«Бум, бум, бум» — над лагерем разносился тревожный звук, оповещающий о надвигающейся опасности.
— Тревога, тревога, — кричал часовой, — к бою».
Лагерь ожил, пришел в движение. «Беркутовцы» и казаки выбегали из палаток, прыгая кто в окопы, кто в бэтээры. Звучали команды. Защитники Крыма готовились встретить непрошеных гостей.
В тишине рассвета звук от удара по рельсам ударил по нервам.
«Твою мать, — выругался командир колонны правительственных сил. — Обнаружили, утерян фактор неожиданности. А чего я хотел? — задал сам себе вопрос полковник и тут же ответил: — Открытая местность, степи, только дурак может рассчитывать на авось и фактор неожиданности».
В подтверждение его размышлений в наушниках раздался голос командира передовой машины.
— «Первый» «Третьему»: нас обнаружили, впереди движение.
Полковник какое-то время колебался.
— Колонне стоп, — раздалось в наушниках командиров машин.
Полковник не хотел рисковать всей колонной.
— «Третий», возьми группу, проведи разведку, по возможности закрепись. Всем приготовиться к бою.
Напряжение нарастало.
Старший блокпоста Армянск видел, как колонна остановилась. Рассматривая машины в бинокль, он пытался определить расстояние. Метров восемьсот, чуть больше…
«Наблюдатель молодец, заметил, расстояние плюс серость рассвета, нужно поощрить после боя, если уцелеем. Странно, почему колонна остановилась?»
Неожиданно, рявкнув двигателями, от основной колонны отделились шесть БТР и, набирая скорость, понеслись вперед.
— Приготовиться, огонь по готовности.
Восемьсот, семьсот, шестьсот. Расстояние сокращалось. Неожиданно раздавшиеся выстрелы БТР ополчения разорвали тишину, став полной неожиданностью для командира правительственных сил. Спрятанные в капонирах БТР вели огонь по приближающимся машинам ВСУ. Наблюдая за разгорающимся сражением, командир ВСУ понял: его люди в проигрышном положении: не видя ополченцев, укрывшихся в капонирах, выйдя на линию прямого огня противника, будучи на открытом месте, были обречены.
Раздавшийся с фланга грохот гранатомета ополченцев еще больше убедил полковника в надвигающейся трагедии. Бой разгорался. К грохоту орудий присоединилась стрекотня автоматов.
«Без поддержки авиации не обойтись, — пронеслось в голове полковника. — И это только на входе в Крым, если даже сейчас и пробьем этот заслон, неминуемые потери. Что дальше?»
Грохот боя разрастался. В лучах восходящего солнца дымился БТР правительственных сил.
— «Третий» «Первому», — раздалось в эфире.
Что-то затрещало.
— «Первый» «Третьему», встретили крепкую оборону, нужна огневая поддержка, мы не видим огневые точки противника, их оборону нам не продавить…
— «Третий» «Первому»: группе отход…
В эфире в знак понимания команды «Первого» прозвучало:
— Принял.
БТР задом, один за другим, уходили от смертельного огня ополченцев. Одна, вторая, третья машины, еле двигающийся дымящийся БТР и замыкающий, прикрывающий отход «Третий». Не добившись нужного результата, колонна правительственных сил, развернувшись, возвращалась. Тишина наступила так же резко, как первые звуки боя. Полковник молча сидел в штабной машине, раздумывая о предстоящей беседе с министром обороны о провале и его последствиях.
«Это конец, минимум увольнение. Да, подняться по тревоге и быть готовыми — не значит победить».
Колонна удалялась, и громкое «Ура! Ура! Ура!» ополченцев разнеслось над крымской степью.
— 4 —
Неудача в Крыму и совещание у «Люцифера» директора СБУ нисколько не расстроили. Был неприятный осадок, что его людей переиграли, и не более того.
В Крыму у него хорошие оперативные позиции и ключевое — поддержка «куратора». Его провал — это общий провал, а этого ни «куратор», ни он допустить не могли.
Директор зашел в свой кабинет, поднял телефон внутренней связи. Короткое «Зайди». Через минуту в кабинет директора постучали, и вошел его первый зам. Кабинеты их были на одном этаже. Скорее из чувства такта и субординации прозвучало: «Разрешите», и среднего возраста мужчина вошел в кабинет.
Эти двое знали друг друга давно. Учеба в высшей школе КГБ. Работа в Африке и на востоке. У них был общий враг — американский империализм, и вот теперь… после развала СССР их Родины не стало, те, кто вчера были врагами, стали друзьями.
После развала СССР директор долго колебался: присяга или дослужить. Перевесило дослужить неважно кому, лишь бы остаться на пенсии…
Переворот в Киеве и события в Крыму они встретили неоднозначно. Противоречивые чувства, гнев, радость, чувство гордости за все русское. Осознание их справедливой борьбы. Но, став системой зла, возглавляемой «куратором», директор был бессилен чем-либо помочь. Он боялся за жизнь близких и родных ему людей, находящихся там.
Заместитель присел в ожидании «куратора». Оба эсбэушника знали: разговор будет непростым. «Куратор» — немолодой, но хорошо сложенный англосаксонец, известный им по прежней работе. Американец зашел в кабинет не церемонясь. Вчерашняя взбучка в посольстве от резидента вывела его из себя и завела в тупик. Американцы никак не могли поверить, что русские вступили в игру, спутав их планы. Казалось, их длительная работа по подрыву Украины увенчалась успехом и очередной цветной революцией, и вот…
«Где-то они прозевали?» — размышлял «куратор», рассматривая сидящих перед собой «коллег».
Теперь под сомнение «куратора» попал успешный переворот, проведенный ими в Киеве.
«Свержение президента, захват власти, — «куратор» усмехнулся. — Русские не такие дураки, видя двойную игру этого коррумпированного президента, они пошли ва-банк, разрешив американцам этот переворот, а сами взялись за Крым. Хороший ход, — подытожил свои размышления «куратор». — Ну да ладно, поглядим, еще не все потеряно».
«Куратор», присев по центру, восседал за столом, будто хозяин. Под его пристальным взглядом оба офицера слегка поежились. Не церемонясь, «куратор» прервал молчание, обратившись к директору:
— Доложите обстановку и план мероприятий.
Хотя обстановку «куратор» и так знал, ему было интересно послушать мероприятия, предлагаемые его «коллегами». Директор перевел взгляд на зама, и тот, привстав, начал доклад.
— По поступившей информации наших источников, мятежники при поддержке русских сместили законную власть, захватили административные здания органов власти, сформировав свою власть и армию. Главой новой власти мятежники выбрали их лидера, некого «Феникса», на сторону мятежников перешли силовые структуры МВД, частично переходит армия. Связь с руководством штабом утеряна. Попытка взять под контроль ситуацию в ночь с 27 на 28 февраля «Люцифером» провалилась. Аэродром Центральный в Симферополе мятежниками захвачен, воинские формирования блокированы, к первичным неудачам добавляет неопределенность с «Меджлисом»*, их активность и первые успехи в борьбе за Крым по неизвестным причинам прекратились.
Последняя фраза докладчика крайне удивила «куратора», вчерашний разговор с «коллегой» из турецкой Эймюр говорил об обратном.
«Неужели эти не контролируют ситуацию, либо, — «куратору» не хотелось верить в двойную игру турецких коллег, но разведка есть разведка, интересы своей страны превыше всего. — Ладно, разберемся», — размышлял «куратор», продолжая слушать «коллегу».
— Несмотря на первые неудачи, — продолжал заместитель, — нам удалось сохранить основной состав регионального СБУ, переведя их на нелегальное положение, полностью сохранена агентурная сеть и связь с нею, кроме того, нами под контроль взяты диверсионные группы «Правого сектора», накануне прибывшие на полуостров для совершения диверсий, группы под свой контроль и охрану взяли крымские татары, но… — докладчик замялся, раздумывая, как бы деликатнее и мягче озвучить причину контроля над группами.
Выручил своего зама директор.
— События последних дней, — произнес директор, — показали, что доверие как к «Меджлису»*, так и к отдельным лидерам этого движения подорвано их бездействием, если не сказать иначе, поэтому нами было принято решение перевести эти группы на наши конспиративные квартиры, чтобы в последующем их задействовать..
Слушая доклад, «куратор» кивнул в знак одобрения и произнес:
— Хорошо, господа, мы поможем нашим друзьям, татарам, подавить в себе нерешительность к борьбе, либо мы поднимем на борьбу с русскими весь мир, но для этого нам придется расшатать мировое сообщество, настроив мнение всего Запада против русских, армия НАТО выступает к границам с Украиной, флот НАТО заходит в Черное море, пока эти силы, — продолжал «куратор», — собраны для учений, но готовы в любой час выступить на защиту демократии…
Слушая «куратора», оба офицера не понимали, куда клонит их «коллега».
— Террор, хаос и многочисленная гибель и пролитая кровь среди мирных — вот что послужит нашим вторжением в Крым.
Теперь офицеры СБУ поняли, куда клонит их «куратор»
— Но ведь это Третья мировая, — начал было директор.
— Никакой Третьей мировой войны не будет, русские не решатся. Несмотря на то что в Крыму произошел мятеж, это ваша территория, а значит, любой хаос вы вправе пресекать, обратившись к мировому сообществу.
Теперь планы их «коллег» стали понятны. И автором этого хаоса в Крыму должны были выступить они. Директор покрылся холодным потом, представив последствия, если он выполнит задуманное «куратором». Либо не выполнит.
«Нужно тянуть время, — пронеслось в голове директора, — игра зашла слишком далеко».
— И времени у нас нет, — услышал директор ключевую фразу «куратора», — вся эта цветная революция и переворот с потерей Крыма для нас не имеют никакого значения. Времени на раскачку у вас нет, — подытожил «куратор», предупредив о персональной ответственности каждого из присутствующих в этом кабинете.
Встав из-за стола и не попрощавшись, «куратор» удалился, не прикрыв за собой дверь. В наступившей тишине где-то работал кондиционер, и музыка девяностых нагоняла тоску.
Вчера по экстренным каналам связи начальник регионального управления СБУ по Крыму получил шифровку из «центра»: «Немедленно задействовать все силы и средства, используя диверсионные группы «Правого сектора», для разжигания кровавого хаоса на полуострове между русскими и татарами».
Перечитывая короткое сообщение, начальник понимал, что НАТО нужен повод для вторжения, и этот повод должен организовать он. Начальник выругался. Он понимал всю ответственность того, что произойдет, но и не выполнить приказ не мог.
«Ладно, будет вам провокация, а там как пойдет».
Выйдя по экстренной связи на диспетчера, он коротко произнес:
— Готовь группу «Правый сектор», выход группы…
Назначив время и место встречи группы и оперативного сотрудника СБУ, начальник отключился.
Этому звонку старший диверсионной группы «Правый сектор» не удивился. После последних событий Тарас не удивлялся ничему. После столкновения с русскими у «Пентагона», казалось, все шло по плану, но неожиданный захват неизвестными военными административных зданий власти привел татар к шоку и замешательству, что отразилось на психологическом состоянии группы в целом. Невидение пути развеял неожиданный выход на группу офицера СБУ.
— Собирайтесь, уходим.
Первоначальное недоверие в первые минуты разговора сменилось уверенностью. И хотя Тарас не понимал причин недоверия СБУ к татарам, ставшим его группе за эти дни близкими, переход группы на новую конспиративную квартиру стал той направляющей, говорящей о скорой «работе» их группы по профилю.
— Временно на связь ни с кем не выходить, — инструктировал офицер, — русские все пеленгуют, здесь безопасно, если сами не накосячите, на вас выйдут.
Проинструктировав группу, офицер ушел, и вот теперь этот час настал. Звонок. Тарас поднял трубку. Незнакомый голос назначил место и время встречи. Короткие телефонные гудки.
— Всем готовность номер один, — проинструктировал группу Тарас, уходя на встречу, — будет настоящее дело.
РУССКАЯ ВЕСНА. ПРОДОЛЖЕНИЕ.
— 1 —
Симферополь, 1 марта 2014 г.
На удивление в аэропорт Центральный ходил общественный транспорт. Попрощавшись с Андреем и кивнув на ходу Рубену, «Шелест» устремился к остановке, на которой одиноко стоял троллейбус.
«Неужели ходят?»
Удивление, неверие. «Шелест» зашел в троллейбус.
— Работаешь?
Водитель утвердительно кивнул, закрыл дверь, и троллейбус плавно тронулся с места.
Упав в кресло, «Шелест» на миг отключился. Сказалась усталость последних дней и бессонная ночь.
— Железнодорожный вокзал, — где-то вдалеке раздался голос водителя.
«Шелест» встрепенулся.
— Стоп, моя остановка.
Он подходил к дому с одной только мыслью: отдохнуть и выспаться. Завтра его взвод меняет заступивший, и опоздать на службу «Шелест» не имел права.
«Шелест» зашел в квартиру, посмотрел на часы. Двенадцать ноль-ноль, время новостей. «Шелест» включил телевизор. Фотографии людей в траурных лентах. Горящие свечи памяти и грустный голос диктора, со скорбью возвещающий о гибели героев, павших на Майдане от рук неизвестного врага.
«Шелест» выругался и переключил канал. Диктор говорил по-английски, комментируя изображение. Несли гробы погибших на Майдане. Переключая канал за каналом, на экране телевизора «Шелест» видел одно и то же. Идущие за гробами ровные ряды тех, кто рвался отомстить за гибель своих товарищей на Майдане. Тут же присвоили погибшим статус «Небесная сотня».
«Шелест» еще раз выругался.
«А что передают местные каналы?»
То, что неожиданно услышал «Шелест», слегка его удивило, но расставило, как говорят, все точки над i. По всем местным каналам выступал крымский мулла. Его речь на татарском и русском языках скорее походила на призыв к миру для своего народа.
— Мы должны держать нейтралитет, — говорил мулла, — это конфликт славян, поддержав одну из сторон, мы обрекаем себя как нацию на истребление.
Мулла, сравнивая настоящее и прошлое крымско-татарского народа, сравнивал довоенные и послевоенные дни совместного проживания с русскими на одной земле. Упомянул мулла и послевоенные сталинские репрессии, когда их народ подвергся гонению и чуть не прекратил свое существование в горниле репрессий, несправедливости и противоречий.
Чем больше «Шелест» слушал призывы муллы к своему народу, тем больше ему было понятно поведение татар у штаба «Меджлиса»* 27 февраля. Победив в схватке у «Пентагона» 26 февраля, они отказались от противостояния. Тогда, наблюдая за штабом, «Шелест» никак не мог понять их поступка. Люди собрались в колонны, двинулись к центру и вдруг, резко остановившись, развернулись прочь. После выступления муллы все становилось на свои места.
«Шелесту» почему-то вспомнился подъехавший в тот день к штабу «Меджлиса»* кортеж машин, вышедшие из машин старцы, не спеша зашедшие в здание. Еще тогда, наблюдая за этой процессией, «Шелест» сделал вывод, что приехали непростые люди, тогда его терзали одни и те же вопросы: «Кто это? Что будет после их отъезда?». Теперь ответы нашлись сами по себе. Сегодня муллу слушали и русские, и татары. Люди делали правильные выводы. Но были и такие, кто с ненавистью смотрел на старца в телевизоре.
— Тревога, тревога, — кричал часовой, — к бою».
Лагерь ожил, пришел в движение. «Беркутовцы» и казаки выбегали из палаток, прыгая кто в окопы, кто в бэтээры. Звучали команды. Защитники Крыма готовились встретить непрошеных гостей.
******************************************************************
В тишине рассвета звук от удара по рельсам ударил по нервам.
«Твою мать, — выругался командир колонны правительственных сил. — Обнаружили, утерян фактор неожиданности. А чего я хотел? — задал сам себе вопрос полковник и тут же ответил: — Открытая местность, степи, только дурак может рассчитывать на авось и фактор неожиданности».
В подтверждение его размышлений в наушниках раздался голос командира передовой машины.
— «Первый» «Третьему»: нас обнаружили, впереди движение.
Полковник какое-то время колебался.
— Колонне стоп, — раздалось в наушниках командиров машин.
Полковник не хотел рисковать всей колонной.
— «Третий», возьми группу, проведи разведку, по возможности закрепись. Всем приготовиться к бою.
Напряжение нарастало.
******************************************************************
Старший блокпоста Армянск видел, как колонна остановилась. Рассматривая машины в бинокль, он пытался определить расстояние. Метров восемьсот, чуть больше…
«Наблюдатель молодец, заметил, расстояние плюс серость рассвета, нужно поощрить после боя, если уцелеем. Странно, почему колонна остановилась?»
Неожиданно, рявкнув двигателями, от основной колонны отделились шесть БТР и, набирая скорость, понеслись вперед.
— Приготовиться, огонь по готовности.
Восемьсот, семьсот, шестьсот. Расстояние сокращалось. Неожиданно раздавшиеся выстрелы БТР ополчения разорвали тишину, став полной неожиданностью для командира правительственных сил. Спрятанные в капонирах БТР вели огонь по приближающимся машинам ВСУ. Наблюдая за разгорающимся сражением, командир ВСУ понял: его люди в проигрышном положении: не видя ополченцев, укрывшихся в капонирах, выйдя на линию прямого огня противника, будучи на открытом месте, были обречены.
Раздавшийся с фланга грохот гранатомета ополченцев еще больше убедил полковника в надвигающейся трагедии. Бой разгорался. К грохоту орудий присоединилась стрекотня автоматов.
«Без поддержки авиации не обойтись, — пронеслось в голове полковника. — И это только на входе в Крым, если даже сейчас и пробьем этот заслон, неминуемые потери. Что дальше?»
Грохот боя разрастался. В лучах восходящего солнца дымился БТР правительственных сил.
— «Третий» «Первому», — раздалось в эфире.
Что-то затрещало.
— «Первый» «Третьему», встретили крепкую оборону, нужна огневая поддержка, мы не видим огневые точки противника, их оборону нам не продавить…
— «Третий» «Первому»: группе отход…
В эфире в знак понимания команды «Первого» прозвучало:
— Принял.
БТР задом, один за другим, уходили от смертельного огня ополченцев. Одна, вторая, третья машины, еле двигающийся дымящийся БТР и замыкающий, прикрывающий отход «Третий». Не добившись нужного результата, колонна правительственных сил, развернувшись, возвращалась. Тишина наступила так же резко, как первые звуки боя. Полковник молча сидел в штабной машине, раздумывая о предстоящей беседе с министром обороны о провале и его последствиях.
«Это конец, минимум увольнение. Да, подняться по тревоге и быть готовыми — не значит победить».
Колонна удалялась, и громкое «Ура! Ура! Ура!» ополченцев разнеслось над крымской степью.
— 4 —
Неудача в Крыму и совещание у «Люцифера» директора СБУ нисколько не расстроили. Был неприятный осадок, что его людей переиграли, и не более того.
В Крыму у него хорошие оперативные позиции и ключевое — поддержка «куратора». Его провал — это общий провал, а этого ни «куратор», ни он допустить не могли.
Директор зашел в свой кабинет, поднял телефон внутренней связи. Короткое «Зайди». Через минуту в кабинет директора постучали, и вошел его первый зам. Кабинеты их были на одном этаже. Скорее из чувства такта и субординации прозвучало: «Разрешите», и среднего возраста мужчина вошел в кабинет.
Эти двое знали друг друга давно. Учеба в высшей школе КГБ. Работа в Африке и на востоке. У них был общий враг — американский империализм, и вот теперь… после развала СССР их Родины не стало, те, кто вчера были врагами, стали друзьями.
После развала СССР директор долго колебался: присяга или дослужить. Перевесило дослужить неважно кому, лишь бы остаться на пенсии…
Переворот в Киеве и события в Крыму они встретили неоднозначно. Противоречивые чувства, гнев, радость, чувство гордости за все русское. Осознание их справедливой борьбы. Но, став системой зла, возглавляемой «куратором», директор был бессилен чем-либо помочь. Он боялся за жизнь близких и родных ему людей, находящихся там.
Заместитель присел в ожидании «куратора». Оба эсбэушника знали: разговор будет непростым. «Куратор» — немолодой, но хорошо сложенный англосаксонец, известный им по прежней работе. Американец зашел в кабинет не церемонясь. Вчерашняя взбучка в посольстве от резидента вывела его из себя и завела в тупик. Американцы никак не могли поверить, что русские вступили в игру, спутав их планы. Казалось, их длительная работа по подрыву Украины увенчалась успехом и очередной цветной революцией, и вот…
«Где-то они прозевали?» — размышлял «куратор», рассматривая сидящих перед собой «коллег».
Теперь под сомнение «куратора» попал успешный переворот, проведенный ими в Киеве.
«Свержение президента, захват власти, — «куратор» усмехнулся. — Русские не такие дураки, видя двойную игру этого коррумпированного президента, они пошли ва-банк, разрешив американцам этот переворот, а сами взялись за Крым. Хороший ход, — подытожил свои размышления «куратор». — Ну да ладно, поглядим, еще не все потеряно».
«Куратор», присев по центру, восседал за столом, будто хозяин. Под его пристальным взглядом оба офицера слегка поежились. Не церемонясь, «куратор» прервал молчание, обратившись к директору:
— Доложите обстановку и план мероприятий.
Хотя обстановку «куратор» и так знал, ему было интересно послушать мероприятия, предлагаемые его «коллегами». Директор перевел взгляд на зама, и тот, привстав, начал доклад.
— По поступившей информации наших источников, мятежники при поддержке русских сместили законную власть, захватили административные здания органов власти, сформировав свою власть и армию. Главой новой власти мятежники выбрали их лидера, некого «Феникса», на сторону мятежников перешли силовые структуры МВД, частично переходит армия. Связь с руководством штабом утеряна. Попытка взять под контроль ситуацию в ночь с 27 на 28 февраля «Люцифером» провалилась. Аэродром Центральный в Симферополе мятежниками захвачен, воинские формирования блокированы, к первичным неудачам добавляет неопределенность с «Меджлисом»*, их активность и первые успехи в борьбе за Крым по неизвестным причинам прекратились.
Последняя фраза докладчика крайне удивила «куратора», вчерашний разговор с «коллегой» из турецкой Эймюр говорил об обратном.
«Неужели эти не контролируют ситуацию, либо, — «куратору» не хотелось верить в двойную игру турецких коллег, но разведка есть разведка, интересы своей страны превыше всего. — Ладно, разберемся», — размышлял «куратор», продолжая слушать «коллегу».
— Несмотря на первые неудачи, — продолжал заместитель, — нам удалось сохранить основной состав регионального СБУ, переведя их на нелегальное положение, полностью сохранена агентурная сеть и связь с нею, кроме того, нами под контроль взяты диверсионные группы «Правого сектора», накануне прибывшие на полуостров для совершения диверсий, группы под свой контроль и охрану взяли крымские татары, но… — докладчик замялся, раздумывая, как бы деликатнее и мягче озвучить причину контроля над группами.
Выручил своего зама директор.
— События последних дней, — произнес директор, — показали, что доверие как к «Меджлису»*, так и к отдельным лидерам этого движения подорвано их бездействием, если не сказать иначе, поэтому нами было принято решение перевести эти группы на наши конспиративные квартиры, чтобы в последующем их задействовать..
Слушая доклад, «куратор» кивнул в знак одобрения и произнес:
— Хорошо, господа, мы поможем нашим друзьям, татарам, подавить в себе нерешительность к борьбе, либо мы поднимем на борьбу с русскими весь мир, но для этого нам придется расшатать мировое сообщество, настроив мнение всего Запада против русских, армия НАТО выступает к границам с Украиной, флот НАТО заходит в Черное море, пока эти силы, — продолжал «куратор», — собраны для учений, но готовы в любой час выступить на защиту демократии…
Слушая «куратора», оба офицера не понимали, куда клонит их «коллега».
— Террор, хаос и многочисленная гибель и пролитая кровь среди мирных — вот что послужит нашим вторжением в Крым.
Теперь офицеры СБУ поняли, куда клонит их «куратор»
— Но ведь это Третья мировая, — начал было директор.
— Никакой Третьей мировой войны не будет, русские не решатся. Несмотря на то что в Крыму произошел мятеж, это ваша территория, а значит, любой хаос вы вправе пресекать, обратившись к мировому сообществу.
Теперь планы их «коллег» стали понятны. И автором этого хаоса в Крыму должны были выступить они. Директор покрылся холодным потом, представив последствия, если он выполнит задуманное «куратором». Либо не выполнит.
«Нужно тянуть время, — пронеслось в голове директора, — игра зашла слишком далеко».
— И времени у нас нет, — услышал директор ключевую фразу «куратора», — вся эта цветная революция и переворот с потерей Крыма для нас не имеют никакого значения. Времени на раскачку у вас нет, — подытожил «куратор», предупредив о персональной ответственности каждого из присутствующих в этом кабинете.
Встав из-за стола и не попрощавшись, «куратор» удалился, не прикрыв за собой дверь. В наступившей тишине где-то работал кондиционер, и музыка девяностых нагоняла тоску.
******************************************************************
Вчера по экстренным каналам связи начальник регионального управления СБУ по Крыму получил шифровку из «центра»: «Немедленно задействовать все силы и средства, используя диверсионные группы «Правого сектора», для разжигания кровавого хаоса на полуострове между русскими и татарами».
Перечитывая короткое сообщение, начальник понимал, что НАТО нужен повод для вторжения, и этот повод должен организовать он. Начальник выругался. Он понимал всю ответственность того, что произойдет, но и не выполнить приказ не мог.
«Ладно, будет вам провокация, а там как пойдет».
Выйдя по экстренной связи на диспетчера, он коротко произнес:
— Готовь группу «Правый сектор», выход группы…
Назначив время и место встречи группы и оперативного сотрудника СБУ, начальник отключился.
******************************************************************
Этому звонку старший диверсионной группы «Правый сектор» не удивился. После последних событий Тарас не удивлялся ничему. После столкновения с русскими у «Пентагона», казалось, все шло по плану, но неожиданный захват неизвестными военными административных зданий власти привел татар к шоку и замешательству, что отразилось на психологическом состоянии группы в целом. Невидение пути развеял неожиданный выход на группу офицера СБУ.
— Собирайтесь, уходим.
Первоначальное недоверие в первые минуты разговора сменилось уверенностью. И хотя Тарас не понимал причин недоверия СБУ к татарам, ставшим его группе за эти дни близкими, переход группы на новую конспиративную квартиру стал той направляющей, говорящей о скорой «работе» их группы по профилю.
— Временно на связь ни с кем не выходить, — инструктировал офицер, — русские все пеленгуют, здесь безопасно, если сами не накосячите, на вас выйдут.
Проинструктировав группу, офицер ушел, и вот теперь этот час настал. Звонок. Тарас поднял трубку. Незнакомый голос назначил место и время встречи. Короткие телефонные гудки.
— Всем готовность номер один, — проинструктировал группу Тарас, уходя на встречу, — будет настоящее дело.
ГЛАВА 8
РУССКАЯ ВЕСНА. ПРОДОЛЖЕНИЕ.
— 1 —
Симферополь, 1 марта 2014 г.
На удивление в аэропорт Центральный ходил общественный транспорт. Попрощавшись с Андреем и кивнув на ходу Рубену, «Шелест» устремился к остановке, на которой одиноко стоял троллейбус.
«Неужели ходят?»
Удивление, неверие. «Шелест» зашел в троллейбус.
— Работаешь?
Водитель утвердительно кивнул, закрыл дверь, и троллейбус плавно тронулся с места.
Упав в кресло, «Шелест» на миг отключился. Сказалась усталость последних дней и бессонная ночь.
— Железнодорожный вокзал, — где-то вдалеке раздался голос водителя.
«Шелест» встрепенулся.
— Стоп, моя остановка.
Он подходил к дому с одной только мыслью: отдохнуть и выспаться. Завтра его взвод меняет заступивший, и опоздать на службу «Шелест» не имел права.
«Шелест» зашел в квартиру, посмотрел на часы. Двенадцать ноль-ноль, время новостей. «Шелест» включил телевизор. Фотографии людей в траурных лентах. Горящие свечи памяти и грустный голос диктора, со скорбью возвещающий о гибели героев, павших на Майдане от рук неизвестного врага.
«Шелест» выругался и переключил канал. Диктор говорил по-английски, комментируя изображение. Несли гробы погибших на Майдане. Переключая канал за каналом, на экране телевизора «Шелест» видел одно и то же. Идущие за гробами ровные ряды тех, кто рвался отомстить за гибель своих товарищей на Майдане. Тут же присвоили погибшим статус «Небесная сотня».
«Шелест» еще раз выругался.
«А что передают местные каналы?»
То, что неожиданно услышал «Шелест», слегка его удивило, но расставило, как говорят, все точки над i. По всем местным каналам выступал крымский мулла. Его речь на татарском и русском языках скорее походила на призыв к миру для своего народа.
— Мы должны держать нейтралитет, — говорил мулла, — это конфликт славян, поддержав одну из сторон, мы обрекаем себя как нацию на истребление.
Мулла, сравнивая настоящее и прошлое крымско-татарского народа, сравнивал довоенные и послевоенные дни совместного проживания с русскими на одной земле. Упомянул мулла и послевоенные сталинские репрессии, когда их народ подвергся гонению и чуть не прекратил свое существование в горниле репрессий, несправедливости и противоречий.
Чем больше «Шелест» слушал призывы муллы к своему народу, тем больше ему было понятно поведение татар у штаба «Меджлиса»* 27 февраля. Победив в схватке у «Пентагона» 26 февраля, они отказались от противостояния. Тогда, наблюдая за штабом, «Шелест» никак не мог понять их поступка. Люди собрались в колонны, двинулись к центру и вдруг, резко остановившись, развернулись прочь. После выступления муллы все становилось на свои места.
«Шелесту» почему-то вспомнился подъехавший в тот день к штабу «Меджлиса»* кортеж машин, вышедшие из машин старцы, не спеша зашедшие в здание. Еще тогда, наблюдая за этой процессией, «Шелест» сделал вывод, что приехали непростые люди, тогда его терзали одни и те же вопросы: «Кто это? Что будет после их отъезда?». Теперь ответы нашлись сами по себе. Сегодня муллу слушали и русские, и татары. Люди делали правильные выводы. Но были и такие, кто с ненавистью смотрел на старца в телевизоре.
