-Тебе их не жаль? – Мерлин не выдерживает. Он не понимает, когда смерть стала для Морганы привычным делом.
-Почему мне их жалеть-то нужно? – удивляется она. – Не жаль, они держали меня на острове, мучили. Я освободилась, Мерлин!
-Леди Озера пела по каждой погребальную молитву! – Мерлин сам не знает, зачем говорит это, но чувствует, что должен.
-Ладно, - соглашается Моргана, пожимая плечами. – Она, кажется, тоже начала подбирать детей с улицы?
-Ланселот не с улицы, он из не самой худшей семьи, - спорит Мерлин, обхватывая голову руками. – Она подобрала его, спасла и обучает!
-Ладно, - в третий раз безразлично отзывается Моргана и отодвигает опустевшую кружку от себя.
-Моргана, - проходит пять минут прежде, чем Мерлин снова решается заговорить, но Мерлину кажется, что прошла жизнь. – Я могу устроить твою жизнь, вернуть тебе титул герцогини, выдать замуж, привести ко двору…
Он не договаривает, но уже знает, что ничего хорошего не услышит в ответ. Глаза опасно блеснули…когда-то алмазный блеск, сейчас суровый – серебряный.
-А не пошел бы ты…- отзывается она и поднимается из-за стола в раздражении.
Дверь распахнулась порывисто. Моргана отскочила от окна, испуганно вглядываясь в дверной провал…
-Моргана, Ланселот! – позвал Голиард, явившийся в золотом доспехе и сопровождении верных рыцарей, - выходите. Ваше величество…
Насмешка! Последняя насмешка, укол жалкой человечности.
-Ваше величество, не извольте беспокоиться, вами займутся позже!
Артур даже не делает попытки подняться, кажется, обессилев от муки ожидания, он даже рад какому-то движению, но не может даже выдать себя.
Моргана мешкает, что-то начинает искать, но на деле лишь беспричинно суетится, отводя взгляд ото всех, кто есть в этой комнате.
-Ланселот, - понимающе зовет Голиард рыцаря в коридор и оборачивается к Моргане, - две минуты!
Ланселот смущенно кивает Артуру, но не натыкается ни на какую реакцию, и просто уходит в коридор с явным намерением дождаться Моргану, чего бы это ни стоило. Голиард выходит следом за рыцарем и прикрывает за собою дверь…
Едва дверь закрывается, Моргана бросается к креслу Артура, он не сразу успевает ответно обнять её, но его руки крепки, хоть и дрожат, он обнимает сестру, пытаясь передать в этом объятии все, чего не мог никогда выразить словами.
-Прости меня, прости меня, прости меня…- чьи слова, чьи губы, чьи пальцы – уже не разберешь, все сплетается в последнем миге. Шепот, робкие поцелуи, касания – оба понимают, что даже если выживут оба, даже если ничего не случится, час их расплаты за все близок. Это репетиция их
общего Страшного Суда, того дня, когда Артур будет вынужден покончить с собой, чтобы Мордред не стал отцеубийцей и не был проклят..
–Прости меня!
-Перестань.
-Позаботься о нашем сыне…
-Все будет хорошо, мы справимся. Ты будешь жить.
Нет уверенности…хотя, странно, ведь разум подсказывает им обоим то, что воссоединение, хоть и изувеченное, отравленное вечным страхом и пеплом, близко, что Мелеагант не убьет Артура, позволит ему уйти, но никогда, никогда они не поддадутся словам утешения…
Оба знают, на своем же опыте знают, как хрупка любая нить обещаний и мечты. Артур мечтал о величии Камелота, об империи, о любви. И получил в подарок от судьбы переворот, ненависть и жестокость любви к сводной сестре, и потерю трона для сына.
Позор! Стыд! Страх!
Часы на городской башне бьют дважды. Странный гул по голове – пустой звук, тягучий и надрывный, больно дышать и больно думать.
Хочется никогда не отпускать руки самого ненавистного и самого любимого существа. Хочется остаться так, в объятиях вечности, остаться так, как остались любовники под завалами извергшегося Везувия, погибшие в объятиях друг друга…
-Я люблю тебя.
-Прости мне…
Робкий и деликатный стук в дверь. Голиард когда-то был человеком, понимает важность минуты, но он итак дал уже куда больше, чем мог позволить.
Моргана выходит, не пряча слез. Они обещали друг другу встречу, а на каком берегу жизни и когда – это уже неважно, чтобы ни стало, они связаны нитью более крепкой, чем любовь, они связаны ненавистью.
Ланселот приобнимает Моргану. Она берет себя в руки, спрашивает, глядя на Голиарда:
-Где мой сын? А королева?
-Сын в детской, - отзывается Голиард. – Ланселот, вы со мной, Ригер, вы ступайте с Морганой в детскую…надо, проводят!
Ланселот хочет протестовать, но она молчит и протест проваливается. Моргана уходит с рыцарем, на которого ей в общем, сейчас плевать…
А в замке уже кипит жизнь. Бегут последние отряды сопротивления, вызванные, по их мыслям, самим королем, бегут слуги, торопливо разнося вести, бегут, спешат…
А на улице крики и алые зарева пожарищ. И духота, ужасная духота!
Ригер ведет Моргану не тем путем, которым ходила она сама, но Моргана не думает об этом. Ей плевать. Она не чувствует над собою неба, а под ногами камня. Она идет, идет по ниточке, на ощупь, устав, наконец, драться.
И это её ошибка.
Самое опасное в перевороте то, что он раскалывается. Появляются противостояния, которых быть не должно и эти противостояния принимают совсем недружелюбный характер. Моргану обожали или боялись, опасались и считали заступницей, но Моргана, как бы и что не говорил Голиард, для многих виделась опасной частью, опасной силой. У некоторых были с нею счеты, у некоторых - откровенное желание выслужиться перед новым королем, покарав его семью…
Голиард предвидел это частично. Он спрятал в одной маленькой тайной комнатке Гвиневру, Мордреда, Леди Вивьен и Леди Тамлин, попавшую по месту нахождения в такой переплет судьбы случайно. Знали об этом немногие, но Ригер был одни из этих немногих. Он полагал довести Моргану до этой комнаты, постучать к женщинам и убить всех.
И так закончить историю Пендрагонов.
А Моргане было слишком плевать на себя, чтобы подумать, она расклеилась и разбилась снова.
Моргана, спотыкаясь, огибая повороты и лестницы, шла за Ригером, глядя в пол, чувствуя, как к горлу подступает отвратительная тошнота.
У пиршественного зала, когда Ригер пошел налево, в сторону каморки, где не так давно Моргана наткнулась на тело леди Эллен, фея вдруг подняла голову, чтобы убедиться, где идет, хотя прежде эта мысль даже не приходила ей в сознание…
Она увидела проблеск плаща Мерлина под лестницей. Она дрогнула, замерла…
-В чем дело?- грубо спросил Ригер, раздосадованный остановкой – идти совсем немного, только вот повернуть за угол.
Моргана молча смотрела на сопровождающего, вырывая пальцы из его руки.
-Дрянь! – выдохнул Ригер и ударом кинжала, ударом убийцы скользнул по телу Моргану…
Какие боги и демоны берегли эту женщину? Какие силы висели над нею? удар пришелся по корсету, тормозя выпад, но это не все. Совсем не все.
Никто не понял, что произошло. Моргана не поняла, перепуганная и легко порезанная, медленно смотрела на платье, заливаемое кровью и никак не могла поверить…
Не поняла Гвиневра, выглядывающая с розовощеким Мордредом на руках из-за маленькой дверцы, прячась за колонной и явившейся, видимо, на какой-нибудь шум…
Не поняла Вивьен, закрывающая Гвиневру могучем грудью.
Не поняла Тамлин, среагировавшая быстрее убийцы на каком-то странном уровне чувств, вонзившая корсетный нож в его спину.
И даже сам Ригер, обожжённый сталью, медленно смотрел на Моргану и оседал на пол, не в силах поверить…
***
-Расскажи мне, - потребовала Лилиан, обнимая Лею за плечи, хоть та и успокоилась, но мелко подрагивала, словно бы готова была вновь разреветься.
-Ты…- Лея дернулась особенно сильно, но не заплакала. – Ты меня осудишь.
-Я живу с Мелеагантом, - напомнила Лилиан, - осуждать – это не ко мне.
Лея попыталась улыбнуться, но произнести и слова так и не могла.
-Ну же! – подбодрила целительница. – Скажи мне, как так вышло? Как вышло, что твой ребенок – проклят?
-Я…- Лея вытерла руками глаза, красные и опухшие от слез, - Лилиан, я была любовницей Артура где-то месяц.
-Ну, бывает, - пожала плечами Лилиан, - мы давно выяснили, что за существо Артур, это, конечно, не самый высокоморальный поступок, но не за него же мне тебя осуждать!
-Дело в том, что здесь не его вина, - медленно отозвалась Лея, словно бы и не слышала она слов Лилиан. – Я…когда он меня, я испугалась. Вернее, не испугалась даже!
Она упрямо ударила кулаком по столешнице, но удар вышел слабый, Лилиан даже бровью не повела.
-Понимаешь, - попыталась снова заговорить Лея, - я сестра Гвиневры.
-Мелеагант говорил мне об этом, - кивнула Лилиан. – Кармелид связался с одной из своих крестьянок, потом та родила ему тебя, а сама умерла…или как-то так?! а он понял, что в тебе есть сила, отдал Мерлину…рядовой случай.
-Да, - Лея отвела глаза, - но я хотела найти Гвиневру, и, когда нашла, не смогла сказать ей.
-Понимаю, - Лилиан заправила выбившуюся прядь волос за ухо и обняла себя за плечи, - ну, это и не нужно, наверное?
-Я хотела любви отца, любви Гвиневры…- продолжала Лея, которая разохотилась до настоящих диалогов. Так долго она обдумывала, как и что кому расскажет, а теперь, наконец-то, представился шанс, пусть и при самых мрачных обстоятельствах.
-Я хотела любить и быть любимой. Но Уриен выбрал Моргану! – Лея в бешенстве взглянула на Лилиан и та подумала, что земли де Горр портят людей, превращая их в яростных и мстительных мучеников метаний.
-Я хотела, чтобы жизнь дала мне что-то! – выкрикнула Лея и уже тише добавила, - судьба обходила меня! дочь знатного человека? Так нет, бастард! Познакомилась с сестрой, так прислуживай ей! училась у друида магии, так лучшей не стала! Встретила мужчину своей мечты, а он предпочел другую!
-Лея, - Лилиан мягко попыталась заговорить с нею, но вышло неубедительно и даже жалко.
-А он…- шмыгнула носом Лея, - не Уриен, конечно! Но я подумала…как представила, как она его любит, как он её имя по утрам шепчет, а она все пытается свою любовь за своими насмешками скрыть, так ярость…о, Лилиан, если бы ты знала такую ярость! Такую, что топит мысли!
-Знаю, - мрачно и очень тихо отозвалась Лилиан, - вижу её в глазах одного принца…
-Если бы ты знала, каково это, когда кусок стоит поперек горла и хочется сделать хоть что-то, чтобы получить кусочек чужого рая! Признаюсь, я думала соблазнить Ланселота даже, чтобы просто понять, как это, когда жизнь делает подарок! Когда одним все, другим ничего…но Гвиневра моя сестра, как бы ни было, и Ланселот не самый плохой человек.
-По сравнению с некоторыми и вовсе – отличный, - согласилась Лилиан. – Но, Лея…
-И я решила, что тогда мне достанется Артур! – в глазах Леи блеснул опаловый лед, и Лилиан поняла, что остановить эту безумную можно лишь, если выслушать и не перебивать.
-Ты бы видела её взгляд, - Лея торжествовала забытым триумфом прошлого, потому что не имела настоящего, - ты бы видела,… как он касался меня, я вспоминала её взгляд и думала, что он не с нею, а со мною, что и мне досталось хоть что-то, что я как все, что у меня есть право!
Лея перевела дух и продолжила:
-А однажды проснулась я утром. Рано утром, этот ещё не начал Моргану звать и так мне тошно стало. От себя, от него, от всех. И я подумала тогда, что пора заканчивать. И прокляла…все прокляла.
Лилиан не удержалась от вскрика. Лея печально взглянула на нее:
-Я чудовище, ничем не лучше Морганы! Она написала грех сыну, которого еще не было на свете, а я…прокляла своего ребенка, плод мести. Я не думала, что смогу, я ведь слаба, как маг…
-Ты мать, - отозвалась Лилиан, не зная, как удержать себя от того, чтобы не облить Лею ледяной водой, чтобы избавить её от этого безумного смеха и блеска в глазах. – Ты сильнее, ты пожелала проклятие всем, своему сыну тоже. Наверное, уже тогда ты была беременна, только на совсем маленьком сроке.
-Вот видишь…- протянула Лея, роняя голову на столешницу. – Всё кончено, мой сын – плод проклятия.
-Послушай, - Лилиан помолчала, обдумывая варианты, - сейчас уже поздно что-то менять. Проклятие не снял Мерлин с Морганы, значит, не знал, как и не знал…но он ведь не один!
Внезапно пришедший в голову ответ был идеальной формулой! Лилиан едва не отвесила себе мысленную пощечину, поражаясь тому, как столь простой выход не пришел к ней раньше!
-Что? – не поняла Лея, удивленная её реакцией. – Что? Ты повеселела!
-Конечно! – Лилиан не стала отпираться. – Смотри, у нас в Камелоте не так много сильных магов. Мерлин не поможет. Голиард – это отдельно. Есть Леди Озера…
Часть 57
-Если тебе интересно, большая часть моей прислуги считает тебя сумасшедшей, - Мелеагант заговорил без предупреждений и каких-то намеков на свое появление за спиной Морганы. Но она не испугалась, лишь лениво повела обнаженным плечом, но не убрала руки от витражного стекла, холодившего пылающую кожу.
-Хотя, думаю, тебе неинтересно, - подвел итог Мелеагант, подошел к девушке с небольшим серебряным подносом, на котором покачивались два тонких кубка на длинной ножке, - мне тут привезли фландрийского вина, считаю, что тебе понравится.
-Мне все равно, - Моргана повела снова плечом, пытаясь не то стряхнуть с кожи что-то, не то…
-Крыльев у тебя все равно нет, - ядовито напомнил Мелеагант, - теперь уже и не будет. Ты ведь предала их, бежала, убив…скольких?
-Мерлин сказал, что пятерых, - отозвалась она, удивляя принца, ведь он был уверен, что она не ответит ему. – Они мучали меня, обещали силу, а я к такой силе не гожусь, они терзали…
-Я знаю, - мягко заметил принц де Горр, расчетливо касаясь спины павшей феи как раз в тех местах, где оставались шрамы от очередного «урока». – Я всё знаю. Я видел.
Моргана не стала уточнять, что именно он имеет в виду: шрамы или то, как ее терзали, совсем не желая знать ответ. Сейчас Мелеагант, возможно, превосходит её по мощности, во всяком случае, как маг – точно.
-Выпей, - предложил Мелеагант, сглаживая острый край не приводящего ни к чему разговора, наливая кроваво-красную жидкость в ее кубок, подвигая к ней поближе. – Выпей, Моргана.
Она послушалась. Странное дело, ей – вечной сопротивляющейся силе, бунтующему духу, так легко слушаться и покоряться. Проблема в том лишь, что не всем под силу сладить с нею, не всем можно заслужить её покорность. Мелеаганту удалось – она признала его, пусть ненадолго и вынужденно, пусть лишь нуждаясь в убежище, а ещё больше – обманувшись иллюзорным чувством, но признала!
Моргана берет кубок почти неживыми пальцами, кубок слегка дрожит в ее руке, но она смело подносит его к губам, приоткрывает рот – она не охотница до вина, ей больше нравится эль, но сегодня, в эту самую минуту, она прощается с ещё позицией прошлого. Вино обжигает – непривычно и горько, Моргану передергивает, и странная сладость блаженства от этой горечи попадает в горло…
Мелеагант наблюдает за нею с интересом, присущим настоящему фанатику, безумцу! Он смотрит, склонив голову набок, смотрит за её чувствами и скрепляет её пробу фландрийского своим поцелуем, запечатывая вкус горящей горечи холодноватой и стальной властью.
Моргана не сопротивляется, не имеет возможности и даже мысли об этом не допускает, подавленная и пойманная в его сети, она бессильна, как кролик перед удавом.
