— Он в порядке — был в тот вечер в городе по делам, вернулся как раз к началу возгорания. Я уже отправил письмо с вопросом о том, чем мы можем ему помочь. — Миарит аккуратно прикрыл за сыном дверь, и придержал за рукав двинувшегося к лестнице Кея. Лицо его было, насколько удавалось разглядеть в полумраке, очень тревожным. Вокруг глаз залегли глубокие тени, волосы из каштановых, как у сына, превратились в чёрные — вылитый Молест, вестник бед и перемен. Ощущение усиливали два дешёвых бронзовых подсвечника-горгульи, обрамляющие вход, и сейчас располагавшиеся по обе стороны от отца, как молестовы Гончие мора. Подмастерья, отвечающие за чистоту в типографии, видимо, решили, что просто начищать до блеска бронзовых страхолюдин скучно, и занялись фигурной полировкой металла, в результате чего грубые поделки обзавелись чешуёй, полосами, сверкающими глазами и стали вдвое страшнее, чем планировалось создателем. — Меня беспокоит другое. Судя по словам информатора, возгорание началось с библиотеки. И это уже шестая библиотека, сгоревшая на северном берегу с начала года. Винят, как всегда в последнее время, то мифических злокозненных колдунов, то «Мечей». — Пренебрежительный фырк разбил торжественно-гнетущую атмосферу. — Можно подумать, почтенному ордену, покровительствующему учёным и исследователям, заняться больше нечем, как ездить по стране и библиотеки поджигать. И отшельникам-чародеям тоже. Но кто-то библиотеки жжёт. И панику раздувает. По всему северу прокатилась волна обвинений в злонамеренном колдовстве, казней, арестов и конфискаций имущества.
Миарит-старший ненадолго умолк, переводя дыхание и давая наследнику обдумать сказанное, и двинулся к лестнице. Тишину нарушали только далёкие голоса подмастерьев, раздающиеся из печатного цеха, и размеренное цоканье двух пар подкованных сапог по серо-красной напольной плитке.
Взгляд Кейэда привычно скользил по выложенному на полу двухцветному лабиринту, исчёрканному жёлтыми полосами солнечного света. Жуткие слухи, один нелепее другого, уже четвёртый год потихоньку расползались из северо-восточных провинций. Настойчиво и неотвратимо. Тихие женские шепотки на рынках и кухнях, страшные байки, полусерьёзно пересказанные мастеровыми за кружкой пива, странные новости, принесённые бродячими певцами, сливались в один тревожный фон. Главная горничная на прошлое солнцестояние увешала всю усадьбу венками из отгоняющих зло трав. Подмастерья притащили в печатный цех вырезанного из осины крылатого медведя — защитника от вредоносных чар. По улицам Нера косяками бродили шарлатаны, торгующие поддельными амулетами от сглаза, и большая часть мастеров успела этими сомнительными украшениями обзавестись. Кейэд сомневался в действенности этих средств, но предаваться суевериям не мешал. Если людям так спокойнее, то пусть их. Главное за отвлекающей суетой не проморгать настоящую опасность.
Отец рассуждал примерно так же.
— Помнишь письмо от мэтра Эртэ, пришедшее в прошлом месяце? В котором он писал, что хочет передать нам несколько родовых книг по магии, потому что опасается за свою жизнь? Мы тогда посмеялись — кому может понадобиться чародействующий на досуге владелец сундучной мастерской? Сейчас меня ситуация уже не забавляет. Когда пойдёшь за лампами, книги забери, но срочно начинай думать, как защитить нашу библиотеку. И нашу усадьбу. Сам нужного колдовства не знаешь — съезди к мэтру Неенту в Белую рощу. Он не ахти какой колдун, но с заговором от огня должен справится.
— Хорошо, — отозвался нерадостно Кей. День только начался, а дел на него уже запланировано столько, что хоть натрое разорвись, и все срочные. — Сделаю. Не беспокойся.
Быстро разобраться с повседневными типографскими делами не получилось, и на встречу с почтенным Эртэ Кей отправился почти что бегом. Учитывая погоду, это было вполне уместно — со вчерашнего дня заметно похолодало, а запасной одежды в мастерской гравёр не держал. Приходилось греться движением. И сожалеть, что наследник издательского дома не имеет морального права простонародно хлопать руками по плечам. Кей покосился на стайку мальчишек, с энтузиазмом гоняющих по мутной луже огромный — на медведя хватит — деревянный башмак, натянул берет поглубже в тщетной попытке прикрыть уши, и недобрым словом помянул столичных модников. Не могли что-нибудь более практичное придумать? Конечно, если бы можно было взять карету… Но магистрат не спешил баловать горожан и торопиться с ремонтом обвалившегося во время весеннего ледохода Резного моста. А покачивающийся на мелких колючих волнах наплавной, временный мост годился только для пешеходов. Объезд же занял бы примерно столько же времени, сколько путь пешком туда-обратно. Нер, как и большинство городов, стоящих на берегах Эвэды, величайшей реки всего юга и востока, имел очень простую планировку: прибрежная крепость на возвышенности, опоясанная первым каналом, а дальше — пёстрые жилые и торговые дуги «подолов», отделенные друг от друга каналами поуже и поновее. Разрешение на строительство мостов городские власти давали крайне неохотно, дабы не облегчать жизнь потенциальным захватчикам, поэтому коварно рухнувшая переправа стала и для купцов, и для жителей настоящим бедствием.
Густая серая хмарь окутывала здания Учёного квартала, смягчая яркие краски и делая незаметной грязь. Болтающиеся на цепях вывески немногочисленных лавок и трактиров пронзительно скрипели под порывами налетающего с реки ветра — сколько ни смазывай их, угождая нервным соседям и городскому совету, всё равно промозглая осенняя сырость до металла доберётся. Со стороны трактиров шёл пряный аромат грога, смешиваясь с неистребимыми запахами дёгтя и рыбы. Сквозь редкие просветы в низких серых тучах лились на город плотные потоки золотистого солнечного света.
Чем ближе становился Караванный Угол, тем меньше попадалось таких просветов, а когда Кей почти добрался до постоялого двора дядюшки Гуйта, в котором всегда останавливались приезжие латларцы, начал накрапывать мелкий холодный дождь, имеющий, судя по всему, большие планы на то, чтобы превратиться в полноценный ливень. То, что караван прибыл, стало понятно издалека. Ещё из-за угла можно было услышать ржание, стук, властное покрикивание и неразборчивые торопливые ответы. К высокому, крытому резным навесом крыльцу пришлось протискиваться между заляпанными по самый верх обрешётки повозками. От резкого крика под ухом Кей дёрнулся и мазнул локтём по борту, мимо которого пробирался. На серой, с кирпично-красной вышивкой, шерстяной ткани тут же отпечатался длинный след из плодородной нерской земли, доведённой осенними дождями до консистенции сметаны. Пытаться оттереть «украшение» прямо на месте Кей не стал, не хватало ещё больше измазаться. Сердитый взгляд, брошенный через плечо, цели не достиг — низенький сухощавый человек в добротном тёплом робе купеческого управляющего не обратив никакого внимания на постороннего человека ещё раз усовестил неаккуратных гостиничных грузчиков и зелёным суконным вихрем унёсся куда-то вглубь толчеи. Спустя несколько мгновений недовольный голос раздался со стороны кухонь.
Хозяин постоялого двора, Дядюшка Гуйт-четвётрый вышел на крыльцо с видом принимающего парад императора, негромко отдал несколько распоряжений и суета начала упорядочиваться. Кей поднялся по широким серо-зелёным ступеням из песчаника, отполированного множеством ног до шелковистого блеска, и вежливо кивнул. Гуйт расплылся в радушной улыбке и поклонился в ответ.
— Добрейшего дня, господин Миарит! Вы, как всегда, к господину Эртэ? — Хозяин гостиницы мог бы и не уточнять, ибо деловые встречи типографов и латларского сундучника повторялись на его территории из года в год вот уже тридцать лет, но вежливость требовала. Вдруг молодой человек притащился пешком на другой конец города просто для того, чтобы выпить стаканчик знаменитого по всему северному берегу яблочного сидра, а прибытие каравана совпало с визитом чисто случайно?
— Да, и, если это возможно, хотел бы поговорить с ним поскорее. — Порыв ветра задул несколько холодных и будто бы колючих дождевых капель в лицо, подгоняя. Вторая порция воды стекла по широкой бобровой оторочке плаща за шиворот. Кей невольно покосился на дверь, от которой шёл тёплый воздух, сдобренный ароматом специй, жареного мяса и горячей сдобы. — Он наверху, или уже спустился в обеденный зал?
Задумчиво подёргав себя за короткую пушистую бороду, Гуйт возвёл глаза к белёным балкам навеса. Может так из памяти нужное выудить получится? Внимание его тут же привлекла развесистая паутина. Безобразие! Куда служанки смотрят?!
Мужчина качнул головой, отгоняя посторонние мысли.
— Не знаю, господин Миарит. Не видел я его сегодня. Проморгал видно, пока к поварам с проверкой ходил. Эй, Мерек!
Средний сын Гуйта, смуглый кряжистый парень на два года помладше Кея, обернулся на отцовский зов, отдал короткое распоряжение стоящему рядом конюху, и ловко запрыгнул на крыльцо. Вид он при этом удерживал смиренный, но глаза посвёркивали нетерпеливо.
— Ты не видел, куда господин Эртэ после прибытия пошёл?
— А он в этот раз вообще не приехал. — Мерек немного обескуражено пожал плечами и тут же уплыл мыслями к текущим делам, но под грозным отцовским взглядом счёл нужным пояснить. — Я на воротах стоял, всех приезжих видел. Ни его самого, ни его повозки не было.
У Кея неприятно ёкнуло в желудке. Конечно, задержать Эртэ могло всё, что угодно, но после утренних известий и письма мысли лезли исключительно тревожные.
— Может, в дороге задержался? — Озвучил более мирный вариант дядюшка Гуйт. Он удивился ничуть не меньше, на его памяти за тридцать лет почтенный Эртэ не опоздал на встречу ни разу, но причина тревоги была несколько иная. Возраст... Не понимает молодёжь, что это значит. А ведь владелец сундучной мастерской ровесник старого Миарита, основателя типографии, помершего ещё доброе десятилетие назад. — Можно у прибывших спросить. Мерек, поймай кого-нибудь не слишком занятого, и тащи в обеденный зал. А вы, господин Кейэд, не откажите кружечку глинтвейна за счёт заведения попустить. По такой-то погоде без него никуда!
Кей был полностью с этим утверждением согласен, но сегодня ароматный напиток не лез в горло, и когда объявился Мерек в компании знакомого громогласного управляющего, отставил едва пригубленную кружку. И сдержанно ухмыльнулся: похоже командир от торговли успел издёргать всех настолько, что сын Гуйта воспользовался первой же подвернувшейся возможностью сплавить его подальше.
При ближайшем рассмотрении торговец оказался бледным до желтизны, с лихорадочным румянцем на щеках, но на энергичности нездоровье, очевидно, не отразилось. Пока шёл от двери до «господского», застеленного вышитой скатертью стола возле дальнего камина, успел ругнуться на примостившегося у входа мужика (судя по плотной разноцветной вышивке на подоле длинной, до колен рубахи — крестьянина с южного берега) отдать распоряжения двум пробегавшим мимо служанкам, о чём-то спросить провожатого. Оглядеть с ног до головы благородного господина, который пожелал его видеть, и кинуть несколько взглядов в приоткрытое окно — чем там подчинённые без присмотра занимаются? Когда Кей приглашающе кивнул на стул напротив, первым делом ухватился за протянутую ему Гуйтом исходящую паром кружку, но пить тоже не стал. Обхватил обеими руками, грея худые узловатые пальцы, и вопросительно уставился на инициатора разговора.
— Успешных дел, уважаемый. — Не стал трепать нервы себе и окружающим Кей. — С вашим караваном от Латлара должен был ехать мастер Эртэ, но я не вижу его среди прибывших.
Собственно вопрос не прозвучал, но управляющему он и не был нужен. Болезненного вида лицо исказилось в непонятной гримасе, и торговец залпом отпил треть кружки. Закашлялся. И посмотрел на Кея с огромным подозрением.
— Человек с таким именем был казнён за злонамеренное колдовство.
Кейэд в замешательстве отставил кружку. Хорошо, что ничего не пил в момент заявления, точно бы подавился.
— Как?! То есть, где это произошло, кто был обвинителем и что послужило причиной для такого нелепого обвинения?
Образ почтенного седенького ремесленника, наводящего порчу на соседа, или привораживающего знатную красотку с помощью зелья, в голове укладываться никак не желал. Характер у Эртэ был, конечно, не золотой, и даже не серебряный, но в представлении Кея он бы скорее отходил наглеца, вызвавшего неудовольствие, клюкой, чем заклинанием.
Торговца никакие сомнения не терзали. Не убирая подозрительность из взгляда, он поделился, чуть повысив голос, чтобы было слышно и за соседними столами. Благо, мирно обедавшие люди после первого заявления успели отложить ложки и насторожиться.
— В деревушке в трёх днях пути отсюда, когда мы приехали, этот человек повздорил с тамошним шорником из-за каких-то волшебных светильников. А к утру у шорника рухнула крыша в мастерской. Сначала эти события не связали. Как я понял, колдуна там знали и уважали, а потому худого не подумали. К счастью, в то время в деревне остановился рыцарь из ордена Меча Братьев с отрядом, он-то дознание и провёл, и вину установил. И казнь его люди провели.
Вторая новость оказалась не менее шокирующая, чем первая. Кей с трудом подавил желание тряхнуть головой, чтобы привести мысли в порядок. Неужели орден, покровительствующий учёным, изобретателям и путешественникам в дальние страны тоже может поддерживать эту дурацкую суеверную панику? Когда лет четыреста назад с лёгкой руки короля Хортрана у правителей пошла мода вычленять из обширного общего пантеона «единственно верное» божество, а остальных принудительно вытеснять, Братья, старший из которых отвечал за вещный мир и животных, а младший — за тонкие реальности, волшебство и разумных существ, пришлись виэнонцам по душе в том числе и тем, что жрецы у них в приземлённые мирские дела лезть не любят. Воинственных орденов всего четыре на одиннадцать восславляющих Братьев королевств, зато учёных среди жрецов изрядное количество, да и благотворительностью они заниматься не забывают. Настоящий оплот мира и стабильности. Который на глазах Кейэда внезапно пошатнулся.
Почему они это делают?
Или правильнее будет спросить «зачем»?
— Вы сказали, что рыцарь проводил дознание. Как это было?
— Да обычно, — пожал собеседник плечами с таким видом, будто видел по три дознания о колдовстве еженедельно. — Сначала по развалинам походил, чуть ногу не сломал, когда доска в подпол проломилась. Потом самого шорника да соседей поспрашивал. Следом нас да самого этого Эртэ расспросил. Тот отрицал конечно, да куда там против учёных людей! Им-то головы не задуришь, не крестьяне, чай. Зарубили, как благородного — побоялись, что с верёвки сбежит, как нечестивец один давеча. Тоже кстати, латларский. До сих пор не поймали. А потом вещи Эртэ этого все сожгли, чтоб порча с них не распространялась, да амулеты злые в огне прокалились. У «Мечей» с теми, кто во вред простому люду колдует, разговор завсегда короткий.
Компания мастеровых за соседним столом согласно закивала, поддерживая и рассказчика, и членов северного ордена разом. Торговец, почувствовав одобрение, развернул ладони вверх, призывая благословение Братьев на защитников «простого люда», Гуйт нехотя последовал его примеру — так-то оно да, но не верилось ему в виновность старого знакомца, — а Кей скрипнул зубами и взялся за кружку.
Миарит-старший ненадолго умолк, переводя дыхание и давая наследнику обдумать сказанное, и двинулся к лестнице. Тишину нарушали только далёкие голоса подмастерьев, раздающиеся из печатного цеха, и размеренное цоканье двух пар подкованных сапог по серо-красной напольной плитке.
Взгляд Кейэда привычно скользил по выложенному на полу двухцветному лабиринту, исчёрканному жёлтыми полосами солнечного света. Жуткие слухи, один нелепее другого, уже четвёртый год потихоньку расползались из северо-восточных провинций. Настойчиво и неотвратимо. Тихие женские шепотки на рынках и кухнях, страшные байки, полусерьёзно пересказанные мастеровыми за кружкой пива, странные новости, принесённые бродячими певцами, сливались в один тревожный фон. Главная горничная на прошлое солнцестояние увешала всю усадьбу венками из отгоняющих зло трав. Подмастерья притащили в печатный цех вырезанного из осины крылатого медведя — защитника от вредоносных чар. По улицам Нера косяками бродили шарлатаны, торгующие поддельными амулетами от сглаза, и большая часть мастеров успела этими сомнительными украшениями обзавестись. Кейэд сомневался в действенности этих средств, но предаваться суевериям не мешал. Если людям так спокойнее, то пусть их. Главное за отвлекающей суетой не проморгать настоящую опасность.
Отец рассуждал примерно так же.
— Помнишь письмо от мэтра Эртэ, пришедшее в прошлом месяце? В котором он писал, что хочет передать нам несколько родовых книг по магии, потому что опасается за свою жизнь? Мы тогда посмеялись — кому может понадобиться чародействующий на досуге владелец сундучной мастерской? Сейчас меня ситуация уже не забавляет. Когда пойдёшь за лампами, книги забери, но срочно начинай думать, как защитить нашу библиотеку. И нашу усадьбу. Сам нужного колдовства не знаешь — съезди к мэтру Неенту в Белую рощу. Он не ахти какой колдун, но с заговором от огня должен справится.
— Хорошо, — отозвался нерадостно Кей. День только начался, а дел на него уже запланировано столько, что хоть натрое разорвись, и все срочные. — Сделаю. Не беспокойся.
Быстро разобраться с повседневными типографскими делами не получилось, и на встречу с почтенным Эртэ Кей отправился почти что бегом. Учитывая погоду, это было вполне уместно — со вчерашнего дня заметно похолодало, а запасной одежды в мастерской гравёр не держал. Приходилось греться движением. И сожалеть, что наследник издательского дома не имеет морального права простонародно хлопать руками по плечам. Кей покосился на стайку мальчишек, с энтузиазмом гоняющих по мутной луже огромный — на медведя хватит — деревянный башмак, натянул берет поглубже в тщетной попытке прикрыть уши, и недобрым словом помянул столичных модников. Не могли что-нибудь более практичное придумать? Конечно, если бы можно было взять карету… Но магистрат не спешил баловать горожан и торопиться с ремонтом обвалившегося во время весеннего ледохода Резного моста. А покачивающийся на мелких колючих волнах наплавной, временный мост годился только для пешеходов. Объезд же занял бы примерно столько же времени, сколько путь пешком туда-обратно. Нер, как и большинство городов, стоящих на берегах Эвэды, величайшей реки всего юга и востока, имел очень простую планировку: прибрежная крепость на возвышенности, опоясанная первым каналом, а дальше — пёстрые жилые и торговые дуги «подолов», отделенные друг от друга каналами поуже и поновее. Разрешение на строительство мостов городские власти давали крайне неохотно, дабы не облегчать жизнь потенциальным захватчикам, поэтому коварно рухнувшая переправа стала и для купцов, и для жителей настоящим бедствием.
Густая серая хмарь окутывала здания Учёного квартала, смягчая яркие краски и делая незаметной грязь. Болтающиеся на цепях вывески немногочисленных лавок и трактиров пронзительно скрипели под порывами налетающего с реки ветра — сколько ни смазывай их, угождая нервным соседям и городскому совету, всё равно промозглая осенняя сырость до металла доберётся. Со стороны трактиров шёл пряный аромат грога, смешиваясь с неистребимыми запахами дёгтя и рыбы. Сквозь редкие просветы в низких серых тучах лились на город плотные потоки золотистого солнечного света.
Чем ближе становился Караванный Угол, тем меньше попадалось таких просветов, а когда Кей почти добрался до постоялого двора дядюшки Гуйта, в котором всегда останавливались приезжие латларцы, начал накрапывать мелкий холодный дождь, имеющий, судя по всему, большие планы на то, чтобы превратиться в полноценный ливень. То, что караван прибыл, стало понятно издалека. Ещё из-за угла можно было услышать ржание, стук, властное покрикивание и неразборчивые торопливые ответы. К высокому, крытому резным навесом крыльцу пришлось протискиваться между заляпанными по самый верх обрешётки повозками. От резкого крика под ухом Кей дёрнулся и мазнул локтём по борту, мимо которого пробирался. На серой, с кирпично-красной вышивкой, шерстяной ткани тут же отпечатался длинный след из плодородной нерской земли, доведённой осенними дождями до консистенции сметаны. Пытаться оттереть «украшение» прямо на месте Кей не стал, не хватало ещё больше измазаться. Сердитый взгляд, брошенный через плечо, цели не достиг — низенький сухощавый человек в добротном тёплом робе купеческого управляющего не обратив никакого внимания на постороннего человека ещё раз усовестил неаккуратных гостиничных грузчиков и зелёным суконным вихрем унёсся куда-то вглубь толчеи. Спустя несколько мгновений недовольный голос раздался со стороны кухонь.
Хозяин постоялого двора, Дядюшка Гуйт-четвётрый вышел на крыльцо с видом принимающего парад императора, негромко отдал несколько распоряжений и суета начала упорядочиваться. Кей поднялся по широким серо-зелёным ступеням из песчаника, отполированного множеством ног до шелковистого блеска, и вежливо кивнул. Гуйт расплылся в радушной улыбке и поклонился в ответ.
— Добрейшего дня, господин Миарит! Вы, как всегда, к господину Эртэ? — Хозяин гостиницы мог бы и не уточнять, ибо деловые встречи типографов и латларского сундучника повторялись на его территории из года в год вот уже тридцать лет, но вежливость требовала. Вдруг молодой человек притащился пешком на другой конец города просто для того, чтобы выпить стаканчик знаменитого по всему северному берегу яблочного сидра, а прибытие каравана совпало с визитом чисто случайно?
— Да, и, если это возможно, хотел бы поговорить с ним поскорее. — Порыв ветра задул несколько холодных и будто бы колючих дождевых капель в лицо, подгоняя. Вторая порция воды стекла по широкой бобровой оторочке плаща за шиворот. Кей невольно покосился на дверь, от которой шёл тёплый воздух, сдобренный ароматом специй, жареного мяса и горячей сдобы. — Он наверху, или уже спустился в обеденный зал?
Задумчиво подёргав себя за короткую пушистую бороду, Гуйт возвёл глаза к белёным балкам навеса. Может так из памяти нужное выудить получится? Внимание его тут же привлекла развесистая паутина. Безобразие! Куда служанки смотрят?!
Мужчина качнул головой, отгоняя посторонние мысли.
— Не знаю, господин Миарит. Не видел я его сегодня. Проморгал видно, пока к поварам с проверкой ходил. Эй, Мерек!
Средний сын Гуйта, смуглый кряжистый парень на два года помладше Кея, обернулся на отцовский зов, отдал короткое распоряжение стоящему рядом конюху, и ловко запрыгнул на крыльцо. Вид он при этом удерживал смиренный, но глаза посвёркивали нетерпеливо.
— Ты не видел, куда господин Эртэ после прибытия пошёл?
— А он в этот раз вообще не приехал. — Мерек немного обескуражено пожал плечами и тут же уплыл мыслями к текущим делам, но под грозным отцовским взглядом счёл нужным пояснить. — Я на воротах стоял, всех приезжих видел. Ни его самого, ни его повозки не было.
У Кея неприятно ёкнуло в желудке. Конечно, задержать Эртэ могло всё, что угодно, но после утренних известий и письма мысли лезли исключительно тревожные.
— Может, в дороге задержался? — Озвучил более мирный вариант дядюшка Гуйт. Он удивился ничуть не меньше, на его памяти за тридцать лет почтенный Эртэ не опоздал на встречу ни разу, но причина тревоги была несколько иная. Возраст... Не понимает молодёжь, что это значит. А ведь владелец сундучной мастерской ровесник старого Миарита, основателя типографии, помершего ещё доброе десятилетие назад. — Можно у прибывших спросить. Мерек, поймай кого-нибудь не слишком занятого, и тащи в обеденный зал. А вы, господин Кейэд, не откажите кружечку глинтвейна за счёт заведения попустить. По такой-то погоде без него никуда!
Кей был полностью с этим утверждением согласен, но сегодня ароматный напиток не лез в горло, и когда объявился Мерек в компании знакомого громогласного управляющего, отставил едва пригубленную кружку. И сдержанно ухмыльнулся: похоже командир от торговли успел издёргать всех настолько, что сын Гуйта воспользовался первой же подвернувшейся возможностью сплавить его подальше.
При ближайшем рассмотрении торговец оказался бледным до желтизны, с лихорадочным румянцем на щеках, но на энергичности нездоровье, очевидно, не отразилось. Пока шёл от двери до «господского», застеленного вышитой скатертью стола возле дальнего камина, успел ругнуться на примостившегося у входа мужика (судя по плотной разноцветной вышивке на подоле длинной, до колен рубахи — крестьянина с южного берега) отдать распоряжения двум пробегавшим мимо служанкам, о чём-то спросить провожатого. Оглядеть с ног до головы благородного господина, который пожелал его видеть, и кинуть несколько взглядов в приоткрытое окно — чем там подчинённые без присмотра занимаются? Когда Кей приглашающе кивнул на стул напротив, первым делом ухватился за протянутую ему Гуйтом исходящую паром кружку, но пить тоже не стал. Обхватил обеими руками, грея худые узловатые пальцы, и вопросительно уставился на инициатора разговора.
— Успешных дел, уважаемый. — Не стал трепать нервы себе и окружающим Кей. — С вашим караваном от Латлара должен был ехать мастер Эртэ, но я не вижу его среди прибывших.
Собственно вопрос не прозвучал, но управляющему он и не был нужен. Болезненного вида лицо исказилось в непонятной гримасе, и торговец залпом отпил треть кружки. Закашлялся. И посмотрел на Кея с огромным подозрением.
— Человек с таким именем был казнён за злонамеренное колдовство.
Глава 2
Кейэд в замешательстве отставил кружку. Хорошо, что ничего не пил в момент заявления, точно бы подавился.
— Как?! То есть, где это произошло, кто был обвинителем и что послужило причиной для такого нелепого обвинения?
Образ почтенного седенького ремесленника, наводящего порчу на соседа, или привораживающего знатную красотку с помощью зелья, в голове укладываться никак не желал. Характер у Эртэ был, конечно, не золотой, и даже не серебряный, но в представлении Кея он бы скорее отходил наглеца, вызвавшего неудовольствие, клюкой, чем заклинанием.
Торговца никакие сомнения не терзали. Не убирая подозрительность из взгляда, он поделился, чуть повысив голос, чтобы было слышно и за соседними столами. Благо, мирно обедавшие люди после первого заявления успели отложить ложки и насторожиться.
— В деревушке в трёх днях пути отсюда, когда мы приехали, этот человек повздорил с тамошним шорником из-за каких-то волшебных светильников. А к утру у шорника рухнула крыша в мастерской. Сначала эти события не связали. Как я понял, колдуна там знали и уважали, а потому худого не подумали. К счастью, в то время в деревне остановился рыцарь из ордена Меча Братьев с отрядом, он-то дознание и провёл, и вину установил. И казнь его люди провели.
Вторая новость оказалась не менее шокирующая, чем первая. Кей с трудом подавил желание тряхнуть головой, чтобы привести мысли в порядок. Неужели орден, покровительствующий учёным, изобретателям и путешественникам в дальние страны тоже может поддерживать эту дурацкую суеверную панику? Когда лет четыреста назад с лёгкой руки короля Хортрана у правителей пошла мода вычленять из обширного общего пантеона «единственно верное» божество, а остальных принудительно вытеснять, Братья, старший из которых отвечал за вещный мир и животных, а младший — за тонкие реальности, волшебство и разумных существ, пришлись виэнонцам по душе в том числе и тем, что жрецы у них в приземлённые мирские дела лезть не любят. Воинственных орденов всего четыре на одиннадцать восславляющих Братьев королевств, зато учёных среди жрецов изрядное количество, да и благотворительностью они заниматься не забывают. Настоящий оплот мира и стабильности. Который на глазах Кейэда внезапно пошатнулся.
Почему они это делают?
Или правильнее будет спросить «зачем»?
— Вы сказали, что рыцарь проводил дознание. Как это было?
— Да обычно, — пожал собеседник плечами с таким видом, будто видел по три дознания о колдовстве еженедельно. — Сначала по развалинам походил, чуть ногу не сломал, когда доска в подпол проломилась. Потом самого шорника да соседей поспрашивал. Следом нас да самого этого Эртэ расспросил. Тот отрицал конечно, да куда там против учёных людей! Им-то головы не задуришь, не крестьяне, чай. Зарубили, как благородного — побоялись, что с верёвки сбежит, как нечестивец один давеча. Тоже кстати, латларский. До сих пор не поймали. А потом вещи Эртэ этого все сожгли, чтоб порча с них не распространялась, да амулеты злые в огне прокалились. У «Мечей» с теми, кто во вред простому люду колдует, разговор завсегда короткий.
Компания мастеровых за соседним столом согласно закивала, поддерживая и рассказчика, и членов северного ордена разом. Торговец, почувствовав одобрение, развернул ладони вверх, призывая благословение Братьев на защитников «простого люда», Гуйт нехотя последовал его примеру — так-то оно да, но не верилось ему в виновность старого знакомца, — а Кей скрипнул зубами и взялся за кружку.
