Амадео снова углубился в книгу, однако не понимал ни слова из прочитанного – слишком велико было любопытство. В конце концов, он отложил ее и наклонился вперед, опершись локтями о колени.
– Оглянись вокруг. – Номер двести семидесятый, нимало не стесняясь, обвел рукой дворик. Амадео заметил несколько заинтересованных взглядов. Остальные вели себя более сдержанно, лишь изредка поглядывали в их сторону. – Все знают, что если я подсел к тебе, то тебя уже нельзя трогать. Можешь не беспокоиться насчет Кудрявого и его компашки. Шагу не сделают. Твой друг надолго застрял на больничной койке, так что мое покровительство лишним не будет.
– С чего такая милость? – Амадео выпрямился и посмотрел на мужчину из-под полуприкрытых век. Пялиться прямо в глаза – агрессивный выпад. Отводить взгляд – показать, что боишься.
– У меня к тебе дело. Заведуешь библиотекой, так?
Амадео кивнул, хотя вопрос напоминал скорее утверждение.
– Знаешь, чем я промышляю? – продолжал спрашивать номер двести семьдесят.
– Продажа сигарет и мелочевки, не столь необходимой, однако не лишенной приятностей, – ответил Амадео – Игральные карты, кости, порножурналы, а также индивидуальные заказы. В пределах разумного.
– Неплохо осведомлен. – Мужчина рассмеялся. – Что еще раз доказывает: хоть ты и строишь из себя неприступного аристократа, не желающего лезть в тюремные дела и спокойно мотающего срок, на деле все подмечаешь. К тому же не крысятничаешь, не стучишь, не нарываешься на кого попало. Хорошие качества для моего помощника. Как считаешь?
Предложение ничуть не удивило Амадео. Он знал, что рано или поздно подобное произойдет, и не видел резона отказываться. Как-никак, жизнь не кончена, когда-то он выйдет из этих стен, и прежде всего ему понадобятся связи. Об этом всегда твердил отец.
– Ну, так что? – Собеседник попыхивал сигаретой. – Если откажешься, ничего страшного. Кудрявый с его девочками к тебе все равно лезть не будут. И остальные тоже. Это чисто деловое предложение со свободой выбора.
– Меня это не беспокоит, – отозвался Амадео. – И уж точно не является причиной моего ответа. Я согласен.
– Вот это дело! – обрадовался номер двести семьдесят. – Тогда будем знакомы. Называй меня Чип. – Он протянул огромную ладонь, никак не соответствующую общему, довольно тщедушному виду, и Амадео пожал ее.
– Почему вы выбрали меня? – спросил он.
– Библиотека. – Чип рассматривал трещины на старой скамейке. – Старик Годфрид не желал иметь со мной никаких дел, а между тем гораздо легче провозить товар вместе с книгами и прочей печатью. Ну и, конечно, твои организаторские способности. Я слышал, ты добился того, чтобы регулярно завозили новые книги. У местного начальника снега зимой не выпросишь, вот я и удивился. И еще, насколько я понял, ты сечешь в азартных играх. Если захочешь стать местным воротилой в этом деле, могу подсобить.
– В каком смысле? Обеспечишь мне охрану? – Амадео не сдержал усмешки. – Здесь играют только в покер и двадцать одно. В основном на сигареты, деньги редко в ходу.
– Верно. – Чип наклонился к нему и заговорщически подмигнул. – Но сигаретами-то будешь заведовать ты.
Так Амадео стал сначала помощником, а затем, когда Чипа перевели в блок для условно освобождаемых, и вовсе занял его место. Контрабанда в тюрьму проникала очень легко – Чип не зря нацелился на библиотеку, которая благодаря Амадео каждый месяц получала новые журналы и газеты, а каждый квартал – несколько книг. Вместе с печатной продукцией в коробках провозили все, что угодно – нужно было лишь передать список одному из надзирателей. Естественно, за определенную плату, поэтому посылки каждый раз свободно проходили в тюрьму без дополнительных проверок. Об это позаботился Роджерс, который строго следил за содержанием коробок.
Как и говорил Чип, Амадео больше не трогали, даже после того как сам он перевелся в другой блок. К тому времени Амадео уже успел заработать отличную репутацию, и если находились недовольные, их предупреждали не совать нос в его дела. Плюс ко всему, Амадео следил за азартными играми, которые были в ходу в тюрьме. Чаще всего играли в покер и блэкджек, и он отслеживал шулеров и нарушителей правил, получая за это пять процентов с каждого выигрыша, который, вдобавок к сигаретам, составляли теперь и деньги. Со временем он натаскал пару ребят помладше, чтобы не проводить все время за игорным столом. Надзиратели не обращали внимания на его кипучую деятельность – они получали свою прибыль. Об этом он сразу договорился через Роджерса. Не хотелось застрять в самом начале из-за разногласий с теми, кто мог за малейшую провинность упечь его в карцер. Поначалу было страшновато даже намекнуть о таком, но красноречие Амадео и тут сыграло на руку, и благосклонность Роджерса тоже пошла на пользу. Чип оказался прав: все работники тюрьмы были насквозь продажными. Амадео это полностью устраивало. Он наконец смог заняться делом, а не терять время зря.
Единственное, от чего он отказался сразу – наркотики. Пришлось бы увеличить долю надзирателей, плюс ко всему наркоманы, сидящие бок о бок, рано или поздно воткнут заточку тебе под ребра, если вовремя не дашь дозу. Доверять им нельзя. Подставлять спину – тоже. Слишком опасно.
Поэтому он ограничивался лишь сигаретами и всевозможными мелочами. Дополнительные деньги заключенные получали от родственников и друзей, приходивших навестить их раз в месяц, администрация тюрьмы смотрела на все сквозь пальцы, что было, несомненно, на руку Амадео.
– Зачем ты этим занимаешься? – спросил у него Йохан. Они играли в карты на больничной койке, Амадео обучал его различным шулерским приемам. – Ты же наследник крупной компании, к чему такое рвение?
– Во-первых, Йохан, от моего наследства ничего не осталось, – ответил Амадео, в третий раз мастерски оставляя Йохана в дураках. – Я не вступил в права наследования в течение года, потому и лишился его. Ты снова не заметил мое жульничество, будь внимательней. А во-вторых, мне попросту скучно. Время тянется медленней, когда не занят делом, а куковать мне тут еще почти три года. Если хочешь, могу и тебя взять в долю.
– Я не торговец. – Йохан рассмеялся. – Да и в деньгах особого смысла не вижу. Лучше буду твоим телохранителем.
– Да? – Амадео едва заметно усмехнулся. – Раз тебе не нужны деньги, что ты хочешь в качестве оплаты?
– Сигареты. Любые из тех, что можно достать в этой дыре. Конечно, «Камальон» тут не добудешь, но…
Усмешка тут же сползла с лица, и Йохан это заметил. И в очередной раз отругал себя за длинный язык. Правильно говаривала его мать, что сын слишком болтлив, и до добра это не доведет. Однако Амадео уже овладел собой, на лице вновь появилось равнодушно-вежливое выражение.
– Да, «Камальон» тут не достанешь, пожалуй, – сказал он.
– Они и на воле были мне не по карману, – ответил Йохан даже слишком поспешно. – Но помечтать не вредно, а? Так что, возьмешь на работу?
– Договорились. – Уголки губ Амадео чуть приподнялись.
– И все же круто ты все в оборот взял, – восхищенно пробормотал Йохан, сдавая карты. – Мне бы такие мозги…
Но не деньги имели первостепенное значение. Амадео добился самого главного – неприкосновенности. Теперь ни недоброжелатели, ни надзиратели даже не смотрели в его сторону. Первым, хоть и хотелось почесать кулаки о смазливое личико этого новоявленного торгаша, сразу же грозил карцер, а то и темная от вторых, которые пресекали любые попытки навредить ему. Но все же Йохан решил быть настороже. Постоянно появлялись новые заключенные, которым надо было объяснить, что к чему.
Сезар швырнул в зятя пепельницу. Тот успел развернуть кресло, и осколки полетели в разные стороны.
– Ты что себе позволяешь, Лукас?! – завопил он. – Как смеешь разбазаривать мою собственность?! Кто дал тебе право проворачивать за моей спиной грязные делишки?!
Лукас съежился в кресле, мечтая, чтобы черная кожа поглотила его, и не пришлось выслушивать всю эту пакость. Кабинет начальника службы безопасности, в котором бушевал сейчас глава «Вентины», представлял собой тесную комнатушку без окон. Здесь едва помещался стол и два стула, под потолком лениво вращался вентилятор, раскачивая единственную лампочку.
– Я с тобой говорю! Отвечай, когда спрашивают!
– Я… – В горле встал ком. С трудом сглотнув его, Лукас попытался выпрямиться, чтобы не выглядеть нашкодившим школьником, однако рядом с Сезаром это никогда не удавалось как следует. А сейчас он вдобавок возвышался над Лукасом, загораживая собой прыгающий свет.
– Я принял тебя обратно в семью, отдал тебе свою дочь, устроил на престижную должность – и ты смеешь меня обворовывать?
– Да вы не платите мне ни хрена! – вдруг прорвало Лукаса. – Да, должность хорошая, но денег она не приносит! Что удивительного в том, что я решил подзаработать на стороне?!
– Да хоть на трех сторонах! – рявкнул Сезар. – Но ты решил продать мою собственность без моего ведома! Это называется воровство, жалкий ты отброс!
– Оно стоит гроши, а у вас договор. Можете заказать еще хоть миллион этих чертовых фишек!
Глаза Сезара сузились. Краснота ушла с лица, уступив место мертвенной бледности.
– Считаешь, что украденные тобой фишки, колоды карт, кости стоят немного, и я запросто могу возместить их стоимость? В этом ты прав. Но они – собственность моего казино, Лукас. И не тебе распоряжаться ими. Ты воруешь у меня, пусть даже по мелочи, но воруешь. Я не могу этого так оставить. Кому ты их продал? Отвечай.
– Я не знаю…
– Впарил их, и не знаешь кому?
– Ну… Фишки маркированные, если кто-то попытается использовать их для игры в ваших казино, их сразу най…
Сезар сел на стул. Плечи опустились, он устало смотрел на Лукаса, вдруг разом постарев лет на десять.
– Моя дочь выбрала в мужья полного идиота. Ты когда-нибудь слышал о подпольных казино? О тюремных? Какая им разница, откуда взялись фишки? – Внезапно он рассмеялся. – Моими уникальными фишками будут играть зеки! Великолепно!
Лукас обескураженно теребил воротник рубашки. Он и не думал, что продажа мелкой партии фишек и игральных карт повлечет за собой такой скандал. Он и раньше подворовывал, и теперь выходило, что Сезар обо всем знал, но ничего не предпринимал, позволяя зятю тешить самолюбие. Это, судя по всему, оказалось последней каплей.
– Еще один прокол с твоей стороны, Лукас, и я вытолкаю тебя в шею.
– Вы не можете! – Лукас самодовольно ухмыльнулся. – Забыли? Репутация семьи Лаэрте сильно пострадает, если ваша дочь подаст на развод второй раз.
Сезар сжал губы. Разумеется, он принял Лукаса в семью лишь затем, чтобы упрочить свою репутацию, и теперь этот щенок вертел им, как хотел, мстил за невыгодную должность, как только мог. Но чаша терпения когда-нибудь должна переполниться. Лукас сильно зарывался. Детектив, работающий при отеле и расследующий внутренние преступления, не раз докладывал о мелком воровстве со стороны начальника службы безопасности. Сезар закрывал на это глаза, посчитав меньшим из зол, однако теперь Лукас перешел черту, запустив лапу в сейф казино. Да, эти куски пластмассы ничего не стоили вне сети «Вентина», однако Сезара корежило от одной мысли о том, что грязные шулера и закоренелые преступники прикоснутся к его детищу, пусть даже через фишки или карты.
– Мне наплевать на общественное мнение. Ты легко вернулся, Лукас, даже слишком легко. Настолько же легко будет от тебя избавиться при необходимости. – Усмешка тестя не предвещала ничего хорошего.
И вот тут Лукас испугался. Перед ним наконец раскрылся весь ужас его положения. Он жил в доме Сезара, занимал одну из высших должностей в его казино – но так и остался никем. С Викторией они спали в разных комнатах, лишь иногда здороваясь, когда пересекались в коридоре. Подчиненные его ни во что не ставили, выполняя указания заместителя. Зарплата оставляла желать лучшего, что и привело в конце концов к этому позору.
Лаэрте ничего не стоило приказать своим громилам избавиться от него. Почему нет? Списать все на несчастный случай, на неисправные тормоза в машине, на шторм во время катания на яхте. Выстрел – и он отправится кормить рыб на морское дно, а в газетах напишут, что случайно поскользнулся. Даже если тело найдут, Сезар все замнет. Ему ничего не грозит. А до причин смерти Лукаса никто не будет докапываться.
Сезар ждал ответа, скрестив руки на груди. Нос надменно задран вверх, в глазах – лишь холод, ни капли сочувствия. Он никогда не любил зятя. Равно как и Кристоф никогда не любил Викторию. Однако его отец хотя бы умело скрывал недовольство.
– Я все понял, – наконец выдавил Лукас. – Больше не повторится, господин Лаэрте.
Кудрявый, в миру Грег Сэндерсон, стоял у входа в блок, наблюдая за игрой в баскетбол, и мял в пальцах самокрутку. В прошлый раз все прошло как нельзя лучше, но Аристократу удалось непостижимым образом отвертеться. Он сумел доказать, что карандаш подкинули, и избежал заслуженного наказания. Черт побери, а Кудрявый так надеялся, что этот красавчик задержится тут подольше!
С первого дня появления здесь Кудрявый поставил себя практически на самую вершину тюремной иерархии. В этом, безусловно, помог Буйвол, но скажи такое кто-нибудь в лицо Кудрявому, тот мгновенно перебил бы наглецу нос и свернул челюсть. Он правил этим блоком, и теперь, когда Буйвола перевели в другую тюрьму, стал единоличным заправилой.
О том, что есть люди, которых даже сам Буйвол запрещал трогать, и которые одним движением пальца могли опустить его и шмякнуть о бетонный пол камеры, Кудрявый предпочел не вспоминать.
Строптивый мальчишка быстро присмиреет после потери своего верного вассала, это стопудово. Пусть шкет выжил, однако в лазарете проведет длительный отпуск. За это время Кудрявый успеет подмять под себя хренова аристократа, который без своего дружка и мизинца не стоит.
От охватившего его восторга Кудрявый так стиснул самокрутку, что тонкая бумага порвалась, и часть табака высыпалась на бетонное крыльцо.
– Мать твою, – ругнулся он под нос, не ощущая, впрочем, ни злости, ни раздражения – все поглотила радость от предвкушения победы над непокорной красавицей.
– Возьми, – раздался вдруг справа чей-то голос.
От неожиданности Кудрявый даже вздрогнул, но тут же овладел собой и с насмешливым видом повернулся к говорившему.
И испытал следующее потрясение. Аристократ, о котором он только что размышлял, стоял, прислонившись к стене рядом, и протягивал сигаретную пачку. Волосы, уже отросшие ниже плеч, были стянуты на затылке, лишь несколько прядей выбилось из аккуратной прически, на красивом лице застыло отсутствующее выражение.
– Чего тут забыл? – не слишком любезно отозвался Кудрявый, раздраженный тем, что сладкие мечты прервали. – Еще и как-то странно себя ведешь.
– Ты уронил сигарету, я решил предложить тебе свою. В чем тут странность?
Кудрявый колебался лишь мгновение, затем выхватил сигарету из пачки и, чиркнув спичкой о стену, прикурил. Амадео, ничуть не изменившись в лице, убрал пачку в карман.
Кудрявый молча курил, разглядывая его. В который раз решил, что личико слишком милое для мужика, хоть тело и в форме – насколько он знал, Аристократ не гнушался тюремного спортзала, а во время прогулок часто играл вместе со своим дружком в баскетбол.
– Оглянись вокруг. – Номер двести семидесятый, нимало не стесняясь, обвел рукой дворик. Амадео заметил несколько заинтересованных взглядов. Остальные вели себя более сдержанно, лишь изредка поглядывали в их сторону. – Все знают, что если я подсел к тебе, то тебя уже нельзя трогать. Можешь не беспокоиться насчет Кудрявого и его компашки. Шагу не сделают. Твой друг надолго застрял на больничной койке, так что мое покровительство лишним не будет.
– С чего такая милость? – Амадео выпрямился и посмотрел на мужчину из-под полуприкрытых век. Пялиться прямо в глаза – агрессивный выпад. Отводить взгляд – показать, что боишься.
– У меня к тебе дело. Заведуешь библиотекой, так?
Амадео кивнул, хотя вопрос напоминал скорее утверждение.
– Знаешь, чем я промышляю? – продолжал спрашивать номер двести семьдесят.
– Продажа сигарет и мелочевки, не столь необходимой, однако не лишенной приятностей, – ответил Амадео – Игральные карты, кости, порножурналы, а также индивидуальные заказы. В пределах разумного.
– Неплохо осведомлен. – Мужчина рассмеялся. – Что еще раз доказывает: хоть ты и строишь из себя неприступного аристократа, не желающего лезть в тюремные дела и спокойно мотающего срок, на деле все подмечаешь. К тому же не крысятничаешь, не стучишь, не нарываешься на кого попало. Хорошие качества для моего помощника. Как считаешь?
Предложение ничуть не удивило Амадео. Он знал, что рано или поздно подобное произойдет, и не видел резона отказываться. Как-никак, жизнь не кончена, когда-то он выйдет из этих стен, и прежде всего ему понадобятся связи. Об этом всегда твердил отец.
– Ну, так что? – Собеседник попыхивал сигаретой. – Если откажешься, ничего страшного. Кудрявый с его девочками к тебе все равно лезть не будут. И остальные тоже. Это чисто деловое предложение со свободой выбора.
– Меня это не беспокоит, – отозвался Амадео. – И уж точно не является причиной моего ответа. Я согласен.
– Вот это дело! – обрадовался номер двести семьдесят. – Тогда будем знакомы. Называй меня Чип. – Он протянул огромную ладонь, никак не соответствующую общему, довольно тщедушному виду, и Амадео пожал ее.
– Почему вы выбрали меня? – спросил он.
– Библиотека. – Чип рассматривал трещины на старой скамейке. – Старик Годфрид не желал иметь со мной никаких дел, а между тем гораздо легче провозить товар вместе с книгами и прочей печатью. Ну и, конечно, твои организаторские способности. Я слышал, ты добился того, чтобы регулярно завозили новые книги. У местного начальника снега зимой не выпросишь, вот я и удивился. И еще, насколько я понял, ты сечешь в азартных играх. Если захочешь стать местным воротилой в этом деле, могу подсобить.
– В каком смысле? Обеспечишь мне охрану? – Амадео не сдержал усмешки. – Здесь играют только в покер и двадцать одно. В основном на сигареты, деньги редко в ходу.
– Верно. – Чип наклонился к нему и заговорщически подмигнул. – Но сигаретами-то будешь заведовать ты.
Так Амадео стал сначала помощником, а затем, когда Чипа перевели в блок для условно освобождаемых, и вовсе занял его место. Контрабанда в тюрьму проникала очень легко – Чип не зря нацелился на библиотеку, которая благодаря Амадео каждый месяц получала новые журналы и газеты, а каждый квартал – несколько книг. Вместе с печатной продукцией в коробках провозили все, что угодно – нужно было лишь передать список одному из надзирателей. Естественно, за определенную плату, поэтому посылки каждый раз свободно проходили в тюрьму без дополнительных проверок. Об это позаботился Роджерс, который строго следил за содержанием коробок.
Как и говорил Чип, Амадео больше не трогали, даже после того как сам он перевелся в другой блок. К тому времени Амадео уже успел заработать отличную репутацию, и если находились недовольные, их предупреждали не совать нос в его дела. Плюс ко всему, Амадео следил за азартными играми, которые были в ходу в тюрьме. Чаще всего играли в покер и блэкджек, и он отслеживал шулеров и нарушителей правил, получая за это пять процентов с каждого выигрыша, который, вдобавок к сигаретам, составляли теперь и деньги. Со временем он натаскал пару ребят помладше, чтобы не проводить все время за игорным столом. Надзиратели не обращали внимания на его кипучую деятельность – они получали свою прибыль. Об этом он сразу договорился через Роджерса. Не хотелось застрять в самом начале из-за разногласий с теми, кто мог за малейшую провинность упечь его в карцер. Поначалу было страшновато даже намекнуть о таком, но красноречие Амадео и тут сыграло на руку, и благосклонность Роджерса тоже пошла на пользу. Чип оказался прав: все работники тюрьмы были насквозь продажными. Амадео это полностью устраивало. Он наконец смог заняться делом, а не терять время зря.
Единственное, от чего он отказался сразу – наркотики. Пришлось бы увеличить долю надзирателей, плюс ко всему наркоманы, сидящие бок о бок, рано или поздно воткнут заточку тебе под ребра, если вовремя не дашь дозу. Доверять им нельзя. Подставлять спину – тоже. Слишком опасно.
Поэтому он ограничивался лишь сигаретами и всевозможными мелочами. Дополнительные деньги заключенные получали от родственников и друзей, приходивших навестить их раз в месяц, администрация тюрьмы смотрела на все сквозь пальцы, что было, несомненно, на руку Амадео.
– Зачем ты этим занимаешься? – спросил у него Йохан. Они играли в карты на больничной койке, Амадео обучал его различным шулерским приемам. – Ты же наследник крупной компании, к чему такое рвение?
– Во-первых, Йохан, от моего наследства ничего не осталось, – ответил Амадео, в третий раз мастерски оставляя Йохана в дураках. – Я не вступил в права наследования в течение года, потому и лишился его. Ты снова не заметил мое жульничество, будь внимательней. А во-вторых, мне попросту скучно. Время тянется медленней, когда не занят делом, а куковать мне тут еще почти три года. Если хочешь, могу и тебя взять в долю.
– Я не торговец. – Йохан рассмеялся. – Да и в деньгах особого смысла не вижу. Лучше буду твоим телохранителем.
– Да? – Амадео едва заметно усмехнулся. – Раз тебе не нужны деньги, что ты хочешь в качестве оплаты?
– Сигареты. Любые из тех, что можно достать в этой дыре. Конечно, «Камальон» тут не добудешь, но…
Усмешка тут же сползла с лица, и Йохан это заметил. И в очередной раз отругал себя за длинный язык. Правильно говаривала его мать, что сын слишком болтлив, и до добра это не доведет. Однако Амадео уже овладел собой, на лице вновь появилось равнодушно-вежливое выражение.
– Да, «Камальон» тут не достанешь, пожалуй, – сказал он.
– Они и на воле были мне не по карману, – ответил Йохан даже слишком поспешно. – Но помечтать не вредно, а? Так что, возьмешь на работу?
– Договорились. – Уголки губ Амадео чуть приподнялись.
– И все же круто ты все в оборот взял, – восхищенно пробормотал Йохан, сдавая карты. – Мне бы такие мозги…
Но не деньги имели первостепенное значение. Амадео добился самого главного – неприкосновенности. Теперь ни недоброжелатели, ни надзиратели даже не смотрели в его сторону. Первым, хоть и хотелось почесать кулаки о смазливое личико этого новоявленного торгаша, сразу же грозил карцер, а то и темная от вторых, которые пресекали любые попытки навредить ему. Но все же Йохан решил быть настороже. Постоянно появлялись новые заключенные, которым надо было объяснить, что к чему.
Сезар швырнул в зятя пепельницу. Тот успел развернуть кресло, и осколки полетели в разные стороны.
– Ты что себе позволяешь, Лукас?! – завопил он. – Как смеешь разбазаривать мою собственность?! Кто дал тебе право проворачивать за моей спиной грязные делишки?!
Лукас съежился в кресле, мечтая, чтобы черная кожа поглотила его, и не пришлось выслушивать всю эту пакость. Кабинет начальника службы безопасности, в котором бушевал сейчас глава «Вентины», представлял собой тесную комнатушку без окон. Здесь едва помещался стол и два стула, под потолком лениво вращался вентилятор, раскачивая единственную лампочку.
– Я с тобой говорю! Отвечай, когда спрашивают!
– Я… – В горле встал ком. С трудом сглотнув его, Лукас попытался выпрямиться, чтобы не выглядеть нашкодившим школьником, однако рядом с Сезаром это никогда не удавалось как следует. А сейчас он вдобавок возвышался над Лукасом, загораживая собой прыгающий свет.
– Я принял тебя обратно в семью, отдал тебе свою дочь, устроил на престижную должность – и ты смеешь меня обворовывать?
– Да вы не платите мне ни хрена! – вдруг прорвало Лукаса. – Да, должность хорошая, но денег она не приносит! Что удивительного в том, что я решил подзаработать на стороне?!
– Да хоть на трех сторонах! – рявкнул Сезар. – Но ты решил продать мою собственность без моего ведома! Это называется воровство, жалкий ты отброс!
– Оно стоит гроши, а у вас договор. Можете заказать еще хоть миллион этих чертовых фишек!
Глаза Сезара сузились. Краснота ушла с лица, уступив место мертвенной бледности.
– Считаешь, что украденные тобой фишки, колоды карт, кости стоят немного, и я запросто могу возместить их стоимость? В этом ты прав. Но они – собственность моего казино, Лукас. И не тебе распоряжаться ими. Ты воруешь у меня, пусть даже по мелочи, но воруешь. Я не могу этого так оставить. Кому ты их продал? Отвечай.
– Я не знаю…
– Впарил их, и не знаешь кому?
– Ну… Фишки маркированные, если кто-то попытается использовать их для игры в ваших казино, их сразу най…
Сезар сел на стул. Плечи опустились, он устало смотрел на Лукаса, вдруг разом постарев лет на десять.
– Моя дочь выбрала в мужья полного идиота. Ты когда-нибудь слышал о подпольных казино? О тюремных? Какая им разница, откуда взялись фишки? – Внезапно он рассмеялся. – Моими уникальными фишками будут играть зеки! Великолепно!
Лукас обескураженно теребил воротник рубашки. Он и не думал, что продажа мелкой партии фишек и игральных карт повлечет за собой такой скандал. Он и раньше подворовывал, и теперь выходило, что Сезар обо всем знал, но ничего не предпринимал, позволяя зятю тешить самолюбие. Это, судя по всему, оказалось последней каплей.
– Еще один прокол с твоей стороны, Лукас, и я вытолкаю тебя в шею.
– Вы не можете! – Лукас самодовольно ухмыльнулся. – Забыли? Репутация семьи Лаэрте сильно пострадает, если ваша дочь подаст на развод второй раз.
Сезар сжал губы. Разумеется, он принял Лукаса в семью лишь затем, чтобы упрочить свою репутацию, и теперь этот щенок вертел им, как хотел, мстил за невыгодную должность, как только мог. Но чаша терпения когда-нибудь должна переполниться. Лукас сильно зарывался. Детектив, работающий при отеле и расследующий внутренние преступления, не раз докладывал о мелком воровстве со стороны начальника службы безопасности. Сезар закрывал на это глаза, посчитав меньшим из зол, однако теперь Лукас перешел черту, запустив лапу в сейф казино. Да, эти куски пластмассы ничего не стоили вне сети «Вентина», однако Сезара корежило от одной мысли о том, что грязные шулера и закоренелые преступники прикоснутся к его детищу, пусть даже через фишки или карты.
– Мне наплевать на общественное мнение. Ты легко вернулся, Лукас, даже слишком легко. Настолько же легко будет от тебя избавиться при необходимости. – Усмешка тестя не предвещала ничего хорошего.
И вот тут Лукас испугался. Перед ним наконец раскрылся весь ужас его положения. Он жил в доме Сезара, занимал одну из высших должностей в его казино – но так и остался никем. С Викторией они спали в разных комнатах, лишь иногда здороваясь, когда пересекались в коридоре. Подчиненные его ни во что не ставили, выполняя указания заместителя. Зарплата оставляла желать лучшего, что и привело в конце концов к этому позору.
Лаэрте ничего не стоило приказать своим громилам избавиться от него. Почему нет? Списать все на несчастный случай, на неисправные тормоза в машине, на шторм во время катания на яхте. Выстрел – и он отправится кормить рыб на морское дно, а в газетах напишут, что случайно поскользнулся. Даже если тело найдут, Сезар все замнет. Ему ничего не грозит. А до причин смерти Лукаса никто не будет докапываться.
Сезар ждал ответа, скрестив руки на груди. Нос надменно задран вверх, в глазах – лишь холод, ни капли сочувствия. Он никогда не любил зятя. Равно как и Кристоф никогда не любил Викторию. Однако его отец хотя бы умело скрывал недовольство.
– Я все понял, – наконец выдавил Лукас. – Больше не повторится, господин Лаэрте.
Кудрявый, в миру Грег Сэндерсон, стоял у входа в блок, наблюдая за игрой в баскетбол, и мял в пальцах самокрутку. В прошлый раз все прошло как нельзя лучше, но Аристократу удалось непостижимым образом отвертеться. Он сумел доказать, что карандаш подкинули, и избежал заслуженного наказания. Черт побери, а Кудрявый так надеялся, что этот красавчик задержится тут подольше!
С первого дня появления здесь Кудрявый поставил себя практически на самую вершину тюремной иерархии. В этом, безусловно, помог Буйвол, но скажи такое кто-нибудь в лицо Кудрявому, тот мгновенно перебил бы наглецу нос и свернул челюсть. Он правил этим блоком, и теперь, когда Буйвола перевели в другую тюрьму, стал единоличным заправилой.
О том, что есть люди, которых даже сам Буйвол запрещал трогать, и которые одним движением пальца могли опустить его и шмякнуть о бетонный пол камеры, Кудрявый предпочел не вспоминать.
Строптивый мальчишка быстро присмиреет после потери своего верного вассала, это стопудово. Пусть шкет выжил, однако в лазарете проведет длительный отпуск. За это время Кудрявый успеет подмять под себя хренова аристократа, который без своего дружка и мизинца не стоит.
От охватившего его восторга Кудрявый так стиснул самокрутку, что тонкая бумага порвалась, и часть табака высыпалась на бетонное крыльцо.
– Мать твою, – ругнулся он под нос, не ощущая, впрочем, ни злости, ни раздражения – все поглотила радость от предвкушения победы над непокорной красавицей.
– Возьми, – раздался вдруг справа чей-то голос.
От неожиданности Кудрявый даже вздрогнул, но тут же овладел собой и с насмешливым видом повернулся к говорившему.
И испытал следующее потрясение. Аристократ, о котором он только что размышлял, стоял, прислонившись к стене рядом, и протягивал сигаретную пачку. Волосы, уже отросшие ниже плеч, были стянуты на затылке, лишь несколько прядей выбилось из аккуратной прически, на красивом лице застыло отсутствующее выражение.
– Чего тут забыл? – не слишком любезно отозвался Кудрявый, раздраженный тем, что сладкие мечты прервали. – Еще и как-то странно себя ведешь.
– Ты уронил сигарету, я решил предложить тебе свою. В чем тут странность?
Кудрявый колебался лишь мгновение, затем выхватил сигарету из пачки и, чиркнув спичкой о стену, прикурил. Амадео, ничуть не изменившись в лице, убрал пачку в карман.
Кудрявый молча курил, разглядывая его. В который раз решил, что личико слишком милое для мужика, хоть тело и в форме – насколько он знал, Аристократ не гнушался тюремного спортзала, а во время прогулок часто играл вместе со своим дружком в баскетбол.
