— Вы нежить? — спросил тот хмуро.
— Вампир.
Лицо его почернело.
— Что вам нужно от этого дурака? — и бросил такой взгляд, что я сразу вспомнила Воемира: злой и недоверчивый.
— Давайте поговорим на кухне? — предложила я, с сожалением понимая, что беседа не будет ни простой, ни приятной.
— Скажите, что вам нужно. Я дам и уходите. Это маленький город и убийства здесь не нужны.
Меня его слова не задели. Я убийца. Что поделать, но договориться нам как-то нужно.
Сверху донёсся вопль: «Я всё равно его найду и уеду! Пусть гремлены сожрут твои шахты!»
Отец даже голову не поднял, сосредоточив взгляд на мне.
—У вас есть семейный перстень? — спросила я.
Лицо Алексиуса вытянулось.
— Нет, конечно.
— Именно его я ищу. Может, поговорим? — я кивнула в сторону кухни.
Ворожей повернулся к жене и после её кивка сделал страдальческий вдох и пошёл в кухню. Там он занял большой табурет, жена тут же поставила перед ним миску гречки и тарелку котлет. Хозяин дома чавкал. Мне ни присесть, ни тем более поесть, хотя бы из вежливости, никто не предложил. А раз не предлагают, сяду сама. Я подвинула скамью с максимальным шумом и села напротив Воемирова.
Некоторое время мы молчали, рассматривая друг друга. Во мне боролись два чувства: поскорее высказать всё и вернуться к Михаэлю, и понимание, что сейчас главное выждать. Кто первым заговорит, тот и получит преимущество. Во мне боролись две я: я, Маруся, прожившая всего двадцать лет и я Мари, шестисот лет от перерождения.
— Так ты то кольцо хотела? — пробубнил Алексиус, так и не доев котлету.
—Да, и ваш сын его тоже ищет.
— Ну, ищет и что с того.
Он старался казаться безразличным, но я видела, как глубокая морщинка пересекла лоб.
— Ваш предок, Воемир, был очень сильным и опасным ворожеем, — я старалась говорить, как можно спокойнее и чётче. — А Михаэль упрям. Я могу сейчас уйти, но его это не остановит. Он будет искать и однажды попадёт в беду.
Жена Алексиуса со стуком поставила тарелку хлеба перед мужем.
— Ты нам помочь хочешь?
— Нет. Я хочу получить кольцо.
— А что, если поиски займут месяцы или годы? Перегрызёшь весь город?
Алексиус провёл рукой по столу. Я видела, как засветился его камень, но подавила нервное движение шеей.
— Если увижу, что всё безнадёжно, уйду через две ночи и вернусь через десять лет. Мне проблемы тоже не нужны, — и ведь хотя бы полуправду сказала. Кому вообще нужны проблемы?
Супруги Воемировы переглянулись.
— Хорошо, два дня и никаких убийств в городе, — сказал Алексиус и продолжил есть. Жена взмахнула рукой, отправляя посуду в бадью с водой. Я поняла, что разговор окончен.
Михаэль сидел у самого люка, хмурый и печальный.
— Твоему отцу это не нравится? — Я обвела взглядом комнату.
Михаэль фыркнул.
— Он хочет, что б я, как он, зарылся под землю и всю жизнь гонял воздух в шахты. Тоже мне работа. Вот найду перстень и… — Он посмотрел на меня. — А вам кольцо зачем?
Несколько мгновений понадобилось, чтобы придумать отговорку. Так как Михаэль не вампир, можно было не опасаться, что он слышал о моём желании забрать семейный перстень.
— Видение было. Решила узнать всё ли хорошо с перстнем.
Михаэль некоторое время молчал.
— Что было в вашем видении о перстне?
— Ты и этот портрет.
Хорошо, что Михаэль не спросил, как я узнала его имя или название города. Вместо этого он вновь полез под кровать и достал резную шкатулку. Изнутри появился браслет из ракушек и листок с точками, да палочками.
— Прапрапрадед тоже увлекался поисками перстня и нашёл дверь, а ключ от неё этот браслет, но он настолько боялся, что семейную реликвию умыкнут, что никому ничего толком и не объяснил. Так и помер.
Звучало обнадеживающе. Я взяла несуразный браслет из серых с белыми пятнами ракушек, повязанных на шнурке. Что-то он мне напоминал, но мысль ускользала, а Михаэль выдвигал одну теорию за другой.
В какой-то момент, поняв, что дальше от этого толку не будет. Я озаботилась более насущными вопросам.
— Мне нужно написать письмо. Сможешь отправить?
Михаэль чуть наклонил голову в сторону.
— Ты умеешь?
— Конечно.
— Но ты же вампир.
— И как это связано? — Мысли начали путаться. Появилось одно единственное желание: лечь.
— Вампиры, ходячие мертвецы, слишком безмозглые, чтобы писать.
Я не знала обидеться или смеяться в ответ на это, сказанное столь серьёзно, утверждение.
— Если надо, и кот научится. Дай мне бумагу и перо. Покажу.
Михаэль дал мне и то и другое и всё время не сводил с меня глаз.
Записка получилась совсем короткой. «Добралась до места. Надеюсь, у тебя и Аимы всё хорошо. Как Баско?» Подумав, добавила: «Ты знаешь, что-нибудь про клан? Всё спокойно?». Подумав ещё, я зачеркнула имя Аимы. В голову вдруг пришла мысль, что если письмо перехватят, могут быть проблемы и лучше обойтись без лишних подробностей. Я попросила новый листок и переписала.
Рука двигалась с трудом. Адрес я выводила, почти теряя сознание.
— Отправь, пожалуйста.
— Правда, умеешь, — пробубнил Михаэль, беря письмо. — А читать тоже?
— И читать.
Я достала гроб из сундука.
Михаэль пододвинулся поближе и потянулся к крышке.
— Не тронь! — выпалила я без единой мысли.
Он тут же убрал руку.
— Если хошь, я ворожбу нанесу, чтоб никто не вскрыл.
— Нанеси.
Блаженная темнота.
Глава 14, про поиски кольца
Маруся куталась в лёгкую накидку, и была твёрдо намерена просидеть в шатре для переодевания всё время, что они останутся на пляже. Не хватало ещё, чтобы от этих жёлтых лучей у неё на носу появились веснушки. Тогда в пансионе точно все будут над ней смеяться.
— Дочка, вылезай! — позвала её мама.
— Нет!
— Солнце не такое уж и сильное, — сказал отец, — и совсем скоро оно скроется за облаками.
—Когда скроется, тогда и выйду, — кинула Маруся, снова пытаясь сильнее закутаться в накидку, хотя уже напоминала гусеницу.
— Сестра, — это был Милолик. Он говорил, как всегда, мягко и плавно. В голосе слышалась улыбка, — выходи, и я подарю тебе морское сокровище.
Маруся замотала головой, но червячок любопытства уже зашевелился внутри. Она в первый раз приехала на море и очень хотела бы, конечно, гулять по покрытому галькой берегу, подставлять лицо порывам солёного ветра и даже, может, окунуться в набегающие на берег волны, не боясь показаться пошлой, но перед самым отъездом она получила письмо от Айки. У той от целого месяца работы в поле всё лицо покрылось рыжими пятнышками, сделав подругу, по её собственным словам, похожей на «пятнистую белянку». Марусе даже страшно было представить, что она увидит такое у себя на лице. И так нос пуговкой и рот слишком большой, и лоб тоже.
В этот момент прямо в палатку влетел браслет. Сделан он был из ракушек. Она потянулась, но браслет вдруг отпрыгнул. Маруся поползла следом. Диковинное украшение словно лягушка прыгала вперед, пока не исчезло за приделами палатки.
Маруся закусила губу и всё же выползла наружу.
Море накатило на неё. Звуки, запахи полнили всё вокруг. Босые ноги ощущали твёрдый, шершавый гравий, коловший ступни. Птицы с криками неслись по голубому небу. Волны бежали навстречу, разбиваясь о берег. Вдалеке на чёрной скале стоял Воемир, не в пляжном костюме, а в своём обычном коричневом кафтане. Ветер трепал его рыжие волосы.
Маруся поискала взглядом браслет.
— Это ищешь?
Она охнула.
Воемир стоял в шаге от неё. В толстой ладони он держал браслет.
— Он мне не нужен, — Маруся опустила взгляд.
— Жаль, — Воемир помолчал. — На нём даже свистеть можно.
Маруся посмотрела на брата. Он поднёс к губам самую большую ракушку, сложил толстые губы трубочкой и засвистел весело, как морской ветер. У него даже получалось выводить какую-то мелодию.
Маруся постаралась сдержать улыбку.
В детстве она очень любила свистеть, но мама постоянно ругала её.
— Чего морщишься? — спросил Воемир.
Маруся тут же опустила взгляд на свои босые ноги.
— Прекрати её пугать, — Милолик возник внезапно и, как обычно, пришёл ей на помощь.— Вот и твоё сокровище.
Его улыбку не портил даже выбитый во время падения с дерева зуб. Брат протянул ей жёлтое ведро, полное воды. А ещё там были ракушки, монеты, янтарь и даже маленькая рыбка.
— Настоящее сокровище, — выдохнула Маруся. Порыв ветра – Воемир исчез.
Вспомнила! Я вспомнила, зачем здесь браслет из ракушек. Михаэль уже спал. Шкатулки нигде не было видно. Я заглянула под кровать, затем подняла несколько бумаг, стараясь не шуметь.
— Ищешь браслет? — пробубнили с кровати. — Не найдёшь.
Я повернулась. Михаэль зевнул на кровати, потирая глаза.
— Я поняла, что значит браслет.
— Точно? Или просто решила с ним улизнуть?
У меня в голове начала появляться теория, что теперь у ворожеев вместо цвета глаз и волос отличительная черта – дрянной характер.
— Даже не собиралась. Где браслет?
Михаэль сел, потёр глаза, а затем раздвинул кожу на пухлом запястье, словно это была глина и достал оттуда браслет.
— Всё своё – ношу с собой! — сказал он, гордо вздернув подбородок.
Было мерзко, но без запаха крови. Я подумала, что не хотела узнать это о современном ворожеевстве.
Взяв браслет, я нашла ту, самую большую ракушку. Свист получился не сразу. Я дула, стараясь не делать этого слишком сильно. Теперь надо было вспомнить мелодию.
— Может это поможет? — Михаэль протянул мне листок.
Я взглянула, и у меня словно глаза открылись. Это было похоже на самую простую нотную запись: палочка – длинный звук, точка – короткий. Мелодия Воемира была грубой и не складной.
Последний свист стих — портрет на стене исчез. На его месте остался проход, маленький как кроличья нора. Пройти через него можно было только ползком.
— Его здесь не было, — у Михаэля отпала челюсть.
— Пойду первой, — Я приблизилась к кушетке, но Михаэль тут же вытянул руку, мешая мне.
— Почему это ты?
Глазами так и сверкает.
—Я бессмертна.
Он покивал и убрал руку. Я, честно говоря, очень надеялась, что ничего смертельного не случится. Ведь Воемир не человеческие ловушки поставил, а ворожеевские. Я посмотрела на Михаэля, пожалела, что со мной нет Ярика, и повернулась к люку.
— Куда ты?
— Надо позвать твоего отца. Это может быть опасно.
Я успела только крышку поднять, когда заметила исчезающий в темноте ботинок, метнулась к люку, и схватила паршивца за ногу.
— Отпусти! — закричал Михаэль, дёргая ногой.
— Вылезай, дурак! Там опасно!
— Плевать! Отец всё равно ничего не умеет!
— Не делай глупостей! – Нога постепенно выскальзывала. Я вцепилась второй рукой. – Там могут быть ловушки!
Так мы и «играли» в перетягивание, пока Михаэль, выдохшись, не выполз. Лицо у него покраснело, а в глазах уже плясала ворожба.
— Это серьёзно, — сказала я тихо. — Ты же не хочешь всё испортить?
Михаэль вздохнул.
— Хорошо, тащи его.
Он меня за дуру принимает?
— Нет уж, пойдём вместе.
Алексиус точил нож на кухне.
— Чего тебе? — взгляда от своего клинка не оторвал.
Михаэль фыркнул и сложил руки на груди. Они оба молчали, а у меня от нетерпения дёргались пальцы.
— Мы нашли проход. Возможно, он ведет к кольцу, — сказала я, не дожидаясь, пока они перестанут мериться упрямством.
— Что дальше?
Мне захотелось дать ему по голове.
— Прикроете нас?
Алексиус посмотрел на меня, затем отбросил нож.
— Тебе записка, — он достал из-за пазухи распечатанный конверт.
Я посмотрела на него, но промолчала. Я была так близка к семейному кольцу, что на подобное можно было и не обращать внимания.
«Он исчез. Ворожеевский порог был прорван ворожбой. В остальном всё спокойно».
Я испытала удивление, ужас и непонимание одновременно, потом ещё раз пробежала глазами по строчке. Ярик понял мои опасения и тоже постарался обойтись без подробностей. Это было отвратительно. Я хотела знать больше. Понятно, что Воемир подчинил себе Баско и смог вырваться.
— Ты точно уверенна, что хочешь остаться? — спросил Алексиус.
Я вздрогнула и посмотрела в его нетерпеливые глаза.
— Нет, — сложив записку, я убрала её в сумочку на поясе. — Вы поможете нам?
Алексиус вздохнул и встал. В комнату мы вернулись в молчании. У меня мурашки бежали по мёртвой коже. Я понимала, что это невозможно, но казалось, что Воемир бродит где-то вокруг. Мне действительно следовало вернуться в Кляйнштадт, чтобы во всём разобраться, но не раньше, чем я узнаю, что же за этим проходом.
Он всё ещё зиял в стене чёрной дырой. Алексиус подошёл, щуря глаза в полумраке комнаты, а затем сделал несколько неловких движений руками. Глаза засветились.
— Чисто, — но как только Михаэль рванулся вперед, хватил того за плечо. — Вампир, полезай первой.
Стало понятно, что его «чисто» совсем не чисто. Я второй раз пожалела, что Ярик остался в столице, но теперь уже деваться некуда. Пойду искать другого ворожея, и мелкий наверняка первым сунется и убьётся. Осталось только положиться на амулеты Ярика.
Под пальцами была земля, а макушка упиралась в потолок.
— Поторапливайся! Чело ты еле движешься! — бубнил Михаэль у меня за спиной.
— Кто тебя так разговаривать со старшими учил!
Звук шлепка и оханье. Я почувствовала себя отомщённой. Не сразу, но я заметила, что тоннель начинает наклоняться. Ещё через какое-то время земляной пол сменился гладким камнем. На языке появилось гадкое послевкусие, оставшееся видимо ещё с того раза в архиве.
— Быстрее! — опять заныл Михаэль.
— Я тебя сейчас пну! — не выдержала я. – Осторожнее! Пол наклоняется!
— И что?
— И то!
— Слушай, а тебе точно шестьсот лет? — вмешался Алексиус.
