-Кто он вам? Муж?
-Брат…- выдыхает Тамлин, ее глаза закатываются и она теряет сознание.
Тотчас ее куда-то уводят, под навес лавочки. Толпа жестока, но стоит ей отвлечься от кары, так тут же в ней возникает отдельные сострадания и сочувствия. Ей подадут воды, ей подадут успокоения и утешат, как смогут, но в сердце Тамлин огонь мести. Слепая ярость и одна мысль «это всё из-за Морганы. Это все из-за Морганы…»
Гифлет ведь так сказал? Он не стал бы лгать. Значит, Моргана заплатит!
Маркус последний. Он сам становится на колени, сам кладет голову и прижимает ее плотнее, чтобы палач не промахнулся и смог отрубить голову с одного удара. Палач коротко кивает ему, поощряя смелость, но на деле – это усталость. Маркус бегал от смерти и за нею, но это все было пустым. Он точно знал, что однажды умрет за Мелеаганта.
Три головы по очереди показывает палач толпе. Он поднимает их за стриженные волосы, Безымянному отвешивает пощечину…
И щека краснеет.
Но головы уже летят в общую корзину, тела сваливают в ту же позорную телегу, тревожно звучат колокола, народ расходится по праздничным гуляниям.
Лилиан смотрит в спину удаляющемуся Мелеаганту и понимает, что отныне ее жизнь не будет прежней.
***
Ланселот устроил все сундуки Морганы в сопровождении, получалось теперь, что сам Ланселот должен был ехать на коне, Моргана, Гвиневра и Лея с Мордредом – в карете, а их сундуки – в повозке. В другой же повозке лежало завернутое в саван тело Артура.
До покоев, где оставались Гвиневра и Лея дошли в молчании. У самых дверей Ланселот вдруг дернул Моргану за руку и оттащил в угол.
-Дверь в другой стороне, - напомнила фея, но покорилась, опыт научил ее, что Ланселот не полный идиот, и у него, скорее всего, есть мотив для такого поведения.
-Ты сможешь спасти Лею? – без перехода спросил Ланселот, понижая голос и оглядываясь на покои.
-Э…не знаю, - честно признала Моргана. – После…Артур умер, понимаешь? заклятие ослабело, но не ушло. Если пытаться… не знаю, Ланселот, не знаю. Я попробую. Леди Озера отказала в помощи Лее, сказала, что не желает умирать или как-то так…
-Я поеду к Леди Озера, - сообщил Ланселот. – Может, она поможет, если буду я.
-Леди Озера – это вариант последний из последних, - фыркнула Моргана, - и я, и Лея – мы учились у Мерлина. Наверняка, что-нибудь сможем вместе.
-А если нет? – упорствовал Ланселот.
-Тогда – леди Озера, - признала Моргана. – Но, скажу тебе откровенно…дрянная она какая-то! нет, ты прости, но я что-то ей не верю. И связываться с ней не хочу.
-Она о тебе также, - Ланселот склонил голову, усмехаясь, - говорила, что ты – интриганка и что тебе нельзя верить. Но, если времени нет, и Лея может пострадать?
-Я ходила с Мордредом, когда был жив Артур, за исключением пары обмороков и постоянного осознания глубины морального падения, я спокойно выносила. Сейчас же заклятие ослабело. – Моргана воззвала к разуму. Разум и для нее был сейчас спасением. Можно было не думать о том, что сейчас Артур лежит, далекий и холодный…
-Просто, - Ланселот помялся, - мне жаль её. Хочется, чтобы у нее все было хорошо. И у тебя. И у Гвиневры.
-Не будет хорошо, - Моргана покачала головой. – Кому-то будет плохо. Уриен любил меня – Лее было плохо. Артур связался со мной – Гвиневре было плохо. Мелеагант пришел – нам всем плохо. Нет, хорошо, конечно, что пришёл, но…
-Но плохо, - рыцарь кивнул. – Но Лея, она молода. У нее нет таких травм, как у тебя. О Гвиневре я позабочусь. О вас с Леей тоже, не подумай, но я ведь не могу дать всё, что вы заслуживаете.
-А мне уже ничего не надо, лишь бы Мордред вырос, а дальше – плевать. Мне нет цели жить, Ланселот! Я жила местью, но отравилась ею и отравила других. Я пыталась жить любовью, и все потеряла. Теперь я просто пытаюсь существовать!
-Тебе пора спать, завтра далеко ехать, - Ланселот отвел взгляд от Морганы, почему-то чувствуя вину перед нею. – Ты…ступай к ним. Лея и Гвиневра, наверное, легли уже. А я – пойду к себе.
-Да, иди, - медленно отозвалась Моргана и повернулась к покоям, но остановилась и коротко бросила через плечо:
-Иногда я задумываюсь, почему именно ты стал…таким. Нет ли тайны в этом? Откуда ты взялся-то такой?
-От воспитания леди Озера, - фыркнул рыцарь, радуясь, что Моргана не видит его лица.
Часть 68
Гвиневра просыпалась с криком ужаса четыре раза в ту странную ночь, что паутиной упала на Камелот и принесла с собою грядущее расставание с замком. И Лея, и Моргана лежали без сна. Лея относила просыпающегося Мордреда к кормилице по первому его писку, а Моргана усиленно изображала спящую, когда Лея проходила мимо.
Но когда Гвиневра с криком проснулась в первый раз – обе женщины отреагировали одинаково – притворились, не сговариваясь, что не слышали и не знают ничего, в унисон ровно задышали, заворочались «во сне».
Гвиневра села в постели, оглядела угадывающиеся в ночи их тела, вздохнула, перевернула подушку и попыталась снова заснуть. Сон принял ее в свои объятия до следующего кошмара и следующего вскрика.
На этот раз реакция оказалась более живой. Лея поднялась на локте и шепотом спросила у пробудившейся Гвиневры:
-Чем помочь?
Гвиневра извинилась за разрушенный сон и снова улеглась. Моргана уже не изображала спящую и прошипела «сквозь сон» что-то среднее между успокаивающим словом и проклятием.
Но на этот раз тишина была недолгой. Гвиневра вскрикнула и снова вскочила. Заворочался Мордред, и Моргана швырнула в сторону павшей королевы подушку. Лея, избегая возможного конфликта, торопливо взяла младенца из колыбели и потащила его к кормилице.
-Прости, - чуть не плача, - выдохнула Гвиневра и сжала зубы до боли, чтобы сдержать слезы.
-Ничего, - злость Морганы улетучилась. Она устало вздохнула и повернулась на другой бок, - засыпай, ладно?
На этот раз сон сморил уже Моргану, но Гвиневра вскрикнула снова. Моргана выругалась уже в голос, поднялась с постели и увидела, что Лея не вернулась еще с Мордредом – ну и правильно.
-Прости, пожалуйста, - прошептала раздавленная Гвиневра, - я не хотела.
-Знаю, - Моргана была специалистом в образе кошмаров (сколько она перевидала!) а потому злиться не стала. Села на край постели Гвиневры и приказала:
-Ложись, накрывайся одеялом!
Гвиневра покорилась. Так ей было проще. Она давно понимала то, что не может распоряжаться своей жизнью и сначала ей указывал отец, потом Артур, теперь Ланселот взял на себя полную ответственность за жизнь… Моргана не лишняя. Гвиневра чувствовала, что сама не сможет нести груз ответственности за себя, потому что не обучена решать так, как это делала та же Моргана.
Ей не понравилось жизнь у Мерлина, и она сбежала, ей не понравилось на Острове Фей, и она скрылась него, её не устроил Артур, как король и вот…Артур мёртв.
Гвиневра испуганно вжала голову в плечи, когда рука Морганы легла её на плечо поверх одеяла, но фея только погладила её по плечу и по голове и тихонько запела:
-Заплетаю я сказки в косу…
С каждым словом, что срывалось с ее губ и растворялось в жадной тревоге ночи с кончиков пальцев соскальзывали бусинки силы, что забирались в Гвиневру и усыпляли ее, забирали ее беспокойство и ее кошмары, забирали от нее к Моргане. Моргане были не страшны ночные ужасы, не страшны бессонницы и утреннее состояние разбитости после неудачной ночи, но вот Гвиневре они были бы в новинку. Она привыкла не спать только от любви и томлений, не спать от страха и ужаса она не привыкла.
Наконец Гвиневра задышала ровно и спокойно, унесенная заклинаниями и песней в далекий и светлый мир, а Моргана поднялась с ее постели и легла к себе, положила руки под голову и бесцельно уставилась в потолок, ожидая рассвета.
Рассвет пришел. С его лучами проснулась Гвиневра, а Моргана с удовольствием сбросила с себя притворство сна. Лея вернулась с Мордредом, видимо, решив заночевать подальше от беспокойной Гвиневры.
В молчании привели себя в порядок, также в молчании позавтракали, не выходя в столовую.
-А с Мелеагантом мы прощаться будем? – робко спросила Лея, когда все, что оставалось – ждать Ланселота.
-Ага, - саркастично усмехнулась Моргана, - он же, бедный, не переживет иначе.
-Это неуважение к королю, - тихо заметила Гвиневра, хотя по ее посеревшему лицу было понятно, что она скорее бросилась бы на меч, чем предстала бы перед Мелеагантом.
Моргана не ответила. Наконец, явился Ланселот, который, в отличие от женщин, нашел в себе силы зайти и известить Мелеаганта об отъезде. Король, впрочем, пожал плечами:
-Удачной дороги, выходит?
И тон короля был безразличным. Но Ланселот не был еще так образован и обучен двором, чтобы понять, что в безразличии порою кроется больше чувств, чем можно думать. Мелеагант не хотел, чтобы они уезжали, не хотел, чтобы они пропускали его триумф, да и так, пока они были в замке, было ощущение у него, что он находится в кругу близких и родных людей. И Лилиан не было так одиноко. Иллюзия большой семьи создалась у короля, но он остался холоден и жесток к себе, чтобы не позволить ослабеть образу властелина.
Собрались быстро и решительно. Без криков и споров. Вышли во двор, где уже стояла готовая карета и повозка с вещами и еще одна – с телом Артура. Сопровождала процессию группа воинов, когда-то служивших под началом Ланселота и любезно выделенная для охраны в пути Мелеагантом.
-Я, пожалуй, верхом, - неожиданно сказала Моргана. Гвиневра в ужасе взглянула на нее – сама павшая королева боялась лошадей и для нее поездки верхом, еще и добровольные, были где-то на одном уровне с победой в рыцарском турнире.
Лея же отреагировала иначе. Она взглянула на Моргану и заметила, что фея облачена в костюм всадника, а не в платье, значит, решила уже давно. Гвиневра попыталась остановить и
переубедить Моргану, но Лея дипломатично втолкнула ее в карету и села, держа на руках Мордреда. Что до Ланселота – он даже не удивился.
Лошадь привели сразу, словно кто-то угадывал желание Морганы. Она забралась в седло быстро и ловко, натянула поводья…
С замком прощаться официально они не стали. Гвиневра тихонько заплакала, пряча слезы в кружевной платочек, глядя из окна своей кареты на оставляемый, конечно же, навсегда, замок. Лея вся ушла во внимание к Мордреду, так было проще, так было легче…
Моргана подняла голову вверх, пытаясь увидеть с земли ту крышу, на которой однажды сидела вместе с Мерлином, любуясь закатом и спасаясь от очередной пирушки Артура, которая плавно перетекла в совет. Ланселот мрачно оглядывал окна, хищно касался взглядом дверей, чувствуя, что если расставание и не будет вечным, то выйдет уж всяко долгим.
Моргана махнула рукой, не то, прощаясь с кем-то, не то просто отгоняя свет вокруг себя. Ланселот тотчас проследил за ее движением и увидел, что в одном из верхних окон мелькнула черная тень.
Рыцарь с иронией взглянул на Моргану, но та едва заметно покачала головой, давая понять, что не настроена, обсуждать такое прощание Мелеаганта. И вообще…
-Пора! – громко сказала она, но хоть и прозвучало фальшиво, Ланселот услышал в ее голосе то, чего давно ждал – он услышал в ней какую-то поднимающуюся силу.
Она круто развернула лошадь, пришпорила…
Назад дороги не было. Впереди – герцогство Корнуэл, ее дом, который она отдала Ланселоту и в который все-таки возвращалась…
***
Сколько на свете дорог? Кто-нибудь считал? Кто-нибудь вообще может их сосчитать? И каждая из них может вести к краю, к обрыву и к горе собственной славы.
Но каждая дорога так или иначе – жива. По дороге, на которой ранним утром началось движением кареты и сопровождения из Камелота в герцогство Корнуэл, когда-то шли армии. Это были войска отца Морганы – герцога Корнуэл. Они шли в последнюю дорогу, на битву с саксами, и яростно блестели их доспехи, гремели щиты. И никто не знал тогда, что обратно по этой дороге не вернется никто, а что еще интереснее, навстречу им, объездными тропами ехал Утер Пендрагон, в облике герцога Корнуэл. Он ехал совершить предательство собственной чести и повернуть историю не только своего рода, но и Камелота.
Но дорога не могла поведать об этом Моргане.
Как не могла поведать она Ланселоту о том, что по этой дороге однажды бродил его десятилетний брат в поисках заработка или куска хлеба для своего брата – двухлетнего Ланселота и для молодой вдовы, что бралась за самую черную работу, чтобы прокормить детей, чтобы выжить, или хотя бы – дать выжить им. Но она не смогла.
Ланселот считал, что его брата замело где-то подле деревни, в которой они тогда…существовали. Но это было не так. Его брат не пошел в деревню за подаянием, потому что
знал, что это не поможет. Он направил шаг свой в город, именно по этой дороге и шел долго, и падал, и в глазах его темнело, а под одежду забирался холод и снег противно скрипел, словно ломался позвоночник у костей снега.
Ланселот считал, что его брат умер, но это было заблуждением. Он упал, но его подобрал возница. Подобрал, отвез в дом, отогрел, как мог и накормил, чем сумел. Но от потрясения десятилетний мальчик не мог вспомнить ничего, ни имени, ни деревни… память вернулась к нему лишь через полгода, и когда он сумел вернуться до своего дома, то обнаружил, что никого нет. Ланселот был на воспитании у леди Озера, а мать сошла в могилу.
И тогда этот повзрослевший мальчик научился воровать и выживать. Он переменил десятки имен, добрался до одной земли, до другой. В конце концов, когда ему было семнадцать лет, он оказался в графстве Мори, куда привела его дорога, под именем Гарсон, то случай свел его с маленькой еще девочкой – тонкой и юркой, как ящерица, танцовщицей. Звали девчонку Леей, и она обладали всеми качествами для воровки…
Так Лея, Гарсон и еще несколько уличных побродяг объединились в детские банды. Пока однажды Лея не попалась на воровстве, и за нее не заступился граф Уриен. Граф Уриен стал героем и любовью для Леи на всю жизнь, он вернул ей приют у Мерлина, настоял, чтобы она прекратила бродяжить, но Лея не знала, что Уриен занялся отловом беспризорных по своей земле. И вскоре настиг и Гарсона. Граф определил ловкого и изворотливого юношу в солдаты, где Гарсон быстро поднялся…
Но Ланселот не знал всего этого. Полной картины не знал ни Гарсон, ни Уриен, ни Лея. Каждый имел лишь кусочек картинки, и только дороги знали всё. Они знали каждый след…
Знали и не могли поведать.
Гвиневра же смутно припоминала, что по этой дороге ее везли «в королевы», в счастливый путь. Здесь ее приветствовали, здесь ей дарили подарки. Она помнила, что тогда было много цветов и знамен, и шелка. Тогда она думала, что все будет счастливо и легко, что все будет только ее, и что…
И теперь ничего из этого не свершалось. Они – разбитые, раздавленные, потерявшие, ехали назад в странном составе.
Моргана и Ланселот никогда не стали бы друзьями, если бы не оказались в хитросплетении плохого управления Артура, интриг Морганы и Мерлина и желания любить от Ланселота. Дикое сочетание фактов и случайностей свело две судьбы в одну теперь уже дорогу. Лею тоже не ждала такая судьба, по которой танцовщица теперь двигалась. Мерлин гадал ей по линиям руки и видел, что ее ждет слава при дворе короля, удачный брак, двое детей и счастье без измерений.
