Хлопают двери, лают псы, где-то кричат разбуженные лязгом железа дети, но это пустяки – сегодняшняя ночь будет бессонной. Сегодняшняя ночь войдет в историю. Биения сердца не слышно за лязгами и шумами, но сердце будто бы рвется из груди, торопится жить, рвется-рвется-рвется!
Кто-то выбегает на улицу, приветствует, кричит неразборчивые слова о величии и молится. Отвечая на слова горожан, начинают бить колокола, внося ещё больше суматохи в город. Ночь обижается, подлизывается то к одному, то к другому, заглядывает в глаза, касается плеча, но никто не замечает ночь. Тишина умирает, заползая в самый дальний уголок, а темнота рыдает, стыдливо пряча обнаженное нутро от разгорающихся все новых и новых факелов.
-Предатель! – выкрикивает какой-то старец в длинном сером рубище.
И прежде, чем улица успевает отреагировать, от армии отделяется пара стражников, и Мелеагант с главными своими сторонниками не смотрит даже на то, как ловко те орудуют мечом, навсегда отправляя в сон выскочившего старца.
Это война. Без жалости. И толпа ревет восторгом. И толпа подхватывает клич. Армия идет, готовая убить каждого, кто встанет на пути, но никто и не думает. Верные отряды Артура ждут у самого замка – там будет небольшая битва и ещё большее пожарище. Но это будет еще не так скоро.
Каждого же кто посмеет бросить «предатель» или «узурпатор», толпа уже сама растерзает. У нее есть пример, у нее есть жажда и есть смысл. Колокольный звон выгоняет ночь всё дальше, и она – униженная и оскорбленная отползает все дальше и дальше.
А толпа суетится. Пробудились ремесленники и купцы, священники и торговцы, женщины и дети, старики и молодые люди. Влюбленные и ненавидящие славят короля Мелеаганта, а недовольные либо умолкают, понимая, как опасно выступать сейчас, либо тут же падают сраженные своими же словами.
И нет безразличных. И нет больше спящих. И нет тишины ночного Камелота и самой ночи тоже нет.
Кто-то вбегает в дома явных сторонников Артура, вытаскивает жителей из дома за волосы, сгоняет с постелей и издевается, кто-то сводит личные счеты, воспользовавшись минутой…
Ночь королей – самая страшная ночь для народа. Кровь льется обязательно и никто уже не станет выяснять, для чьего счастья эта самая кровь пролилась. Ночь окончательно сдает свои позиции и уползает зализывать раны куда-то в глушь, но никто и не замечает этого. Звенят колокола башен, воспевая Мелеаганта, народ кричит и ликует, гремят доспехи, лают обалдевшие от шума псы…
Ночь королей! Проклятая и славная ночь! И только Голиард остаётся спокойным в эти часы.
***
Бессознательную Лею привезла из леса леди Трелин. Она объезжала со своими двумя слугами охотничьи угодья Мелеаганта на предмет проверки дорог, а на деле – лишь желала объездить новую лошадь мужа. Муж её лошадей боялся, особенно необъезженных, и она решила и сама проветриться и помочь заодно мужу.
И, как, оказалось, наткнуться на бессознательную Лею.
-Да чтоб вас! – Лилиан от расстройства чуть кувшин не выронила из рук, когда леди Трелин, смешно смущаясь её присутствия, вжимала голову в плечи, пока слуги вносили тело Леи. – Что не так с этим местом?!
У Лилиан были свои поводы для ярости. Она была целителем и никогда не была без работы в земле Мелеаганта, учитывая же то, что крестьянам она почти не помогала – только если всё было совсем плохо и некому было прийти на помощь, когда не справлялись местные знахари. Большая часть её работы, конечно, была для Мелеаганта. Он был самым частым её посетителем долгое время. Ожоги от магических манипуляций, ранения разной тяжести и работа на износ часто отправляли Мелеаганта к Лилиан.
-Ваше высочество, - не выдержала однажды Лилиан, считавшая, что любит Мелеагант совсем невзаимно, - ну что же вы так-то? как…боже, вы себя доведете!
-Может, я хочу чаще тебя видеть! – отшутился Мелеагант и не отшутился одновременно.
Как бы ни было, после того, как Лилиан и Мелеагант официально с точки зрения земель и двора погрузились в свои чувства друг к другу, принц стал уже не таким частым гостем у Лилиан в качестве пострадавшего. Зато появился Уриен. Тот умудрялся постоянно получать не только в пьяных драках при кабаках, куда его приводила попытка заглушить тоску о Моргане, но и от самой Морганы, что пыталась избавиться от его ухаживаний. Один раз даже от Ланселота Уриен несколько получил…
А теперь Лея!
Леди Трелин смущенно объяснила, в какой части леса нашла девушку, но это Лилиан вообще не помогло. Она желала знать, что с танцовщицей не так, а уже потом все остальное. Пришлось отложить дела и заняться изучением.
Лея была без сознания и для Лилиан это было даже к лучшему. Она совершила несколько магических пассов руками, вызывая поверх тела девушки синеватую её же сущность. Здесь, пользуясь таким синеватым вторым воплощением Леи, Лилиан могла изучать тело на предмет заболеваний. Она снимала слой за слоем, чтобы понять причину бессознательности Леи.
Это было долгой процедурой, к тому же – как правило, неприятной для самого пострадавшего, который ощущал по своему телу маленькие уколы холодных иголочек. Большая часть пациентов Лилиан, когда она прибегала к такому методу, не зная, в чем именно проблема по здоровью, не выдерживала это молча, начинала шумно вздыхать и ежится…
Уриен, правда, терпел молча и мужественно. Но у него не было выхода – Лилиан ставила его на ноги быстрее любого целителя, и он снова мог существовать и действовать.
Мелеагант вообще уклонялся от такой процедуры в любом состоянии. То нарочно крутился и вертелся, то начинал шутить, то просто приставал к Лилиан, хватая её за руки, за талию и пытаясь поцеловать.
-Ваше высочество, я вас свяжу! – пообещала Лилиан как-то, уворачиваясь от его рук.
Мелеагант на мгновение остановился, а затем восторженно спросил:
-Обещаешь?
Лилиан, ожидавшая насмешки или ещё какого-то ехидного комментария не сразу сообразила в чем подвох, зато потом с раздражением ткнула его пальцем больнее, чем нужно было:
-Идиот!
Мелеагант откинул голову на подушку и захохотал, наслаждаясь выступившим румянцем на щеках девушки…
Сейчас же Лилиан пыталась понять, что не так с Леей, почему молодая девушка вдруг так потеряла сознание? Не больна ли…
«Кто знает, чем её в этом Камелоте могли заразить!» - подумала Лилиан и продолжала снимать слой за слоем.
-Сердце в порядке…легкие тоже. Желудок…
Физическое воплощение Леи было почти в идеальном состоянии. Она мало употребляла вина, почти не ела сильно жареного и жирного, много двигалась и в принципе была практически здоровой.
Лилиан взглянула на плод – он развивался нормально, чуть подсвеченный синеватым цветом. Все как положено – пока без нарушений.
Второй слой – слой нервной системы, конечно, являлся почти противоположностью первому. Лилиан выругалась, наблюдая за шевелящимися обрывающимися белыми ниточками по всему телу, свидетелей всех поражений и обид.
-Ладно, это поправимо!
Лилиан наскоро парой взмахов руки соединила шевелящиеся ниточки, как смогла и сделала себе заметку, что нужно приготовить для Леи чего-нибудь успокаивающего, но обморок с этим состояние Лилиан не могла связать – тут было что-то другое.
Слой чувств…ну да, здесь всё ясно – много страха, много горя, много тревог. Нужно почистить. Пара взмахов. Тяжелое сложение фигур и вроде бы можно ещё просуществовать.
«Нужно её полностью привести в норму перед родами», - подумала Лилиан, и пошла в следующий слой, пообещав себе, что займётся этим позже.
Слой жизни…ну ничего, здесь тоже почти все в порядке. Так, пара повреждений, но это пустяки – полностью здоровых не бывает, это тоже не могло вызвать потерю сознания.
Дальше и дальше, Лилиан шла глубже, погружаясь в плоть магического воплощения, ища причину обморока Леи. Дойдя до слоя сознания, Лилиан решила всё-таки «включить» Лею не дожидаясь конца процедур, и дернула за один из синеватых огоньков проекции.
Лея включилась быстро, со стоном. Открыла глаза, увидела над собою – себя, только синеватую, обвитую магическим волокном и замерла, вглядываясь…
-Как ты? – спросила Лилиан, мельком отмечая, что Лея вернулась.
-Нормально, - слабо отозвалась она. – А что со мной?
-Не знаю, - признала целитель, разгребая следующий слой. – Физическое состояние в норме, чувства, нервы – терпимо, плод развивается хорошо, проводимость замечательная, я ищу…
-Я…закашлялась, - Лея прикрыла глаза, вспоминая, - и выплюнула что-то кроваво-чёрное.
-А?- Лилиан даже оторвалась от работы. – Что? Но…физическое состояние у тебя лучше, чем моё, честно! Не нашла я признаков болезни! Ах, ты ж…
Лилиан грубо выругалась, её пальцы ловко дошли до последнего слоя – магическая сущность. Вместо синеватого блеска здорового магически одаренного человека, она увидела огромное черное пятно в области плода, расползающееся по телу Леи.
Лея это тоже увидела и вскрикнула…
-Как? Как это…- выдохнула бедная девушка, глядя на Лилиан глазами, полными серебряных слез.- Что это такое?
-Проклятие, - посерев, ответила Лилиан. – Моргана…помнишь, Мерлин сказал, что Моргана не выживет, если родит Мордреда? Что он, связанный её же проклятием забирает её жизнь?
Лея моргнула, слеза выкатилась по её бледному лицу…
-Думаю здесь также, - глухо отозвалась Лилиан, - думаю, оно же…
-Но почему? – Лея в ужасе провела рукой по животу, пытаясь принять мысль о том, что ребенок. Которого она уже ждала и уже выбирала ему имя, убивает её. – Я не Моргана! Я не проклинала его!
-Да знаю! – Лилиан в раздражении швырнула проекцию тела Леи в пустоту, сминая безжалостно всё, что сделала и, чувствуя бессилие. – Знаю! Почему это случилось, не знаю! Может, у Артура кровь поганая! Может, ещё чего! Мерлин нет, боже…как нам быть? Не знаю, Лея. Я буду пытаться, я буду изучать, но я не знаю…
Лилиан зарыдала, упав на колени перед постелью Леи и чувствуя панику, подступающую к горлу.
-Боже!
Лея обняла Лилиан, в её собственных глазах слез не было – она поняла в чем тут дело
Часть 56
Мерлин увидел её сразу. Очень сложно не заметить в дешевом трактире молодую и очень красивую девушку, облаченную в простой, но довольно изысканный наряд. Она сидела в тени, чтобы скрыться от посторонних глаз, но выходило так, что она оставалась на всеобщем обозрении, ведь тот, кто прячется так настойчиво, непременно попадает под внимательный взгляд.
Увидел он её сразу…и сразу же узнал. А как не узнать в юной девушке ту, кому испортил жизнь, ту, что пытался учить, что оставила тебя, которую ты предал так давно и так страшно, что рана никогда не затянется.
Она, кажется, его тоже узнала, во всяком случае, попыталась забиться подальше в тень, но Мерлин не подался на её уловку и приблизился к её месту.
-Добрый вечер, Моргана!
Она взглянула на него пронзительно и яростно, как смотрела пару раз в детстве в минуту особенной ярости, но теперь это был не порыв пары минут, это было постоянное состояние. Кивнула. Как всегда, как привычно, в минуту, когда она не владела ситуацией, начала вести себя чуть развязнее:
-Если кости позволят – садись.
Мерлин сел напротив, пытаясь угадать, когда произошло с ней такое изменение? Он помнил её почти пять лет назад, когда видел её в последний раз. И тогда она носила тугую сложно заплетенную косу, смешно откидывала волосы со лба, сдувала, сразу становясь какой-то не по-детски серьезной, тогда в её движениях была плавность знатной крови, неспешность. Боже, Моргана, что жизнь сделала с тобой? Где твои сложные прически с лентами в волосах и грация движений? Ты стала красива…нет, иначе и быть не могло! Кровь герцогини Корнуэл должна была дать о себе знать, но красота твоей матери – это красота, что должна была увянуть к старости, оставить насмешливый след, это «правильная» и временная красота, от которой мужчины теряют голову, но за которой не всегда могут найти что-то действительно стоящее. Ты же, Моргана, обрела в своих метаниях красоту иную…
Да, Моргана, однажды ты сведешь кого-то с ума, заставишь страдать, потому что красота твоя – темна, она какая-то дикая и волевая, необузданная. Тебе нужен тот, кто будет сильнее тебя, не тот, кто будет носить тебя на руках и обожать, а тот, кто вступит на выбранный тобою путь войны…
Моргана заметила его взгляд и хмуро спросила:
-Я что, так изменилась?
-Да, - честно отозвался Мерлин. Она была старше всех трех его дочерей, и за нее он боялся больше всего.
Конечно, Мерлин понимал, что Моргана его ненавидит и что с нею творится, но он не мог понять, как она выросла так быстро? Как она успела стать настоящей красавицей, расстаться с детской беспечностью и наивностью? Когда это произошло?
-Зачем пришёл?
Она знает…она знает свою ненависть, его трусость много лет назад и хочет уничтожить Мерлина. Она была бездарной ученицей в области предсказаний, но хорошо соображала и понимала, что если нужно причинить боль Мерлину – не нужно его убивать. Нужно найти то, что ему дорого и загубить это, позволяя ему наблюдать закат величайшей его гордости! Моргана стала жестокой, а может быть, не стала сама, а была поставлена жестокой в переплетениях судьбы…
Она понимала или догадывалась, скорее догадывалась, на интуитивном уровне чувств, что Мерлину дороже…кто Мерлину дороже всего. Она сама, Лилиан, Лея и Мелеагант. Лилиан пока под его опекой, он за ней присматривает, Лея тоже, Мелеагант справится, он сильный, а она…первая его дочь, самая старшая, первая, кто растопил сердце друида, ведь до того он не брал к себе учеников в дом жить.
Да, Моргана правильно рассчитала, даже не зная, что сделала это. Она изводила себя и тем изводила Мерлина. Его сердце обливалось кровью, когда он узнавал слухи и вести о Моргане, но ничего не мог сделать.
-Я пришел попросить тебя вернуться в Камелот, - голос Мерлина дрожит, но Моргана итак видит его глаза, а глаза говорят ей больше.
-А не пойти ли бы тебе…- лениво бросает Моргана, но кружку с темно-рубиновым элем ставит на стол довольно громко. Так она всегда выражает ярость. И снова…укол!
Ещё несколько лет назад, совсем недавно, она так ставила кружку с отваром из трав или фруктовые компоты, а теперь – эль. Он плещется…рубиновый, кровавый. Когда-нибудь она будет пить не только душевные силы, но и кровь.
-Моргана, за тобой могут прийти…- Мерлин понижает голос, отгоняя мысли.
-Я убила пару фей, чтобы сбежать, - соглашается она, перебивает, - да. Но они не пойдут за мною. Мерлин, этот мир погубит тщеславие. Они могли объявить награду за мою голову и через час её бы мне уже отрубили, но я сижу здесь, пью, говорю и я спокойна!
-Не пару, а пятерых, - недовольно поправляет Мерлин, не удивляясь, в целом, ответу. Он знал. Он слишком хорошо знал свою дочь!
Да, она не была его плотью и кровью, но была частью его души. Свидетельством, что он живет не просто так и ещё способен на что-то, кроме попытки отодвинуть напророченное.
-Пятерых? – Моргана удивляется…или делает вид, что удивляется. Может быть, не знала всерьез, но Мерлин почему-то понимает, что она предполагала об истинном числе жертв своего побега с Острова Фей, но не хотела знать. – Ладно.
