- Это ты меня прости, - засмеялся Незнакомец.
Впрочем, его извинение прозвучало скорее как милостивое разрешение подчиниться его воле.
- Какой ты… величественный во всём, - не удержалась от замечания Мадлен. - Тебе когда-то бывало больно или обидно? Ну, хотя бы, когда ты был маленьким?
- Я? Маленьким?- Незнакомец удивлённо посмотрел на Мадлен. - Не помню.
- Как это - не помнишь?
В её глазах промелькнула тревога.
- Кто ты? - одними губами спросила она.
- Я - твоё искушение и твоё вдохновение, - вновь засмеялся Незнакомец. - Ты задаёшь слишком много вопросов. Нам пора. Кстати, возьми вот это.
Он протянул ей маленькую серёжку в виде раковинки.
- Ты её забыла в прошлый раз.
- Спасибо! - Мадлен удивлённо смотрела на свою серёжку. - А куда нам пора?
- Я же обещал тебе «деликатес», - напомнил он, обдав её синевой горячего быстрого взгляда.
И в ту же секунду Мадлен почувствовала, что все предметы вокруг начинают катастрофически увеличиваться в размерах.
- О…ой! - только и успела она вскрикнуть.
- Иди ко мне, моя маленькая птичка. Нам предстоит дальний путь, - прогремело откуда-то сверху.
На неё неотвратимо надвигалось что-то огромное. Нагая крошечная Мадлен запрокинула голову и увидела гигантского мужчину в чёрном плаще. Он присел, и тогда девушка смогла разглядеть мощный подбородок и густую поросль тёмных волос, выбивавшихся из-под воротника плаща. Он протянул ладонь, напоминавшую скорее обеденный стол необъятных размеров, с бугром Венеры, похожим на вполне солидный холм, и глубокими бороздами неповторимого рисунка кожи. Мадлен, до конца не понимая, что же произошло, с ужасом смотрела на приближавшуюся ладонь и вдруг почувствовала, что её волной накрывает приступ дурноты. Всё поплыло перед глазами. «Я сплю, это всего лишь сон», - пронеслась в мозгу последняя отчаянная мысль, и свет померк.
- Как же люди чувствительны, - досадливо поморщился Незнакомец. - И панически боятся всего, что выходит за рамки их понимания.
С этими словами он подобрал Мадлен, словно крошечную замёрзшую пичужку, положил её в глубокий карман плаща и шагнул в пустоту. Вокруг замелькали в бешеном ритме сотни тысяч огней, завыл ветер, закрутились, как будто в гигантском водовороте, воздушные потоки. Через несколько секунд всё стихло, и Незнакомец уже стоял посреди просторного зала, залитого солнечным светом, который щедро струился сквозь стеклянный потолок.
Мадлен, придя в себя, обнаружила, что находится на дне какого-то глубокого тёмного мешка, куда едва проникал свет. Вдобавок ко всему ей не хватало воздуха. Она пронзительно закричала и начала карабкаться вверх навстречу свету. Незнакомец, собиравшийся сбросить плащ, услышал слабый писк из правого кармана. Он аккуратно извлёк маленькую фигурку с округлившимися от страха глазами и выпустил её на огромное ложе, покрытое тёмно-бордовым бархатным покрывалом. В ту же секунду эта фигурка резко увеличилась в размерах и превратилась в Мадлен, испуганно озиравшуюся, обнажённую и прекрасную. Её светлые волосы растрепались и ниспадали непокорными прядями, сквозь которые дерзко и соблазнительно белели упругие холмы, увенчанные волнующими остроконечными вершинами. Её изящно скрещенные стройные ноги манили познать нечто, пока скрытое от взора наблюдателя. Мадлен беспомощно пыталась прикрыть волосами свою наготу и от этого выглядела ещё более трогательной и беззащитной на фоне широкого ложа, где без труда могли бы поместиться несколько человек. Наконец, после бесплодных попыток скрыть от мира свою первозданную красоту она замерла и смущённо взглянула на Незнакомца, который с явным удовольствием наблюдал за её манипуляциями.
- Ищешь что-нибудь? - со смешком спросил он.
- Где моя одежда? - потупившись, поинтересовалась Мадлен.
Она продолжала сидеть со скрещенными на груди руками, не замечая, что один сосок предательски выглядывал из-под её руки, словно розовый бутон, который смело прорывался навстречу жизни. Увидев эту картину, Незнакомец от души расхохотался, одновременно почувствовав острое желание овладеть неисправимой скромницей.
- Одежда тебе не понадобится, - вкрадчиво проговорил он, приближаясь к ней мягкой поступью. - Разве тебе холодно?
Плащ скользнул по его плечам, покорно сложившись у ног хозяина и открывая взору Мадлен смуглый торс и мускулистые ноги, которыми она не уставала любоваться. Он медленно собрал копну её волос и стал неторопливо наматывать их на руку. Это его движение действовало на Мадлен магически. Она заворожено смотрела в его тёмно-синие глаза, она тонула в них, но не могла оторваться. Каждой своей клеточкой она ощущала горячие импульсы его тела, которое казалось ей самым прекрасным и совершенным.
Где-то наверху неслышно сработало затемнение, и солнечный свет перестал литься сквозь стеклянный потолок. Всё сразу же погрузилось во мрак, но в ту же секунду, будто по мановению чьей-то невидимой руки, зажглись десятки свечей, и просторный зал, наполовину освещённый, наполнился причудливыми тенями, которые беспрестанно меняли свою форму в свете колышущихся язычков пламени.
Мадлен находилась в состоянии странного оцепенения. Сладкая истома разлилась по всему её телу, многочисленные вопросы, которые она хотела задать Незнакомцу, вылетели из головы, и она только смотрела на то, как в пламени свечей бугрились его мышцы, как блестели глаза, казавшиеся в полумраке почти чёрными. Вдруг от стены отделилось несколько теней, принявших облик нагих женщин. Одна из них показалась Мадлен очень знакомой. Темноволосая девушка смотрела на неё, не скрывая своей враждебности. Мадлен напряглась, силясь вспомнить, где же она её видела. Ей были до боли знакомы и эта точёная фигура, и пышное облако тёмных волос, и слегка вопросительный взгляд карих глаз.
- Не надо ничего вспоминать! Просто расслабься и ни о чём не думай.
Голос Незнакомца прозвучал негромко, но повелительно. Он, как всегда, читал её мысли и делал это легко, будто перелистывал детскую книжку с картинками. Незнакомец сделал едва заметный знак, и девушки удобно расположились на тёмно-бордовом покрывале вокруг Мадлен. Она оказалась в кольце великолепных женских тел, но сколько ни силилась, не могла рассмотреть ни одного лица. Их лица словно ускользали, то скрытые волосами, то тонувшие в полумраке. Лишь одно лицо той, первой, девушки, показавшееся ей очень знакомым, Мадлен могла видеть вполне отчётливо. Она сидела поодаль, и в её глазах читались укоризна и боль. Незнакомец сделал ей повелительный знак, и она неохотно придвинулась к Мадлен.
Девушки принялись ласкать свою пленницу, не оставляя без внимания ни одной клеточки её тела. Она даже не успела воспротивиться, накрытая мощной волной наслаждения. Две брюнетки занимались её ногами, покрывая их поцелуями и захватывая каждый пальчик. Рыжеволосая бестия трудилась у заветного холмика Мадлен, проникая в самые потаённые глубины. Две другие девушки с волосами пепельного цвета играли полными полушариями Мадлен. Одновременно они ласкали нежную округлость её живота и безжизненно раскинутые руки.
Мадлен, ошеломлённая столь сильными ощущениями, громко стонала, временами вскрикивая, её взор блуждал, светлая копна волос разметалась по тёмно-бордовому ложу. Чёрные, как смоль, огненно-рыжие и светлые волосы всех участниц этого порочного, но вместе с тем притягательного действа, смешались в едином порыве и в свете свечей казались фантастическим живым покрывалом, которое находилось в непрерывном движении.
Незнакомец, не отрываясь, следил за происходящим. Его ноздри стали заметно подрагивать от нараставшего возбуждения, глаза потемнели, тело напряглось. Наконец, почувствовав непреодолимое желание, он вступил в игру.
Две девушки продолжали заниматься Мадлен, а трое других переключили внимание на Незнакомца. Темноволосая красавица, показавшаяся Мадлен знакомой, с готовностью принялась ублажать его напрягшиеся чресла, делая это привычно и искусно. Незнакомец застонал от видимого наслаждения. Очень скоро молодая прелестница с исступлённой горячностью оседлала распростёртого гиганта, словно хотела доказать всему миру, что тот принадлежит только ей. Но он, позволив ей немного побыть наверху, легко от неё освободился и потянулся к Мадлен. Мощным толчком он вошёл в её изнывавшее лоно, заставив девушку закричать от наслаждения. Незнакомец начал ритмичные движения, постепенно ускоряя их темп и наращивая силу; его лицо потемнело от страсти, мышцы груди и рук напряглись и как будто окаменели от напряжения.
Девушки, словно следуя хорошо разыгранному сценарию, продолжали играть свои роли. Они умело ласкали Незнакомца и Мадлен, искусными приёмами усиливая наслаждение обоих. Временами Незнакомец отрывался от Мадлен, которая витала в облаках и была не в силах открыть глаза, и, пока кто-то из девушек поддерживал её страсть, он вносил разнообразие в свои любовные игры кратким соитием то с одной, то с другой из участниц действа.
За этой группой, явно получавшей удовольствие от общения друг с другом, наблюдала та, которая Мадлен показалась знакомой. Она, бесцеремонно отвергнутая Незнакомцем ради светловолосой гостьи, тихо сидела в стороне и с ненавистью к сопернице следила за тем, как тот в порыве страсти вновь и вновь сливался с ней в единое целое. Другие не в счёт, они всего лишь безликие марионетки. А эта… В её светлых волосах таилась настоящая опасность.
Незнакомец, заметив отщепенку, произнёс короткое и резкое приказание на непонятном языке. Мадлен вздрогнула и, наконец, открыла глаза, сразу встретившись с полным холода и враждебности взглядом темноволосой красавицы.
- Сара! - закричала Мадлен, вдруг в одно мгновение узнав её. Закричала и … проснулась.
Несколько минут она лежала неподвижно в своей постели и никак не могла прийти в себя.
«Господи, какой кошмарный сон! Раз от раза всё безумнее. Со мной происходят странные вещи, а я не могу им дать объяснения», - в отчаянии подумала Мадлен, пытаясь найти хоть какое-то оправдание своих ночных похождений. Она почувствовала, что в правой руке, сжатой в кулак, что-то есть. Раскрыв ладонь, увидела золотую серёжку в форме раковины с буквой «М» посередине. Ту, которая недавно где-то потерялась. И вот теперь она странным образом нашлась. Но почему же странным образом? Ей отдал эту серёжку тот самый мужчина из её снов. Стоп! Что за чушь? Ведь это был только сон! Но серёжка лежала у неё на ладони как неоспоримое доказательство того, что всё произошедшее было вполне реальным.
- Боже, помоги мне! - беспомощно воскликнула Мадлен, отказываясь осознать и принять очевидное.
* * *
Карл, сидя в машине уже второй час поджидал, когда Мадлен, наконец, выйдет из дома. Пробраться на охраняемую территорию и проникнуть в подземный гараж было задачей весьма непростой. Поэтому он решил дождаться, когда она сядет в машину и поедет по своим делам. Сегодня как раз должна была состояться встреча с издателем. Карл знал это наверняка. Он уже так давно собирал о ней информацию, что успел познакомиться кое с кем из издательства и за небольшую плату получал все необходимые ему сведения.
Наконец, его ожидание было вознаграждено. Мадлен выехала в город на своём тёмно-вишнёвом «майбахе». Он узнал бы его из сотен других машин.
Карл на почтительном расстоянии следовал за ней, не выпуская её из вида. У здания издательства она припарковалась и быстрым шагом направилась внутрь. Даже этой пары минут ему хватило, чтобы понять, что с ней что-то не так.
«Мадди, ты неважно выглядишь, - подумал он. - Уж не заболела ли ты, моя девочка?»
Девочка! Какая уж тут «девочка»?! Впору было назвать её «бабушкой». Ну, может, не совсем «бабушкой», но пожилой дамой - это точно. В ней было так мало общего с его любимым фото, где сияющая молодостью Мадлен в лёгком, струящемся платье перебегала дорогу, а ветер, словно лаская, обтекал её бёдра.
Но, в сущности, Карлу была не так важна её внешность. Молодя она или старая - какая разница? Главное, что это Мадлен. А если она состарилась, подурнела, то, может, это и к лучшему? Во-первых, будет меньше охотников за его сокровищем - этих удачливых, наглых и беспринципных мужиков, которым всё досталось просто так, ни за что. Их смазливая внешность, интеллект, обаяние - это всего лишь счастливый лотерейный билет. Их заслуги в этом нет никакой. Им просто посчастливилось такими родиться. Ему же, Карлу, не повезло. Его удел - серость и смирение. Смирение и серость.
«Ну это мы ещё посмотрим! - подумал он, закипая праведным гневом. - Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Там поглядим, кто где будет».
И потом, в конце концов, у него никогда не было матери. Он не представляет, что такое материнская ласка. Как знать, была бы жива его мать, может, у него всё сложилось бы по-другому. Мадлен в её нынешнем облике вполне могла бы быть ему и матерью, и любимой. Так даже ещё лучше. А пока… Что же, пока надо немного приучить к себе эту божественную женщину, заинтересовать её, завоевать внимание. И его милые подарки, без сомнения, помогут в этом.
Карл выждал несколько минут, вышел и не спеша направился к машине Мадлен. Оглядевшись и убедившись, что на него никто не смотрит, он приподнял «дворник» на стекле и положил маленькую коробочку, перевязанную нарядной ленточкой, к которой было прикреплено красное сердечко.
* * *
Равномерный гул моторов навевал дремоту. Самолёт набрал нужную высоту, и теперь в иллюминаторы можно было видеть лишь яркое солнце и проплывающие внизу облака, похожие на сбившихся в гигантское стадо белоснежных животных.
Вполне возможно, что там, ближе к Земле, шёл дождь, извергаемый свинцовыми тучами. Они были отягощены своей ношей и перемещались с трудом, едва не цепляясь за верхушки деревьев. А на такой высоте подобные неприятности казались нелепостью. Здесь царило умиротворение, и сияло солнце.
В салоне самолёта многие пассажиры спали, кто-то читал, время от времени поглядывая в иллюминатор, стюардессы с любезной улыбкой предлагали прохладительные напитки, лёгкие закуски, чай, кофе.
- Жан, Жан, перестань, неудобно…
Сдержанные смешки, звук поцелуев.
- Ну, Изабель, ну, моя девочка…
Марк, уже почти заснувший, слегка поморщился и скосил глаза в сторону своих соседей. Эта парочка молодых французов его достала. Всю дорогу воркуют, как голубки. Как будто нельзя потерпеть до дома!
- Ой, извините, мы вас разбудили, - смущённо проговорила девушка на ломанном английском, заметив, что Марк смотрит в их сторону. - Вот видишь, Жан, мы мешаем людям, перестань.
При этом она не сводила влюблённых глаз с худенького долговязого юноши, лёгкий румянец играл на её щеках, и, похоже, юной прелестнице хотелось лишь одного: чтобы Жан её не послушался.
- Ничего, - буркнул Марк и отвернулся к иллюминатору.
На самом деле у него на душе кошки скребли, и сейчас чужая радость ему казалась пошлой и бессмысленной. В последнее время он то и дело переезжал с места на место и много работал, стараясь поскорее забыть пережитой кошмар.
Острота утраты постепенно прошла, но остался едкий осадок горечи, который Марку никак не удавалось отскрести, вымести, вытравить из потайных уголков своей души.
Впрочем, его извинение прозвучало скорее как милостивое разрешение подчиниться его воле.
- Какой ты… величественный во всём, - не удержалась от замечания Мадлен. - Тебе когда-то бывало больно или обидно? Ну, хотя бы, когда ты был маленьким?
- Я? Маленьким?- Незнакомец удивлённо посмотрел на Мадлен. - Не помню.
- Как это - не помнишь?
В её глазах промелькнула тревога.
- Кто ты? - одними губами спросила она.
- Я - твоё искушение и твоё вдохновение, - вновь засмеялся Незнакомец. - Ты задаёшь слишком много вопросов. Нам пора. Кстати, возьми вот это.
Он протянул ей маленькую серёжку в виде раковинки.
- Ты её забыла в прошлый раз.
- Спасибо! - Мадлен удивлённо смотрела на свою серёжку. - А куда нам пора?
- Я же обещал тебе «деликатес», - напомнил он, обдав её синевой горячего быстрого взгляда.
И в ту же секунду Мадлен почувствовала, что все предметы вокруг начинают катастрофически увеличиваться в размерах.
- О…ой! - только и успела она вскрикнуть.
- Иди ко мне, моя маленькая птичка. Нам предстоит дальний путь, - прогремело откуда-то сверху.
На неё неотвратимо надвигалось что-то огромное. Нагая крошечная Мадлен запрокинула голову и увидела гигантского мужчину в чёрном плаще. Он присел, и тогда девушка смогла разглядеть мощный подбородок и густую поросль тёмных волос, выбивавшихся из-под воротника плаща. Он протянул ладонь, напоминавшую скорее обеденный стол необъятных размеров, с бугром Венеры, похожим на вполне солидный холм, и глубокими бороздами неповторимого рисунка кожи. Мадлен, до конца не понимая, что же произошло, с ужасом смотрела на приближавшуюся ладонь и вдруг почувствовала, что её волной накрывает приступ дурноты. Всё поплыло перед глазами. «Я сплю, это всего лишь сон», - пронеслась в мозгу последняя отчаянная мысль, и свет померк.
- Как же люди чувствительны, - досадливо поморщился Незнакомец. - И панически боятся всего, что выходит за рамки их понимания.
С этими словами он подобрал Мадлен, словно крошечную замёрзшую пичужку, положил её в глубокий карман плаща и шагнул в пустоту. Вокруг замелькали в бешеном ритме сотни тысяч огней, завыл ветер, закрутились, как будто в гигантском водовороте, воздушные потоки. Через несколько секунд всё стихло, и Незнакомец уже стоял посреди просторного зала, залитого солнечным светом, который щедро струился сквозь стеклянный потолок.
Мадлен, придя в себя, обнаружила, что находится на дне какого-то глубокого тёмного мешка, куда едва проникал свет. Вдобавок ко всему ей не хватало воздуха. Она пронзительно закричала и начала карабкаться вверх навстречу свету. Незнакомец, собиравшийся сбросить плащ, услышал слабый писк из правого кармана. Он аккуратно извлёк маленькую фигурку с округлившимися от страха глазами и выпустил её на огромное ложе, покрытое тёмно-бордовым бархатным покрывалом. В ту же секунду эта фигурка резко увеличилась в размерах и превратилась в Мадлен, испуганно озиравшуюся, обнажённую и прекрасную. Её светлые волосы растрепались и ниспадали непокорными прядями, сквозь которые дерзко и соблазнительно белели упругие холмы, увенчанные волнующими остроконечными вершинами. Её изящно скрещенные стройные ноги манили познать нечто, пока скрытое от взора наблюдателя. Мадлен беспомощно пыталась прикрыть волосами свою наготу и от этого выглядела ещё более трогательной и беззащитной на фоне широкого ложа, где без труда могли бы поместиться несколько человек. Наконец, после бесплодных попыток скрыть от мира свою первозданную красоту она замерла и смущённо взглянула на Незнакомца, который с явным удовольствием наблюдал за её манипуляциями.
- Ищешь что-нибудь? - со смешком спросил он.
- Где моя одежда? - потупившись, поинтересовалась Мадлен.
Она продолжала сидеть со скрещенными на груди руками, не замечая, что один сосок предательски выглядывал из-под её руки, словно розовый бутон, который смело прорывался навстречу жизни. Увидев эту картину, Незнакомец от души расхохотался, одновременно почувствовав острое желание овладеть неисправимой скромницей.
- Одежда тебе не понадобится, - вкрадчиво проговорил он, приближаясь к ней мягкой поступью. - Разве тебе холодно?
Плащ скользнул по его плечам, покорно сложившись у ног хозяина и открывая взору Мадлен смуглый торс и мускулистые ноги, которыми она не уставала любоваться. Он медленно собрал копну её волос и стал неторопливо наматывать их на руку. Это его движение действовало на Мадлен магически. Она заворожено смотрела в его тёмно-синие глаза, она тонула в них, но не могла оторваться. Каждой своей клеточкой она ощущала горячие импульсы его тела, которое казалось ей самым прекрасным и совершенным.
Где-то наверху неслышно сработало затемнение, и солнечный свет перестал литься сквозь стеклянный потолок. Всё сразу же погрузилось во мрак, но в ту же секунду, будто по мановению чьей-то невидимой руки, зажглись десятки свечей, и просторный зал, наполовину освещённый, наполнился причудливыми тенями, которые беспрестанно меняли свою форму в свете колышущихся язычков пламени.
Мадлен находилась в состоянии странного оцепенения. Сладкая истома разлилась по всему её телу, многочисленные вопросы, которые она хотела задать Незнакомцу, вылетели из головы, и она только смотрела на то, как в пламени свечей бугрились его мышцы, как блестели глаза, казавшиеся в полумраке почти чёрными. Вдруг от стены отделилось несколько теней, принявших облик нагих женщин. Одна из них показалась Мадлен очень знакомой. Темноволосая девушка смотрела на неё, не скрывая своей враждебности. Мадлен напряглась, силясь вспомнить, где же она её видела. Ей были до боли знакомы и эта точёная фигура, и пышное облако тёмных волос, и слегка вопросительный взгляд карих глаз.
- Не надо ничего вспоминать! Просто расслабься и ни о чём не думай.
Голос Незнакомца прозвучал негромко, но повелительно. Он, как всегда, читал её мысли и делал это легко, будто перелистывал детскую книжку с картинками. Незнакомец сделал едва заметный знак, и девушки удобно расположились на тёмно-бордовом покрывале вокруг Мадлен. Она оказалась в кольце великолепных женских тел, но сколько ни силилась, не могла рассмотреть ни одного лица. Их лица словно ускользали, то скрытые волосами, то тонувшие в полумраке. Лишь одно лицо той, первой, девушки, показавшееся ей очень знакомым, Мадлен могла видеть вполне отчётливо. Она сидела поодаль, и в её глазах читались укоризна и боль. Незнакомец сделал ей повелительный знак, и она неохотно придвинулась к Мадлен.
Девушки принялись ласкать свою пленницу, не оставляя без внимания ни одной клеточки её тела. Она даже не успела воспротивиться, накрытая мощной волной наслаждения. Две брюнетки занимались её ногами, покрывая их поцелуями и захватывая каждый пальчик. Рыжеволосая бестия трудилась у заветного холмика Мадлен, проникая в самые потаённые глубины. Две другие девушки с волосами пепельного цвета играли полными полушариями Мадлен. Одновременно они ласкали нежную округлость её живота и безжизненно раскинутые руки.
Мадлен, ошеломлённая столь сильными ощущениями, громко стонала, временами вскрикивая, её взор блуждал, светлая копна волос разметалась по тёмно-бордовому ложу. Чёрные, как смоль, огненно-рыжие и светлые волосы всех участниц этого порочного, но вместе с тем притягательного действа, смешались в едином порыве и в свете свечей казались фантастическим живым покрывалом, которое находилось в непрерывном движении.
Незнакомец, не отрываясь, следил за происходящим. Его ноздри стали заметно подрагивать от нараставшего возбуждения, глаза потемнели, тело напряглось. Наконец, почувствовав непреодолимое желание, он вступил в игру.
Две девушки продолжали заниматься Мадлен, а трое других переключили внимание на Незнакомца. Темноволосая красавица, показавшаяся Мадлен знакомой, с готовностью принялась ублажать его напрягшиеся чресла, делая это привычно и искусно. Незнакомец застонал от видимого наслаждения. Очень скоро молодая прелестница с исступлённой горячностью оседлала распростёртого гиганта, словно хотела доказать всему миру, что тот принадлежит только ей. Но он, позволив ей немного побыть наверху, легко от неё освободился и потянулся к Мадлен. Мощным толчком он вошёл в её изнывавшее лоно, заставив девушку закричать от наслаждения. Незнакомец начал ритмичные движения, постепенно ускоряя их темп и наращивая силу; его лицо потемнело от страсти, мышцы груди и рук напряглись и как будто окаменели от напряжения.
Девушки, словно следуя хорошо разыгранному сценарию, продолжали играть свои роли. Они умело ласкали Незнакомца и Мадлен, искусными приёмами усиливая наслаждение обоих. Временами Незнакомец отрывался от Мадлен, которая витала в облаках и была не в силах открыть глаза, и, пока кто-то из девушек поддерживал её страсть, он вносил разнообразие в свои любовные игры кратким соитием то с одной, то с другой из участниц действа.
За этой группой, явно получавшей удовольствие от общения друг с другом, наблюдала та, которая Мадлен показалась знакомой. Она, бесцеремонно отвергнутая Незнакомцем ради светловолосой гостьи, тихо сидела в стороне и с ненавистью к сопернице следила за тем, как тот в порыве страсти вновь и вновь сливался с ней в единое целое. Другие не в счёт, они всего лишь безликие марионетки. А эта… В её светлых волосах таилась настоящая опасность.
Незнакомец, заметив отщепенку, произнёс короткое и резкое приказание на непонятном языке. Мадлен вздрогнула и, наконец, открыла глаза, сразу встретившись с полным холода и враждебности взглядом темноволосой красавицы.
- Сара! - закричала Мадлен, вдруг в одно мгновение узнав её. Закричала и … проснулась.
Несколько минут она лежала неподвижно в своей постели и никак не могла прийти в себя.
«Господи, какой кошмарный сон! Раз от раза всё безумнее. Со мной происходят странные вещи, а я не могу им дать объяснения», - в отчаянии подумала Мадлен, пытаясь найти хоть какое-то оправдание своих ночных похождений. Она почувствовала, что в правой руке, сжатой в кулак, что-то есть. Раскрыв ладонь, увидела золотую серёжку в форме раковины с буквой «М» посередине. Ту, которая недавно где-то потерялась. И вот теперь она странным образом нашлась. Но почему же странным образом? Ей отдал эту серёжку тот самый мужчина из её снов. Стоп! Что за чушь? Ведь это был только сон! Но серёжка лежала у неё на ладони как неоспоримое доказательство того, что всё произошедшее было вполне реальным.
- Боже, помоги мне! - беспомощно воскликнула Мадлен, отказываясь осознать и принять очевидное.
Глава 18
* * *
Карл, сидя в машине уже второй час поджидал, когда Мадлен, наконец, выйдет из дома. Пробраться на охраняемую территорию и проникнуть в подземный гараж было задачей весьма непростой. Поэтому он решил дождаться, когда она сядет в машину и поедет по своим делам. Сегодня как раз должна была состояться встреча с издателем. Карл знал это наверняка. Он уже так давно собирал о ней информацию, что успел познакомиться кое с кем из издательства и за небольшую плату получал все необходимые ему сведения.
Наконец, его ожидание было вознаграждено. Мадлен выехала в город на своём тёмно-вишнёвом «майбахе». Он узнал бы его из сотен других машин.
Карл на почтительном расстоянии следовал за ней, не выпуская её из вида. У здания издательства она припарковалась и быстрым шагом направилась внутрь. Даже этой пары минут ему хватило, чтобы понять, что с ней что-то не так.
«Мадди, ты неважно выглядишь, - подумал он. - Уж не заболела ли ты, моя девочка?»
Девочка! Какая уж тут «девочка»?! Впору было назвать её «бабушкой». Ну, может, не совсем «бабушкой», но пожилой дамой - это точно. В ней было так мало общего с его любимым фото, где сияющая молодостью Мадлен в лёгком, струящемся платье перебегала дорогу, а ветер, словно лаская, обтекал её бёдра.
Но, в сущности, Карлу была не так важна её внешность. Молодя она или старая - какая разница? Главное, что это Мадлен. А если она состарилась, подурнела, то, может, это и к лучшему? Во-первых, будет меньше охотников за его сокровищем - этих удачливых, наглых и беспринципных мужиков, которым всё досталось просто так, ни за что. Их смазливая внешность, интеллект, обаяние - это всего лишь счастливый лотерейный билет. Их заслуги в этом нет никакой. Им просто посчастливилось такими родиться. Ему же, Карлу, не повезло. Его удел - серость и смирение. Смирение и серость.
«Ну это мы ещё посмотрим! - подумал он, закипая праведным гневом. - Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Там поглядим, кто где будет».
И потом, в конце концов, у него никогда не было матери. Он не представляет, что такое материнская ласка. Как знать, была бы жива его мать, может, у него всё сложилось бы по-другому. Мадлен в её нынешнем облике вполне могла бы быть ему и матерью, и любимой. Так даже ещё лучше. А пока… Что же, пока надо немного приучить к себе эту божественную женщину, заинтересовать её, завоевать внимание. И его милые подарки, без сомнения, помогут в этом.
Карл выждал несколько минут, вышел и не спеша направился к машине Мадлен. Оглядевшись и убедившись, что на него никто не смотрит, он приподнял «дворник» на стекле и положил маленькую коробочку, перевязанную нарядной ленточкой, к которой было прикреплено красное сердечко.
* * *
Равномерный гул моторов навевал дремоту. Самолёт набрал нужную высоту, и теперь в иллюминаторы можно было видеть лишь яркое солнце и проплывающие внизу облака, похожие на сбившихся в гигантское стадо белоснежных животных.
Вполне возможно, что там, ближе к Земле, шёл дождь, извергаемый свинцовыми тучами. Они были отягощены своей ношей и перемещались с трудом, едва не цепляясь за верхушки деревьев. А на такой высоте подобные неприятности казались нелепостью. Здесь царило умиротворение, и сияло солнце.
В салоне самолёта многие пассажиры спали, кто-то читал, время от времени поглядывая в иллюминатор, стюардессы с любезной улыбкой предлагали прохладительные напитки, лёгкие закуски, чай, кофе.
- Жан, Жан, перестань, неудобно…
Сдержанные смешки, звук поцелуев.
- Ну, Изабель, ну, моя девочка…
Марк, уже почти заснувший, слегка поморщился и скосил глаза в сторону своих соседей. Эта парочка молодых французов его достала. Всю дорогу воркуют, как голубки. Как будто нельзя потерпеть до дома!
- Ой, извините, мы вас разбудили, - смущённо проговорила девушка на ломанном английском, заметив, что Марк смотрит в их сторону. - Вот видишь, Жан, мы мешаем людям, перестань.
При этом она не сводила влюблённых глаз с худенького долговязого юноши, лёгкий румянец играл на её щеках, и, похоже, юной прелестнице хотелось лишь одного: чтобы Жан её не послушался.
- Ничего, - буркнул Марк и отвернулся к иллюминатору.
На самом деле у него на душе кошки скребли, и сейчас чужая радость ему казалась пошлой и бессмысленной. В последнее время он то и дело переезжал с места на место и много работал, стараясь поскорее забыть пережитой кошмар.
Острота утраты постепенно прошла, но остался едкий осадок горечи, который Марку никак не удавалось отскрести, вымести, вытравить из потайных уголков своей души.
