На первой же развилке между коридорами Милена вдруг обернулась и схватила лекаршу за плечо.
— Стой! — она взглянула на удивленно затормозившего Дерека и машинально последовавшего его примеру гвардейца. — А вы двое — бегите дальше к подвалам. И остальным скажите, чтобы тоже валили, если встретите.
— Чего?! А мы?! А мы-то что делать будем?! — испуганно запротестовала Клара, безуспешно пытаясь вывернуться из когтистой хватки. Солдат и молодой хисавир в нерешительности застыли на месте.
— Мы выберемся другим путем. Валите, я сказала! Ну! — рявкнула Милена, для убедительности треснув набалдашником глефы по полу.
Взгляд Дерека заметался между каманой и перепуганной лекаршей. Он неуверенно попятился, но потом все-таки повернулся и побежал дальше по коридору, к лестнице вниз. Гвардеец, чуть замешкавшись, последовал за ним. Казалось, будто он двигается на автомате, толком не понимая, где находится, и что происходит.
— Как это мы выберемся по-другому?! — Клара оставила попытки вырваться и теперь пыталась привлечь внимание каманы, колотя её по плечу кулаком. — Эй! Может, не будем стоять на ровном месте?! Надо бежать!
— Да подожди ты! — Милена раздраженно дернула рукой, встряхивая лекаршу. И, только когда Дерек и гвардеец исчезли за дверью в конце коридора, снова двинулась вперед, таща её за собой. — Вот теперь пора!
Она завернула в первую попавшуюся комнату, оказавшуюся в спешке брошенной мастерской, отпустила Клару и, заперев дверь, подтащила к ней пару длинных тяжелых столов. Те жутко свистели и скрежетали по каменному полу, опрокидывая попадавшиеся по дороге стулья и роняя со столешниц разлетавшиеся в разные стороны инструменты.
— Ты что творишь?! — едва оказавшись на ногах, Клара метнулась в одну сторону, в другую, потом остановилась, в отчаянии вцепившись руками себе в волосы. — Да здесь же выхода нет! Мы в ловушке!
— Это ты в ловушке. — Окинув оценивающим взглядом получившуюся баррикаду, Милена прислушалась к поднимающемуся по другую сторону двери шуму и, резко развернувшись, двинулась к одному из окон. — А я нет.
Она перехватила глефу обеими руками, примерилась и сделала мощный выпад, ударив по одной из решеток у самой стены, а потом ещё раз, и ещё, пока жалобно дребезжавшие прутья не обзавелись заметными выбоинами. Клара, зажав уши ладонями, смотрела, как камана повисла на них всем своим немалым весом и, несколько раз хорошенько рванув, одну за другой согнула их и выдрала из опоры. Взгляд лекарши ошалело заметался между ней и единственным оставшимся выходом наружу.
— Что ты… ты…
Она вдруг оцепенела и с ужасом уставилась на Милену.
— Ты же не собираешься…
— Еще как собираюсь! — камана вдруг оказалась рядом с ней, с легкостью оторвала от пола, прижала к себе и метнулась обратно к открытому окну. — Держись крепче и артефакт держи! Уронишь — следом полетишь!
— Не-е-ет! Отпусти! Ты что, больная, мы же разобьемся! — зажатая, будто в тисках, вместе с мечущим трескучие искры шаром, Клара отчаянно извивалась, изо всех сил молотя ногами по воздуху.
— Хорош брыкаться, нормально всё будет! — Милена по плечи высунулась в окно и, чуть поколебавшись, выкинула в него свою глефу. Та полетела вниз острием вперед и едва слышным треском исчезла среди зеленых древесных крон. Камана же, скрючившись, вылезла наружу всем телом вместе с прижавшейся к ней женщиной. Она почти повисла над пропастью, держась за оконный проем свободной рукой, пару раз качнулась, примериваясь и, резко оттолкнувшись, сиганула вниз.
— Не надо! Стой! ТВОЮ МА-А-АТЬ! — истошный вопль Клары разнесся по всему ущелью, эхом отражаясь от скал.
***
— Эй! ЭЙ! Очнись! Только не падай в обморок!
Маркус не сразу понял, что сидит на корточках, уткнувшись макушкой в стену, а Соловей трясет его за плечо, больно впиваясь в кожу когтями. Едва придя в себя, мужчина тут же вскочил на ноги, пошатнувшись, ухватился за оконный проем и выглянул наружу. Кучка солдат, пригнувшись, испуганно жалась ко входу в угловую башню. Клары и Милены не было видно.
— Получилось… Все нормально, они убежали, — Соловей с беспокойством заглянул в серовато-белое лицо контрабандиста — Ты в порядке? Я тебя не задел?
Маркус машинально скосил глаза на свою правую руку.
— Вроде бы нет.
— Ты очень х*еново выглядишь, — сказал хисагал. Мужчина утер предплечьем выступившую на лбу холодную испарину и невесело ухмыльнулся.
— Ты не лучше.
Лицо Соловья тоже потеряло краску, и он словно никак не мог отдышаться после долгого бега.
— Это не так-то просто. Будто тяжеленный мешок тащить, но… головой, — хисагал повторил мрачную усмешку Маркуса. — На тех, за дверью, меня уже вряд ли хватит.
Контрабандист еще раз высунулся в окно, посмотрел на гладкие стены, тщетно ища выступы, по которым можно было бы добраться хотя бы до соседнего окна. Прыжок во двор был самоубийством. Он опустил глаза на свои руки — пальцы дрожали, так и продолжая судорожно цепляться за оконный проем.
— Слушай сюда, — Маркус повернулся к Соловью, и тот оцепенел. Глаза у мужчины горели непривычным живым лихорадочным огнем. — Иди в подсобку, запрись там и сиди. Когда все стихнет, постарайся выбраться, НЕ ПЕРЕБИВАЙ. — почти рявкнул он, на корню обрубая протест. — Если тебя прижмут — не дерись, сдайся. Ты им нужен, они не убьют тебя, если не будешь сопротивляться.
— Чего?! Что за х*ень, ты что задумал? ЭЙ! — Соловей невольно попятился. Маркус шагнул к нему, сунул в руки свою сумку и, схватив за плечо, потащил к подсобке.
— Я выкручусь и найду вас позже.
— Ты рехнулся, что ли, я не буду тут сидеть! — хисагал безуспешно попытался вывернуться, но мужчина без церемоний втолкнул его в темную комнатушку и, сняв с пояса перевязь с трофейной саблей и ножом, кинул перед ним на пол.
— Не при каких обстоятельствах. Не выходи. — грозно повторил он, глядя прямо в испуганные глаза Соловья. — Иначе я тебя убью.
Дверь захлопнулась, и хисагал невольно застыл. Его разрывало на две части: одна отчаянно требовала выйти из убежища, встать рядом с Маркусом и бороться за их жизни вместе с ним. Другая перекрывала дыхание, хватала за руки и за ноги, не давая пошевелиться. Снаружи что-то загрохотало, дверь дрогнула, бившая из под неё полоска света резко задергалась и исчезла.
Глава 9. Раскол
Оказавшись вне поля зрения Милены, гвардеец прибавил шаг и теперь бежал вперед, не чуя ног, слыша лишь собственное бешеное сердцебиение, и надсадное дыхание слегка отставшего Дерека, невольно ставшего его товарищем по несчастью. Когда рядом не было каманы, и страх перед её непредсказуемой жестокостью испарился вместе с её защитой, в его голове осталась одна единственная мысль:
“Что я натворил?!”
Прорыв через переходы под стенами крепости к северному крылу стал для него адской пыткой. Милена не давала ему ступить ни шагу в сторону, постоянно держа рядом с собой, и у первого же поворота он понял почему.
Во дворе забили тревогу, и из мастерских, рядом с которыми они оказались, тут же высыпала охрана. По уставу всех заключенных Башен должны были отправить в камеры, перед этим установив наблюдение за коридорами. У них на пути стоял целый отряд солдат, и Милена не собиралась рисковать, выходя на них лоб в лоб. Едва выглянув из-за угла, она тут же развернулась и, схватив гвардейца за горло, прижала к стене.
— Слушай внимательно. Ты сейчас выйдешь и позовешь их сюда. Скажешь, что нападающие в сторожке, ясно? И только попробуй ослушаться. Я тебя на месте выпотрошу.
Тот смотрел, испуганно приоткрыв рот, и остатки его воли тонули в янтарных глазах каманы, взгляд которых будто выжигал дыры в его собственных, жидким огнем затекал в нутро, пожирал мысли и иссушал глотку. Он почти не помнил, как на негнущихся ногах вышел из-за угла, поднял руки навстречу взявшим его на прицел дулам винтовок, как лепетал, повторяя клеймом выжженные в голове слова, и по губам читал, что беззвучно кричат ему в ответ бывшие товарищи. Уже бывшие товарищи. Они считались одними из лучших в Гайен-Эсем, но никто не готовил их к встрече с такой угрозой, а предательство лишило шанса даже убежать, спасая свою жизнь. Глядя, как их лица недоуменно вытягиваются, а потом превращаются в жуткие маски ужаса и боли, гвардеец мог думать только об одном:
"Пожалуйста, просто умрите".
В тот момент он мечтал лишь перестать слышать, как от стен эхом отражаются крики, грохочут бесполезные выстрелы, и под тяжелыми ударами глефы хрустят перебитые кости. Кто-то из солдат, чудом увернувшись, метнулся в их сторону и налетел на машинально выставившего перед собой саблю Дерека. Тот вздрогнул и зажмурился: рукоять прошившего плоть клинка больно врезалась в ладонь, испуганные глаза расширились от боли у самого его лица. Гвардеец прижался к стене, ловя ртом воздух.
Избавившись от патруля, Милена ворвалась в мастерские, расправилась с оставшимися охранниками и освободила заключенных, одновременно посеяв хаос во всем форте: те в панике разбегались, кто куда, сталкивались с патрулями, гибли от случайных выстрелов и устраивали переполох, позволяя ей методично расправляться с растерянными и сбитыми с толку солдатами.
И даже теперь, когда безжалостной каманы не было рядом, гвардеец продолжал плясать под её дудку, пытаясь проскочить к злополучной канализации и ведя за собой человека, на руках которого была кровь одного из его бывших товарищей. Грудь предателя обожгла горькая ярость, он остановился в паре шагов от лестницы, глотая ртом воздух.
— Эй, ты что?! — Дерек едва успел затормозить, чуть не врезавшись ему в спину. — Быстрее, надо валить отсюда!
Тот обернулся и посмотрел на него огромными обезумевшими глазами. Его рука дернулась к ножнам, остановилась на полпути, нерешительно коснулась рукояти чужого, подобранного по пути клинка. Желание жить панически кричало ему развернуться и бежать, жажда мести и остатки разбитой гордости требовали зарезать испуганно попятившегося хисавира на месте. Она рвали его на части, не давая сдвинуться с места, но в момент, когда одно из них начало перевешивать, в спину ему ударил командный голос:
— Стоять! Оружие на пол! Руки вверх!
Дерек с побледневшим перекошенным лицом раскрыл ладонь, дав зажатой в ней сабле со звоном удариться о каменный пол, и поднял руки. Гвардеец замер: все его тело оледенело от холодной испарины, насквозь пропитавшей рубашку, но вместе с новой волной страха пришла и острая, колющая желудок надежда.
— Я сказал, руки вверх! Оба!
Гвардеец подчинился, медленно подняв мелко подрагивавшие ладони.
— На колени!
Он почти рухнул на подогнувшиеся ноги, и вдруг понял, что сделавший то же самое напротив него Дерек, не отрываясь, смотрит куда-то ему за спину, и в глазах у него дрожат крупные капли слез.
— Дерек… прости меня, — жалобно произнес за его спиной сдавленный старческий голос, и у гвардейца упало сердце.
Они всё знают, от начала и до конца. И какую роль сыграл он во всем этом безумии — тоже.
“Ну а тебя, солдатик, просто четвертуют за предательство”, — насмешливо пропел в его голове низкий бархатный голос Милены.
Это был Альсман - капитан из охраны Смотрителя и один из его личных помощников. Их было двое, и о них никто практически ничего не знал. Большинство служивших в крепости солдат хоть мельком, но встречали друг друга и раньше, но эти бойцы словно появились из воздуха и держали Башни в ежовых рукавицах, управляя фортом с непривычной даже для офицеров суровостью. И то, что один из них сейчас стоял перед ними, не предвещало ничего хорошего.
— Ты был в конвое, который вывозил заключенных? — сурово спросил он.
— Д-да… — пролепетал гвардеец, глядя на него снизу-вверх бессмысленным взглядом.
— Отвечай по форме, солдат! — рявкнул капитан. Мужчина дернулся, нервно сглотнул и, вдруг обретя голос, отрапортовал:
— Так точно, капитан! Я сопровождал двух заключенных в Белый город!
— Кого ты привез обратно? Что за тварь ты впустил в форт?
— Я...я…
Он замешкался и тут же получил тяжелую пощечину.
— Отвечай!
— Я не знаю, кто она! Огромная тварь, будто и человек, и зверь! Она зовет себя Миленой!
— Где она сейчас?
— Мы разделились на верхнем этаже.
— Капитан! Разрешите проверить? — спросил один из державших их на мушке солдат.
— Отставить! — ответил капитан и вернулся к допросу. — Кто забрал артефакт? Где они сейчас?
— Артефакт был у неё.
— С ней был кто-то еще?
— Женщина. Она носила с собой шар. Смотритель и капитан Норидер загнали её в угол и попытались его забрать, но… кто-то напал на них и ранил капитана, и они сбежали… мы сбежали. Пожалуйста, умоляю, простите! Я не мог… она бы меня убила, она убила всех, кто пытался ей помешать, вы просто не представляете, какая она сильная!
Он не выдержал и сорвался на отчаянные мольбы, против воли полившиеся из его рта нескончаемым потоком. Его глаза впились в лицо капитана, но тот даже не смотрел на него, задумчиво потирая подбородок. А когда посмотрел, в его темных глазах читалось одно лишь отчетливое презрение. Он вдруг наклонился, схватил провинившегося за волосы, с силой швырнул на пол и замахнулся саблей, перехватывая её двумя руками. Удар не отсек голову, перерубив шею лишь наполовину, но Альсману этого было достаточно.
— Х*енов предатель. — процедил капитан сквозь зубы, вытирая клинок об одежду умирающего гвардейца. Он кивнул одному из своих солдат и указал на зажмурившегося в ужасе Дерека. — Заключенных — в карцер. Остальные — за мной.
Прода от 14.10.2020, 00:01
***
Истошный крик Клары эхом отразился от скал. Она мельком увидела стремительно несущийся навстречу темный частокол деревьев, зажмурилась, крепче вцепившись в Милену, а потом снова вскрикнула и захлебнулась воздухом: камана с треском врезалась в крону старой раскидистой сосны и на пару мгновений отпустила свою ношу, пытаясь зацепиться и остановить падение. Клара повисла на Милене, вцепившись в неё свободной рукой и обхватив ногами. Обломанные ветки кололи и хлестали лицо, за шиворот сыпалась хвоя вперемешку с древесной трухой. Их качнуло, и женщина, охнув от боли, приложилась спиной о грубый ствол дерева. Руку, которой она обхватила шар, больно прижало грудью каманы, и только поэтому лекарша не смогла машинально бросить его, чтобы покрепче схватиться за свою единственную опору. Открыть глаза лекарша не решалась и только слышала как от прикосновений мертвой плоти артефакт начинает яростно искрить, а ноздри и горло дерет душный запах паленого мяса.
Обломав часть кроны несчастного дерева и пропахав его когтями на полузвериной лапе, Милена, наконец уцепилась за ветку покрепче, уперлась в ствол ногами и восстановила равновесие. Клара, зажатая между телом каманы и грубым, ребристым стволом старой сосны, испуганно хватала ртом воздух. Она не чувствовала даже боли в ушибленной спине - только резкие спазмы готового вывернуться наизнанку желудка.
— Шар крепко держишь? — спросила Милена и, не дожидаясь ответа, тут же велела. — Хватайся покрепче, будем спускаться. Быстрее, пока нас из окон болтами не нашпиговали!
Клара приоткрыла глаза, но от испуга не решалась даже шевельнуться, и камана, раздраженно выругавшись, отпустила одну руку, чтобы придержать лекаршу.
