Уриен вышел из-за стола и принялся расхаживать по комнате, задерживая взгляд то на одном, то на другом человеке.
-Хорошо! – с воодушевлением, которое было продиктовано Морганой, вещал он, - давайте разложим кандидатов как колоду карт. У нас имеется изменница, без обид, Леодоган, жена короля, которая измотанное дитя, сразу же станет игрушкой в руках советников или отца…можешь обидеться, Леодоган.
-Гвиневра точно нет, - заметил Монтегю, - женщина, изменившая своему королю…
-Дитя, - вздохнул Мерлин с непередаваемой печалью.
-Ага, - кивнул граф и продолжил, - другой кандидат – сам Кармелид. Очнись, герцог, сейчас я буду говорить о тебе. Человек без принципа, без поддержки, любви и денег…
-И я тебя люблю, ценю и уважаю, - буркнул Леодоган, хотя крыть ему было нечем.
-Напрасно, - ухмыльнулся Уриен, - с третьей стороны…
Он сделал паузу и взглянул на женщину, которая уж долго жила в его душе, приходила к нему во снах и грезах, женщина, заставившая его убить короля Артура.
-Моргана, - нежно позвал он и фея вздрогнула, взглянула на него так, как будто видела первый раз в жизни, - да. Фея, советница короля Артура. Женщина, которая могла бы управлять, и я был бы…счастлив такому раскладу, но даже самое мирное правление – это война, а она навоевалась за нас всех в своей жизни. Давайте пощадим ее, отпустим и позволим ей жить так, как она хочет жить?
-Ты…- Моргана, не веря, поднялась, глядя на Уриена, - ты заступаешься за меня? Но…разве ты, разве ты еще можешь…
-Любить тебя? - сухо спросил Уриен, - знаешь, поражен Мелеагант, поражена Лилиан, и Ланселот… я так вообще в шоке, но, оказывается, могу.
Она села, словно бы не удержали ее ноги.
-Это мило, - одобрил Кармелид, - но давайте вы, потом все это закончите? Развели! Принц не идеальный кандидат, но…
-Но на фоне остальных идеальный, - резюмировал Мерлин. – Когда он прибудет на похороны Артура…
-Я отдам ему ключи от казны, положение дел и пусть у него голова болит! – хищно заметил Монтессори.
***
-Граф Уриен, подождите! – Монтессори окликнул спешащего по коридору графа Мори. – Мне нужно поговорить с вами.
Уриен остановился, позволил Монтессори себя нагнать и, пытаясь сказать вежливо, заметил:
-Дорогой друг, к сожалению, мне нужно спешить на встречу моим друзьям, они уже въезжают в Камелот, а я еще не знаю, оправилась ли Моргана…
Монтессори понимающе кивнул – оба знали, что Моргана провела всю ночь у тела Артура, проливая жестокие и холодные слезы, в которых смешалось все – жажда любви, жизни, мести, отвращение, облегчение, желание стать свободной и страх перед этой самой свободой…
-Я не задержу вас, - пообещал Монтессори, - лишь пара слов.
Уриен согласился, оба советника пропустили спешащего со свитой рыцарей Кармелида – радостного и нарядного – ему не возвращали ничего, кроме права проживания в его землях, однако, Моргана ласково пообещала лично приехать и оторвать ему все, что оторвется, если
Кармелид попробует покуситься на власть, обидеть дочь или хотя бы недобро взглянуть на Ланселота. Хозяйкой земли оставалась Гвиневра, Леодоган клятвенно заверял совет и фею, что будет мирно-мирно жить, заберет Агату, и они будут просто…обитателями герцогства и уж точно никогда не полезут в дела молодой хозяйки и Ланселота.
-Я не буду больше тебя прощать, - пообещала фея, - узнаю, а я, мой друг, узнаю, приеду и повешу тебя за твое естество на воротах, понял?
-Зачем нам ссориться? – не моргнул глазом Кармелид, - привози моего сына, будь моей…то есть, почетной гостьей моей дочери, оговорился!
И сейчас Кармелид, проносясь мимо них в новую жизнь свою, уверенный в том, что есть у него еще шанс отыграть свои позиции, радостно крикнул:
-Будущий король скоро будет здесь, торопитесь!
А про себя сделал отметку, что эти двое говорят о чем-то…
-Я позабочусь о нем, - пообещал Монтессори, провожая герцога взглядом. – Но я хотел поговорить о другом. Я все думаю, кому была так важна смерть Артура?
-Саксонцам, - Уриен пожал плечами, ледяной червь скользнул внутри него, но он не выдал себя, - врагам…
-У него было много врагов, - признал Монтессори, - но ради власти его не пытались убить, он все равно решал не очень много. Убивать из мести? Уже ближе, но… кому важна так эта месть? Принцу? Он бы не убил Артура так. Он бы его низверг.
-Вы к чему-то ведете? – спросил Уриен, глядя прямо в глаза Монтессори.
-Мне много лет, - ответил советник, - и я знаю, на что толкает людей любовь. Как вы думаете, что сделает фея, если поймет однажды, что вы приложили, а вы приложили, руку к смерти ее дорого брата?
-Причем тут я? – Уриен возмутился и…испугался. Он не мог понять, где просчет.
-Значит, правда вы, - улыбнулся Монтессори. – я проверял вас. Ей…выпало много и выпадет еще больше с этим ребенком. Если вы ее любите – по-настоящему любите, тогда готовьтесь к тому, что не будет легко. И постарайтесь стереть с лица эту притворную грусть, все знают, что вы человек принца де Горра…
-Вы не слишком забываетесь для советника? – усмехнулся Уриен, - осторожнее в словах, ныне люди умирают часто.
-Люди всегда умирают часто, - с достоинством ответил Монтессори, - разница в том, что они нередко успевают что-то сделать до своей смерти. Я готов умереть сегодня и сейчас, но я не пойду докладывать Моргане о том, что вы только что подтвердили. И никто не пойдет. Достаточно уже было смерти и боли. Поспешите же, граф, ваши друзья въезжают в город!
***
Моргана приветствовала гостей от лица старшей советницы. Рядом с нею был вооруженный отряд, она понимала, что с той минуты, как умер Артур и до той минуты, пока не отъедет от Камелота, ее жизнь и жизнь Мордреда, ничего не стоит. Слезы иссушили ее лицо, под глазами виднелись темные круги, которые она даже не пыталась скрыть.
В народе уже прошел слух о том, что принц де Горр – будущий король Камелота, что совет поддерживает это решение и толпа…ожила. Кто-то кричал ему обвинения, кто-то открыто восхвалял его, пока он проезжал на своем вороном коне по выстланной дороге из черных траурных цветов, подготовленной для траурной встречи гостей. За ним ехала карета, из которой, с одной стороны, несмело выглядывала принцесса Лилиан – жена де Горра, она пыталась прочувствовать настроение толпы и с радостью отмечала, что в основном принцу очень рады, а затыкать не очень радостных он умел хорошо. С другой стороны карета была завешана тюлью, в которой притаился лик павшей королевы. Она до смерти боялась, что ее узнают, но толпа – это не всегда порождение одних лишь идиотов и толпа узнавала.
За каретою ехал рыцарь в белых доспехах на светлой лошади – Ланселот. Он явно не был рад находиться здесь, но его держал долг и, к тому же, он хотел видеть Моргану и поддержать ее добрым словом или…молчанием – нередко им хватало молчания. За Ланселотом уже ехали рыцари де Горра, он не сомневался, что после того, как его отряд разметал саксонцев, пролезших на Тракт, с которыми договорился Уриен, и после того, как совет объявит его королем Камелота, столкновений не будет, но он должен был перестраховать себя и Лилиан и сделал это.
Въезд прошел быстро. Мелеагант скорбно склонил голову и выразил свое сожалении об утрате и упрекнуть его в неискренности было нельзя – Мелеагант хотел для Артура совсем другого конца. Лилиан также встретила Моргану, но больше ее взгляд был обращен к Мерлину – фею она…недолюбливала и по сей день. Гвиневра из кареты не показалась до самого двора, а после, завернутая в шаль, вышла и Кармелид, понимая, в каком он выигрышном сейчас положении, обнял прилюдно Гвиневру, забыв про свое недавнее еще отречение от нее. И Гвиневра разрыдалась у отца на груди так сильно, что подбежавшей лее и Леодогану пришлось увезти ее до церемонии прощания на кухню, дабы успокоить ее нервы крепким напитком.
-Прощание завтра, - хрипло возвестила Моргана, глядя куда-то поверх плеча Мелеаганта, - и совет предложит тебе корону Камелота.
-Мне? – изумился Мелеагант, - надо же! Какая честь.
-Некому больше, - ответила Моргана, развернулась и, хватаясь рукою за дверной проем и стену, ушла.
-Она совсем плоха…- Мелеаганту было жаль ее состояния, - она сильно переживает?
-Мордред не дает ей спать. Он утратил спокойствие,- Уриен мгновенно стал объяснять, - Скорбь душит. Советники заладили сначала про то, чтобы корону приняла она, но народ…
-Больше хочет видеть тебя на троне, - тихо закончил Мерлин.
***
Вечер вышел душным. Готовились к похоронам короля, суетилась стража, хватая подозрительных людей, чаще всего страдали барды, которым хотелось пропеть что-нибудь про уже почти выкрикнутое приглашение Мелеаганта к престолу, но принц устроил не только
деятельную подготовку к похоронам, привезя еще и своих бардов. Теперь пели новые песни, которые совсем скоро будут звучать гимнами Камелота.
Мерлин почувствовал, прогуливаясь на балконе, что пение Авалона становится невыносимым. Он оперся о стену, пытаясь тихой молитвой выпросить себе хоть еще несколько часов – страшно было уходить, страшно было раствориться, а еще хотелось увидеть Артура в последний раз.
-Мерлин? – Моргана тревожно схватила его под руку, с другой стороны его подхватил Мелеагант, а голос Лилиан тревожный и звонкий тревожно спросил:
-Вам плохо?
-Время…- прошептал Мерлин, хватаясь за нежную тонкую руку Морганы, - прошу…
-Ты что удумал, друид7 ты что удумал, я тебя спрашиваю? – она с испугом вгляделась в него. – Мерлин, шут ты дряхлый, пень ты трухлявый, ты…
-Мелеагант, - друид взглянул на лицо принца, во взгляде которого уже появилось понимание, - дитя…
Он перевел взгляд на Лилиан – та вскрикнула, понимая тоже.
-Нет, нет, нет! – Моргана затрясла Мерлина за плечи, отталкивая Лилиан, - ну почему сейчас? Ну пожалуйста, не надо…я прошу… я же прошу! Пожалуйста.
Она отшатнулась, сползая по стене, закрывая голову руками, и сотрясались ее плечи от рыданий.
-Так надо, – прошелестел ветер голосом Мерлина, - так…надо.
Он хотел еще многое сделать! Он не успел объяснить Уриену, что будет с Мордредом, почему у него вдруг появился беспокойный нрав, и почему его глаза с рождения просияли тьмой. Он не успел попросить прощения у всех, кому навредил, кому не помог, он не успел проститься с королем…
Он так много жил и все же ничего не успел!
-Прости меня, - прошептал Мерлин, его гнуло к земле.
-Нет! – Моргана вспугнутой кошкой вскочила, Мелеагант успел ее перехватить, - ты не оставишь меня! Ты не оставишь! Не оставишь!
Она зашлась в истерике. Эта истерика была следствием всего пережитого в последние дни. Ей не хотелось смерти Мерлина, но ей и вполовину не хотелось его жизни, как ему самому. Он вдруг подумал угасающим сознанием, что не увидит детей Лилиан и принца де Горра, не увидит, как Камелот и земли де Горр объединятся и какой счастливой, наконец-то, станет Моргана…ничего он больше не увидит.
-Простите всё, - Мерлин последний раз рванулся, простирая руки к задыхающейся от слез и нервного дыхания фее и тело его вдруг ослабело, ветер толкнул старика в грудь и уронил его легко, играючи. Мерлин повалился на пол, но упала лишь его мантия, а тело рассыпалось тысячью серебряных искр и закружились эти искры над балконом, медленно поднимаясь к самому небу, к свету далеких зажигающихся звезд. Он не успел проститься, он так откладывал момент своей смерти. Так хотел еще побыть, что забыл о неотвратимости и быстроте ухода. Теперь Авалон забрал его сам, если Мерлин не пришел по своей воле – Авалон распорядился.
Моргана упала на колени, тут же, ничком всхлипывала Лилиан, успевшая привязаться к друиду, Мелеагант бережно поднял его мантию и был очень рад, что в темноте никто, кроме звезд, не видит его слёз…
Предстояли похороны.
Глава 87
Королевское кладбище не вмещало всех желающих проститься с королем Артуром. Не все его знали или видели, но любопытство – а какой он был? – гнало всех жителей Камелота, окрестных деревень и даже герцогств и графств на похороны. В эти дни королевство заполнили гости, повсюду был шум, звонили тяжелые набаты, звучали схожие слова с площадей и улиц, но хоть слова были знакомы и понятны – жители разных земель говорили немного по-разному, например жители севера говорили быстрее, рубленее, а те, кто пришел с востока говорили медленнее, чуть растягивая слова. И всюду был шум. И некуда было деться от любопытствующего взгляда и напряжения, которое висело в воздухе.
Ни для кого не было секретом, что Мелеагант примет корону Камелота, которую ему предложит совет, и, хоть большинство это устраивало, все же кровь потекла, даже учитывая то обстоятельство, что Артур еще не ушел в землю.
Кто-то пытался стянуть свои армии к Камелоту, барон Милот отказался присягать на верность кому-то, кроме Гвиневры, как он считал, несправедливо изгнанной. Но не успел Кармелид даже подумать что-то по этому поводу, как Моргана сразу сказала:
-Даже не думай, Леодоган, порву и не пожалею.
И он предпочел не думать. Пока. Однако все же отправил тайного посла к барону с искренними признаниями в дружбе и радостью в поддержке. Послу же не было дано доехать до барона, потому что ехать пришлось через Тракт, а на Тракте случается всякое…
Но это было еще не самое страшное волнение. Кто-то откровенно пытался призывать Моргану на престол из народа, говоря о том, что у нее есть сын от короля Артура – Мордред и она должна быть регентом до его совершеннолетия. Моргана морщилась, словно от боли, плотнее куталась в траурные одеяния и делала вид, что не слышит обращенных к ней позывов.
На Мелеаганта было совершенно два покушения, ясное дело, неудачных. Одного разорвали Тени, когда убийца пролез в замок, миновав стражу. Моргана в тот же день распорядилась казнить не только дозорного на стене, который позволил влезть убийце, но и командира отряда, которому он принадлежал.
Люди же принца де Горра прибывали. На похоронах короля Артура, которые принц де Горр посетил и даже возложил на могилу Артура – еловую ветвь, сделанную из серебра – знак прощания и уважения, люди Мелеаганта явно прибавили в численности.
Моргана стоически вынесла прощание, еще более стоически выдержала она и то обстоятельство, что на нее саму попытались совершить покушение – какой-то крестьянин вылетел на нее из толпы с ножом, и был тотчас перерублен лихим ударом Ланселота ровно пополам. Моргана даже не дернулась.
Гвиневра все время куталась в плащ, боясь быть узнанной, но Кармелид выдавал ее присутствие с головою – он чуял, что и Мелеагант, и Моргана – расположены к его дочери, а значит и самому нужно преодолеть отвращение к ее любви к Ланселоту и всем видом демонстрировать раскаяние и общую любовь.
Лилиан тоже старалась держаться в тени. Она боялась огромного скопления людей, особенно не настроенного дружелюбно… да, это недружелюбие не проливалось конкретно на нее – толпа вообще пока не поняла, что это за девушка такая, похожая на настороженного зверька,
опасающегося сделать какой-нибудь шаг, но толпа не злобилась на нее – это явно была не Гвиневра, за которой стоит отец, это была не Моргана, которая творила все – это была какая-то сила, прежде невиданная…
