Также наёмник умолял сохранить ему жизнь, ради его престарелой матери, у которой он единственный кормилец, в ответ обещал молиться за Мелеаганта до конца дней своих, и забыть путь наёмника с Тракта, отдав свою душу за служение богу и высшему благу.
-И сироткам, надо полагать? – услужливо подсказал Уриен, глядя на истерзанное тело пленника.
-Да-да, - покорно закивал тот и сообщил, что откроет и монастырь, и детскую школу, и лазарет и вообще, будет самым ярым последователем Мелеаганта.
Мелеагант выслушал эту часть доклада с темной усмешкой, и вздохнул:
-Я скучаю по временам, когда пойманные наемники, чтобы сохранить свою честь, заканчивали жизнь самоубийством, пронося во рту лезвие или яд, тогда у них был кодекс, правила… по делу что еще?
-Ничего, кроме того, что с нанимателем он виделся в таверне на Тракте, получил сто монет, наниматель назвался Антором.
-И отдали Артура на воспитание рыцарю Антору, - вздохнул Мелеагант. – Мой враг – идиот.
-Еще этот наемник причастен к трем убийствам в Камелоте, двум в Кармелиде, одно в Монтгомери, вооруженное нападение на караван от Ревера до Синуа…
-Да плевать, - Мелеагант прикрыл глаза от усталости. – Мой враг полный идиот, а идиотов нельзя учить, это бесполезное занятие, отнимающее душу. С идиотами нужно поступать иначе…
-Как поступать? – шепотом спросил Уриен, завороженно глядя на Мелеаганта.
-Как они только и понимают, - Мелеагант кивнул каким-то своим мыслям. – Примитивно и пошло, языком грубой силы и не менее грубого страха. Наемника этого, может быть, и жаль, но…нет, все-таки, не жаль. Нужно его казнить. Громко казнить. Жестоко. Так, чтобы люди говорили об этом, так, чтобы боялись, что это повторится, чтобы поняли, что я ничего не оставлю от тех, кто покусится на мою жизнь.
-Сдаюсь, - Уриен развел руками, - что с ним сделать? Сжечь? Четвертовать? Четвертовать и сжечь?
-Это всё…- Мелеагант неопределенно обвел рукой кабинет, словно бы видел все варианты казней, - не то. Знаешь ли ты, Уриен, что делал Нерон, когда проводил какой-нибудь громкий судебный процесс, после которого летели головы знатных вельмож?
-Нет, - честно признался Уриен и почему-то добавил, - но, Моргана знает.
-А знаешь ли ты, - тем же вкрадчивым голосом продолжил Мелеагант, - как поступил император Коммод, когда поползли шепоты о том, что он убил своего отца Великого Марка Аврелия, пожелавшего передать власть сенату, а не сыну?
-Я поищу в библиотеке и отвечу, - хмуро отозвался Уриен, - если тебе не срочно.
-Они оба начали лить кровь, - ответил Мелеагант и, глядя на помрачневшего Уриена, уточнил, - нет, не бойся, я не трону Моргану, у нее вообще есть проблема в виде Артура. Я не трону и Артура. Я хочу, чтобы как много лет назад народ покорился мне. Эти два императора устраивали игрища и гладиаторские бои великих масштабов, кровь лилась, и бурлил песок, не успевая остыть от горячей крови, что лилась на него, шипела и разъедала землю.
-Ты хочешь устроить гладиаторские бои? – совсем потерялся Уриен.
-Я хочу дать народу то, чего он желает, чтобы устрашить его и чтобы он полюбил меня, - спокойно возразил Мелеагант. – Я хочу разнести этот Тракт, все это гнездо из отребья, разбойников, воров и грабителей, разнести самым жестоким образом, чтобы никто не посмел поднять свой нож из этого дня на мою жизнь.
-Ты хочешь уничтожить всех наемников? – ужаснулся Уриен. – Нет, это хорошая идея, но мы же…сами…
-Ничего, - Мелеагант тепло улыбнулся. – В Камелоте процветает нищета, пока король пирует и охотится, Кармелид набивает свою казну, вытягивая деньги из королевской казны, и так поступает не только он. Помнишь, как в «Апокалипсисе»: За то, что они пролили кровь, Ты дал им пить кровь…
-Ладно-ладно, - Мори примирительно поднял руки, - так что за способ, которым ты всех их умертвишь? Колесование? На кресте? Кожу содрать?
-Не знаю, - Мелеагант пожал плечами. – Я не разбираюсь в этом. Пусть решает Палач. Я лишь говорю, что нужна кровь, но способ пусть выбирает он. Одно могу пообещать – на Тракте не останется никого из этого гнезда, никого, кто избежит участи быть казненным, все их лачуги и таверны будут сожжены…в назидание, в ласку, в страх.
Уриен кивнул, хотя и понимал, что мысли Мелеаганта идут дальше произнесенных слов, граф согласился с ним во всём.
***
-Моргана, надо, - увещевал Ланселот.
-Оставь меня! – прошипела фея, отворачиваясь лицом к стене.
-Ничего больше не хочешь?– осведомился рыцарь. – Надо принять лекарство, а прежде – поесть.
-Сгинь! – хрипло отозвалась Моргана.
-Сгину, - пообещал Ланселот, - только вот одну заразу накормлю, напою лекарством и сгину.
-Я не хочу есть.
-Ты не ела уже…да кто знает, но давно. Давай, будь умницей.
-Пошел вон! – Моргана наудачу вытащила подушку и швырнула её за спину, надеясь попасть в Ланселота, обидеть его и прогнать.
Он тяжело вздохнул:
-Ну что ты, как ребенок? Я никуда не уйду, пока ты не съешь хоть что-то.
Моргана не ответила, сжалась в комочек и сердито засопела.
-Ты понимаешь, что я мужчина и, могу, в принципе, накормить тебя силой? – мягко спросил Ланселот, пытаясь не представлять, во что ему обойдётся серьезное противостояние с Морганой.
Снова молчание, лишь сердитое сопение крайне растерянного и потому озлобленного создания.
-Моргана…
Она рывком поднялась и заорала:
-Что тебе? Ну, вот что? Что тебе надо? Уймись уже! вали к своей Гвиневре, на совет – куда угодно! Оставь меня, кусок идиота!
Моргана злобно взглянула на него и снова легла в прежнюю позу.
-Идиотом я себя правда чувствую, - согласился Ланселот, - но ты, знаешь ли, тоже не особенно умна. Вместо того, чтобы раздувать ссору, взяла бы и съела бы что-то уже, я бы ушел, оставил тебя. Так ты ж упрямишься. У вас, Корнуэллов, в предках ослов не было? Это вас роднит с Арту…
Моргана снова поднялась, и это было уже совсем зловещее движением. Она занесла руку и отвесила Ланселоту смачную и звонкую оплеуху. Рука тут же заныла и загорелась ладонь. Голова Ланселота мотнулась в сторону, на щеке его полыхало красное пятно от удара, он коснулся ожога.
-Прости, - буркнула Моргана, осознав, что причинила только что еще одному, неожиданно важному для нее человеку, боль.
-Мне доставалось и сильнее, - спокойно ответил Ланселот, осторожно касаясь щеки. – Могу, зато быть уверен, что ты не пропадешь, хороший удар.
-Очень больно? – Моргана подобралась на постели, словно бы пытаясь, стать меньше и незаметнее.
-Поешь, - очень тихо попросил Ланселот. – И забудем.
От этого тихого голоса стало только хуже. Моргана понурила голову, жалея уже о своем пылком нраве.
-Прости…
-Мелочи, - Ланселот отмахнулся, - помнишь, мы с тобой как-то схватились в лесах на подъезде к Монтгомери? Или как я попал в ловушку в эти дьявольские цветы, или же…да многое было, Моргана, я не растаю от еще одной оплеухи, и даже от парочки, но ты должна поесть.
Моргана кивнула, примиряясь, пододвинулась к краю постели, Ланселот передвинул тарелки с сырными лепешками, картофельным пудингом и тыквенным лангетом к ней ближе, сам налил стакан холодной воды и отмерил нужное количество лекарственных капель.
Моргана честно попыталась поесть, поковыряла вилкой картофель, кое-как прожевала половину сырной лепешки по фирменному рецепту Агаты и, морщась, выпила стакан воды с зельем.
-И это все, по-твоему? – возмутился Ланселот, заметив, что она почти ничего и не съела. – Женщина, ну…какого черта?
-Не могу, - признала она, легла лицом к стене. – Теперь сгинь.
-Ты больше не сестра короля, - жестко напомнил Ланселот, - будешь возмущаться – скажу Мелеаганту, что возлюбленная его покойного названного брата пытается умереть голодной смертью!
Моргана даже на мгновение потеряла способность дышать.
-Испортила я тебя, Ланселот…- медленно признала она. – Шантаж – это не по-рыцарски.
-Зато, оказывается, по-человечески, - заметил он. – Ты раньше могла приказать мне, а сейчас я могу поселиться призраком в этой комнате.
-Тебя ждет Гвиневра, - попыталась избавиться от него Моргана. – Лекарство я приняла. Оставь ужин. Я поем, когда захочу.
-Поему, когда захочу…- передразнил Ланселот, - овощи итак невозможно постоянно есть, а еще и в холодном виде. Женщина, ты точно с ума сошла!
-Лея беременна, - невпопад его словам сказала Моргана.
-А? да, я знаю. Гвиневра передала мне, что Лея поедет с нами – я рад. Но вот что на ней тоже проклятие повисло, как на тебе когда-то…
-Это все моя вина, - безжизненно сказала Моргана и сжалась еще сильнее.
Ланселот шумно вздохнул, видимо, вкладывая в этот вздох все, что он думает о таких напрасных метаниях души, и вдруг, не спрашивая ни дозволения, ни заботясь об этикете, прилег на край её постели.
Моргана поперхнулась сожалениями.
-Забилась в угол, не достать, - пояснил он, не дожидаясь, пока она обретет речь, - успокойся. Моргана, ты говоришь, что ты виновата, но в чем? В том, что полюбила сводного брата, но любовь зла, полюбишь и…Артура, бывает. Ты спасла ему жизнь. Да, Уриен был лучший кандидатом на твое сердце, но сложилось иначе.
Моргана замерла. Повернула голову, укладываясь на руку Ланселоту, но не глядя на него. От его слов становилось легче, не по содержанию, но по сочувствию, которое было в голосе и по заботе – искренней заботе, без требования чего-то взамен.
-Ты не виновата, что Артур попался на удочку Кея. Вы все ошибались. Мы все ошибались на его счет. Ты не виновата. Что ты между любовью к Артуру и народом выбрала спасение народа, потому что Артур загубил бы его, а Мелеагант спасет. Ты не виновата в том, что ты выжила, в том, что ты жива, а…
Ланселот хотел назвать имя, а вернее даже – имена, но вовремя спохватился.
-Другие нет, - выкрутился он,- ты не можешь властвовать над всем миром. Но ты можешь плести свой собственный. Ты начинала партию этого периода жизни с местью, с болью, с пустотой в душе и яростью, ты была никем для Артура, и он даже не знал о тебе. Теперь? Ты любишь, ты любима, тебя уважают в совете и в народе, у тебя есть статус, которой сохранился даже после падения Артура, у тебя есть сын, у тебя есть возможность начать все с нуля, с Артуром, втайне, не боясь осуждений.
Моргана не отвечала.
-И, наконец, не хочу особенно хвастаться, но у тебя появились друзья. Я уж точно тебе друг и я желаю тебе счастья. Да, ты потеряла многое, но разве победы не отбивают хоть что-то от потерь? Разве все было зря? Разве…
Ланселот вдруг подумал, что не в духе Морганы лежать и молчать так долго. Он осторожно отвел голову в сторону, чтобы взглянуть на неё сбоку и с удивлением обнаружил, что она уснула, на его руке, используя ее вместо подушки.
-И для чего я, собственно, всё это говорю…- тихо, не обращаясь уже ни к кому, произнес Ланселот, пытаясь понять, как ему не разбудить Моргану и освободить руку. он предпринял одну попытку, но Моргана зашевелилась во сне, Ланселот торопливо коснулся ее волос, погладил, успокаивая:
-Спи, Моргана, спи. И смотри сны. Только больше не кошмарные, ладно?
Часть 63
-Мне снилась Луцилла Анния… - Моргана резко села на постели, уже не удивившись тому, что оккупировала руку Ланселота и всё-таки провалилась в сон.
-А? кто? – сам Ланселот тоже было задремал, но голос Морганы вывел его забытья. – Кто?
-Луцилла Анния, - повторила Моргана так, словно бы всё он должен был понять с этого имени.
-Ага, - Ланселот переместился с постели в кресло, потерт глаза, - а теперь представь, дорогая Моргана, что не все так образованы. Кто это?
Моргана закатила глаза:
-Боже! Вы – мужчины, только и думаете о битвах да пирах!
-И почему мне кажется, что Мелеагант будет с тобою не согласен? – спокойно спросил Ланселот, и это слегка отрезвило фею, она снизошла до пояснения:
-Был такой римский император…Коммод, о нём ты слышал?
-Сделаю вид, что да, - кивнул Ланселот. – Ну и?
-У него была сестра Луцилла Анния. Когда их отец умирал, ходил слух, что он желает передать власть не то сенату, не то самой Луцилле, имевшей в то время сына и оставшаяся вдовой. Но воля отца, если и была, не была заявлена, он умер. На престол взошел единоличным правителем Коммод.
-Он был плохим правителем? – кинул пробный камень Ланселот, не понимая пока, к чему ведет эта женщина, но пытаясь угадать.
-Ну, это сложно сказать, - Моргана пожала плечами, - он заключил перемирие с рядом племен, остановил захват других земель, довел войну до конца, создал флот…
-Артуру бы поучиться! – не удержался рыцарь, но под взглядом Морганы смутился.
-Потом он поддался в развлечения и разврат, началась страшная коррупция, хищения из казны, торговля должностями, министры менялись так быстро, что их не успевали запоминать…
-А нет, уже поучился, - кивнул Ланселот.
-Его сестра была первой, кто в первый год правления Коммода пыталась устроить переворот. Вышло дурно, заговор сдали, все пошло…по стезе Камелота, и заговорщики раскрылись. Казни последовали незамедлительно, а после Луциллу отправили из столицы далеко…
-Легко отделалась.
-Где и убили, - жестко закончила Моргана и отвернулась. – И я видела ее. Слышала ее шаги по покоям, когда она точно знала, что сейчас войдут стражники и схватят ее, ударят кинжалами – все вместе, чтобы никто не оставался в стороне, чтобы каждый превратился в сообщника.
-А, теперь понял, - Ланселот коснулся плеча Морганы, - не бойся, ты не будешь убита. Мелеагант не станет тебя трогать, он не зверь. Он не так жесток, как ты можешь думать.
-Он даже хуже, - усмехнулась Моргана. – Когда-нибудь ты поймёшь, что Гвиневра никогда не будет прежней, что она боится и вздрагивает от резкого звука, что печаль в ее глазах – это навсегда, и это не творение Артура, это творение Мелеаганта. Это всё его милосердство!
-Любовь исцеляет всё, а я буду любить Гвиневру. Она забудет горечь и печаль, - с убеждением возразил Ланселот. Моргана открыла, было, рот для колкого ответа, но передумала разрушать мир иллюзий, может быть, последних иллюзий Ланселота и сказала другое:
-Если бы Артур был умнее, меня могла ждать участь Луциллы.
-Ум в вашей семье достался только тебе, - развёл руками рыцарь, - за двоих.
Моргана усмехнулась, но не ответила, вместо этого коснулась остывшей уже сырной лепешки, отломила кусочек и съела.
-А что было…с Коммодом? – осторожно спросил Ланселот, уже просто любопытствуя.
-О, против него созрел второй заговор, его хотели отравить, но то ли перепутали чаши с вином, то ли в последний момент струсили, а может и яд не подействовал, Коммод не пострадал. И тогда во время занятия борьбой его задушил его раб по имени Нарцисс. Впрочем, принято считать, что не только раб, но и любовник.
-Гадость, - скривился Ланселот.
-У него в гареме были сотни мужчин и женщин всех возрастов и многих стран, - Моргана пожала плечами и отломила еще кусочек лепешки, - считается, что он испытал все способы разврата, носил женскую одежду, препарировал живые тела…
Ланселот ошалело взглянул на Моргану, та печально кивнула:
-Да, ты всё-таки очень молод и очень веришь в благо человеческое. К слову, этого раба потом отдали на растерзание львам.
