Поначалу почти бессвязный испуганный лепет наполнился ужасом и горечью. Соловей слегка подрагивал и прятал побелевшее лицо в коленях.
— Да уж, удачно ты из дома в первый раз вылез… — пробормотал Маркус, потирая пальцами подбородок. — Не так все плохо. Скоро доберемся до артефакта, и уйдем отсюда. Найдешь своих сородичей и будешь жить спокойно.
— Ты-то откуда знаешь?! — вдруг огрызнулся Соловей и, приподняв голову, сверкнул на мужчину аметистовыми глазами из-за колен. — Ты сейчас меня за дурака держишь? Или правда веришь Милене на слово?!
— Пятьдесят на пятьдесят. — невозмутимо ответил Маркус. Соловей осекся, удивленно уставившись на него.
— Это еще как?
— Ты прав: я не могу обещать, что дальше все пойдет хорошо, и мы выкарабкаемся. И не могу сказать, насколько говорит правду Милена. Но скорее всего в руинах правда кто-то живет. И есть шанс, что там сможем жить и мы.
— Но она практически ничего не рассказывала об этом, — возразил Соловей. — Нет никаких гарантий.
— Мы слишком круто вляпались, чтобы требовать каких-то гарантий.
— Тогда зачем вообще что-то делать? Как вообще можно что-то делать, когда не знаешь, какое будущее тебя ждет? — хисагал уколол Маркуса пытливым взглядом и удивился, когда тот ободряюще усмехнулся.
— Не думай об этом, а то с ума сойдешь. Ты ведь не думал о будущем, когда сбегал от рейновцев?
Соловей задумчиво посмотрел на него.
— А почему ты хочешь пойти за Нор-Алинер? Разве у тебя здесь никого нет?
Маркус тут же поднялся и принялся стряхивать со штанов невидимую грязь.
— Я всегда могу вернуться, когда все утрясется. Отдохнул? Вставай давай. Уже ночь, а нам еще надо где-то устроиться, — он подобрал с земли рюкзак и протянул Соловью руку. Тот удивленно взглянул на неё вздохнул, потер лицо, и, схватившись за предложенную ладонь, поднялся на ноги.
— Милена сказала «артефакт Нахамон», — зачем-то вспомнил хисагал. — Ты знаешь, что это?
Контрабандист недоуменно пожал плечами.
— Понятия не имею. Идем, лучше убраться отсюда.
— А Милена? — Соловей тревожно покосился в темневший позади них зёв чащи.
— Она нас легко найдет. — успокоил его Маркус.
Милена вынырнула из зарослей им навстречу едва ли не километром дальше, когда они уже начали беспокоиться, что она не придет совсем. Она смерила их странным, непривычно сумрачным даже для неё взглядом, и тут же отвернулась, идя впереди. Контрабандист насторожился, но промолчал и, поймав вопросительный взгляд Соловья, приложил палец к губам.
Они часто шли молча, думая каждый о своем. Но в этот раз что-то было не так. В воздухе сгустилось нечто опасное и тяжелое, и это нечто тянулось от трупа несчастного связного, разлагавшегося где-то посреди леса. Оно было связано с криками боли и ужаса и запахом крови и не рассеялось после короткого тревожного ночлега, в который никто не смог уснуть. Не сказав друг другу и десятка слов, они двинулись дальше в сторону гор, едва из-за горизонта показалось солнце. Милена, ничего не объясняя, бежала вперед, Маркус шёл следом, а Соловей плелся рядом с ним, беспрекословно выполнял, все, что от него требовали и большую часть времени молчал, погруженный в собственные невеселые мысли.
Так прошел целый день и начался следующий. Они решили снова выйти из леса и завернуть на главную дорогу. Где-то там должна была быть очередная деревушка в которой можно было бы разжиться чем-то полезным и уточнить путь.
Маркус и Соловей как раз отыскали посреди пустующего луга вытоптанную до белесо-желтой земли тропинку и пошли по ней навстречу заходящему солнцу. Милена привычно осталась позади, спрятавшись в зарослях. Как оказалось — очень вовремя, потому что издалека навстречу им кто-то шел по той же дорожке. Солнце светило ему в спину, не давая разобрать ничего, кроме темного силуэта.
Спустя десяток шагов Соловей вдруг озадаченно нахмурился и впервые за полтора дня подал голос:
— Погоди-ка! — он остановился, перетянул окуляры со лба на глаза и уставился на вьющуюся посреди травы тропинку. Шедший впереди Маркус удивленно обернулся на него.
— Что такое? Что ты там увидел?
— Это… мне кажется, или… — неопределенно забормотал Соловей. Маркус проследил за направлением его взгляда.
Человек на тропинке поднял руку и бодро помахал им ладонью.
Глава 7. У дверей родного гнезда
Фигурка на тропе ускорилась, перешла на ленивый полубег. Она казалась совсем тонкой и хрупкой здесь, когда на километры вокруг колосился травой и цветами луг, а над головой расплескалось красками угасания безграничное небо.
— Клара?..
Соловей приподнял затянутую в перчатку руку и неуверенно махнул ей в ответ. Маркус застыл, как статуя, глядя на неё отупевшими глазами.
Это действительно была Клара, в той же темной врачебной рубахе с забранными вокруг предплечий рукавами, в красном платке на отсвечивающих каштановой рыжиной волосах. За спиной у неё висела дорожная сумка, а поверх неё — арбалет.
— Фух, вот повезло! — чуть запыхавшись, выдохнула она, оказавшись рядом с Маркусом и Соловьем. — Я уж думала, вас не найду!
Контрабандист отмер.
— Ты что здесь делаешь? Как ты нас вообще нашла?
— А-а-а… — Клара махнула рукой, стараясь скрыть скользнувшую по её лицу тень беспокойства. — В Кабекере говорили, что слышали какие-то вопли ночью — так я сразу поняла, что это вы начудили. Ну и пошла дальше вдоль дороги, надеялась, что где-то на вас наткнусь. Я же знаю, как ты ходишь…
— Погоди-погоди, — перебил её Маркус, — А откуда ты знала, что мы пойдем в Кабекер?
— Я ей сказала.
Милена выбралась из своего укрытия и спокойно хромала к стоявшей посреди луга троице.
— Ну, привет, знахарка. Все-таки решила выбраться из своей норки? — с довольной ехидцей осведомилась она.
— Не знахарка, а медик. — упрямо повторила Клара и покосилась на Маркуса, взгляд которого затравленно метался от неё к Милене и обратно. — Ты вроде говорила, что тебе такие нужны.
— Верно, нужны.
— Стоп! — Маркус гаркнул так, что стоявший рядом с ним Соловей невольно дернулся. — Это еще что значит?!
— То и значит — я иду с вами. Присмотрю, чтобы вы ничего себе не попереломали, пока будете доставать свой артефакт. А там — посмотрим… — нарочито беззаботно заявила Клара, но её помрачневшему лицу и сдвинутым бровям было видно, что она уже готова к почти разразившейся буре.
На скулах Маркуса заходили желваки. Он повернулся к Милене и прошипел:
— Ты что ей наплела?
Та ответила ему сладким прищуром пригревшегося на солнце кота.
— Ничего я ей не наплела.
— Ты охренела? Ты зачем её с собой позвала?
— Эй! — вклинилась Клара. — Со мной говори! Я сама решила пойти, ясно?
За те пару секунд, которые Маркус пытался сдержаться, он успел густо побагроветь до самых ушей.
— Ты совсем больная?! — почти взревел он. — Скучно в своей деревне сидеть — так решила приключений на задницу найти?! Думаешь, мы тут в игрушки играем?!
— Это ты мне говоришь?! Ты?! Мне?! — Клара истерически хохотнула, мгновенно вспыхивая следом за ним. — Да на себя посмотри!
— А при чем тут я?! Мне уже деваться некуда — я в этом по уши увяз! А ты-то куда лезешь! И ради чего, интересно знать?!
— Не твое собачье дело! Что хочу, то и делаю!
— Ты сама-то понимаешь, какую херь несешь?! Я, по-твоему, должен позволить тебе ввязываться хрен знает во что?!
— Да, мрак тебя побери! Да! Тебя что-то не устраивает?! Вот и почувствуй себя в моей шкуре!
— Не понял, это ты МНЕ так насолить решила?!
— Охо-хо! Да у тебя мания величия размером, вон, с неё! — Клара энергично махнула рукой в сторону Милены. — Плевать я на тебя хотела, ясно?! Я могу идти, куда хочу, с кем хочу и когда хочу! И пойду, и пропади оно все пропадом!
— Да щас! Только через мой труп!
— Организовать?!
— Договоришься, Клара, — я тебя за шкибот обратно в твои Гoвнины Рощи потащу!
Милена терпеливо ждала и не вмешивалась. Соловей смотрел на разразившийся на его глазах скандал с раскрытым ртом. Они оба жутко напоминали ему парочку из сборника юмористических историй, которые как-то попались ему в неразобранной отцом кипе книг: вот так же самозабвенно орали друг на друга под лучами заходящего солнца. Разве что посудой не швырялись, да и то, лишь потому, что никакой посуды под рукой не было.
— Достал! — прорычала Клара и, не выдержав повернулась к Милене. — Да скажи ему уже! Ты же решаешь, кто с тобой идет!
— Именно, я решаю. — невозмутимо ответила Милена и, спокойно выдержав метавший молнии взгляд Маркуса, добавила. — И я не имею ничего против, чтобы она пошла с нами.
— Какого черта ты вообще все это затеяла?! — Маркус сбавил тон только для того, чтобы плеснуть в свой голос побольше гневного презрения. — Сманила её сюда, и ради чего?! Тебе нравится людей гробить?!
— Хорош орать, а то охрипнешь. Ты сам сказал — мы тут не в игрушки играем. Ты умеешь вправлять сломанные кости? Или, может сосуды сшивать, м-м? Вот этого хиляка ты по кусочкам собирать будешь, если он где-нибудь поломается? — Милена кивнула на Соловья. Тот так оторопел от происходящего, что забыл обидеться.
— Ты не имеешь права её в это втягивать!
— Я никого. Ни к чему. Не принуждаю. — медленно отчеканила камана. — И ты тут тоже по собственной воле, забыл?
— Это другое!
— Вовсе нет.
— Так не пойдет! — Маркус упрямо скрестил руки на груди. — О таком уговора не было.
— Наш уговор — только между тобой и мной, — жестко отрезала Милена. — Выполняй свои обязанности, если хочешь, чтобы я выполнила свои. И не указывай мне, кого и куда с собой звать. Плевать мне, кто она там тебе, сестра, жена, да хоть мать родная!
Маркус так неожиданно умолк, что наступившая тишина врезалась всем в уши. Он пристально посмотрел на Милену, потом повернулся к Кларе и спросил:
— И вот с этим ты собираешься куда-то идти?
Клара замешкалась, но, будто ни в чем не бывало, пожала плечами.
— А почему нет? Ты же с этим куда-то идешь. — ответила она в тон мужчине.
Милена усмехнулась.
— Девочка без тебя разберется, что ей делать, Маркус.
Тот молча ощетинился. Он уже достаточно пришел в себя, чтобы понимать, что его протесты совершенно бесполезны, но сдаваться все еще не желал.
— Замечательно. И на какие шиши мы будем эту девочку собирать?
— У меня всё при себе. — Клара с гордым видом покачала висевшим на спине рюкзаком, — не один ты собаку съел на пеших прогулках.
— Ты же несколько лет сидела на одном месте.
— Даже если так, хуже него она точно не будет. — сказала Милена, красноречиво покосившись на хисагала.
В этот раз Соловей возмутился, но свое возмущение успел выразить только недовольным взглядом, потому что Маркус не унимался:
— Хуже будет, когда Теневая Стража сядет нам на хвост, потому что Соловей хоть стрелять умеет, а то и искажениями своими отобьется. А она ничего сделать не сможет. Она даже курицу зарезать не способна, не то, что человека!
Клара ошарашенно посмотрела на него:
— Неправда!.. — вскрикнула она и вдруг покраснела от досады. — И… и вообще, я тоже умею стрелять! — Она сняла с плеча свой арбалет и демонстративно подняла «носом» вверх. — И врезать им могу, если придется, так что подумай сто раз, прежде чем еще раз ляпнуть такую чушь!
— Да ну? А ты дотянешься? — язвительно осведомился Маркус.
— А чтобы по яйцам дать, рост не нужен! — не моргнув глазом парировала Клара.
Соловей неожиданно для себя хрюкнул от смеха и тут же стушевался, испугавшись, что кто-то его услышал.
— Клара… — Маркус возмущенно покачал головой.
— А ей и не придется лезть в драку, — сказала Милена. — Она будет держаться в стороне и заниматься своими прямыми обязанностями — следить, чтобы никто из вас двоих насмерть не покалечился.
Маркус не нашелся, что сказать. Упрямо поджал губы, вздохнул и предпринял последнюю попытку:
— Ну, а твои пациенты? Бросишь их просто так?
По лицу лекарши скользнула тень сомнения, но лишь на долю секунды, настолько легко, что её почти невозможно было заметить.
— Им есть, к кому обратиться за помощью кроме меня. Все будет в порядке. Уж ты-то можешь не волноваться.
Мужчина беспомощно посмотрел на неё. Пожал плечами, отвернулся, поправляя лямку дорожной сумки на плече.
— Делай, как знаешь.
Прода от 07.08.2020, 16:50
Соловей думал, что после такой перепалки с Маркусом уже невозможно будет нормально разговаривать.Тот демонстративно держался в стороне от своих спутников, пропускал мимо ушей половину того, что ему говорили, а если и выплевывал сухой короткий ответ, то не удостаивал собеседника даже взглядом. Милена раздраженно терпела: в очередной раз натолкнувшись на холодную злость мужчины, она раздраженно постукивала по земле тяжелым хвостом, но к удивлению Соловья, ничего не говорила.
Хисагал и сам поначалу был не рад неожиданному пополнению их маленького отряда. Он приглядывался к бойкой лекарше с опасливым недоверием и даже снова замотался в свой старый тряпичный кокон, опасаясь, что та окажется второй Миленой, только на две головы ниже.
Клара быстро развеяла его опасения. Когда Маркус в очередной раз огрызнулся, та только ободряюще улыбнулась и подмигнула смутившемуся Соловью. Она весь день говорила о том и об этом, донимала контрабандиста вопросами, которые тот никак не мог проигнорировать, а вечером потребовала, чтобы тот дал ей посмотреть недавно зашитую бровь и правую руку и не унималась, пока тот, страдальчески вздохнув, не согласился.
— Знаешь, Марко, твоя рука — это какая-то жопа, а не рука. Её осталось только отрезать для полного счастья, — заявила Клара, оглядывая рваным узором опоясывающие правое предплечье мужчины белые и розовые отметины. Потом прищурилась и вдруг ткнула пальцем в старый, белый, криво сросшийся шрам на плече. — А неплохая работа. Швейной иглой, обычной ниткой, да еще без иглодержателя такое место зашить — это надо умудриться.
— Да что ты говоришь? — Маркус впервые за весь день встретился с ней взглядом. — А я тебе что твердил? А кто ныл постоянно по этому поводу?
— Я же мелкой была. У меня ни черта не получалось, да ещё и ты верещал, как девчонка.
— Я не верещал! — возмущенно возразил Маркус, наткнулся на выразительный взгляд Клары и добавил. — Ладно, я верещал, но не как девчонка. Попробуй посидеть молча, когда тебе вот так и без обезбола что-то зашивают.
— Зато кровь остановили. А это откуда?
Она взяла его ладонь и повернула на свет, чтобы рассмотреть перечеркнувшую её розоватую линию зажившего пореза.
— Нож за лезвие схватил, — слегка замешкавшись, ответил Маркус. Клара весело прищурилась и повернула свою тонкую руку ладонью вверх рядом с рукой мужчины — её пальцы криво рассекал прерывистый белый шрам.
— Со скальпелем игралась и за лезвие поймала, — объяснила она, прежде чем мужчина успел спросить. Тот посмотрел на неё с удивленным смешком.
— Заняться, что ли, было нечем?
— Кто бы спрашивал. — Клара добродушно ухмыльнулась ему в ответ. Волей-неволей Маркус оттаял, настроения в их внезапно пополнившейся компании слегка успокоились, и Соловей тоже вздохнул с облегчением.
К его удивлению, под открытым небом Клара чувствовала себя не хуже, чем у себя дома.
