Рудольф ходил взад-вперед по комнате, прикидывая, как обставить отъезд семьи так, чтобы оставить это в тайне как можно дольше. Перед его внутренним взором всплывали образы людей, которым он мог бы доверить столь важное поручение. Одного за другим он отметал, как вдруг…
-Госпожа Эвелин, - объявил слуга, с поклоном провожаю советницу в покои.
Все замерло. Лаура застыла у шкафа с какими-то отрезами шелка в руках. Ее сковал ледяной ужас. Рудольф вынырнул из своих мыслей. Паника металась в его сердце. Стучала и рвалась душа. Прислуга: две старые служанки и слуга, что ввел Эвелин, застыли с немым любопытством – им редко доводилось видеть советницу за пределами пышной залы или зала совещаний.
И только Мария, слабое дитя двенадцати лет восторженно бросилась к Эвелин с радостным воплем:
-Эвелин!
Она подбежала. Тоненькая и хрупкая и обняла советницу. Та с улыбкой левой рукой похлопала ее по спине и мягко отодвинула от себя.
Прислуга и Лаура склонились в приветственном поклоне. Рудольф ограничился кивком.
-Переезд затеяли? - безмятежно осведомилась Эвелин, усаживаясь в поднесенное для нее кресло. Она цепким взглядом оглядела комнату, сундуки, разбросанные вещи и снова улыбнулась.
-Да, - Рудольф не стал отпираться. Он понимал, что ее появление вызвано тем лишь, что она уже знает. Вопрос – откуда? Сама догадалась, или…
-Правильно, - неожиданно легко согласилась Эвелин и вперила свой темный, затягивающий во мрак и огонь взгляд в глаза Рудольфа. – Жену и дочку надо отправить куда-нибудь в деревню, там и природа есть, и все натуральное, и хлопот нет. И для будущего ребенка будет полезно.
Тяжелый удар обрушился на Рудольфа. Она знает! Знает. Уже знает!
-Куда-нибудь к восточным границам – лучше всего, - Эвелин улыбалась, не сводя взгляд с Рудольфа. Она видела всю гамму чувств на его лице, и это доставляло ей немалое удовольствие.
Их конфликт начался давно. И начался он с того, что Рудольф, амбициозный в те годы полководец очень хотел влияния, и появление Габриэля стало для него шансом. Единственное, что омрачало его триумф, когда его, наконец, произвели в высокие чины, это то, что правитель не желал его приближать к себе, относился лишь как к простому солдату, хоть и более талантливому. Но он не выделял Рудольфа, не советовался с ним. А вот Эвелин была вхожа в круг приближенных Габриэля с самого начала.
Рудольф был лишь безмолвным военачальником. И тогда он решил сместить советницу. Сделать это не удавалось, но он сумел возглавить против нее ни один заговор. Эвелин знала об этом, знал и Габриэль, но оба ничего не предпринимали, так как Рудольф пользовался уважением в армии, и опасно было уничтожать его сразу. Оба делали вид, что ничего не происходит. Не воспринимали его реальной угрозой.
Однажды Рудольф отправился по просьбе Нимлота наводить порядок в одной из провинций, и там встретил Лауру…любовь свела на нет его открытые противостояния. Военачальник действовал умнее, а Эвелин не то от тоски, не то от насмешки, прекрасно зная все о Лауре, позволяла ему жить с ней, рассчитывая как-нибудь потом, когда возникнет надобность, воспользоваться этим обстоятельством. Рудольфу остались словесные дуэли, потому что Габриэль постепенно обновлял армию, и легендарность Рудольфа обрастала лишь легендами, и очарованные славой новобранцы, столкнувшись с ним лично, разочаровывались. Воспетый воин оказывался человеком. И более того, человеком, который исполнял в Совете лишь роль орудия. Ему отдавали приказ, он шел с армией в поход. Право же голоса постепенно сходило на нет.
-Но, я не могу позволить вам сейчас уехать, - Эвелин встала. От ее резкого подъема кресло отодвинулось назад. Ведьма была ниже военачальника даже в обуви на высоком каблуке, но он чувствовал ее силу и ощущал себя ничтожным.
-Не можете? – Лаура подошла к мужу и осторожно взяла за рукав мужа. – Почему?
-Ситуация сейчас непростая, - Эвелин бросила на нее легкий взгляд и снова вернулась к лицу Рудольфа. Этот туннель ее взгляда, ведущий в никуда…манящие огоньки во мраке. На самом дне…- Понимаете, Рудольф прославленный воин. Но – он еще и муж, и отец.
Ведьма небрежно потрепала Марию по каштановым волосам и рассмеялась ледяным смехом:
-Не могу же я предоставить прославленного военачальника одного? Без семьи? Будет выглядеть так, словно его семья бежала из замка.
-Мы не бежим, - Лаура сказала слишком быстро. Эвелин кивнула:
-Конечно. Вы не бежите. Поэтому, вы останетесь до приезда послов. А после отпущу вас на все четыре стороны. Я же понимаю, для здоровья будущего.
Лаура инстинктивно прижала к себе дочь и взглянула с робостью на мужа. Несколько дней ничего бы не изменили. Эвелин не может быть излишне жестокой и престиж Авьерских земель и военачальников превыше какого-то противостояния.
Рудольф схватил Эвелин повыше запястья, заметив краем сознания, как дернулась Лаура. Но Эвелин лишь приблизилась к нему. Теперь они стояли совсем близко друг к другу.
-Отпустишь? – хриплым шепотом спросил он.
Огонек в глубине ее глаз радостно полыхнул каким-то серебряным отблеском.
-Да, - почти не разжимая губ, ответила она.
-Ты даешь мне слово? – Рудольф увидел какое-то странное выражение на лице Эвелин. Насмешливо-тоскливое, словно бы отмеченное безысходностью и безумным весельем.
-Слово Советницы, - шепотом ответила Эвелин.
Рудольф сам не помнил, как отпустил ее руку. Шепот вкрался в его сознание и словно бы одурманил. Лаура и Мария поклонились Эвелин и стояли в поклоне до тех пор, пока за советницей не закрылась дверь.
Лаура обернулась к мужу. Ее лицо было спокойным и даже счастливым.
-Несколько дней и нас отпустят, ты слышал? – она бросилась в его объятия. Привлекла к себе дочь, поцеловала. Обняла служанок. Лаура словно не знала, что делать. Впервые ей было совсем не страшно. Она была спокойна.
Рудольф машинально ответил на объятия жены, что-то кивнул, но не мог прогнать ощущение холода своей руки, когда она соприкоснулась с рукой Эвелин. Он чувствовал ее мягкую, но холодную кожу и браслеты-амулеты ведьмы. И хотя Эвелин и дала слово отпустить его семью после приезда послов, Рудольф не мог прогнать ее шепот из своей головы. Слово Советницы. Так она сказала. Но разве она одна отдает приказы?
Министр финансов Франсуа был потомственным дворянином. Он начал свой осознанный путь с военной академии, но был отчислен за неуспеваемость и неприлежание. Тогда юный Франсуа перешел в светскую жизнь и, уловив путь местной аристократии, с головой окунулся в карточные игры, алкоголь и собрания, на которых правитель тех лет – Абигор превращался в абсолютное зло и восхвалялся его противник – Габриэль. Фанатично настроенный на славу Франсуа свел в одном из салонов знакомство с самим Габриэлем и тот произвел неизгладимое впечатление. Тогда Франсуа, получивший чин младшего министра казначейства по знакомству при дворе, начал вести в пользу Габриэля подрывные работы. Он переманивал и пропагандировал, привлекал на свою (так он считал), сторону подданных и добился неплохих результатов.
Когда уже выливались на улицы первые восстания народа, деятельность Франсуа обнаружили и подвергли его наказанию. Но он, пострадавший за дело Габриэля, был счастлив – так как стал не только доверенным лицом нового правителя и одним из первых был введен в Совет, но и получил в глазах преданного народа и двора титул мученика и героя за нового правителя.
Габриэль умел быть благодарным и, назначив Франсуа министром финансов, деликатно не замечал некоторых недостач. Но и Франсуа не был глуп и недостачи действительно становились незаметными – он не брал много и делал это скорее из заведенного порядка казначеев. А не из нужды.
Эвелин легко вошла в дружественное общение с Франсуа. Она не могла считать его другом, но все-таки испытывала приятельские чувства. Франсуа не возражал – ему было интересно поговорить с ведьмой и советницей, благо, всегда было им что обсудить. К тому же, вдвоем они, с немого согласия Габриэля проделывали некоторые неучтенные операции – в тайне собирали торговые договоры, и неучтенные деньги пускали в выкуп части добывающих шахт, торговых караванов и лавок в других, обедневших землях.
После правления Абигора казна и земли Авьера находились в плачевном состоянии. Первое время приходилось тяжко – поднимать налоги для восстановления было опасно. Тогда пришлось распродать часть предметов искусства и наследия для выплаты долгов. Но сейчас, Авьер процветал и вернул почти все, что утратил, а многое и приумножил.
Снова работали шахты на востоке, добывающие золото и драгоценные камни, снова выращивались урожаи, велась торговля, ремесленные посады на севере страны разрастались, восстановлены были (хоть и с помощью магии), леса и пастбища. Церковь Святого Луала приобрела новый смысл. Габриэль с первых дней заботился о благе народа Авьеры, действуя через экономику и веру. Он вернул традиции, пока разрабатывались реформы.
Сейчас Франсуа сидел в своем кабинете за столом и прикидывал, как поступить. Ему недавно тоненько намекнули на то, что готовится заговор против Эвелин. Ее расположение у престола Габриэля не нравилось очень многим – при ней нельзя было набивать свои карманы, уничтожать врагов и пытаться приумножать свои личные интересы.
Одним из первых указов Габриэля стал приказ о запрете членов Совета на торговлю и любую приносящую доход деятельность, кроме основной службы в Совете, за которую назначалось жалование. Это вызвало недовольство Совета, так как очень многие содержали лавочки и свои караваны в землях Яра и своих. Ходили слухи, что идея принадлежала Эвелин.
Новый заговор против Эвелин предлагал ее уничтожение. Убийство. Организатором, вопреки насмешливым ожиданиям Франсуа, был не Рудольф. Министр колебался: с одной стороны – можно было доложить о заговоре Эвелин, но та ведь не казнит всех участников заговора сиюминутно? Во всяком случае, не всех – многие ей еще нужны. Зато Франсуа станет врагом для остальных заговорщиков. Промолчать – Эвелин узнает об этом и…не забудет припомнить ему об этом, а как – один Луал знает. Присоединиться – наверняка, Эвелин также узнает и тогда точно не простит. Доложить Габриэлю? Тот поступит также как Эвелин. Если попробовать самому пострадать…
Франсуа прошиб ледяной пот. Идея пришла к нему неожиданно и хоть была довольно рискованной, но оставляла шанс на сохранение мира с заговорщиками и с Эвелин. еще мгновение министр колебался, затем встал и позвонил в колокольчик. Появилась служанка и Франсуа заказал себе ужин в кабинет.
Пока служанка отсутствовала, Франсуа достал из потаенного шкафчика пузырек с ядом. Этот флакон он держал на самый крайний случай, если вдруг у него появятся непримиримые враги, или ему будет грозить казнь. Хотя, если подумать, в некотором роде ему уже грозит казнь.
Яд был куплен Франсуа еще при Абигоре в Яре. Позже министр финансов позаботился о том, чтобы перекупить ту лавочку и переорганизовать ее в лавку с пряностями.
Самое главное – не ошибиться с дозой. Нужно вызвать отравление, но так, чтобы было ясно действие яда, но не убить себя.
Франсуа капнул три капли в бокал с вином, спрятал флакон и мысленно помолился.
-А потом он схватил меня за руку и потребовал дать ему слово, что я их отпущу! – обиженно рассказывала Эвелин, демонстрируя Габриэлю все еще не прошедший след от руки на ее бледной коже.
Они сидели в ее тайном кабинете, который расположился за скрытой дверью в ее покоях. Габриэль пришел поговорить со своей советницей и единственным другом, и та только что закончила рассказывать о встрече с Рудольфом.
-Значит, он действительно хочет бежать, - Габриэль задумчиво сделал глоток вина и отставил кубок в сторону. Ведьма взглянула на кубок из серебра, с вензелями Авьера и улыбнулась.
Улыбка слетела с ее лица, когда Габриэль взял ее пострадавшую от Рудольфа руку в свою и пальцем провел по следу. Ведьма вздрогнула – прикосновение было холодным.
-Какой нахал, - усмехнулся Габриэль. – Схватить советницу за руку…
Эвелин почувствовала, как ее медленно бросает в жар и попыталась освободиться. Но хватка правителя стала крепче.
-Тебе неприятно? – спросил он мягко.
-У тебя холодные пальцы, - увернулась от ответа Эвелин. Она и впрямь не хотела отвечать, полагая и полагая не без оснований, что Габриэль прекрасно знает ее ответ.
-Верно, - некромант улыбнулся. – Мои руки и моя душа ежедневно касается Смерти. Моя сила идет из Смерти…Смерть же очень холодная.
Эвелин предприняла еще одну попытку освободиться. Габриэль смущал ее сейчас. Ведьма любила его и пыталась не показывать это, прекрасно зная, что он знает и ждет лишь ее слов. Ждет за тем, чтобы убедиться в своей силе, чтобы, приняв ее чувства или же, может, даже ответив на них, подчинить себе их узел жизни, окончательно завязать его.
-Но знай, - Габриэль взял ее руку плотнее и прижал ее ладонь к своей груди. – Где-то внутри меня живет сердце. Где-то внутри меня бьется жизнь.
Эвелин, смущенная и ошарашенная, почувствовала через шелковую ткань темного одеяния, под слоем кружев и вышивки слабый стук. Размеренный и спокойный.
Ведьма отняла руку от груди правителя и залпом осушила свой кубок с вином. Она знала, что он наблюдает за ней, но откровенно не желала поддаваться на его ожидания.
Стук в дверь заставил советницу вздрогнуть. В комнату после разрешения скользнула служанка – Лина. Она присела в поклоне перед правителем и, не глядя на некроманта, отчаянно краснея, обратилась к советнице:
-Госпожа, министр финансов доставлен в госпиталь. Велели вам доложить.
-Что? – Эвелин вскочила и неловким взмахом рукава смахнула кубок Габриэля. На светлую обшивку стола потекло красное, как кровь, вино.
Лина вскрикнула. Не от испуга, а скорее для порядка. Эвелин с досадой прошипела что-то. Габриэль же спокойно провел рукой над столом, и все вино растворилось и исчезло.
-Ступай, Лина, - обратился он к служанке. – Мы сейчас придем в госпиталь.
Когда за ней затворилась дверь и донеслись удаляющиеся шаги, Габриэль усмехнулся:
-А дивная, ей, должно быть, представилась картинка.
Эвелин отмахнулась и принялась торопливо разыскивать накидку на плечи. Госпиталь располагался в нижних этажах и там, в ночное время было очень холодно.
Габриэль уловил смысл ее поисков и небрежным легким движением набросил на ее плечи свой плащ. Ведьма попыталась воспротивиться, но он плотно прижал ткань к ней и молча вышел в тайную галерею.
Габриэль редко бывал в этой части и поэтому шел за освещающей путь ведьмой. Она не любила появляться в этих людных коридорах и при первой возможности исчезала в проходы.
Она шла впереди, освещая созданным кусочком света длинный темный коридор, но мысли ее были далеко. За день ее взяли за одну и ту же руку два непохожих существа. Рудольф и Габриэль и как же разны были их прикосновения. Холод Габриэля и тепло Рудольфа. Для Рудольфа она сама, наверное, показалась ледяной. Такой же, как показался ей Габриэль.
По стенам прыгали причудливые тени приведений, замученных в подземельях и погибших по тем или иным причинам обитателей замка. Эвелин вдруг подумала наведаться в комнату к погибшей пленнице Асфер, узнать – не стала ли и та приведением. Не бродит ли ее душа по замкнутой темнице…
-Госпожа Эвелин, - объявил слуга, с поклоном провожаю советницу в покои.
Все замерло. Лаура застыла у шкафа с какими-то отрезами шелка в руках. Ее сковал ледяной ужас. Рудольф вынырнул из своих мыслей. Паника металась в его сердце. Стучала и рвалась душа. Прислуга: две старые служанки и слуга, что ввел Эвелин, застыли с немым любопытством – им редко доводилось видеть советницу за пределами пышной залы или зала совещаний.
И только Мария, слабое дитя двенадцати лет восторженно бросилась к Эвелин с радостным воплем:
-Эвелин!
Она подбежала. Тоненькая и хрупкая и обняла советницу. Та с улыбкой левой рукой похлопала ее по спине и мягко отодвинула от себя.
Прислуга и Лаура склонились в приветственном поклоне. Рудольф ограничился кивком.
-Переезд затеяли? - безмятежно осведомилась Эвелин, усаживаясь в поднесенное для нее кресло. Она цепким взглядом оглядела комнату, сундуки, разбросанные вещи и снова улыбнулась.
-Да, - Рудольф не стал отпираться. Он понимал, что ее появление вызвано тем лишь, что она уже знает. Вопрос – откуда? Сама догадалась, или…
-Правильно, - неожиданно легко согласилась Эвелин и вперила свой темный, затягивающий во мрак и огонь взгляд в глаза Рудольфа. – Жену и дочку надо отправить куда-нибудь в деревню, там и природа есть, и все натуральное, и хлопот нет. И для будущего ребенка будет полезно.
Тяжелый удар обрушился на Рудольфа. Она знает! Знает. Уже знает!
-Куда-нибудь к восточным границам – лучше всего, - Эвелин улыбалась, не сводя взгляд с Рудольфа. Она видела всю гамму чувств на его лице, и это доставляло ей немалое удовольствие.
Их конфликт начался давно. И начался он с того, что Рудольф, амбициозный в те годы полководец очень хотел влияния, и появление Габриэля стало для него шансом. Единственное, что омрачало его триумф, когда его, наконец, произвели в высокие чины, это то, что правитель не желал его приближать к себе, относился лишь как к простому солдату, хоть и более талантливому. Но он не выделял Рудольфа, не советовался с ним. А вот Эвелин была вхожа в круг приближенных Габриэля с самого начала.
Рудольф был лишь безмолвным военачальником. И тогда он решил сместить советницу. Сделать это не удавалось, но он сумел возглавить против нее ни один заговор. Эвелин знала об этом, знал и Габриэль, но оба ничего не предпринимали, так как Рудольф пользовался уважением в армии, и опасно было уничтожать его сразу. Оба делали вид, что ничего не происходит. Не воспринимали его реальной угрозой.
Однажды Рудольф отправился по просьбе Нимлота наводить порядок в одной из провинций, и там встретил Лауру…любовь свела на нет его открытые противостояния. Военачальник действовал умнее, а Эвелин не то от тоски, не то от насмешки, прекрасно зная все о Лауре, позволяла ему жить с ней, рассчитывая как-нибудь потом, когда возникнет надобность, воспользоваться этим обстоятельством. Рудольфу остались словесные дуэли, потому что Габриэль постепенно обновлял армию, и легендарность Рудольфа обрастала лишь легендами, и очарованные славой новобранцы, столкнувшись с ним лично, разочаровывались. Воспетый воин оказывался человеком. И более того, человеком, который исполнял в Совете лишь роль орудия. Ему отдавали приказ, он шел с армией в поход. Право же голоса постепенно сходило на нет.
-Но, я не могу позволить вам сейчас уехать, - Эвелин встала. От ее резкого подъема кресло отодвинулось назад. Ведьма была ниже военачальника даже в обуви на высоком каблуке, но он чувствовал ее силу и ощущал себя ничтожным.
-Не можете? – Лаура подошла к мужу и осторожно взяла за рукав мужа. – Почему?
-Ситуация сейчас непростая, - Эвелин бросила на нее легкий взгляд и снова вернулась к лицу Рудольфа. Этот туннель ее взгляда, ведущий в никуда…манящие огоньки во мраке. На самом дне…- Понимаете, Рудольф прославленный воин. Но – он еще и муж, и отец.
Ведьма небрежно потрепала Марию по каштановым волосам и рассмеялась ледяным смехом:
-Не могу же я предоставить прославленного военачальника одного? Без семьи? Будет выглядеть так, словно его семья бежала из замка.
-Мы не бежим, - Лаура сказала слишком быстро. Эвелин кивнула:
-Конечно. Вы не бежите. Поэтому, вы останетесь до приезда послов. А после отпущу вас на все четыре стороны. Я же понимаю, для здоровья будущего.
Лаура инстинктивно прижала к себе дочь и взглянула с робостью на мужа. Несколько дней ничего бы не изменили. Эвелин не может быть излишне жестокой и престиж Авьерских земель и военачальников превыше какого-то противостояния.
Рудольф схватил Эвелин повыше запястья, заметив краем сознания, как дернулась Лаура. Но Эвелин лишь приблизилась к нему. Теперь они стояли совсем близко друг к другу.
-Отпустишь? – хриплым шепотом спросил он.
Огонек в глубине ее глаз радостно полыхнул каким-то серебряным отблеском.
-Да, - почти не разжимая губ, ответила она.
-Ты даешь мне слово? – Рудольф увидел какое-то странное выражение на лице Эвелин. Насмешливо-тоскливое, словно бы отмеченное безысходностью и безумным весельем.
-Слово Советницы, - шепотом ответила Эвелин.
Рудольф сам не помнил, как отпустил ее руку. Шепот вкрался в его сознание и словно бы одурманил. Лаура и Мария поклонились Эвелин и стояли в поклоне до тех пор, пока за советницей не закрылась дверь.
Лаура обернулась к мужу. Ее лицо было спокойным и даже счастливым.
-Несколько дней и нас отпустят, ты слышал? – она бросилась в его объятия. Привлекла к себе дочь, поцеловала. Обняла служанок. Лаура словно не знала, что делать. Впервые ей было совсем не страшно. Она была спокойна.
Рудольф машинально ответил на объятия жены, что-то кивнул, но не мог прогнать ощущение холода своей руки, когда она соприкоснулась с рукой Эвелин. Он чувствовал ее мягкую, но холодную кожу и браслеты-амулеты ведьмы. И хотя Эвелин и дала слово отпустить его семью после приезда послов, Рудольф не мог прогнать ее шепот из своей головы. Слово Советницы. Так она сказала. Но разве она одна отдает приказы?
Часть 7
Министр финансов Франсуа был потомственным дворянином. Он начал свой осознанный путь с военной академии, но был отчислен за неуспеваемость и неприлежание. Тогда юный Франсуа перешел в светскую жизнь и, уловив путь местной аристократии, с головой окунулся в карточные игры, алкоголь и собрания, на которых правитель тех лет – Абигор превращался в абсолютное зло и восхвалялся его противник – Габриэль. Фанатично настроенный на славу Франсуа свел в одном из салонов знакомство с самим Габриэлем и тот произвел неизгладимое впечатление. Тогда Франсуа, получивший чин младшего министра казначейства по знакомству при дворе, начал вести в пользу Габриэля подрывные работы. Он переманивал и пропагандировал, привлекал на свою (так он считал), сторону подданных и добился неплохих результатов.
Когда уже выливались на улицы первые восстания народа, деятельность Франсуа обнаружили и подвергли его наказанию. Но он, пострадавший за дело Габриэля, был счастлив – так как стал не только доверенным лицом нового правителя и одним из первых был введен в Совет, но и получил в глазах преданного народа и двора титул мученика и героя за нового правителя.
Габриэль умел быть благодарным и, назначив Франсуа министром финансов, деликатно не замечал некоторых недостач. Но и Франсуа не был глуп и недостачи действительно становились незаметными – он не брал много и делал это скорее из заведенного порядка казначеев. А не из нужды.
Эвелин легко вошла в дружественное общение с Франсуа. Она не могла считать его другом, но все-таки испытывала приятельские чувства. Франсуа не возражал – ему было интересно поговорить с ведьмой и советницей, благо, всегда было им что обсудить. К тому же, вдвоем они, с немого согласия Габриэля проделывали некоторые неучтенные операции – в тайне собирали торговые договоры, и неучтенные деньги пускали в выкуп части добывающих шахт, торговых караванов и лавок в других, обедневших землях.
После правления Абигора казна и земли Авьера находились в плачевном состоянии. Первое время приходилось тяжко – поднимать налоги для восстановления было опасно. Тогда пришлось распродать часть предметов искусства и наследия для выплаты долгов. Но сейчас, Авьер процветал и вернул почти все, что утратил, а многое и приумножил.
Снова работали шахты на востоке, добывающие золото и драгоценные камни, снова выращивались урожаи, велась торговля, ремесленные посады на севере страны разрастались, восстановлены были (хоть и с помощью магии), леса и пастбища. Церковь Святого Луала приобрела новый смысл. Габриэль с первых дней заботился о благе народа Авьеры, действуя через экономику и веру. Он вернул традиции, пока разрабатывались реформы.
Сейчас Франсуа сидел в своем кабинете за столом и прикидывал, как поступить. Ему недавно тоненько намекнули на то, что готовится заговор против Эвелин. Ее расположение у престола Габриэля не нравилось очень многим – при ней нельзя было набивать свои карманы, уничтожать врагов и пытаться приумножать свои личные интересы.
Одним из первых указов Габриэля стал приказ о запрете членов Совета на торговлю и любую приносящую доход деятельность, кроме основной службы в Совете, за которую назначалось жалование. Это вызвало недовольство Совета, так как очень многие содержали лавочки и свои караваны в землях Яра и своих. Ходили слухи, что идея принадлежала Эвелин.
Новый заговор против Эвелин предлагал ее уничтожение. Убийство. Организатором, вопреки насмешливым ожиданиям Франсуа, был не Рудольф. Министр колебался: с одной стороны – можно было доложить о заговоре Эвелин, но та ведь не казнит всех участников заговора сиюминутно? Во всяком случае, не всех – многие ей еще нужны. Зато Франсуа станет врагом для остальных заговорщиков. Промолчать – Эвелин узнает об этом и…не забудет припомнить ему об этом, а как – один Луал знает. Присоединиться – наверняка, Эвелин также узнает и тогда точно не простит. Доложить Габриэлю? Тот поступит также как Эвелин. Если попробовать самому пострадать…
Франсуа прошиб ледяной пот. Идея пришла к нему неожиданно и хоть была довольно рискованной, но оставляла шанс на сохранение мира с заговорщиками и с Эвелин. еще мгновение министр колебался, затем встал и позвонил в колокольчик. Появилась служанка и Франсуа заказал себе ужин в кабинет.
Пока служанка отсутствовала, Франсуа достал из потаенного шкафчика пузырек с ядом. Этот флакон он держал на самый крайний случай, если вдруг у него появятся непримиримые враги, или ему будет грозить казнь. Хотя, если подумать, в некотором роде ему уже грозит казнь.
Яд был куплен Франсуа еще при Абигоре в Яре. Позже министр финансов позаботился о том, чтобы перекупить ту лавочку и переорганизовать ее в лавку с пряностями.
Самое главное – не ошибиться с дозой. Нужно вызвать отравление, но так, чтобы было ясно действие яда, но не убить себя.
Франсуа капнул три капли в бокал с вином, спрятал флакон и мысленно помолился.
Часть 8
-А потом он схватил меня за руку и потребовал дать ему слово, что я их отпущу! – обиженно рассказывала Эвелин, демонстрируя Габриэлю все еще не прошедший след от руки на ее бледной коже.
Они сидели в ее тайном кабинете, который расположился за скрытой дверью в ее покоях. Габриэль пришел поговорить со своей советницей и единственным другом, и та только что закончила рассказывать о встрече с Рудольфом.
-Значит, он действительно хочет бежать, - Габриэль задумчиво сделал глоток вина и отставил кубок в сторону. Ведьма взглянула на кубок из серебра, с вензелями Авьера и улыбнулась.
Улыбка слетела с ее лица, когда Габриэль взял ее пострадавшую от Рудольфа руку в свою и пальцем провел по следу. Ведьма вздрогнула – прикосновение было холодным.
-Какой нахал, - усмехнулся Габриэль. – Схватить советницу за руку…
Эвелин почувствовала, как ее медленно бросает в жар и попыталась освободиться. Но хватка правителя стала крепче.
-Тебе неприятно? – спросил он мягко.
-У тебя холодные пальцы, - увернулась от ответа Эвелин. Она и впрямь не хотела отвечать, полагая и полагая не без оснований, что Габриэль прекрасно знает ее ответ.
-Верно, - некромант улыбнулся. – Мои руки и моя душа ежедневно касается Смерти. Моя сила идет из Смерти…Смерть же очень холодная.
Эвелин предприняла еще одну попытку освободиться. Габриэль смущал ее сейчас. Ведьма любила его и пыталась не показывать это, прекрасно зная, что он знает и ждет лишь ее слов. Ждет за тем, чтобы убедиться в своей силе, чтобы, приняв ее чувства или же, может, даже ответив на них, подчинить себе их узел жизни, окончательно завязать его.
-Но знай, - Габриэль взял ее руку плотнее и прижал ее ладонь к своей груди. – Где-то внутри меня живет сердце. Где-то внутри меня бьется жизнь.
Эвелин, смущенная и ошарашенная, почувствовала через шелковую ткань темного одеяния, под слоем кружев и вышивки слабый стук. Размеренный и спокойный.
Ведьма отняла руку от груди правителя и залпом осушила свой кубок с вином. Она знала, что он наблюдает за ней, но откровенно не желала поддаваться на его ожидания.
Стук в дверь заставил советницу вздрогнуть. В комнату после разрешения скользнула служанка – Лина. Она присела в поклоне перед правителем и, не глядя на некроманта, отчаянно краснея, обратилась к советнице:
-Госпожа, министр финансов доставлен в госпиталь. Велели вам доложить.
-Что? – Эвелин вскочила и неловким взмахом рукава смахнула кубок Габриэля. На светлую обшивку стола потекло красное, как кровь, вино.
Лина вскрикнула. Не от испуга, а скорее для порядка. Эвелин с досадой прошипела что-то. Габриэль же спокойно провел рукой над столом, и все вино растворилось и исчезло.
-Ступай, Лина, - обратился он к служанке. – Мы сейчас придем в госпиталь.
Когда за ней затворилась дверь и донеслись удаляющиеся шаги, Габриэль усмехнулся:
-А дивная, ей, должно быть, представилась картинка.
Эвелин отмахнулась и принялась торопливо разыскивать накидку на плечи. Госпиталь располагался в нижних этажах и там, в ночное время было очень холодно.
Габриэль уловил смысл ее поисков и небрежным легким движением набросил на ее плечи свой плащ. Ведьма попыталась воспротивиться, но он плотно прижал ткань к ней и молча вышел в тайную галерею.
Габриэль редко бывал в этой части и поэтому шел за освещающей путь ведьмой. Она не любила появляться в этих людных коридорах и при первой возможности исчезала в проходы.
Она шла впереди, освещая созданным кусочком света длинный темный коридор, но мысли ее были далеко. За день ее взяли за одну и ту же руку два непохожих существа. Рудольф и Габриэль и как же разны были их прикосновения. Холод Габриэля и тепло Рудольфа. Для Рудольфа она сама, наверное, показалась ледяной. Такой же, как показался ей Габриэль.
По стенам прыгали причудливые тени приведений, замученных в подземельях и погибших по тем или иным причинам обитателей замка. Эвелин вдруг подумала наведаться в комнату к погибшей пленнице Асфер, узнать – не стала ли и та приведением. Не бродит ли ее душа по замкнутой темнице…
