-Подождешь в дверях, пока он не освободится.
Склонив голову, схватила записку и поспешила в храм. Толпа на главной лестнице заставила обойти через боковой вход, которым пользовались только свои. Пока ожидала оэна, пока он читал записку, бегал куда-то, попросив меня разобрать брошюры для завтрашней раздачи, служба закончилась. Публика разошлась. С маменькой я больше не сталкивалась. Видела издалека, как, поджав губы, она смотрела на знакомых ей по балам и приемам дам, одетых в балахоны, стоявших, склонив голову, на подчитке у жрецов.
День провела у оэна. Бег и разминка не помогли отвлечься от тяжелых мыслей. Повторила поклоны и реверансы и села учить грамматику. Трижды прочла параграф и сдалась. В голову ничего не лезло.
Жалостливая Надия кормила пирогами и фруктами. От ее заботы у меня на глазах выступили слезы. Нет. Жалеть себя нельзя. Если запрут в покоях, буду учить и тренироваться сама. Припустила в свою комнату собирать тетради и учебники.
Весь день я ждала. Если бы меня спросили, чего, я не смогла бы ответить. Просто знала, что маменька не простит мне своего унижения. И никто не помешает ей лишить меня учебы.
-Ну что ты страдаешь? - не выдержал Грег.
-Маменька сказала, что я до самого замужества из покоев не выйду.
-Ну не в буквальном же смысле.
-В буквальном.
-Ты думаешь, мы позволим тебя запереть?
-Вы ничего не сможете сделать. Грег, пожалуйста, ты сообщишь мне про Мара?
-Сообщу. Эль, никто не имеет права вмешиваться в дела семьи. Но оэн и дамы из комитета что-нибудь придумают. И Мару мы поможем вместе.
Ждала не напрасно. Перед самым обедом за мной прислали коляску. Надия догнала меня у самых дверей и сунула в мою безразмерную сумку сверток с пирогами. Как на войну провожает.
Маменька ожидала меня в гостиной. Она указала мне на стул и закрыла дверь. Странно, раньше воспитывала при всех.
Я смотрела на лицо женщины, которую должна была любить больше всех на свете, и ждала. Глаза опущены, губы поджаты. Знакомая морщинка между бровей. Маменька смотрела, как ее пальцы мнут подол домашнего платья и молчала. Наконец, она подняла голову. Наши глаза встретились, это было, как удар.
Понимала, что надо смотреть в переносицу, но смотрела в голубые глаза, которые больше не казались мне красивыми. Фарфоровая кожа маменьки вдруг покрылась красными пятнами. Черты лица исказились, и она закричала непривычно визгливым голосом.
-Твое поведение недопустимо. Ты опозорила меня перед лордом Энаром, леди Грандиной, жрецами, – замолчала, тяжело дыша. Потом продолжила. – Ты безусловно будешь наказана. Но знай, хуже всего ты наказала себя сама, показавшись на людях в таком виде.
Я хотела опустить глаза и не сердить ту, от которой зависела моя жизнь. Но мои глаза не слушались меня. Они уперлись в голубой прищур, злобный и испуганный одновременно. Маменька отвела глаза первая.
-Все видели, что с тобой разговаривают какие-то безродные мальчишки. Леди не должна разговаривать с чернью! Мальчики, которые опоздали к началу службы, кто они, кто их отец, у них вообще есть отец? Ты хоть знаешь, кому позволила обратиться к тебе на ты?
-Лорд Фрадеш, – проговорила я, опустив голову. Нельзя, чтобы маменька увидела мою неприличную, от уха до уха улыбку.
-Бастарды? - протянула маменька. Я молча покачала головой.- Вот как. Так это они прислали… -- маменька осеклась.- Они твои друзья?
-Товарищи по отряду. Мы общаемся.
Маменька немного помолчала и продолжила отчитывать меня. Знакомая нотация о глупых и неблагодарных особах, позорящих своих благодетелей, я не слышала ее с Великой ночи. Почему меня раньше так расстраивали эти разговоры? Наконец наказание. Сегодня без ужина, три дня без игрушек и не выходить из дома.
-Сколько дней не выходить из дома?- осведомилась я.
-До тех пор пока я не разрешу выйти! - маменька закричала в голос. Скорее всего, она переживала свою несдержанность при наследниках Фрадеш.
- Мерзавка! Гадина! - впервые в жизни меня обзывали такими словами. Да и сами эти слова я слышала впервые.
Вспышка серого магического света окутала маменьку и меня. Маменька резко замолчала, и велела мне идти в покои.
Я уже кое-что знала о магии. Клятву маменька при мне не давала, значит нарушила. Она клялась меня не обзывать? Кому и зачем? Я остановилась в коридоре, но маменька вышла мне вслед и сама отвела в покои.
В комнатах было душно и пыльно. Странно. Впервые в жизни вижу не вытертую пыль в своих покоях. Наверное, няньку уволили.
Дверь распахнулась. Через покои в спальню прошествовала важная Лиана. Она хватала все, что лежало на полках, и с размаху бросала в не слишком чистый мешок.
Знакомая горячая волна, кровь отстучала в висках и холодная ясность в голове и теле. И собственное удивление, не драться же с этой. Всплыли навыки, отработанные с леди Ариатидой. Медленно подошла к женщине и с интонациями леди Ариатиды прошипела.
-Прислуга в приличном доме должна уметь здороваться, входить в покои только с разрешения господ. Кто позволил так себя вести?
Лиана распрямилась, и уставилась на меня с недоумением и практически ужасом. Приблизилась к ней и рявкнула:
-Почему в покоях не убрано? Немедленно выйти, постучаться, зайти, как положено. Потом пригласить экономку! Выполнять.
Женщина постояла немного, потопталась на месте, и вышла из комнаты. Я не успела подумать, что она пойдет жаловаться маменьке, а в дверь уже стучали.
-Здравствуйте, леди Эллен. Я насчет уборки. – Я молча кивнула и жестом указала на спальню. Через час мои покои блестели, безделушки были расставлены на полках. А довольная Лиана благодарила меня за то, что я разрешила ей не сообщать экономке о плохо убранных покоях.
Как просто и как противно. Все-таки леди Ариатида во многом права. А я так и не успела задать Грегу вопрос про прислугу.
Напоследок велела Лиане принести графин с водой и стакан. После ее ухода закрыла дверь изнутри. Все. Я одна.
На листе бумаги стала писать список дел на вечер и на завтра. На обороте вопрос Грегу. Что-то еще важное. Да. Серая вспышка. Маменька давала клятву меня не обзывать.
Напоследок велела принести графин воды. Дождалась, пока поднос с графином и стаканом окажется на столе.
-Свободна до утра, - уходя, служанка присела в книксене и окинула меня взглядом, полным ненависти и страха. Как хорошо знать этикет. Мои слова означали, что она не имеет права входить ко мне в комнату до утра без необходимости. Дождалась, пока закроется дверь. Вспомнила, как выжидала, не вернется ли Лиана, чтобы поймать на нарушении правил и наябедничать маменьке. Не верю, что сегодня она не пыталась ябедничать. На минуту мне стало жалко маменьку. Вспомнилась морщинка между бровей, ломающая красивое лицо. Нет. Себя жалко больше. Я ее не трогаю, дома только ночую. Учусь и тренируюсь потихоньку, чтобы не раздражать. Вот что ей надо? Подумав, подперла дверь стулом.
Глупость какая. Меня заперли в покоях. Утром я останусь дома. Ребята из отряда побегут без меня по дорожке вокруг полигона. Будут делать разминку, отрабатывать удары, медитировать. Тим и Мар будут оглядываться, искать меня, потом поймут, что я больше не приду. Слезы покатились по щекам. Что вообще будет с Маром?
Мой Нони будет искать меня по всему дому, ждать на пороге. Конечно, Надия его накормит и погладит, и вынесет побегать по травке. Нони привязался ко мне, он даже кушал плохо, если я долго не приходила. А Грег будет есть мороженое в одиночестве. Подумала, что уж у Грега аппетит из-за моего отсутствия точно не испортится. На этом слезы кончились. Думать про Грега и плакать было невозможно.
На листе бумаги стала писать список дел на вечер и на завтра. Пока не забрали учебники, буду учить. Тренироваться тоже можно в покоях.
На обороте листа цифра один, вопрос Грегу про прислугу. Что-то еще важное. Да. Цифра два, серая вспышка. Маменька давала клятву меня не обзывать. Таких плетений не бывает. Может, это формула «не бить, не оскорблять»? А кто и зачем мог взять такую клятву? Маменька не маг, магию она не потеряет. Чем заплатит за нарушение клятвы? Да какая мне разница. Время ужина, хочется кушать. Интересно, родительница заметила, что меня забрали до обеда? Ужина она меня лишила. Подскочила, вспомнив сверток, который Надия запихала в сумку. Пироги. Надо же, горячие. Это уже Грег постарался.
Этой весной я ничего не знала об оэне, Греге, Надии. Теперь они часть моей жизни. Очень важная часть.
Удобно устроилась на подоконнике в спальне с пирогами и стаканом воды. Свет не включала, вряд ли кто-то снаружи заметит. А если войдут, еду за шторами не видно. Зря пряталась. Никто не потревожил.
Остаток вечера учила уроки, повторяла упражнения разминки. Наконец, вечерняя медитация, все, пора спать. В окно был виден сад, тонувший в вечернем мраке. Я всегда любила смотреть, как зеленые пятна кустов растворялись в серой дымке вечера. Дымка густела, контуры и цвета размывались. Все, стемнело. Остались только неясные серые пятна на фоне мрака. Зябкая тишина, с приторным запахом ночных цветов, окутала округу. Скорее в тепло кровати, забилась под одеяло, навертела его вокруг себя безопасной душной норкой. Сплю.
Как ни странно, спала хорошо. Проснулась на рассвете. Переоделась в спортивный костюм. Стараясь ступать бесшумно, вышла во двор. Никто не разрешал мне выходить из покоев, но никто не запрещал делать разминку. Пробежала пару кругов вокруг садаа. В саду на просторной полянке спешно прогнала упражнения. Турника не было, пришлось подтягиваться на воротах. Встретилась глазами с папенькой, смотревшим из окна. Чуть не упала от неожиданности. Папенька отвернулся. М-да, буду подтягиваться сразу после пробежки, пока все спят.
На завтрак вышла в дневном платье для визитов. Надежды, что меня отпустят к оэну, не оправдались. За столом меня не замечали, беседовали между собой. Будто меня не было за столом.
Вернулась в покои, переоделась в домашнее платье и принялась за работу по списку. Уроки, медитация, уроки, разминка. За два часа до обеда принялась отрабатывать реверансы для леди Ариатиды до состояния гуто. Потом придумала, как можно ударить головой в солнечное сплетение из положения глубокий реверанс. Записала на листе под цифрой три. Отработала удар, представила комментарии мальчиков. Настроение поднялось.
На обед снова переоделась в дневное платье для визитов. И опять напрасно. Хорошо хоть на прическу время не тратила. Грег каждую неделю заряжал мой артефакт. А еще он настроил его на пару дополнительных укладок для волос. Теперь у меня были повседневная приличная, нарядная для маменьки, коса для храма, коса для полигона, и еще одна нарядная прическа из прямых волос. Вместо привычных локонов Линда распрямила мои волосы утюгом, и несколько прядей красиво собрала на затылке, сообщив, что в столице носят именно так. Я пыталась отказаться, но Линда настояла, вдруг потребуется выглядеть прилично. Я не успела разглядеть укладку, когда они с Грегом настраивали артефакт. И сомневалась, что мне удастся куда-нибудь выйти с прической по столичной моде.
Обед прошел в молчании. Мне показалось, что папенька зол на маменьку, а не на меня. Анаста молчала. После истории с бабочкой дома она со мной не разговаривала. Только при посторонних поддерживала светскую беседу.
Вернувшись с обеда, я увидела на своей кровати разложенное платье. Настоящее парадное, темно-зеленого цвета,с корсетом, кружевами в тон. Такого у меня еще не было.
В дверь постучали.
- За сколько времени до выхода вам помочь с прической и платьем? - Линда мило присела с перекошенным от злости лицом.
-За полчаса поможешь с платьем. Прическу уложу сама, – неужели мне все-таки пригодится прическа Линды.
В коляске нас с Анастой усадили на переднюю скамью, взрослые с напряженными лицами сидели напротив.
-Что у тебя на голове? - маменька сразу прицепилась к моей прическе. Надо же, она умеет шипеть не хуже леди Ариатиды.
-Линда сказала, в столице в этом году носят именно так. Линда, это гостья оэна Константина.
-Какая-нибудь паломница, - фыркнула маменька, и покраснела от злости. - В твоем возрасте неприлично, - голос сорвался в крик, папенька оглянулся, она осеклась и замолчала, так и не закончив фразу.
Я хотела испугаться, но решила, что бить не будут, обзывать тоже. Остальное переживу. Перебирая, что поучить дорогой, вспомнила леди Ариатиду, утверждавшую, что у каждой леди всегда при себе безотказное оружие под названием этикет. Села с прямой спиной, опущенными глазами, легкой улыбкой на расслабленном лице. И всю дорогу внимательно рассматривала свои перчатки, и всю дорогу повторяла только: да маменька, хорошо, маменька. Не хотят говорить, куда везут, и не надо. Буду готова ко всему с оружием леди Ариатиды. В крайнем случае, буду драться. Невольно вздохнула. После такого случая меня из дома точно не выпустят.
Коляска медленно с остановками двигалась в ряду колясок и карет. Я ехала спиной вперед и видела только очередь экипажей позади, и напряженные лица родителей. Маменька приняла величественный вид, и прошипела мне сквозь улыбку:
-Ни с кем не разговаривать, от меня ни на шаг.
Наверное, подъезжаем. Остановка. Секундная заминка. Ливрейные лакеи помогают родителям. Ливрейные лакеи, надо же. Наша с Анастой очередь. Дом не слишком нарядный, в сдержанном серо-коричневом цвете. Не знаю, как маменька, я была здесь впервые. Растолкав лакеев, с двух сторон мне подали руки братья Фрадеш. Так вот чей это дом!
Я сдержанно поблагодарила и приостановилась, чтобы дождаться родственников.
-Ты чего?
-Мне велено ни с кем не разговаривать и не отходить от маменьки, – я уже умею шипеть сквозь улыбку. – Вы где будете, может, позже вырвусь?
-Мы рядом будем. Держись.
Ребята отошли, потом младший вернулся и бесцеремонно прошептал на ухо.
- В вашем приглашении написано: Леди Эллен Элатриэль ад Бранат в сопровождении семьи. Прорвешься.
Постаралась выглядеть невозмутимо. Получилось не очень. Родственники с недовольными лицами ожидали у входа в зал.
-Я не могла не поздороваться с хозяевами, которые меня пригласили, - произнесла негромко. Судя по лицу маменьки, мой намек услышали.
-Больше не отходи ни на шаг, - обозленная маменька уже не шипела, говорила вслух.
-Я должна была сообщить о запретах, - я ответила ей в тон, в груди вибрировали струнки обиды и гнева. Вдох, выдох, спина прямая, глаза опущены, уголки губ приподняты, реверанс дорогой маменьке. Можно идти. Вот что мы замерли в проходе? Наконец родители прошли вперед, за ними мы с Анастой.
Да, большой этикет, это вам не семейные приемы. Лицо устало улыбаться, ноги болят от реверансов. Наша очередь здороваться с хозяйкой. Что потом, круг по залу? На полигоне проще.
Столичную гостью, в честь которой прием, звали леди Вильяна. Она показалась немолодой дамой с внимательным, немного усталым взглядом. Дама мирно и спокойно стояла рядом с леди Грандиной и ее супругом в окружении дам и лордов в парадном платье. Один из мужчин оглянулся - мастер Ларс, в драгоценностях и кружевах. Надо подойти поздороваться. Потом. Сейчас маменьку лучше не злить.
Мы подошли, отец отдал поклон, мы глубокий реверанс. Распрямившись, ждала, пока взрослые поздороваются. Неожиданно леди Вильяна обратилась ко мне.
-Леди Эллен, составите мне компанию?
Склонив голову, схватила записку и поспешила в храм. Толпа на главной лестнице заставила обойти через боковой вход, которым пользовались только свои. Пока ожидала оэна, пока он читал записку, бегал куда-то, попросив меня разобрать брошюры для завтрашней раздачи, служба закончилась. Публика разошлась. С маменькой я больше не сталкивалась. Видела издалека, как, поджав губы, она смотрела на знакомых ей по балам и приемам дам, одетых в балахоны, стоявших, склонив голову, на подчитке у жрецов.
День провела у оэна. Бег и разминка не помогли отвлечься от тяжелых мыслей. Повторила поклоны и реверансы и села учить грамматику. Трижды прочла параграф и сдалась. В голову ничего не лезло.
Жалостливая Надия кормила пирогами и фруктами. От ее заботы у меня на глазах выступили слезы. Нет. Жалеть себя нельзя. Если запрут в покоях, буду учить и тренироваться сама. Припустила в свою комнату собирать тетради и учебники.
Весь день я ждала. Если бы меня спросили, чего, я не смогла бы ответить. Просто знала, что маменька не простит мне своего унижения. И никто не помешает ей лишить меня учебы.
-Ну что ты страдаешь? - не выдержал Грег.
-Маменька сказала, что я до самого замужества из покоев не выйду.
-Ну не в буквальном же смысле.
-В буквальном.
-Ты думаешь, мы позволим тебя запереть?
-Вы ничего не сможете сделать. Грег, пожалуйста, ты сообщишь мне про Мара?
-Сообщу. Эль, никто не имеет права вмешиваться в дела семьи. Но оэн и дамы из комитета что-нибудь придумают. И Мару мы поможем вместе.
Ждала не напрасно. Перед самым обедом за мной прислали коляску. Надия догнала меня у самых дверей и сунула в мою безразмерную сумку сверток с пирогами. Как на войну провожает.
Маменька ожидала меня в гостиной. Она указала мне на стул и закрыла дверь. Странно, раньше воспитывала при всех.
Я смотрела на лицо женщины, которую должна была любить больше всех на свете, и ждала. Глаза опущены, губы поджаты. Знакомая морщинка между бровей. Маменька смотрела, как ее пальцы мнут подол домашнего платья и молчала. Наконец, она подняла голову. Наши глаза встретились, это было, как удар.
Понимала, что надо смотреть в переносицу, но смотрела в голубые глаза, которые больше не казались мне красивыми. Фарфоровая кожа маменьки вдруг покрылась красными пятнами. Черты лица исказились, и она закричала непривычно визгливым голосом.
-Твое поведение недопустимо. Ты опозорила меня перед лордом Энаром, леди Грандиной, жрецами, – замолчала, тяжело дыша. Потом продолжила. – Ты безусловно будешь наказана. Но знай, хуже всего ты наказала себя сама, показавшись на людях в таком виде.
Я хотела опустить глаза и не сердить ту, от которой зависела моя жизнь. Но мои глаза не слушались меня. Они уперлись в голубой прищур, злобный и испуганный одновременно. Маменька отвела глаза первая.
-Все видели, что с тобой разговаривают какие-то безродные мальчишки. Леди не должна разговаривать с чернью! Мальчики, которые опоздали к началу службы, кто они, кто их отец, у них вообще есть отец? Ты хоть знаешь, кому позволила обратиться к тебе на ты?
-Лорд Фрадеш, – проговорила я, опустив голову. Нельзя, чтобы маменька увидела мою неприличную, от уха до уха улыбку.
-Бастарды? - протянула маменька. Я молча покачала головой.- Вот как. Так это они прислали… -- маменька осеклась.- Они твои друзья?
-Товарищи по отряду. Мы общаемся.
Маменька немного помолчала и продолжила отчитывать меня. Знакомая нотация о глупых и неблагодарных особах, позорящих своих благодетелей, я не слышала ее с Великой ночи. Почему меня раньше так расстраивали эти разговоры? Наконец наказание. Сегодня без ужина, три дня без игрушек и не выходить из дома.
-Сколько дней не выходить из дома?- осведомилась я.
-До тех пор пока я не разрешу выйти! - маменька закричала в голос. Скорее всего, она переживала свою несдержанность при наследниках Фрадеш.
- Мерзавка! Гадина! - впервые в жизни меня обзывали такими словами. Да и сами эти слова я слышала впервые.
Вспышка серого магического света окутала маменьку и меня. Маменька резко замолчала, и велела мне идти в покои.
Я уже кое-что знала о магии. Клятву маменька при мне не давала, значит нарушила. Она клялась меня не обзывать? Кому и зачем? Я остановилась в коридоре, но маменька вышла мне вслед и сама отвела в покои.
В комнатах было душно и пыльно. Странно. Впервые в жизни вижу не вытертую пыль в своих покоях. Наверное, няньку уволили.
Дверь распахнулась. Через покои в спальню прошествовала важная Лиана. Она хватала все, что лежало на полках, и с размаху бросала в не слишком чистый мешок.
Знакомая горячая волна, кровь отстучала в висках и холодная ясность в голове и теле. И собственное удивление, не драться же с этой. Всплыли навыки, отработанные с леди Ариатидой. Медленно подошла к женщине и с интонациями леди Ариатиды прошипела.
-Прислуга в приличном доме должна уметь здороваться, входить в покои только с разрешения господ. Кто позволил так себя вести?
Лиана распрямилась, и уставилась на меня с недоумением и практически ужасом. Приблизилась к ней и рявкнула:
-Почему в покоях не убрано? Немедленно выйти, постучаться, зайти, как положено. Потом пригласить экономку! Выполнять.
Женщина постояла немного, потопталась на месте, и вышла из комнаты. Я не успела подумать, что она пойдет жаловаться маменьке, а в дверь уже стучали.
-Здравствуйте, леди Эллен. Я насчет уборки. – Я молча кивнула и жестом указала на спальню. Через час мои покои блестели, безделушки были расставлены на полках. А довольная Лиана благодарила меня за то, что я разрешила ей не сообщать экономке о плохо убранных покоях.
Как просто и как противно. Все-таки леди Ариатида во многом права. А я так и не успела задать Грегу вопрос про прислугу.
Напоследок велела Лиане принести графин с водой и стакан. После ее ухода закрыла дверь изнутри. Все. Я одна.
На листе бумаги стала писать список дел на вечер и на завтра. На обороте вопрос Грегу. Что-то еще важное. Да. Серая вспышка. Маменька давала клятву меня не обзывать.
Напоследок велела принести графин воды. Дождалась, пока поднос с графином и стаканом окажется на столе.
-Свободна до утра, - уходя, служанка присела в книксене и окинула меня взглядом, полным ненависти и страха. Как хорошо знать этикет. Мои слова означали, что она не имеет права входить ко мне в комнату до утра без необходимости. Дождалась, пока закроется дверь. Вспомнила, как выжидала, не вернется ли Лиана, чтобы поймать на нарушении правил и наябедничать маменьке. Не верю, что сегодня она не пыталась ябедничать. На минуту мне стало жалко маменьку. Вспомнилась морщинка между бровей, ломающая красивое лицо. Нет. Себя жалко больше. Я ее не трогаю, дома только ночую. Учусь и тренируюсь потихоньку, чтобы не раздражать. Вот что ей надо? Подумав, подперла дверь стулом.
Глупость какая. Меня заперли в покоях. Утром я останусь дома. Ребята из отряда побегут без меня по дорожке вокруг полигона. Будут делать разминку, отрабатывать удары, медитировать. Тим и Мар будут оглядываться, искать меня, потом поймут, что я больше не приду. Слезы покатились по щекам. Что вообще будет с Маром?
Мой Нони будет искать меня по всему дому, ждать на пороге. Конечно, Надия его накормит и погладит, и вынесет побегать по травке. Нони привязался ко мне, он даже кушал плохо, если я долго не приходила. А Грег будет есть мороженое в одиночестве. Подумала, что уж у Грега аппетит из-за моего отсутствия точно не испортится. На этом слезы кончились. Думать про Грега и плакать было невозможно.
На листе бумаги стала писать список дел на вечер и на завтра. Пока не забрали учебники, буду учить. Тренироваться тоже можно в покоях.
На обороте листа цифра один, вопрос Грегу про прислугу. Что-то еще важное. Да. Цифра два, серая вспышка. Маменька давала клятву меня не обзывать. Таких плетений не бывает. Может, это формула «не бить, не оскорблять»? А кто и зачем мог взять такую клятву? Маменька не маг, магию она не потеряет. Чем заплатит за нарушение клятвы? Да какая мне разница. Время ужина, хочется кушать. Интересно, родительница заметила, что меня забрали до обеда? Ужина она меня лишила. Подскочила, вспомнив сверток, который Надия запихала в сумку. Пироги. Надо же, горячие. Это уже Грег постарался.
Этой весной я ничего не знала об оэне, Греге, Надии. Теперь они часть моей жизни. Очень важная часть.
Удобно устроилась на подоконнике в спальне с пирогами и стаканом воды. Свет не включала, вряд ли кто-то снаружи заметит. А если войдут, еду за шторами не видно. Зря пряталась. Никто не потревожил.
Остаток вечера учила уроки, повторяла упражнения разминки. Наконец, вечерняя медитация, все, пора спать. В окно был виден сад, тонувший в вечернем мраке. Я всегда любила смотреть, как зеленые пятна кустов растворялись в серой дымке вечера. Дымка густела, контуры и цвета размывались. Все, стемнело. Остались только неясные серые пятна на фоне мрака. Зябкая тишина, с приторным запахом ночных цветов, окутала округу. Скорее в тепло кровати, забилась под одеяло, навертела его вокруг себя безопасной душной норкой. Сплю.
Как ни странно, спала хорошо. Проснулась на рассвете. Переоделась в спортивный костюм. Стараясь ступать бесшумно, вышла во двор. Никто не разрешал мне выходить из покоев, но никто не запрещал делать разминку. Пробежала пару кругов вокруг садаа. В саду на просторной полянке спешно прогнала упражнения. Турника не было, пришлось подтягиваться на воротах. Встретилась глазами с папенькой, смотревшим из окна. Чуть не упала от неожиданности. Папенька отвернулся. М-да, буду подтягиваться сразу после пробежки, пока все спят.
На завтрак вышла в дневном платье для визитов. Надежды, что меня отпустят к оэну, не оправдались. За столом меня не замечали, беседовали между собой. Будто меня не было за столом.
Вернулась в покои, переоделась в домашнее платье и принялась за работу по списку. Уроки, медитация, уроки, разминка. За два часа до обеда принялась отрабатывать реверансы для леди Ариатиды до состояния гуто. Потом придумала, как можно ударить головой в солнечное сплетение из положения глубокий реверанс. Записала на листе под цифрой три. Отработала удар, представила комментарии мальчиков. Настроение поднялось.
На обед снова переоделась в дневное платье для визитов. И опять напрасно. Хорошо хоть на прическу время не тратила. Грег каждую неделю заряжал мой артефакт. А еще он настроил его на пару дополнительных укладок для волос. Теперь у меня были повседневная приличная, нарядная для маменьки, коса для храма, коса для полигона, и еще одна нарядная прическа из прямых волос. Вместо привычных локонов Линда распрямила мои волосы утюгом, и несколько прядей красиво собрала на затылке, сообщив, что в столице носят именно так. Я пыталась отказаться, но Линда настояла, вдруг потребуется выглядеть прилично. Я не успела разглядеть укладку, когда они с Грегом настраивали артефакт. И сомневалась, что мне удастся куда-нибудь выйти с прической по столичной моде.
Обед прошел в молчании. Мне показалось, что папенька зол на маменьку, а не на меня. Анаста молчала. После истории с бабочкой дома она со мной не разговаривала. Только при посторонних поддерживала светскую беседу.
Вернувшись с обеда, я увидела на своей кровати разложенное платье. Настоящее парадное, темно-зеленого цвета,с корсетом, кружевами в тон. Такого у меня еще не было.
В дверь постучали.
- За сколько времени до выхода вам помочь с прической и платьем? - Линда мило присела с перекошенным от злости лицом.
-За полчаса поможешь с платьем. Прическу уложу сама, – неужели мне все-таки пригодится прическа Линды.
В коляске нас с Анастой усадили на переднюю скамью, взрослые с напряженными лицами сидели напротив.
-Что у тебя на голове? - маменька сразу прицепилась к моей прическе. Надо же, она умеет шипеть не хуже леди Ариатиды.
-Линда сказала, в столице в этом году носят именно так. Линда, это гостья оэна Константина.
-Какая-нибудь паломница, - фыркнула маменька, и покраснела от злости. - В твоем возрасте неприлично, - голос сорвался в крик, папенька оглянулся, она осеклась и замолчала, так и не закончив фразу.
Я хотела испугаться, но решила, что бить не будут, обзывать тоже. Остальное переживу. Перебирая, что поучить дорогой, вспомнила леди Ариатиду, утверждавшую, что у каждой леди всегда при себе безотказное оружие под названием этикет. Села с прямой спиной, опущенными глазами, легкой улыбкой на расслабленном лице. И всю дорогу внимательно рассматривала свои перчатки, и всю дорогу повторяла только: да маменька, хорошо, маменька. Не хотят говорить, куда везут, и не надо. Буду готова ко всему с оружием леди Ариатиды. В крайнем случае, буду драться. Невольно вздохнула. После такого случая меня из дома точно не выпустят.
Коляска медленно с остановками двигалась в ряду колясок и карет. Я ехала спиной вперед и видела только очередь экипажей позади, и напряженные лица родителей. Маменька приняла величественный вид, и прошипела мне сквозь улыбку:
-Ни с кем не разговаривать, от меня ни на шаг.
Наверное, подъезжаем. Остановка. Секундная заминка. Ливрейные лакеи помогают родителям. Ливрейные лакеи, надо же. Наша с Анастой очередь. Дом не слишком нарядный, в сдержанном серо-коричневом цвете. Не знаю, как маменька, я была здесь впервые. Растолкав лакеев, с двух сторон мне подали руки братья Фрадеш. Так вот чей это дом!
Я сдержанно поблагодарила и приостановилась, чтобы дождаться родственников.
-Ты чего?
-Мне велено ни с кем не разговаривать и не отходить от маменьки, – я уже умею шипеть сквозь улыбку. – Вы где будете, может, позже вырвусь?
-Мы рядом будем. Держись.
Ребята отошли, потом младший вернулся и бесцеремонно прошептал на ухо.
- В вашем приглашении написано: Леди Эллен Элатриэль ад Бранат в сопровождении семьи. Прорвешься.
Постаралась выглядеть невозмутимо. Получилось не очень. Родственники с недовольными лицами ожидали у входа в зал.
-Я не могла не поздороваться с хозяевами, которые меня пригласили, - произнесла негромко. Судя по лицу маменьки, мой намек услышали.
-Больше не отходи ни на шаг, - обозленная маменька уже не шипела, говорила вслух.
-Я должна была сообщить о запретах, - я ответила ей в тон, в груди вибрировали струнки обиды и гнева. Вдох, выдох, спина прямая, глаза опущены, уголки губ приподняты, реверанс дорогой маменьке. Можно идти. Вот что мы замерли в проходе? Наконец родители прошли вперед, за ними мы с Анастой.
Да, большой этикет, это вам не семейные приемы. Лицо устало улыбаться, ноги болят от реверансов. Наша очередь здороваться с хозяйкой. Что потом, круг по залу? На полигоне проще.
Столичную гостью, в честь которой прием, звали леди Вильяна. Она показалась немолодой дамой с внимательным, немного усталым взглядом. Дама мирно и спокойно стояла рядом с леди Грандиной и ее супругом в окружении дам и лордов в парадном платье. Один из мужчин оглянулся - мастер Ларс, в драгоценностях и кружевах. Надо подойти поздороваться. Потом. Сейчас маменьку лучше не злить.
Мы подошли, отец отдал поклон, мы глубокий реверанс. Распрямившись, ждала, пока взрослые поздороваются. Неожиданно леди Вильяна обратилась ко мне.
-Леди Эллен, составите мне компанию?
