Девочки начинали танцевать, когда их начинали приглашать. Красавицей я не была, на фоне сестры и ее подруг, выглядела скромно. Высокий роста делал меня взрослей, чем была, и меня приглашали. Начали ребята из отряда, для которых танцы были неприятной обязанностью. Смущающиеся красавицы вызывали у мальчиков панику. Я была леди и товарищем в одном флаконе. Могла представить понравившейся девочке. А могла и прикрыть от назойливого кокетства.
Такая несправедливость огорчала Анасту. Красавица сестрица выглядела на свои одиннадцать, и стояла у стены до тех пор, пока маменька не подводила к ней кавалера. И она мне завидовала. Злилась, шипела мне что-то про необходимость поправить локон, про вульгарный румянец после танца. А я сияла и радовалась каждому приглашению. Я понимала, что это неправильно, и каждый вечер клялась себе, что не буду злорадствовать. Но всякий раз, уходя танцевать, находила взглядом напряженное личико Анасты, уголки губ, не желающие приподняться в улыбке, и улыбалась так, что мой очередной партнер смущенно отводил глаза.
Дразнить Анасту скоро надоело. Скучный вечер обещал быть длинным. Сегодня скучала не одна, у леди Иллиды собрались все наши, да еще вместе с мастером.
Обсудили погоду, пение птичек, цветение цветов. На волнах подступающей скуки обнаружилась игра, превращающая прием в забавное приключение. Мы мило обсуждали очередную птичку на ветвях придорожного кустарника. Как кто-то из ребят не выдержал и шепотом добавил:
-Но гадит, как ворона.
Старались смеяться незаметно. Наконец, овладев собой, продолжили беседу. То один, то другой из ребят хрюкал от смеха. Настолько смешно звучали наши произнесенные шепотом комментарии к нашим же великосветским беседам. Довольно быстро наша веселость была замечена взрослыми. Началась потеха. Озабоченные родители пытались незаметно, как им казалось, приблизиться и подслушать. При их приближении мы продолжали светскую беседу, после отхода очередного шпиона, здоровый хохот сотрясал стены малой гостиной, в которой хозяева разместили подрастающее поколение. Наконец нашим поведением озаботился хозяин дома. Он решительно подошел к нам, небрежно кивнул и спросил:
-Что обсуждаем?
Тут младшего из братьев Фардеш посетила гениальная идея. Он, заглушая шепотки, начал вслух излагать содержание последнего урока по истории религии. На гладкой добродушной физиономии мужчины отразился ужас. Он замер на несколько секунд, развернулся и затрусил к дамам, коротающим время за сплетнями.
-Вот прямо сейчас не смеяться, - жестко сказал мастер. – Беседуем, про уроки, беседуем.
-Почему?
-А вы решили обидеть хозяина дома?
Обижать мы никого не хотели, и продолжили пересказ уроков. Теперь уже тихонько посмеиваясь над недоумением старших. С каким же удовольствием я смотрела на недовольную морщинку между маменькиных бровей, когда она услышала, как молодые симпатичные юноши вдохновенно излагают правила арифметики.
Мар вернулся совершенно несчастный. Постоял, немножко успокоился, но веселиться со всеми не стал. Смотрел перед собой невидящим взглядом.
Подошла и встала рядом.
-Потанцуем? – кивнула и повернулась в выходу.
-Тебе неприятно со мной танцевать? – спросил он мрачно. Пришлось рассказать про урок верховой езды.
-Так что неприятно не с тобой танцевать, а двигаться.
-Твой Грег идиот, - вспылил парень. - Он совсем тебя не жалеет.
-Не ругай Грега. Он не нарочно. Если бы он не был настолько старше, я бы сказала, что он просто оболтус. Но он хороший.
-Очень хороший. Придется тебя пожалеть, красавица с отбитой попой.
-Как скажешь, я слово держу. Если приглашение не отменено, идем танцевать. – Мар тяжело вхдохнул и отменил приглашение. Мы отошли к стене. Садиться я отказалась, чем спровоцировала поток острот подошедших Грега и Мара. Грег подозвал мастера.
-Будешь кавалеров отпугивать. А то по моей вине наша леди еле ноги переставляет.
-Выяснив, в чем дело, Ларс рассердился на Грега. Мне снова пришлось защищать своего непутевого друга и наставника.
Наконец, маменька попрощалась с хозяевами. Утомительный был день, но хороший. В коляске меня разморило Сонная и довольная, я даже не представить себе не могла, какие неприятности могут получиться из ничего.
Раннее утро восьмого дня. Шорох шагов изредка нарушал тишину пустынных улиц сонного города. Одинокие фигуры людей и нелюдей, господ и прислуги сонно брели по пустынным улочкам. На площади перед Пантеоном уже не пустынно. Одинокие фигуры собирались в ручеек, который уверенно вливался в распахнутые двери храма, чтобы раствориться в его темных недрах.
Мы входили в храм среди первых, спешили между служками, жрецами, ранними прихожанами. По одному подходили к жрецу за благословением и шли на свое место. Утро восьмого дня время нашего дежурства в Пантеоне. Мы, это ребята из Отряда защиты паломников. Паломников защищать было не от кого, но дел хватало.
Сегодня, я приехала раньше, чем требовалось. В полутьме храма скрывались статуи богов, тишину еще не нарушали звуки молитв. Так хорошо было стоять и растворяться душой в этой тьме и тишине. Без мыслей, без чувств, на волне непередаваемого ощущения Присутствия. Еще немного времени и начнется беспокойный день. Гулкая пустота храма растворится в гомоне толпы. Появятся паломники и взрослые из Попечительского совета.
Пора было спешить. На переодевание выделялось не так много времени. В тесной подсобке возле служебного входа в храм, толкаясь, переодевались в объемные серые балахоны, скрывающие фигуру и одежду, и приступали к делам. Раздавали брошюры паломникам. Помогали в ритуалах в качестве подпевки и подчитки. Медитировали, отдавая жрецам энергию для ритуалов. И учились.
Учил нас самый старший из жрецов. Высокий, худощавый, он держался особняком от церковного и светского начальства, ходил без свиты из озабоченных служек. Разговаривал очень просто и очень мало.
Смеялся он на моей памяти один раз. Это было в мой первый приход в храм. Распорядившись, кому из нас чем следует заняться, спросил, у кого есть вопросы. Первым делом я спросила его имя.
-Обращайся ко мне эн.
-Но как Вы узнаете, что я обращаюсь именно к Вам?
-Я вижу и слышу достаточно хорошо, чтобы заметить, что ты со мной говоришь, дитя Дэинов. Если тебе покажется иначе, можешь дернуть меня за рукав.
Смеялся и поправлял брошюры, которые мне предстояло распределять среди ребят для раздачи паломникам, потом повернулся ко мне:
-Это все, что ты хотела узнать?
-Я хотела спросить про магию и то, что происходит в храме. Это же одно и то же? Почему тогда есть маги и жрецы?
В тот день он стоял со мной в подсобке целое утро. Рассказывал, объяснял, отвечал на вопросы. После этого разговора все, что происходило в храме, стало понятным и родным.
-А зачем нужны наши медитации?
-Во время больших праздников в храме бывает много людей, верующих формально. Они поглощают энергию ритуала, не отдавая ничего взамен. Их называют зрителями. По мере развертывания ритуала, часть зрителей втягивается в процесс, и начинает участвовать в обмене энергиями. Только отдают они не ту энергию, что получили от жрецов, а накопленную дома.
-Как жрецы выдерживают? - удивилась я.
-Не просто так вас приглашают на помощь. Энергия жрецов в ритуале становится энергией любви. Она выдавливает потоки суетных энергий из их собственных душ, омывает их изнутри, и летит под купол храма. Волнами она омывает души прихожан, чтобы вновь вернуться под купол храма.
-Но почему мы медитируем не на любовь к богам, а на спокойную радость?
-Каждую службу в храме жрецы и прихожане переживают тот или иной эпизод из жизни богов. Некоторые испытывают стыд и беспокойство из-за собственной суеты. Их души очищаются и под куполом смешиваются энергии разного качества. Чувствительные души это может смутить. Ваша медитация позволяет нам не отвлекаться на успокоение молящихся. Когда ты подрастешь, будешь медитировать подольше, и почувствуешь все это.
Сегодня времени на разговоры не было, но я все же задала свой вопрос:
-Жрецы ощущают эмоции людей?
-Точнее их вкус. Впрочем, дитя, тебе еще рано интересоваться такими вещами.
-Не могу спорить, эн, - склонила голову перед жрецом, - но в правилах сказано, что надо спешить в познании и получении навыков, ибо завтра может не быть источников для первого и условий для второго.
-Ну что, же, спеши. - Жрец улыбнулся - Если оэн разрешит, для тебя время медитации можно будет увеличить. У тебя хороший резерв?
-Увы. Маленький, - я развела руками - но я хорошо чувствую и вижу плетения.
Жрец посмотрел на меня. От внимательного взгляда стало неуютно.
- Я не вижу пределов твоего резерва. – Наверное, я не удержала лицо, и показала свое недоверие. А может, эн действительно чувствовал эмоции, только он покачал головой.
-Ты не видишь своего резерва. Я не вижу его границ. Время покажет, кто из нас прав. Могу предположить, что для грамотного управления значительными силами тебе необходимо познать жизнь прежде магии. Всему свое время.
Он поднял руку, и я склонилась в ожидании благословения. Теплая ладонь легко коснулась моего темени. Ласковые потоки омыли меня с головы до пят. Снаружи. Совсем не так как во сне. Я попыталась припомнить свои ощущения во сне, но они ускользали. Жрец улыбнулся.
-Иди дитя, тебе не нужно мое благословение. Тебя благословила богиня.
Все-таки Белая Дева мне не приснилась. Она меня благословила. Потому и оэн нашелся. И моя новая жизнь началась. Спасибо тебе, Белая Дева.
Я вынырнула из темноты помещения на площадку возле распахнутых дверей. Ослепленная лучами восходящей соланы, на мгновенье замедлилась. И вовремя, впереди кто-то стоял. Так близко, что я почти касалась ее брошюрками. Кивнув в ритуальном поклоне, я шагнула в сторону.
-Ты почему в таком виде?
-Маменька.
-Ты не ответила на вопрос. Ты почему в таком виде? Что вообще ты тут делаешь?
-Брошюры раздаю. Весь отряд в таком виде.
Конечно, маменька знала мой распорядок дня, знала и о том, что я помогаю в храме. Но, бывая в храме только по праздникам, сегодня она впервые увидела, как это выглядит.
День конца лета считался малым праздником, лишь одной из вех на пути подготовки к Осеннему бдению, когда в день равноденствия в храмах собирались толпы, и ритуалы сменяли друг друга день и ночь. Много народа сегодня мы не ждали. Но приехали паломники из столицы, явился весь свет, и храм был полон. Вместе со всем светом появилась и маменька.
Моя тугая коса, серый балахон, потрясли маменьку, возмутили ее до глубины души. Она озиралась по сторонам. Других девочек среди паломников не случилось. Зато были взрослые дамы. Волосы у всех были заплетены просто и строго, головы непокрыты. Среди дам были важные особы, скандалить при них маменька не решалась. Я уже бочком продвигалась мимо, в надежде отложить разбирательство на потом, но ко мне подскочили братья Фрадеш.
-Представляешь, Нор проспал, как суслик, - затараторил младший.
-Сам ты суслик, - пробубнил в ответ Нор. Степенно изобразив ритуальный кивок в мою сторону, он ответил братцу подзатыльник.
-Поздоровайся с леди.
-Конечно, конечно. Мое почтение, леди. Не убивайте нас с братом на спарринге, будьте так любезны, – ритуальный кивок в исполнении этого типа выглядел издевательски.
Увидев мое каменное лицо, парни оглянулись, и изобразили кивок перед маменькой. Та не впечатлилась, видимо не узнав в этих неловких фигурах в серых балахонах потомков богатейшего землевладельца провинции
-Манеры молодых людей пусть оценят их родители, если они на это способны. Но ты леди. Должна вести себя соответственно. Где твой реверанс?
Я мотнула головой, и парни понятливо исчезли из вида. Маменьку было не остановить.
-Где твой реверанс, я тебя спрашиваю, – она повысила голос. Похоже, решила, что мою репутацию уже не спасти, и пора публично осудить мои манеры.
Маменька была не права. Поведение в ритуальном балахоне было подчинено строгим правилам. Как кланяться богам, как склонять голову перед священством и жречеством, как приветствовать светские власти. Даже королеву помощники жрецов приветствовали ритуальным кивком. Родители относились к властям светским и приветствовались кивком. Неужели маменька об этом не знала? Я склонила голову, выслушивая возмущенное шипение.
-Где реверанс, леди Эллена?
-Маменька, в этом балахоне реверанс невозможен.
-Значит, не надевай этот балахон. Придумала тоже, реверанс невозможен. Дерзкая девчонка.
Маменька еще раз осмотрела окрестности. Я стояла возле распахнутой двери храма. Позади меня все тонуло в тени. Рядом со мной никого не было. Зато за спиной возмущенной маменьки собралась приличная толпа желающих пройти в храм, но назад она не смотрела.
-Ты у меня из покоев до замужества не выйдешь. Учиться ей захотелось. Реверанс перед матерью, немедленно. - Маменька некрасиво выпучила свои голубые глаза, схватила меня за плечо. Я отчаянно прижала брошюрки к груди, понимая, что вот и все, закончилось мое счастье. Конец моей учебе, и моим тренировкам в отряде тоже конец.
-Леди ад Бранат? Приятная встреча,- проговорила леди Грандина Фрадеш. Мелодичная речь напомнила о журчании прохладного ручья, но прозвучала неожиданно, заставив нас вздрогнуть. Опомнившись, маменька присела в глубоком реверансе. Леди была принята при дворе, да и супруг крупный землевладелец. Дамы отщебетали, моя очередь. Подавив вздох, склонила голову в ритуальном кивке. Она все слышала, теперь скандал не замять. Хорошо хоть ребята отошли.
Неожиданно дама улыбнулась уголками губ и склонила голову. Почему, я же не жрец и не старшая по возрасту? Она же сама учила меня, когда и как склонять голову. Она меня поддержала? Если маменька догадается, будет еще хуже.
-Милочка, хочу отметить, что вы растите достойную юную смену. Младшая из ваших дочерей одна из тех, чьи успехи я намерена упомянуть в докладе ее Величеству. Скромность и смирение, а также старание в науках и упражнениях... - Она оборвала себя на полуслове и проговорила:
- Дитя, передай брошюры Лиарданту. Поспеши к лорду Энару. Столько народа. Жрецам требуется помощь в проведении ритуала. Поспеши, детка.
Я склонила голову, протянула брошюрки мальчику в таком же балахоне, и пошла, еще не веря, что тяжелый разговор позади.
-Что случилось с нашей милой леди, - весело начал лорд Энар. Единственный мужчина в попечительском совете, он пользовался всеобщей любовью за способность весело разрешить любую проблему.
-Леди Грандина отправила к вам для помощи жрецам в подготовке ритуала, - мужчина внимательно посмотрел на мои сжатые кулаки и оглянулся на двери храма.
-Любопытненько, - протянул он, наблюдая, как маменька в нарядном ярко-синем платье почтительно замерла перед леди Грандиной, закутанной в бесформенный серый балахон.
-Что случилось? - спросил он одними губами, - Кто посмел рассердить леди Грандину?
-Маменька недовольна моим внешним видом, и она требовала реверанса.
-Но ведь больше не требует?
-Сейчас больше не требует.
-Этот казус грозит последствиями?
-Она сказала, в покоях до замужества.
-Любопытненько. Восемь лет в покоях за неудачную прическу. Полагаю, это слишком долго. - Лорд написал что-то на листе бумаги, свернул записку вдвое и велел передать оэну, но ни в коем случае не отвлекать того от ритуала.
Такая несправедливость огорчала Анасту. Красавица сестрица выглядела на свои одиннадцать, и стояла у стены до тех пор, пока маменька не подводила к ней кавалера. И она мне завидовала. Злилась, шипела мне что-то про необходимость поправить локон, про вульгарный румянец после танца. А я сияла и радовалась каждому приглашению. Я понимала, что это неправильно, и каждый вечер клялась себе, что не буду злорадствовать. Но всякий раз, уходя танцевать, находила взглядом напряженное личико Анасты, уголки губ, не желающие приподняться в улыбке, и улыбалась так, что мой очередной партнер смущенно отводил глаза.
Дразнить Анасту скоро надоело. Скучный вечер обещал быть длинным. Сегодня скучала не одна, у леди Иллиды собрались все наши, да еще вместе с мастером.
Обсудили погоду, пение птичек, цветение цветов. На волнах подступающей скуки обнаружилась игра, превращающая прием в забавное приключение. Мы мило обсуждали очередную птичку на ветвях придорожного кустарника. Как кто-то из ребят не выдержал и шепотом добавил:
-Но гадит, как ворона.
Старались смеяться незаметно. Наконец, овладев собой, продолжили беседу. То один, то другой из ребят хрюкал от смеха. Настолько смешно звучали наши произнесенные шепотом комментарии к нашим же великосветским беседам. Довольно быстро наша веселость была замечена взрослыми. Началась потеха. Озабоченные родители пытались незаметно, как им казалось, приблизиться и подслушать. При их приближении мы продолжали светскую беседу, после отхода очередного шпиона, здоровый хохот сотрясал стены малой гостиной, в которой хозяева разместили подрастающее поколение. Наконец нашим поведением озаботился хозяин дома. Он решительно подошел к нам, небрежно кивнул и спросил:
-Что обсуждаем?
Тут младшего из братьев Фардеш посетила гениальная идея. Он, заглушая шепотки, начал вслух излагать содержание последнего урока по истории религии. На гладкой добродушной физиономии мужчины отразился ужас. Он замер на несколько секунд, развернулся и затрусил к дамам, коротающим время за сплетнями.
-Вот прямо сейчас не смеяться, - жестко сказал мастер. – Беседуем, про уроки, беседуем.
-Почему?
-А вы решили обидеть хозяина дома?
Обижать мы никого не хотели, и продолжили пересказ уроков. Теперь уже тихонько посмеиваясь над недоумением старших. С каким же удовольствием я смотрела на недовольную морщинку между маменькиных бровей, когда она услышала, как молодые симпатичные юноши вдохновенно излагают правила арифметики.
Мар вернулся совершенно несчастный. Постоял, немножко успокоился, но веселиться со всеми не стал. Смотрел перед собой невидящим взглядом.
Подошла и встала рядом.
-Потанцуем? – кивнула и повернулась в выходу.
-Тебе неприятно со мной танцевать? – спросил он мрачно. Пришлось рассказать про урок верховой езды.
-Так что неприятно не с тобой танцевать, а двигаться.
-Твой Грег идиот, - вспылил парень. - Он совсем тебя не жалеет.
-Не ругай Грега. Он не нарочно. Если бы он не был настолько старше, я бы сказала, что он просто оболтус. Но он хороший.
-Очень хороший. Придется тебя пожалеть, красавица с отбитой попой.
-Как скажешь, я слово держу. Если приглашение не отменено, идем танцевать. – Мар тяжело вхдохнул и отменил приглашение. Мы отошли к стене. Садиться я отказалась, чем спровоцировала поток острот подошедших Грега и Мара. Грег подозвал мастера.
-Будешь кавалеров отпугивать. А то по моей вине наша леди еле ноги переставляет.
-Выяснив, в чем дело, Ларс рассердился на Грега. Мне снова пришлось защищать своего непутевого друга и наставника.
Наконец, маменька попрощалась с хозяевами. Утомительный был день, но хороший. В коляске меня разморило Сонная и довольная, я даже не представить себе не могла, какие неприятности могут получиться из ничего.
Глава 7 - 8
Раннее утро восьмого дня. Шорох шагов изредка нарушал тишину пустынных улиц сонного города. Одинокие фигуры людей и нелюдей, господ и прислуги сонно брели по пустынным улочкам. На площади перед Пантеоном уже не пустынно. Одинокие фигуры собирались в ручеек, который уверенно вливался в распахнутые двери храма, чтобы раствориться в его темных недрах.
Мы входили в храм среди первых, спешили между служками, жрецами, ранними прихожанами. По одному подходили к жрецу за благословением и шли на свое место. Утро восьмого дня время нашего дежурства в Пантеоне. Мы, это ребята из Отряда защиты паломников. Паломников защищать было не от кого, но дел хватало.
Сегодня, я приехала раньше, чем требовалось. В полутьме храма скрывались статуи богов, тишину еще не нарушали звуки молитв. Так хорошо было стоять и растворяться душой в этой тьме и тишине. Без мыслей, без чувств, на волне непередаваемого ощущения Присутствия. Еще немного времени и начнется беспокойный день. Гулкая пустота храма растворится в гомоне толпы. Появятся паломники и взрослые из Попечительского совета.
Пора было спешить. На переодевание выделялось не так много времени. В тесной подсобке возле служебного входа в храм, толкаясь, переодевались в объемные серые балахоны, скрывающие фигуру и одежду, и приступали к делам. Раздавали брошюры паломникам. Помогали в ритуалах в качестве подпевки и подчитки. Медитировали, отдавая жрецам энергию для ритуалов. И учились.
Учил нас самый старший из жрецов. Высокий, худощавый, он держался особняком от церковного и светского начальства, ходил без свиты из озабоченных служек. Разговаривал очень просто и очень мало.
Смеялся он на моей памяти один раз. Это было в мой первый приход в храм. Распорядившись, кому из нас чем следует заняться, спросил, у кого есть вопросы. Первым делом я спросила его имя.
-Обращайся ко мне эн.
-Но как Вы узнаете, что я обращаюсь именно к Вам?
-Я вижу и слышу достаточно хорошо, чтобы заметить, что ты со мной говоришь, дитя Дэинов. Если тебе покажется иначе, можешь дернуть меня за рукав.
Смеялся и поправлял брошюры, которые мне предстояло распределять среди ребят для раздачи паломникам, потом повернулся ко мне:
-Это все, что ты хотела узнать?
-Я хотела спросить про магию и то, что происходит в храме. Это же одно и то же? Почему тогда есть маги и жрецы?
В тот день он стоял со мной в подсобке целое утро. Рассказывал, объяснял, отвечал на вопросы. После этого разговора все, что происходило в храме, стало понятным и родным.
-А зачем нужны наши медитации?
-Во время больших праздников в храме бывает много людей, верующих формально. Они поглощают энергию ритуала, не отдавая ничего взамен. Их называют зрителями. По мере развертывания ритуала, часть зрителей втягивается в процесс, и начинает участвовать в обмене энергиями. Только отдают они не ту энергию, что получили от жрецов, а накопленную дома.
-Как жрецы выдерживают? - удивилась я.
-Не просто так вас приглашают на помощь. Энергия жрецов в ритуале становится энергией любви. Она выдавливает потоки суетных энергий из их собственных душ, омывает их изнутри, и летит под купол храма. Волнами она омывает души прихожан, чтобы вновь вернуться под купол храма.
-Но почему мы медитируем не на любовь к богам, а на спокойную радость?
-Каждую службу в храме жрецы и прихожане переживают тот или иной эпизод из жизни богов. Некоторые испытывают стыд и беспокойство из-за собственной суеты. Их души очищаются и под куполом смешиваются энергии разного качества. Чувствительные души это может смутить. Ваша медитация позволяет нам не отвлекаться на успокоение молящихся. Когда ты подрастешь, будешь медитировать подольше, и почувствуешь все это.
Сегодня времени на разговоры не было, но я все же задала свой вопрос:
-Жрецы ощущают эмоции людей?
-Точнее их вкус. Впрочем, дитя, тебе еще рано интересоваться такими вещами.
-Не могу спорить, эн, - склонила голову перед жрецом, - но в правилах сказано, что надо спешить в познании и получении навыков, ибо завтра может не быть источников для первого и условий для второго.
-Ну что, же, спеши. - Жрец улыбнулся - Если оэн разрешит, для тебя время медитации можно будет увеличить. У тебя хороший резерв?
-Увы. Маленький, - я развела руками - но я хорошо чувствую и вижу плетения.
Жрец посмотрел на меня. От внимательного взгляда стало неуютно.
- Я не вижу пределов твоего резерва. – Наверное, я не удержала лицо, и показала свое недоверие. А может, эн действительно чувствовал эмоции, только он покачал головой.
-Ты не видишь своего резерва. Я не вижу его границ. Время покажет, кто из нас прав. Могу предположить, что для грамотного управления значительными силами тебе необходимо познать жизнь прежде магии. Всему свое время.
Он поднял руку, и я склонилась в ожидании благословения. Теплая ладонь легко коснулась моего темени. Ласковые потоки омыли меня с головы до пят. Снаружи. Совсем не так как во сне. Я попыталась припомнить свои ощущения во сне, но они ускользали. Жрец улыбнулся.
-Иди дитя, тебе не нужно мое благословение. Тебя благословила богиня.
Все-таки Белая Дева мне не приснилась. Она меня благословила. Потому и оэн нашелся. И моя новая жизнь началась. Спасибо тебе, Белая Дева.
Я вынырнула из темноты помещения на площадку возле распахнутых дверей. Ослепленная лучами восходящей соланы, на мгновенье замедлилась. И вовремя, впереди кто-то стоял. Так близко, что я почти касалась ее брошюрками. Кивнув в ритуальном поклоне, я шагнула в сторону.
-Ты почему в таком виде?
-Маменька.
-Ты не ответила на вопрос. Ты почему в таком виде? Что вообще ты тут делаешь?
-Брошюры раздаю. Весь отряд в таком виде.
Конечно, маменька знала мой распорядок дня, знала и о том, что я помогаю в храме. Но, бывая в храме только по праздникам, сегодня она впервые увидела, как это выглядит.
День конца лета считался малым праздником, лишь одной из вех на пути подготовки к Осеннему бдению, когда в день равноденствия в храмах собирались толпы, и ритуалы сменяли друг друга день и ночь. Много народа сегодня мы не ждали. Но приехали паломники из столицы, явился весь свет, и храм был полон. Вместе со всем светом появилась и маменька.
Моя тугая коса, серый балахон, потрясли маменьку, возмутили ее до глубины души. Она озиралась по сторонам. Других девочек среди паломников не случилось. Зато были взрослые дамы. Волосы у всех были заплетены просто и строго, головы непокрыты. Среди дам были важные особы, скандалить при них маменька не решалась. Я уже бочком продвигалась мимо, в надежде отложить разбирательство на потом, но ко мне подскочили братья Фрадеш.
-Представляешь, Нор проспал, как суслик, - затараторил младший.
-Сам ты суслик, - пробубнил в ответ Нор. Степенно изобразив ритуальный кивок в мою сторону, он ответил братцу подзатыльник.
-Поздоровайся с леди.
-Конечно, конечно. Мое почтение, леди. Не убивайте нас с братом на спарринге, будьте так любезны, – ритуальный кивок в исполнении этого типа выглядел издевательски.
Увидев мое каменное лицо, парни оглянулись, и изобразили кивок перед маменькой. Та не впечатлилась, видимо не узнав в этих неловких фигурах в серых балахонах потомков богатейшего землевладельца провинции
-Манеры молодых людей пусть оценят их родители, если они на это способны. Но ты леди. Должна вести себя соответственно. Где твой реверанс?
Я мотнула головой, и парни понятливо исчезли из вида. Маменьку было не остановить.
-Где твой реверанс, я тебя спрашиваю, – она повысила голос. Похоже, решила, что мою репутацию уже не спасти, и пора публично осудить мои манеры.
Маменька была не права. Поведение в ритуальном балахоне было подчинено строгим правилам. Как кланяться богам, как склонять голову перед священством и жречеством, как приветствовать светские власти. Даже королеву помощники жрецов приветствовали ритуальным кивком. Родители относились к властям светским и приветствовались кивком. Неужели маменька об этом не знала? Я склонила голову, выслушивая возмущенное шипение.
-Где реверанс, леди Эллена?
-Маменька, в этом балахоне реверанс невозможен.
-Значит, не надевай этот балахон. Придумала тоже, реверанс невозможен. Дерзкая девчонка.
Маменька еще раз осмотрела окрестности. Я стояла возле распахнутой двери храма. Позади меня все тонуло в тени. Рядом со мной никого не было. Зато за спиной возмущенной маменьки собралась приличная толпа желающих пройти в храм, но назад она не смотрела.
-Ты у меня из покоев до замужества не выйдешь. Учиться ей захотелось. Реверанс перед матерью, немедленно. - Маменька некрасиво выпучила свои голубые глаза, схватила меня за плечо. Я отчаянно прижала брошюрки к груди, понимая, что вот и все, закончилось мое счастье. Конец моей учебе, и моим тренировкам в отряде тоже конец.
-Леди ад Бранат? Приятная встреча,- проговорила леди Грандина Фрадеш. Мелодичная речь напомнила о журчании прохладного ручья, но прозвучала неожиданно, заставив нас вздрогнуть. Опомнившись, маменька присела в глубоком реверансе. Леди была принята при дворе, да и супруг крупный землевладелец. Дамы отщебетали, моя очередь. Подавив вздох, склонила голову в ритуальном кивке. Она все слышала, теперь скандал не замять. Хорошо хоть ребята отошли.
Неожиданно дама улыбнулась уголками губ и склонила голову. Почему, я же не жрец и не старшая по возрасту? Она же сама учила меня, когда и как склонять голову. Она меня поддержала? Если маменька догадается, будет еще хуже.
-Милочка, хочу отметить, что вы растите достойную юную смену. Младшая из ваших дочерей одна из тех, чьи успехи я намерена упомянуть в докладе ее Величеству. Скромность и смирение, а также старание в науках и упражнениях... - Она оборвала себя на полуслове и проговорила:
- Дитя, передай брошюры Лиарданту. Поспеши к лорду Энару. Столько народа. Жрецам требуется помощь в проведении ритуала. Поспеши, детка.
Я склонила голову, протянула брошюрки мальчику в таком же балахоне, и пошла, еще не веря, что тяжелый разговор позади.
-Что случилось с нашей милой леди, - весело начал лорд Энар. Единственный мужчина в попечительском совете, он пользовался всеобщей любовью за способность весело разрешить любую проблему.
-Леди Грандина отправила к вам для помощи жрецам в подготовке ритуала, - мужчина внимательно посмотрел на мои сжатые кулаки и оглянулся на двери храма.
-Любопытненько, - протянул он, наблюдая, как маменька в нарядном ярко-синем платье почтительно замерла перед леди Грандиной, закутанной в бесформенный серый балахон.
-Что случилось? - спросил он одними губами, - Кто посмел рассердить леди Грандину?
-Маменька недовольна моим внешним видом, и она требовала реверанса.
-Но ведь больше не требует?
-Сейчас больше не требует.
-Этот казус грозит последствиями?
-Она сказала, в покоях до замужества.
-Любопытненько. Восемь лет в покоях за неудачную прическу. Полагаю, это слишком долго. - Лорд написал что-то на листе бумаги, свернул записку вдвое и велел передать оэну, но ни в коем случае не отвлекать того от ритуала.
