Будто ей плевать было на чужое мнение. Совсем плевать.
Одним словом ненормальная. Вот и сейчас вопрос задала идиотский. Но разве мог он сказать подобное той, на кого работал. Той, на кого, стыдно признаться, равнялся?
– Миша, говори как есть!
– Вы… необычная.
– И всё?
– Странная.
– Дальше.
– Вы, правда, хотите, чтобы я это сказал?
– Да!
– И я всё равно останусь вашим помощником?
– Да! Я теряю терпение.
Парень собрался с духом и почти пропищал:
– Вы немножко ненормальная.
– Отлично, – выдохнула Марина.
Миша лишь утвердился в своём мнении – точно ненормальная…
– Значит, твоё отношение ко мне не изменилось и ни в чём таком ты меня виноватой не считаешь.
– Э-э-э, вы про Снегурочку?
Кровь отхлынула от лица.
– Что с ней? – пальцы непроизвольно сжали телефон. – Миша, что со Снегурёнком?
– Ничего, спит ещё. Просто вы просили не давать ей летать, а я разрешил. Чуть-чуть, пару минут! Она увидела в мультике летящего дракона и захотела также.
У Марины словно груз упал с души:
– Не пугай меня так больше. Слышишь? Никогда.
– Я и не собирался. Решил, вы как-то догадались или это… почувствовали. Но я больше не разрешу, честно.
Лесницкая позволила себе немного успокоиться:
– Хоть в комнате или на балконе?
– В комнате, конечно. Я же не дурак! Знаю, вы прячете Снегурочку, так что выключил свет, чтобы никто уж точно не увидел, и она взлетела.
– Ей понравилось?
– Ещё как! Такие виражи закладывала. Едва люстру не сшибла.
Марина против воли рассмеялась. Напряжение постепенно спадало. Приятно знать, что хоть кто-то в безопасности, вдали от «Приюта».
– … А потом Снегурочка залетела в гостиную, – услышала она студента.
– Подожди. Ты же сказал, она летала пару минут.
– Соврал. Простите. Но, драный кот, она выглядела такой счастливой!
– Ладно, понимаю. И спасибо.
– За что?
– Ты сейчас мне очень помог.
– Я? Ла-адно.
– Понимаешь, здесь не всё гладко.
– Мне приехать? Я уговорю маму, не волнуйтесь!
– С ума сошёл? Это опасно! – сказала и поняла какую ошибку совершила. Сама была студенткой и терпеть не могла запретов. А уж слово «опасность» возбуждало до потери рассудка. Мигом перевела тему. – Как ты там говоришь? Драный кот? Так вот драный кот с проблемами. Разберусь. Тем более дело почти раскрыто. Скоро возвращаемся.
– Вы же только приехали. – В голосе звучало недоверие.
– И так бывает, Миша. Но я тебе не поэтому звонила. Ты выяснил насчёт сакуры?
– Отправил вам на электронку. Там много интересного. Например…
– Сейчас посмотрю, – перебила его Марина. – А ты не забывай о пересдаче, – и отключила связь.
Она надеялась, что студенту всё же хватит здравомыслия не лезть в историю с «Приютом». Надежда была крохотной.
Миша понимал, дело нечисто, но злить ненормальную не хотел. Боялся. Вот только желание узнать правду страх всё-таки пересиливало.
Марина вновь опустилась на подушку. Разговор с Мишей вернул чувство реальности и немного ободрил. Да и рассказ о любимом питомце не мог не радовать – хоть какой-то луч света в чёртовом месте. Всё не так плохо. По крайней мере пока, но если она мыслит верно, то ненадолго. Нужно подготовиться ко всему. Всего за ночь изменилось так много, и крики за распахнутым окном лишь подтверждали это. Её имя издалека разносилось на разных голосах. Сопровождалось ругательствами. Но что произошло за то время, пока она спала? И спала ли? Нет. Точно спала. Видела страшный сон. Привычные ветки сакуры и силуэт мужчины. Потом цветы посыпались лавиной, и она проснулась.
Головная боль не затихала, но позволить слабость детектив не могла. Пересилив дискомфорт, осторожно поднялась. Нависающая жара буквально душила. Хотелось пить. Очень.
Марина добрела до кухни, выпила воды прямо из графина. Ею же повторно умылась. Крики приближались. Она слышала собачий лай. Сжала кулаки, готовая не драться – доказать, что слухи – это лишь слухи. И вдруг вспомнила: она не открывала окно. Кто же его открыл? Ботик?
Лесницкая осмотрелась по сторонам, стараясь припомнить, как выглядела кухня вчера и увидела на столе кружку. Новую. Чужую. Вряд ли Ботик откуда-то её сам притащил. Значит, кто-то здесь побывал ночью.
Холодок прошёлся вдоль позвоночника. Перед глазами встал неясный образ старухи: скрюченные пальцы, будто ломанная фигура. И взгляд, горящий ненавистью напополам со страхом. И то, и то было направлено к Марине и имело одну цель – уничтожить.
– Бред какой-то… – сама себе сказала детектив. – Откуда здесь взяться старухе. А если и так, зачем столько сложностей? Почему просто не расправиться со мной? Ночь – отличный шанс, однако я до сих пор жива. Так что же задумала старуха?
Мысли, предположения наскакивали одна на другую, но никакой чёткости или тем более смысла в них не находилось. Отдыхающие, между тем, приближались. И снова Лесницкая подумала о какой-то нелепости: факелах, вилах. Представила самосуд.
– Нет. Меня хотят запугать, но я не из трусливых. Пускай, обвиняют. Доказательств нет. Они сами поймут, как ошибаются. И принесут извинения. Я сумею доказать свою правоту. Бояться нечего.
А страх полз и полз, извивался змеёй и прокладывал путь к самому сердцу, в потаённые уголки, где обитали ужасы того дня, когда Марина обнаружила маму мёртвой. Сомнение показало уродливую голову, и Лесницкая подумала:
«А вдруг, я действительно знаю о себе не всё? Вдруг в забытом кроется нечто страшное?»
В окно настолько неожиданно заглянула женщина, что Марина подскочила.
– Вы Лесницкая, да? – поинтересовалась незнакомка с пурпурной помадой.
Кивнула.
– А мы к вам, – оскалилась та и махнула рукой себе за спину. – Здесь вот все хотят узнать, каким образом умер Антон, парень Лизы. Не подскажете?
– Я слышала, его убила ведьма, – ответила Марина.
– Ага. А вы, собственно, кто? Не подскажете, а?
Выдавать свою сущность Лесницкая не видела смысла: о том, что она полуангел знали немногие. Хозяйка «Приюта» каким-то образом знала. А толпе, пришедшей выяснять якобы правду, такая информация ни к чему. Лишние вопросы и череда новых подозрений. Собравшиеся сразу поймут, у неё должны быть особые умения, и если они настроены по-настоящему враждебно, могут приплести их к её ведьмовским перевоплощениям. Знала Марина некоторых ангелов, чья суть привела к катастрофическим последствиям. А здесь явно замешана магия, и что произойдёт дальше остаётся пугающей загадкой.
– Я детектив, – набралась смелости Марина, – и уверяю вас и всех отдыхающих, что разберусь в том, что произошло.
– Детектив, убивший подозреваемого! – вскрикнул какой-то мужчина. – Давайте её накажем!
Подобного Лесницкая никак не ожидала. Попыталась воззвать к логике присутствующих, но происходящее всё больше напоминало сюр. Люди, оборотни, маги, феи – все до единого выкрикивали ругательства, сыпали обвинениями. Жалели парня и его девушку. Рассказывали о том, какие те хорошие. Женщина с пурпурной помадой взяла на руки большого лабрадора, и тот принялся сначала гавкать, а потом, рыча и слюнявя оконный отлив, запрыгнул в дом. Лесницкая отшатнулась к стене и замерла. Собак она не боялась, но в милом, казалось бы, на первый взгляд, лабрадоре приятного песочного цвета крылась угроза. Пёс находился под магией. И в ту секунду, когда собака не бросилась, а села напротив и стала смотреть глазами, мерцающими странным светом, Лесницкая ринулась к двери.
Расталкивая мужчин и женщин, уворачиваясь от плевков детей, Марина бежала к единственному месту, которое пришло в голову.
«Мария… она должна помочь, – думала детектив. – Должна защитить. Она же ведьма, что-нибудь придумает. А у меня с собой даже зелий никаких нет».
В глубине души Лесницкой не нравился собственный поступок – позорно бежать, не будучи виновной. И от кого? От жертв, попавших под чужое влияние? Но в тоже время она понимала, другого не оставалось. Заколдованная толпа способна на многое. И хотя с подобным сама Марина не сталкивалась, во время расследований насмотрелась достаточно. Стадное чувство – мощная сила. Разрушающая. Экспериментировать с подобным совсем не хотелось.
У самого большого дома страх по непонятной причине усилился, но Марина всё же подошла к двери и нажала звонок. Открыл незнакомый мужчина: его непримечательная внешность отталкивала. И это было странно. Обычно с Мариной подобного не случалось, а здесь едва ли не врождённый инстинкт кричал: «Беги!»
Она осталась.
– Вы, наверно, к Марии? – улыбнулся мужчина. – Пришли узнать о самочувствии?
Лесницкая насторожилась.
– Сейчас я её позову. Мария! – крикнул куда-то в комнату. – Похоже, одна из художниц! – Протянул руку. – Я брат. Очень благодарен вам за душевность.
– За что? – окончательно растерялась Марина, не сумев припомнить в досье ни строчки о брате.
– Вы тут, хотя я всего час назад разослал сообщения творцам. Вы первая и это неимоверно приятно. Вы… хороший человек.
Не столько смущённая, сколько напуганная детектив отвела взгляд от мужского лица и увидела хозяйку «Приюта». Ноги подкосились. Мария сидела в инвалидном кресле и крутила колёса в сторону Лесницкой.
«Я схожу с ума? Что происходит?!»
– С моей сестрой ночью произошёл несчастный случай. Магия сработала неправильно. В результате раны, – указал на забинтованные ступни.
Марине не хватало воздуха. По-рыбьи вытянула губы и начала хватать кислород.
– Вам плохо? – мужчина любезно подхватил её за локоть. – Не переживайте так. Всего лишь царапины, но множественные. Скоро заживут. Я делаю всё возможное. А вы, может, присядете? – повёл в комнату.
Лесницкая позволила усадить себя на диван. Взяла предложенный стакан воды.
– Не пей, – проскулила Мария. – Вода… грязная. Труба засорилась.
– Глупости, сестричка, – растянул губы мужчина. – Ты в этом не разбираешься. А вы пейте. Лучше станет.
Но то ли мнительность выкарабкалась из пут шока, то ли дело в странно надломленном голосе Марии, а что-то остановило детектива. Она отдала стакан мужчине и опустила взгляд на бинты. Затем неловко посмотрела на женщину и прочла в глазах извинение.
Брат бубнил о магии, о том, как с ней сложно обращаться, а Лесницкая слушала лишь голос, исходящий из её собственного разума. Он предупреждал. Пытался что-то донести. Тоже она видела в глазах Марии, в её побелевших пальцах, сжатых с неимоверной силой вновь до хруста.
В мужчине.
Облик незнакомца, словно написанный неумелым художником, нервировал. Если не сказать больше, пугал. И гораздо больше толпы.
Марина снова взглянула на Марию и не выдержала – сдалась под натиском мрачных эмоций. Сумбурно извинилась за скорый уход и выбежала за дверь.
Как только её силуэт растворился в жаре солнечного дня, мужчина подошёл к Марии и погладил по щеке:
– Думаешь, спасёшь её? Ошибаешься. Я знаю о твоих планах. Я всё знаю. А судьба Марины предрешена. – Рассмеялся. – Могу рассказать тебе мою затею, хочешь? Ты ведь это пыталась выяснить, роясь ночью в вещах?
Она молчала.
– Конечно. Что же ещё? Тогда слушай. Антон умер чуть раньше. Но ничего. Любая ведьма могла убить… убийцу. Они же все считали его виноватым. До этого утра. А теперь жалеют. Давай, приготовь завтрак, а потом расскажу о том, что ожидает Марину. Она тебе понравилась, да? Не отвечай. Итак ясно. Катись на кухню и готовь, а я пока приму зелье. Неуютно мне в этом образе. – И направился в свою комнату. Там, плотно заперев дверь, он забился в угол и сжал виски пальцами. Антон был нужен. Так почему же старуха его убила? Почему его не предупредила? Они же преследуют одну цель! Зачем его так подставлять?
Он сидел и думал, а в конце решил, старухе виднее. Не зря она владеет судьбами. Ей лучше знать, кому и когда умирать.
А Марина, потерянная и одинокая, бежала к зданию «Творцов». Это было последнее место без прослушек. Там она надеялась спрятаться и немного поплакать. Чувства выбивали из колеи. Детектив была напугана, встревожена, обескуражена. Внутри ярким пламенем разгоралось сомнение. Сомнение в собственной компетенции. В голове звучали обвинения отдыхающих, осуждающий лай. Перед глазами вставало виноватое лицо Марии и приветливо-лживое брата. В наигранности мужчины она не сомневалась. Остаток рассудка, тот, что ещё понимал, не она сходит с ума – окружающие упрямо твердил: фальшь, фальшь, фальшь. И Лесницкая ему верила. Но также она верила и в свою ошибку, из-за которой умер парень. Если бы вчера она сумела отличить правду от иллюзии и разобралась что к чему, возможно, Антон остался жив. Марина обязана была увести его оттуда. Обязана защитить. Понимала же: там, где замешана старуха с перекрёстка миров, зло навязано. Даже если Антон правда убил Лизу, он совершил преступление не по собственной воле. Пускай, казался ей ненормальным – это тоже игра. Его заставили играть эту роль. А она повелась. Или…
Знай Марина действие лунной магии, поняла, где истина, а так до сих пор терялась в сомнениях. Может, она не компетентна, а, может, умер настоящий убийца. А старуха… Старуха вообще ни при чём. Возможно, жизнь без прошлого навязывает страхи, которых нет? Пугает фрагментами забытого, путая разум?
Марина и правда запуталась.
Она долго стояла возле входа, но потом всё же переступила порог. Внутри царила тишина и творческая атмосфера. Характерные шорохи кисти по особому виду бумаги, перелистывания страниц, тихие голоса, растягивающие ноты. Здесь было уютно и спокойно. Лесницкая порадовалась, что пришла сюда. И угрызения совести неожиданно отступили.
Слёзы иссякли, не начавшись. Желание действовать пересилило жалость к себе и, пройдясь по «галерее» юных дарований, Марина твёрдо решила действовать. Но выходить на улицу пока не решалась: вероятность рассеянной в воздухе магии, нехорошей магии казалась сомнительной, но исключать подобную возможность всё же нельзя. Каким бы абсурдным не воспринималось происходящее, факты оставались фактами.
Во-первых, толпа вела себя неразумно. Никто не знал Марину, кроме хозяйки «Приюта», но обвиняли её так, словно давно были знакомы. Словно знали нечто такое, о чём сама она не имела ни малейшего понятия. Не исключено, что так и было. Кто-то, скорее всего, старуха внушил отдыхающим мысли о причастности Лесницкой к смерти Антона, хотя улик, обличающих детектива, безусловно, ни у кого нет и быть не может. Если, конечно, ночью старуха не пробралась в коттедж к Марине с целью завладеть отпечатками. Нет. Вершители судеб, как себя называли живущие на перекрёстке, так не действовали. Они предпочитали более тонкую работу.
Отчётливое воспоминание страшного дня, когда умерла мама, озарило вспышкой. Марина увидела, как набирает номер, тревожась о матери, а потом бежит, сломя голову в родительский дом.
«Мы – вершители судеб, – услышала она ускользающий шёпот, открывая дверь, – никто не смеет нам мешать». – Голос стих, и Марина, не задумываясь об источнике звука, бросилась в комнату.
Дальше воспоминание тускнело: кровь, закрытые глаза матери, снова шёпот.
Слёзы.
Марина несколько раз моргнула, возвращаясь в реальность. Недоумевая, огляделась по сторонам. Почему прошлое решило вернуться именно сейчас?
Она стояла напротив общей картины, – той самой, где Вероника не успела нанести финальные штрихи. Дело в ней? В картине?
Одним словом ненормальная. Вот и сейчас вопрос задала идиотский. Но разве мог он сказать подобное той, на кого работал. Той, на кого, стыдно признаться, равнялся?
– Миша, говори как есть!
– Вы… необычная.
– И всё?
– Странная.
– Дальше.
– Вы, правда, хотите, чтобы я это сказал?
– Да!
– И я всё равно останусь вашим помощником?
– Да! Я теряю терпение.
Парень собрался с духом и почти пропищал:
– Вы немножко ненормальная.
– Отлично, – выдохнула Марина.
Миша лишь утвердился в своём мнении – точно ненормальная…
– Значит, твоё отношение ко мне не изменилось и ни в чём таком ты меня виноватой не считаешь.
– Э-э-э, вы про Снегурочку?
Кровь отхлынула от лица.
– Что с ней? – пальцы непроизвольно сжали телефон. – Миша, что со Снегурёнком?
– Ничего, спит ещё. Просто вы просили не давать ей летать, а я разрешил. Чуть-чуть, пару минут! Она увидела в мультике летящего дракона и захотела также.
У Марины словно груз упал с души:
– Не пугай меня так больше. Слышишь? Никогда.
– Я и не собирался. Решил, вы как-то догадались или это… почувствовали. Но я больше не разрешу, честно.
Лесницкая позволила себе немного успокоиться:
– Хоть в комнате или на балконе?
– В комнате, конечно. Я же не дурак! Знаю, вы прячете Снегурочку, так что выключил свет, чтобы никто уж точно не увидел, и она взлетела.
– Ей понравилось?
– Ещё как! Такие виражи закладывала. Едва люстру не сшибла.
Марина против воли рассмеялась. Напряжение постепенно спадало. Приятно знать, что хоть кто-то в безопасности, вдали от «Приюта».
– … А потом Снегурочка залетела в гостиную, – услышала она студента.
– Подожди. Ты же сказал, она летала пару минут.
– Соврал. Простите. Но, драный кот, она выглядела такой счастливой!
– Ладно, понимаю. И спасибо.
– За что?
– Ты сейчас мне очень помог.
– Я? Ла-адно.
– Понимаешь, здесь не всё гладко.
– Мне приехать? Я уговорю маму, не волнуйтесь!
– С ума сошёл? Это опасно! – сказала и поняла какую ошибку совершила. Сама была студенткой и терпеть не могла запретов. А уж слово «опасность» возбуждало до потери рассудка. Мигом перевела тему. – Как ты там говоришь? Драный кот? Так вот драный кот с проблемами. Разберусь. Тем более дело почти раскрыто. Скоро возвращаемся.
– Вы же только приехали. – В голосе звучало недоверие.
– И так бывает, Миша. Но я тебе не поэтому звонила. Ты выяснил насчёт сакуры?
– Отправил вам на электронку. Там много интересного. Например…
– Сейчас посмотрю, – перебила его Марина. – А ты не забывай о пересдаче, – и отключила связь.
Она надеялась, что студенту всё же хватит здравомыслия не лезть в историю с «Приютом». Надежда была крохотной.
Миша понимал, дело нечисто, но злить ненормальную не хотел. Боялся. Вот только желание узнать правду страх всё-таки пересиливало.
Марина вновь опустилась на подушку. Разговор с Мишей вернул чувство реальности и немного ободрил. Да и рассказ о любимом питомце не мог не радовать – хоть какой-то луч света в чёртовом месте. Всё не так плохо. По крайней мере пока, но если она мыслит верно, то ненадолго. Нужно подготовиться ко всему. Всего за ночь изменилось так много, и крики за распахнутым окном лишь подтверждали это. Её имя издалека разносилось на разных голосах. Сопровождалось ругательствами. Но что произошло за то время, пока она спала? И спала ли? Нет. Точно спала. Видела страшный сон. Привычные ветки сакуры и силуэт мужчины. Потом цветы посыпались лавиной, и она проснулась.
Головная боль не затихала, но позволить слабость детектив не могла. Пересилив дискомфорт, осторожно поднялась. Нависающая жара буквально душила. Хотелось пить. Очень.
Марина добрела до кухни, выпила воды прямо из графина. Ею же повторно умылась. Крики приближались. Она слышала собачий лай. Сжала кулаки, готовая не драться – доказать, что слухи – это лишь слухи. И вдруг вспомнила: она не открывала окно. Кто же его открыл? Ботик?
Лесницкая осмотрелась по сторонам, стараясь припомнить, как выглядела кухня вчера и увидела на столе кружку. Новую. Чужую. Вряд ли Ботик откуда-то её сам притащил. Значит, кто-то здесь побывал ночью.
Прода от 19.08.2020, 09:25
Холодок прошёлся вдоль позвоночника. Перед глазами встал неясный образ старухи: скрюченные пальцы, будто ломанная фигура. И взгляд, горящий ненавистью напополам со страхом. И то, и то было направлено к Марине и имело одну цель – уничтожить.
– Бред какой-то… – сама себе сказала детектив. – Откуда здесь взяться старухе. А если и так, зачем столько сложностей? Почему просто не расправиться со мной? Ночь – отличный шанс, однако я до сих пор жива. Так что же задумала старуха?
Мысли, предположения наскакивали одна на другую, но никакой чёткости или тем более смысла в них не находилось. Отдыхающие, между тем, приближались. И снова Лесницкая подумала о какой-то нелепости: факелах, вилах. Представила самосуд.
– Нет. Меня хотят запугать, но я не из трусливых. Пускай, обвиняют. Доказательств нет. Они сами поймут, как ошибаются. И принесут извинения. Я сумею доказать свою правоту. Бояться нечего.
А страх полз и полз, извивался змеёй и прокладывал путь к самому сердцу, в потаённые уголки, где обитали ужасы того дня, когда Марина обнаружила маму мёртвой. Сомнение показало уродливую голову, и Лесницкая подумала:
«А вдруг, я действительно знаю о себе не всё? Вдруг в забытом кроется нечто страшное?»
В окно настолько неожиданно заглянула женщина, что Марина подскочила.
– Вы Лесницкая, да? – поинтересовалась незнакомка с пурпурной помадой.
Кивнула.
– А мы к вам, – оскалилась та и махнула рукой себе за спину. – Здесь вот все хотят узнать, каким образом умер Антон, парень Лизы. Не подскажете?
– Я слышала, его убила ведьма, – ответила Марина.
– Ага. А вы, собственно, кто? Не подскажете, а?
Выдавать свою сущность Лесницкая не видела смысла: о том, что она полуангел знали немногие. Хозяйка «Приюта» каким-то образом знала. А толпе, пришедшей выяснять якобы правду, такая информация ни к чему. Лишние вопросы и череда новых подозрений. Собравшиеся сразу поймут, у неё должны быть особые умения, и если они настроены по-настоящему враждебно, могут приплести их к её ведьмовским перевоплощениям. Знала Марина некоторых ангелов, чья суть привела к катастрофическим последствиям. А здесь явно замешана магия, и что произойдёт дальше остаётся пугающей загадкой.
– Я детектив, – набралась смелости Марина, – и уверяю вас и всех отдыхающих, что разберусь в том, что произошло.
– Детектив, убивший подозреваемого! – вскрикнул какой-то мужчина. – Давайте её накажем!
Подобного Лесницкая никак не ожидала. Попыталась воззвать к логике присутствующих, но происходящее всё больше напоминало сюр. Люди, оборотни, маги, феи – все до единого выкрикивали ругательства, сыпали обвинениями. Жалели парня и его девушку. Рассказывали о том, какие те хорошие. Женщина с пурпурной помадой взяла на руки большого лабрадора, и тот принялся сначала гавкать, а потом, рыча и слюнявя оконный отлив, запрыгнул в дом. Лесницкая отшатнулась к стене и замерла. Собак она не боялась, но в милом, казалось бы, на первый взгляд, лабрадоре приятного песочного цвета крылась угроза. Пёс находился под магией. И в ту секунду, когда собака не бросилась, а села напротив и стала смотреть глазами, мерцающими странным светом, Лесницкая ринулась к двери.
Расталкивая мужчин и женщин, уворачиваясь от плевков детей, Марина бежала к единственному месту, которое пришло в голову.
«Мария… она должна помочь, – думала детектив. – Должна защитить. Она же ведьма, что-нибудь придумает. А у меня с собой даже зелий никаких нет».
В глубине души Лесницкой не нравился собственный поступок – позорно бежать, не будучи виновной. И от кого? От жертв, попавших под чужое влияние? Но в тоже время она понимала, другого не оставалось. Заколдованная толпа способна на многое. И хотя с подобным сама Марина не сталкивалась, во время расследований насмотрелась достаточно. Стадное чувство – мощная сила. Разрушающая. Экспериментировать с подобным совсем не хотелось.
Прода от 19.08.2020, 20:02
У самого большого дома страх по непонятной причине усилился, но Марина всё же подошла к двери и нажала звонок. Открыл незнакомый мужчина: его непримечательная внешность отталкивала. И это было странно. Обычно с Мариной подобного не случалось, а здесь едва ли не врождённый инстинкт кричал: «Беги!»
Она осталась.
– Вы, наверно, к Марии? – улыбнулся мужчина. – Пришли узнать о самочувствии?
Лесницкая насторожилась.
– Сейчас я её позову. Мария! – крикнул куда-то в комнату. – Похоже, одна из художниц! – Протянул руку. – Я брат. Очень благодарен вам за душевность.
– За что? – окончательно растерялась Марина, не сумев припомнить в досье ни строчки о брате.
– Вы тут, хотя я всего час назад разослал сообщения творцам. Вы первая и это неимоверно приятно. Вы… хороший человек.
Не столько смущённая, сколько напуганная детектив отвела взгляд от мужского лица и увидела хозяйку «Приюта». Ноги подкосились. Мария сидела в инвалидном кресле и крутила колёса в сторону Лесницкой.
«Я схожу с ума? Что происходит?!»
– С моей сестрой ночью произошёл несчастный случай. Магия сработала неправильно. В результате раны, – указал на забинтованные ступни.
Марине не хватало воздуха. По-рыбьи вытянула губы и начала хватать кислород.
– Вам плохо? – мужчина любезно подхватил её за локоть. – Не переживайте так. Всего лишь царапины, но множественные. Скоро заживут. Я делаю всё возможное. А вы, может, присядете? – повёл в комнату.
Лесницкая позволила усадить себя на диван. Взяла предложенный стакан воды.
– Не пей, – проскулила Мария. – Вода… грязная. Труба засорилась.
– Глупости, сестричка, – растянул губы мужчина. – Ты в этом не разбираешься. А вы пейте. Лучше станет.
Но то ли мнительность выкарабкалась из пут шока, то ли дело в странно надломленном голосе Марии, а что-то остановило детектива. Она отдала стакан мужчине и опустила взгляд на бинты. Затем неловко посмотрела на женщину и прочла в глазах извинение.
Брат бубнил о магии, о том, как с ней сложно обращаться, а Лесницкая слушала лишь голос, исходящий из её собственного разума. Он предупреждал. Пытался что-то донести. Тоже она видела в глазах Марии, в её побелевших пальцах, сжатых с неимоверной силой вновь до хруста.
В мужчине.
Облик незнакомца, словно написанный неумелым художником, нервировал. Если не сказать больше, пугал. И гораздо больше толпы.
Марина снова взглянула на Марию и не выдержала – сдалась под натиском мрачных эмоций. Сумбурно извинилась за скорый уход и выбежала за дверь.
Как только её силуэт растворился в жаре солнечного дня, мужчина подошёл к Марии и погладил по щеке:
– Думаешь, спасёшь её? Ошибаешься. Я знаю о твоих планах. Я всё знаю. А судьба Марины предрешена. – Рассмеялся. – Могу рассказать тебе мою затею, хочешь? Ты ведь это пыталась выяснить, роясь ночью в вещах?
Она молчала.
– Конечно. Что же ещё? Тогда слушай. Антон умер чуть раньше. Но ничего. Любая ведьма могла убить… убийцу. Они же все считали его виноватым. До этого утра. А теперь жалеют. Давай, приготовь завтрак, а потом расскажу о том, что ожидает Марину. Она тебе понравилась, да? Не отвечай. Итак ясно. Катись на кухню и готовь, а я пока приму зелье. Неуютно мне в этом образе. – И направился в свою комнату. Там, плотно заперев дверь, он забился в угол и сжал виски пальцами. Антон был нужен. Так почему же старуха его убила? Почему его не предупредила? Они же преследуют одну цель! Зачем его так подставлять?
Он сидел и думал, а в конце решил, старухе виднее. Не зря она владеет судьбами. Ей лучше знать, кому и когда умирать.
А Марина, потерянная и одинокая, бежала к зданию «Творцов». Это было последнее место без прослушек. Там она надеялась спрятаться и немного поплакать. Чувства выбивали из колеи. Детектив была напугана, встревожена, обескуражена. Внутри ярким пламенем разгоралось сомнение. Сомнение в собственной компетенции. В голове звучали обвинения отдыхающих, осуждающий лай. Перед глазами вставало виноватое лицо Марии и приветливо-лживое брата. В наигранности мужчины она не сомневалась. Остаток рассудка, тот, что ещё понимал, не она сходит с ума – окружающие упрямо твердил: фальшь, фальшь, фальшь. И Лесницкая ему верила. Но также она верила и в свою ошибку, из-за которой умер парень. Если бы вчера она сумела отличить правду от иллюзии и разобралась что к чему, возможно, Антон остался жив. Марина обязана была увести его оттуда. Обязана защитить. Понимала же: там, где замешана старуха с перекрёстка миров, зло навязано. Даже если Антон правда убил Лизу, он совершил преступление не по собственной воле. Пускай, казался ей ненормальным – это тоже игра. Его заставили играть эту роль. А она повелась. Или…
Знай Марина действие лунной магии, поняла, где истина, а так до сих пор терялась в сомнениях. Может, она не компетентна, а, может, умер настоящий убийца. А старуха… Старуха вообще ни при чём. Возможно, жизнь без прошлого навязывает страхи, которых нет? Пугает фрагментами забытого, путая разум?
Марина и правда запуталась.
Она долго стояла возле входа, но потом всё же переступила порог. Внутри царила тишина и творческая атмосфера. Характерные шорохи кисти по особому виду бумаги, перелистывания страниц, тихие голоса, растягивающие ноты. Здесь было уютно и спокойно. Лесницкая порадовалась, что пришла сюда. И угрызения совести неожиданно отступили.
Прода от 20.08.2020, 07:56
Слёзы иссякли, не начавшись. Желание действовать пересилило жалость к себе и, пройдясь по «галерее» юных дарований, Марина твёрдо решила действовать. Но выходить на улицу пока не решалась: вероятность рассеянной в воздухе магии, нехорошей магии казалась сомнительной, но исключать подобную возможность всё же нельзя. Каким бы абсурдным не воспринималось происходящее, факты оставались фактами.
Во-первых, толпа вела себя неразумно. Никто не знал Марину, кроме хозяйки «Приюта», но обвиняли её так, словно давно были знакомы. Словно знали нечто такое, о чём сама она не имела ни малейшего понятия. Не исключено, что так и было. Кто-то, скорее всего, старуха внушил отдыхающим мысли о причастности Лесницкой к смерти Антона, хотя улик, обличающих детектива, безусловно, ни у кого нет и быть не может. Если, конечно, ночью старуха не пробралась в коттедж к Марине с целью завладеть отпечатками. Нет. Вершители судеб, как себя называли живущие на перекрёстке, так не действовали. Они предпочитали более тонкую работу.
Отчётливое воспоминание страшного дня, когда умерла мама, озарило вспышкой. Марина увидела, как набирает номер, тревожась о матери, а потом бежит, сломя голову в родительский дом.
«Мы – вершители судеб, – услышала она ускользающий шёпот, открывая дверь, – никто не смеет нам мешать». – Голос стих, и Марина, не задумываясь об источнике звука, бросилась в комнату.
Дальше воспоминание тускнело: кровь, закрытые глаза матери, снова шёпот.
Слёзы.
Марина несколько раз моргнула, возвращаясь в реальность. Недоумевая, огляделась по сторонам. Почему прошлое решило вернуться именно сейчас?
Она стояла напротив общей картины, – той самой, где Вероника не успела нанести финальные штрихи. Дело в ней? В картине?
