Лепена бросило в жар. Он вскочил, не помня себя от бешенства, руки его непроизвольно сжались в кулаки, казалось, палач готов рвать и метать, да и не был бы против накинуться на Мальта и задушить его, поэтому Мальт на всякий случай тоже поднялся из-за стола.
Затем Лепен побелел и даже позеленел. Редкая смена красок в лице могла бы и развлечь кого-нибудь, но Мальт уже все понял – ему было не до смеха и не любования.
-Да если ты…- голос у Лепена сорвался от волнения и пересох, - если ты, сволочь, хотя бы раз…если хоть раз…
Лепен и сам не знал, что последует за этим страшным «если», но он не мог выразить весь кипящий в нем гнев в простое земное проклятие, вот и выходило у палача что-то невообразимое, непонятное и сумбурное, сложенное из «если ты» и «да если ты хоть раз».
Мальт понаблюдал за ним еще пару мгновений и решил из милосердия прийти на помощь, подсказал:
-То ты подставишь меня запиской?
Лепен хватанул ртом воздух, в ужасе глядя на Мальта, и силясь понять, почему дознаватель, еще пару минут назад такой мягкий и добрый, вдруг обрел такой страшный, жесткий и ледяной взгляд?!
-Я…- Лепен обрел способность говорить. Ревность ушла на второй план, теперь страх пульсировал во всем его теле. – Я? Запиской? Что? Да как?..
Лепен, в подтверждение абсурдного предположения, нарочито расхохотался.
Вышло блекло и фальшиво. Мальт улыбнулся, однако, успокаивая:
-Да я что-то по глупости…
-Смешно, - Лепен повторно расхохотался.
-Я думаю, что Персиваль тебе сообщит о том, как прошло с Регаром, - Мальт аккуратно указал на дверь, - ты не переживай об этом.
-Ты…- Лепен медленно успокаивался, решив, что Луал миловал его на этот раз, - ты к Арахне не лезь.
Но это не звучало угрозой. В этом был страх. Поэтому Мальт вместо согласия отозвался насмешливо:
-Разберусь. И она тоже…разберется.
Лепен, не помня себя, на негнущихся ногах вышел из Коллегии Дознания и поплелся назад, к палачам. А Мальт уже все знал – он не арестовал Лепена сию же минуту по той причине, что не видел ни одного здравого доказательства вины. Ему хотелось сначала взглянуть на Персиваля и подвести того к мысли…да и надо было знать, что решил Совет Глав по поводу Регара, но мысль о том, что Арахна не знает, с кем рядом живет – была неутешительной.
Она ведь верила, что и у нее, и у Лепена общая боль к Регару. Но Мальт простил ей эту ошибку – заблуждение шло из наивности и неопытности, из той клетки, в которой шла вся ее жизнь, где тут ей было узнать всю глубину подлости и ревности?
Мальт уже примерно понял всю картину: возможно, ревность и стала причиной произошедшего. Дознаватель увидел, что Лепен при одной только мысли об Арахне может сойти с ума – что ж, нехитрое дело, на самом деле, устроить подставу. Но не к Регару же он ее приревновал! Значит, к Эмису. Или к Авису? Нет, нет Авис. Авис был частым гостем и раньше. Он много лет был знаком с Арахной и Лепен должен был извести его раньше, если всерьез бы почуял что-то, но…
Нет! Авис умер только недавно, и то, без помощи Лепена. А вот появившийся бард в роли ученика…да, Мальт знал жизнь и, увидев пару раз Эмиса, сделал о нем представление как о том человеке, который явно нравится женщинам. Возможно, были у Лепена основания, возможно.
-Женщины, - фыркнул Мальт сам себе, - не знают, что творят и на что толкают других!
Арахна, если узнает, придет в ужас. Но стоит ли ей знать? Да и как ей узнать?
В дверь постучали, вырывая Мальта из трагических размышлений о сущности правды в мире. Это был обыкновенный дежурный, который сообщил еще одну весть:
-Ваша подопечная хочет сделать признание.
Мальт сначала не понял – голова у него гудела от всех плетений и подлостей, от мыслей и планов на сегодня (надо еще не забыть зайти…отправить, сделать…исполнить), а тут к нему ворвались с работой во время рабочей смены. Варварство!
-Какая еще по…а, - возмущение оборвалось. Мальт поднялся и быстро покинул кабинет, запер все двери на строгий и беспощадный ключ, и только тогда двинулся в допросную, где с самого утра, а вернее даже с позднего вечера ожидала его Иас.
Иас, эта дурочка, попавшая во второй раз меньше, чем за месяц в поле зрения Дознания, тряслась мелкой дрожью. Впрочем, здесь дело было не только в страхе, но и в холоде, наполнявшем допросную комнату – маленькую камеру для преступника, только не с одним стулом, а с двумя.
-Ну? – строго спросил Мальт. Он не церемонился. Когда Грег по наводке Мальта обнаружил яд на самой посуде – всякие церемонии отпали. Кухонная работница была найдена быстро, остатки яда в ее жалкой клетушке Сопровождающей Коллегии тоже.
К тому же, Мальт обещал Арахне быть жестоким.
-Я хочу сделать признание, - прошептала замерзшая и напуганная, бледная Иас.
-Грамоту знаешь?
-Д-да. – зуб не попадал на зуб у глупышки, но смягчать ей условия, выводить из допросной в кабинет или залу Мальт не собирался. По протоколу не положено.
Принесли бумагу, перья, разложили жесткий столик между Мальтом и Иас. Чернильницу открыли с опаской, словно весь спектр зла располагался внутри флакончика.
-Как…как писать? – спросила Иас.
-Так и пиши, - Мальт вздохнул, в общем-то, довольный собой и своей догадливостью, - Имя, возраст, происхождение…
Она покорно принялась выводить все, что нужно – что зовут ее Иас, что она сирота и по распределению Коллегии Сиротства попала в кухонные работницы Коллегии палачей, а потом в коллегию Дознания, ей двадцать лет.
-Дальше? – она жалобно взглянула на Мальта, надеясь, видимо, что он продиктует все. Наверное, ей даже хотелось, чтобы он написал за нее.
-Мотивы преступления и само преступления, - Мальт посмотрел на нее без всякой жалости и сочувствия – отравителей он не выносил, как и шантажистов.
-Мотивы?
-Убила зачем! – перевел ей понятнее Мальт. Он видел, что дурочка совсем потерялась, взял ее лист, вырвал перо и принялся писать сам – так было быстрее. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать. Потом подпишешь. – Итак. Ты совершила преступление против жизней двух осужденных Коллегией Судейства, а именно: Талена – дознавателя и Ависа – судьи?
-Я, - согласилась Иас отстраненно.
-Ты знала, что они находятся под следствием?
-Я свидетельствовала по делу Ависа.
-Я спрашиваю не об этом. я спрашиваю, знала ты или нет о том, что эти двое находятся под следствием?
-Да.
-Да «что»? – Мальт обладал большим запасом терпения, но даже его навыкам приходилось нелегко.
-Да, я знала, что эти двое находятся под следствием.
-И ты знала, что оба они осуждены на смертную казнь?
-Да.
-Что да? – Мальт скрипнул пером, намеренно раздражая девушку.
-Да, я знала, что они оба осуждены на смертную казнь.
-И ты знала, что приговор должен быть приведен в исполнение следующим утром после того, как им подали ужин на отравленных тобою тарелках?
-Да, - ответила Иас, и, встретив суровый взгляд Мальта, добавила, - да, я знала, что приговор должен быть приведен в исполнение на следующее утро.
-И отравила?
-Да, отравила.
-Зачем? – Мальту было интересно по-настоящему. В его практике очень редко убивали убийц перед эшафотом. Перед допросом и обнаружением часто, да. Но перед казнью!
По факту, Тален и Авис были уже мертвы с минуты произнесения приговора, так зачем было подставлять себя и жизнь ребенка, развивающегося под собственным сердцем?!
Иас молчала. Мальт повторил:
-Зачем ты убила уже обреченных людей?
Иас не ответила и Мальт, призвав на помощь все самообладание, заговорил с ней мягче:
-Ты могла получить после смерти Сколера выплаты…если бы не стала вмешиваться в его документы и вещи, если бы не стала высовываться и говорить о нем.
Он хотел продолжить, что уже предупреждал Иас не высовываться, что сочувствовал ей из-за Сколера и все в том же духе, но Иас вдруг не дала ему этого сделать. Она подняла на него глаза и спросила:
-Вы любили когда-нибудь?
Хвала Луалу, что ответа ей не требовалось, и она продолжила:
-Вы когда-нибудь теряли все? Я хотела умереть с ним. Я надеялась на это. Когда стало ясно, что Тален – поганый дознаватель, как и все ваше Дознание, когда Авис оказался ничтожным сопляком…тогда я поняла, что меня лишили блага его жизни. Они не смогли отстоять Сколера и стали жить так, как будто бы не было никакого Сколера в их жизни. А потом и вовсе забыли! И я хотела умереть с ним. Не хотела этого ребенка. но услуги целителей и яды – дорого стоят. Я хотела забрать жизнь у тех, кто разбил мою. Мою надежду!
Она яростно сверкнула глазами, а Мальт только вздохнул – безумных он не любил видеть преступниками.
-И что? – спросил дознаватель. – Почему ты не отомстила Регару? Арахне? Лепену? Они тоже не отстояли твоего Сколера!
-Арахна будет страдать, потому что Лепен разрушит ее жизнь, он смотрит на нее только так, как разрушитель, - Иас расхохоталась, как от самой веселой шутки. – А Регар получит страдание двух своих близких…они уничтожат сами себя.
-Ясно, - Мальт развернул ей лист, - подпиши признание. Тебя будут судить и казнят.
Она, не глядя, подписала и улыбнулась, довольная. Почти нормальная на вид.
Мальт вспомнил, что обещал быть жестоким и решил, уже поднимаясь, все-таки оставить последнее слово за собой.
-Знаешь что, дорогая ты наша дурочка. Ты не Сколера любила, а шанс на жизнь нормальную. Из Сопровождающей Коллегии даже Коллегия палачей – что чертоги Луала. Только вот ошиблась ты. Ошиблась ты с любовью. И ребенка не пожалела ведь, дрянь. Он, конечно, еще мал…но следствие же можно так затянуть, что ты его чувствовать всем существом своим начнешь. Когда он жив уже. Я могу это сделать. Подлость на подлость. У тебя не было мотива в политику или в любовь – лишь расчет, который не сработал. Вот и все.
Иас держалась ровно мгновение, но стоило Мальту перевести дух, как она – отчаявшаяся личность. На которую словно бы обрушилось все осознание и непоколебимость ее поступка, вдруг страшно заревела и завопила, надеясь, наверное, криком разодрать себе грудь.
Скрутили ее быстро. Также быстро заткнули. Связали, бросили в холоде допросной, но Мальт даже не стал смотреть на это – признание было в его руках, и теперь Иас ждал суд, из которого ей точно не выбраться живой. Ее биение, мычание еще слышались ему, но он даже не обернулся ни разу, пока шел по коридору до своего кабинета.
Когда надо казнить без выделки ума, без хитрости и коварства, когда казнь за тебя проводит, по факту, веревка – все заканчивается быстро. Погрузили тела в телеги, отвезли их на пустырь, чтобы предать огню, но это уже дело, которое можно спихнуть на солдат. Арахна велела отчитаться об этом лично ей и, не сказав и слова Эмису, поплелась до Коллегии Судейства, чтобы дать отметку о проведенной казни.
Она была удивлена, когда на выходе из Коллегии Судейства, ее вдруг окликнули:
-Арахна!
Вздрогнула, обернулась, к ней подходила женщина самого строгого и жесткого вида – сжатые в тонкую нитку губы, яростно ледяной взгляд, прическа, где волосинка к волосинке и непроницаемая маска на заостренных чертах.
-Здравствуй, Лиана, - Арахна попыталась говорить с теплотой, прекрасно зная, что, несмотря на весь свой жестокий вид, Лиана – член Судейства, всегда справедлива, и лишена презрения по отношению к любым должностям, и даже к тем, кто ниже ее по рангу, относится с должным вниманием. Но Арахну мутило от усталости, тошнило и почти что выносило из реальности…
Словом, не вышло у нее мягкого приветствия.
-Здравствуй и ты, - Лиана нагнала ее и Эмиса, кивнула. – И вы.
Арахна не спросила, что нужно Лиане, как сделала бы это раньше и та, выждав мгновение и убедившись, что молчание прекращаться не собирается, вынула из тонкой папки два одинаковый конверта и протянула один Арахне, другой Эмису.
-Давно в Казначействе подрабатываешь? – фыркнула Арахна, опознав конверт, и пояснила Эмису, - это твое жалование. Обычно мы заходим за ним в Казначейство или его приносят к нам, но вот сегодня госпожа Лиана…
-Это был единственный способ сказать Коллегии Палачей, что я поддерживаю их, - Лиана не позволила Арахне ехидничать и протянула раскрытую ведомость, - подпишись, что я все отдала, но прежде – пересчитай.
-Не стану, - отмахнулась Арахна, а Эмис заглянул в конверт, посчитал монетки, вздохнул:
-Н-да…за вредность бы доплачивали, что ль!
-Не наглей, - Арахна расписалась в ведомости напротив своего имени и протянула лист Эмису для его подписи.
Когда покончено было с деловой частью, Лиана осталась прежней. Степенно и важно забрала папку с ведомостями, перо и сказала как бы между прочим:
-Многие из нас считают, что Регар невиновен.
-А вы это не нам скажите, - у Арахны было внутреннее бешенство, смешанное с усталостью, обидой и досадой. Она не знала, куда деть все это из себя и не умела спрятать.
Но Лиана была опытным человеком и даже не подумала обидеться на это. В конце концов, она понимала, что у Арахны горе за горем, также до нее доходили слухи о скандалах в самой Коллегии Палачей и слухи о каких-то делах дознавателя Мальта с этой же самой Арахной.
-Если бы судили мы… - Лиана обвела взглядом коридор Коллегии,- то мы вынесли бы правильное решение и Регар уже вернулся бы назад. Но главы Секций восстают против закона и мы тоже можем быть бессильны.
И Арахна не удержалась вновь:
-Видели мы вашу справедливость, Лиана!
-Ара, - позвал Эмис, пытаясь сгладить ситуацию, и, для верности даже потянул ее за рукав, но она только вырвала ткань из его пальцев и закончила:
-Своего же можете засудить и не дернуться!
Лицо Лианы осталось таким же ожесточенно-бесстрастным.
-Как я уже сказала, мы не всемогущи. И против закона восстает власть. Что может сделать судья, получив приказ от Главы Судейства об уже решенном деле?
-Пойдем, - напомнил о себе Эмис и на этот раз Арахна кивнула.
-Всего хорошего, - откланялась Лиана, а палачи, наконец, покинули Коллегию Судейства.
Арахне всегда хотелось верить, что Коллегия Судейства руководствуется только законом и служит ему, ей как-то в голову не приходило всерьез думать о том, что и судьи, как палачи, как дознаватели имеют свое начальство, своих Глав, которые могут вдруг быть под давлением, или заговором или под еще каким-нибудь влиянием…
Это было очень странно осознать. Теперь, когда все так было близко, когда она видела это наверняка.
-Пойдем, потратим деньги? – предложил Эмис. – Тошно!
Арахна не ответила, но покорилась. Так оказалось проще. Кто-то решал, куда идти, что делать. Ей тоже было тошно от всего свалившегося, но она, в отличие от Эмиса, привыкла карать. Это даже не убийство, нет – убийство это о невинных людях, а к преступникам одно слово: кара. И Арахна привыкла карать, а у Эмиса все еще желудок стягивало рулетом. Он видел смерть и несколько раз сам был на краю гибели, но никогда не присутствовал он в таком холодном и рассчитанном уничтожении жизни.
Эмис не знал, что он хочет больше всего купить, чтобы хоть как-то ободрить себя. Арахна не знала и подавно. Но все разрешилось само собой – Эмис увидел у уличного побродяжки лиру – грушевидную, плавную, звонкую…красное дерево, покрыто блестящим лаком. Душа поэта взбунтовалась и воспылала требованием, а Эмис покорился и отдал почти все полученное жалование, не торгуясь.
Затем Лепен побелел и даже позеленел. Редкая смена красок в лице могла бы и развлечь кого-нибудь, но Мальт уже все понял – ему было не до смеха и не любования.
-Да если ты…- голос у Лепена сорвался от волнения и пересох, - если ты, сволочь, хотя бы раз…если хоть раз…
Лепен и сам не знал, что последует за этим страшным «если», но он не мог выразить весь кипящий в нем гнев в простое земное проклятие, вот и выходило у палача что-то невообразимое, непонятное и сумбурное, сложенное из «если ты» и «да если ты хоть раз».
Мальт понаблюдал за ним еще пару мгновений и решил из милосердия прийти на помощь, подсказал:
-То ты подставишь меня запиской?
Лепен хватанул ртом воздух, в ужасе глядя на Мальта, и силясь понять, почему дознаватель, еще пару минут назад такой мягкий и добрый, вдруг обрел такой страшный, жесткий и ледяной взгляд?!
-Я…- Лепен обрел способность говорить. Ревность ушла на второй план, теперь страх пульсировал во всем его теле. – Я? Запиской? Что? Да как?..
Лепен, в подтверждение абсурдного предположения, нарочито расхохотался.
Вышло блекло и фальшиво. Мальт улыбнулся, однако, успокаивая:
-Да я что-то по глупости…
-Смешно, - Лепен повторно расхохотался.
-Я думаю, что Персиваль тебе сообщит о том, как прошло с Регаром, - Мальт аккуратно указал на дверь, - ты не переживай об этом.
-Ты…- Лепен медленно успокаивался, решив, что Луал миловал его на этот раз, - ты к Арахне не лезь.
Но это не звучало угрозой. В этом был страх. Поэтому Мальт вместо согласия отозвался насмешливо:
-Разберусь. И она тоже…разберется.
Лепен, не помня себя, на негнущихся ногах вышел из Коллегии Дознания и поплелся назад, к палачам. А Мальт уже все знал – он не арестовал Лепена сию же минуту по той причине, что не видел ни одного здравого доказательства вины. Ему хотелось сначала взглянуть на Персиваля и подвести того к мысли…да и надо было знать, что решил Совет Глав по поводу Регара, но мысль о том, что Арахна не знает, с кем рядом живет – была неутешительной.
Она ведь верила, что и у нее, и у Лепена общая боль к Регару. Но Мальт простил ей эту ошибку – заблуждение шло из наивности и неопытности, из той клетки, в которой шла вся ее жизнь, где тут ей было узнать всю глубину подлости и ревности?
Мальт уже примерно понял всю картину: возможно, ревность и стала причиной произошедшего. Дознаватель увидел, что Лепен при одной только мысли об Арахне может сойти с ума – что ж, нехитрое дело, на самом деле, устроить подставу. Но не к Регару же он ее приревновал! Значит, к Эмису. Или к Авису? Нет, нет Авис. Авис был частым гостем и раньше. Он много лет был знаком с Арахной и Лепен должен был извести его раньше, если всерьез бы почуял что-то, но…
Нет! Авис умер только недавно, и то, без помощи Лепена. А вот появившийся бард в роли ученика…да, Мальт знал жизнь и, увидев пару раз Эмиса, сделал о нем представление как о том человеке, который явно нравится женщинам. Возможно, были у Лепена основания, возможно.
-Женщины, - фыркнул Мальт сам себе, - не знают, что творят и на что толкают других!
Арахна, если узнает, придет в ужас. Но стоит ли ей знать? Да и как ей узнать?
В дверь постучали, вырывая Мальта из трагических размышлений о сущности правды в мире. Это был обыкновенный дежурный, который сообщил еще одну весть:
-Ваша подопечная хочет сделать признание.
Мальт сначала не понял – голова у него гудела от всех плетений и подлостей, от мыслей и планов на сегодня (надо еще не забыть зайти…отправить, сделать…исполнить), а тут к нему ворвались с работой во время рабочей смены. Варварство!
-Какая еще по…а, - возмущение оборвалось. Мальт поднялся и быстро покинул кабинет, запер все двери на строгий и беспощадный ключ, и только тогда двинулся в допросную, где с самого утра, а вернее даже с позднего вечера ожидала его Иас.
Иас, эта дурочка, попавшая во второй раз меньше, чем за месяц в поле зрения Дознания, тряслась мелкой дрожью. Впрочем, здесь дело было не только в страхе, но и в холоде, наполнявшем допросную комнату – маленькую камеру для преступника, только не с одним стулом, а с двумя.
-Ну? – строго спросил Мальт. Он не церемонился. Когда Грег по наводке Мальта обнаружил яд на самой посуде – всякие церемонии отпали. Кухонная работница была найдена быстро, остатки яда в ее жалкой клетушке Сопровождающей Коллегии тоже.
К тому же, Мальт обещал Арахне быть жестоким.
-Я хочу сделать признание, - прошептала замерзшая и напуганная, бледная Иас.
-Грамоту знаешь?
-Д-да. – зуб не попадал на зуб у глупышки, но смягчать ей условия, выводить из допросной в кабинет или залу Мальт не собирался. По протоколу не положено.
Принесли бумагу, перья, разложили жесткий столик между Мальтом и Иас. Чернильницу открыли с опаской, словно весь спектр зла располагался внутри флакончика.
-Как…как писать? – спросила Иас.
-Так и пиши, - Мальт вздохнул, в общем-то, довольный собой и своей догадливостью, - Имя, возраст, происхождение…
Она покорно принялась выводить все, что нужно – что зовут ее Иас, что она сирота и по распределению Коллегии Сиротства попала в кухонные работницы Коллегии палачей, а потом в коллегию Дознания, ей двадцать лет.
-Дальше? – она жалобно взглянула на Мальта, надеясь, видимо, что он продиктует все. Наверное, ей даже хотелось, чтобы он написал за нее.
-Мотивы преступления и само преступления, - Мальт посмотрел на нее без всякой жалости и сочувствия – отравителей он не выносил, как и шантажистов.
-Мотивы?
-Убила зачем! – перевел ей понятнее Мальт. Он видел, что дурочка совсем потерялась, взял ее лист, вырвал перо и принялся писать сам – так было быстрее. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать. Потом подпишешь. – Итак. Ты совершила преступление против жизней двух осужденных Коллегией Судейства, а именно: Талена – дознавателя и Ависа – судьи?
-Я, - согласилась Иас отстраненно.
-Ты знала, что они находятся под следствием?
-Я свидетельствовала по делу Ависа.
-Я спрашиваю не об этом. я спрашиваю, знала ты или нет о том, что эти двое находятся под следствием?
-Да.
-Да «что»? – Мальт обладал большим запасом терпения, но даже его навыкам приходилось нелегко.
-Да, я знала, что эти двое находятся под следствием.
-И ты знала, что оба они осуждены на смертную казнь?
-Да.
-Что да? – Мальт скрипнул пером, намеренно раздражая девушку.
-Да, я знала, что они оба осуждены на смертную казнь.
-И ты знала, что приговор должен быть приведен в исполнение следующим утром после того, как им подали ужин на отравленных тобою тарелках?
-Да, - ответила Иас, и, встретив суровый взгляд Мальта, добавила, - да, я знала, что приговор должен быть приведен в исполнение на следующее утро.
-И отравила?
-Да, отравила.
-Зачем? – Мальту было интересно по-настоящему. В его практике очень редко убивали убийц перед эшафотом. Перед допросом и обнаружением часто, да. Но перед казнью!
По факту, Тален и Авис были уже мертвы с минуты произнесения приговора, так зачем было подставлять себя и жизнь ребенка, развивающегося под собственным сердцем?!
Иас молчала. Мальт повторил:
-Зачем ты убила уже обреченных людей?
Иас не ответила и Мальт, призвав на помощь все самообладание, заговорил с ней мягче:
-Ты могла получить после смерти Сколера выплаты…если бы не стала вмешиваться в его документы и вещи, если бы не стала высовываться и говорить о нем.
Он хотел продолжить, что уже предупреждал Иас не высовываться, что сочувствовал ей из-за Сколера и все в том же духе, но Иас вдруг не дала ему этого сделать. Она подняла на него глаза и спросила:
-Вы любили когда-нибудь?
Хвала Луалу, что ответа ей не требовалось, и она продолжила:
-Вы когда-нибудь теряли все? Я хотела умереть с ним. Я надеялась на это. Когда стало ясно, что Тален – поганый дознаватель, как и все ваше Дознание, когда Авис оказался ничтожным сопляком…тогда я поняла, что меня лишили блага его жизни. Они не смогли отстоять Сколера и стали жить так, как будто бы не было никакого Сколера в их жизни. А потом и вовсе забыли! И я хотела умереть с ним. Не хотела этого ребенка. но услуги целителей и яды – дорого стоят. Я хотела забрать жизнь у тех, кто разбил мою. Мою надежду!
Она яростно сверкнула глазами, а Мальт только вздохнул – безумных он не любил видеть преступниками.
-И что? – спросил дознаватель. – Почему ты не отомстила Регару? Арахне? Лепену? Они тоже не отстояли твоего Сколера!
-Арахна будет страдать, потому что Лепен разрушит ее жизнь, он смотрит на нее только так, как разрушитель, - Иас расхохоталась, как от самой веселой шутки. – А Регар получит страдание двух своих близких…они уничтожат сами себя.
-Ясно, - Мальт развернул ей лист, - подпиши признание. Тебя будут судить и казнят.
Она, не глядя, подписала и улыбнулась, довольная. Почти нормальная на вид.
Мальт вспомнил, что обещал быть жестоким и решил, уже поднимаясь, все-таки оставить последнее слово за собой.
-Знаешь что, дорогая ты наша дурочка. Ты не Сколера любила, а шанс на жизнь нормальную. Из Сопровождающей Коллегии даже Коллегия палачей – что чертоги Луала. Только вот ошиблась ты. Ошиблась ты с любовью. И ребенка не пожалела ведь, дрянь. Он, конечно, еще мал…но следствие же можно так затянуть, что ты его чувствовать всем существом своим начнешь. Когда он жив уже. Я могу это сделать. Подлость на подлость. У тебя не было мотива в политику или в любовь – лишь расчет, который не сработал. Вот и все.
Иас держалась ровно мгновение, но стоило Мальту перевести дух, как она – отчаявшаяся личность. На которую словно бы обрушилось все осознание и непоколебимость ее поступка, вдруг страшно заревела и завопила, надеясь, наверное, криком разодрать себе грудь.
Скрутили ее быстро. Также быстро заткнули. Связали, бросили в холоде допросной, но Мальт даже не стал смотреть на это – признание было в его руках, и теперь Иас ждал суд, из которого ей точно не выбраться живой. Ее биение, мычание еще слышались ему, но он даже не обернулся ни разу, пока шел по коридору до своего кабинета.
Глава 31.
Когда надо казнить без выделки ума, без хитрости и коварства, когда казнь за тебя проводит, по факту, веревка – все заканчивается быстро. Погрузили тела в телеги, отвезли их на пустырь, чтобы предать огню, но это уже дело, которое можно спихнуть на солдат. Арахна велела отчитаться об этом лично ей и, не сказав и слова Эмису, поплелась до Коллегии Судейства, чтобы дать отметку о проведенной казни.
Она была удивлена, когда на выходе из Коллегии Судейства, ее вдруг окликнули:
-Арахна!
Вздрогнула, обернулась, к ней подходила женщина самого строгого и жесткого вида – сжатые в тонкую нитку губы, яростно ледяной взгляд, прическа, где волосинка к волосинке и непроницаемая маска на заостренных чертах.
-Здравствуй, Лиана, - Арахна попыталась говорить с теплотой, прекрасно зная, что, несмотря на весь свой жестокий вид, Лиана – член Судейства, всегда справедлива, и лишена презрения по отношению к любым должностям, и даже к тем, кто ниже ее по рангу, относится с должным вниманием. Но Арахну мутило от усталости, тошнило и почти что выносило из реальности…
Словом, не вышло у нее мягкого приветствия.
-Здравствуй и ты, - Лиана нагнала ее и Эмиса, кивнула. – И вы.
Арахна не спросила, что нужно Лиане, как сделала бы это раньше и та, выждав мгновение и убедившись, что молчание прекращаться не собирается, вынула из тонкой папки два одинаковый конверта и протянула один Арахне, другой Эмису.
-Давно в Казначействе подрабатываешь? – фыркнула Арахна, опознав конверт, и пояснила Эмису, - это твое жалование. Обычно мы заходим за ним в Казначейство или его приносят к нам, но вот сегодня госпожа Лиана…
-Это был единственный способ сказать Коллегии Палачей, что я поддерживаю их, - Лиана не позволила Арахне ехидничать и протянула раскрытую ведомость, - подпишись, что я все отдала, но прежде – пересчитай.
-Не стану, - отмахнулась Арахна, а Эмис заглянул в конверт, посчитал монетки, вздохнул:
-Н-да…за вредность бы доплачивали, что ль!
-Не наглей, - Арахна расписалась в ведомости напротив своего имени и протянула лист Эмису для его подписи.
Когда покончено было с деловой частью, Лиана осталась прежней. Степенно и важно забрала папку с ведомостями, перо и сказала как бы между прочим:
-Многие из нас считают, что Регар невиновен.
-А вы это не нам скажите, - у Арахны было внутреннее бешенство, смешанное с усталостью, обидой и досадой. Она не знала, куда деть все это из себя и не умела спрятать.
Но Лиана была опытным человеком и даже не подумала обидеться на это. В конце концов, она понимала, что у Арахны горе за горем, также до нее доходили слухи о скандалах в самой Коллегии Палачей и слухи о каких-то делах дознавателя Мальта с этой же самой Арахной.
-Если бы судили мы… - Лиана обвела взглядом коридор Коллегии,- то мы вынесли бы правильное решение и Регар уже вернулся бы назад. Но главы Секций восстают против закона и мы тоже можем быть бессильны.
И Арахна не удержалась вновь:
-Видели мы вашу справедливость, Лиана!
-Ара, - позвал Эмис, пытаясь сгладить ситуацию, и, для верности даже потянул ее за рукав, но она только вырвала ткань из его пальцев и закончила:
-Своего же можете засудить и не дернуться!
Лицо Лианы осталось таким же ожесточенно-бесстрастным.
-Как я уже сказала, мы не всемогущи. И против закона восстает власть. Что может сделать судья, получив приказ от Главы Судейства об уже решенном деле?
-Пойдем, - напомнил о себе Эмис и на этот раз Арахна кивнула.
-Всего хорошего, - откланялась Лиана, а палачи, наконец, покинули Коллегию Судейства.
Арахне всегда хотелось верить, что Коллегия Судейства руководствуется только законом и служит ему, ей как-то в голову не приходило всерьез думать о том, что и судьи, как палачи, как дознаватели имеют свое начальство, своих Глав, которые могут вдруг быть под давлением, или заговором или под еще каким-нибудь влиянием…
Это было очень странно осознать. Теперь, когда все так было близко, когда она видела это наверняка.
-Пойдем, потратим деньги? – предложил Эмис. – Тошно!
Арахна не ответила, но покорилась. Так оказалось проще. Кто-то решал, куда идти, что делать. Ей тоже было тошно от всего свалившегося, но она, в отличие от Эмиса, привыкла карать. Это даже не убийство, нет – убийство это о невинных людях, а к преступникам одно слово: кара. И Арахна привыкла карать, а у Эмиса все еще желудок стягивало рулетом. Он видел смерть и несколько раз сам был на краю гибели, но никогда не присутствовал он в таком холодном и рассчитанном уничтожении жизни.
Эмис не знал, что он хочет больше всего купить, чтобы хоть как-то ободрить себя. Арахна не знала и подавно. Но все разрешилось само собой – Эмис увидел у уличного побродяжки лиру – грушевидную, плавную, звонкую…красное дерево, покрыто блестящим лаком. Душа поэта взбунтовалась и воспылала требованием, а Эмис покорился и отдал почти все полученное жалование, не торгуясь.
