Будет ли у него свой Регар? Маришка? Та нянька? Женщина, непонятно откуда взявшаяся…защитит ли она его?
-А вот я не понял, - пожаловался Эмис, но его проигнорировали все. Арахна же, чувствуя, что ей не надо много усилий, чтобы ответить Лепену на это (и только на это), промолвила:
-Это не имеет значения. Все твои слова. Весят лишь поступки. А поступок – подлый по людским меркам, и преступный – по меркам закона.
Лепену удалось ей сделать больно лишь на мгновение.
-Эмис, - Мальт взял лист бумаги и набросал на нем пару строк, - отнеси это в нашу Коллегию…в Дознание. Дай дежурному – он пришлет конвой за этим.
Эмис с тревогой взглянул на Арахну, колеблясь. С одной стороны он прекрасно понимал, что нет ему здесь места и не должно быть, но с другой – как-то странно было оставлять ее тут. Еще и в таком жутком опустошении души.
-Иди, - разрешила Арахна, не взглянув на Эмиса. он покорился, выскользнул за дверь, а она отставила опустевшую бутылку в сторону, и, качаясь, села в кресло, сохраняя молчание. Ей нужно было поговорить с Мальтом, да и ему тоже нужно было кое-что обсудить.
Но в присутствии Лепена это было сделать невозможно. А он вдруг перестал сохранять тишину и позвал:
-Ара…
Она не отреагировала.
-Арахна, я должен умолять тебя о прощении.
-Лучше о пощаде и Судейство, - посоветовал Мальт. – За такое будет либо потеря руки, либо казнь. Хорошо, если казнь, а то палач без руки…
-А он не палач, - подала Арахна голос. – Я изгоняю его из Коллегии на правах заместителя.
-Арахна! – Лепен предпринял попытку рвануться к ней, но куда там – Мальт был настороже.
-Лучше сядь, – посоветовал он, - а то я допишу в протокол допроса, что ты пытался напасть на палача Арахну и на меня – дознавателя. Свидетелей двое против тебя одного.
-Она не согласится, - криво усмехнулся Лепен.
-На подлость ответить можно подлостью, - возразила Арахна. – И я еще здесь.
-Всё, что я сделал, я сделал из любви. Из любви к тебе, - не унимался палач, переставший быть палачом.
-Палач – орудие закона. Ты выступил против закона…
«И меня толкнул к этому», - чуть не закончила Арахна, но прикусила язык очень вовремя. Вини или не вини Лепена, кричи или не кричи о том, что это все он! Из-за него пришлось идти и договариваться с Мальтом, все из-за него! – решение было принято самой Арахной. Не было в законе и строки о том, что можно нарушить закон, если вас к этому нарушению подводят. Она не была обязана!
А если говорить совсем уж честно, то еще до договора, на стадии всех откровений Мальта ей, как сознательной личности нужно было идти и сдавать его Дознанию. Но она же не пошла. В этом что. Тоже винить Лепена?
Нет уж! Только себя, себя и еще раз себя!
-Арахна…
-Закройся, - посоветовала она, огрубев в чувствах и выражениях за последний час больше, чем за всю жизнь.
Появился и Эмис с парой дознавателей. Он задыхался, видимо, бежал, торопясь вернуться. Дознаватели – конвоиры, мрачные и одинаковые, взглянули на Мальта, ожидая его распоряжения.
-Этого, - коротко указал Мальт на Лепена и тот безропотно подчинился, лишь оглянулся на Арахну у самых дверей, задерживая свое позорное шествие:
-Я люблю тебя – знай это.
-Пошёл вон, – процедила Арахна. В ее глазах не было слез, не было печали или боли. Только тоска – бесконечная, бездонная и глубокая тоска.
-Ну и денек, - поежился Эмис, наблюдая в окно за уходящим вдаль Лепеном. – Беспредел! Я думал, что на улицах какое-то безумство творится, а у вас-то не лучше! Только вы еще законники, ходите, других преступников чего-то ловите. У себя бы разобрались!
Но тирада Эмиса осталась без внимания. Ни Мальт, ни Арахна не отреагировали на нее.
-Пошли, - предложил Мальт и не закончил. Она поняла, кивнула.
-Мне тоже идти? – спросил Эмис, уже смиряясь со своей ролью мебели.
-Нет, кто-то же должен быть на службе, - отозвался Мальт.
Заговорили только когда оказались в кабинете Мальта и то, после того, как он плотно закрыл за собою дверь и повернул в дверях ключ. До этого момента ни дорога, где вдали еще виднелись удаляющиеся конвоиры со своей жертвой, ни у поста дежурного – нигде Арахна не заговорила. Хранил молчание и Мальт.
И только после того, как Мальт сдал Лепена в допросную комнату ожидания, сделал копию признания Лепена и поднялся к себе с Арахной, заговорили.
-Почему ты не знаешь о Регаре? – спросила Арахна. – Почему не знаешь, выпустят его или нет?
-Если бы речь шла об обычном палаче, Регар уже сейчас шел бы домой, - отозвался Мальт, устраиваясь за столом и растирая виски, - голова раскалывается до жути…понимаешь, здесь Регар – глава Коллегии. Глава Коллегии, представленный на суд другим Главам и Совету. Большому Совету. Я не знаю, что будет. Я не могу ручаться за это.
-Но ведь есть признание Лепена!
-Тогда Регар лжесвидетельствовал. В этом Лепен прав.
-Чтобы защитить меня!
-Закону плевать. Ты, как законник, должна понимать, что мы не руководствуемся принципом: «нельзя лгать закону, кроме тех случаев, когда речь идет об Арахне». Единственное утешение, нет, вру. Два утешения. Первое – это с подачи Персиваля, что значит о том, что дело будет громкое. Одно громкое может перекрыть другое. Второе – лжесвидетельство и подведение другого человека под смертную статью – два разных наказания. Вряд ли Регар продолжит быть Главой Коллегии, если…
Мальт замялся. Он не исключал и такого варианта, что свободы Мальт не получит. Все зависело от того, что он сказал на слушании, о котором пока не было итогов и от того, как распорядился принц Мирас.
-Если Регара отдадут на казнь, со мной случится что-то страшное…- прошептала Арахна. – Я стану другой. Я уже стала другой. Я совсем потеряюсь.
-Ну…- Мальт не умел утешать людей, но знал, что должен сказать хоть что. – Я не думаю, что ты потеряешься. Ты уже многое перенесла. Еще и за короткий срок.
-Потеряюсь…
-Хорошо, потеряешься. – Мальт не стал спорить. – Но ты молода, отойдешь еще. От всего лечит молодость.
-Я ее не чувствую.
Оставалось только вздохнуть. Мальт переместился от своего стола к Арахне, устроившейся в кресле с ногами, сел на подлокотник.
-Слушай, я понимаю, что Регар тебе как отец…
-К слову, об этом, - Арахна поняла, что не вынесет больше и мгновения от этого страшного допроса, и сказала то, что обещала себе сказать Мальту. – Твой сын. Львенок… ты думаешь о нем?
Лицо Мальта исказилось затаенной болью.
-Каждый день.
-Он может остаться сиротой так, как осталась я, - продолжала Арахна. – Только уверен ли ты в том, что у него будет такой же Регар, как у меня? Уверен, что кто-то…
Мальт не дал ей договорить. Он вскочил с подлокотника и заметался, разрушая свою собственную маску. Похоже, Арахна слишком глубоко и сильно задела болезненную тему для Мальта.
-Думаешь, что в заговорщики легко попасть? Думаешь, где-то есть кабинет, где записывают в предатели и все так просто? Нас держат. По-разному. Всех! У кого-то идея, у кого-то страх, у кого-то неустроенность. Я добивался своего места сам всегда. А тебе его принесли! И твое положение надежнее моего, хоть якорь, которым я был когда-то связан, у меня куда тяжелее!
Арахна вскочила тоже. Состояние Мальта – его внезапное безумие пугало ее. Она заставила его остановиться, взмолилась, напуганная:
-Не говори так!
-Я убийца…- яростно ответил Мальт, понизив голос до шепота, и в глазах его мелькнуло страшное пламя. – Я убийца…
-Кого ты убил? – Арахна отшатнулась, но не с отвращением, а в тревожном ожидании.
-Жену. Свою жену.
-Ты же говорил, что она покончила с собой…
Мальт странно взглянул на нее, усмехнулся с горечью:
-Я не любил ее. Никогда не любил. Но она подарила мне сына…за это единственное, я ей благодарен. Она требовала моего присутствия дома, хотела иметь настоящего мужа и настоящую семью, а я не давал ей этого.
-Это еще не убийство, - возразила Арахна, внезапно ощущая на ладонях своих ледяные иглы.
-Убийство, - покачал головою Мальт. – Она скандалила, пытаясь удержать меня дома, кричала…но я ушел. Всегда уходил. И в тот день тоже.
-Так она все-таки покончила с собой? – Арахне даже легче стало от этой новости. Она-то уже испугалась…
-Я – дознаватель. И был им уже тогда. Дознавателем хорошим, в этом могу поклясться. Но всякая профессия накладывает свой отпечаток. Я держал дома то, что не надо было держать.
Арахна смотрела на Мальта, широко раскрыв глаза. Ей не верилось, что этот человек винит себя, и в чем? Он называет себя убийцей, но он никого не убил на ее взгляд. Ведь убийство – это если бы он сам влил ей яд в глотку.
Мальт угадал ее мысли.
-Я не оставался с нею ни одной лишней минуты. А когда ушел в тот день, я даже не стал закрывать ящик с образцами…тогда пошли новые вариации Змеиной Воды. Она для верности выпила два образца.
-Это не делает тебя убийцей! – убежденно сказала Арахна и коснулась руки Мальта, чтобы передать ему хоть немного своей веры в это. Она готова была оставаться сильной, когда знала, что кто-то есть сильнее. Сейчас же, когда Мальт слабел, слабела и она.
Мальт вздрогнул от прикосновения ее руки, в которой был явный остаток тепла. Арахна будто бы отдавала ему последнее, что и мела, но он прекрасно понимал причину этого. Если он ослабнет – не выдержит и она. А выдержать надо.
Ему уж точно. У него есть сын.
-Не делает, - согласился Мальт уже легче, - но вызвал меня к себе мой Наставник и сказал, что обстоятельства смерти нелюбимой жены от образцов моих ядов – весьма странные. Словом, поди, докажи кому-нибудь, что я не убил ее. И, чтобы не начинать дознания – я должен сделать немного… я увяз именно тогда, Арахна. Именно тогда и именно так. Пока, испугавшись, я отмывался от всяких подозрений в убийстве жены, я замарал себя так, что хватит на одиннадцать походов к эшафоту!
Мальт взял себя в руки также быстро, как и потерял лицо, показывая настоящую свою душу Арахне.
-После этого я убийца. Так или иначе, но убийца. Поэтому у моего Львенка есть Маришка. Если что-то случится…
В дверь постучали. Мальт мгновенно преобразился и снова стал дознавателем – насмешливый, собранный, холодный. И к Арахне, даже против ее желания вернулась такая же маска, хоть внутри у нее еще что-то горело от жалости и сдерживаемой боли.
Мальт открыл, как оказалось, Персивалю.
-По какому праву, Луал тебя побери, ты позволяешь себе арестовывать людей без согласования, пусть решает Медер, - без предисловий начал Персиваль и видно было, что все в нем кипит от ярости. – Но по какому праву ты позволяешь всякому обвиняемому наводить напраслину на меня – члена Дознания – это еще вопрос! И я собираюсь подать официальную жалобу!
-Да заподавайся, - Мальт усмехнулся, - свидетельство есть свидетельство.
-Это свидетельство преступника, отравленного…- Персиваль сделал несколько шагов к Мальту и тот покорно посторонился, пропуская его в кабинет и в следующее мгновение Персиваль, увидев Арахну, прекратил наступление. – А ты что здесь делаешь?
-Даёт показания, - спокойно солгал Мальт. – Это мое дело и Дознание разберется. А ты бы шел лучше исправлять свои отчеты. Если ты чист, чего тебе бояться слов какого-то там преступника?
-Ты пожалеешь, Мальт! – Персиваль прекрасно понимал, что ему также нечего предъявить Мальту, как и Мальту предъявить Персивалю. Единственная зацепка – показания Лепена. Ну, и тот факт, что против Персиваля восстают ложные, как оказалось при текущей проверке, многие цифры в отчетах…
Решив, что последнее слово, хоть и жалкое, но за ним, Персиваль развернулся и выскользнул вон.
-Мне надо идти, чтобы допросить Лепена. Еще передать дело Иас…
-Иас! – Арахна вспомнила про эту еще одну жертву глупости,- это она? Она убила Ависа и Талена?
-Да, как я и был прав. Иногда ненавижу это.
-А вести по Регару?
-Можешь оставаться здесь, - разрешил Мальт, - я закрою тебя с той стороны, никто не войдет. Можешь подремать. С едой, правда…ну это мы потом поужинаем. Или, если хочешь, иди назад.
-Не пойду, - Арахна не могла заставить себя вернуться в опустелую еще на одну жизнь Коллегию. К тому же, именно здесь она может получить от Мальта первые сведения.
-Тогда попробуй поспать, - предложил Мальт и в самом деле, полностью овладев собою, вышел вон из своего кабинета. Через мгновение ключ повернулся в скважине трижды и скользнул по двери, вынимаемый твердой рукой.
Арахна не заметила, как задремала. Это не было здоровым сном, скорее – вынужденное забвение уставшего рассудка, нуждающегося хоть в какой-то темноте. Может быть, способствовало этому и нервное потрясение и фландрийское вино, а может быть, Арахна надеялась провалиться и не появляться до тех пор, пока все не разрешится само собой. Она не заметила, как произошло это выскальзывание из реальности и как долго длилось, но очнулась от того, что кто-то дернул дверь в кабинет Мальта на себя.
Сначала Арахна решила, что это Мальт, но он ведь не стал бы рваться в кабинет, который сам и закрыл. А неизвестный, порвавшись немного, шумно вздохнул, и, о чем-то ворча, направился прочь от кабинета шаркающей походкой. Это повторилось еще пару раз – кто-то, раз за разом, не желая, очевидно, принять отсутствие Мальта в кабинете, приходил и рвал без спроса на себя дверь, стучался или скребся…
В конце концов, человек привыкает ко всему, и Арахна перестала вздрагивать от каждого такого появления и смогла провалиться в спасительную темноту еще на какое-то время.
И очнуться на этот раз от рези в желудке и тошноты. Пришлось открывать глаза, и на этот раз взглянуть оказалось куда сложнее – темнота не желала расступаться, но позже Арахна поняла, что это подкрался поздний вечер, и испугалась: неужели Мальт еще не вернулся?
Положение становилось отвратительнее прежнего. У нее затекло все тело от неудобной дремоты, в желудке резало от боли, в горле – комок. Ко всему прочему ей нужна была и ванная комната, а Мальта все еще не было и когда он появится – вопрос, известный лишь Луалу и Девяти рыцарям Его, если, конечно, Луалу и Рыцарям есть вообще дело до Коллегии Дознания, что вряд ли...
Арахна встала, превозмогая боль в затекших ногах. Ей казалось, что все тело ее прокалывают маленькими невидимыми иголочками, и от этих иголочек нет спасения. Наступить было больно, но она знала, что продолжать сидеть нельзя и боль надо превозмогать. Как и другие неудобства.
Ноги понемногу отпускало, а вот остальное, а самое главное – тревога, как в насмешку, усиливалось. Арахна стала представлять, что Мальт забыл и ушел домой, или умер…а что, человек всегда может умереть, для этого ума не надо! Или арестован.
Судя по событиям последних недель, в Мааре могло быть все, что угодно! Она бы не удивилась, даже если бы узнала, что Мальта где-нибудь уже казнили без присутствия палача. Нет, не удивилась, лишь испугалась бы за себя – гибель в этом кабинете была бы позорной и страшной.
Она промучилась еще с четверть часа, отгоняя без особенного успеха мучительные образы, когда в скважине заскрипел ключ. в самом деле, через мгновение на пороге возник Мальт и у Арахны, при одном взгляде на него, пропало всякое желание нападать и пенять ему за долгое отсутствие.
Совершенно болезненный вид, лицо как будто бы серое, в тон одежде Дознания, в глазах – усталая краснота, и даже фигура вся имеет какую-то особенную скорбь и измученность.
-А вот я не понял, - пожаловался Эмис, но его проигнорировали все. Арахна же, чувствуя, что ей не надо много усилий, чтобы ответить Лепену на это (и только на это), промолвила:
-Это не имеет значения. Все твои слова. Весят лишь поступки. А поступок – подлый по людским меркам, и преступный – по меркам закона.
Лепену удалось ей сделать больно лишь на мгновение.
-Эмис, - Мальт взял лист бумаги и набросал на нем пару строк, - отнеси это в нашу Коллегию…в Дознание. Дай дежурному – он пришлет конвой за этим.
Эмис с тревогой взглянул на Арахну, колеблясь. С одной стороны он прекрасно понимал, что нет ему здесь места и не должно быть, но с другой – как-то странно было оставлять ее тут. Еще и в таком жутком опустошении души.
-Иди, - разрешила Арахна, не взглянув на Эмиса. он покорился, выскользнул за дверь, а она отставила опустевшую бутылку в сторону, и, качаясь, села в кресло, сохраняя молчание. Ей нужно было поговорить с Мальтом, да и ему тоже нужно было кое-что обсудить.
Но в присутствии Лепена это было сделать невозможно. А он вдруг перестал сохранять тишину и позвал:
-Ара…
Она не отреагировала.
-Арахна, я должен умолять тебя о прощении.
-Лучше о пощаде и Судейство, - посоветовал Мальт. – За такое будет либо потеря руки, либо казнь. Хорошо, если казнь, а то палач без руки…
-А он не палач, - подала Арахна голос. – Я изгоняю его из Коллегии на правах заместителя.
-Арахна! – Лепен предпринял попытку рвануться к ней, но куда там – Мальт был настороже.
-Лучше сядь, – посоветовал он, - а то я допишу в протокол допроса, что ты пытался напасть на палача Арахну и на меня – дознавателя. Свидетелей двое против тебя одного.
-Она не согласится, - криво усмехнулся Лепен.
-На подлость ответить можно подлостью, - возразила Арахна. – И я еще здесь.
-Всё, что я сделал, я сделал из любви. Из любви к тебе, - не унимался палач, переставший быть палачом.
-Палач – орудие закона. Ты выступил против закона…
«И меня толкнул к этому», - чуть не закончила Арахна, но прикусила язык очень вовремя. Вини или не вини Лепена, кричи или не кричи о том, что это все он! Из-за него пришлось идти и договариваться с Мальтом, все из-за него! – решение было принято самой Арахной. Не было в законе и строки о том, что можно нарушить закон, если вас к этому нарушению подводят. Она не была обязана!
А если говорить совсем уж честно, то еще до договора, на стадии всех откровений Мальта ей, как сознательной личности нужно было идти и сдавать его Дознанию. Но она же не пошла. В этом что. Тоже винить Лепена?
Нет уж! Только себя, себя и еще раз себя!
-Арахна…
-Закройся, - посоветовала она, огрубев в чувствах и выражениях за последний час больше, чем за всю жизнь.
Появился и Эмис с парой дознавателей. Он задыхался, видимо, бежал, торопясь вернуться. Дознаватели – конвоиры, мрачные и одинаковые, взглянули на Мальта, ожидая его распоряжения.
-Этого, - коротко указал Мальт на Лепена и тот безропотно подчинился, лишь оглянулся на Арахну у самых дверей, задерживая свое позорное шествие:
-Я люблю тебя – знай это.
-Пошёл вон, – процедила Арахна. В ее глазах не было слез, не было печали или боли. Только тоска – бесконечная, бездонная и глубокая тоска.
-Ну и денек, - поежился Эмис, наблюдая в окно за уходящим вдаль Лепеном. – Беспредел! Я думал, что на улицах какое-то безумство творится, а у вас-то не лучше! Только вы еще законники, ходите, других преступников чего-то ловите. У себя бы разобрались!
Но тирада Эмиса осталась без внимания. Ни Мальт, ни Арахна не отреагировали на нее.
-Пошли, - предложил Мальт и не закончил. Она поняла, кивнула.
-Мне тоже идти? – спросил Эмис, уже смиряясь со своей ролью мебели.
-Нет, кто-то же должен быть на службе, - отозвался Мальт.
Заговорили только когда оказались в кабинете Мальта и то, после того, как он плотно закрыл за собою дверь и повернул в дверях ключ. До этого момента ни дорога, где вдали еще виднелись удаляющиеся конвоиры со своей жертвой, ни у поста дежурного – нигде Арахна не заговорила. Хранил молчание и Мальт.
И только после того, как Мальт сдал Лепена в допросную комнату ожидания, сделал копию признания Лепена и поднялся к себе с Арахной, заговорили.
-Почему ты не знаешь о Регаре? – спросила Арахна. – Почему не знаешь, выпустят его или нет?
-Если бы речь шла об обычном палаче, Регар уже сейчас шел бы домой, - отозвался Мальт, устраиваясь за столом и растирая виски, - голова раскалывается до жути…понимаешь, здесь Регар – глава Коллегии. Глава Коллегии, представленный на суд другим Главам и Совету. Большому Совету. Я не знаю, что будет. Я не могу ручаться за это.
-Но ведь есть признание Лепена!
-Тогда Регар лжесвидетельствовал. В этом Лепен прав.
-Чтобы защитить меня!
-Закону плевать. Ты, как законник, должна понимать, что мы не руководствуемся принципом: «нельзя лгать закону, кроме тех случаев, когда речь идет об Арахне». Единственное утешение, нет, вру. Два утешения. Первое – это с подачи Персиваля, что значит о том, что дело будет громкое. Одно громкое может перекрыть другое. Второе – лжесвидетельство и подведение другого человека под смертную статью – два разных наказания. Вряд ли Регар продолжит быть Главой Коллегии, если…
Мальт замялся. Он не исключал и такого варианта, что свободы Мальт не получит. Все зависело от того, что он сказал на слушании, о котором пока не было итогов и от того, как распорядился принц Мирас.
-Если Регара отдадут на казнь, со мной случится что-то страшное…- прошептала Арахна. – Я стану другой. Я уже стала другой. Я совсем потеряюсь.
-Ну…- Мальт не умел утешать людей, но знал, что должен сказать хоть что. – Я не думаю, что ты потеряешься. Ты уже многое перенесла. Еще и за короткий срок.
-Потеряюсь…
-Хорошо, потеряешься. – Мальт не стал спорить. – Но ты молода, отойдешь еще. От всего лечит молодость.
-Я ее не чувствую.
Оставалось только вздохнуть. Мальт переместился от своего стола к Арахне, устроившейся в кресле с ногами, сел на подлокотник.
-Слушай, я понимаю, что Регар тебе как отец…
-К слову, об этом, - Арахна поняла, что не вынесет больше и мгновения от этого страшного допроса, и сказала то, что обещала себе сказать Мальту. – Твой сын. Львенок… ты думаешь о нем?
Лицо Мальта исказилось затаенной болью.
-Каждый день.
-Он может остаться сиротой так, как осталась я, - продолжала Арахна. – Только уверен ли ты в том, что у него будет такой же Регар, как у меня? Уверен, что кто-то…
Мальт не дал ей договорить. Он вскочил с подлокотника и заметался, разрушая свою собственную маску. Похоже, Арахна слишком глубоко и сильно задела болезненную тему для Мальта.
-Думаешь, что в заговорщики легко попасть? Думаешь, где-то есть кабинет, где записывают в предатели и все так просто? Нас держат. По-разному. Всех! У кого-то идея, у кого-то страх, у кого-то неустроенность. Я добивался своего места сам всегда. А тебе его принесли! И твое положение надежнее моего, хоть якорь, которым я был когда-то связан, у меня куда тяжелее!
Арахна вскочила тоже. Состояние Мальта – его внезапное безумие пугало ее. Она заставила его остановиться, взмолилась, напуганная:
-Не говори так!
-Я убийца…- яростно ответил Мальт, понизив голос до шепота, и в глазах его мелькнуло страшное пламя. – Я убийца…
-Кого ты убил? – Арахна отшатнулась, но не с отвращением, а в тревожном ожидании.
-Жену. Свою жену.
-Ты же говорил, что она покончила с собой…
Мальт странно взглянул на нее, усмехнулся с горечью:
-Я не любил ее. Никогда не любил. Но она подарила мне сына…за это единственное, я ей благодарен. Она требовала моего присутствия дома, хотела иметь настоящего мужа и настоящую семью, а я не давал ей этого.
-Это еще не убийство, - возразила Арахна, внезапно ощущая на ладонях своих ледяные иглы.
-Убийство, - покачал головою Мальт. – Она скандалила, пытаясь удержать меня дома, кричала…но я ушел. Всегда уходил. И в тот день тоже.
-Так она все-таки покончила с собой? – Арахне даже легче стало от этой новости. Она-то уже испугалась…
-Я – дознаватель. И был им уже тогда. Дознавателем хорошим, в этом могу поклясться. Но всякая профессия накладывает свой отпечаток. Я держал дома то, что не надо было держать.
Арахна смотрела на Мальта, широко раскрыв глаза. Ей не верилось, что этот человек винит себя, и в чем? Он называет себя убийцей, но он никого не убил на ее взгляд. Ведь убийство – это если бы он сам влил ей яд в глотку.
Мальт угадал ее мысли.
-Я не оставался с нею ни одной лишней минуты. А когда ушел в тот день, я даже не стал закрывать ящик с образцами…тогда пошли новые вариации Змеиной Воды. Она для верности выпила два образца.
-Это не делает тебя убийцей! – убежденно сказала Арахна и коснулась руки Мальта, чтобы передать ему хоть немного своей веры в это. Она готова была оставаться сильной, когда знала, что кто-то есть сильнее. Сейчас же, когда Мальт слабел, слабела и она.
Мальт вздрогнул от прикосновения ее руки, в которой был явный остаток тепла. Арахна будто бы отдавала ему последнее, что и мела, но он прекрасно понимал причину этого. Если он ослабнет – не выдержит и она. А выдержать надо.
Ему уж точно. У него есть сын.
-Не делает, - согласился Мальт уже легче, - но вызвал меня к себе мой Наставник и сказал, что обстоятельства смерти нелюбимой жены от образцов моих ядов – весьма странные. Словом, поди, докажи кому-нибудь, что я не убил ее. И, чтобы не начинать дознания – я должен сделать немного… я увяз именно тогда, Арахна. Именно тогда и именно так. Пока, испугавшись, я отмывался от всяких подозрений в убийстве жены, я замарал себя так, что хватит на одиннадцать походов к эшафоту!
Мальт взял себя в руки также быстро, как и потерял лицо, показывая настоящую свою душу Арахне.
-После этого я убийца. Так или иначе, но убийца. Поэтому у моего Львенка есть Маришка. Если что-то случится…
В дверь постучали. Мальт мгновенно преобразился и снова стал дознавателем – насмешливый, собранный, холодный. И к Арахне, даже против ее желания вернулась такая же маска, хоть внутри у нее еще что-то горело от жалости и сдерживаемой боли.
Мальт открыл, как оказалось, Персивалю.
-По какому праву, Луал тебя побери, ты позволяешь себе арестовывать людей без согласования, пусть решает Медер, - без предисловий начал Персиваль и видно было, что все в нем кипит от ярости. – Но по какому праву ты позволяешь всякому обвиняемому наводить напраслину на меня – члена Дознания – это еще вопрос! И я собираюсь подать официальную жалобу!
-Да заподавайся, - Мальт усмехнулся, - свидетельство есть свидетельство.
-Это свидетельство преступника, отравленного…- Персиваль сделал несколько шагов к Мальту и тот покорно посторонился, пропуская его в кабинет и в следующее мгновение Персиваль, увидев Арахну, прекратил наступление. – А ты что здесь делаешь?
-Даёт показания, - спокойно солгал Мальт. – Это мое дело и Дознание разберется. А ты бы шел лучше исправлять свои отчеты. Если ты чист, чего тебе бояться слов какого-то там преступника?
-Ты пожалеешь, Мальт! – Персиваль прекрасно понимал, что ему также нечего предъявить Мальту, как и Мальту предъявить Персивалю. Единственная зацепка – показания Лепена. Ну, и тот факт, что против Персиваля восстают ложные, как оказалось при текущей проверке, многие цифры в отчетах…
Решив, что последнее слово, хоть и жалкое, но за ним, Персиваль развернулся и выскользнул вон.
-Мне надо идти, чтобы допросить Лепена. Еще передать дело Иас…
-Иас! – Арахна вспомнила про эту еще одну жертву глупости,- это она? Она убила Ависа и Талена?
-Да, как я и был прав. Иногда ненавижу это.
-А вести по Регару?
-Можешь оставаться здесь, - разрешил Мальт, - я закрою тебя с той стороны, никто не войдет. Можешь подремать. С едой, правда…ну это мы потом поужинаем. Или, если хочешь, иди назад.
-Не пойду, - Арахна не могла заставить себя вернуться в опустелую еще на одну жизнь Коллегию. К тому же, именно здесь она может получить от Мальта первые сведения.
-Тогда попробуй поспать, - предложил Мальт и в самом деле, полностью овладев собою, вышел вон из своего кабинета. Через мгновение ключ повернулся в скважине трижды и скользнул по двери, вынимаемый твердой рукой.
Глава 33.
Арахна не заметила, как задремала. Это не было здоровым сном, скорее – вынужденное забвение уставшего рассудка, нуждающегося хоть в какой-то темноте. Может быть, способствовало этому и нервное потрясение и фландрийское вино, а может быть, Арахна надеялась провалиться и не появляться до тех пор, пока все не разрешится само собой. Она не заметила, как произошло это выскальзывание из реальности и как долго длилось, но очнулась от того, что кто-то дернул дверь в кабинет Мальта на себя.
Сначала Арахна решила, что это Мальт, но он ведь не стал бы рваться в кабинет, который сам и закрыл. А неизвестный, порвавшись немного, шумно вздохнул, и, о чем-то ворча, направился прочь от кабинета шаркающей походкой. Это повторилось еще пару раз – кто-то, раз за разом, не желая, очевидно, принять отсутствие Мальта в кабинете, приходил и рвал без спроса на себя дверь, стучался или скребся…
В конце концов, человек привыкает ко всему, и Арахна перестала вздрагивать от каждого такого появления и смогла провалиться в спасительную темноту еще на какое-то время.
И очнуться на этот раз от рези в желудке и тошноты. Пришлось открывать глаза, и на этот раз взглянуть оказалось куда сложнее – темнота не желала расступаться, но позже Арахна поняла, что это подкрался поздний вечер, и испугалась: неужели Мальт еще не вернулся?
Положение становилось отвратительнее прежнего. У нее затекло все тело от неудобной дремоты, в желудке резало от боли, в горле – комок. Ко всему прочему ей нужна была и ванная комната, а Мальта все еще не было и когда он появится – вопрос, известный лишь Луалу и Девяти рыцарям Его, если, конечно, Луалу и Рыцарям есть вообще дело до Коллегии Дознания, что вряд ли...
Арахна встала, превозмогая боль в затекших ногах. Ей казалось, что все тело ее прокалывают маленькими невидимыми иголочками, и от этих иголочек нет спасения. Наступить было больно, но она знала, что продолжать сидеть нельзя и боль надо превозмогать. Как и другие неудобства.
Ноги понемногу отпускало, а вот остальное, а самое главное – тревога, как в насмешку, усиливалось. Арахна стала представлять, что Мальт забыл и ушел домой, или умер…а что, человек всегда может умереть, для этого ума не надо! Или арестован.
Судя по событиям последних недель, в Мааре могло быть все, что угодно! Она бы не удивилась, даже если бы узнала, что Мальта где-нибудь уже казнили без присутствия палача. Нет, не удивилась, лишь испугалась бы за себя – гибель в этом кабинете была бы позорной и страшной.
Она промучилась еще с четверть часа, отгоняя без особенного успеха мучительные образы, когда в скважине заскрипел ключ. в самом деле, через мгновение на пороге возник Мальт и у Арахны, при одном взгляде на него, пропало всякое желание нападать и пенять ему за долгое отсутствие.
Совершенно болезненный вид, лицо как будто бы серое, в тон одежде Дознания, в глазах – усталая краснота, и даже фигура вся имеет какую-то особенную скорбь и измученность.
