Этот вопрос её не занимал никогда. Но стоило себя увидеть в новом цвете, как вот оно – пришло из ниоткуда!
–Господин считает, что да.
–А как считаешь ты?
Брекста явно попала в тупик. Она не знала, что именно она считает. Потому что иметь своё мнение ей было нельзя. Стефания сообразила это и смутилась.
–Я бы поела, – признала она.
–Идёмте, госпожа! – Это Брексте было понятно, и она с готовностью повела совершенно другую Стефанию по ступенькам лестницы.
Стефания шла, чувствуя себя неуверенно на каблуке, и всё время боялась споткнуться или наступить на платье. Но Брекста помогала ей спуститься и с каждым шагом Стефания осваивалась. Странное творилось в её уме. Ей начинало нравиться её положение…платье, замкнувшее её фигуру в себе, туфли. В которых непривычно, но приятно дрожала нога, и пудра, и ароматные духи, и слово «госпожа» по отношению к себе…
Страшная, губительная мысль настигла её: если церковь больше не дом, может быть, домом ей станет логово Влада?
А затем Стефания обрушилась на себя: надо же! Продалась в убеждениях за какие-то тряпки и слова! Позор! Правильно Абрахам сделал, что оставил её. Не стоит она его переживаний и забот. Духа в ней нет. ничего нет.
–А там что? – спросила Стефания, проходя мимо лестницы, ведущей в подвал.
Брекста оглянулась и ответила:
–Там, госпожа, едят.
–нам туда! – обрадовалась Стефания и сделала шаг по направлению к лестнице. Но Брекста остановила её:
–Там едят другие, госпожа.
–вампиры...– Стефания дрогнула. – Там люди?
–А люди держат коров, – отозвалась Брекста. – Их не убивают, а доят. А потом режут на мясо. Почему у нас должно быть иначе?
–И кого вы там держите? – голод отступал. Стефанию тошнило.
–Тех, кто преследовал вас, госпожа, – Брекста показала в коридор, ведущий прямо. – ужин там, госпожа.
Стефания не двинулась с места. Как загипнотизированная она смотрела на лестницу, уходящую в подвал.
–Те…– она соображала. – Я думала, церковники, напавшие на нас, мертвы!
–Это так и будет, госпожа, – отозвалась Брекста. – Та девушка уже скоро умрёт. В ней мало крови и плохое восстановление. Но вас ожидает ужин.
Девушка? Стефания вспомнила легко. Делин! Делин в плену! Как и остальные. И умирает. А Стефания стоит и смотрит на дверь…стоит в этом платье, и просто смотрит вниз. Её никто не тронет!
Какое странное чувство! Удовлетворение и стыд смешиваются, злорадная мысль: так им и надо! И укор: они церковники!
–испугалась? – то, что Влад возник рядом с нею из пустоты, Стефанию не удивило. Она не дрогнула, когда его холод охватил и без того холодный коридор. – Как ты прекрасна!
–Я…– Стефания заставила себя отвернуться. – Я не знаю.
–твои друзья добрались до Святого сердца. Тебе приятно будет узнать, что там же оказался и ваш отставший Базир?
–Базир? – сердце радостно рванулось. Он жив! Он в безопасности!
–Он твой друг, должно быть? – Влад внимательно смотрел в глаза Стефании. В его глазах пульсировал красноватый огонёк чужой жизни. Брексты в коридоре давно не было. Стефания сомневалась, что её присутствие помогло бы ей, но так было бы спокойнее.
–Да! – выдохнула она. – У меня не так много друзей. Двое.
–Это очень много, – вампир улыбнулся. – У меня был один после смерти. Твоя мать.
–Один уже мёртв…– Стефания вдруг сама криво и нехорошо усмехнулась. Она ругала себя в уме последними словами за то, что не сообразила сразу, а ведь все факты были налицо! Кто мог проникнуть в Церковь Животворящего Креста? Кто мог убить с большой скоростью и исчезнуть? Маг-вампир. А много ли их?
–Смерть приходит подло, – граф взял её руку, но Стефания выдернула ладонь, хотя знала, что если бы он захотел её удержать, она бы этого сделать не смогла.
–Его звали Буне. Он был теоретиком нашей Церкви. Должно быть, ты его хорошо знал?
Многолетняя выдержка позволила Владу не измениться в лице. Он даже не дрогнул. Всё-таки легко уйти от человеческой стороны вопроса, когда тёмная вампирская суть давит тебя не первый век.
Он выдержал. Напрасно Стефания сверлила его гневным взором, напрасно губы кривились её в презрении – всё это ничего не значило для него.
–Знал, – согласился Влад. – Я хорошо знал. Все его знают. У него есть своя слава, и она идёт впереди него. Шла впереди него.
–Он был моим другом! – Стефания смотрела на вампира, не скрывая своей ярости. В эту минуту ей было всё равно, разозлится он или нет, убьёт ли её, выпьет ли кровь. Если бы она взглянула на себя со стороны в это мгновение, то поразилась бы собственной храбрости. Но ей никак нельзя было взглянуть на себя – гнев застилал всё.
–Все мы чьи-то друзья, – проклятого графа и это не смутило. – Я терял своих, Абрахам своих, ты, наконец, потеряла своих.
–Он был моим другом! – повторила Стефания. Буне, его память, его деяния были последним, что держало Стефанию в надежде. Оказалось, что она не церковница по сути своей, а магичка; что родители её были магами, а не погибшими за Крест; что Абрахам, которому она так доверяла, легко оставил её; что Ронове, которого она любила…
Любила?! Стефания сама испугалась этого слова в своих мыслях и тут же перестроила мысль – не любила, нет! но была влюблена. Но и он не сделал ничего, чтобы заступиться за неё. Ладно, Рене, от него и ждать ничего не приходилось. И Абрахам оскорбился – тоже ясно. Но Ронове?..
И во всём этом обрушившемся мире только Буне, память о нём, скорбь о нём была нерушима. А тут какой-то древний кровосос предлагает забыть эту дружбу? Забыть последнее?
–Стефа, – Влад сменил тактику, стал мягче, обходительнее. Он даже взял под локоть несчастную и повёл её по коридору, к недостигнутой прежде обеденной зале. – Стефа, понимаешь, всё немного сложнее. Война, в которую играют церковники и Цитадель, давно уже перестала быть просто войной. Есть солдаты вроде Абрахама, которым не нужна неопределённость и неоднозначность. Они видят врага, они уничтожают врага…
Стефания молча вырвала свою руку и остановилась. Ей не хотелось идти куда-то, не хотелось есть. Платье, восхищавшее её ещё четверть часа назад, неожиданно стало неудобным, стесняющим движения и удушающим.
Влад тоже остановился. В полумраке коридора павшая церковница и древний кровосос стояли друг против друга.
–Не делай глупости! – предупредил граф. Он не был угрожающим или внушающим. Тон его был насмешливым, и от этого ещё более ничтожной ощущала себя Стефания. – Не делай, девочка.
–Я сражаюсь за крест! Ты убил моего…
–А вы убивали моих. Вы убивали моих братьев и сестёр, моих приятелей, моих соратников. Это война, а на войне гибнут обе стороны.
–Буне не убивал твоих соратников! – Стефания не отступала. Она не могла уже отступить. Всё пережитое заставило её стремиться к самоуничтожению и забыть о себе, о страхе смерти. – Он был теоретиком! Он был тихим церковником! А ты…
–И опаснее всех, – спокойно прервал Влад. – Этот тихий теоретик разработал систему, которая заставляет перенаправлять магическую энергию заклинания в ударную силу против мага. И многие из ваших церковников приняли это изобретение с радостью. Многие из вас перестали пользоваться крестами в бою…ты не знаешь этого, а я знаю. Перестали предлагать сдаваться, шли на уничтожение.
Влад умолк. Он смотрел в лицо Стефании, надеясь отыскать в ней сочувствие или понимание. Но не мог!
–Убивать надо вас…– дрожащим от ненависти голосом отозвалась Стефания.
–Прошу прощения? – вампир вежливо огляделся. – Вас?
–Вампиров, магов, ведьм…всех! – Стефания тряхнула головою. – Вы противны богу! Вы противны свету! Вы есть тьма, а тьму надо истреблять!
Вот теперь граф изменился в лице. Сочувственная жалость и печаль исказили его черты, искажение это было неприятным, совсем страшным от того, что лицо принадлежало древней твари, которая должна была уже отучиться от сочувствия и печали. Но вот не отучилась почему-то.
–Пойдём, – тихо промолвил он и указал на неприметную дверь в конце коридора. – Обед откладывается, поговорим.
–Я не пойду! – Стефания топнула ногой. – Я хочу уйти.
–Это не вопрос, – улыбнулся вампир с тем расчётом, чтобы блеснули его клыки. А в следующее мгновение он уже легко сгрёб брыкающуюся Стефанию в охапку и впихнул её в ту самую дверь. Напрасно она царапалась, ломая ногти, пиналась, орала не своим голосом и бесилась так, что на кончиках её пальцев запульсировала сила синеватым огоньком. Ещё мгновение и она бы ударила против воли. Но Влад не дал ей этого мгновения и просто швырнул Стефанию в кресло и сам отошёл к занавешенному окну.
Пока Стефания со стоном растирала ушибленную спину, Влад не проронил и звука, но стоило ей попытаться открыть рот уже для гневной речи, как вампир прервал:
–Теперь слушай. Девочка! Слушай внимательно! Ты выдвигаешь против меня обвинения? Изволь! Я отвечу. Да, я отвечу.
Влад наградил её вампирским взглядом – в глубине его глаз прыгали и пульсировали красноватые огоньки, сила крови, сила греха. Первая сила и самая проклятая.
–Ты говоришь, что магия противна богу? – уточнил Влад. Стефания уверенно кивнула, и он продолжил, – тогда почему бог дозволяет её? Он всемогущ. Ему стереть нас и всю нашу братию проще, чем ты думаешь. Он может всё, зачем ему вы?
Стефания с недавних пор сама думала об этом и потому возразила уверенно:
–Бог испытывает нашу силу и преданность. Тьма не кончится, пока мы сами не победим её!
–Достойно, – согласился Влад, но даже не улыбнулся. – Тогда скажи – как быть с такими как ты и Абрахам? Вы маги. Ты потенциальная магичка, а он совершенный и обученный. Он был в Цитадели. Он убивал церковников, пока не разочаровался в совете магов.
–Мы сражаемся на стороне креста! – выпалила Стефания и осеклась. Возражение вышло слабым.
–Значит, вы хорошие маги? – спокойно поинтересовался кровосос.
Стефания молчала и он продолжил:
–Значит, среди магов есть хорошие, полезные кресту и богу? А как насчёт целительниц, которые помогают людям? Как насчёт тех ворожей, что приходят облегчать боль роженицам?
–Творящий доброе дело маг остаётся магом!
–Тогда выходит противоречие. По твоей логике и тебя, и Абрахама надо сжечь на костре. Вы же маги. И как оно? Не обидно? Ладно ещё он. А ты? Ты до недавнего времени жила прилежной церковницей, верила в бога и в крест…
–Я и сейчас верю! – огрызнулась Стефания.
–Но в твоей крови яд, – Влад даже не обратил на её протест внимания. – И всё. За одно это ты должна умереть. так?
–Я не сделала ничего плохого…– Стефания была слаба идеологически. Спорь Влад с Абрахамом, ему пришлось бы нелегко, оба пошли бы в священные тексты и в память давно прошедших битв. Но Стефания не могла сопротивляться и спорить, она не была уверена в своих знаниях.
–Ра-азве? – удивился вампир и принялся загибать пальцы. – Сбежала с преступниками, сражалась с церковниками, оказалась магичкой, сидишь гостьей у врага, пока твои друзья доблестно клянут Животворящий Крест. И это я ещё не знаю, как обстояли дела до этого, в церкви. Что, безгрешная ты?
–Допустим, – Стефания опустила голову. – Я заслуживаю смерти. Но не за то, что маг, я ведь не знала!
–А если бы знала? Ну вот рождаешься ты с этим проклятием и даром. Рождаешься и всё тут! Ты же не можешь при рождении выбрать цвет волос или глаз. Так что? Давайте убивать голубоглазых за то, что они такие?
–Нет! – Стефания предприняла ещё одну попытку к спору. – Голубоглазые здесь не при чём! Есть маги, что приносят в жертву детей, есть ведьмы, что наводят порчи…
–А есть люди, что убивают ради наживы и насилуют ради удовольствия. Есть церковники, что берут взятки и развращают прихожан…
–А есть вампиры, что едят людей! – теперь уже Стефания перебила Влада.
–Едят людей оборотни, – поправил вампир. – Мы пьём кровь. А люди едят коров и куриц, выращивают их на убой. Такова природа. Сильный жрёт слабого, маги тянут силы из природы, а потом уходят гнить в землю… если ты знакома с миром насекомых, ты бы поняла мою мысль.
–Нет! всё не может быть так, – Стефания говорила это не ему, а больше себе.
–А как по-твоему? – спросил граф вежливо.
–Не так! Вы враги. Вы! А ты убил моего друга!
Влад вздохнул.
–Стефа, как ты упряма. Вся в отца. Он также не умел отступать, даже если ему в лицо доказательствами тыкать… но как угодно. Война идёт не год и не десятилетие. Я помню как всё начиналось, помню, когда магия и церковь, бывшие вместе, бывшие единым целым, пошли друг против друга. Я говорил это и твоей матери, говорил, что помню. Дело было в зависти. Банальная зависть. Люди всегда искали защиту у того, что не понимали. Так к ним сходили ангелы и боги, демоны и духи. Влияние нужно было наращивать, больше влияние больше благ, и когда церковь и жёсткие её каноны стали страшны для людей, стали им неудобны, церковники придумали обвинить магию в предательстве света и бога. Маги, развлекавшие людей на улице фокусами, ведьмы, принимавшие свободно гостей…все они были обвинены без всякого разбора. Люди тянулись к невиданной и свободной силе с большей надеждой, чем к священным текстам. Вампир мог иметь почтение и титул, ведьма могла исцелять в лазарете, а бравый оборотень мог быть гвардейцем короля…
Влад прошёл и опустился в кресло. Теперь он сидел напротив притихшей Стефании.
–Все мы натворили бед. И вы, и мы…все! Но это безрассудство. Будь мы тьмою, будь мы чистым злом, мы бы исчезли. Но люди выгораживают нас, люди идут к нам. Всё ещё идут. Фанатики церкви пугают их больше ворожей и магов. Ты могла видеть даже среди недолгого своего пути, что люди моего края здесь свободны. Они знают меня, а я знаю их. Я контролирую своих, а они не лезут ко мне. Более того, всяких заблудших детишек я отсюда выпроваживаю без укоров и укусов… мне хватает других тел. А рядом со мною Церковь Святого Сердца. Они презирают меня, но не лезут ко мне. Я им не враг, а они мне не враги. Значит, мир возможен?
–Ты вампир. – Стефания исподлобья смотрела на него. – Все твои речи пропитаны смертью.
–Опять! – теперь в голосе кровососа звучала откровенная досада. – Опять ты не слышишь меня! Все церковники глухи или только те, которых я встречаю? Ну подумай…ваш Константин худший преступник, чем какая-то ведьма или маг.
Здесь Стефания не нашла возражений, но продолжила молча сверлить исподлобья взглядом собеседника.
–Стефа, – вампир воспринял её молчание за свою логическую победу, – твоя мать была ведьмой. Твой отец был магом. В тебе есть магия, хочешь ты того или нет. ты видела, как обращаются с Абрахамом на основе этого. И Рене, и тот Ронове…все они знают, что ты маг. Абрахам и вовсе думает, что ты предала его и крест.
–Благодаря тебе!
–Я тебя спасаю! – не смутился вампир. – Но подумай, подумай же! Неужели ты, правда, веришь в то, что к тебе будут относиться тепло, вернись ты к церковникам? Ты видела, как относятся к Абрахаму? Видела. Но у него есть фанатизм, есть опыт, есть слава. Ему прощают. Прощают и всё равно презирают. Даже я боюсь предположить, что сделают с тобой, узнав о том, что ты имеешь яд магии в крови, а ещё находилась у меня в гостях. И не в качестве пищи.
–ты подставил меня…– Стефания распрямилась. Совсем так, как она, когда распрямлялась и Эйша в редкую минуту гнева, но уже через мгновение заходилась смехом. С ней было проще.
–Спас. Ты уже маг. я просто отвёл тебя от тех, кто сгубит тебя. Думаешь, они сберегут твою тайну? Если и сберегут, ты можешь случайно открыться и тогда…тогда тебя уже ничто не выручит.
–Господин считает, что да.
–А как считаешь ты?
Брекста явно попала в тупик. Она не знала, что именно она считает. Потому что иметь своё мнение ей было нельзя. Стефания сообразила это и смутилась.
–Я бы поела, – признала она.
–Идёмте, госпожа! – Это Брексте было понятно, и она с готовностью повела совершенно другую Стефанию по ступенькам лестницы.
Стефания шла, чувствуя себя неуверенно на каблуке, и всё время боялась споткнуться или наступить на платье. Но Брекста помогала ей спуститься и с каждым шагом Стефания осваивалась. Странное творилось в её уме. Ей начинало нравиться её положение…платье, замкнувшее её фигуру в себе, туфли. В которых непривычно, но приятно дрожала нога, и пудра, и ароматные духи, и слово «госпожа» по отношению к себе…
Страшная, губительная мысль настигла её: если церковь больше не дом, может быть, домом ей станет логово Влада?
А затем Стефания обрушилась на себя: надо же! Продалась в убеждениях за какие-то тряпки и слова! Позор! Правильно Абрахам сделал, что оставил её. Не стоит она его переживаний и забот. Духа в ней нет. ничего нет.
–А там что? – спросила Стефания, проходя мимо лестницы, ведущей в подвал.
Брекста оглянулась и ответила:
–Там, госпожа, едят.
–нам туда! – обрадовалась Стефания и сделала шаг по направлению к лестнице. Но Брекста остановила её:
–Там едят другие, госпожа.
–вампиры...– Стефания дрогнула. – Там люди?
–А люди держат коров, – отозвалась Брекста. – Их не убивают, а доят. А потом режут на мясо. Почему у нас должно быть иначе?
–И кого вы там держите? – голод отступал. Стефанию тошнило.
–Тех, кто преследовал вас, госпожа, – Брекста показала в коридор, ведущий прямо. – ужин там, госпожа.
Стефания не двинулась с места. Как загипнотизированная она смотрела на лестницу, уходящую в подвал.
–Те…– она соображала. – Я думала, церковники, напавшие на нас, мертвы!
–Это так и будет, госпожа, – отозвалась Брекста. – Та девушка уже скоро умрёт. В ней мало крови и плохое восстановление. Но вас ожидает ужин.
Девушка? Стефания вспомнила легко. Делин! Делин в плену! Как и остальные. И умирает. А Стефания стоит и смотрит на дверь…стоит в этом платье, и просто смотрит вниз. Её никто не тронет!
Какое странное чувство! Удовлетворение и стыд смешиваются, злорадная мысль: так им и надо! И укор: они церковники!
–испугалась? – то, что Влад возник рядом с нею из пустоты, Стефанию не удивило. Она не дрогнула, когда его холод охватил и без того холодный коридор. – Как ты прекрасна!
–Я…– Стефания заставила себя отвернуться. – Я не знаю.
–твои друзья добрались до Святого сердца. Тебе приятно будет узнать, что там же оказался и ваш отставший Базир?
–Базир? – сердце радостно рванулось. Он жив! Он в безопасности!
–Он твой друг, должно быть? – Влад внимательно смотрел в глаза Стефании. В его глазах пульсировал красноватый огонёк чужой жизни. Брексты в коридоре давно не было. Стефания сомневалась, что её присутствие помогло бы ей, но так было бы спокойнее.
–Да! – выдохнула она. – У меня не так много друзей. Двое.
–Это очень много, – вампир улыбнулся. – У меня был один после смерти. Твоя мать.
–Один уже мёртв…– Стефания вдруг сама криво и нехорошо усмехнулась. Она ругала себя в уме последними словами за то, что не сообразила сразу, а ведь все факты были налицо! Кто мог проникнуть в Церковь Животворящего Креста? Кто мог убить с большой скоростью и исчезнуть? Маг-вампир. А много ли их?
–Смерть приходит подло, – граф взял её руку, но Стефания выдернула ладонь, хотя знала, что если бы он захотел её удержать, она бы этого сделать не смогла.
–Его звали Буне. Он был теоретиком нашей Церкви. Должно быть, ты его хорошо знал?
Глава 32.
Многолетняя выдержка позволила Владу не измениться в лице. Он даже не дрогнул. Всё-таки легко уйти от человеческой стороны вопроса, когда тёмная вампирская суть давит тебя не первый век.
Он выдержал. Напрасно Стефания сверлила его гневным взором, напрасно губы кривились её в презрении – всё это ничего не значило для него.
–Знал, – согласился Влад. – Я хорошо знал. Все его знают. У него есть своя слава, и она идёт впереди него. Шла впереди него.
–Он был моим другом! – Стефания смотрела на вампира, не скрывая своей ярости. В эту минуту ей было всё равно, разозлится он или нет, убьёт ли её, выпьет ли кровь. Если бы она взглянула на себя со стороны в это мгновение, то поразилась бы собственной храбрости. Но ей никак нельзя было взглянуть на себя – гнев застилал всё.
–Все мы чьи-то друзья, – проклятого графа и это не смутило. – Я терял своих, Абрахам своих, ты, наконец, потеряла своих.
–Он был моим другом! – повторила Стефания. Буне, его память, его деяния были последним, что держало Стефанию в надежде. Оказалось, что она не церковница по сути своей, а магичка; что родители её были магами, а не погибшими за Крест; что Абрахам, которому она так доверяла, легко оставил её; что Ронове, которого она любила…
Любила?! Стефания сама испугалась этого слова в своих мыслях и тут же перестроила мысль – не любила, нет! но была влюблена. Но и он не сделал ничего, чтобы заступиться за неё. Ладно, Рене, от него и ждать ничего не приходилось. И Абрахам оскорбился – тоже ясно. Но Ронове?..
И во всём этом обрушившемся мире только Буне, память о нём, скорбь о нём была нерушима. А тут какой-то древний кровосос предлагает забыть эту дружбу? Забыть последнее?
–Стефа, – Влад сменил тактику, стал мягче, обходительнее. Он даже взял под локоть несчастную и повёл её по коридору, к недостигнутой прежде обеденной зале. – Стефа, понимаешь, всё немного сложнее. Война, в которую играют церковники и Цитадель, давно уже перестала быть просто войной. Есть солдаты вроде Абрахама, которым не нужна неопределённость и неоднозначность. Они видят врага, они уничтожают врага…
Стефания молча вырвала свою руку и остановилась. Ей не хотелось идти куда-то, не хотелось есть. Платье, восхищавшее её ещё четверть часа назад, неожиданно стало неудобным, стесняющим движения и удушающим.
Влад тоже остановился. В полумраке коридора павшая церковница и древний кровосос стояли друг против друга.
–Не делай глупости! – предупредил граф. Он не был угрожающим или внушающим. Тон его был насмешливым, и от этого ещё более ничтожной ощущала себя Стефания. – Не делай, девочка.
–Я сражаюсь за крест! Ты убил моего…
–А вы убивали моих. Вы убивали моих братьев и сестёр, моих приятелей, моих соратников. Это война, а на войне гибнут обе стороны.
–Буне не убивал твоих соратников! – Стефания не отступала. Она не могла уже отступить. Всё пережитое заставило её стремиться к самоуничтожению и забыть о себе, о страхе смерти. – Он был теоретиком! Он был тихим церковником! А ты…
–И опаснее всех, – спокойно прервал Влад. – Этот тихий теоретик разработал систему, которая заставляет перенаправлять магическую энергию заклинания в ударную силу против мага. И многие из ваших церковников приняли это изобретение с радостью. Многие из вас перестали пользоваться крестами в бою…ты не знаешь этого, а я знаю. Перестали предлагать сдаваться, шли на уничтожение.
Влад умолк. Он смотрел в лицо Стефании, надеясь отыскать в ней сочувствие или понимание. Но не мог!
–Убивать надо вас…– дрожащим от ненависти голосом отозвалась Стефания.
–Прошу прощения? – вампир вежливо огляделся. – Вас?
–Вампиров, магов, ведьм…всех! – Стефания тряхнула головою. – Вы противны богу! Вы противны свету! Вы есть тьма, а тьму надо истреблять!
Вот теперь граф изменился в лице. Сочувственная жалость и печаль исказили его черты, искажение это было неприятным, совсем страшным от того, что лицо принадлежало древней твари, которая должна была уже отучиться от сочувствия и печали. Но вот не отучилась почему-то.
–Пойдём, – тихо промолвил он и указал на неприметную дверь в конце коридора. – Обед откладывается, поговорим.
–Я не пойду! – Стефания топнула ногой. – Я хочу уйти.
–Это не вопрос, – улыбнулся вампир с тем расчётом, чтобы блеснули его клыки. А в следующее мгновение он уже легко сгрёб брыкающуюся Стефанию в охапку и впихнул её в ту самую дверь. Напрасно она царапалась, ломая ногти, пиналась, орала не своим голосом и бесилась так, что на кончиках её пальцев запульсировала сила синеватым огоньком. Ещё мгновение и она бы ударила против воли. Но Влад не дал ей этого мгновения и просто швырнул Стефанию в кресло и сам отошёл к занавешенному окну.
Пока Стефания со стоном растирала ушибленную спину, Влад не проронил и звука, но стоило ей попытаться открыть рот уже для гневной речи, как вампир прервал:
–Теперь слушай. Девочка! Слушай внимательно! Ты выдвигаешь против меня обвинения? Изволь! Я отвечу. Да, я отвечу.
Влад наградил её вампирским взглядом – в глубине его глаз прыгали и пульсировали красноватые огоньки, сила крови, сила греха. Первая сила и самая проклятая.
–Ты говоришь, что магия противна богу? – уточнил Влад. Стефания уверенно кивнула, и он продолжил, – тогда почему бог дозволяет её? Он всемогущ. Ему стереть нас и всю нашу братию проще, чем ты думаешь. Он может всё, зачем ему вы?
Стефания с недавних пор сама думала об этом и потому возразила уверенно:
–Бог испытывает нашу силу и преданность. Тьма не кончится, пока мы сами не победим её!
–Достойно, – согласился Влад, но даже не улыбнулся. – Тогда скажи – как быть с такими как ты и Абрахам? Вы маги. Ты потенциальная магичка, а он совершенный и обученный. Он был в Цитадели. Он убивал церковников, пока не разочаровался в совете магов.
–Мы сражаемся на стороне креста! – выпалила Стефания и осеклась. Возражение вышло слабым.
–Значит, вы хорошие маги? – спокойно поинтересовался кровосос.
Стефания молчала и он продолжил:
–Значит, среди магов есть хорошие, полезные кресту и богу? А как насчёт целительниц, которые помогают людям? Как насчёт тех ворожей, что приходят облегчать боль роженицам?
–Творящий доброе дело маг остаётся магом!
–Тогда выходит противоречие. По твоей логике и тебя, и Абрахама надо сжечь на костре. Вы же маги. И как оно? Не обидно? Ладно ещё он. А ты? Ты до недавнего времени жила прилежной церковницей, верила в бога и в крест…
–Я и сейчас верю! – огрызнулась Стефания.
–Но в твоей крови яд, – Влад даже не обратил на её протест внимания. – И всё. За одно это ты должна умереть. так?
–Я не сделала ничего плохого…– Стефания была слаба идеологически. Спорь Влад с Абрахамом, ему пришлось бы нелегко, оба пошли бы в священные тексты и в память давно прошедших битв. Но Стефания не могла сопротивляться и спорить, она не была уверена в своих знаниях.
–Ра-азве? – удивился вампир и принялся загибать пальцы. – Сбежала с преступниками, сражалась с церковниками, оказалась магичкой, сидишь гостьей у врага, пока твои друзья доблестно клянут Животворящий Крест. И это я ещё не знаю, как обстояли дела до этого, в церкви. Что, безгрешная ты?
–Допустим, – Стефания опустила голову. – Я заслуживаю смерти. Но не за то, что маг, я ведь не знала!
–А если бы знала? Ну вот рождаешься ты с этим проклятием и даром. Рождаешься и всё тут! Ты же не можешь при рождении выбрать цвет волос или глаз. Так что? Давайте убивать голубоглазых за то, что они такие?
–Нет! – Стефания предприняла ещё одну попытку к спору. – Голубоглазые здесь не при чём! Есть маги, что приносят в жертву детей, есть ведьмы, что наводят порчи…
–А есть люди, что убивают ради наживы и насилуют ради удовольствия. Есть церковники, что берут взятки и развращают прихожан…
–А есть вампиры, что едят людей! – теперь уже Стефания перебила Влада.
–Едят людей оборотни, – поправил вампир. – Мы пьём кровь. А люди едят коров и куриц, выращивают их на убой. Такова природа. Сильный жрёт слабого, маги тянут силы из природы, а потом уходят гнить в землю… если ты знакома с миром насекомых, ты бы поняла мою мысль.
–Нет! всё не может быть так, – Стефания говорила это не ему, а больше себе.
–А как по-твоему? – спросил граф вежливо.
–Не так! Вы враги. Вы! А ты убил моего друга!
Влад вздохнул.
–Стефа, как ты упряма. Вся в отца. Он также не умел отступать, даже если ему в лицо доказательствами тыкать… но как угодно. Война идёт не год и не десятилетие. Я помню как всё начиналось, помню, когда магия и церковь, бывшие вместе, бывшие единым целым, пошли друг против друга. Я говорил это и твоей матери, говорил, что помню. Дело было в зависти. Банальная зависть. Люди всегда искали защиту у того, что не понимали. Так к ним сходили ангелы и боги, демоны и духи. Влияние нужно было наращивать, больше влияние больше благ, и когда церковь и жёсткие её каноны стали страшны для людей, стали им неудобны, церковники придумали обвинить магию в предательстве света и бога. Маги, развлекавшие людей на улице фокусами, ведьмы, принимавшие свободно гостей…все они были обвинены без всякого разбора. Люди тянулись к невиданной и свободной силе с большей надеждой, чем к священным текстам. Вампир мог иметь почтение и титул, ведьма могла исцелять в лазарете, а бравый оборотень мог быть гвардейцем короля…
Влад прошёл и опустился в кресло. Теперь он сидел напротив притихшей Стефании.
–Все мы натворили бед. И вы, и мы…все! Но это безрассудство. Будь мы тьмою, будь мы чистым злом, мы бы исчезли. Но люди выгораживают нас, люди идут к нам. Всё ещё идут. Фанатики церкви пугают их больше ворожей и магов. Ты могла видеть даже среди недолгого своего пути, что люди моего края здесь свободны. Они знают меня, а я знаю их. Я контролирую своих, а они не лезут ко мне. Более того, всяких заблудших детишек я отсюда выпроваживаю без укоров и укусов… мне хватает других тел. А рядом со мною Церковь Святого Сердца. Они презирают меня, но не лезут ко мне. Я им не враг, а они мне не враги. Значит, мир возможен?
–Ты вампир. – Стефания исподлобья смотрела на него. – Все твои речи пропитаны смертью.
–Опять! – теперь в голосе кровососа звучала откровенная досада. – Опять ты не слышишь меня! Все церковники глухи или только те, которых я встречаю? Ну подумай…ваш Константин худший преступник, чем какая-то ведьма или маг.
Здесь Стефания не нашла возражений, но продолжила молча сверлить исподлобья взглядом собеседника.
–Стефа, – вампир воспринял её молчание за свою логическую победу, – твоя мать была ведьмой. Твой отец был магом. В тебе есть магия, хочешь ты того или нет. ты видела, как обращаются с Абрахамом на основе этого. И Рене, и тот Ронове…все они знают, что ты маг. Абрахам и вовсе думает, что ты предала его и крест.
–Благодаря тебе!
–Я тебя спасаю! – не смутился вампир. – Но подумай, подумай же! Неужели ты, правда, веришь в то, что к тебе будут относиться тепло, вернись ты к церковникам? Ты видела, как относятся к Абрахаму? Видела. Но у него есть фанатизм, есть опыт, есть слава. Ему прощают. Прощают и всё равно презирают. Даже я боюсь предположить, что сделают с тобой, узнав о том, что ты имеешь яд магии в крови, а ещё находилась у меня в гостях. И не в качестве пищи.
–ты подставил меня…– Стефания распрямилась. Совсем так, как она, когда распрямлялась и Эйша в редкую минуту гнева, но уже через мгновение заходилась смехом. С ней было проще.
–Спас. Ты уже маг. я просто отвёл тебя от тех, кто сгубит тебя. Думаешь, они сберегут твою тайну? Если и сберегут, ты можешь случайно открыться и тогда…тогда тебя уже ничто не выручит.
