Похоже, отметился на ниве правосудия именно тот орденский посланец, который сегодня к вечеру должен прибыть в типографию с заказом. Отлично. Можно будет лично спросить, что это он творит. Плевать, что деловой партнёр, Эртэ тоже деловым партнёром был. Причём гораздо дольше. И без его ламп, «мечами» между прочим, уничтоженных, быстро работать не выйдет.
Увидев, что подозрительному знакомцу колдуна не до него, управляющий неловко поёрзал, кинул взгляд в сторону окна и поинтересовался, причудливо мешая в голосе почтительность и нетерпеливость.
— Я могу идти, или ещё что надо рассказать?
Рассеянный кивок подействовал на него, как щелчок кнута на лошадь — взял с места в галоп и умчался к оставленным без присмотра подопечным.
Едва за торговцем захлопнулась тяжёлая дверь, как на его месте возник чернявый возничий в потрёпанном, некогда добротном жёлтом робе, из-под которого выглядывала засаленная до такой степени, что хоть жарь, узкая куртка с большими деревянными пуговицами. Сесть за стол без спроса он не рискнул, поэтому кашлянул, привлекая внимание, и заговорщицки прищурился. Вид при этом получился абсолютно бандитский.
— Желаете, нормально обскажу, как было, господин хороший? Сирдвес-то начальник добрый, но никакого понятия не имеет, как истории правильно сказывать надо!
Получить дополнительную информацию из постороннего источника, прежде чем приступать к допросу сильных мира сего, Кей не отказался.
Добровольному рассказчику повторного приглашения не потребовалось. Умостился на стуле, тут же сгрёб оставленную начальством кружку. Покосился одним глазом — много ли на его долю осталось? Мало. Ну, да ладно. Сколько ни есть, а всё неплохо.
— В общем, слушайте, господин хороший, как там было-то. Приехали мы в эту забытую Братьями дыру довольно поздно — дорога из-за дождей такая, будто знаменитая Вужская топь к нам, в северные края приползла, и аккурат от Латлара до Нера по тракту вытянулась. Ей-ей, пару раз думал, что лошади в грязи утопнут, да Братья миловали. — Бородач шумно отхлебнул из кружки, собираясь с мыслями. — Как приехали, все сразу ужинать побежали, даже Свирдесу сил не достало, чтобы ругаться особо. В первый раз за два года его таким смирным видел. А колдун энтот уже тогда свою природу обнаружил, да мы внимания не обратили, дурни: клюку свою взял, зыркнул из-под кустистых бровищ недобро, и пошёл на ночь глядя визиты наносить. Добрые-то люди после захода солнца дела не делают, а ему всё одно. Вернулся быстро, сердитый, аж жуть. От одного взгляда пламя светильников дрожать начинало. А наутро баба местная прибежала, говорит, у шорника, которому вчера приезжий господин визит наносил, крыша в мастерской рухнула, чудо, что не убился никто! — Рассказчик хитро прищурился на слушателей, которых к тому моменту уже набрался добрый десяток, и зловеще понизил голос. — Я ж ещё ночью неладное почуял, очень уж жутко собаки выли, да и черно было — хоть глаз выколи, ни звёздочки на небе. А как бродящего по развалинам «Меча» увидел, так и понял — всё, амба, колдун завёлся. А он ходит себе спокойно, символ Братьев — два трижды перевитых клёна — в руке за цепочку держит, да во все щели им суёт, щелей-то на развалинах о-го-го сколько! А он, символ энтот, от того звенит тихохонько, будто пяток комаров в стеклянный стакан посадили!
— То есть как — тихонько звенит?! — Встрепенулся заслушавшийся Кей и с неудовольствием покосился на толкающихся локтями слушателей. Разнесут ведь эту галиматью, начнут трепать по трактирам имя неповинного человека. Что неповинного — он только что уверился ещё больше. Символ Братьев определял не вредоносное колдовство, а присутствие магии в принципе. Чем больше магии, тем громче звук. Тихий звон указывал на то, что когда-то давно слабое колдовство там присутствовало, но в последний месяц никто чары не творил. И Рыцарь из ордена Меча Братьев не знать этого не мог. В отличие от простого люда.
Возничий огладил бороду и важно кивнул.
— Как есть говорю, звенел, хоть и тихонько. Кто сзади стоял, тем не слышно было, а я с первого ряда смотрел, так что именами Братьев поклясться могу, коль у вас желание возникнет. — Слушатели нестройным гулом заверили, что верят на слово, и довольный возничий не стал затягивать трагическую паузу. Как тут тянуть, когда столько человек в оба уха слушают, каждое слово ловят? — Ну, рыцарь энтот белоглазый, как удостоверился, символ обратно на шею нацепил и говорит, мол, колдун поработал, искать надобно, и ну всех расспрашивать. И шорника, и соседей, и до нас, кто рядом стоял, черёд дошёл. Соседи и рассказали, что слышали, как шорник с приезжим насчёт каких-то волшебных светильников ругался. Ну, рыцарь, понятно, сразу потребовал того человека к нему привести. Символом испытал, тот зазвенел ровно так же, как на развалинах, ясное дело. Колдун отпираться пробовал, да куда там. Тут же один из сопровождающих рыцаря послушников обвинение зачитал, да и порешил колдуна мечом, как благородного. А рыцарь сказал, что колдуна надо тот же час хоронить, чтоб не встал, а вещи все жечь. Де, чёрная магия от них иначе расползётся, начнёт невинных людей душить. И двух послушников приставил, чтобы сами всё приготовили, пока начальство ходит, за похоронами присматривает — деревенские-то народ запасливый, и чар не побоятся, утащут чего-нить на хозяйство, а добрые люди потом через то могут пострадать. Да только куда там, двоим-то за всем уследить. Я как вернулся с кладбища-то, смотрю — корзины все на месте, а сумка на телеге тощим блином лежит, хотя раньше топорщилась углами и неподъёмная была, колдун её еле таскал. Эть, дурной народ, скажите, да?
Рассказчик, ожидая поддержки, заглянул в глаза Кея, и наткнулся на хмурый взгляд исподлобья.
Неподъёмное в сумке — скорее всего те самые трактаты по магии, которые Эртэ собирался передать Миаритам. И взяли их наверняка не вороватые местные. Наследник книгоиздательского дома слишком хорошо знал, что полуграмотные землепашцы книг попросту боятся, да и в хозяйстве от них пользы никакой. Они бы скорее кошель утащили, или одежду, или те же светильники. Зато в багаже рыцаря на две книги, похоже, стало больше.
Слушатели загалдели, наперебой задавая вопросы раскрасневшемуся бородачу и обсуждая услышанное. Кей переглянулся с Гуйтом через их головы, оставил на столе пару медяков — не хватало ещё объедать хорошего человека, и молча вышел под дождь. Всё, что ему было нужно, он уже услышал.
Когда Кей добрался до первого из пяти обводных каналов, дождь приутих. Тёмная вода подёрнулась мелкой колючей рябью, которая, казалось, не омывала лодки, служившие основой для наплавного моста, а скребла их на манер точильного камня, и вот-вот проскребёт дыры. Кейэд прикинул на глаз, что по пути в ту сторону доски были гораздо менее скользкие и качались меньше, и осторожно ступил на узкий настил — ровно посередине. Чтоб этим узколобым дуракам из магистрата каждый час по три раза тут ходить! Пока они мялись, уместно ли привлекать иноплеменников-гномов к ремонту важного для обороны объекта (ими же, кстати, и построенного триста лет назад), мост уже три раза починить можно было.
Рыбаки с небольшой, потрёпанной жизнью барки искоса посматривали на рискового пешехода, и, кажется, делали ставки, дойдёт он до конца без происшествий, или хоть разок навернётся в воду. К счастью для себя и разочарованию для спорщиков Кейэд глинтвейн только пригубил, и на ногах стоял твёрдо. Словно подбадривая, над водой разнёсся приглушённый, тягучий удар гонга. Раз, другой, третий. В ближайшем святилище, принадлежащем общине речных купцов, жрец оповещал о начале ежедневного служения Братьям. Кей почтительно склонил голову и вспомнил о ещё одном деле, которое благополучно откладывал вот уже неделю, а обещанное «завтра» всё никак не наступало.
До недавнего времени книгоиздательская община, самая молодая в Нере, не имела своего святилища. В начале прошлой весны глава дома Миарит решив исправить это досадное упущение, наносящее равный вред и душе, и статусу, выписал из предгорий бригаду строителей, из старого родового имения — жреца, который ещё Кейэдова дедушку в пелёнках застал, и приготовился ждать наступления всеобщего счастья. К сожалению, бренная земная жизнь небесной лёгкости не предполагала — даже в таком деле, как строительство святилищ. Если старенький служитель, тий Ястет, будущим прихожанам сразу пришёлся по душе, порой даже иноверцы заглядывали на стройку, чтобы получить разумный совет много повидавшего человека, то строители требовали постоянного и строгого пригляда. Обязанность эта легла на плечи Кейэда, и тот надеялся, что к началу зимы от неё освободится, а потому инспекционные визиты старался не пропускать — не дай Братья ещё и в следующем году эти хитрые рожи придётся терпеть! В последнее время из-за срочного заказа и занятости наследника издательского дома рабочие получили небывалую доселе свободу, и Кей с замиранием сердца строил догадки о том, что его ждёт за недостроенным порогом.
Да и совет жреца бы сейчас очень даже не помешал.
Свернув с прямого пути, Кей запетлял по кривым улочкам четвёртого Подола, и вскоре вышел на широкий, прямой, как стрела, проспект, ведущий через три моста до самой университетской площади и знаменитой на всё королевство Астрономической башни. Сегодня укутанный серым туманным шлейфом шпиль вызвал вместо привычного трепета глухую досаду — ещё предстояло объясняться с ректором по поводу сорванных сроков. Следом мутной чёрной жижей на дне души всколыхнулась ярость на невесть что творящий орден. Кейэд отогнал мысли о покойном Эртэ, но ноги несли по привычному маршруту не требуя подсказок разума, а потому к нужному месту наследник издательского дома вышел в прескверном настроении и с полной готовностью дать разгон всем провинившимся или влезшим под горячую руку.
Святилище печатников было небольшое, построенное в традициях восточных предгорий, где обычаи многобожия отмирали не слишком охотно. Да, если уж на то пошло, и не отмирали вовсе, а перерождались, замысловато встраиваясь в учение о Братьях. Гладко оштукатуренные серые стены невысокого круглого строения опоясывали два ряда причудливых лепных масок, когда-то символизировавших прочих божеств, а ныне служащих простым украшением. Из всего ряда Кейэд узнал только лицо женщины с закрытыми глазами и ржаными колосьями вместо волос — Плодовицы, которая в южных и восточных королевствах нынче звалась Матерью Всего Сущего, и почиталась божеством-покровителем. Для небольшого, но шумного, лежащего на пересечении главных торговых путей Виэнона, населённого представителями пяти разных народностей, этот неспешный, мирный, завязанный на земледельческие циклы культ не подходил. А вот большинство королевств, живущих земледелием, выбрало именно её.
Кей почтительно склонил голову перед алым мозаичным изображением переплетённых клёнов, немного криво (дать по шее мастерюгам косоруким!) укреплённым над входной дверью, и откинул плотную дерюгу, временно закрывающую вход.
Тий Ястет, сметавший возле порога очередную порцию строительного мусора, осторожно распрямился, оберегая спину. Весёлые зелёные глаза, окружённые лучиками морщин, прищурились на вошедшего, и Кей ощутил, как напряжение, гнев и печаль растворяются в тихом и спокойном невидимом свете недостроенного святилища.
Искренняя и радостная улыбка получилась сама собой. Почему-то в присутствии этого человека легко было оставаться оптимистом. Может быть потому, что на памяти Кея тот сам ни разу не унывал?
— Благословите, тий, и простите за долгое отсутствие. Дважды. Ибо, как полагаю, нанесло оно вред не только душе, но и делу.
Служитель отставил к стене не по росту большую метлу и улыбнулся в белоснежную пушистую бороду, махнул рукой.
— Заходи, не стой в дверях! Опять, гляжу, заработался до чёрных кругов под глазами? Пойдём в жилую часть, чаем с травами напою. Как раз мэтр Неент, добрая душа, вчера свежий сбор принёс, старика порадовать. — Строго говоря, нерский чародей и сам уже давно прозывался дедом, но тий Ястет мог позволить себе по-прежнему числить его среди молодёжи.
При упоминании чародея улыбка Кея чуть померкла. В груди ворохнулись утихшие было тревоги. Вновь захотелось немедленно расспросить про орден и творящиеся безобразия. Неужели культ братьев сменил постулаты, а Кей об этом ни сном, ни духом? Нет, сперва дело.
— Обязаельно, тий Ястет, только сначала на работников посмотрю. И то, что они наделали в моё отсутствие. Ни за что не поверю, что в этот раз дело ограничилось криво прилепленными клёнами.
— Что, не веришь, что старый Ястет на чудеса способен? — Смешок вышел пополам с кашлем, и старый жрец поплотнее запахнул линялую жёлтую накидку. — А ведь на этот раз действительно всё. Вон, гляди.
Кей перевёл взгляд за спину собеседника и изумлённо заломил бровь.
Длинный узкий зал святилища с большим ромбовидным окном в торце и неприметными дверями в жилые полукружья по бокам утопал в полумраке, небольшие лампы горели только в двух местах: у рабочих, с небывалым трудолюбием ровняющих стену, и над грубым занозистым столом, освещая задумчиво набирающего узор очередной мозаики сида. Белые крючковатые когти были втянуты, позволяя хозяину ловко подхватывать маленькие разноцветные кусочки камней тонкими, покрытыми слоем застарелых мозолей пальцами. Иногда хищные черты лица нелюдя озаряла задумчивая улыбка, от которой верхняя губа приподнималась, открывая взорам интересующихся недлинные, но очень впечатляющие клыки.
При каждой такой улыбке нервно косящиеся через плечо рабочие вздрагивали и принимались скрести мастеркам вдвое быстрее. Эхо, бродящее по полупустому святилищу, подхватывало шкрябанье и превращало в тихий неразборчивый шёпот. Казалось, это уже готовые мозаичные фигуры пытаются что-то сообщить смертным с дальней стены, но никак не могут произнести слова достаточно громко. Надо ли говорить, что впечатление это только усиливало?
Губы Кея неудержимо разъехались в довольной ухмылке.
— Что, даже не пытаются раз в час улизнуть «горяченьким погреться»?! Действительно чудеса! Тогда пойдёмте ваш чай пробовать. Заодно расскажете, как вы это чудо сумели провернуть… прошу прощения, совершить. Последователь Туманного Хэнарэа, украшающий храм Братьев… Надо же!
Тий многозначительно шевельнул бровями.
— Да непременно. — И без всякого перехода возвёл глаза к потолку. — Теви-и-ис! Где ты там?
Вопреки ожиданиям заинтригованного визитёра, искомый Тевис обнаружился немного пониже.
Дверь, ведущая в левую жилую часть, брякнула о стену и на пороге возник веснушчатый мальчишка в обнимку с кипой жёлтой ткани. Тоненькие зелёные веточки, вытканные южными мастерицами, топорщились, как живые.
— Да, тий? Здрасть, господин Миарит.
— Домети тут, — кивнул на стоящее у стены орудие труда старичок, — Да спроси у господина Рэаха, не надо ли ему ещё одну лампу для удобства работы. Не хватало ему тут у нас глаза испортить.
Помощник жреца не чинясь вручил начальству свою ношу и с энтузиазмом ухватился за метлу. Кей следил за ним с лёгким удивлением. Метла и Ястету была великовата, будто под тролля делали, а уж над пацаном возвышалась как мачта. Впрочем, тому не было до чужого удивления дела. Ухватился покрепче и привычно заскрёб прутьями по дощатому полу, даже напевать что-то весёлое начал.
Увидев, что подозрительному знакомцу колдуна не до него, управляющий неловко поёрзал, кинул взгляд в сторону окна и поинтересовался, причудливо мешая в голосе почтительность и нетерпеливость.
— Я могу идти, или ещё что надо рассказать?
Рассеянный кивок подействовал на него, как щелчок кнута на лошадь — взял с места в галоп и умчался к оставленным без присмотра подопечным.
Едва за торговцем захлопнулась тяжёлая дверь, как на его месте возник чернявый возничий в потрёпанном, некогда добротном жёлтом робе, из-под которого выглядывала засаленная до такой степени, что хоть жарь, узкая куртка с большими деревянными пуговицами. Сесть за стол без спроса он не рискнул, поэтому кашлянул, привлекая внимание, и заговорщицки прищурился. Вид при этом получился абсолютно бандитский.
— Желаете, нормально обскажу, как было, господин хороший? Сирдвес-то начальник добрый, но никакого понятия не имеет, как истории правильно сказывать надо!
Получить дополнительную информацию из постороннего источника, прежде чем приступать к допросу сильных мира сего, Кей не отказался.
Добровольному рассказчику повторного приглашения не потребовалось. Умостился на стуле, тут же сгрёб оставленную начальством кружку. Покосился одним глазом — много ли на его долю осталось? Мало. Ну, да ладно. Сколько ни есть, а всё неплохо.
— В общем, слушайте, господин хороший, как там было-то. Приехали мы в эту забытую Братьями дыру довольно поздно — дорога из-за дождей такая, будто знаменитая Вужская топь к нам, в северные края приползла, и аккурат от Латлара до Нера по тракту вытянулась. Ей-ей, пару раз думал, что лошади в грязи утопнут, да Братья миловали. — Бородач шумно отхлебнул из кружки, собираясь с мыслями. — Как приехали, все сразу ужинать побежали, даже Свирдесу сил не достало, чтобы ругаться особо. В первый раз за два года его таким смирным видел. А колдун энтот уже тогда свою природу обнаружил, да мы внимания не обратили, дурни: клюку свою взял, зыркнул из-под кустистых бровищ недобро, и пошёл на ночь глядя визиты наносить. Добрые-то люди после захода солнца дела не делают, а ему всё одно. Вернулся быстро, сердитый, аж жуть. От одного взгляда пламя светильников дрожать начинало. А наутро баба местная прибежала, говорит, у шорника, которому вчера приезжий господин визит наносил, крыша в мастерской рухнула, чудо, что не убился никто! — Рассказчик хитро прищурился на слушателей, которых к тому моменту уже набрался добрый десяток, и зловеще понизил голос. — Я ж ещё ночью неладное почуял, очень уж жутко собаки выли, да и черно было — хоть глаз выколи, ни звёздочки на небе. А как бродящего по развалинам «Меча» увидел, так и понял — всё, амба, колдун завёлся. А он ходит себе спокойно, символ Братьев — два трижды перевитых клёна — в руке за цепочку держит, да во все щели им суёт, щелей-то на развалинах о-го-го сколько! А он, символ энтот, от того звенит тихохонько, будто пяток комаров в стеклянный стакан посадили!
— То есть как — тихонько звенит?! — Встрепенулся заслушавшийся Кей и с неудовольствием покосился на толкающихся локтями слушателей. Разнесут ведь эту галиматью, начнут трепать по трактирам имя неповинного человека. Что неповинного — он только что уверился ещё больше. Символ Братьев определял не вредоносное колдовство, а присутствие магии в принципе. Чем больше магии, тем громче звук. Тихий звон указывал на то, что когда-то давно слабое колдовство там присутствовало, но в последний месяц никто чары не творил. И Рыцарь из ордена Меча Братьев не знать этого не мог. В отличие от простого люда.
Возничий огладил бороду и важно кивнул.
— Как есть говорю, звенел, хоть и тихонько. Кто сзади стоял, тем не слышно было, а я с первого ряда смотрел, так что именами Братьев поклясться могу, коль у вас желание возникнет. — Слушатели нестройным гулом заверили, что верят на слово, и довольный возничий не стал затягивать трагическую паузу. Как тут тянуть, когда столько человек в оба уха слушают, каждое слово ловят? — Ну, рыцарь энтот белоглазый, как удостоверился, символ обратно на шею нацепил и говорит, мол, колдун поработал, искать надобно, и ну всех расспрашивать. И шорника, и соседей, и до нас, кто рядом стоял, черёд дошёл. Соседи и рассказали, что слышали, как шорник с приезжим насчёт каких-то волшебных светильников ругался. Ну, рыцарь, понятно, сразу потребовал того человека к нему привести. Символом испытал, тот зазвенел ровно так же, как на развалинах, ясное дело. Колдун отпираться пробовал, да куда там. Тут же один из сопровождающих рыцаря послушников обвинение зачитал, да и порешил колдуна мечом, как благородного. А рыцарь сказал, что колдуна надо тот же час хоронить, чтоб не встал, а вещи все жечь. Де, чёрная магия от них иначе расползётся, начнёт невинных людей душить. И двух послушников приставил, чтобы сами всё приготовили, пока начальство ходит, за похоронами присматривает — деревенские-то народ запасливый, и чар не побоятся, утащут чего-нить на хозяйство, а добрые люди потом через то могут пострадать. Да только куда там, двоим-то за всем уследить. Я как вернулся с кладбища-то, смотрю — корзины все на месте, а сумка на телеге тощим блином лежит, хотя раньше топорщилась углами и неподъёмная была, колдун её еле таскал. Эть, дурной народ, скажите, да?
Рассказчик, ожидая поддержки, заглянул в глаза Кея, и наткнулся на хмурый взгляд исподлобья.
Неподъёмное в сумке — скорее всего те самые трактаты по магии, которые Эртэ собирался передать Миаритам. И взяли их наверняка не вороватые местные. Наследник книгоиздательского дома слишком хорошо знал, что полуграмотные землепашцы книг попросту боятся, да и в хозяйстве от них пользы никакой. Они бы скорее кошель утащили, или одежду, или те же светильники. Зато в багаже рыцаря на две книги, похоже, стало больше.
Слушатели загалдели, наперебой задавая вопросы раскрасневшемуся бородачу и обсуждая услышанное. Кей переглянулся с Гуйтом через их головы, оставил на столе пару медяков — не хватало ещё объедать хорошего человека, и молча вышел под дождь. Всё, что ему было нужно, он уже услышал.
Когда Кей добрался до первого из пяти обводных каналов, дождь приутих. Тёмная вода подёрнулась мелкой колючей рябью, которая, казалось, не омывала лодки, служившие основой для наплавного моста, а скребла их на манер точильного камня, и вот-вот проскребёт дыры. Кейэд прикинул на глаз, что по пути в ту сторону доски были гораздо менее скользкие и качались меньше, и осторожно ступил на узкий настил — ровно посередине. Чтоб этим узколобым дуракам из магистрата каждый час по три раза тут ходить! Пока они мялись, уместно ли привлекать иноплеменников-гномов к ремонту важного для обороны объекта (ими же, кстати, и построенного триста лет назад), мост уже три раза починить можно было.
Рыбаки с небольшой, потрёпанной жизнью барки искоса посматривали на рискового пешехода, и, кажется, делали ставки, дойдёт он до конца без происшествий, или хоть разок навернётся в воду. К счастью для себя и разочарованию для спорщиков Кейэд глинтвейн только пригубил, и на ногах стоял твёрдо. Словно подбадривая, над водой разнёсся приглушённый, тягучий удар гонга. Раз, другой, третий. В ближайшем святилище, принадлежащем общине речных купцов, жрец оповещал о начале ежедневного служения Братьям. Кей почтительно склонил голову и вспомнил о ещё одном деле, которое благополучно откладывал вот уже неделю, а обещанное «завтра» всё никак не наступало.
До недавнего времени книгоиздательская община, самая молодая в Нере, не имела своего святилища. В начале прошлой весны глава дома Миарит решив исправить это досадное упущение, наносящее равный вред и душе, и статусу, выписал из предгорий бригаду строителей, из старого родового имения — жреца, который ещё Кейэдова дедушку в пелёнках застал, и приготовился ждать наступления всеобщего счастья. К сожалению, бренная земная жизнь небесной лёгкости не предполагала — даже в таком деле, как строительство святилищ. Если старенький служитель, тий Ястет, будущим прихожанам сразу пришёлся по душе, порой даже иноверцы заглядывали на стройку, чтобы получить разумный совет много повидавшего человека, то строители требовали постоянного и строгого пригляда. Обязанность эта легла на плечи Кейэда, и тот надеялся, что к началу зимы от неё освободится, а потому инспекционные визиты старался не пропускать — не дай Братья ещё и в следующем году эти хитрые рожи придётся терпеть! В последнее время из-за срочного заказа и занятости наследника издательского дома рабочие получили небывалую доселе свободу, и Кей с замиранием сердца строил догадки о том, что его ждёт за недостроенным порогом.
Да и совет жреца бы сейчас очень даже не помешал.
Свернув с прямого пути, Кей запетлял по кривым улочкам четвёртого Подола, и вскоре вышел на широкий, прямой, как стрела, проспект, ведущий через три моста до самой университетской площади и знаменитой на всё королевство Астрономической башни. Сегодня укутанный серым туманным шлейфом шпиль вызвал вместо привычного трепета глухую досаду — ещё предстояло объясняться с ректором по поводу сорванных сроков. Следом мутной чёрной жижей на дне души всколыхнулась ярость на невесть что творящий орден. Кейэд отогнал мысли о покойном Эртэ, но ноги несли по привычному маршруту не требуя подсказок разума, а потому к нужному месту наследник издательского дома вышел в прескверном настроении и с полной готовностью дать разгон всем провинившимся или влезшим под горячую руку.
Святилище печатников было небольшое, построенное в традициях восточных предгорий, где обычаи многобожия отмирали не слишком охотно. Да, если уж на то пошло, и не отмирали вовсе, а перерождались, замысловато встраиваясь в учение о Братьях. Гладко оштукатуренные серые стены невысокого круглого строения опоясывали два ряда причудливых лепных масок, когда-то символизировавших прочих божеств, а ныне служащих простым украшением. Из всего ряда Кейэд узнал только лицо женщины с закрытыми глазами и ржаными колосьями вместо волос — Плодовицы, которая в южных и восточных королевствах нынче звалась Матерью Всего Сущего, и почиталась божеством-покровителем. Для небольшого, но шумного, лежащего на пересечении главных торговых путей Виэнона, населённого представителями пяти разных народностей, этот неспешный, мирный, завязанный на земледельческие циклы культ не подходил. А вот большинство королевств, живущих земледелием, выбрало именно её.
Кей почтительно склонил голову перед алым мозаичным изображением переплетённых клёнов, немного криво (дать по шее мастерюгам косоруким!) укреплённым над входной дверью, и откинул плотную дерюгу, временно закрывающую вход.
Тий Ястет, сметавший возле порога очередную порцию строительного мусора, осторожно распрямился, оберегая спину. Весёлые зелёные глаза, окружённые лучиками морщин, прищурились на вошедшего, и Кей ощутил, как напряжение, гнев и печаль растворяются в тихом и спокойном невидимом свете недостроенного святилища.
Искренняя и радостная улыбка получилась сама собой. Почему-то в присутствии этого человека легко было оставаться оптимистом. Может быть потому, что на памяти Кея тот сам ни разу не унывал?
— Благословите, тий, и простите за долгое отсутствие. Дважды. Ибо, как полагаю, нанесло оно вред не только душе, но и делу.
Служитель отставил к стене не по росту большую метлу и улыбнулся в белоснежную пушистую бороду, махнул рукой.
— Заходи, не стой в дверях! Опять, гляжу, заработался до чёрных кругов под глазами? Пойдём в жилую часть, чаем с травами напою. Как раз мэтр Неент, добрая душа, вчера свежий сбор принёс, старика порадовать. — Строго говоря, нерский чародей и сам уже давно прозывался дедом, но тий Ястет мог позволить себе по-прежнему числить его среди молодёжи.
При упоминании чародея улыбка Кея чуть померкла. В груди ворохнулись утихшие было тревоги. Вновь захотелось немедленно расспросить про орден и творящиеся безобразия. Неужели культ братьев сменил постулаты, а Кей об этом ни сном, ни духом? Нет, сперва дело.
— Обязаельно, тий Ястет, только сначала на работников посмотрю. И то, что они наделали в моё отсутствие. Ни за что не поверю, что в этот раз дело ограничилось криво прилепленными клёнами.
— Что, не веришь, что старый Ястет на чудеса способен? — Смешок вышел пополам с кашлем, и старый жрец поплотнее запахнул линялую жёлтую накидку. — А ведь на этот раз действительно всё. Вон, гляди.
Кей перевёл взгляд за спину собеседника и изумлённо заломил бровь.
Длинный узкий зал святилища с большим ромбовидным окном в торце и неприметными дверями в жилые полукружья по бокам утопал в полумраке, небольшие лампы горели только в двух местах: у рабочих, с небывалым трудолюбием ровняющих стену, и над грубым занозистым столом, освещая задумчиво набирающего узор очередной мозаики сида. Белые крючковатые когти были втянуты, позволяя хозяину ловко подхватывать маленькие разноцветные кусочки камней тонкими, покрытыми слоем застарелых мозолей пальцами. Иногда хищные черты лица нелюдя озаряла задумчивая улыбка, от которой верхняя губа приподнималась, открывая взорам интересующихся недлинные, но очень впечатляющие клыки.
При каждой такой улыбке нервно косящиеся через плечо рабочие вздрагивали и принимались скрести мастеркам вдвое быстрее. Эхо, бродящее по полупустому святилищу, подхватывало шкрябанье и превращало в тихий неразборчивый шёпот. Казалось, это уже готовые мозаичные фигуры пытаются что-то сообщить смертным с дальней стены, но никак не могут произнести слова достаточно громко. Надо ли говорить, что впечатление это только усиливало?
Губы Кея неудержимо разъехались в довольной ухмылке.
— Что, даже не пытаются раз в час улизнуть «горяченьким погреться»?! Действительно чудеса! Тогда пойдёмте ваш чай пробовать. Заодно расскажете, как вы это чудо сумели провернуть… прошу прощения, совершить. Последователь Туманного Хэнарэа, украшающий храм Братьев… Надо же!
Тий многозначительно шевельнул бровями.
— Да непременно. — И без всякого перехода возвёл глаза к потолку. — Теви-и-ис! Где ты там?
Вопреки ожиданиям заинтригованного визитёра, искомый Тевис обнаружился немного пониже.
Дверь, ведущая в левую жилую часть, брякнула о стену и на пороге возник веснушчатый мальчишка в обнимку с кипой жёлтой ткани. Тоненькие зелёные веточки, вытканные южными мастерицами, топорщились, как живые.
— Да, тий? Здрасть, господин Миарит.
— Домети тут, — кивнул на стоящее у стены орудие труда старичок, — Да спроси у господина Рэаха, не надо ли ему ещё одну лампу для удобства работы. Не хватало ему тут у нас глаза испортить.
Помощник жреца не чинясь вручил начальству свою ношу и с энтузиазмом ухватился за метлу. Кей следил за ним с лёгким удивлением. Метла и Ястету была великовата, будто под тролля делали, а уж над пацаном возвышалась как мачта. Впрочем, тому не было до чужого удивления дела. Ухватился покрепче и привычно заскрёб прутьями по дощатому полу, даже напевать что-то весёлое начал.
