– Вовсе нет, – улыбнувшись, отмахнулся Амадео. – Это самый очевидный, пусть и неудобный вариант.
– Про «неудобный» вы точно сказали, – проворчал Карло Сандрелли. – Где нам взять столько денег? Допустим, мы удержим на плаву репутацию компании, но она все равно пойдет ко дну из-за финансового кризиса… В чем смысл?
– Я дам «Гандикапу» от имени «Азар» беспроцентную ссуду на сумму, необходимую для выплат.
– Вы загоните нас в рабство!
– Мне жаль, что вы видите это в таком неприглядном свете. – Амадео развел руками. – Если знаете другой способ, готов вас выслушать.
Сандрелли замолк, постукивая пальцами по чашке. Разумеется, он знал о финансовом кризисе, разразившемся в «Азар» несколько лет назад, и не мог взять в толк, как компании удалось выплыть без долгов и кредитов. Бернард Мартинес тогда предложил свою помощь, но гордец Солитарио отказался…
– Я согласен, – подал голос Даниэль, и Сандрелли задохнулся от возмущения. Да что этот малец вообще понимает?! – Не думаю, что есть еще какое-то решение… достаточно бескровное.
– Бескровное! – выдавил Карло. – Да нас высосут досуха!
– Я много думал над этим, мсье Сандрелли, правда! – Даниэль устало потер глаза. – Не думайте, что я соглашаюсь только потому, что мсье Амадео – мой учитель, хотя вы наверняка так и решили. Я с самого начала понял, что без дополнительных денежных вливаний нам не обойтись. Вы же работали с займами, которые выдавал дедушка, и не можете не понимать текущей ситуации.
Карло Сандрелли был вынужден признать, что тут юноша прав. Бернард Мартинес держал не только букмекерские точки, он выдавал ссуды всем, кому срочно требовались деньги. Мелкими потребительскими кредитами он не занимался. Крупные заемщики, огромные суммы, которые проходили через руки Сандрелли – и репутация.
Со смертью Бернарда с ссудами было покончено. Старые займы погасили, новые никто не выдавал. Не было и желающих. И Сандрелли справедливо решил, что эта сфера закрыта навсегда.
Кто бы мог подумать, что дверца вновь откроется, но с другой стороны.
– Действуйте, как сочтете нужным, – выдавил он. – Но потом не говорите, что я вас не предупреждал.
– Не всем пришлось по душе наше партнерство. – Даниэль уныло крутил в руках так и не открытую бутылку с водой. В конференц-зале остались только они вдвоем.
– Этого следовало ожидать. – Амадео ободряюще улыбнулся юноше. – Не переживай. Какое решение ты бы ни принял, всегда останутся недовольные.
– Знаю. – Даниэль вздохнул и понизил голос. – Почему мы так спешно уехали из Мексики? Сеньор Санторо только-только оклемался, не боитесь, что он снова…
– Нет, – решительно ответил Амадео. – Больше такого не повторится. Я ему верю.
Когда Ксавьер заявил, что собирается сдаться на милость Себастьяна и вознести его до таких высот, которых не помышлял достигнуть сам, Амадео решил, что друг рехнулся. Чистое безумие! К тому же, опасное безумие. Но Ксавьер вовсе не выглядел так, будто выжил из ума, наоборот – глаза светились ясностью и уверенностью, он точно знал, что делает.
Поэтому Амадео возражать не стал. Его собственная война зашла в тупик, Себастьян связал его по рукам и ногам, шантажируя Марию Альварес. Амадео больше не пытался связаться с ней, прекрасно понимая, что сделает только хуже. Он решил ждать и заниматься делами компаний. Благодаря задумке Ксавьера времени на работу теперь появилось предостаточно.
Даниэль же мог только чесать в затылке. По всему выходило, что и учитель, и мсье Санторо попросту решили смириться с текущим положением дел и более ничего не предпринимать. Амадео сказал об этом прямым текстом:
– Мы прекращаем сопротивление. Это бесполезно. И ты не вздумай злить Себастьяна. Меня он, может, и не тронет, а за тебя и твою семью я поручиться не могу. Вы для него ничего не значите.
Больно, но справедливо. Даниэль подозревал какой-то гениальный план, но сути его постичь так и не смог. Зато учитель заметно успокоился. Раньше Даниэль едва ли не физически ощущал нервозность и раздражительность, исходившую от Амадео, но сейчас всем своим видом он излучал умиротворение. Решение все бросить освободило его от ненужных и бесполезных метаний.
Правда, кошмары ему снились по-прежнему.
Во время обратного рейса из Мексики Даниэль прикорнул. Но не прошло и двадцати минут, как подскочил в своем кресле.
Амадео вцепился в подлокотники. Глаза его были закрыты, но глазные яблоки метались из стороны в сторону, будто он пытался уследить за всем происходящим вокруг одновременно. Лицо покрылось бисеринками пота, сквозь сжатые зубы прорывался мучительный стон, который и разбудил Даниэля.
– Мсье Амадео! – позвал Даниэль и потряс его за плечо. – Мсье Амадео, проснитесь!
Амадео распахнул глаза, и Даниэль едва не вывалился из кресла. Ужасная гримаса исказила прекрасное лицо, в глазах плескалась боль и ярость. На мгновение Даниэлю показалось, что, будь в руках Амадео пистолет, он без промедления нажал бы на спусковой крючок.
Учитель его совершенно не узнавал.
Длилось это всего несколько секунд, но они показались Даниэлю вечностью. Наконец взгляд стал осмысленным, кошмарный оскал исчез. Губы едва заметно задрожали.
– Д-даниэль? – прошептал Амадео. – Что случилось? Я тебе что-нибудь сделал?
Даниэль с трудом скрыл схвативший его за самую душу ужас. «Я тебе что-нибудь сделал?» Даже в самом кошмарном сне ему не могло привидеться, что мсье Амадео способен причинить вред близким. Это же нонсенс! Но сам он, похоже, так не считал.
– Ничего. – Даниэль широко улыбнулся, пряча испуг. – Вы ерзали во сне, вот я и решил вас разбудить, а то мало ли что, вы же не пристегнуты…
Амадео провел дрожащей рукой по лицу и, поморщившись, вытер ладонь салфеткой.
– Спасибо за заботу. – Он нажал кнопку вызова стюардессы и попросил стакан воды.
Даниэль заказал апельсиновый сок и тихо булькал, искоса наблюдая за учителем.
Из аэропорта они сразу же помчались в «Гандикап». Ситуация для компании складывалась критическая, но Амадео и из нее нашел выход, за что Даниэль был безмерно благодарен. Эх, ему еще учиться и учиться…
– Так что же нам делать дальше? – спросил Даниэль. – Я имею в виду не «Гандикап», а… Ну… – он покрутил ладонью в воздухе, – того, кого нельзя называть.
Амадео улыбнулся:
– Ничего.
– Но… Я не понимаю! И не верю, что вы могли так просто сдаться!
– Знаешь, почему исчезают боги? Потому что о них забывают. Люди перестают приходить на службы, храмы разрушаются временем, стираются имена, выдолбленные на стенах, истлевают священные тексты… Мы просто о нем забудем. – Амадео улыбнулся, и впервые в этой улыбке Даниэль не увидел напряженности. – И он исчезнет сам.
– Пятая бригада сегодня вечером должна отвезти груз к границе, – говорил Ксавьер в телефон. – И чтобы никаких накладок! Все тщательно проверить, вплоть до давления в шинах. Все ясно, Марио?
– Так точно! – рявкнул на том конце провода подчиненный. Он был так горд, что его повысили с обычного перевозчика и контролера до распределителя и больше не гоняли в опасные рейсы, что готов был работать сверхурочно. Чего, впрочем, Ксавьер ему не позволял. При частых переработках ухудшается концентрация, увеличивается количество ошибок, а этого он себе позволить не мог.
Ни единой, мать ее, ошибки.
– Жду ответ, – закончил он разговор, убрал телефон в карман и толкнул дверь кабинета.
Увидев у окна посетителя, не особенно удивился. Охрана должна была пропускать его в любое время дня и ночи, и раньше Ксавьер ненавидел подобные визиты. Но все кардинально изменилось, и сейчас он был даже рад гостю.
– Себастьян, – поприветствовал он, не подав руки.
Тот повернулся и одарил хозяина ослепительной улыбкой, в которой, впрочем, сквозила растерянность.
– Неужели я наконец вижу Ксавьера Санторо собственной персоной! Меня несколько дней кормили сказкой, что вы в командировке, я уже опасался, не заболели ли вы… – Он раскинул руки, будто собирался обнять Ксавьера. – Но, как вижу, вы в самом цвету!
– Сказкой? – Ксавьер опустился в кресло, мельком заметив, что бумаги лежат не так, как он их оставил – похоже, Себастьян не сдержался и сунул длинный нос куда не следует. Впрочем, Ксавьер был этому только рад. Он вообще в последнее время радовался выходкам Себастьяна. Пусть следит за ним во все глаза. Пусть проверяет каждую букву и цифру в сметах. Пусть делает что хочет! – У вас проблемы с доверием. Я был в Венесуэле и весьма оскорблен сейчас вашими подозрениями. Чем могу помочь?
Не спрашивая разрешения, Себастьян опустился в кресло для посетителей. Закинул ногу на ногу и достал из нагрудного кармана портсигар. Любимые тонкие сигареты. Ксавьер изучил его привычки настолько хорошо, насколько Себастьян сам их не знал.
– У меня новая партия груза. Несколько мигрантов из Гайаны, нужно доставить их в целости и сохранности через границу в Штаты. Разумеется, конфиденциально. С ними поедут три ящика с органами, поэтому делать все нужно быстро. Справитесь, надеюсь?
– Если есть сомнения в моих способностях, просто покиньте этот кабинет. – Ксавьер вырвал лист из блокнота и черкнул несколько слов. – Я понял. Что-то еще?
Себастьян буравил его взглядом, в котором Ксавьер не увидел ничего веселого. Он яростно пытался сообразить, в чем же тут подвох – каждый раз, как Себастьян требовал отправить кого-то в грузовике с золотом, лицо Ксавьера кривилось так, будто тот съел лягушку. Он изо всех сил превозмогал себя, чтобы не послать Себастьяна в гости к дьяволу, но в этот раз все было по-другому.
– Похоже, слухи о вашей болезни оказались сильно преувеличенными, – подвел Себастьян итог своих наблюдений. Слегка разочарованно, как показалось Ксавьеру. – Что ж, я рад, что с вами все отлично. Однако ж вы слишком покладисты, вам что, вкололи сыворотку послушания? – Увидев недоумение на лице Ксавьера, он рассмеялся. – Шучу! Жду отчет через неделю.
Он ушел, не переставая оглядываться через плечо, будто желал убедиться, что Ксавьера не подменили, и ему сейчас отвечала не безвольная кукла в его оболочке. Возможно, Ксавьер слишком быстро согласился. Возможно, следовало потянуть время и разыграть целый спектакль. Но зачем?
Ксавьер пожал плечами и вызвал Йохана.
Помощник, похоже, решил перегнать в хмурости тучу, которая с самого утра нависла над городом, грозя вот-вот пролиться дождем.
– Держите, господин Санторо. – Он поставил перед Ксавьером стакан воды и протянул несколько таблеток. – Мигель сказал, что вам пока рано жить без лекарств, и велел выпить это.
– Очень мало желания поступать так, как велит Мигель, – хмыкнул Ксавьер, однако взял таблетки и, закинув в рот все разом, запил водой. – Амадео благополучно сел в самолет?
Йохан кивнул.
– Я думал, он не захочет улетать, но…
– Амадео умный мальчик и все понимает. Теперь каждый будет делать свою работу и не станет лезть в дела другого. – Он помахал вырванным из блокнота листком. – У нас новый заказ, пойдем, посмотрим товар Себастьяна.
Йохан скривился так, будто проглотил слизняка, и Ксавьер не оставил этого без внимания.
– С сегодняшнего дня ты забудешь, как выражать недовольство этой сволочью. И не потому, что он может навредить принцу – он этого не сделает. С этого момента уж точно.
– А почему тогда? – проворчал Йохан. – У меня нет ни малейшего желания лизать ему…
– И не надо. Просто делай свою работу как положено. От тебя требуется только безграничное терпение и повиновение, а ты в этом дока. И не тушуйся перед ним. – Ксавьер вдруг широко улыбнулся, и Йохан опешил – таким босса он видел впервые. – Пошел обратный отсчет до краха этого ублюдка.
Ксавьер подхватил со стола блокнот и мобильник, сунул ручку в нагрудный карман и пружинистым шагом вышел из кабинета. Йохан ошарашенно глядел ему вслед, затем спохватился и бросился за ним.
– Я устал ждать, сеньора Альварес.
На другом конце провода воцарилось молчание. Себастьян слышал хриплое дыхание перепуганной насмерть женщины, но не ощущал обычной радости от того, что кто-то боится его больше всего на свете. Нет, он жаждал услышать ее спокойный голос и слова: «Я нашла ее».
Но молчание затягивалось. Дыхание участилось, он расслышал тихий всхлип. Но ни единого слова.
– Сеньора Альварес, – позвал он.
– Мне… – прошептала она, пытаясь скрыть слезы. – Мне очень жаль. Я не смогла ничего найти о Лауре Ариас…
Себастьян обмяк на сиденье, уже не слыша, что лопочет та женщина, не слыша стука дождя о лобовое стекло. Маска соскользнула легко, будто обрезали веревочки: уголки губ поползли вниз, а веки беспомощно опустились. Ничего нет. Ни самой Лауры, ни ее следов, ни единого отпечатка. Ничего.
Как может человек бесследно исчезнуть?
– Ты дурак, – хохотнул он. – Уж тебе ли не знать, как это происходит!
Мария Альварес озадаченно умолкла, но он этого не заметил. Отключил телефон, бросил его на пассажирское сиденье и тихо рассмеялся.
– Люди исчезают каждый день, – произнес он нараспев, будто читал мантру. – Никто не обратит внимания на пропажу одного-двух побродяжек. Схема отлажена до последнего винтика, Дженаро! Тебе остается только грести деньги экскаватором! Так ты мне говорил, Марсело?
Его снова разобрал смех. Да, люди пропадают каждый день, без следа, никто и никогда не сможет найти их, как бы ни старались, но это не касается его дочери!
Смех перешел в тихий скулеж. Себастьян ударил ладонью по рулю и всхлипнул. Такое могло случиться с кем угодно, но только не с Лауритой. Только не с ней. Он же чертов король траффикинга, кто осмелился бросить ему вызов? Кто посмел украсть у него?
В тот злосчастный вечер восемь лет назад сеньора Суэрте отвлеклась на воробья, улепетывающего от кошки, и он потерял дочь. Она просто исчезла.
На темные пустынные улицы лился дождь, но он не замечал холодных капель, барабанящих по незащищенной коже. Он искал.
Обыскивал каждый закоулок, заглядывал в каждую дверь, в каждое окно, в каждый мусорный бак! Нигде ни малейшего следа, девочка исчезла, испарилась, будто и не существовала вовсе! Обшарил все бары, но в ответ на его расспросы местное отребье только качало головами да плечами пожимало: не видели, не знаем…
И той же ночью Юнь Фэн принес заколку.
Откуда она у него, Себастьян так и не узнал. Красная пелена заволокла сознание. Очнулся он, услышав хрипы – Юнь Фэн лежал на земле, точеное лицо побагровело, а руки Себастьяна сжимали его горло.
Он запустил дрожащую руку во внутренний карман. Она была здесь, все эти восемь лет он берег ее как зеницу ока. Кончиками пальцев погладил бабочку, аккуратно, чтобы случайно не смахнуть блестки.
Единственное доказательство того, что Лаура вообще когда-то существовала.
Себастьян всхлипнул и сунул заколку обратно в карман. Глянул на себя в зеркало заднего вида: обычно аккуратно уложенные волосы всклокочены, глаза покраснели, да и кончик носа тоже. Еще, чего доброго, примут за забулдыгу и оштрафуют.
Он аккуратно промокнул салфеткой глаза, причесал волосы и швырнул расческу в бардачок. Поправил задравшийся воротник пиджака и снова уставился на свое отражение. Пара минут – и к губам приклеилась насмешливая улыбка. Идеально.
Это всего лишь очередная неудача. Одна из многих. Но с каждым годом их становится меньше, госпожа Суэрте все чаще одаривает его милостью, и в конце концов свяжет себя с ним окончательно. Себастьян наденет ей на палец кольцо, они поклянутся друг другу в верности и рука об руку двинутся в будущее.
– Про «неудобный» вы точно сказали, – проворчал Карло Сандрелли. – Где нам взять столько денег? Допустим, мы удержим на плаву репутацию компании, но она все равно пойдет ко дну из-за финансового кризиса… В чем смысл?
– Я дам «Гандикапу» от имени «Азар» беспроцентную ссуду на сумму, необходимую для выплат.
– Вы загоните нас в рабство!
– Мне жаль, что вы видите это в таком неприглядном свете. – Амадео развел руками. – Если знаете другой способ, готов вас выслушать.
Сандрелли замолк, постукивая пальцами по чашке. Разумеется, он знал о финансовом кризисе, разразившемся в «Азар» несколько лет назад, и не мог взять в толк, как компании удалось выплыть без долгов и кредитов. Бернард Мартинес тогда предложил свою помощь, но гордец Солитарио отказался…
– Я согласен, – подал голос Даниэль, и Сандрелли задохнулся от возмущения. Да что этот малец вообще понимает?! – Не думаю, что есть еще какое-то решение… достаточно бескровное.
– Бескровное! – выдавил Карло. – Да нас высосут досуха!
– Я много думал над этим, мсье Сандрелли, правда! – Даниэль устало потер глаза. – Не думайте, что я соглашаюсь только потому, что мсье Амадео – мой учитель, хотя вы наверняка так и решили. Я с самого начала понял, что без дополнительных денежных вливаний нам не обойтись. Вы же работали с займами, которые выдавал дедушка, и не можете не понимать текущей ситуации.
Карло Сандрелли был вынужден признать, что тут юноша прав. Бернард Мартинес держал не только букмекерские точки, он выдавал ссуды всем, кому срочно требовались деньги. Мелкими потребительскими кредитами он не занимался. Крупные заемщики, огромные суммы, которые проходили через руки Сандрелли – и репутация.
Со смертью Бернарда с ссудами было покончено. Старые займы погасили, новые никто не выдавал. Не было и желающих. И Сандрелли справедливо решил, что эта сфера закрыта навсегда.
Кто бы мог подумать, что дверца вновь откроется, но с другой стороны.
– Действуйте, как сочтете нужным, – выдавил он. – Но потом не говорите, что я вас не предупреждал.
– Не всем пришлось по душе наше партнерство. – Даниэль уныло крутил в руках так и не открытую бутылку с водой. В конференц-зале остались только они вдвоем.
– Этого следовало ожидать. – Амадео ободряюще улыбнулся юноше. – Не переживай. Какое решение ты бы ни принял, всегда останутся недовольные.
– Знаю. – Даниэль вздохнул и понизил голос. – Почему мы так спешно уехали из Мексики? Сеньор Санторо только-только оклемался, не боитесь, что он снова…
– Нет, – решительно ответил Амадео. – Больше такого не повторится. Я ему верю.
Когда Ксавьер заявил, что собирается сдаться на милость Себастьяна и вознести его до таких высот, которых не помышлял достигнуть сам, Амадео решил, что друг рехнулся. Чистое безумие! К тому же, опасное безумие. Но Ксавьер вовсе не выглядел так, будто выжил из ума, наоборот – глаза светились ясностью и уверенностью, он точно знал, что делает.
Поэтому Амадео возражать не стал. Его собственная война зашла в тупик, Себастьян связал его по рукам и ногам, шантажируя Марию Альварес. Амадео больше не пытался связаться с ней, прекрасно понимая, что сделает только хуже. Он решил ждать и заниматься делами компаний. Благодаря задумке Ксавьера времени на работу теперь появилось предостаточно.
Даниэль же мог только чесать в затылке. По всему выходило, что и учитель, и мсье Санторо попросту решили смириться с текущим положением дел и более ничего не предпринимать. Амадео сказал об этом прямым текстом:
– Мы прекращаем сопротивление. Это бесполезно. И ты не вздумай злить Себастьяна. Меня он, может, и не тронет, а за тебя и твою семью я поручиться не могу. Вы для него ничего не значите.
Больно, но справедливо. Даниэль подозревал какой-то гениальный план, но сути его постичь так и не смог. Зато учитель заметно успокоился. Раньше Даниэль едва ли не физически ощущал нервозность и раздражительность, исходившую от Амадео, но сейчас всем своим видом он излучал умиротворение. Решение все бросить освободило его от ненужных и бесполезных метаний.
Правда, кошмары ему снились по-прежнему.
Во время обратного рейса из Мексики Даниэль прикорнул. Но не прошло и двадцати минут, как подскочил в своем кресле.
Амадео вцепился в подлокотники. Глаза его были закрыты, но глазные яблоки метались из стороны в сторону, будто он пытался уследить за всем происходящим вокруг одновременно. Лицо покрылось бисеринками пота, сквозь сжатые зубы прорывался мучительный стон, который и разбудил Даниэля.
– Мсье Амадео! – позвал Даниэль и потряс его за плечо. – Мсье Амадео, проснитесь!
Амадео распахнул глаза, и Даниэль едва не вывалился из кресла. Ужасная гримаса исказила прекрасное лицо, в глазах плескалась боль и ярость. На мгновение Даниэлю показалось, что, будь в руках Амадео пистолет, он без промедления нажал бы на спусковой крючок.
Учитель его совершенно не узнавал.
Длилось это всего несколько секунд, но они показались Даниэлю вечностью. Наконец взгляд стал осмысленным, кошмарный оскал исчез. Губы едва заметно задрожали.
– Д-даниэль? – прошептал Амадео. – Что случилось? Я тебе что-нибудь сделал?
Даниэль с трудом скрыл схвативший его за самую душу ужас. «Я тебе что-нибудь сделал?» Даже в самом кошмарном сне ему не могло привидеться, что мсье Амадео способен причинить вред близким. Это же нонсенс! Но сам он, похоже, так не считал.
– Ничего. – Даниэль широко улыбнулся, пряча испуг. – Вы ерзали во сне, вот я и решил вас разбудить, а то мало ли что, вы же не пристегнуты…
Амадео провел дрожащей рукой по лицу и, поморщившись, вытер ладонь салфеткой.
– Спасибо за заботу. – Он нажал кнопку вызова стюардессы и попросил стакан воды.
Даниэль заказал апельсиновый сок и тихо булькал, искоса наблюдая за учителем.
Из аэропорта они сразу же помчались в «Гандикап». Ситуация для компании складывалась критическая, но Амадео и из нее нашел выход, за что Даниэль был безмерно благодарен. Эх, ему еще учиться и учиться…
– Так что же нам делать дальше? – спросил Даниэль. – Я имею в виду не «Гандикап», а… Ну… – он покрутил ладонью в воздухе, – того, кого нельзя называть.
Амадео улыбнулся:
– Ничего.
– Но… Я не понимаю! И не верю, что вы могли так просто сдаться!
– Знаешь, почему исчезают боги? Потому что о них забывают. Люди перестают приходить на службы, храмы разрушаются временем, стираются имена, выдолбленные на стенах, истлевают священные тексты… Мы просто о нем забудем. – Амадео улыбнулся, и впервые в этой улыбке Даниэль не увидел напряженности. – И он исчезнет сам.
– Пятая бригада сегодня вечером должна отвезти груз к границе, – говорил Ксавьер в телефон. – И чтобы никаких накладок! Все тщательно проверить, вплоть до давления в шинах. Все ясно, Марио?
– Так точно! – рявкнул на том конце провода подчиненный. Он был так горд, что его повысили с обычного перевозчика и контролера до распределителя и больше не гоняли в опасные рейсы, что готов был работать сверхурочно. Чего, впрочем, Ксавьер ему не позволял. При частых переработках ухудшается концентрация, увеличивается количество ошибок, а этого он себе позволить не мог.
Ни единой, мать ее, ошибки.
– Жду ответ, – закончил он разговор, убрал телефон в карман и толкнул дверь кабинета.
Увидев у окна посетителя, не особенно удивился. Охрана должна была пропускать его в любое время дня и ночи, и раньше Ксавьер ненавидел подобные визиты. Но все кардинально изменилось, и сейчас он был даже рад гостю.
– Себастьян, – поприветствовал он, не подав руки.
Тот повернулся и одарил хозяина ослепительной улыбкой, в которой, впрочем, сквозила растерянность.
– Неужели я наконец вижу Ксавьера Санторо собственной персоной! Меня несколько дней кормили сказкой, что вы в командировке, я уже опасался, не заболели ли вы… – Он раскинул руки, будто собирался обнять Ксавьера. – Но, как вижу, вы в самом цвету!
– Сказкой? – Ксавьер опустился в кресло, мельком заметив, что бумаги лежат не так, как он их оставил – похоже, Себастьян не сдержался и сунул длинный нос куда не следует. Впрочем, Ксавьер был этому только рад. Он вообще в последнее время радовался выходкам Себастьяна. Пусть следит за ним во все глаза. Пусть проверяет каждую букву и цифру в сметах. Пусть делает что хочет! – У вас проблемы с доверием. Я был в Венесуэле и весьма оскорблен сейчас вашими подозрениями. Чем могу помочь?
Не спрашивая разрешения, Себастьян опустился в кресло для посетителей. Закинул ногу на ногу и достал из нагрудного кармана портсигар. Любимые тонкие сигареты. Ксавьер изучил его привычки настолько хорошо, насколько Себастьян сам их не знал.
– У меня новая партия груза. Несколько мигрантов из Гайаны, нужно доставить их в целости и сохранности через границу в Штаты. Разумеется, конфиденциально. С ними поедут три ящика с органами, поэтому делать все нужно быстро. Справитесь, надеюсь?
– Если есть сомнения в моих способностях, просто покиньте этот кабинет. – Ксавьер вырвал лист из блокнота и черкнул несколько слов. – Я понял. Что-то еще?
Себастьян буравил его взглядом, в котором Ксавьер не увидел ничего веселого. Он яростно пытался сообразить, в чем же тут подвох – каждый раз, как Себастьян требовал отправить кого-то в грузовике с золотом, лицо Ксавьера кривилось так, будто тот съел лягушку. Он изо всех сил превозмогал себя, чтобы не послать Себастьяна в гости к дьяволу, но в этот раз все было по-другому.
– Похоже, слухи о вашей болезни оказались сильно преувеличенными, – подвел Себастьян итог своих наблюдений. Слегка разочарованно, как показалось Ксавьеру. – Что ж, я рад, что с вами все отлично. Однако ж вы слишком покладисты, вам что, вкололи сыворотку послушания? – Увидев недоумение на лице Ксавьера, он рассмеялся. – Шучу! Жду отчет через неделю.
Он ушел, не переставая оглядываться через плечо, будто желал убедиться, что Ксавьера не подменили, и ему сейчас отвечала не безвольная кукла в его оболочке. Возможно, Ксавьер слишком быстро согласился. Возможно, следовало потянуть время и разыграть целый спектакль. Но зачем?
Ксавьер пожал плечами и вызвал Йохана.
Помощник, похоже, решил перегнать в хмурости тучу, которая с самого утра нависла над городом, грозя вот-вот пролиться дождем.
– Держите, господин Санторо. – Он поставил перед Ксавьером стакан воды и протянул несколько таблеток. – Мигель сказал, что вам пока рано жить без лекарств, и велел выпить это.
– Очень мало желания поступать так, как велит Мигель, – хмыкнул Ксавьер, однако взял таблетки и, закинув в рот все разом, запил водой. – Амадео благополучно сел в самолет?
Йохан кивнул.
– Я думал, он не захочет улетать, но…
– Амадео умный мальчик и все понимает. Теперь каждый будет делать свою работу и не станет лезть в дела другого. – Он помахал вырванным из блокнота листком. – У нас новый заказ, пойдем, посмотрим товар Себастьяна.
Йохан скривился так, будто проглотил слизняка, и Ксавьер не оставил этого без внимания.
– С сегодняшнего дня ты забудешь, как выражать недовольство этой сволочью. И не потому, что он может навредить принцу – он этого не сделает. С этого момента уж точно.
– А почему тогда? – проворчал Йохан. – У меня нет ни малейшего желания лизать ему…
– И не надо. Просто делай свою работу как положено. От тебя требуется только безграничное терпение и повиновение, а ты в этом дока. И не тушуйся перед ним. – Ксавьер вдруг широко улыбнулся, и Йохан опешил – таким босса он видел впервые. – Пошел обратный отсчет до краха этого ублюдка.
Ксавьер подхватил со стола блокнот и мобильник, сунул ручку в нагрудный карман и пружинистым шагом вышел из кабинета. Йохан ошарашенно глядел ему вслед, затем спохватился и бросился за ним.
– Я устал ждать, сеньора Альварес.
На другом конце провода воцарилось молчание. Себастьян слышал хриплое дыхание перепуганной насмерть женщины, но не ощущал обычной радости от того, что кто-то боится его больше всего на свете. Нет, он жаждал услышать ее спокойный голос и слова: «Я нашла ее».
Но молчание затягивалось. Дыхание участилось, он расслышал тихий всхлип. Но ни единого слова.
– Сеньора Альварес, – позвал он.
– Мне… – прошептала она, пытаясь скрыть слезы. – Мне очень жаль. Я не смогла ничего найти о Лауре Ариас…
Себастьян обмяк на сиденье, уже не слыша, что лопочет та женщина, не слыша стука дождя о лобовое стекло. Маска соскользнула легко, будто обрезали веревочки: уголки губ поползли вниз, а веки беспомощно опустились. Ничего нет. Ни самой Лауры, ни ее следов, ни единого отпечатка. Ничего.
Как может человек бесследно исчезнуть?
– Ты дурак, – хохотнул он. – Уж тебе ли не знать, как это происходит!
Мария Альварес озадаченно умолкла, но он этого не заметил. Отключил телефон, бросил его на пассажирское сиденье и тихо рассмеялся.
– Люди исчезают каждый день, – произнес он нараспев, будто читал мантру. – Никто не обратит внимания на пропажу одного-двух побродяжек. Схема отлажена до последнего винтика, Дженаро! Тебе остается только грести деньги экскаватором! Так ты мне говорил, Марсело?
Его снова разобрал смех. Да, люди пропадают каждый день, без следа, никто и никогда не сможет найти их, как бы ни старались, но это не касается его дочери!
Смех перешел в тихий скулеж. Себастьян ударил ладонью по рулю и всхлипнул. Такое могло случиться с кем угодно, но только не с Лауритой. Только не с ней. Он же чертов король траффикинга, кто осмелился бросить ему вызов? Кто посмел украсть у него?
В тот злосчастный вечер восемь лет назад сеньора Суэрте отвлеклась на воробья, улепетывающего от кошки, и он потерял дочь. Она просто исчезла.
На темные пустынные улицы лился дождь, но он не замечал холодных капель, барабанящих по незащищенной коже. Он искал.
Обыскивал каждый закоулок, заглядывал в каждую дверь, в каждое окно, в каждый мусорный бак! Нигде ни малейшего следа, девочка исчезла, испарилась, будто и не существовала вовсе! Обшарил все бары, но в ответ на его расспросы местное отребье только качало головами да плечами пожимало: не видели, не знаем…
И той же ночью Юнь Фэн принес заколку.
Откуда она у него, Себастьян так и не узнал. Красная пелена заволокла сознание. Очнулся он, услышав хрипы – Юнь Фэн лежал на земле, точеное лицо побагровело, а руки Себастьяна сжимали его горло.
Он запустил дрожащую руку во внутренний карман. Она была здесь, все эти восемь лет он берег ее как зеницу ока. Кончиками пальцев погладил бабочку, аккуратно, чтобы случайно не смахнуть блестки.
Единственное доказательство того, что Лаура вообще когда-то существовала.
Себастьян всхлипнул и сунул заколку обратно в карман. Глянул на себя в зеркало заднего вида: обычно аккуратно уложенные волосы всклокочены, глаза покраснели, да и кончик носа тоже. Еще, чего доброго, примут за забулдыгу и оштрафуют.
Он аккуратно промокнул салфеткой глаза, причесал волосы и швырнул расческу в бардачок. Поправил задравшийся воротник пиджака и снова уставился на свое отражение. Пара минут – и к губам приклеилась насмешливая улыбка. Идеально.
Это всего лишь очередная неудача. Одна из многих. Но с каждым годом их становится меньше, госпожа Суэрте все чаще одаривает его милостью, и в конце концов свяжет себя с ним окончательно. Себастьян наденет ей на палец кольцо, они поклянутся друг другу в верности и рука об руку двинутся в будущее.
