Он не считал себя виноватым, более того, он полагал себя добродетельным, ведь он поставил дознавателя на место, напомнил, что вообще-то в этом мире есть вещи поважнее, например, Володыка или Пресветлый, и не везде их, законников, ждёт тёплый и трусливый приём.
Он шёл по аллее, совершенно не чувствуя тепла и свежести зелени. Магда осталась стоять позади и Габриэль, торжествовавший первые пять шагов, уже жалел о своей резкости. В конце концов, что стоило ему ответить по-человечески? Зачем надо было обижать неплохую, в общем-то, дознавательницу и настраивать против себя? А она ещё и Бартоломью, наверняка, пожалуется…
Магда следила за исчезающей фигурой Габриэля. Множество противоречивых желаний одолевали её – не то извиниться, не то догнать и накричать, а не то просто пожаловаться Верховному Бартоломью на то, что у настоятеля есть какие-то тайны и дела с Красными Плащами. Жаль только, что Бартоломью едва ли воспримет этих Плащей как что-то поистине важное, это же не Чёрные Кресты и даже не Серые. Это всего лишь Плащи и скитальцы.
Какая же погань!
Триумфального воодушевления после обеда совсем не осталось, всё исчезло, испарилось, словно и не было ничего. Спотыкаясь, Магда побрела обратно, в тепло и защиту родных дознавательских стен, не пытаясь даже в мыслях оправдать Габриэля за его резкость и надменность.
Нет, на него следовало пожаловаться! Не в то они живут время, чтобы вылазки настоятеля оставлять без внимания, пусть и вылазки эти всего лишь к Красным Плащам.
Пока Магда устраивала разборки с Габриэлем, которые ни к чему толком пока не привели, Верховный Бартоломью ужасался хранилищу Города Святого Престола. Это был чистый ужас, пришедший к нему с осознанием масштабов бедствия.
Прежде, когда было нужно получить услугу от Чёрного Креста, он управлялся в первой комнате подземного царства Святого Города, где кое-как были свалены друг на друга свитки, книги, артефакты, ткани и Пресветлый знает что ещё. Но теперь перед ним стояла совершенно другая задача и где отыскать нужную вещь Бартоломью не представлял, зато смутно догадывался, что придётся посетить и других комнаты подземелий, а там обстановка ещё хуже, кое-какие свитки уже сгнили или поедены насекомыми да мышами, да ещё и темнота…
Бартоломью пока не решил что он сделает с чашей, известной как Вороний Грааль, если найдёт её. О том, что её ещё предстояло найти, он старался не думать. Но его зацепила мысль о том, что Гасион, а следовательно и Чёрный Крест крепко нуждается в этом артефакте. Он для них имеет определённое значение, а это означает только одно – их этим можно крепко держать. Или, если артефакт действительно ценный, оставить себе и использовать на благо Святого Престола.
У Бартоломью пока не было чёткого решения на этот счёт. Он даже не представлял что, собственно, ищет. Гасион, рассказывая ему об артефакте, увиливал и говорил весьма расплывчато. По его рассказу выходило, что это аналог Святого Грааля. Только в Святой собрали пролитую кровь Пресветлого и та вошла в него, не оставив ни следа, ни развода – одним словом – святость. Другое дело – Вороний Грааль.
– Рукотворный, и совсем не чудо природы, – признался Гасион, он говорил почти равнодушно, но Бартоломью уже хорошо знал этого человека и видел насколько ему важно владеть этой вещью. – И кровь, вошедшая в него, его изрядно зачернила…
– Чья кровь? – спросил Бартоломью. Пресветлый отдал свою кровь лишь раз и лишь в одну чашу.
– Красная, старвис, – Гасион в очередной раз уклонился от прямого ответа.
– Я не смогу помочь, если не буду знать деталей, – Бартоломью знал, что действовать с этим человеком нужно осторожно, но всё же действовать придётся. Мало ли чаш в подземном хранилище? А про Вороний Грааль, если такая дрянь вовсе существует, Бартоломью никогда не слышал.
– На чаше, что нам нужна, две ручки, и на одной из них выбит ворон. Сама чаша небольшого размера, – Гасион изобразил примерный размер. Чаша как чаша! – На ней нет никаких камней, сама она из серебра. Потемневшего серебра.
На этом информация кончилась. Бартоломью, конечно, вдоволь ещё поиздевался над точностью запроса, но Гасион стерпел и это опять подтвердило: чем бы ни была эта чаша, Чёрному Кресту она очень нужна.
И это открывало интересные мысли. Которые, правда, улетучились сразу, когда Бартоломью ступил в подземные хранилища, да и не только улетучились, а сменились откровенным ужасом: где, скажите на милость, тут что-то найти?
Хламились подземелья всегда. Всё, что было принесено в дар и отнято у врагов Святого Престола, делилось на скорую руку: то, что нужно или имело мгновенную ценность, в использование, а остальное – в подземелье, и когда-нибудь дойдут у кого-нибудь руки, чтобы всё разобрать. Во время гонений на еретиков отбирались книги и свитки – всё переходило в подземелья. Во время охоты на ведьм отнимали и нехитрый инвентарь – травы, флакончики, свёртки – и всё туда же. Завалилась одна комната? Ничего, есть другая, третья, четвёртая…вообще, подземелье образовывало достаточно хитрую сеть под Святым Городом, тут можно было и укрыться от врагов, если бы те пожелали когда-нибудь вломиться в Город.
Но Город жил тишиной, подземелья хламились, их потенциал, ровно как и потенциал захваченных предметов, был низвержен. Разумеется, всегда находились те, кто пытался что-то систематизировать и привести в приличный вид. Одной такой попытке и сам Бартоломью когда-то был свидетелем: прежний Верховный, да будет мир ему покоем, взял Бартоломью, ещё молодого и полного наивных представлений о Дознании, в подземные комнаты.
– Пора навести порядок! Что это такое? Хламимся, хламимся… позор! Даже сами не знаем что у нас есть.
Попытка началась героически. Верховный вломился в первую комнату, обвёл взглядом кучи свёртков, сваленных прямо на пол, образующих холмы и горы, между которыми можно было пройти только боком, и пришёл к неутешительному выводу:
– Тут только палить.
Энтузиазм его поутих, хотя первое время Верховный ещё посылал в подземные комнаты провинившихся дознавателей, чтобы те составляли списки того, что найдут, вносили найденное в заведённую кем-то из таких же, давно почивших энтузиастов, Книгу.
Не сказать что это было большим сдвигом, но Бартоломью дал себе обещание в те дни, что когда-нибудь он доберётся до этих залежей и хотя бы осмотрит полностью все комнаты. Может и впрямь там есть чего ценное?! А пока он утаскивал оттуда кое-что, что было нужно ему и являлось тайным и даже запретным знанием или было нужно его внезапным союзникам – Культу Чёрного Креста.
Сейчас же, оглядывая горы и горы всего, что трудно было даже опознать с первого взгляда, Бартоломью мрачнел. Хотелось помощи, это без сомнения, но посвятить кого-то лишнего в тайну, которая и самому Бартоломью ещё не открыта?
– А не бросить ли всё это? – мелькнула спасительная мысль, но Бартоломью отбросил её почти сразу. Это всё слабость. Непростительная слабость!
Но с чего начать?
Бартоломью чувствовал запах пыли и гниения. Что тут могло гнить? Пресветлый его знает! Но если тут гниёт какое-нибудь тело, то и тогда он этому не удивится. Но чего стоять?
Он снял плащ Верховного – не стоит его пачкать в этом засилье пыли и грязи! – закатал рукава. Работа предстояла отвратительная и долгая. Но нужно было убить последнюю надежду и Бартоломью начал с открытия книги, содержащей в себе крайне небрежный, неаккуратный, но всё-таки список, составленный всеми провинившимися или теми, кто искренне желал разобрать все местные завалы. Книга тоже грозила рассохнуться и распасться от старости в его руках и пришлось действовать осторожно.
В книге оказалось несколько закладок. Как понял Бартоломью, чья-то добрая душа решила разобрать записи по темам. Правда, попытка именно этой души не увенчалась успехом – кто-то из составлявших списки был отзывчив и соблюдал тематику, а кто-то скидывал написанное как придётся.
Попался Бартоломью и собственный листок. Он узнал свою руку сразу. На фоне расплывшихся чернил соседних записей, небрежных и кое-как сделанных, его список был почти образцовым: скрупулезно пронумеровав книги, он записал автора, название и короткое содержание.
Бартоломью задумчиво глядел на лист. Могло ли где-то в этих книгах быть что-то о Вороньем Граале? Например, в «Артефакты чёрного мира»? Он же, записывая, указал только то, что это сборник и краткое описание артефактов, используемых в чёрной магии. Относилась ли чаша к ней?
Бартоломью всё больше убеждался в том, что поиск будет невозможен. Нужно вручную пролистать все свитки и все книги, перебрать все предметы в каждой комнате и надеяться на то, что удастся что-то найти. У него что, есть на это время? Или у него нет иной работы?
Впрочем, до конца дней своих, если будет работать каждый день по полчаса или часу, он, наверное, справится…
И всё-таки это не решение вопроса, тут даже не надо Пресветлого спрашивать.
– Верховный? – голос Магды был неожиданным, Бартоломью увлёкся печальным созерцанием растрёпанной и далеко не полным содержанием книги, что даже пропустил момент, когда она сошла в подземелье.
И чего её привело?
– Я здесь, Магда, – отозвался Бартоломью, и она поспешила на его зов, как это всегда и бывало. – Что случилось? Кто умер на этот раз?
– Никто, – Магда смутилась. Даже в полумраке тусклого фонаря было видно её смущение. – Просто я… я вас отвлекла?
– Отвлекла от размышлений о бренной участи, – признался Бартоломью, – потому что это, прямо скажу, наказание.
– Что вы ищете? Я могу помочь? – она вызвалась сразу же, но Магда и не могла иначе. Только не с ним.
Бартоломью взглянул на неё оценивающе. Она была в его власти. Полностью в его. Но что важнее – она из его власти не собиралась вырываться. Пожалуй, вдвоём всё-таки не так печально.
– Можешь, – он кивнул. – Я ищу информацию и артефакт. Пока у меня только слабое представление о том, как он выглядит и полное отсутствие представления о том, что это. Поэтому, собственно, я не ищу, а просто стою и отрицаю происходящее.
Магда даже подобралась и окинула взглядом плохо знакомые ей подземелья. Одна она здесь не бывала и очень боялась запутанных комнат, ей становилось дурно от запаха пыли и от темноты, и казалось, что неизменно тут кто-то может быть, потому-то она всегда и предпочитала покинуть это место поскорее! Но сейчас с ней был Бартоломью, а это значило, что ничего страшного не случится и ей надо овладеть собою, чтобы не показаться ему слабой.
– Что же мы ищем? – деловито спросила Магда, стараясь унять дрожь в голосе.
Бартоломью тихо усмехнулся.
– То, что мы ищем, большой секрет. Для всех. Вообще для всех, в том числе и для Володыки.
Она напряглась, но всё же была понимающей:
– Я никому не скажу.
Бартоломью и не сомневался! Магда не скажет, побоится предать его доверие. Но эффект требовалось закрепить.
– Я надеюсь, Магда, потому что человека надёжнее тебя у меня нет.
Закрепление удалось. Магда смутилась ещё больше, улыбка против воли коснулась её губ. Бартоломью не показал, что заметил её смущение и очень довольный вид, который был заметен даже в полумраке – в конце концов, она не была виновата в том, что так привязана к нему. Это его долгие и длинные пути, его сети. И он тоже к ней привязан!
Иначе, конечно, чем она, но привязан же!
– Так что же мы ищем? – она уже не так боялась пыли и захламления. Слова Бартоломью сделали её сильнее. Да, но короткий миг, но главное было начать работу.
– Чашу…– Бартоломью коротко описал ей чашу, дал и название. – Мне нужна информация о том, что это и сама она.
Магда поразмышляла, оглядывая комнату.
– Я в ужасе, – призналась она. – Я не знаю с чего начать.
– Я тоже не знаю, поэтому стою и трачу время. Но нужно, Магда. Это важно.
Магда может и хотела бы задать уточняющие вопросы о том, что это вообще такое, откуда Бартоломью знает про чашу и для чего она служит по его мнению, а ещё – почему у неё такое странное название, но не посмела. Отучилась задавать глупые вопросы.
Это Бартоломью тоже оценил.
Магда начала первой. Осторожно опустилась на колени и принялась рыться в нескончаемой куче бумаг и предметов, сваленных как придётся. Она внимательно брала каждый свиток, быстро проглядывала его содержимое и откладывала в сторону. Там, где было написано на непонятном ей языке, откладывала в другую кучу. А где размокли чернила или были изъедены временем и жучками – в третью кучу.
– Я разговаривала сегодня с настоятелем Габриэлем, – сказала Магда, когда простое шуршание бумаг стало невыносимым. – Мне сообщили о том, что он покидает Город тайными тропами…
Бартоломью насторожился. Это сообщение ему не нравилось. Не нравилось и то, что Магда довольно часто говорила о Габриэле.
– Что удалось выяснить? – спросил он, откладывая в сторону какой-то труд о морских дорогах.
– Он ходит к Красным Плащам. У него там сестра. Володыка знает.
Бартоломью поперхнулся пылью и услышанным.
– Что-что? – не поверил он.
Магда рассказала ему о разговоре с Габриэлем, упустив то, что испытала сама определённую неловкость при беседе подобного рода.
– Он сказал, что если у нас есть обвинения, мы должны предоставить их открыто или требовать у Володыки право вести допрос, – закончила Магда. – Я, конечно, понимаю, что Красные Плащи – это так, бред, отшельники и безумцы, но настоятель Святого Города ходит к ним с согласия Володыки!
Голос Магды выдал всё возмущение. Она ожидала что Бартоломью скажет что это всё ерунда, ну какая может быть опасность от жалких Красных Плащей? Но он промолчал на этот счёт. Ему категорически не нравилось родство настоятеля с представителем этого отребья. Ему категорически не нравилось и то, что Габриэль покидал Город, а узнал это Бартоломью лишь сейчас. Но ещё больше ему не нравилось другое. Во-первых, слишком дерзкое поведение настоятеля. Не так он себя должен был вести в присутствии Дознания. Тем более, если признавался в родстве с Красными Плащами! Во-вторых, то, что Володыка знал про отлучки…
А значит – и про родство.
– Не молчите, – попросила Магда. Она отложила свою работу, ждала реакции – слабая и беззащитная, зависимая от него. – Я была неправа?
– Права, – сказал Бартоломью, и она выдохнула с облегчением. – Мне не нравится всё это. Очень не нравится.
– Мне тоже! – с воодушевлением согласилась Магда, – всё это так странно. Получается, Володыка знает…
Она покладисто умолкла, видя, что Бартоломью не поддерживает разговор. Он же думал о другом. Формально, можно покинуть Город. Да и общение с Красными Плащами не подвести под какое-то нарушение. Они не враги, они просто отступники, причём тихие, неагрессивные и даже бывают приглашены на некоторые мероприятия Города.
Хотя всё это и некрасиво для настоятеля. Нет, надо перетрясти всё про Габриэля.
– Я рад, что ты учишься распоряжаться информацией, – сказал Бартоломью, отшвыривая безо всякого сожаления тонкую книжку, больше похожую на чей-то дневник. Довольно интересная работа, к дневнику подошли со старанием, кто-то тщательно выделывал для него кожу, потом по выделенной выжигал даты. Но ничего интересного не нашлось в содержимом –
Он шёл по аллее, совершенно не чувствуя тепла и свежести зелени. Магда осталась стоять позади и Габриэль, торжествовавший первые пять шагов, уже жалел о своей резкости. В конце концов, что стоило ему ответить по-человечески? Зачем надо было обижать неплохую, в общем-то, дознавательницу и настраивать против себя? А она ещё и Бартоломью, наверняка, пожалуется…
Магда следила за исчезающей фигурой Габриэля. Множество противоречивых желаний одолевали её – не то извиниться, не то догнать и накричать, а не то просто пожаловаться Верховному Бартоломью на то, что у настоятеля есть какие-то тайны и дела с Красными Плащами. Жаль только, что Бартоломью едва ли воспримет этих Плащей как что-то поистине важное, это же не Чёрные Кресты и даже не Серые. Это всего лишь Плащи и скитальцы.
Какая же погань!
Триумфального воодушевления после обеда совсем не осталось, всё исчезло, испарилось, словно и не было ничего. Спотыкаясь, Магда побрела обратно, в тепло и защиту родных дознавательских стен, не пытаясь даже в мыслях оправдать Габриэля за его резкость и надменность.
Нет, на него следовало пожаловаться! Не в то они живут время, чтобы вылазки настоятеля оставлять без внимания, пусть и вылазки эти всего лишь к Красным Плащам.
Глава 22. Вороний Грааль
Пока Магда устраивала разборки с Габриэлем, которые ни к чему толком пока не привели, Верховный Бартоломью ужасался хранилищу Города Святого Престола. Это был чистый ужас, пришедший к нему с осознанием масштабов бедствия.
Прежде, когда было нужно получить услугу от Чёрного Креста, он управлялся в первой комнате подземного царства Святого Города, где кое-как были свалены друг на друга свитки, книги, артефакты, ткани и Пресветлый знает что ещё. Но теперь перед ним стояла совершенно другая задача и где отыскать нужную вещь Бартоломью не представлял, зато смутно догадывался, что придётся посетить и других комнаты подземелий, а там обстановка ещё хуже, кое-какие свитки уже сгнили или поедены насекомыми да мышами, да ещё и темнота…
Бартоломью пока не решил что он сделает с чашей, известной как Вороний Грааль, если найдёт её. О том, что её ещё предстояло найти, он старался не думать. Но его зацепила мысль о том, что Гасион, а следовательно и Чёрный Крест крепко нуждается в этом артефакте. Он для них имеет определённое значение, а это означает только одно – их этим можно крепко держать. Или, если артефакт действительно ценный, оставить себе и использовать на благо Святого Престола.
У Бартоломью пока не было чёткого решения на этот счёт. Он даже не представлял что, собственно, ищет. Гасион, рассказывая ему об артефакте, увиливал и говорил весьма расплывчато. По его рассказу выходило, что это аналог Святого Грааля. Только в Святой собрали пролитую кровь Пресветлого и та вошла в него, не оставив ни следа, ни развода – одним словом – святость. Другое дело – Вороний Грааль.
– Рукотворный, и совсем не чудо природы, – признался Гасион, он говорил почти равнодушно, но Бартоломью уже хорошо знал этого человека и видел насколько ему важно владеть этой вещью. – И кровь, вошедшая в него, его изрядно зачернила…
– Чья кровь? – спросил Бартоломью. Пресветлый отдал свою кровь лишь раз и лишь в одну чашу.
– Красная, старвис, – Гасион в очередной раз уклонился от прямого ответа.
– Я не смогу помочь, если не буду знать деталей, – Бартоломью знал, что действовать с этим человеком нужно осторожно, но всё же действовать придётся. Мало ли чаш в подземном хранилище? А про Вороний Грааль, если такая дрянь вовсе существует, Бартоломью никогда не слышал.
– На чаше, что нам нужна, две ручки, и на одной из них выбит ворон. Сама чаша небольшого размера, – Гасион изобразил примерный размер. Чаша как чаша! – На ней нет никаких камней, сама она из серебра. Потемневшего серебра.
На этом информация кончилась. Бартоломью, конечно, вдоволь ещё поиздевался над точностью запроса, но Гасион стерпел и это опять подтвердило: чем бы ни была эта чаша, Чёрному Кресту она очень нужна.
И это открывало интересные мысли. Которые, правда, улетучились сразу, когда Бартоломью ступил в подземные хранилища, да и не только улетучились, а сменились откровенным ужасом: где, скажите на милость, тут что-то найти?
Хламились подземелья всегда. Всё, что было принесено в дар и отнято у врагов Святого Престола, делилось на скорую руку: то, что нужно или имело мгновенную ценность, в использование, а остальное – в подземелье, и когда-нибудь дойдут у кого-нибудь руки, чтобы всё разобрать. Во время гонений на еретиков отбирались книги и свитки – всё переходило в подземелья. Во время охоты на ведьм отнимали и нехитрый инвентарь – травы, флакончики, свёртки – и всё туда же. Завалилась одна комната? Ничего, есть другая, третья, четвёртая…вообще, подземелье образовывало достаточно хитрую сеть под Святым Городом, тут можно было и укрыться от врагов, если бы те пожелали когда-нибудь вломиться в Город.
Но Город жил тишиной, подземелья хламились, их потенциал, ровно как и потенциал захваченных предметов, был низвержен. Разумеется, всегда находились те, кто пытался что-то систематизировать и привести в приличный вид. Одной такой попытке и сам Бартоломью когда-то был свидетелем: прежний Верховный, да будет мир ему покоем, взял Бартоломью, ещё молодого и полного наивных представлений о Дознании, в подземные комнаты.
– Пора навести порядок! Что это такое? Хламимся, хламимся… позор! Даже сами не знаем что у нас есть.
Попытка началась героически. Верховный вломился в первую комнату, обвёл взглядом кучи свёртков, сваленных прямо на пол, образующих холмы и горы, между которыми можно было пройти только боком, и пришёл к неутешительному выводу:
– Тут только палить.
Энтузиазм его поутих, хотя первое время Верховный ещё посылал в подземные комнаты провинившихся дознавателей, чтобы те составляли списки того, что найдут, вносили найденное в заведённую кем-то из таких же, давно почивших энтузиастов, Книгу.
Не сказать что это было большим сдвигом, но Бартоломью дал себе обещание в те дни, что когда-нибудь он доберётся до этих залежей и хотя бы осмотрит полностью все комнаты. Может и впрямь там есть чего ценное?! А пока он утаскивал оттуда кое-что, что было нужно ему и являлось тайным и даже запретным знанием или было нужно его внезапным союзникам – Культу Чёрного Креста.
Сейчас же, оглядывая горы и горы всего, что трудно было даже опознать с первого взгляда, Бартоломью мрачнел. Хотелось помощи, это без сомнения, но посвятить кого-то лишнего в тайну, которая и самому Бартоломью ещё не открыта?
– А не бросить ли всё это? – мелькнула спасительная мысль, но Бартоломью отбросил её почти сразу. Это всё слабость. Непростительная слабость!
Но с чего начать?
Бартоломью чувствовал запах пыли и гниения. Что тут могло гнить? Пресветлый его знает! Но если тут гниёт какое-нибудь тело, то и тогда он этому не удивится. Но чего стоять?
Он снял плащ Верховного – не стоит его пачкать в этом засилье пыли и грязи! – закатал рукава. Работа предстояла отвратительная и долгая. Но нужно было убить последнюю надежду и Бартоломью начал с открытия книги, содержащей в себе крайне небрежный, неаккуратный, но всё-таки список, составленный всеми провинившимися или теми, кто искренне желал разобрать все местные завалы. Книга тоже грозила рассохнуться и распасться от старости в его руках и пришлось действовать осторожно.
В книге оказалось несколько закладок. Как понял Бартоломью, чья-то добрая душа решила разобрать записи по темам. Правда, попытка именно этой души не увенчалась успехом – кто-то из составлявших списки был отзывчив и соблюдал тематику, а кто-то скидывал написанное как придётся.
Попался Бартоломью и собственный листок. Он узнал свою руку сразу. На фоне расплывшихся чернил соседних записей, небрежных и кое-как сделанных, его список был почти образцовым: скрупулезно пронумеровав книги, он записал автора, название и короткое содержание.
Бартоломью задумчиво глядел на лист. Могло ли где-то в этих книгах быть что-то о Вороньем Граале? Например, в «Артефакты чёрного мира»? Он же, записывая, указал только то, что это сборник и краткое описание артефактов, используемых в чёрной магии. Относилась ли чаша к ней?
Бартоломью всё больше убеждался в том, что поиск будет невозможен. Нужно вручную пролистать все свитки и все книги, перебрать все предметы в каждой комнате и надеяться на то, что удастся что-то найти. У него что, есть на это время? Или у него нет иной работы?
Впрочем, до конца дней своих, если будет работать каждый день по полчаса или часу, он, наверное, справится…
И всё-таки это не решение вопроса, тут даже не надо Пресветлого спрашивать.
– Верховный? – голос Магды был неожиданным, Бартоломью увлёкся печальным созерцанием растрёпанной и далеко не полным содержанием книги, что даже пропустил момент, когда она сошла в подземелье.
И чего её привело?
– Я здесь, Магда, – отозвался Бартоломью, и она поспешила на его зов, как это всегда и бывало. – Что случилось? Кто умер на этот раз?
– Никто, – Магда смутилась. Даже в полумраке тусклого фонаря было видно её смущение. – Просто я… я вас отвлекла?
– Отвлекла от размышлений о бренной участи, – признался Бартоломью, – потому что это, прямо скажу, наказание.
– Что вы ищете? Я могу помочь? – она вызвалась сразу же, но Магда и не могла иначе. Только не с ним.
Бартоломью взглянул на неё оценивающе. Она была в его власти. Полностью в его. Но что важнее – она из его власти не собиралась вырываться. Пожалуй, вдвоём всё-таки не так печально.
– Можешь, – он кивнул. – Я ищу информацию и артефакт. Пока у меня только слабое представление о том, как он выглядит и полное отсутствие представления о том, что это. Поэтому, собственно, я не ищу, а просто стою и отрицаю происходящее.
Магда даже подобралась и окинула взглядом плохо знакомые ей подземелья. Одна она здесь не бывала и очень боялась запутанных комнат, ей становилось дурно от запаха пыли и от темноты, и казалось, что неизменно тут кто-то может быть, потому-то она всегда и предпочитала покинуть это место поскорее! Но сейчас с ней был Бартоломью, а это значило, что ничего страшного не случится и ей надо овладеть собою, чтобы не показаться ему слабой.
– Что же мы ищем? – деловито спросила Магда, стараясь унять дрожь в голосе.
Бартоломью тихо усмехнулся.
– То, что мы ищем, большой секрет. Для всех. Вообще для всех, в том числе и для Володыки.
Она напряглась, но всё же была понимающей:
– Я никому не скажу.
Бартоломью и не сомневался! Магда не скажет, побоится предать его доверие. Но эффект требовалось закрепить.
– Я надеюсь, Магда, потому что человека надёжнее тебя у меня нет.
Закрепление удалось. Магда смутилась ещё больше, улыбка против воли коснулась её губ. Бартоломью не показал, что заметил её смущение и очень довольный вид, который был заметен даже в полумраке – в конце концов, она не была виновата в том, что так привязана к нему. Это его долгие и длинные пути, его сети. И он тоже к ней привязан!
Иначе, конечно, чем она, но привязан же!
– Так что же мы ищем? – она уже не так боялась пыли и захламления. Слова Бартоломью сделали её сильнее. Да, но короткий миг, но главное было начать работу.
– Чашу…– Бартоломью коротко описал ей чашу, дал и название. – Мне нужна информация о том, что это и сама она.
Магда поразмышляла, оглядывая комнату.
– Я в ужасе, – призналась она. – Я не знаю с чего начать.
– Я тоже не знаю, поэтому стою и трачу время. Но нужно, Магда. Это важно.
Магда может и хотела бы задать уточняющие вопросы о том, что это вообще такое, откуда Бартоломью знает про чашу и для чего она служит по его мнению, а ещё – почему у неё такое странное название, но не посмела. Отучилась задавать глупые вопросы.
Это Бартоломью тоже оценил.
Магда начала первой. Осторожно опустилась на колени и принялась рыться в нескончаемой куче бумаг и предметов, сваленных как придётся. Она внимательно брала каждый свиток, быстро проглядывала его содержимое и откладывала в сторону. Там, где было написано на непонятном ей языке, откладывала в другую кучу. А где размокли чернила или были изъедены временем и жучками – в третью кучу.
– Я разговаривала сегодня с настоятелем Габриэлем, – сказала Магда, когда простое шуршание бумаг стало невыносимым. – Мне сообщили о том, что он покидает Город тайными тропами…
Бартоломью насторожился. Это сообщение ему не нравилось. Не нравилось и то, что Магда довольно часто говорила о Габриэле.
– Что удалось выяснить? – спросил он, откладывая в сторону какой-то труд о морских дорогах.
– Он ходит к Красным Плащам. У него там сестра. Володыка знает.
Бартоломью поперхнулся пылью и услышанным.
– Что-что? – не поверил он.
Магда рассказала ему о разговоре с Габриэлем, упустив то, что испытала сама определённую неловкость при беседе подобного рода.
– Он сказал, что если у нас есть обвинения, мы должны предоставить их открыто или требовать у Володыки право вести допрос, – закончила Магда. – Я, конечно, понимаю, что Красные Плащи – это так, бред, отшельники и безумцы, но настоятель Святого Города ходит к ним с согласия Володыки!
Голос Магды выдал всё возмущение. Она ожидала что Бартоломью скажет что это всё ерунда, ну какая может быть опасность от жалких Красных Плащей? Но он промолчал на этот счёт. Ему категорически не нравилось родство настоятеля с представителем этого отребья. Ему категорически не нравилось и то, что Габриэль покидал Город, а узнал это Бартоломью лишь сейчас. Но ещё больше ему не нравилось другое. Во-первых, слишком дерзкое поведение настоятеля. Не так он себя должен был вести в присутствии Дознания. Тем более, если признавался в родстве с Красными Плащами! Во-вторых, то, что Володыка знал про отлучки…
А значит – и про родство.
– Не молчите, – попросила Магда. Она отложила свою работу, ждала реакции – слабая и беззащитная, зависимая от него. – Я была неправа?
– Права, – сказал Бартоломью, и она выдохнула с облегчением. – Мне не нравится всё это. Очень не нравится.
– Мне тоже! – с воодушевлением согласилась Магда, – всё это так странно. Получается, Володыка знает…
Она покладисто умолкла, видя, что Бартоломью не поддерживает разговор. Он же думал о другом. Формально, можно покинуть Город. Да и общение с Красными Плащами не подвести под какое-то нарушение. Они не враги, они просто отступники, причём тихие, неагрессивные и даже бывают приглашены на некоторые мероприятия Города.
Хотя всё это и некрасиво для настоятеля. Нет, надо перетрясти всё про Габриэля.
– Я рад, что ты учишься распоряжаться информацией, – сказал Бартоломью, отшвыривая безо всякого сожаления тонкую книжку, больше похожую на чей-то дневник. Довольно интересная работа, к дневнику подошли со старанием, кто-то тщательно выделывал для него кожу, потом по выделенной выжигал даты. Но ничего интересного не нашлось в содержимом –
