— Эрна обещала, что поможет нам с тобой сбежать.
— Не может быть! — поразился Брайан. — С чего это она вдруг?
— Я нашла к ней подход, — улыбнулась я в ответ. — У бандитов и разбойницы не каменное сердце, а значит, к ним можно подобрать ключик.
— И когда случится такое счастье? — поинтересовался Брайан.
— Либо этой ночью, либо следующей. Если мы за двое суток не успеем отсюда сбежать, то послезавтра нас отвезут к некоему господину, который занимается сбытом ворованного, в том числе такими пленниками, как мы.
— Интересный расклад, — покачал головой Брайан. — А с твоим напарником что будет?
— С Асконом? — посмотрела я на него.
— Наверное, с Асконом, — повёл плечом мужчина. — Я с ним не разговаривал. Это вы с Эрной крутились вокруг него.
— Не то чтобы крутились, — зарделась я. — Просто уделяли ему некоторое внимание, как раненому.
— Я видел, — улыбнулся Брайан. — Вон и сейчас дочь атамана уделяет ему внимание.
Как и вчера на площадке возле костра разбойница бережно обихаживала Аскона, рассматривала его рану, промывала её, но делала это как-то нарочито медленно, несколько раз участливо смотрела ему в глаза.
Хотя я знала, зачем она это делала. На заботу Эрны Аскон отвечал долгими внимательными взглядами. Не могу сказать, что они были наполнены любовью и нежностью, но их длительность мне совершенно не понравилась.
А если они и правда друг в друга влюбятся? С дочерью атамана это уже случилось, а пленник уже прошёл половину пути к взаимной любви.
В моей душе загоралась ревность. Надо же, пленник проникается симпатией к тому, кто его держит в плену, разве такое бывает?
Эрна в очередной раз опустила голову к ноге герцога, аккуратно её заматывая полосками ткани. Воспользовавшись тем, что разбойница на него не смотрит, Аскон глянул в мою сторону и подмигнул.
Ах, вон оно что, обрадовалась я. Подобно мне, он вступил в игру, которая могла бы нам принести освобождение.
Аскон мне улыбнулся, и моё сердце взыграло радостью: оказывается, чтобы быть любимой, необязательно заниматься лечением своего подопечного. Достаточно побыть с ним в земляной тюрьме сутки. Я улыбнулась ему в ответ и кивнула.
Эрна подняла голову, перевела взгляд на лицо герцога и что-то пробормотала. Аскон очень умело изобразил томность на лице и закрепил её очередным долгим взглядом, от которого Эрна расцвела.
Покрутившись ещё пару минут вокруг больного, она собрала лекарственные принадлежности и отправилась в палатку. Побыв там некоторое время, вышла в фартуке и занялась очередными хозяйственными делами лагеря.
У меня отлегло от сердца: наконец-то она оставила моего любимого герцога в покое и занялась своими прямыми обязанностями.
Пользуясь тем, что разбойница удалилась, мы с Асконом обменялись понимающими взглядами и кивнули друг другу. Меня этот обмен приветствиями очень поддержал. Однако, я опасалась, что, находясь наедине с Эрной ещё неделю или больше, сердце молодого герцога дрогнет, и он переключит своё внимание на неё.
Но что я удивляюсь? Я же сама убеждала Эрну в возможности этой метаморфозы, и она поддалась моим уговором. Теперь мне надо было сделать усилие над собой не согласиться с этой возможностью.
Аскон лёг на спину и устремил взгляд в небо. Оно было глубоким и голубым. С одной стороны небосвода в другую ползли кудрявые облачка, в небе пели птицы, под жаркими лучами солнца затрещали кузнечики.
Вечером станет прохладнее, а ночью нас с Брайаном здесь уже не будет. Мои мысли текли неторопливо, Возница Брайан задремал, а я, привалившись к стволу дерева, вспоминала свой последний разговор с отцом, в котором он говорил о загадочной шкатулке.
Если отец в разговоре со мной, который по сути можно считать предсмертным завещанием, упомянул об этой шкатулке, значит, она имеет невероятную ценность и не должна оказаться в руках злых людей.
Мой отец был хорошим магом — не самым сильным, но и никогда не был в числе последних. Вряд ли так бережно хранимая им шкатулка является обычным колдовским артефактом.
С детства я видела много колдунов и ведьм, которые приходили в наш дом и разговаривали с родителями. У меня сложилось впечатление, что люди связанные с запредельностью, придают мало значения окружающему миру и больше озабоченные состоянием мира невидимого.
Мой отец, барон Марвин, был добрым магом, помогал всем, кто в этом нуждался, за что, собственно, и получил от короля Астина баронский титул. Не только для всего королевства Рендлоу, но и для нашего графства Донел это было большим событием.
Знатные люди графства в назначенный день прибыли в королевский дворец. В торжественной обстановке и в присутствии королевских герольдмейстеров Его Величество лично повесил на шею отцу баронский медальон на толстой цепи.
К этому времени мамы уже не было в живых. Я много раз себе представляла, как бы она порадовалась, видя как Его Величество оценивает несомненные заслуги её мужа.
Помимо баронского титула и особого знака король удостоил моего отца большим участком земли. Рядовые маги жили в основном за счёт своего мистического ремесла, а участки земли, которыми король Астин награждал в основном людей знатных, но никак не связанных с колдовством, были совсем чем-то невероятным. Лишь повзрослев, я осознала степень уважения, которое Его Величество испытывал к барону Марвину.
Отец никогда об этом не говорил, но теперь я думаю, что ему королём было сделано лестное предложение приблизиться к трону и стать если не придворным магом, то, по крайней мере, иметь непосредственное отношение ко дворцу и к совету колдунов. В совет входили наиболее уважаемые и окружённый почётом колдуны и ведьмы.
Мой отец отказался от этой чести и предпочёл остаться в родном графстве. Его здесь все хорошо знали, с соседями он поддерживал тёплые отношения, и неоднократно наша семья получала приглашения от знатных людей Донела и соседнего графства Мирена.
Благодаря этим визитам я и познакомилась с баронскими, графскими и маркизскими семьями нашей округи. Они приглашали Марвина с дочерью и женой, а после кончины моей мамы, когда он получил баронство, соседи уже приглашали меня с ним.
Это не укрылось от внимания старого герцога Брентона. В силу возраста я не очень интересовалась родословными знатных семейств королевства Рендлоу, но в общих чертах имела представление о герцогском роде старика Брентона.
В нашем королевстве не было принято лишать знатные роды почётных титулов за какие-то серьёзные проступки. Если кто-то из таких людей совершал серьёзный проступок, то король просто отдалял такие семьи от дворца. В таких случаях у них уже было мало надежды вернуть себе прежнее положение.
Герцог Брентон был бездетным, но, видимо, и в старости ему хотелось подняться выше в иерархии Рендлоу и этим прикрыть свои прошлые неблаговидные поступки, за которые король Астин и отодвинул его от престола.
Но как это сделать? Лишь перед смертью мой отец поведал мне о нависшей над нашей семьёй угрозе со стороны герцога Брентона, но не успел или не захотел объяснить истинную причину желания старика сделать меня своей женой.
Достигнув преклонных лет, люди редко думают о страстной любви. Скорее всего, не думал о ней и Брентон. Его главной причиной повышенного ко мне внимания было возвращение прежних позиций в его графстве и при королевском дворе.
Как давно этот коварный план пришёл в голову Брентону, я сказать не могла, а значит не могла знать и о том, как долго старый герцог осаждал моего отца своими уговорами, угрозами, увещеваниями и запугиваниями.
Только сейчас я осознала, с какими старанием и заботой барон Марвин ограждал меня от планов старого герцога. А ведь в последнее время Брентон приезжал в наше поместье неоднократно и надолго уединялся с отцом в его кабинете. Тогда я не придавала значения этим визитам. Только несколько дней назад отец словно вылил на меня ушат холодной воды, раскрыв весь ужас нашего положения.
Его Величество король Астин за магические заслуги отца присвоил ему титул барона. Не самый высокий титул в королевстве, а ведь старик Брентон был герцогом. Следующий шаг после этого высокого титула — уже король Рендлоу.
Вряд ли бы Его Величество решился так серьёзно наказать человека с высоким титулом, как Брентон. Что из этого следовало, продолжала я размышлять, задумчиво разглядывая разбойничий лагерь, который после обеда почти опустел.
Кто-то из бандитов отправился в сторону дороги, кто-то лёг на траву и сейчас мирно спал. Разбойницы Эрны, как и её отца Каллена, вообще не было видно. Герцог Аскон всё также лежал на подстилке, глядя в небо.
За прошедший час солнце немного сдвинулась, и тень от большого дерева накрыла Аскона, подарив ему в этот знойный день немного прохлады.
— На чём я остановилась? Ах, да, герцог Брентон!
Отец не любил сплетни и по этой причине не распространялся о том, какую репутацию и почему имеют в нашем королевстве ведьмы, маги или обычные люди, тем более титулованные.
С самого детства и до последнего времени я воспринимала герцога Брентона как милого старикашку, который почему-то зачастил к нам с визитами.
Поскольку мой отец и Брентон были магами, не обсуждали при мне свои сакральные дела, а всякий раз уединялись в отцовском кабинете, я думала, что они разговаривают только на свои магические темы.
Я, как и моя мама, не являюсь ведьмой, поэтому не имела понятия о том, какие проблемы волнуют связанных с магией людей.
Лишь один раз во время очередного визита к нашим соседям я случайно слышала обрывок разговора о том, что герцог Брентон обладает сомнительной репутацией. В чём именно была её сомнительность и что её подмочило, я так и не узнала.
На тот момент я была подростком. Как и все в этом возрасте, я больше думала о своих делах и подругах, чем о делах взрослых людей. Случайно услышанный разговор я просто выбросила из головы. Он мне вспомнился только сейчас.
Незаметно для себя я задремала, жаркий летний день к этому располагал. Разбойничий лагерь тоже погрузился в сон. Рядом со мной мирно посапывал возница Брайан. Вот у кого крепкие нервы и ясные мозги, с завистью думала я о нём.
Попав в такой переплёт, он остаётся совершенно спокойным, не мечется в поисках выхода из трудного положения, а терпеливо ждёт случая, чтобы вырваться из неволи. Похоже, что мои слова о том, что Эрна обещала сегодняшней ночью нас с ним освободить, не произвели на него должного впечатления.
Резкий звук вывел меня из дрёмы. Я подняла голову и увидела, что разбойник Нолен принялся колоть дрова для приготовления обеда. Из палаток начали вылезать сонные разбойники, но атамана Каллена и его дочери в лагере так и не было видно.
Я обвела взглядом поляну и обратила внимание на то, что здесь не было ни одного коня. Как только бандиты пригнали сюда нашу карету, я мысленно распрощалась с нашими лошадьми. Уже следующим утром наши замечательные кони исчезли, наверное, отправленные загадочному графу для продажи.
Но помимо наших лошадей здесь ещё был молодой жеребец, который вызвал столько восторга у Эрны. Куда же он делся? Неужели Каллен отправил его к своему покровителю вместе с нашими лошадями?
Если Эрна в самом деле ночью нас с Брайаном отпустит, то нам придётся со всех ног бежать через лес, спасаясь от возможного преследования. А я-то рассчитывала, что разбойница, в надежде проявить перед Асконом своё великодушие и благородство, даст нам для бегства этого замечательного скакуна.
Сидеть привязанной к дереву было скучновато, я бы предпочла сидеть в землянке рядом с Асконом. Дело было не столько в том, что он был моим любимым человеком, и мне с ним было спокойнее, а в том, что с молодым герцогом я могла просто перекинуться парой слов. Возница Брайан для этого не годился.
Он уже открыл глаза после сна, улыбнулся мне, но не проронил ни звука. Он вообще был молчаливым. Теребить его своими разговорами мне не хотелось. Мысли вернулись к герцогу Брентону. Чем он мог заслужить немилость Его Величества короля Астина?
В нашем королевстве Рендлоу есть разные сообщества магов и ведьм. Сам король не является колдуном, мало понимает в магии, и это всех устраивает.
Если бы Его Величество был сильным магом, это вызывало бы настороженность у его подданных, не обладающих магическими способностями. Если бы он был колдуном, то наверняка подмял бы под себя всех ведьм и магов королевства, создал бы какой-нибудь верховный совет во главе с собой, и это тоже вызвало бы недовольство ведьм и колдунов.
Будучи простым человеком, наш король довольствовался лишь созданием придворного совета колдунов, на котором маги и ведьмы обсуждали насущные дела Рендлоу и вносили свои предложения на суд Его Величества, но конечное решение по каждому важному вопросу Астин принимал самостоятельно.
Такое равновесие всех устраивало, потому что все понимали, что чрезмерное внедрение магов и ведьм в жизнь людей, большинство из которых не имеет к магии никакого отношения, создаст ненужное противостояние и недоверие между разными группами Рендлоу.
Сейчас, когда я, благодаря последним событиям, взглянула со стороны на наше королевство, узнала о том, что барон Мэвис является магом, а герцог Брентон как маг испортил нашу жизнь, я по-другому взглянула на внутреннюю жизнь Рендлоу.
Я не ведьма и не колдунья, но принимая во внимание события последних дней, стала понимать, что без внедрения в эту мистическую сферу мне не обойтись. Не знаю, надо ли мне будет становиться колдуньей, проходить для этого какой-то обряд, кому-то подчиняться, выполнять чьи-то распоряжения, но то, что барон Мэвис имеет на меня какие-то связанные с магией планы, было очевидно.
Эта неожиданная догадка поразила меня в самое сердце. До этого момента я была уверена, что дядя испытывает ко мне хоть какие-то родственные чувства, пусть и запрятанные очень глубоко. Но ведь он младший брат моего отца, к тому же бездетный, а я его единственная родственница.
И тут меня в который раз пробил холодный пот: а единственная ли я родственница барона Мэвиса? Я внезапно осознала, что не знаю ни о нём, ни о его семье вообще ничего, кроме того, что барон является магом.
В какой магический клан он входит, кому служит и чем вообще в жизни занимается? Если он имеет поместье, значит его заслуги перед королём Астином достаточно велики, иначе Его Величество не наградил бы его, как и моего отца, земельным участком.
Сам факт такого вознаграждения мог говорить о хорошей репутации барона Мэвиса перед престолом, но мой отец настаивал на том, чтобы я не имела с дядей никаких дел и никогда бы с ним не общалась.
Сопоставление этих двух фактов меня сильно озадачило. В данный момент я не располагала никакими дополнительными сведениями о дяде и не имела никакого источника, из которого я могла бы их почерпнуть.
В моём нынешнем положении оставалось дожидаться дальнейшего развития событий, предстоящий разговор с бароном Мэвисом, если он состоится в случае нашего с Брайаном освобождения, имел огромное значение во всех смыслах.
Я перевела дух, как оказывается полезно иногда посидеть привязанной к дереву и углубиться в собственные мысли!
Над разбойничьим лагерем стал разноситься дым от костра, перемешанный с чарующим запахом готовящейся на нём похлёбки. Откуда-то из леса на поляне появилась Эрна. Она деловито шагала от одной палатки к другой, раздавала разбойникам приказания и выглядела настоящей хозяйкой банды.
— Не может быть! — поразился Брайан. — С чего это она вдруг?
— Я нашла к ней подход, — улыбнулась я в ответ. — У бандитов и разбойницы не каменное сердце, а значит, к ним можно подобрать ключик.
— И когда случится такое счастье? — поинтересовался Брайан.
— Либо этой ночью, либо следующей. Если мы за двое суток не успеем отсюда сбежать, то послезавтра нас отвезут к некоему господину, который занимается сбытом ворованного, в том числе такими пленниками, как мы.
— Интересный расклад, — покачал головой Брайан. — А с твоим напарником что будет?
— С Асконом? — посмотрела я на него.
— Наверное, с Асконом, — повёл плечом мужчина. — Я с ним не разговаривал. Это вы с Эрной крутились вокруг него.
— Не то чтобы крутились, — зарделась я. — Просто уделяли ему некоторое внимание, как раненому.
— Я видел, — улыбнулся Брайан. — Вон и сейчас дочь атамана уделяет ему внимание.
Как и вчера на площадке возле костра разбойница бережно обихаживала Аскона, рассматривала его рану, промывала её, но делала это как-то нарочито медленно, несколько раз участливо смотрела ему в глаза.
Хотя я знала, зачем она это делала. На заботу Эрны Аскон отвечал долгими внимательными взглядами. Не могу сказать, что они были наполнены любовью и нежностью, но их длительность мне совершенно не понравилась.
А если они и правда друг в друга влюбятся? С дочерью атамана это уже случилось, а пленник уже прошёл половину пути к взаимной любви.
В моей душе загоралась ревность. Надо же, пленник проникается симпатией к тому, кто его держит в плену, разве такое бывает?
Эрна в очередной раз опустила голову к ноге герцога, аккуратно её заматывая полосками ткани. Воспользовавшись тем, что разбойница на него не смотрит, Аскон глянул в мою сторону и подмигнул.
Ах, вон оно что, обрадовалась я. Подобно мне, он вступил в игру, которая могла бы нам принести освобождение.
Аскон мне улыбнулся, и моё сердце взыграло радостью: оказывается, чтобы быть любимой, необязательно заниматься лечением своего подопечного. Достаточно побыть с ним в земляной тюрьме сутки. Я улыбнулась ему в ответ и кивнула.
Эрна подняла голову, перевела взгляд на лицо герцога и что-то пробормотала. Аскон очень умело изобразил томность на лице и закрепил её очередным долгим взглядом, от которого Эрна расцвела.
Покрутившись ещё пару минут вокруг больного, она собрала лекарственные принадлежности и отправилась в палатку. Побыв там некоторое время, вышла в фартуке и занялась очередными хозяйственными делами лагеря.
У меня отлегло от сердца: наконец-то она оставила моего любимого герцога в покое и занялась своими прямыми обязанностями.
Пользуясь тем, что разбойница удалилась, мы с Асконом обменялись понимающими взглядами и кивнули друг другу. Меня этот обмен приветствиями очень поддержал. Однако, я опасалась, что, находясь наедине с Эрной ещё неделю или больше, сердце молодого герцога дрогнет, и он переключит своё внимание на неё.
Но что я удивляюсь? Я же сама убеждала Эрну в возможности этой метаморфозы, и она поддалась моим уговором. Теперь мне надо было сделать усилие над собой не согласиться с этой возможностью.
Аскон лёг на спину и устремил взгляд в небо. Оно было глубоким и голубым. С одной стороны небосвода в другую ползли кудрявые облачка, в небе пели птицы, под жаркими лучами солнца затрещали кузнечики.
Вечером станет прохладнее, а ночью нас с Брайаном здесь уже не будет. Мои мысли текли неторопливо, Возница Брайан задремал, а я, привалившись к стволу дерева, вспоминала свой последний разговор с отцом, в котором он говорил о загадочной шкатулке.
Если отец в разговоре со мной, который по сути можно считать предсмертным завещанием, упомянул об этой шкатулке, значит, она имеет невероятную ценность и не должна оказаться в руках злых людей.
Мой отец был хорошим магом — не самым сильным, но и никогда не был в числе последних. Вряд ли так бережно хранимая им шкатулка является обычным колдовским артефактом.
С детства я видела много колдунов и ведьм, которые приходили в наш дом и разговаривали с родителями. У меня сложилось впечатление, что люди связанные с запредельностью, придают мало значения окружающему миру и больше озабоченные состоянием мира невидимого.
Мой отец, барон Марвин, был добрым магом, помогал всем, кто в этом нуждался, за что, собственно, и получил от короля Астина баронский титул. Не только для всего королевства Рендлоу, но и для нашего графства Донел это было большим событием.
Знатные люди графства в назначенный день прибыли в королевский дворец. В торжественной обстановке и в присутствии королевских герольдмейстеров Его Величество лично повесил на шею отцу баронский медальон на толстой цепи.
К этому времени мамы уже не было в живых. Я много раз себе представляла, как бы она порадовалась, видя как Его Величество оценивает несомненные заслуги её мужа.
Помимо баронского титула и особого знака король удостоил моего отца большим участком земли. Рядовые маги жили в основном за счёт своего мистического ремесла, а участки земли, которыми король Астин награждал в основном людей знатных, но никак не связанных с колдовством, были совсем чем-то невероятным. Лишь повзрослев, я осознала степень уважения, которое Его Величество испытывал к барону Марвину.
Отец никогда об этом не говорил, но теперь я думаю, что ему королём было сделано лестное предложение приблизиться к трону и стать если не придворным магом, то, по крайней мере, иметь непосредственное отношение ко дворцу и к совету колдунов. В совет входили наиболее уважаемые и окружённый почётом колдуны и ведьмы.
Мой отец отказался от этой чести и предпочёл остаться в родном графстве. Его здесь все хорошо знали, с соседями он поддерживал тёплые отношения, и неоднократно наша семья получала приглашения от знатных людей Донела и соседнего графства Мирена.
Благодаря этим визитам я и познакомилась с баронскими, графскими и маркизскими семьями нашей округи. Они приглашали Марвина с дочерью и женой, а после кончины моей мамы, когда он получил баронство, соседи уже приглашали меня с ним.
Это не укрылось от внимания старого герцога Брентона. В силу возраста я не очень интересовалась родословными знатных семейств королевства Рендлоу, но в общих чертах имела представление о герцогском роде старика Брентона.
В нашем королевстве не было принято лишать знатные роды почётных титулов за какие-то серьёзные проступки. Если кто-то из таких людей совершал серьёзный проступок, то король просто отдалял такие семьи от дворца. В таких случаях у них уже было мало надежды вернуть себе прежнее положение.
Герцог Брентон был бездетным, но, видимо, и в старости ему хотелось подняться выше в иерархии Рендлоу и этим прикрыть свои прошлые неблаговидные поступки, за которые король Астин и отодвинул его от престола.
Но как это сделать? Лишь перед смертью мой отец поведал мне о нависшей над нашей семьёй угрозе со стороны герцога Брентона, но не успел или не захотел объяснить истинную причину желания старика сделать меня своей женой.
Достигнув преклонных лет, люди редко думают о страстной любви. Скорее всего, не думал о ней и Брентон. Его главной причиной повышенного ко мне внимания было возвращение прежних позиций в его графстве и при королевском дворе.
Как давно этот коварный план пришёл в голову Брентону, я сказать не могла, а значит не могла знать и о том, как долго старый герцог осаждал моего отца своими уговорами, угрозами, увещеваниями и запугиваниями.
Только сейчас я осознала, с какими старанием и заботой барон Марвин ограждал меня от планов старого герцога. А ведь в последнее время Брентон приезжал в наше поместье неоднократно и надолго уединялся с отцом в его кабинете. Тогда я не придавала значения этим визитам. Только несколько дней назад отец словно вылил на меня ушат холодной воды, раскрыв весь ужас нашего положения.
Его Величество король Астин за магические заслуги отца присвоил ему титул барона. Не самый высокий титул в королевстве, а ведь старик Брентон был герцогом. Следующий шаг после этого высокого титула — уже король Рендлоу.
Вряд ли бы Его Величество решился так серьёзно наказать человека с высоким титулом, как Брентон. Что из этого следовало, продолжала я размышлять, задумчиво разглядывая разбойничий лагерь, который после обеда почти опустел.
Кто-то из бандитов отправился в сторону дороги, кто-то лёг на траву и сейчас мирно спал. Разбойницы Эрны, как и её отца Каллена, вообще не было видно. Герцог Аскон всё также лежал на подстилке, глядя в небо.
За прошедший час солнце немного сдвинулась, и тень от большого дерева накрыла Аскона, подарив ему в этот знойный день немного прохлады.
— На чём я остановилась? Ах, да, герцог Брентон!
Отец не любил сплетни и по этой причине не распространялся о том, какую репутацию и почему имеют в нашем королевстве ведьмы, маги или обычные люди, тем более титулованные.
С самого детства и до последнего времени я воспринимала герцога Брентона как милого старикашку, который почему-то зачастил к нам с визитами.
Поскольку мой отец и Брентон были магами, не обсуждали при мне свои сакральные дела, а всякий раз уединялись в отцовском кабинете, я думала, что они разговаривают только на свои магические темы.
Я, как и моя мама, не являюсь ведьмой, поэтому не имела понятия о том, какие проблемы волнуют связанных с магией людей.
Лишь один раз во время очередного визита к нашим соседям я случайно слышала обрывок разговора о том, что герцог Брентон обладает сомнительной репутацией. В чём именно была её сомнительность и что её подмочило, я так и не узнала.
На тот момент я была подростком. Как и все в этом возрасте, я больше думала о своих делах и подругах, чем о делах взрослых людей. Случайно услышанный разговор я просто выбросила из головы. Он мне вспомнился только сейчас.
Незаметно для себя я задремала, жаркий летний день к этому располагал. Разбойничий лагерь тоже погрузился в сон. Рядом со мной мирно посапывал возница Брайан. Вот у кого крепкие нервы и ясные мозги, с завистью думала я о нём.
Попав в такой переплёт, он остаётся совершенно спокойным, не мечется в поисках выхода из трудного положения, а терпеливо ждёт случая, чтобы вырваться из неволи. Похоже, что мои слова о том, что Эрна обещала сегодняшней ночью нас с ним освободить, не произвели на него должного впечатления.
Резкий звук вывел меня из дрёмы. Я подняла голову и увидела, что разбойник Нолен принялся колоть дрова для приготовления обеда. Из палаток начали вылезать сонные разбойники, но атамана Каллена и его дочери в лагере так и не было видно.
Я обвела взглядом поляну и обратила внимание на то, что здесь не было ни одного коня. Как только бандиты пригнали сюда нашу карету, я мысленно распрощалась с нашими лошадьми. Уже следующим утром наши замечательные кони исчезли, наверное, отправленные загадочному графу для продажи.
Но помимо наших лошадей здесь ещё был молодой жеребец, который вызвал столько восторга у Эрны. Куда же он делся? Неужели Каллен отправил его к своему покровителю вместе с нашими лошадями?
Если Эрна в самом деле ночью нас с Брайаном отпустит, то нам придётся со всех ног бежать через лес, спасаясь от возможного преследования. А я-то рассчитывала, что разбойница, в надежде проявить перед Асконом своё великодушие и благородство, даст нам для бегства этого замечательного скакуна.
Сидеть привязанной к дереву было скучновато, я бы предпочла сидеть в землянке рядом с Асконом. Дело было не столько в том, что он был моим любимым человеком, и мне с ним было спокойнее, а в том, что с молодым герцогом я могла просто перекинуться парой слов. Возница Брайан для этого не годился.
Он уже открыл глаза после сна, улыбнулся мне, но не проронил ни звука. Он вообще был молчаливым. Теребить его своими разговорами мне не хотелось. Мысли вернулись к герцогу Брентону. Чем он мог заслужить немилость Его Величества короля Астина?
В нашем королевстве Рендлоу есть разные сообщества магов и ведьм. Сам король не является колдуном, мало понимает в магии, и это всех устраивает.
Если бы Его Величество был сильным магом, это вызывало бы настороженность у его подданных, не обладающих магическими способностями. Если бы он был колдуном, то наверняка подмял бы под себя всех ведьм и магов королевства, создал бы какой-нибудь верховный совет во главе с собой, и это тоже вызвало бы недовольство ведьм и колдунов.
Будучи простым человеком, наш король довольствовался лишь созданием придворного совета колдунов, на котором маги и ведьмы обсуждали насущные дела Рендлоу и вносили свои предложения на суд Его Величества, но конечное решение по каждому важному вопросу Астин принимал самостоятельно.
Такое равновесие всех устраивало, потому что все понимали, что чрезмерное внедрение магов и ведьм в жизнь людей, большинство из которых не имеет к магии никакого отношения, создаст ненужное противостояние и недоверие между разными группами Рендлоу.
Сейчас, когда я, благодаря последним событиям, взглянула со стороны на наше королевство, узнала о том, что барон Мэвис является магом, а герцог Брентон как маг испортил нашу жизнь, я по-другому взглянула на внутреннюю жизнь Рендлоу.
Я не ведьма и не колдунья, но принимая во внимание события последних дней, стала понимать, что без внедрения в эту мистическую сферу мне не обойтись. Не знаю, надо ли мне будет становиться колдуньей, проходить для этого какой-то обряд, кому-то подчиняться, выполнять чьи-то распоряжения, но то, что барон Мэвис имеет на меня какие-то связанные с магией планы, было очевидно.
Эта неожиданная догадка поразила меня в самое сердце. До этого момента я была уверена, что дядя испытывает ко мне хоть какие-то родственные чувства, пусть и запрятанные очень глубоко. Но ведь он младший брат моего отца, к тому же бездетный, а я его единственная родственница.
И тут меня в который раз пробил холодный пот: а единственная ли я родственница барона Мэвиса? Я внезапно осознала, что не знаю ни о нём, ни о его семье вообще ничего, кроме того, что барон является магом.
В какой магический клан он входит, кому служит и чем вообще в жизни занимается? Если он имеет поместье, значит его заслуги перед королём Астином достаточно велики, иначе Его Величество не наградил бы его, как и моего отца, земельным участком.
Сам факт такого вознаграждения мог говорить о хорошей репутации барона Мэвиса перед престолом, но мой отец настаивал на том, чтобы я не имела с дядей никаких дел и никогда бы с ним не общалась.
Сопоставление этих двух фактов меня сильно озадачило. В данный момент я не располагала никакими дополнительными сведениями о дяде и не имела никакого источника, из которого я могла бы их почерпнуть.
В моём нынешнем положении оставалось дожидаться дальнейшего развития событий, предстоящий разговор с бароном Мэвисом, если он состоится в случае нашего с Брайаном освобождения, имел огромное значение во всех смыслах.
Я перевела дух, как оказывается полезно иногда посидеть привязанной к дереву и углубиться в собственные мысли!
Над разбойничьим лагерем стал разноситься дым от костра, перемешанный с чарующим запахом готовящейся на нём похлёбки. Откуда-то из леса на поляне появилась Эрна. Она деловито шагала от одной палатки к другой, раздавала разбойникам приказания и выглядела настоящей хозяйкой банды.
