ГЛАВА 1. Рада в Академии
Звяк-звяк, звяк-звяк, звяк-звяк…
Я ехала верхом, в ушах слегка звенело. Это звякают мелкие лёгкие колечки в моих серьгах. От каждого шага лошади звяк… звяк… звяк…
Навстречу мне - всадник, кто-то хорошо знакомый, кто-то, кто мне помог, я многим обязана ему. Не помню почему, не помню чем, но знаю – он хороший человек, и я ему благодарна. Я не вижу его лица, не знаю, кто он. Но еду к нему навстречу, улыбаюсь. Но искренности нет в этой улыбке. Просто те, что за моей спиной, вынуждают меня.
В моей руке длинный метательный кинжал, я чувствую его вес и выпуклости резьбы на рукоятке, он обжигает ладонь. Я должна метнуть этот кинжал, должна ранить, ранить смертельно, а лучше убить.
Убить того, кто едет мне навстречу.
Но я не могу его убить, я не убийца, я не хочу быть убийцей!
И потому я нахожу в себе силы выпустить нож. Осторожно, легко, так, чтобы он скользнул вниз, будто случайно, лёг под копыто лошади и исчез в дорожной пыли.
Звяк-звяк, звяк-звяк, звяк-звяк…
Я облегченно перевожу дух и, желая отереть со лба пот, поднимаю руку. Но на ней перчатка. Я в ужасе смотрю на неё и понимаю – она отравлена. Как только тот, что едет мне навстречу, коснётся её, он погибнет. Я с бешено колотящимся сердцем сдираю эту перчатку, которая будто прилипла к коже. Но она не даётся, крепко сидит на кисти.
Я уже стою на земле. Но когда тот, кто движется мне навстречу, приближается так, что я могу уже почувствовать его запах, перчатка наконец падает на землю к моим ногам. Душу наполняет огромное, просто невероятное облегчение.
Звяк-звяк, звяк-звяк, звяк-звяк… Звякают серьги? Этого не может быть, я стою на земле! Но звяканье в ушах не стихает.
Теперь в моей руке тонкая удавка, и она накинута на шею человека, который корчится в агонии. Корчится, хрипит, бьется в предсмертных судорогах, а потом замирает. Я в ужасе понимаю, что всё же убила его. Того, кого убивать не хотела.
- Нет, - шепчу, а потом кричу, – нет! - И уже не сдерживая вопля: - Нееееет!
Я вскочила на постели и стукнулась макушкой о потолок, воздух с трудом прошёл в легкие, и за шумом собственного дыхания и стуком сердца, я с трудом разобрала:
- Слушай, Рада, заведи себе уже парня, что ли?
Это недовольная Ариша сонно пробормотала с кровати напротив.
- Зачем? – нормальное дыхание ещё не восстановилось, и я спросила это прерывисто, будто после долгой пробежки.
- Ему ори на ухо.
- Ты так говоришь – заведи, будто это собака.
Скрип соседней кровати – подруга завозилась на своей постели, но в темноте не видно, какое у неё выражение лица. Да, впрочем, какое у неё может быть выражение? Сонное наверняка. Да и дыхание тоже уже стало сонным. Ариша уснула.
Спят и ещё четыре девушки. Их кровати ниже, но мой крик даже не потревожил их сон. Ну да, они старшекурсницы и в совершенстве владеют отгораживающим звуки заклинанием. Только Ариша, как и я, на втором, и ещё не научилась строить полог так, чтобы он держался, даже когда она спит.
Старшекурсницам хватило одной-единственной побудки среди ночи от моего крика, чтобы принять меры и больше не страдать из-за кошмаров подселенки-второкурсницы, а вот Аришу мне немного жалко. Радует только то, что она всегда быстро засыпает.
Я вздохнула. Ариша уснула, а я всё никак - мучили мысли, отзвук звяканья сережек в ушах и то страшное ощущение из сна - ощущение непоправимости, когда передо мной лежал мертвым тот, кого я убивать не хотела.
Вспомнив всех богов и идолов, я попросила каждого, а потом всех вместе, чтобы хороший человек был жив и сон оказался пустым. На всякий случай потрогала себя за уши – проклятых серёжек не было. Вообще никаких не было. Облегченно вздохнула, уже в который раз, и расслабилась – как же хорошо, что я не должна никого убивать!
А про совет Ариши про парня стоит подумать…
Утром Рада то и дело вспоминала про то, что нужно завести парня.
Завести – глупое слово. Но если отрешиться от формы, то содержание, сам смысл требовал задуматься.
Нет, заводить не нужно, но найти парня, выстроить какие-никакие отношения, которые приведут к... Ну понятно, к чему они приведут. И вот это, наверное, сложно. Но сама идея была хороша.
И чем дольше Рада о ней думала, тем больше она ей нравилась.
Первое отторжение прошло на удивление быстро, и произошло это, наверное, ночью. Поэтому завтракая в столовой Академии, она уже рассматривала не столько саму мысль, сколько парней вокруг.
Для Рады это было странным занятием – рассматривать парней. У неё никогда не было ни возможности, ни желания заниматься подобным. Мужчины всегда были или угрозой, или... потенциальной угрозой. А вот сейчас какой-нибудь из этих парней вполне мог стать её если не спасением, то серьёзным шагом к такому спасению, возможностью изменить ситуацию.
И это было странное ощущение. Очень необычное, тревожное, но и радостное одновременно.
Рада понимала, что для осуществления этой идеи слишком много трудностей. Например, как найти того, кто ей нужен? Просто смотреть на каждого? И что искать?
Допустим, нашла.
Что потом? «Пойдём со мной, дорогой?»
Да и сам процесс…
Вспомнилось вдруг: горячее учащенное дыхание над ухом, почти такое же горячее мужское тело прижимается к ней со спины. Потом слова. Слова, сказанные хриплым голосом. Смысл слов такой, что даже сейчас уши полыхают от стыда и омерзения. Ей трудно дышать от ужаса, от безысходности, от ощущения загнанности, и её вдохи больше похожи на всхлипы.
- Ты так дышишь, - шепчет хриплый низкий голос, - ты тоже хочешь… Даже не пытайся мне возражать! Я же чувствую!
В голосе - звериная агрессия и толика безумия. И тут же горячая, обжигающая даже через ткань, ладонь ложится ей на грудь. Рада захлёбывается воздухом от омерзения, перестаёт дышать, но следующее движение этой большой и сильной руки – и она вскрикивает от боли и шипит сквозь стиснутые зубы. Сердце бьется так, что вот-вот выскочит через горло. Надо позвать на помощь, но лицом её уткнули в угол, голоса нет, эмоции перехватили горло. Даже если крикнуть, не услышит никто. А если и услышит… Разве этому мужчине кто-то может запретить?..
От этих воспоминаний у неё всегда начинала гореть спина. Именно ей, бедной и ни в чем не повинной спине, пришлось тогда за всё расплачиваться. И не только тогда…
Боль – хороший учитель. С этими словами отца она была согласна. Ни с одной его мыслью она ещё не была так горячо согласна, как с этой. И тогда, и сейчас. Абсолютно согласна. Именно этот учитель - боль, воспоминание о ней - сейчас ей и напоминал о том, что её идея опасна.
Рада с содроганием думала о том, что должно произойти, если она всё же найдёт парня. Спина от воспоминаний и ненужных мыслей, которые обычно отгонялись как опасные насекомые, опять горела и чесалась.
Но идею не следовало отбрасывать именно из-за результата, который она обещала. Того самого результата, что ей не нравился, если на него смотреть как на процесс, но необычайно привлекал, когда представлялся свершившимся фактом.
На самом деле, если у неё всё получится с парнем, то… Она уже будет порченым товаром.
Рада наполнилась злобным предвкушением, когда представила лицо отца, когда… Или если? Пусть будет когда! Когда он узнает о том, что уже произошло.
Тут она хмыкнула своим мыслям – и так отец к ней относился не слишком-то хорошо.
В его представлении к ней и нельзя было хорошо относиться .
Ещё бы! Она одним своим появлением на свет уже вымарала его в грязи.
Тяжелый вздох не помешал продолжить завтрак, лишь напомнил, что не нужно так откровенно выражать эмоции. Мысли вертелись вокруг всё той же темы: да, она, новорожденный младенец, и вываляла отца в грязи. О да, да… А он сам совершенно ни при чем. Как же! Бесконтактное зачатие, не иначе.
Фу! Мерзкая двуличная скотина!
Только матушку почему-то жалко. У неё такие были мечтательные взгляды, когда она маленькой Раде рассказывала об отце… И маленькая Рада только по этим взглядам, по мягкой улыбке матери, с которой она расписывала достоинства самого лучшего мужчины, представляла, что отец - огромный сильный воин, с суровой внешностью и добрым сердцем.
Только такому её мать могла подарить свою любовь!
Так она думала, пока после самой страшной потери в своей жизни не узнала, кто же на самом деле её отец…
Так что подгадить отцу – чем не мотив? Представила, как он будет надуваться от негодования, багроветь...
Потом - орать.
Но её-то не будет в это время рядом. Ха-ха!
Жаль, если он не узнает. А если её всё же вернут отцу (о, как же не хотелось об этом даже думать!), он не сможет больше торговать ею как какой-нибудь вещью.
Не простит, не спустит ей. О нет! Никой надежды на это!
Спина прямо заполыхала, когда Рада осознала это со всей ясностью, и болезненная гримаса скривила губы. Но она быстро поднесла ко рту кружку с горячим узваром, и впечатлительная Ариша ничего не заметила, да и другие девочки, что сидели с ней за одним столом, не обратили внимания.
Не спустит. Горький смешок удалось сдержать.
Накажет.
Накажет так, что вряд ли Рада выживет, но и только, ничего он не сможет поделать. И гримаса сменилась злобным оскалом, который Ариша всё же заметила.
- Рада, ты что?
Рада сглотнула эмоцию, взяла себя в руки и спокойно ответила:
- Всё хорошо. Просто подавилась.
Ариша ещё какое мгновенье не спускала с неё внимательного взгляда, а потом вернулась к завтраку. И Рада вновь отпустила свои эмоции. Да, прекрасная идея! Стоит заняться ею всерьёз.
***
Задача была сложной, поэтому стоило подготовиться к ней основательно.
Для себя Рада решила, что, во-первых, вполне хватит и одного раза, чтобы факт её порчи – ха-ха! – стал реальностью с одной стороны, а с другой - это же отвратительно, и страшно, и мерзко, и больше одного раза она и не выдержит. А во-вторых, парня она должна выбрать сама. И выбирать нужно так, чтобы он не вызывал отторжения и чтобы она ему нравилась.
Ну что ж, с самым важным определились.
И Рада стала присматриваться.
Пару дней она внимательно рассматривала окружающих и прислушивалась к себе.
Парней на их втором курсе общей магии было немало, но почему-то никто не задевал её чувств. Более того, даже просто рассматривать как приятный для глаза объект, ей никого не хотелось.
Неужели так может быть?
Это показалось странным, и Рада решила посоветоваться со знающим человеком.
- Слушай, Аришка, - шепотом спросила соседку по комнате, которая была также соседкой по парте, – а как правильно выбирать парня?
Аришка оторвалась от своего конспекта и круглыми глазами уставилась на Раду.
- Что?!
- Ты забыла, что ли? Ты мне ночью сказала, что нужно завести парня.
Понимания во взгляде подруги не прибавилось.
- Я такое говорила?
Рада бросила косой взгляд на увлекшегося спором с каким-то адептом преподавателя и продолжила шепотом:
- Ну неважно. Ты мне просто скажи – как выбрать парня?
Ариша задумалась лишь на какое-то мгновенье:
- Выбирать надо сердцем! – и глянула с упрёком, так, будто это самая очевидная вещь в мире.
- Ну не знала, подумаешь. Потому и спросила.
- Я тебе уже говорила, что ты странная, Рада?
- И не однажды. Но я думала, что выбирают, чтобы умный был или красивый. Благородный?
Это уже было сказано с заметным сомнением. Она могла точно сказать только каким он не должен быть.
Вспомнились горячее тело за спиной, горячие наглые и жестокие руки, хриплый шепот, гадкие слова…
Рада передернулась.
Парень точно не должен быть навязчивым, наглым, подавляющим. Ещё не должен быть жестоким и самовлюбленным.
- Не любишь благородных? – неправильно поняла её подруга.
- Дело не в благородстве, - Рада вспомнила мать, которая по меркам многих не была благородной. Возможно, по происхождению да, не была. Но все эти благородные вокруг неё, кто не стоил и ногтя её мизинца… - Дело в том, какая у человека душа. А как оценить душу, если ничего не знаешь о самом человеке?
Ариша сидела, подперев подбородок рукой, и смотрела мимо Рады.
- Нужно поговорить, пообщаться, какое-то дело общее провернуть, чтобы понять какой он.
От кафедры послышалось зычное:
- Продолжим лекцию!
Рада слегка улыбнулась и расправила плечи, приготовившись писать – она не могла себе позволить пропустить хоть что-то, что вело её к мечте. А мечтала она стать магом.
К разговору о парнях вернулись в обед, когда второкурсники заняли почти четверть столовой в свою вторую обеденную смену – теснота не только заставляла уплотнять общежития и классы, но и прием пищи.
– А знаешь, - тихонько проговорила Ариша, чтобы их не было слышно соседям по столу, - я думаю, что сначала ты должна зацепиться взглядом за человека, а потом присмотреться. Как иначе выделить из всего вот этого многообразия?
Подруга повела рукой по забитой до отказа столовой.
И уже доедая второе, заговорила опять:
- Или знаешь, что ещё? Нужно видеть знаки судьбы!
Рада глянула на подругу холодно.
- Вот терпеть не могу, когда ты так смотришь… - фыркнула она.
- Как?
- Как рыбина – холодно и невидяще.
- Ой, ой, можно подумать…
Но Ариша уже ничего не слышала, а глядела в пространство и размышляла вслух:
- Да, сначала взгляд зацепиться должен, а потом – подсказки судьбы. Даже могу представить, что ты почувствуешь, - она мечтательно прищурилась.
Рада только вздохнула тихонько. Она тоже не любила, когда подруга вот так отключалась и уходила в свои мысли. «Жить рядом – терпеть и прощать», - говорила мама. И была права. Вот и терпела, и прощала – кроме Ариши, не пойми почему решившей, что должна принять участие в судьбе, никого рядом не оказалось в тот самый момент, когда было очень нужно.
***
Когда она, счастливая, что все сложности, будто волшебным образом, закончились, открыла дверь в комнату общежития, куда её отправила комендант, остолбенела. Ей тогда показалось, что внутри маленького пространства не меньше десятка полуодетых девиц мечутся, сбивают друг друга с ног, скандалят и ругаются, и всё это в каком-то то ли дыму, то ли клубящемся паре.
Кто-то заметил её, злобно крикнул:
- Что надо?!
Рада молча смотрела на мелькание голых рук и частично обнаженных плеч, реяние растрепанных волос, мелькавших из-под нижних рубашек ног. Казалось, что девичьи тела переплетены в каком-то диком, сумасшедшем танце, и Раде нужно было сделать над собой усилие, чтобы спокойно ответить:
- Мне сказали, что у вас есть свободное место.
Дикий танец мгновенно остановился, замер. Все лица, и их было не десять, а всего лишь четыре, обернулись к ней. И были они совершенно разные, но объединяло их одно – выражение. Все как одно были злы.
- Что? Ещё одна?
- Сколько ещё можно воткнуть в эту тесноту? – возмутилась блондинка с тонкими чертами лица.
Остальные злобно зашипели, забормотали, запричитали и опять пришли в движение, отчего танец полуголых тел в туманном мареве возобновился. Рада чуть наклонила голову к плечу – она пыталась понять, что же все таки происходит в этом котле, где кипят женские сердца.
Девушки продолжали зыркать, а вновь прибывшая адептка пыталась понять есть ли в этой тесной комнатушке место для неё или нет.
Откуда-то сверху послышался голосок:
