Видно, что-то уловив на моем лице, она ободряюще улыбнулась и похлопала меня по руке.
- Не переживай слишком сильно. Я рада, что повидала тебя. Оставайся такой же хорошей, Гретта из Гленнароха. Ты знаешь, я всегда тебя любила.
- Я тоже люблю вас, вдова Айлин, - изо всех сил стараясь не расплакаться, ответила я.
- А теперь позови сюда своего отца. Я бы хотела переговорить с ним. А ты подожди внизу, попробуй эль, он на редкость удался.
Передав отцу, что Айлин ждет его, я вышла в сад, уступами спускавшийся к крутому берегу, с которого от каменной стены, увитой дикими розами, открывался вид на море. Мне стало лучше, когда я вдохнула свежего воздуха и соленого ветра после душного полумрака спальни Айлин, в которой властвовала болезнь.
В душе царило смятение – мысли теснились, прогоняя одна другую. Айлин болеет, может быть, умирает… «Вы такая славная пара…». «Я хочу, чтобы вы были вместе…». «Объединить кланы…». И Том – наследник Данеддина. Я видела его впервые за несколько месяцев – впервые с тех пор, как он прогнал меня, и остро чувствовала его присутствие. Вот и сейчас узнала его шаги – он подошел и встал рядом со мной, глядя на море. Ветер трепал мои волосы, взметал полы плаща; Том ничего не надел поверх легкой шерстяной куртки, и тонкую ткань наверняка продувало насквозь. Волнистые пряди больше не падали на лоб, закрывая шрам – теперь Том стригся короче, и волосы почти не вились.
Я часто думала: что он пережил за это время? Что чувствовал, зная, что, пока он лежал при смерти, его возлюбленная – веселая, нарядная – улыбалась, отдавая руку другому? Она ведь даже ни разу не пришла навестить его. Из всех людей только мы четверо – я, Шемми, Рейна и Том – знали о том, что их связывало. А что случилось в столице, то осталось в столице – наша родня, по-видимому, пребывала в неведении относительно Тома и Рейны, а слуги, что-то знавшие, предпочли промолчать – вмешиваться в дела господ себе дороже.
Она с ним даже не попрощалась.
Я смотрела на него, не скрываясь, до того истосковалась по нему, и горькое сочувствие охватило меня. Не знаю, что я хотела ему сказать, что сделать. Он прогнал меня еще тогда – потеряв Рейну, Том больше во мне не нуждался. Но ведь я человек, и я знаю, что ему больно. И если действительно судьба и главы кланов распорядятся так, что…
- Надеюсь, ты не думаешь, что мы и вправду поженимся, - сказал Том.
Переполненная сострадания, во власти любви и тоски по нему, я даже не сразу поняла, что он сказал и как, а когда через мгновение осознала… Я вздрогнула и выпрямилась, вздернула подбородок.
- А что, если да? – резко спросила я.
- Ну, Гретта, - сказал Том. – Даже не знаю, что на свете могло бы заставить меня жениться на тебе.
Меня будто ударили. Я вспыхнула, сжала кулаки, но в то же время где-то на задворках сознания метались сомнения. Что-то не складывалось, не получалось, что-то было не так… Я прищурилась.
- Ты же сам говорил, что желаешь подняться с помощью женщины, - сказала я.
- Вряд ли тебя можно назвать женщиной, - пренебрежительно оглядев меня с ног до головы, сказал Том. – Кроме того, я уже получил, что хотел – от Айлин. Со дня на день она при всех объявит меня наследником и передаст власть. Я стану хозяином Данеддина. Зачем же мне нужна ты?
- Больше денег, - сказала я. – Больше земель, больше власти.
- Ну нет, - покачав головой, сказал Том. – Только не такой ценой. Не настолько я отчаялся. По правде говоря, я чувствую облегчение, что с Айлин все получилось. А не то и впрямь, пожалуй, пришлось бы жениться на тебе.
Я тяжело дышала, едва удерживаясь на ногах – колени подкашивались.
- И ты пойдешь против воли умирающей? Против желания главы клана, той, которая приняла тебя, дала тебе все, усыновила тебя?
Том пожал плечами.
- Я, разумеется, не стану говорить ей об этом. Пусть спокойно отойдет в мир иной. Уж это она заслужила. Но губить свою жизнь из-за женщины, и без того не отличавшейся благоразумием, а на пороге смерти и вовсе утратившей остатки здравого смысла?.. Ну нет.
Каждое его слово обжигало, как удар хлыстом, но лишь одно – неуловимое, призрачное – удерживало меня от того, чтобы перейти грань безумия. Я все еще не могла поверить, что слышу от него эти слова. Передо мной словно был другой человек – не тот Том, которого я знала. Да, я ошибалась в его чувствах ко мне и его мотивах – но не могла же настолько ошибиться в нем самом. Пусть его свело со мной желание приблизиться к Рейне – то, как я себя чувствовала рядом с ним, то, что я в нем видела, никак не вязалось с тем, как он сейчас себя вел и что вылетало из его уст. Мне хотелось встряхнуть его, крикнуть: «Хватит врать! Приди в себя, очнись же! Что с тобой?!».
- Так все было вранье? – спросила я. – Все, что ты делал и говорил, когда встречался со мной – все это было притворством?
- Ну конечно, - сказал Том, недоуменно и даже как-то весело посмотрев на меня.
- И когда ты полез за цветком, рискуя жизнью? И когда вступился за меня перед отцом? И когда помог мне сыграть в каманах? И когда лечил мои раны, целовал и обнимал меня? Ухаживал за мной, когда я болела? Все притворство? Все ложь? Ни единого искреннего взгляда, ни единого слова правды? И ты совсем, совсем, ничего и никогда не чувствовал ко мне?
Том вздохнул, видимо, сожалея, что приходится объяснять очевидные вещи.
– Я думал, ты умнее. Ты же не всерьез решила, что я влюбился в тебя? Мне казалось, мы оба понимаем, что к чему. Ну а что до поцелуев… приходилось как-то себя пересиливать. Ну там, закрыть глаза. Представить кого-то еще на твоем месте.
Кровь отлила от моего лица, мне казалось, еще немного – и я упаду в обморок. Но я держалась.
- Но зачем было… поддерживать меня, быть со мной добрым… Дарить мне цветок, заботиться, когда болела…
- Ах, Гретта, - сказал Том. – Я тебе почти сочувствую. Какой жалкой должна быть твоя жизнь, если тебя так легко купить настолько простыми уловками. Так ты, пожалуй, в кого угодно влюбишься. Будущей главе клана следует быть осмотрительнее. Начни, что ли, общаться с парнями – и я не Шемми имею в виду. Ну, чтобы хоть как-то в них разбираться. А не то, с таким-то твоим отношением, первый же ловкий стручок в штанах, залезши к тебе под юбку, наложит лапу на весь Гленнарох.
Всякий раз мне казалось, нельзя сильнее ударить – но он находил способ бить все больнее.
- Пусть так, - проговорила я. – И что? Договорные браки – обычное дело. Мало ли кто кому не нравится. Ну, была у тебя любовь – и что? Много она тебе принесла счастья?
- Так и думал, что ты знаешь, - сказал Том. – И давно?
Я не ответила.
- Тогда ты должна знать, что все, что я делал, я делал ради Рейны. Ради того, чтобы быть с ней. Ты была просто способом попасть в замок, и все.
- Рейна вышла замуж и уехала, - ровным голосом сказала я. – Она потеряна для тебя. Ты никогда ее больше не увидишь.
- А вот тут ты ошибаешься, - сказал Том. – Ничего не потеряно, все это часть плана. Мы обо всем договорились. Я получаю Данеддин и жду ее, а пожилые мужья – они ведь не вечные… Рано или поздно она вернется ко мне. И у меня будет все: Данеддин, любимая женщина и состояние ее мужа. Разве можно с этим сравнить ту несчастную подачку, которую ты пытаешься мне предложить?
Вот сейчас, сейчас я упаду прямо здесь. Я даже не знаю, что меня еще держало.
- Тебя избили до полусмерти из-за нее, - еле выговорила я. – И ты еще хочешь к ней вернуться?
- О, - сказал Том. – Ради того, чтобы быть с Рейной, я бы пережил и тысячу смертей. Но ни одна из них не включает в себя женитьбу на тебе, Безумная ведьма. Хотя… – он задумался на мгновение, а затем оживился. – А ведь ты права! К чему мне отказываться от возможности заполучить Гленнарох тоже?.. Решено: я женюсь на тебе. А потом… кто знает, что может случиться, – он улыбнулся холодной, беспечной улыбкой. – Говорят, закон освобождает от браков с помешанными. Тебя уже называют Безумной ведьмой. Что мне стоит доказать, что ты не в своем уме. И когда мы расстанемся, а Рейна освободится… у нас будет все. Состояние ее мужа, Данеддин и Гленнарох.
- И ты думаешь, после всего, что ты сказал, я соглашусь за тебя выйти? – мой голос не дрожал, хотя внутри все умирало.
Том пожал плечами:
– А как тебе удастся этого избежать?
Снова я увидела его на церемонии передачи прав главы клана. В просторном дворе Большого дома собрались Черные лисы, вожди других кланов с семьями. Айлин стало лучше, но всем было ясно, что полностью она уже не поправится. Бережно поддерживая вдову под локоть, Том вывел ее на широкие ступени, и она перед всеми передала ему старинный короткий меч, выкованный сотни лет назад и принадлежавший основателю клана. После этого один за одним Черные лисы подходили и преклоняли перед Томом колено, прикладывая руку к сердцу – клялись следовать за ним, доверять ему и подчиняться. Затем главы кланов и члены их семей, также по очереди, подходили и вкладывали свои руки в его, признавая равным себе, законным вождем и наследником.
Он стоял на ступенях Большого дома – новый вождь, глава клана, и угольный цвет куртки из черной шерсти с воротником-стойкой придавал его бледному замкнутому лицу неземную красоту.
Я тоже подошла вслед за отцом и вложила свои руки в руки Тома, на мгновение ощутив их теплое прикосновение.
После окончания церемонии Айлин обратилась ко всем с короткой речью. Она поблагодарила людей за то, что пришли поприветствовать Тома и просила чтить и уважать его. Теперь он один из Черных лис и хозяин Данеддина, и она признательна всем за то, что признали его честь и заслуги и приняли его.
Мой отец стоял неподалеку от Айлин – не рядом, как Том, но ближе остальных глав кланов, достаточно близко, чтобы все это заметили и придали значение. Говоря об особенной дружбе с Гленнарохом и о том, что она и мой отец надеются на будущий прочный союз, который продлится и упрочится в поколениях, Айлин смотрела на него, на меня и на Тома. Не было сказано слов «помолвка» или «брак», однако всем было ясно, что Айлин имеет в виду и почему мой отец стоит к ней так близко.
Я слушала – и слова Айлин скользили мимо моих мыслей, точно корабли по волнам. Голос ее достигал моего слуха, но я смотрела на Тома и думала о своем. Я думала: «Ты получишь свою тысячу смертей, Том Черный лис. Я сделаю так, что ты потеряешь все. Я уничтожу и тебя, и всех, кто тебе предан. Я выжгу дотла весь Данеддин и заберу его себе, а ты будешь стоять на коленях в золе и пепле и молить меня о смерти. Но ты ее не получишь до тех пор, пока я не удостоверюсь, что ты расплатился за все то зло, что причинил мне».
Я солгала. Я начала войну не потому, что я не хотела выходить за Тома.
Я это сделала, потому что он меня не захотел.
Я так до конца и не поняла, как Айлин удалось убедить признать Тома – не только Черных лис, но и всех остальных. Учитывая – как верно подметила Айлин – до чего ревностно у нас относились к клановой сплоченности, к тому, чтобы свое оставалось среди своих. Должно быть, сложилось много разных причин. Отец был не единственным, кто ценил качества Тома, и большинство глав кланов не забывали о том, кто были их предки, заложившие основы чести и благополучия наших земель – наглые, дерзкие пришлые, которые приплыли из-за моря и пришли с юга и осели здесь, в Сумрачных горах, назвав эти земли своими. Закрепились, построили дома, обзавелись хозяйством, рожали и растили детей – и защищали свой уклад и честь рода, беря в руки оружие. Многие считали, что слишком много покоя только во вред – размеренные, сытые годы без перемен, без войны и без драки приводят к тому, что люди становятся глупыми и ленивыми. Чтобы набираться сил и оттачивать ум, необходима встряска – вот почему мы веками соперничали и ссорились между собой. Сумрачные горы не любят слабых – успевай не только пахать и прясть, но умей и быть воином.
В качестве встряски сойдет и свежая кровь – тем более что Тома выбрала Айлин, а ей доверяли в память о Верене, который, невзирая на все ее странности, полагался на нее. Том же, в свою очередь, как-то сумел завоевать уважение Черных лис – хотя бы тем, что при нем дела в Данеддине пошли на лад. Люди увидели, что он умеет не только складывать цифры – он умел составлять умные планы, быть убедительным и заставить следовать за собой. Таким образом, Черные лисы, а за ними и другие кланы признали выбор Айлин, признали Тома – и он стал не только законным, по бумагам, но и всеми принятым вождем, чей авторитет (по крайней мере, пока) никто не собирался оспаривать.
Через пару недель после передачи власти, в начале зимы, Айлин умерла – тихо, безмятежно, во сне. И Том стал единовластным хозяином Данеддина.
То, что Черные лисы укрепили свое положение и больше не могли служить легкой добычей, не изменило планов отца заполучить Данеддин. Только теперь он намеревался это сделать через мое замужество. Пожалуй, Том даже вырос в его глазах, когда отец увидел, как он умеет вести дела. Наш будущий брак он считал делом решенным – и потому впал в ярость, когда я заявила, что скорее умру, чем выйду за Тома замуж. Он рвал и метал, рвался поколотить меня, угрожал, оскорблял – но я стояла на своем твердо. Том больше не появлялся в Гленнарохе, и отец обвинял в этом мою непривлекательность и дурной характер. Однако договоренность между ним и Айлин была достигнута, и теперь он ярился из-за того, что я выказываю неповиновение. Заполучить Данеддин было его заветной мечтой, он видел в Томе единственный мой шанс выйти замуж, знал, что Том мне нравился, и теперешнее мое сопротивление казалось ему странной и глупой причудой, капризом, очередным проявлением моей незрелости и непоследовательности.
- Поссорились? – орал отец. – Ну так пойди и помирись. Чего неприступную из себя корчишь! Прекрасной принцессой себя вообразила, ржавый крючок?
Так, в непрекращающейся затяжной войне, прошло несколько недель – Гленнарох превратился в поле битвы между мной и моим отцом. А потом он заболел; последствия той давней простуды и раньше давали себя знать, а сейчас сразу стало понятно, что на этот раз он захворал серьезно и вряд ли поднимется. Он работал как бешеный прямо в постели, одержимый желанием успеть завершить и передать все дела, и тогда-то решил внести условие о моем замужестве в завещание. Потребовал законника, свидетелей, бумагу и перо и принялся остервенело писать сам, опираясь на подушки, одновременно вопя во всю глотку, брызгая чернилами и слюной. Я чуть ли не в драке вырвала у него лист, и отнимала снова и снова – и в конце концов не дала ни ему, ни законникам ничего написать.
После этого он впал в беспамятство и так и не пришел в себя, а через несколько дней скончался.
Дождавшись, пока минуют скорбные «тихие» дни – десять дней, следующих за похоронами, в течение которых следует вести себя как можно скромнее, как можно больше молчать и обязательно поминать ушедшего за каждой трапезой – я собрала людей во дворе замка и обратилась к ним с речью.
Я сказала: все вы знаете, что желанием отца было выдать меня замуж за главу Данеддина, пусть он и не успел внести это в завещание. Но нынешний вождь Черных лис – подлая, лживая тварь, которой удалось одурачить и отца, и вдову Айлин.
- Не переживай слишком сильно. Я рада, что повидала тебя. Оставайся такой же хорошей, Гретта из Гленнароха. Ты знаешь, я всегда тебя любила.
- Я тоже люблю вас, вдова Айлин, - изо всех сил стараясь не расплакаться, ответила я.
- А теперь позови сюда своего отца. Я бы хотела переговорить с ним. А ты подожди внизу, попробуй эль, он на редкость удался.
Передав отцу, что Айлин ждет его, я вышла в сад, уступами спускавшийся к крутому берегу, с которого от каменной стены, увитой дикими розами, открывался вид на море. Мне стало лучше, когда я вдохнула свежего воздуха и соленого ветра после душного полумрака спальни Айлин, в которой властвовала болезнь.
В душе царило смятение – мысли теснились, прогоняя одна другую. Айлин болеет, может быть, умирает… «Вы такая славная пара…». «Я хочу, чтобы вы были вместе…». «Объединить кланы…». И Том – наследник Данеддина. Я видела его впервые за несколько месяцев – впервые с тех пор, как он прогнал меня, и остро чувствовала его присутствие. Вот и сейчас узнала его шаги – он подошел и встал рядом со мной, глядя на море. Ветер трепал мои волосы, взметал полы плаща; Том ничего не надел поверх легкой шерстяной куртки, и тонкую ткань наверняка продувало насквозь. Волнистые пряди больше не падали на лоб, закрывая шрам – теперь Том стригся короче, и волосы почти не вились.
Я часто думала: что он пережил за это время? Что чувствовал, зная, что, пока он лежал при смерти, его возлюбленная – веселая, нарядная – улыбалась, отдавая руку другому? Она ведь даже ни разу не пришла навестить его. Из всех людей только мы четверо – я, Шемми, Рейна и Том – знали о том, что их связывало. А что случилось в столице, то осталось в столице – наша родня, по-видимому, пребывала в неведении относительно Тома и Рейны, а слуги, что-то знавшие, предпочли промолчать – вмешиваться в дела господ себе дороже.
Она с ним даже не попрощалась.
Я смотрела на него, не скрываясь, до того истосковалась по нему, и горькое сочувствие охватило меня. Не знаю, что я хотела ему сказать, что сделать. Он прогнал меня еще тогда – потеряв Рейну, Том больше во мне не нуждался. Но ведь я человек, и я знаю, что ему больно. И если действительно судьба и главы кланов распорядятся так, что…
- Надеюсь, ты не думаешь, что мы и вправду поженимся, - сказал Том.
Переполненная сострадания, во власти любви и тоски по нему, я даже не сразу поняла, что он сказал и как, а когда через мгновение осознала… Я вздрогнула и выпрямилась, вздернула подбородок.
- А что, если да? – резко спросила я.
- Ну, Гретта, - сказал Том. – Даже не знаю, что на свете могло бы заставить меня жениться на тебе.
Меня будто ударили. Я вспыхнула, сжала кулаки, но в то же время где-то на задворках сознания метались сомнения. Что-то не складывалось, не получалось, что-то было не так… Я прищурилась.
- Ты же сам говорил, что желаешь подняться с помощью женщины, - сказала я.
- Вряд ли тебя можно назвать женщиной, - пренебрежительно оглядев меня с ног до головы, сказал Том. – Кроме того, я уже получил, что хотел – от Айлин. Со дня на день она при всех объявит меня наследником и передаст власть. Я стану хозяином Данеддина. Зачем же мне нужна ты?
- Больше денег, - сказала я. – Больше земель, больше власти.
- Ну нет, - покачав головой, сказал Том. – Только не такой ценой. Не настолько я отчаялся. По правде говоря, я чувствую облегчение, что с Айлин все получилось. А не то и впрямь, пожалуй, пришлось бы жениться на тебе.
Я тяжело дышала, едва удерживаясь на ногах – колени подкашивались.
- И ты пойдешь против воли умирающей? Против желания главы клана, той, которая приняла тебя, дала тебе все, усыновила тебя?
Том пожал плечами.
- Я, разумеется, не стану говорить ей об этом. Пусть спокойно отойдет в мир иной. Уж это она заслужила. Но губить свою жизнь из-за женщины, и без того не отличавшейся благоразумием, а на пороге смерти и вовсе утратившей остатки здравого смысла?.. Ну нет.
Каждое его слово обжигало, как удар хлыстом, но лишь одно – неуловимое, призрачное – удерживало меня от того, чтобы перейти грань безумия. Я все еще не могла поверить, что слышу от него эти слова. Передо мной словно был другой человек – не тот Том, которого я знала. Да, я ошибалась в его чувствах ко мне и его мотивах – но не могла же настолько ошибиться в нем самом. Пусть его свело со мной желание приблизиться к Рейне – то, как я себя чувствовала рядом с ним, то, что я в нем видела, никак не вязалось с тем, как он сейчас себя вел и что вылетало из его уст. Мне хотелось встряхнуть его, крикнуть: «Хватит врать! Приди в себя, очнись же! Что с тобой?!».
- Так все было вранье? – спросила я. – Все, что ты делал и говорил, когда встречался со мной – все это было притворством?
- Ну конечно, - сказал Том, недоуменно и даже как-то весело посмотрев на меня.
- И когда ты полез за цветком, рискуя жизнью? И когда вступился за меня перед отцом? И когда помог мне сыграть в каманах? И когда лечил мои раны, целовал и обнимал меня? Ухаживал за мной, когда я болела? Все притворство? Все ложь? Ни единого искреннего взгляда, ни единого слова правды? И ты совсем, совсем, ничего и никогда не чувствовал ко мне?
Том вздохнул, видимо, сожалея, что приходится объяснять очевидные вещи.
– Я думал, ты умнее. Ты же не всерьез решила, что я влюбился в тебя? Мне казалось, мы оба понимаем, что к чему. Ну а что до поцелуев… приходилось как-то себя пересиливать. Ну там, закрыть глаза. Представить кого-то еще на твоем месте.
Кровь отлила от моего лица, мне казалось, еще немного – и я упаду в обморок. Но я держалась.
- Но зачем было… поддерживать меня, быть со мной добрым… Дарить мне цветок, заботиться, когда болела…
- Ах, Гретта, - сказал Том. – Я тебе почти сочувствую. Какой жалкой должна быть твоя жизнь, если тебя так легко купить настолько простыми уловками. Так ты, пожалуй, в кого угодно влюбишься. Будущей главе клана следует быть осмотрительнее. Начни, что ли, общаться с парнями – и я не Шемми имею в виду. Ну, чтобы хоть как-то в них разбираться. А не то, с таким-то твоим отношением, первый же ловкий стручок в штанах, залезши к тебе под юбку, наложит лапу на весь Гленнарох.
Всякий раз мне казалось, нельзя сильнее ударить – но он находил способ бить все больнее.
- Пусть так, - проговорила я. – И что? Договорные браки – обычное дело. Мало ли кто кому не нравится. Ну, была у тебя любовь – и что? Много она тебе принесла счастья?
- Так и думал, что ты знаешь, - сказал Том. – И давно?
Я не ответила.
- Тогда ты должна знать, что все, что я делал, я делал ради Рейны. Ради того, чтобы быть с ней. Ты была просто способом попасть в замок, и все.
- Рейна вышла замуж и уехала, - ровным голосом сказала я. – Она потеряна для тебя. Ты никогда ее больше не увидишь.
- А вот тут ты ошибаешься, - сказал Том. – Ничего не потеряно, все это часть плана. Мы обо всем договорились. Я получаю Данеддин и жду ее, а пожилые мужья – они ведь не вечные… Рано или поздно она вернется ко мне. И у меня будет все: Данеддин, любимая женщина и состояние ее мужа. Разве можно с этим сравнить ту несчастную подачку, которую ты пытаешься мне предложить?
Вот сейчас, сейчас я упаду прямо здесь. Я даже не знаю, что меня еще держало.
- Тебя избили до полусмерти из-за нее, - еле выговорила я. – И ты еще хочешь к ней вернуться?
- О, - сказал Том. – Ради того, чтобы быть с Рейной, я бы пережил и тысячу смертей. Но ни одна из них не включает в себя женитьбу на тебе, Безумная ведьма. Хотя… – он задумался на мгновение, а затем оживился. – А ведь ты права! К чему мне отказываться от возможности заполучить Гленнарох тоже?.. Решено: я женюсь на тебе. А потом… кто знает, что может случиться, – он улыбнулся холодной, беспечной улыбкой. – Говорят, закон освобождает от браков с помешанными. Тебя уже называют Безумной ведьмой. Что мне стоит доказать, что ты не в своем уме. И когда мы расстанемся, а Рейна освободится… у нас будет все. Состояние ее мужа, Данеддин и Гленнарох.
- И ты думаешь, после всего, что ты сказал, я соглашусь за тебя выйти? – мой голос не дрожал, хотя внутри все умирало.
Том пожал плечами:
– А как тебе удастся этого избежать?
***
Снова я увидела его на церемонии передачи прав главы клана. В просторном дворе Большого дома собрались Черные лисы, вожди других кланов с семьями. Айлин стало лучше, но всем было ясно, что полностью она уже не поправится. Бережно поддерживая вдову под локоть, Том вывел ее на широкие ступени, и она перед всеми передала ему старинный короткий меч, выкованный сотни лет назад и принадлежавший основателю клана. После этого один за одним Черные лисы подходили и преклоняли перед Томом колено, прикладывая руку к сердцу – клялись следовать за ним, доверять ему и подчиняться. Затем главы кланов и члены их семей, также по очереди, подходили и вкладывали свои руки в его, признавая равным себе, законным вождем и наследником.
Он стоял на ступенях Большого дома – новый вождь, глава клана, и угольный цвет куртки из черной шерсти с воротником-стойкой придавал его бледному замкнутому лицу неземную красоту.
Я тоже подошла вслед за отцом и вложила свои руки в руки Тома, на мгновение ощутив их теплое прикосновение.
После окончания церемонии Айлин обратилась ко всем с короткой речью. Она поблагодарила людей за то, что пришли поприветствовать Тома и просила чтить и уважать его. Теперь он один из Черных лис и хозяин Данеддина, и она признательна всем за то, что признали его честь и заслуги и приняли его.
Мой отец стоял неподалеку от Айлин – не рядом, как Том, но ближе остальных глав кланов, достаточно близко, чтобы все это заметили и придали значение. Говоря об особенной дружбе с Гленнарохом и о том, что она и мой отец надеются на будущий прочный союз, который продлится и упрочится в поколениях, Айлин смотрела на него, на меня и на Тома. Не было сказано слов «помолвка» или «брак», однако всем было ясно, что Айлин имеет в виду и почему мой отец стоит к ней так близко.
Я слушала – и слова Айлин скользили мимо моих мыслей, точно корабли по волнам. Голос ее достигал моего слуха, но я смотрела на Тома и думала о своем. Я думала: «Ты получишь свою тысячу смертей, Том Черный лис. Я сделаю так, что ты потеряешь все. Я уничтожу и тебя, и всех, кто тебе предан. Я выжгу дотла весь Данеддин и заберу его себе, а ты будешь стоять на коленях в золе и пепле и молить меня о смерти. Но ты ее не получишь до тех пор, пока я не удостоверюсь, что ты расплатился за все то зло, что причинил мне».
Я солгала. Я начала войну не потому, что я не хотела выходить за Тома.
Я это сделала, потому что он меня не захотел.
***
Я так до конца и не поняла, как Айлин удалось убедить признать Тома – не только Черных лис, но и всех остальных. Учитывая – как верно подметила Айлин – до чего ревностно у нас относились к клановой сплоченности, к тому, чтобы свое оставалось среди своих. Должно быть, сложилось много разных причин. Отец был не единственным, кто ценил качества Тома, и большинство глав кланов не забывали о том, кто были их предки, заложившие основы чести и благополучия наших земель – наглые, дерзкие пришлые, которые приплыли из-за моря и пришли с юга и осели здесь, в Сумрачных горах, назвав эти земли своими. Закрепились, построили дома, обзавелись хозяйством, рожали и растили детей – и защищали свой уклад и честь рода, беря в руки оружие. Многие считали, что слишком много покоя только во вред – размеренные, сытые годы без перемен, без войны и без драки приводят к тому, что люди становятся глупыми и ленивыми. Чтобы набираться сил и оттачивать ум, необходима встряска – вот почему мы веками соперничали и ссорились между собой. Сумрачные горы не любят слабых – успевай не только пахать и прясть, но умей и быть воином.
В качестве встряски сойдет и свежая кровь – тем более что Тома выбрала Айлин, а ей доверяли в память о Верене, который, невзирая на все ее странности, полагался на нее. Том же, в свою очередь, как-то сумел завоевать уважение Черных лис – хотя бы тем, что при нем дела в Данеддине пошли на лад. Люди увидели, что он умеет не только складывать цифры – он умел составлять умные планы, быть убедительным и заставить следовать за собой. Таким образом, Черные лисы, а за ними и другие кланы признали выбор Айлин, признали Тома – и он стал не только законным, по бумагам, но и всеми принятым вождем, чей авторитет (по крайней мере, пока) никто не собирался оспаривать.
Через пару недель после передачи власти, в начале зимы, Айлин умерла – тихо, безмятежно, во сне. И Том стал единовластным хозяином Данеддина.
То, что Черные лисы укрепили свое положение и больше не могли служить легкой добычей, не изменило планов отца заполучить Данеддин. Только теперь он намеревался это сделать через мое замужество. Пожалуй, Том даже вырос в его глазах, когда отец увидел, как он умеет вести дела. Наш будущий брак он считал делом решенным – и потому впал в ярость, когда я заявила, что скорее умру, чем выйду за Тома замуж. Он рвал и метал, рвался поколотить меня, угрожал, оскорблял – но я стояла на своем твердо. Том больше не появлялся в Гленнарохе, и отец обвинял в этом мою непривлекательность и дурной характер. Однако договоренность между ним и Айлин была достигнута, и теперь он ярился из-за того, что я выказываю неповиновение. Заполучить Данеддин было его заветной мечтой, он видел в Томе единственный мой шанс выйти замуж, знал, что Том мне нравился, и теперешнее мое сопротивление казалось ему странной и глупой причудой, капризом, очередным проявлением моей незрелости и непоследовательности.
- Поссорились? – орал отец. – Ну так пойди и помирись. Чего неприступную из себя корчишь! Прекрасной принцессой себя вообразила, ржавый крючок?
Так, в непрекращающейся затяжной войне, прошло несколько недель – Гленнарох превратился в поле битвы между мной и моим отцом. А потом он заболел; последствия той давней простуды и раньше давали себя знать, а сейчас сразу стало понятно, что на этот раз он захворал серьезно и вряд ли поднимется. Он работал как бешеный прямо в постели, одержимый желанием успеть завершить и передать все дела, и тогда-то решил внести условие о моем замужестве в завещание. Потребовал законника, свидетелей, бумагу и перо и принялся остервенело писать сам, опираясь на подушки, одновременно вопя во всю глотку, брызгая чернилами и слюной. Я чуть ли не в драке вырвала у него лист, и отнимала снова и снова – и в конце концов не дала ни ему, ни законникам ничего написать.
После этого он впал в беспамятство и так и не пришел в себя, а через несколько дней скончался.
***
Дождавшись, пока минуют скорбные «тихие» дни – десять дней, следующих за похоронами, в течение которых следует вести себя как можно скромнее, как можно больше молчать и обязательно поминать ушедшего за каждой трапезой – я собрала людей во дворе замка и обратилась к ним с речью.
Я сказала: все вы знаете, что желанием отца было выдать меня замуж за главу Данеддина, пусть он и не успел внести это в завещание. Но нынешний вождь Черных лис – подлая, лживая тварь, которой удалось одурачить и отца, и вдову Айлин.
