-А что? – пожал плечами Мальт, - вы казнили отца ее ребенка. да и сыграно, прямо скажем, неумно. Чем не мотив? Стой, я не говорю, что это она, я просто показываю пример!
Он остановил рванувшуюся Арахну.
-Ну куда ты, несчастная!
-Но Регар же…- Арахна задыхалась от подступившего бешенства.
-Ты так не добьешься ничего! – вразумил Мальт. – Только хуже сделаешь и себе, и Регару. А если это не Иас? Что ты – пытать ее будешь? А вдруг это не она?
«Хотя, что-то мне не нравится пересечение кухонных подозреваемых. Если я прав и Тален вместе с Ависом были убиты с помощью отравленных тарелок…» - Мальт вынырнул из своих мыслей и обрушился на Арахну:
-Сейчас тебе нельзя бросаться без раздумий! Поняла? Два человека из вашей Коллегии обвинены в заговоре против Торвуда. В Коллегии, где всего четыре человека! Не многовато? Сидите смир…
Он осекся и уже совсем другим тоном спросил:
-Они делали обыск, верно?
-Верно.
-Нашли дневник Сколера?
-Нет. я спрятала его так, как ты и сказал.
-Это хорошо. То, что они не нашли…впрочем, они и не искали. Но вот принц Мирас заинтересуется, скорее всего, содержанием дела и дознаватели нагрянут к вам с более жестокой проверкой. Арахна, - Мальт посерьезнел, входя в родную стихию, - передай мне дневник Сколера.
Она взглянула на него с мольбой. Этот предмет был ее ужасом, но и надеждой. Пока она не знала его содержание наверняка, могла думать обо всем, что ей взбредало в голову, но передать его Мальту – потерять дневник Сколера навсегда.
-Я не хочу, - она мотнула головой.
-Надо. Ты не читала его? Все, значит, отдай. Иначе…
-А если я прочту? – Арахна надеялась, что Мальт ее отговорит, но он предпринял попытку лишь для порядка:
-Назад пути не будет.
-Я хочу помочь Регару. Для этого надо разобраться в происходящем. Я не хочу полагаться лишь…
Арахна вдруг поняла, что Мальт, в общем-то, и не обещал ей помочь. Более того, она даже не заговаривала с ним об этом.
-Я не думаю, что можно что-то сделать, - мягко заметил Мальт. Как дознаватель он должен был обнадеживать своих жертв до конца, но по-человечески ему не хотелось лгать. Заговор – это серьезно. Даже если дознаватели не найдут, не придумают новых доказательств вины Регара, а, как известно, было бы желание и внезапно всплывут в памяти фразы многолетней давности, это уже грозит серьезным разбирательством.
Арахна вцепилась в его руку, чтобы не упасть. Пальцы ее были холодными, слишком холодными для молодой жизни.
-Но есть разница в том, как… - Мальт не был сторонником «а вдруг», но иногда и в нем проступало это.
Он замялся. Нельзя было договаривать.
-Если…- Арахна пыталась решиться, - ты ведь хотел, чтобы я ввязалась в заговор, так?
-Это уже в прошлом, - солгал Мальт. – И это не я хотел, а принц Мирас.
-Но я могу быть полезна?
-Если вступишь в ряды будущей Единой Коллегии. Если будешь хранить порядок и закон.
-Я не умею договариваться, - сердце у Арахны ухнуло куда-то вниз.
-Я умею, - успокоил Мальт. – Ты вступаешь в ряды заговорщиков, делаешь то, что надо, делаешь все, что я скажу или скажут другие. Взамен, я пытаюсь выяснить о Регаре. Помочь, если смогу.
-Согласна, - голос сорвался. Арахна едва удерживалась от рыданий. Все, от чего она бежала, настигло ее.
-И я не отвечаю за результат, - добавил уже опытный в переговорах Мальт.
-Да.
-Возвращайся к себе. Прочти дневник Сколера и передай мне. Встретимся здесь же, после завершения смен. Поняла?
Она кивнула – говорить сил не было.
-Я попробую узнать обстоятельства. А…забыл передать список. Завтра у вас семь казней. Ничего особенного – повешение, но есть. Большой улов. Арахна, соберись. Тебе придется быть сильной. Поняла?
Она кивнула опять.
-Поняла?
-Да. Я все поняла, Мальт.
Короткое предложение, а у Арахны в груди что-то разорвалось на маленькие осколки.
-Ступай к своим, замерзнешь, - разрешил дознаватель и, не дожидаясь ее движения, сам зашагал в сторону своей Коллегии.
Оставшись один на один с Эмисом, который так вражески и подло сыграл против него, Лепен метался, обрушиваясь временами на барда-палача. Лепен подбегал к окнам, пытаясь разглядеть Арахну и Мальта, не мог разглядеть их лиц – лишь очертания фигур и бесился.
-Слушай, - не выдержал Эмис, который был и без метаний Лепена напряжен: все происходящее действовало и на его нервную систему, - прекрати уже свои истерики!
-Что? – Лепен задохнулся от гнева. – да как ты…да я… это вообще твоя вина в том, что арестовали Регара?
Вот тут Эмис, уже отвыкший удивляться на бредовые обвинения, все-таки изумился и искренне спросил:
-Почему моя-то?
Почему? Да потому что ты, Эмис явно нашел записку в своем кармане, подложенную туда Лепеном и решил подставить Регара!
«Но это же ты написал записку!» - напомнил тихий внутренний голос Лепену, не позволяя ему разразиться проклятиями в направление Эмиса.
«Если бы он не был так близок с Арахной, я бы этого не сделал!» - возразил также мысленно Лепен, но совесть не утихла. Она жгла его, с каждой минутой, что отсутствовала Арахна, ожог был все больше. Казалось, что-то внутри него уже сожжено совсем. Ему чудилась странная укоряющая боль, как мелкие-мелкие иголочки по всему телу.
«Я не виноват. Я защищал Арахну» - Лепен отвернулся от удивленного Эмиса, притворяясь, что ищет за окном Арахну, но на деле, боясь, что Эмис догадается, прочтет все его мысли.
«Ты себя защищал от ее потери» - голос не желал затыкаться. Лепен стиснул руки в кулаки, сжал до боли, пальцы заныли и побелели.
-Так почему это моя вина? – наступал Эмис.
Лепен овладел собой и с трудом ответил:
-Наверняка, это твоя записка. Ты подбросил ее Регару! А тот не сообразил, или решил тебя защитить…
Голос самого Лепена затух. Он знал, как абсурдно это обвинение. Мисс тихо рассмеялся, но таким смехом, в котором нет и намека на веселье:
-Думаешь, Регар стал бы защищать меня?! Если кто и мог подбросить ему записку или подложить, да так, чтобы он не выдал и взял вину на себя, то это только Арахна. Даже не ты. Она!
Об этом Лепен не подумал. Ему даже в голову не пришло, что в своей попытке избавиться от Эмиса, он может навредить Арахне. Как-то миновала его сознание эта простая мысль, и оставалось только скрипеть зубами, не имея на этот раз возможности обвинить кого-то, кроме себя самого.
-Ты не дави на нее, - вдруг сказал Эмис тихо и печально. Лепен, решивший не смотреть даже лишний раз на этого оборванца, прибившегося к приличному обществу, никак не ожидал такой фразы и обернулся.
-Что?
-Ты потеряешь ее, если будешь также себя вести. Она, похоже, впуталась во что-то серьезное, и ей, скорее всего, страшно. Я понимаю, что ты любишь Арахну и даже очень, но она тебе не вещь. Чем больше ты с ней ругаешься, тем хуже ты делаешь.
-Да ты…
-Нет, послушай. Ты уже немного навредил мне, так считай это расплатой. С самого моего появления вы только и ругаетесь.
-Это такой период.
-Нет, - покачал головой Эмис, - это просто твой страх. Ты увидел, что твой соратник оказался смертен и вспомнил, что сам тоже можешь умереть. А тут – у нее тайны! Скорее всего, ей страшно. Не дави на нее, просто скажи, что ты готов выслушать все, что она скажет, готов помочь. Арахна помечется немного, и, может быть, расскажет тебе все. Ты палач, но не вырывай у нее пытками правды. Скажи ей, что она всегда может вернуться к началу и попросить помощи. Просто помощи.
Эмис говорил очень легко и просто, как будто бы не было для него ничего более естественного. Он говорил дружелюбно, мягко, но каждое слово имело для Лепена вес. Лепен не мог поверить в то, что Эмис может посоветовать что-то разумное – откуда? Он же всего лишь уличный бард! Но в его словах, однако, было столько участия! Как было не поверить?
Единственное, Лепен спросил с подозрением:
-Тебе-то зачем мне помогать?
Эмис растерялся. Для него вопрос вышел странным. Он всегда помогал, если мог помочь, брал, если мог взять и отдавал, если мог отдать. Уличная жизнь лишила его большей части собственнических чувств.
Но тут до Эмиса дошло, что хочет спросить Лепен и он даже возмутился:
-Да ты с ума сошел! Не нужна она мне.
По взгляду Лепена было видно, что слова Эмиса не вызвали никакого доверия. И пришлось уличному барду разъяснить:
-Краше видали! Это для тебя Арахна самая прекрасная и лучшая, а я по Мааре походил и повидал уж…
Он осекся, встретив ненавидящий взгляд Лепена. Лепен и сам не мог объяснить для себя, почему такие слова Эмиса об Арахне, в которых было равнодушие к ней, как к женщине, задевают его точно так же, как и задел бы интерес. Это была какая-то новая загадка, но Лепен не оправился еще от своих же старых, не собрался с мыслями и не справился с муками совести.
Но и поразмышлять ему не удалось. Открылась дверь, являя задумчивую и мрачную Арахну. Лепен хотел уже спросить у нее с ехидством и циничностью, что же она так быстро вернулась от Мальта, но прикусил язык, неожиданно вспомнив слова Эмиса.
Это стоило ему большого усилия – сдержаться, но Лепен пересилил себя.
-Я не намерена отвечать на твои вопросы! – сразу сказала Арахна, ожидая конфликта.
«Намерена…не намерена! Как может она быть так…» - Лепен вынырнул из своих мыслей и сказал то, что не выходило у него искренне и самого его пугало:
-Я не…не надо. Не отвечай. Я не буду спрашивать. Если захочешь – расскажешь сама.
Арахна, готовая уже отбиваться от очередных обвинений и бредней, что плодились в уме Лепена, воззрилась на него с изумлением и спросила испуганно:
-Ты что, заболел?
-Нет, - Лепен пытался не выдать внутренней лихорадки от собственного проступка и звавшей к признанию совести. – У нас одна боль. У нас одна скорбь. Регар…это было неожиданно. Если захочешь поговорить, я…ну, понимаешь – всегда!
Один Эмис был счастлив до неприличия с этой сцены. Наблюдая за смущающимся нервным Лепеном и обалдевшей Арахной, он чувствовал себя не меньше, чем Рыцарем Луала, вмешавшимся в жизнь смертных.
-Э…- надо было что-то сказать, но мысли уносились к тайнику в комнате, от тайника к страшному: «что там будет?» и убегали в сторону Регара – что сейчас с ним? Допрашивают ли его? Что он расскажет?! Что грядет.
-Э…- повторила Арахна неуверенно, а затем, как ей показалось, нашла идеальный ответ. – Спасибо.
И, огибая Лепена по самой большой дуге, не оглядываясь, поспешила к лестнице, к спальне. У самого входа уже в свою комнату остановилась – на мгновение в ее груди яростно заскребло желание рассказать все и облегчить собственный груз. Это ведь Лепен! Лепен, который ей друг, который любит ее. Он ничего не осудит. Почему же ей легче доверяется Мальту? Дознаватель, толком незнакомый, учувствовавший в осуждении Ависа, явный заговорщик…
Это было мгновение слабости. Арахна мысленно отвесила сама себе пощечину: «это твоя вина и твой груз, иди с ним одна, а других не впутывай!»
И она, больше не колеблясь, скользнула в свою комнату и закрыла дверь на щеколду.
Лепен отвесил подзатыльник Эмису, примерившись аккурат в то место, на которое тот упал стараниями Лепена. Эмис дернулся, охнул и спросил:
-За что?
-Чтоб не лез! – зло отозвался Лепен и поспешил в кабинет Регара. В отсутствие Арахны там можно было покопаться и…
Лепен догадывался, что ничего, кроме бумаг Коллегии ему найти не удастся, но совесть требовала успокоения и, возможно, если приложить усилия, если Луал будет милостив, Лепену удастся найти следы каких-нибудь других преступлений Регара?
Тогда – он не подставил невиновного, не уничтожил своего наставника, отравившись ревностью, нет! тогда он помог Дознанию и помог Секции Закона. Надежды на это было крайне мало, но сидеть и бездействовать, зная, что Арахна где-то там, у себя, непонятно что делает и о чем думает – было еще хуже.
Эмис понаблюдал за одной закрывшейся от него дверью, за другой, пожал плечами, лег на диван и принялся в уме своем сочинять новые песни. Регара ему было жаль, и Эмис не верил в его вину, но кто-то был определенно виноват, а вот кто…его ли, Эмиса, это сейчас дело?
Арахна же, зайдя в свою комнату и закрыв дверь на щеколду, стояла без движения еще минуты три или четыре, боясь сделать шаг. Дознаватели здесь даже почти не смотрели, так, перевернули для порядка покрывала и подушки, поразбрасывали пару бумаг в стороны, ну и в шкаф с вещами залезли. Всех дел-то!
Но Арахна не думала о наведении порядка, и о чем-то еще, кроме тайника. На негнущихся ногах она доковыляла до книжных полок, вытащила заклеенную книгу и снова попросила у Луала прощения за осквернение – уже повторное – его священных текстов.
Деревянными пальцами она прорезала обложку. Дневник – тонкий, сложенный вдвое, на черной кожаной обложке встретил ее…
А она надеялась, что не найдет его, что вмешались какие-нибудь силы. Но нет! Арахна взяла двумя пальцами дневник, как последнюю гадость и села на край постели.
Еще минуту она томилась, но, обругав себя за слабость, все-таки раскрыла первую страничку. На первой странице не было записано никаких событий, а владелец дневника только представился до боли знакомым сбивчивым и неаккуратным почерком: «Сколер – член Коллегии Палачей, человек в высшей степени беспечный!»
Несмотря на ситуацию и подступившие темные пятна к ее жизни, Арахна не сдержала улыбки – Сколер такой Сколер!
Был. Был таким.
Арахна обещала себе выдержать. Ради сделки с Мальтом. Ради Регара. Записи шли от прошлого зимнего сезона, и, судя по датам, Сколер пропускал с легкостью от одного до пяти дней в своих записях. Строки прыгали, выбивались.
«Первый день зимнего сезона.
Я проспал. Увидев лицо Регара пожалел, что не умер во сне. Опять ругался за отчет. А сегодня у меня еще повешение. Ненавижу работать в мороз!»
«Третий день зимнего сезона.
Пропасть пыталась Арахна. Ну, уж нет! просыпать здесь буду только я. Да и Леп не даст ей проспать – ходит кругами…как она может не замечать?»
«Седьмой день зимнего сезона.
Ну и работа! Мороз ударил – веревки перехватывает. Металл убивает и мои руки. Что за жизнь?! Леп еще ведет себя как последняя сволочь: не нравится ему, как я общаюсь с Арахной! Глядите-ка! А ничего, что я ее дольше знаю? Ничего, что мы друзья? Совсем уже! А Арахна? Тоже хороша! Нет бы – заступиться, заметить… в упор не видит правды.
Конечно, ее-то будущее уже устроено, спасибо Регару! Он с ней носится, а она и рада! Арахна, возьми это, Арахна, пусть сегодня казнит Сколер, а то там холодно. Королевна, чтоб её!
И будущего здесь нет. помрет Регар, и что? Она явно его место займет. И что останется? Прислуживать!
Тьфу, хоть переводись. И морозы крепнут.
На завтраки заладили давать кашу. Пока умоешься и спустишься все уже холодное. К обеду не успеешь, на ужин снова уже все быстро стынет. Хочется просто горячего».
Арахна ничего не видела от застлавших глаза слёз. Раз за разом ей указывали на то, что она эгоистична и не замечала страданий других. Но она просто хотела быть счастлива! Да, откуда ей было знать про голод у жителей Маары, про экономику – если она была на довольствии казны всю жизнь?!
Надо было знать. Надо было смотреть по сторонам. Надо было!
А Сколера? Ему было плохо. Она не видела этого. Лепен ее любил Луал знает сколько времени, а она не заметила и этого. Регар использовал в качестве шутки фразу о назначении Арахны своим заместителем и наследницей его поста, но…
Он остановил рванувшуюся Арахну.
-Ну куда ты, несчастная!
-Но Регар же…- Арахна задыхалась от подступившего бешенства.
-Ты так не добьешься ничего! – вразумил Мальт. – Только хуже сделаешь и себе, и Регару. А если это не Иас? Что ты – пытать ее будешь? А вдруг это не она?
«Хотя, что-то мне не нравится пересечение кухонных подозреваемых. Если я прав и Тален вместе с Ависом были убиты с помощью отравленных тарелок…» - Мальт вынырнул из своих мыслей и обрушился на Арахну:
-Сейчас тебе нельзя бросаться без раздумий! Поняла? Два человека из вашей Коллегии обвинены в заговоре против Торвуда. В Коллегии, где всего четыре человека! Не многовато? Сидите смир…
Он осекся и уже совсем другим тоном спросил:
-Они делали обыск, верно?
-Верно.
-Нашли дневник Сколера?
-Нет. я спрятала его так, как ты и сказал.
-Это хорошо. То, что они не нашли…впрочем, они и не искали. Но вот принц Мирас заинтересуется, скорее всего, содержанием дела и дознаватели нагрянут к вам с более жестокой проверкой. Арахна, - Мальт посерьезнел, входя в родную стихию, - передай мне дневник Сколера.
Она взглянула на него с мольбой. Этот предмет был ее ужасом, но и надеждой. Пока она не знала его содержание наверняка, могла думать обо всем, что ей взбредало в голову, но передать его Мальту – потерять дневник Сколера навсегда.
-Я не хочу, - она мотнула головой.
-Надо. Ты не читала его? Все, значит, отдай. Иначе…
-А если я прочту? – Арахна надеялась, что Мальт ее отговорит, но он предпринял попытку лишь для порядка:
-Назад пути не будет.
-Я хочу помочь Регару. Для этого надо разобраться в происходящем. Я не хочу полагаться лишь…
Арахна вдруг поняла, что Мальт, в общем-то, и не обещал ей помочь. Более того, она даже не заговаривала с ним об этом.
-Я не думаю, что можно что-то сделать, - мягко заметил Мальт. Как дознаватель он должен был обнадеживать своих жертв до конца, но по-человечески ему не хотелось лгать. Заговор – это серьезно. Даже если дознаватели не найдут, не придумают новых доказательств вины Регара, а, как известно, было бы желание и внезапно всплывут в памяти фразы многолетней давности, это уже грозит серьезным разбирательством.
Арахна вцепилась в его руку, чтобы не упасть. Пальцы ее были холодными, слишком холодными для молодой жизни.
-Но есть разница в том, как… - Мальт не был сторонником «а вдруг», но иногда и в нем проступало это.
Он замялся. Нельзя было договаривать.
-Если…- Арахна пыталась решиться, - ты ведь хотел, чтобы я ввязалась в заговор, так?
-Это уже в прошлом, - солгал Мальт. – И это не я хотел, а принц Мирас.
-Но я могу быть полезна?
-Если вступишь в ряды будущей Единой Коллегии. Если будешь хранить порядок и закон.
-Я не умею договариваться, - сердце у Арахны ухнуло куда-то вниз.
-Я умею, - успокоил Мальт. – Ты вступаешь в ряды заговорщиков, делаешь то, что надо, делаешь все, что я скажу или скажут другие. Взамен, я пытаюсь выяснить о Регаре. Помочь, если смогу.
-Согласна, - голос сорвался. Арахна едва удерживалась от рыданий. Все, от чего она бежала, настигло ее.
-И я не отвечаю за результат, - добавил уже опытный в переговорах Мальт.
-Да.
-Возвращайся к себе. Прочти дневник Сколера и передай мне. Встретимся здесь же, после завершения смен. Поняла?
Она кивнула – говорить сил не было.
-Я попробую узнать обстоятельства. А…забыл передать список. Завтра у вас семь казней. Ничего особенного – повешение, но есть. Большой улов. Арахна, соберись. Тебе придется быть сильной. Поняла?
Она кивнула опять.
-Поняла?
-Да. Я все поняла, Мальт.
Короткое предложение, а у Арахны в груди что-то разорвалось на маленькие осколки.
-Ступай к своим, замерзнешь, - разрешил дознаватель и, не дожидаясь ее движения, сам зашагал в сторону своей Коллегии.
Глава 27.
Оставшись один на один с Эмисом, который так вражески и подло сыграл против него, Лепен метался, обрушиваясь временами на барда-палача. Лепен подбегал к окнам, пытаясь разглядеть Арахну и Мальта, не мог разглядеть их лиц – лишь очертания фигур и бесился.
-Слушай, - не выдержал Эмис, который был и без метаний Лепена напряжен: все происходящее действовало и на его нервную систему, - прекрати уже свои истерики!
-Что? – Лепен задохнулся от гнева. – да как ты…да я… это вообще твоя вина в том, что арестовали Регара?
Вот тут Эмис, уже отвыкший удивляться на бредовые обвинения, все-таки изумился и искренне спросил:
-Почему моя-то?
Почему? Да потому что ты, Эмис явно нашел записку в своем кармане, подложенную туда Лепеном и решил подставить Регара!
«Но это же ты написал записку!» - напомнил тихий внутренний голос Лепену, не позволяя ему разразиться проклятиями в направление Эмиса.
«Если бы он не был так близок с Арахной, я бы этого не сделал!» - возразил также мысленно Лепен, но совесть не утихла. Она жгла его, с каждой минутой, что отсутствовала Арахна, ожог был все больше. Казалось, что-то внутри него уже сожжено совсем. Ему чудилась странная укоряющая боль, как мелкие-мелкие иголочки по всему телу.
«Я не виноват. Я защищал Арахну» - Лепен отвернулся от удивленного Эмиса, притворяясь, что ищет за окном Арахну, но на деле, боясь, что Эмис догадается, прочтет все его мысли.
«Ты себя защищал от ее потери» - голос не желал затыкаться. Лепен стиснул руки в кулаки, сжал до боли, пальцы заныли и побелели.
-Так почему это моя вина? – наступал Эмис.
Лепен овладел собой и с трудом ответил:
-Наверняка, это твоя записка. Ты подбросил ее Регару! А тот не сообразил, или решил тебя защитить…
Голос самого Лепена затух. Он знал, как абсурдно это обвинение. Мисс тихо рассмеялся, но таким смехом, в котором нет и намека на веселье:
-Думаешь, Регар стал бы защищать меня?! Если кто и мог подбросить ему записку или подложить, да так, чтобы он не выдал и взял вину на себя, то это только Арахна. Даже не ты. Она!
Об этом Лепен не подумал. Ему даже в голову не пришло, что в своей попытке избавиться от Эмиса, он может навредить Арахне. Как-то миновала его сознание эта простая мысль, и оставалось только скрипеть зубами, не имея на этот раз возможности обвинить кого-то, кроме себя самого.
-Ты не дави на нее, - вдруг сказал Эмис тихо и печально. Лепен, решивший не смотреть даже лишний раз на этого оборванца, прибившегося к приличному обществу, никак не ожидал такой фразы и обернулся.
-Что?
-Ты потеряешь ее, если будешь также себя вести. Она, похоже, впуталась во что-то серьезное, и ей, скорее всего, страшно. Я понимаю, что ты любишь Арахну и даже очень, но она тебе не вещь. Чем больше ты с ней ругаешься, тем хуже ты делаешь.
-Да ты…
-Нет, послушай. Ты уже немного навредил мне, так считай это расплатой. С самого моего появления вы только и ругаетесь.
-Это такой период.
-Нет, - покачал головой Эмис, - это просто твой страх. Ты увидел, что твой соратник оказался смертен и вспомнил, что сам тоже можешь умереть. А тут – у нее тайны! Скорее всего, ей страшно. Не дави на нее, просто скажи, что ты готов выслушать все, что она скажет, готов помочь. Арахна помечется немного, и, может быть, расскажет тебе все. Ты палач, но не вырывай у нее пытками правды. Скажи ей, что она всегда может вернуться к началу и попросить помощи. Просто помощи.
Эмис говорил очень легко и просто, как будто бы не было для него ничего более естественного. Он говорил дружелюбно, мягко, но каждое слово имело для Лепена вес. Лепен не мог поверить в то, что Эмис может посоветовать что-то разумное – откуда? Он же всего лишь уличный бард! Но в его словах, однако, было столько участия! Как было не поверить?
Единственное, Лепен спросил с подозрением:
-Тебе-то зачем мне помогать?
Эмис растерялся. Для него вопрос вышел странным. Он всегда помогал, если мог помочь, брал, если мог взять и отдавал, если мог отдать. Уличная жизнь лишила его большей части собственнических чувств.
Но тут до Эмиса дошло, что хочет спросить Лепен и он даже возмутился:
-Да ты с ума сошел! Не нужна она мне.
По взгляду Лепена было видно, что слова Эмиса не вызвали никакого доверия. И пришлось уличному барду разъяснить:
-Краше видали! Это для тебя Арахна самая прекрасная и лучшая, а я по Мааре походил и повидал уж…
Он осекся, встретив ненавидящий взгляд Лепена. Лепен и сам не мог объяснить для себя, почему такие слова Эмиса об Арахне, в которых было равнодушие к ней, как к женщине, задевают его точно так же, как и задел бы интерес. Это была какая-то новая загадка, но Лепен не оправился еще от своих же старых, не собрался с мыслями и не справился с муками совести.
Но и поразмышлять ему не удалось. Открылась дверь, являя задумчивую и мрачную Арахну. Лепен хотел уже спросить у нее с ехидством и циничностью, что же она так быстро вернулась от Мальта, но прикусил язык, неожиданно вспомнив слова Эмиса.
Это стоило ему большого усилия – сдержаться, но Лепен пересилил себя.
-Я не намерена отвечать на твои вопросы! – сразу сказала Арахна, ожидая конфликта.
«Намерена…не намерена! Как может она быть так…» - Лепен вынырнул из своих мыслей и сказал то, что не выходило у него искренне и самого его пугало:
-Я не…не надо. Не отвечай. Я не буду спрашивать. Если захочешь – расскажешь сама.
Арахна, готовая уже отбиваться от очередных обвинений и бредней, что плодились в уме Лепена, воззрилась на него с изумлением и спросила испуганно:
-Ты что, заболел?
-Нет, - Лепен пытался не выдать внутренней лихорадки от собственного проступка и звавшей к признанию совести. – У нас одна боль. У нас одна скорбь. Регар…это было неожиданно. Если захочешь поговорить, я…ну, понимаешь – всегда!
Один Эмис был счастлив до неприличия с этой сцены. Наблюдая за смущающимся нервным Лепеном и обалдевшей Арахной, он чувствовал себя не меньше, чем Рыцарем Луала, вмешавшимся в жизнь смертных.
-Э…- надо было что-то сказать, но мысли уносились к тайнику в комнате, от тайника к страшному: «что там будет?» и убегали в сторону Регара – что сейчас с ним? Допрашивают ли его? Что он расскажет?! Что грядет.
-Э…- повторила Арахна неуверенно, а затем, как ей показалось, нашла идеальный ответ. – Спасибо.
И, огибая Лепена по самой большой дуге, не оглядываясь, поспешила к лестнице, к спальне. У самого входа уже в свою комнату остановилась – на мгновение в ее груди яростно заскребло желание рассказать все и облегчить собственный груз. Это ведь Лепен! Лепен, который ей друг, который любит ее. Он ничего не осудит. Почему же ей легче доверяется Мальту? Дознаватель, толком незнакомый, учувствовавший в осуждении Ависа, явный заговорщик…
Это было мгновение слабости. Арахна мысленно отвесила сама себе пощечину: «это твоя вина и твой груз, иди с ним одна, а других не впутывай!»
И она, больше не колеблясь, скользнула в свою комнату и закрыла дверь на щеколду.
Лепен отвесил подзатыльник Эмису, примерившись аккурат в то место, на которое тот упал стараниями Лепена. Эмис дернулся, охнул и спросил:
-За что?
-Чтоб не лез! – зло отозвался Лепен и поспешил в кабинет Регара. В отсутствие Арахны там можно было покопаться и…
Лепен догадывался, что ничего, кроме бумаг Коллегии ему найти не удастся, но совесть требовала успокоения и, возможно, если приложить усилия, если Луал будет милостив, Лепену удастся найти следы каких-нибудь других преступлений Регара?
Тогда – он не подставил невиновного, не уничтожил своего наставника, отравившись ревностью, нет! тогда он помог Дознанию и помог Секции Закона. Надежды на это было крайне мало, но сидеть и бездействовать, зная, что Арахна где-то там, у себя, непонятно что делает и о чем думает – было еще хуже.
Эмис понаблюдал за одной закрывшейся от него дверью, за другой, пожал плечами, лег на диван и принялся в уме своем сочинять новые песни. Регара ему было жаль, и Эмис не верил в его вину, но кто-то был определенно виноват, а вот кто…его ли, Эмиса, это сейчас дело?
Арахна же, зайдя в свою комнату и закрыв дверь на щеколду, стояла без движения еще минуты три или четыре, боясь сделать шаг. Дознаватели здесь даже почти не смотрели, так, перевернули для порядка покрывала и подушки, поразбрасывали пару бумаг в стороны, ну и в шкаф с вещами залезли. Всех дел-то!
Но Арахна не думала о наведении порядка, и о чем-то еще, кроме тайника. На негнущихся ногах она доковыляла до книжных полок, вытащила заклеенную книгу и снова попросила у Луала прощения за осквернение – уже повторное – его священных текстов.
Деревянными пальцами она прорезала обложку. Дневник – тонкий, сложенный вдвое, на черной кожаной обложке встретил ее…
А она надеялась, что не найдет его, что вмешались какие-нибудь силы. Но нет! Арахна взяла двумя пальцами дневник, как последнюю гадость и села на край постели.
Еще минуту она томилась, но, обругав себя за слабость, все-таки раскрыла первую страничку. На первой странице не было записано никаких событий, а владелец дневника только представился до боли знакомым сбивчивым и неаккуратным почерком: «Сколер – член Коллегии Палачей, человек в высшей степени беспечный!»
Несмотря на ситуацию и подступившие темные пятна к ее жизни, Арахна не сдержала улыбки – Сколер такой Сколер!
Был. Был таким.
Арахна обещала себе выдержать. Ради сделки с Мальтом. Ради Регара. Записи шли от прошлого зимнего сезона, и, судя по датам, Сколер пропускал с легкостью от одного до пяти дней в своих записях. Строки прыгали, выбивались.
«Первый день зимнего сезона.
Я проспал. Увидев лицо Регара пожалел, что не умер во сне. Опять ругался за отчет. А сегодня у меня еще повешение. Ненавижу работать в мороз!»
«Третий день зимнего сезона.
Пропасть пыталась Арахна. Ну, уж нет! просыпать здесь буду только я. Да и Леп не даст ей проспать – ходит кругами…как она может не замечать?»
«Седьмой день зимнего сезона.
Ну и работа! Мороз ударил – веревки перехватывает. Металл убивает и мои руки. Что за жизнь?! Леп еще ведет себя как последняя сволочь: не нравится ему, как я общаюсь с Арахной! Глядите-ка! А ничего, что я ее дольше знаю? Ничего, что мы друзья? Совсем уже! А Арахна? Тоже хороша! Нет бы – заступиться, заметить… в упор не видит правды.
Конечно, ее-то будущее уже устроено, спасибо Регару! Он с ней носится, а она и рада! Арахна, возьми это, Арахна, пусть сегодня казнит Сколер, а то там холодно. Королевна, чтоб её!
И будущего здесь нет. помрет Регар, и что? Она явно его место займет. И что останется? Прислуживать!
Тьфу, хоть переводись. И морозы крепнут.
На завтраки заладили давать кашу. Пока умоешься и спустишься все уже холодное. К обеду не успеешь, на ужин снова уже все быстро стынет. Хочется просто горячего».
Арахна ничего не видела от застлавших глаза слёз. Раз за разом ей указывали на то, что она эгоистична и не замечала страданий других. Но она просто хотела быть счастлива! Да, откуда ей было знать про голод у жителей Маары, про экономику – если она была на довольствии казны всю жизнь?!
Надо было знать. Надо было смотреть по сторонам. Надо было!
А Сколера? Ему было плохо. Она не видела этого. Лепен ее любил Луал знает сколько времени, а она не заметила и этого. Регар использовал в качестве шутки фразу о назначении Арахны своим заместителем и наследницей его поста, но…
