- А почему вы разговаривали по телефону в парке? - задала следующий вопрос Алена.
- Я вышла из гостиничного бассейна и была в вестибюле, когда мне позвонила мать. Я вышла в парк потому, что в вестибюле вечером шумно, мне всю эту музыку не перекричать.
Панферова кивнула.
- Очень хорошо. Итак, вы говорите, что Розалия Михайловна покинула отель приблизительно в половине десятого вечера?
- Да. Через несколько минут я закончила разговор с матерью и посмотрела на часы в телефоне. Было 21.37.
- У вас не было предположений, с кем она должна была встретиться?
Подставлять Кирилла Гельсингфорского, и так загнанного в тупик хитрой и меркантильной развратницей-женой, Веронике не хотелось. Она только пожала плечами:
- Не знаю. Розалия развернула тут бурную деятельность, и круг ее общения, наверное, был широк.
- Вы имеете в виду дело о наследстве Степнова-Морского? - уточнила Алена Петровна.
- Да.
- А как вы думаете, не могла ли она разговаривать с мужем? - блеснула очками в свете ламп Панферова. - Скажем, решать вопросы развода, раздела имущества и родительских прав?
Итак, она уже знает, что Розалия собиралась разводиться с мужем. Видимо, опросила Ярослава одним из первых... Бедный Кирилл. Даже если он не убивал жену, доказать это будет крайне трудно. Следствие сочтет, что у него был самый весомый мотив для убийства - измена жены, побег с любовником на курорт, угроза разорения и намерение отнять у Гельсингфорского дочь. И Панферова, наверное, уже знает и о том, что Кирилл тоже в Алустосе. Отрицать это будет глупо. Еще и на себя подозрения можно навлечь...
- Этого я не знаю, - ответила Вероника. - Розалия прибыла в Алустос с молодым человеком, которого зовут, кажется, Вячеслав или Ярослав. И они производят впечатление хорошей пары... Производили, - поправилась она.
- Но вы провели несколько часов в их компании в боулинг-клубе за несколько дней до гибели Розалии Михайловны, - проявила осведомленность Алена, - о чем-то же вы с ними разговаривали в это время? Я предположила, что госпожа Гельсингфорская могла с вами чем-то поделиться, тем более что у вас, как выяснилось, много общих знакомых...
- Госпожа Гельсингфорская хотела, чтобы я освещала в прессе ее эпопею с борьбой за дачу Степнова-Морского, которую она развернула в Алустосе, - честно ответила Вероника, - вы ведь знаете, что Розалия представлялась всем, как внучка писателя и единственная наследница по прямой линии? Так вот, в клубе она поведала мне историю своих деда и бабушки и просила оказать ей содействие в восстановлении справедливости.
Панферова кивнула и поинтересовалась:
- Что вы можете сказать о спутнике потерпевшей?
- Негусто. Он назвался Славой, - Ника еле сдержала антипатию к лощеному жиголо, - молодой, эффектный, самоуверенный, неплохо играет в боулинг, - о хакерстве Вероника умолчала, не желая приплетать Виктора. Он сам расскажет о проблемах со своими счетами, если сочтет нужным...
- Да, я не удивлена произошедшим, - отвечала она на следующий вопрос. - Розалия вела себя так, словно искала неприятностей. Она держалась вызывающе и грубо, наживая себе врагов. Все время чем-то была недовольна, С кем-то ссорилась, кого-то отчитывала - продавцов, официантов, персонал отеля, а в клубе чуть не затеяла драку с какими-то девушками у соседнего столика...
Алена снова кивнула. Она уже смотрела видео из "Аю-Дага", где был запечатлен этот эпизод...
- И что вы ответили на просьбу госпожи Гельсингфорской? - спросила она. - Ведь на мой взгляд, это потенциально интересная тема, которая привлечет внимание читателей к вашему изданию, можно сделать рейтинговый материал.
- Я отказала ей потому, что не уверена в правдивости ее рассказа и справедливости притязаний. Я дорожу своей профессиональной репутацией и не хотела быть замешанной в скандал или махинации и прославиться, как журналистка, выступающая в поддержку сомнительного предприятия.
- У вас были веские основания сомневаться в честности Розалии Михайловны?..
- ... Да, мои люди установили, что именно Гельсингфорская и Кратов пытались взломать один из моих счетов, - Виктор Морской спокойно смотрел на Панферову. - Им это не удалось, охрана вовремя засекла попытку взлома, и им пришлось спешно выйти из системы, но безопасники уже взяли след... С моего счета не пропало ни рубля, но я не намерен был делать вид, что ничего не произошло или решать вопрос радикально. Поэтому накануне я побеседовал с господином Кратовым, дал ему понять, что игра окончена и их вина доказана... Он показался мне более склонным к адекватному диалогу, чем его метресса. Я предложил ему выбор: или он сам является в прокуратуру и пишет "чистуху" о хакерской атаке на мой счет, или я подаю иск, как потерпевшая сторона, и тогда у них не будет смягчающих обстоятельств на суде. А еще я его предупредил, что мои служащие будут контролировать все их перемещения, пока они делают этот нелегкий выбор, так что если Кратов и Гельсингфорская попытаются удрать, то их задержат еще на автостанции, и на снисхождение суда им рассчитывать не придется. И говорят, - Виктор усмехнулся, - что Кратов тут же, прямо у стойки, начал думать, как лучше поступить. И видно, не привык к таким усилиям - когда выходил, его качало из стороны в сторону так, что еле на ногах держался, бедняга, такие зигзаги на ходу выписывал!..
- Не исключаю вероятность, что Гельсингфорская, узнав о том, кто я такой, не прочь была завязать со мной неформальные отношения. Но меня ее домогательства совершенно не интересовали. Я приехал сюда со своей спутницей и вовсе не жажду собирать вокруг себя целый гарем.
- Да, я всего лишь называю вещи своими именами. А вас это очень смущает, Алена Петровна?..
Наум Гершвин развел руками:
- Да, я был вынужден ей отказать потому, что забочусь о своей репутации и избегаю дел, вызывающих, так сказать, сомнения. А именно таким мне представлялось дело госпожи Гельсингфорской. Она обратилась ко мне, зная, что я никогда не проигрываю процессы, но не смогла убедить в справедливости своих притязаний. Да и клиентка с таким скандальным поведением не сделала бы мне чести. Я имел возможность наблюдать эту даму в неформальной обстановке и составил свое о ней представление.
- Нет, ее мужа я лично в Алустосе не видел. О том, что он здесь, я узнал со слов своей знакомой, которая утверждает, будто повстречала на набережной человека, очень похожего на Кирилла Гельсингфорского, но он прошел мимо, не заметив ее или не узнав. Я тоже знаком с Кириллом и не припомню ситуации, когда он забыл бы об учтивости и не поприветствовал при встрече знакомую даму. У него хорошая зрительная память, профессиональная, и не узнать давнюю знакомую он едва ли мог. Не исключаю, что госпожа Дольская обозналась.
- Да, мы выясняли отношения. Розалия Михайловна болезненно восприняла мой отказ и обвинила во всех грехах, в том числе и в трусости, а я сгоряча наговорил ей резкостей в ответ... Что? Служащий из бассейна знает идиш и понял, что я сказал? Он даже экспрессивную лексику на языке моих отцов хорошо знает? Да, каюсь, грешен, позволил себе в гневе пару эмоциональных фраз в адрес госпожи Гельсингфорской. А потом я встретил госпожу Орлову, мы отправились в бар, чтобы выпить по коктейлю, и больше я свою неудавшуюся клиентку не видел, к счастью. Это не та особа, встреча с которой меня радует...
- Ее спутник? Мне он показался одним из тех лощеных красавчиков, которые зарабатывают, развлекая состоятельных дам бальзаковского возраста. Да, мы видели, как он в тот вечер набрался в баре и потом шарахался по аллее, сшибая с ног встречных. Не знаю, из-за чего, не спрашивал.
Без труда узнав, что Лилия Дольская остановилась в пансионате "Комфорт" неподалеку от "Морского", Алена направилась туда. Она хотела опросить свидетельницу, которая, по словам Наума Моисеевича, видела на набережной мужа убитой. До 23 часов, когда следует прекратить все допросы и следственные мероприятия, времени еще было много, и Алену подталкивал профессиональный азарт: а вдруг удастся раскрыть дело по горячим следам! Им приводили примеры такой работы, и Алена мечтала повторить это. Конечно, если это не дело об убийстве в пьяной драке возле бочки с пивом или ночью в подворотне...
Наум Гершвин в беседе несколько раз тонко намекнул ей, что претензии Розалии на дом писателя создали много проблем городским властям и управлению культуры, и интересно было бы покопать в этом направлении. "Конечно, за здорово живешь отдавать музей первой встречной проныре им не хотелось, - рокотал адвокат, приглаживая свои щегольские усики, - так что дело может оказаться, так сказать, политическим. Согласитесь, Алена Петровна, вполне жизнеспособная версия..."
Орлова на вопрос о шаре для боулинга не стала отрицать очевидное: "Да, замахивалась, не сдержалась, когда она начала едко комментировать, как я сбиваю кегли, а перед этим весьма фривольно заигрывать с моим другом. Но я вовремя взяла себя в руки и не стала делать глупостей... После всего этого и речи не было о том, чтобы я представляла ее интересы и освещала в прессе эту авантюру с музеем. Она дала мне понять, что считает обслуживающий персонал людьми низшего сорта и относится к нему соответственно. И ко мне и Науму Моисеевичу, не дождавшись, пока мы дадим ей ответ насчет сотрудничества, уже начала относиться, как к прислуге. Слава Богу, мы не в хостеле живем, а в отеле и на набережной достаточно места, чтобы избежать неприятного общества". На вопрос о флирте с Морским Вероника покачала головой: "Нет, таких опасений у меня не возникло. Мы с господином Морским доверяем друг другу и стараемся оправдать это доверие. И я знала, что он не откликнется на заигрывания подобной особы. Ее можно было не опасаться в этом отношении..."
Морской подтвердил слова подруги: "Да, меня насмешили притязания этой дамы, не более того. А потом я узнал еще и о том, что именно они с Кратовым пытались обчистить мой счет..."
Молодой человек, слава о котором дошла уже и до южных краев, говорил ровно и уверенно, открыто глядя в глаза Панферовой. Он выглядел совершенно спокойным, глаза не бегали, тембр голоса не менялся, в движениях не было никакой порывистости, нервозности. Алена хорошо знала, как трудно "лгать телом" - как правило, многих преступников выдавали именно непроизвольные телесные реакции. И как не похож Морской на Витьку-Святошу, внушающего страх далеко за пределами своей территории! Обычный молодой человек, турист, загорелый, в белой рубашке-"поло" и джинсах, с хвостиком на затылке он выглядел моложе своих 35 лет.
Орлова, о которой тоже ходили легенды, так же, как и Морской, выглядела совершенно обычной туристкой. Миловидная молодая женщина с короткой стрижкой, крепкой статной фигурой, лучистыми серыми глазами, оливковые бриджи и белая майка подчеркивают свежий загар. И тоже спокойна и держится, как человек, которому нечего скрывать.
Лилию Дольскую Алена нашла на площадке для курения, совершенно скрытой для проходящих по тропе густыми кустами. В свете двух галогеновых фонарей Лилия, тоненькая, светловолосая, в легком синем платье с ромашками, казалась совсем юной, девочкой-подростком, улизнувшей из-под родительского надзора, чтобы выкурить строго запрещенную сигарету. Не верилось, что ей уже 38 лет и она - библиотекарь с 16-летним стажем...
"Воздух, что ли, в Питере особый, что они под сорокан выглядят, как девочки? - подумала Алена, вспомнив встречу с одноклассниками прошлой, доковидной, весной. Многие ее школьные подруги изменились почти до неузнаваемости: в те же 38-39 лет выглядели уже тетками без возраста - замотанные, оплывшие, хмурые. А петербурженки в том же возрасте на юге щеголяют в мини, катаются на квадроциклах, делают селфи в "Тайгане" и крутят романы с мужчинами на несколько лет моложе их...
Лилия поведала о походе в боулинг-клуб и о том, какое впечатление произвела на них Розалия; о припрятанной под столом фляжке и о ом, как Ярослав во время кратких отлучек "хозяйки" пытался пофлиртовать с другими посетительницами. "Он старался вести себя так, словно обожает ее, - говорила Лилия, - но все равно чувствовалось: их больше связывают деловые отношения, чем страсть. Во всяком случае, он не казался очень привязанным к ней..."
О Кирилле Гельсингфорском Лиля рассказала: "Он очень плохо выглядел. У меня сложилось впечатление, что отъезд жены и заявление о разводе сильно его подкосило. Я была очень удивлена, увидев его здесь. Наш общий друг, Аристарх Кораблев, говорил, что третий день ищет друга в злачных местах Лиговки и Веселого поселка... Это уже было - Кирилл время от времени ударяется в загулы во всяких сомнительных заведениях; его, как Тулуз-Лотрека или Довлатова, тянет познать представителей городского "дна", он убежден, что везде жизнь, и творческий человек должен знать ее во всех проявлениях. И я удивилась, увидев, как Кир выходит из какой-то забегаловки на набережной. Его причёску и одежду ни с чем не спутаешь. Рыжая шевелюра и алый стетсон бросаются в глаза за километр..."
Проверили биллинг звонков с телефона Розалии и установили, что в 21.23 она звонила мужу... Видно, именно этот разговор услышала гуляющая в гостиничном парке Орлова. А по предварительному заключению медэксперта, Гельсингфорская была убита между 21.30 и 22 часами. То есть, вскоре после того, как вышла на оговоренную встречу...
Довольно быстро удалось выяснить, что Кирилл Гельсингфорский остановился в мотеле "Солнышко" неподалеку от автостанции. Там его и задержали, едва добудившись. В маленькой комнатке была такая концентрация винных паров, что оперативники, отправленные на задержание, сами едва не опьянели. Фотограф, помятый, всклокоченный, с красными глазами, соображал туго после длительного запоя и смог сказать только: "Да, я хотел ей по башке дать. Гадина, довела меня до крайности, всю кровь выпила, а теперь еще и ребенка отобрать хотела... Или в ноги ей упасть, умолять: пусть все деньги забирает, пусть штаны с меня забирает, но дочку оставит!" О встрече у бывшего кинотеатра Кирилл ничего не помнил. Было уже за полночь, и его отправили отсыпаться в камеру - может, наутро он сможет дать связные показания...
Алена Петровна смотрела на Кирилла Гельсингфорского неодобрительно. Он потирал голову, страдальчески морщась от головной боли, но уже был в состоянии отвечать на вопросы. "Да, измена и побег жены - это тяжелое испытание. Но зачем же от огорчения так квасить? А что если это он, напившись до умопомрачения, ударил жену по голове и наутро не помнил об этом? Если верить показаниям Ярослава Кратова, фотохудожник уже угрожал жене расправой, если она заберет у него ребенка..."
Проведя ночь в КПЗ, Кирилл протрезвел и стал припоминать то, что раньше было затянуто пеленой похмельного тумана. Он сообщил, что приехал в Алустос, чтобы попытаться добром договориться с женой, уговорить ее не рубить сплеча. В "Солнышке" остановился, чтобы лишний раз не видеть Розалию с этим "павлином расчуфыренным", как он величал Ярослава.
На набережной Кирилл хотел обговорить с Розалией их дальнейшие отношения. Но он пришел с небольшим опозданием - "она так настаивала, чтобы я не опаздывал, что я нарочно шел медленно. Глупо, конечно, но я думал: назло задержусь минут на десять, пусть не считает, что все у нее в услужении..."
- Я вышла из гостиничного бассейна и была в вестибюле, когда мне позвонила мать. Я вышла в парк потому, что в вестибюле вечером шумно, мне всю эту музыку не перекричать.
Панферова кивнула.
- Очень хорошо. Итак, вы говорите, что Розалия Михайловна покинула отель приблизительно в половине десятого вечера?
- Да. Через несколько минут я закончила разговор с матерью и посмотрела на часы в телефоне. Было 21.37.
- У вас не было предположений, с кем она должна была встретиться?
Подставлять Кирилла Гельсингфорского, и так загнанного в тупик хитрой и меркантильной развратницей-женой, Веронике не хотелось. Она только пожала плечами:
- Не знаю. Розалия развернула тут бурную деятельность, и круг ее общения, наверное, был широк.
- Вы имеете в виду дело о наследстве Степнова-Морского? - уточнила Алена Петровна.
- Да.
- А как вы думаете, не могла ли она разговаривать с мужем? - блеснула очками в свете ламп Панферова. - Скажем, решать вопросы развода, раздела имущества и родительских прав?
Итак, она уже знает, что Розалия собиралась разводиться с мужем. Видимо, опросила Ярослава одним из первых... Бедный Кирилл. Даже если он не убивал жену, доказать это будет крайне трудно. Следствие сочтет, что у него был самый весомый мотив для убийства - измена жены, побег с любовником на курорт, угроза разорения и намерение отнять у Гельсингфорского дочь. И Панферова, наверное, уже знает и о том, что Кирилл тоже в Алустосе. Отрицать это будет глупо. Еще и на себя подозрения можно навлечь...
- Этого я не знаю, - ответила Вероника. - Розалия прибыла в Алустос с молодым человеком, которого зовут, кажется, Вячеслав или Ярослав. И они производят впечатление хорошей пары... Производили, - поправилась она.
- Но вы провели несколько часов в их компании в боулинг-клубе за несколько дней до гибели Розалии Михайловны, - проявила осведомленность Алена, - о чем-то же вы с ними разговаривали в это время? Я предположила, что госпожа Гельсингфорская могла с вами чем-то поделиться, тем более что у вас, как выяснилось, много общих знакомых...
- Госпожа Гельсингфорская хотела, чтобы я освещала в прессе ее эпопею с борьбой за дачу Степнова-Морского, которую она развернула в Алустосе, - честно ответила Вероника, - вы ведь знаете, что Розалия представлялась всем, как внучка писателя и единственная наследница по прямой линии? Так вот, в клубе она поведала мне историю своих деда и бабушки и просила оказать ей содействие в восстановлении справедливости.
Панферова кивнула и поинтересовалась:
- Что вы можете сказать о спутнике потерпевшей?
- Негусто. Он назвался Славой, - Ника еле сдержала антипатию к лощеному жиголо, - молодой, эффектный, самоуверенный, неплохо играет в боулинг, - о хакерстве Вероника умолчала, не желая приплетать Виктора. Он сам расскажет о проблемах со своими счетами, если сочтет нужным...
- Да, я не удивлена произошедшим, - отвечала она на следующий вопрос. - Розалия вела себя так, словно искала неприятностей. Она держалась вызывающе и грубо, наживая себе врагов. Все время чем-то была недовольна, С кем-то ссорилась, кого-то отчитывала - продавцов, официантов, персонал отеля, а в клубе чуть не затеяла драку с какими-то девушками у соседнего столика...
Алена снова кивнула. Она уже смотрела видео из "Аю-Дага", где был запечатлен этот эпизод...
- И что вы ответили на просьбу госпожи Гельсингфорской? - спросила она. - Ведь на мой взгляд, это потенциально интересная тема, которая привлечет внимание читателей к вашему изданию, можно сделать рейтинговый материал.
- Я отказала ей потому, что не уверена в правдивости ее рассказа и справедливости притязаний. Я дорожу своей профессиональной репутацией и не хотела быть замешанной в скандал или махинации и прославиться, как журналистка, выступающая в поддержку сомнительного предприятия.
- У вас были веские основания сомневаться в честности Розалии Михайловны?..
- ... Да, мои люди установили, что именно Гельсингфорская и Кратов пытались взломать один из моих счетов, - Виктор Морской спокойно смотрел на Панферову. - Им это не удалось, охрана вовремя засекла попытку взлома, и им пришлось спешно выйти из системы, но безопасники уже взяли след... С моего счета не пропало ни рубля, но я не намерен был делать вид, что ничего не произошло или решать вопрос радикально. Поэтому накануне я побеседовал с господином Кратовым, дал ему понять, что игра окончена и их вина доказана... Он показался мне более склонным к адекватному диалогу, чем его метресса. Я предложил ему выбор: или он сам является в прокуратуру и пишет "чистуху" о хакерской атаке на мой счет, или я подаю иск, как потерпевшая сторона, и тогда у них не будет смягчающих обстоятельств на суде. А еще я его предупредил, что мои служащие будут контролировать все их перемещения, пока они делают этот нелегкий выбор, так что если Кратов и Гельсингфорская попытаются удрать, то их задержат еще на автостанции, и на снисхождение суда им рассчитывать не придется. И говорят, - Виктор усмехнулся, - что Кратов тут же, прямо у стойки, начал думать, как лучше поступить. И видно, не привык к таким усилиям - когда выходил, его качало из стороны в сторону так, что еле на ногах держался, бедняга, такие зигзаги на ходу выписывал!..
- Не исключаю вероятность, что Гельсингфорская, узнав о том, кто я такой, не прочь была завязать со мной неформальные отношения. Но меня ее домогательства совершенно не интересовали. Я приехал сюда со своей спутницей и вовсе не жажду собирать вокруг себя целый гарем.
- Да, я всего лишь называю вещи своими именами. А вас это очень смущает, Алена Петровна?..
***
Наум Гершвин развел руками:
- Да, я был вынужден ей отказать потому, что забочусь о своей репутации и избегаю дел, вызывающих, так сказать, сомнения. А именно таким мне представлялось дело госпожи Гельсингфорской. Она обратилась ко мне, зная, что я никогда не проигрываю процессы, но не смогла убедить в справедливости своих притязаний. Да и клиентка с таким скандальным поведением не сделала бы мне чести. Я имел возможность наблюдать эту даму в неформальной обстановке и составил свое о ней представление.
- Нет, ее мужа я лично в Алустосе не видел. О том, что он здесь, я узнал со слов своей знакомой, которая утверждает, будто повстречала на набережной человека, очень похожего на Кирилла Гельсингфорского, но он прошел мимо, не заметив ее или не узнав. Я тоже знаком с Кириллом и не припомню ситуации, когда он забыл бы об учтивости и не поприветствовал при встрече знакомую даму. У него хорошая зрительная память, профессиональная, и не узнать давнюю знакомую он едва ли мог. Не исключаю, что госпожа Дольская обозналась.
- Да, мы выясняли отношения. Розалия Михайловна болезненно восприняла мой отказ и обвинила во всех грехах, в том числе и в трусости, а я сгоряча наговорил ей резкостей в ответ... Что? Служащий из бассейна знает идиш и понял, что я сказал? Он даже экспрессивную лексику на языке моих отцов хорошо знает? Да, каюсь, грешен, позволил себе в гневе пару эмоциональных фраз в адрес госпожи Гельсингфорской. А потом я встретил госпожу Орлову, мы отправились в бар, чтобы выпить по коктейлю, и больше я свою неудавшуюся клиентку не видел, к счастью. Это не та особа, встреча с которой меня радует...
- Ее спутник? Мне он показался одним из тех лощеных красавчиков, которые зарабатывают, развлекая состоятельных дам бальзаковского возраста. Да, мы видели, как он в тот вечер набрался в баре и потом шарахался по аллее, сшибая с ног встречных. Не знаю, из-за чего, не спрашивал.
***
Без труда узнав, что Лилия Дольская остановилась в пансионате "Комфорт" неподалеку от "Морского", Алена направилась туда. Она хотела опросить свидетельницу, которая, по словам Наума Моисеевича, видела на набережной мужа убитой. До 23 часов, когда следует прекратить все допросы и следственные мероприятия, времени еще было много, и Алену подталкивал профессиональный азарт: а вдруг удастся раскрыть дело по горячим следам! Им приводили примеры такой работы, и Алена мечтала повторить это. Конечно, если это не дело об убийстве в пьяной драке возле бочки с пивом или ночью в подворотне...
Наум Гершвин в беседе несколько раз тонко намекнул ей, что претензии Розалии на дом писателя создали много проблем городским властям и управлению культуры, и интересно было бы покопать в этом направлении. "Конечно, за здорово живешь отдавать музей первой встречной проныре им не хотелось, - рокотал адвокат, приглаживая свои щегольские усики, - так что дело может оказаться, так сказать, политическим. Согласитесь, Алена Петровна, вполне жизнеспособная версия..."
Орлова на вопрос о шаре для боулинга не стала отрицать очевидное: "Да, замахивалась, не сдержалась, когда она начала едко комментировать, как я сбиваю кегли, а перед этим весьма фривольно заигрывать с моим другом. Но я вовремя взяла себя в руки и не стала делать глупостей... После всего этого и речи не было о том, чтобы я представляла ее интересы и освещала в прессе эту авантюру с музеем. Она дала мне понять, что считает обслуживающий персонал людьми низшего сорта и относится к нему соответственно. И ко мне и Науму Моисеевичу, не дождавшись, пока мы дадим ей ответ насчет сотрудничества, уже начала относиться, как к прислуге. Слава Богу, мы не в хостеле живем, а в отеле и на набережной достаточно места, чтобы избежать неприятного общества". На вопрос о флирте с Морским Вероника покачала головой: "Нет, таких опасений у меня не возникло. Мы с господином Морским доверяем друг другу и стараемся оправдать это доверие. И я знала, что он не откликнется на заигрывания подобной особы. Ее можно было не опасаться в этом отношении..."
Морской подтвердил слова подруги: "Да, меня насмешили притязания этой дамы, не более того. А потом я узнал еще и о том, что именно они с Кратовым пытались обчистить мой счет..."
Молодой человек, слава о котором дошла уже и до южных краев, говорил ровно и уверенно, открыто глядя в глаза Панферовой. Он выглядел совершенно спокойным, глаза не бегали, тембр голоса не менялся, в движениях не было никакой порывистости, нервозности. Алена хорошо знала, как трудно "лгать телом" - как правило, многих преступников выдавали именно непроизвольные телесные реакции. И как не похож Морской на Витьку-Святошу, внушающего страх далеко за пределами своей территории! Обычный молодой человек, турист, загорелый, в белой рубашке-"поло" и джинсах, с хвостиком на затылке он выглядел моложе своих 35 лет.
Орлова, о которой тоже ходили легенды, так же, как и Морской, выглядела совершенно обычной туристкой. Миловидная молодая женщина с короткой стрижкой, крепкой статной фигурой, лучистыми серыми глазами, оливковые бриджи и белая майка подчеркивают свежий загар. И тоже спокойна и держится, как человек, которому нечего скрывать.
Лилию Дольскую Алена нашла на площадке для курения, совершенно скрытой для проходящих по тропе густыми кустами. В свете двух галогеновых фонарей Лилия, тоненькая, светловолосая, в легком синем платье с ромашками, казалась совсем юной, девочкой-подростком, улизнувшей из-под родительского надзора, чтобы выкурить строго запрещенную сигарету. Не верилось, что ей уже 38 лет и она - библиотекарь с 16-летним стажем...
"Воздух, что ли, в Питере особый, что они под сорокан выглядят, как девочки? - подумала Алена, вспомнив встречу с одноклассниками прошлой, доковидной, весной. Многие ее школьные подруги изменились почти до неузнаваемости: в те же 38-39 лет выглядели уже тетками без возраста - замотанные, оплывшие, хмурые. А петербурженки в том же возрасте на юге щеголяют в мини, катаются на квадроциклах, делают селфи в "Тайгане" и крутят романы с мужчинами на несколько лет моложе их...
Лилия поведала о походе в боулинг-клуб и о том, какое впечатление произвела на них Розалия; о припрятанной под столом фляжке и о ом, как Ярослав во время кратких отлучек "хозяйки" пытался пофлиртовать с другими посетительницами. "Он старался вести себя так, словно обожает ее, - говорила Лилия, - но все равно чувствовалось: их больше связывают деловые отношения, чем страсть. Во всяком случае, он не казался очень привязанным к ней..."
О Кирилле Гельсингфорском Лиля рассказала: "Он очень плохо выглядел. У меня сложилось впечатление, что отъезд жены и заявление о разводе сильно его подкосило. Я была очень удивлена, увидев его здесь. Наш общий друг, Аристарх Кораблев, говорил, что третий день ищет друга в злачных местах Лиговки и Веселого поселка... Это уже было - Кирилл время от времени ударяется в загулы во всяких сомнительных заведениях; его, как Тулуз-Лотрека или Довлатова, тянет познать представителей городского "дна", он убежден, что везде жизнь, и творческий человек должен знать ее во всех проявлениях. И я удивилась, увидев, как Кир выходит из какой-то забегаловки на набережной. Его причёску и одежду ни с чем не спутаешь. Рыжая шевелюра и алый стетсон бросаются в глаза за километр..."
Проверили биллинг звонков с телефона Розалии и установили, что в 21.23 она звонила мужу... Видно, именно этот разговор услышала гуляющая в гостиничном парке Орлова. А по предварительному заключению медэксперта, Гельсингфорская была убита между 21.30 и 22 часами. То есть, вскоре после того, как вышла на оговоренную встречу...
Довольно быстро удалось выяснить, что Кирилл Гельсингфорский остановился в мотеле "Солнышко" неподалеку от автостанции. Там его и задержали, едва добудившись. В маленькой комнатке была такая концентрация винных паров, что оперативники, отправленные на задержание, сами едва не опьянели. Фотограф, помятый, всклокоченный, с красными глазами, соображал туго после длительного запоя и смог сказать только: "Да, я хотел ей по башке дать. Гадина, довела меня до крайности, всю кровь выпила, а теперь еще и ребенка отобрать хотела... Или в ноги ей упасть, умолять: пусть все деньги забирает, пусть штаны с меня забирает, но дочку оставит!" О встрече у бывшего кинотеатра Кирилл ничего не помнил. Было уже за полночь, и его отправили отсыпаться в камеру - может, наутро он сможет дать связные показания...
***
Алена Петровна смотрела на Кирилла Гельсингфорского неодобрительно. Он потирал голову, страдальчески морщась от головной боли, но уже был в состоянии отвечать на вопросы. "Да, измена и побег жены - это тяжелое испытание. Но зачем же от огорчения так квасить? А что если это он, напившись до умопомрачения, ударил жену по голове и наутро не помнил об этом? Если верить показаниям Ярослава Кратова, фотохудожник уже угрожал жене расправой, если она заберет у него ребенка..."
Проведя ночь в КПЗ, Кирилл протрезвел и стал припоминать то, что раньше было затянуто пеленой похмельного тумана. Он сообщил, что приехал в Алустос, чтобы попытаться добром договориться с женой, уговорить ее не рубить сплеча. В "Солнышке" остановился, чтобы лишний раз не видеть Розалию с этим "павлином расчуфыренным", как он величал Ярослава.
На набережной Кирилл хотел обговорить с Розалией их дальнейшие отношения. Но он пришел с небольшим опозданием - "она так настаивала, чтобы я не опаздывал, что я нарочно шел медленно. Глупо, конечно, но я думал: назло задержусь минут на десять, пусть не считает, что все у нее в услужении..."
